33-й поход. "Кронштадтский Ад". Часть I - 3-й день, 2 мая. Среда

3-й день, 2 мая. Среда

Про пьянки, уютный лес и подвесные мосты

Ночь подарила нам дождь и снег вперемешку. Мокрые вещи, лежащие у стенок палатки, за ночь суше не стали.

Человек-Рука первым вылез из палатки и развел деятельность. Всюду лежал снег. Синели под снегом борта сдувшегося за ночь Диджея Яся. В углублении под тентом и на месте вчерашнего костра стояли лужи. С неба что-то продолжало сеяться.

Ветра не было. Вода среди белых, заснеженных берегов казалась гладкой и зеркальной, прямо черной. В воде отражались береговые деревья. На противоположенном берегу совсем рядом проходила железная дорога. В просвете между деревьями иногда мы видели мелькающие поезда. Горланили какие-то наглые врановые птицы.

В мокрой одежде было совершенно паскудно. Занимались костром, сначала с Человеком-Рукой, потом появились и остальные.

Вращая широкой попой, особенно в синтипоновых штанах куда-то в кусты побежала Леночка. С двумя косичками она была похожа на деревенскую девку – капризную разборчивую невесту. Косички я заставил ее заплести накануне.

Щеки Женечки были румяней обычного. Все сетовал, что он сильно опухший.

При всей безнадежности погоды бригада выглядела оптимистично. Еще не сварился завтрак, а уже все начали пить.

К концу завтрака и чаепития (всё это проходило стоя) все стали еще бодрее, а лагерь собирали вообще воодушевленные.

Я занялся катамараном. Засунув руку в задний проход, я поправил внутреннюю камеру. Диджея Яся хорошо надули и спустили на воду.

Поиск рюмок результата не дал.

Расположились на катамаране и отчалили.

- Давай покурим.

- Давай выпьем, а потом покурим.

- Хагашо. Тогда давай выпьем, покурим, а потом опять выпьем.

Я обожаю такие минуты идиллии. Жаль, не всегда удается поймать эту птицу за хвост.

Было тихо, безветренно. Или высокие берега закрывали. Могущественно высились корявые лиственницы. Но мы двигались не тихо и безветренно. Глаз греб воодушевленно. Весло сломалось пополам и от него остался огрызок. Огрызком приходилось грести еще более воодушевленно.

Вынужденная остановка. Спустя полчаса огрызок был заменен на основательный черемуховый черенок.

Несла река нас тихо и задумчиво. Как зимой. Петлисто и коридорно. И необычно и обычно. Деревья рослее наших. Неприветливо щетинились елки и узкие пирамидки пихт.

Река вышла из уютного леса. По сторонам потянулись унылые бугры. Намека на утопание в зелени не было. Март по-нашему. Встречный ветер пытался нас придерживать.

Селение по обоим берегам. Слева, похоже, железнодорожная станция: козловые краны, штабеля, гудки. Путь преградил подвесной мостик. Вода была высока. Обнос был неизбежен.

Глаз вылез на мостик. Попытки утопить Яся или хотя бы притопить были бесполезны. Через баллоны под навалом течения к неудовольствию команды переливалась вода. Пришлось проталкиваться к берегу.

Ступив на твердую поверхность я понял, что уже пьяный.

Травят баллоны. Диджей Ясь стал мягче. Подкачивали до должной упругости и лоснения.

Выходили в походе поздно. Становились поздно. Темнело очень поздно. И сегодня стали поздно. Снова на правом берегу. Снова через реку была железная дорога. Снова почти безветрие. Река задумчиво и бесшумно несла мутную весеннюю воду.

Натянули тент. Женя был лоснящийся и пурпурный (аллергия на алкоголь?). Расплываясь в улыбке, занимался кинохроникой, откровенно распространяясь о каких-то незыблемых святынях и о вечном.

Костер таежного типа был среди влажного вечернего сумрака особенно ласков и приветлив. Громыхали железнодорожные составы.