Минск-Байкал-Минск, 2004 - Глава двадцать седьмая «Возвращение»

Глава двадцать седьмая «Возвращение»

Проснулся я спустя пять часов. За это время Костя проехал 270 километров и сворачивал на заправку, где залил в бак 16 литров бензина. Исходя из информации указателей, до Нижнего Новгорода оставалось чуть больше полутораста километров и еще немного повалявшись и, придя в себя, я изъявил желание сесть за руль. Костя с радостью согласился поменяться, но для начала предложил позавтракать. Подъехав к близлежащей кафешке, мы пошли внутрь, где очень неплохо позавтракали. Часы показывали 9.15, а наши часы на магнитоле все еще 11.15. Переведя их на два часа назад, мы остались этим фактом очень довольны. Сев за руль я поехал в сторону Нижнего Новгорода. Пообщавшись до этого с водилами фур, я узнал, что объездной у этого города нет и весь транзитный транспорт едет через весь город. Это меня печалило, ибо не хотелось опять греться на светофорах и толкаться в пробках.

Дорога на Нижний была загружена и чувствовалось, что две полосы ширины недостаточно. Тяжеловато довались обгоны, но в целом ехали мы довольно-таки скоро и через каких-то полтора часа уже подъезжали к агломерации Нижнего Новгорода. Все чаще и чаще стали попадаться автовозы, груженные Волгами, или пачки Газелей, несущихся нам навстречу. Это свидетельствовало о том, что завод ГАЗ работает и его продукция пользуется на Российском рынке популярностью. Начавшаяся череда населенных пунктов снизила нашу скорость, но потом, следуя по указателям «МОСКВА», я выехал на какую-то объездную дорогу и, несясь по ней с приличной скоростью, мы вместе с вереницей фур объезжали промышленные районы. На горизонте просматривалось множество труб, из которых валил дым, а так же здания заводов и фабрик.

После нескольких замысловатых пируэтов дорога привела нас прямиком в город. Характерной особенностью Нижнего Новгорода являются его широкие улицы, где, несмотря на плотное движение, не было ни малейшего намека на пробки. Единственным узким местом оказался мост через Волгу и то, потому что аккурат в середине моста Камаз «догнал» ЗИЛа и всем приходилось их объезжать. Нижний Новгород – город двухмиллионник и выезжали мы с него довольно-таки долго. В конце концов мы оказались на широкой четырехполосной дороге на выезде из данного населенного пункта. Прикинув расстояние до Москвы, мы решили, что сейчас за руль сядет Костя, а потом километров за сто до столицы мы поменяемся.

Ничего не могу рассказать про этот участок дороги кроме того, что он четырехполосный и загружен машинами. Посетив заправку, мы залили бензина до полного бака и ехали на Москву абсолютно без энтузиазма. Дорога была забита машинами, стояла жара, которая вызывала дискомфорт. Я лежал в лежбище и бездельничал, а Костя наматывал на колесах нашего ржавого друга километр за километром. Так в спокойной атмосфере наш экипаж доехал до самых Озняков, после которых мы попали в очень продолжительный участок дорожных работ.

Сначала мы скинули скорость, потом ехали на третьей передаче, потом на второй, первой и на конец встали, но не окончательно, а ехали короткими переездами. Так называемый рваный режим езды. Как я уже писал в тот день стояла жара и наша машина мгновенно на нее прореагировала стрелкой прибора температуры. Ситуация становилась хреновой. Справой стороны от нас находилась насыпь новой дороги, уровень которой был на полметра выше, чем уровень нашей дороги. А слева шел нескончаемый поток встречных машин. Мы оказались зажаты во всех направлениях и с почти закипающим двигателем никуда не могли съехать остывать. Осознавая свое хреновое положение, мы нервничали и слали ругательства в адрес дорожников. В машине стоял густой мат. Когда же остановки стали более длительные, я предлагал Косте глушить мотор, но это был не выход и двигатель потом хреново заводился. Слава богу, поток машин раскочегарился и поехал. Пусть небыстро, но главное, что скорости хватало для охлаждения. Потом нам еще попадались участки с ремонтом, но не такие затяжные и безобразные.

Выплевывая на перегазовках облако синего дыма, такое, что я видел его лежа в лежаке, наш Москвич приближался к Владимиру. На мое предложение поменяться Костя загадочно улыбнулся и сказал, что этот город он проедет сам. С учетом того, что тормоза нашего Москвича были совсем хреновые, а поток машин все возрастал и возрастал я начал беспокоиться, но решил не мешать. Проехав реку Клязьму, мы уже заезжали во Владимир. На пути нам попалось всего два светофора и мы почти без происшествий по окраине города его и проехали. Почему почти, а потому, что я сильно нервничал за Костю среди такого потока машин. Он же был по олимпийски спокоен или не подавал виду, что нервничает. Проехав Владимир, мы остановились у кафешки и решили пообедать. Цены в этом заведении были высоковаты, но нас это мало смутило и, заказав по порции супа Харчо и плова, мы сели за столик. Вначале нам подали Харчо. Если во всех кафешках суп нам приносили в стандартных полулитровых тарелках, то здесь мы охренели увидев, что несут нам супец в здоровых литровых чашах. Тоже самое было с пловам, который похоже скорее был на кусочки курицы с рисом. Все было вкусно и мы наелись до отвала. Садясь в машину я чувствовал такую тяжесть в желудке, что поклялся себе больше не обжираться. Не исключением был и Костя, который лежал в лежбище и жаловался, что наелся. Как ни странно, но набитый желудок сказался на моем настроении, которое конкретно приподнялось.

До Москвы оставалось каких-то 180 километров и я уже чувствовал себя практически дома. Осознание того, что через 14 часов я уже буду сидеть дома и травить байки о путешествии заводило меня до предела. Притопив педаль газа, я со скоростью 90 км/час мчал по Владимирке. Машин меньше не стало, но в силу приподнятого настроения они не напрягали. Незаметно мы проехали Лакинск и Петушки, оставили за спиной Покров и вот уже приближались к Ногинску. Я думал, что дорога будет проходить через города, и я замучаюсь стоять на светофорах, но шоссе обходило населенные пункты стороной или было огорожено противошумными щитами. Увидев указатель на заправку со смешной ценой в 8.89 рублей за литр, я свернул и принялся заливать полный бак. Желая залить для ровного счета 20 литров, я случайно разлил последние 200 грамм на бампер и задницу нашего ржавого коня. Ароматно воняя бензином, мы поехали дальше на Москву.

Оставив в стороне Ногинск, я ехал и жадно впитывал глазами правую обочину. Два года назад я в составе автопробега «Северный Градус 2» заезжал в Монино, где посещал авиамузей. В поисках знакомых мест я изучал дорогу. Поворот на Монино не заставил себя долго ждать и после его проезда я уже знал сколько осталось до окружной Москвы. Как раз начались светофоры, которые создавали мне много неудобств. Еще больше неудобств создавало слепящее в глаза солнце, от которого я прятался в тени деревьев на крайней правой полосе. Проехав подмосковскую Балашиху, я был прилично удивлен громаднейшей пробкой, которую собрал светофор на встречном направлении. В попутном движении машин тоже было немало, но как-то пробок не получалось. Ровно в семь часов вечера по московскому времени мы, показав правый поворот, въехали в плотное движение МКАД.

Это было последнее испытание нервной системы и машины. Вначале все начиналось прекрасно: четвертая полоса, скорость под 100 и прекраснейшие промышленно-городские пейзажи за окном. Потом поток машин стал притормаживать: 80, 70, 60, 40,20, медленная езда на первой передаче и мы греемся. Пока поток окончательно не встал, я тут же ретировался в крайнюю правую полосу, откуда стал на аварийную площадку в компании Газели, где отдыхал какой-то мужик. Первым делом я получил от Костика трындюлей за то, что поперся на кольцевую, вместо того, чтобы объехать ее по Подмосковью. Пока я получал пистонов около нас остановилась Волга, пассажиры которой спросили нужна ли нам помощь. Я был удивлен, как это зажравшиеся москвичи, предлагают помощь, но так как в ней не нуждался, то отказал.

Пробка хоть и медленно, но двигалась, однако не рассасывалась. Чтобы хоть как-то занять время, я решил поменять в фаре лампочку, которую купил в нагрузку к двум банкам масла под Владимиром. Включив телефон, я получил SMS от сестры Banderasa, в которой девочка очень волновалась и интересовалась где мы. Отправив ответ, что мы уже в Москве я внес успокоение в свою душу и сел за руль. К этому моменту пробка рассосалась и машина, успев остыть, готова была продолжить езду. Проехав поворот на Ярославское шоссе, мы заняли третий ряд и набрали крейсерские 70 км/час. Длилось это недолго и вскоре поток машин уплотнился и началась создаваться новая пробка. Мы предварительно заняли ряд поближе к обочине, но напрасно поток разогнался и до самого Ленинградского шоссе, шел с нормальной скоростью. В районе поворота на Химки нас обогнал микроавтобус, пассажиры которого, глядя на нас, поднимали большие пальцы вверх. Их видимо впечатлил наш грязный добитый Москвич, по которому было видно, что он своим видом дополняет надписи на своих боках. Меня распирала гордость за себя и машину, что еще больше поднимало настроение.

Проехав Волоколамское шоссе, мы взяли правее и спустя десять километров съехали на Минское шоссе, тут же очутившись в Одинцово, которое встретило нас пачкой светофоров. Хотелось поскорее заложить скорость побольше и не стоять, и не ждать зеленого сигнала. До Минска оставалось каких-то 685 километров. Я считал, что в родном городе мы будем через 11-12 часов и появимся утром. А пока я понемногу выезжал из Московской агломерации. Отъехав от МКАД пятьдесят километров, мы остановились у магазина, в котором я купил два двухлитровых гандона Coco-Colы. Махнувшись местами и утолив жажду, мы взяли курс на родной Минск. Лежа в багажном отделении, я от возбуждения не мог уснуть и от предвкушения скорого свидания с домом много курил. Однако все же мне удалось немного вздремнуть и, когда через полтора часа я пришел в бодрое состояние, мы уже ехали в Смоленской области. Каждый думал о своем и поэтому ехали молча. Изредка конечно переговаривались, но по делу. Настроение было торжественно приподнятое, но серьезное. Поэтому песен мы не пели, хотя я пообещал своему напарнику еще под Ижевском, что домой от Москвы поедем с песнями. В силу того, что у нас в дорожном фонде оставались финансы, мы последние полчаса обсуждали во что бы их вложить. Решено было купить 92-го бензина и заправить машину. Остальные деньги решено было сдать в обменнике и купить пивка, чтобы по приезду сходить в баню. Обсуждая завтрашний день, планы и другие запланированные мероприятия мы с каждой минутой на километр с небольшим становились ближе к дому. Увидев светящуюся заправку, Костя незамедлительно на нее свернул. Сначала мы напомповали полный бак 80-ым бензином, а в нагрузку еще и налили канистру 92-ого. На мое предложение поменяться, Костя ответил отказом, сказав, что еще немного покрутит баранку. Я не настаивал и, забурившись в лежак, залез под одеяло. Интересно было наблюдать в заднее стекло, как нас догоняют машины, как, мелькнув красными фонарями, скрываются за горизонтом встречные и как проплывают мимо деревья, дома и здания. Поглядывая на одометр нашей машины, я прикидывал расстояние до границы, которое по моим подсчетам было около 100 километров.

К двум часам ночи мой напарник отдал мне управление машиной и залег спать. Поставив в магнитолу хорошую кассету, я спокойно, выжав из машины 100 км/час, в просто сказочном настроении поехал проезжать границу, близость которой выдавали воспоминания двухлетней давности.

Приграничные кафешки врезались в мою память благодаря двум алкашам, которые там покупали водку. А буквально через полчаса показалась граница. Первым делом я достал телефон и послал SMS с запросом на отключение SMS-роуминга. Увидев мои бело-красные номера, передо мной открыли шлагбаум и пропустили на территорию родной страны без взимания платы. Итак, мы были в Белоруссии. Все было хорошо, но вот телефон молчал и не хотел переключаться с роуминга. Отправив штук пять запросов, я плюнул на это дело и положил его в карман. Было холодно и, сидя в одном положении, я чувствовал, что даю дубака. Рука лежавшая на руле настолько застыла, что набрать ей номер на телефоне было проблемой. Вскоре мне пришло SMS сообщение, что роуминг отключен, и я тут же позвонил домой, сообщив, что уже еду в районе Орши. Так же потом я набрал Antonio Banderasa и пообщался с ним. Странно, что в 2 часа ночи он еще не спал. Как приятно ехать по Белоруссии: везде нарисована разметка, везде по обочинам столбики, знаки и прочие дорожные атрибуты. Москвич шел за сотню и расстояние до дома таяло на глазах. Еще совсем недавно я видел знак гласивший, что до дома 250 километров, а теперь знак показывал 211.

Светать начало в четвертом часу, в то время когда холодный плотный туман начал выползать на дорогу. Еще на Байкале мы с Костей забили в печку и шланг две деревянные пробки. Они не помешали нам потерять воду на выезде из Перми, но теперь мешали подключить печку. Пришлось мерзнуть. Костя не спал и, поэтому укутавшись в одеяла, сидел и переговаривался со мной. Мерзли не только мы, но и наш Москвич. Температура воды колебалась немного левее от нормальной, показывая 50-60 градусов. Вообще машина вела себя странно. Если раньше я не мог выдавить из нее сотню из-за офигительного дисбаланса неровных колес, то теперь он шел и не вибрировал, не звенел карданом, не грелся и вообще не беспокоил.

В предрассветных часах мы проехали Толочинский и Борисовский район. Под руководством Кости мы свернули за Борисовом на Смиловичи, и поехали по узкой, но извилистой дороге в сторону Дружного. В данный момент все внимание было приковано к одометру, на котором мы разменивали пятнадцатую тысячу автопробега. Это было почти в три раза больше расстояния, которое мне приходилось преодолевать на машине до этого.
Вскоре на горизонте показалась труба нашей ТЭЦ-5, которая выплевывала в утреннее небо струйку дыма. Не знала ночная смена, что мы сегодня вернемся домой, а вечером будем с ними париться в бане. А дальше, читатель, оставалось дело техники. Проехав утренние Смиловичи, мы через каких-то десять километров уже были в Дукоре, откуда проехав через Свислочь, мы ровно в 5.52 финишировали около Костиковой общаги в Дружном. Я помог ему занести вещи и, договорившись о том, что вечером пойдем в баню, мы расписались в бортжурнале, пожали друг другу руки и разошлись. Костя пошел домой, а я поехал на Москвиче на дачу, где до обеда отсыпался.

Потом было все: удивление знакомых, восхищение друзей, баня, пиво, салют в честь праздника республики (3 июля) и по словам Antonio Banderasa в нашу честь, уважение, авторитет и конечно неисчерпаемый запас историй об этом путешествии.