30-й поход. Паритет II

 

Паритет II

Книга Комиксов. О сплаве на катамаранах по реке Умба. Полуостров Кольский.

Сентябрь 2006.

Поход #30

Состав группы

1. Дедович Виталий, 30 лет. Дед. Женат. Сын Сашка 3 года. Врач. Детский кардиохирург. Руководитель, главный идеолог около 20 походов. Водных – 30-40%. Инициативен. Альтруистичен. Популист. Золотые руки. Вспыльчив. Общителен. Коммуникабелен. Изобретателен. Обучаем. Живет интересно. Малопредсказуем.

2. Глазков Алексей. 26 à 27 лет в походе. Глаз. Холост. Врач. Реаниматолог. Адмирал, водочный инспектор. 30 походов, водных 50%. Иногда радикален в суждениях. Препочитает зимние походы. Многофункционален, не любит кулинарию и вообще готовить, может забухать. Авантюрен. Малокоммуникабелен, играет в карты.

3. Михальцевич Дмитрий, 27 лет. Холост. Врач не то гинеколог, не то педиатр – не знает и сам. Дима-альпинист, альпинист, Паша Чичиков. 2-3 похода, горно-альпинистские (поднимался на Эльбрус). В водных – впервые. Хочаць иммигрировать в Канаду. Учит языки. Говорит с выраженным белорусским акцентом. Без вредных привычек. Любопытен, «тянет», но личная инициатива довольно низка. Любит поговорить, особенно порассуждать. Есть наклонность к демагогии. Сангвиничен, любит играть в очко. В компании и коллективе несколько обособлен (держится несколько обособленно).

4. Свистунов Коля. 28 лет. Коля-свист. Холост. Промышленный альпинист. Работает в Ленинграде. Наиболее крепок в финансовом плане на момент похода. Абордажная команда. Матрос. 2 или 3 похода, водные. Anamnesis vitae сложный. Наркологический анамнез отягощен. Серьга в левом ухе (на фотографии нарисована в правом ошибочно). Пацифист. Многогранен. Подойдет почти для любой компании. Ночует исключительно в гетто. Постоянно засыпает «на 15 минут».

5. Женя Суслин. 28 лет. Eugene. Холост. Врач. Детский реаниматолог. Матрос. Корреспондент. Судовой врач. Несколько походов, маловыдающихся или средней руки. Любит ходить в кедах. Прямой. Честный. Лукавства нет. Превосходит первое впечатление. Коллективен. Может «вмазать» с Глазом (конкурирующая фирма). Дискомфорт переносит хорошо, хотя комфортофил. Правилен и педантичен, но можно склонить к авантюре. Выглядит значительно моложе своего возраста.

6. Дима Кололо. 22 года. Студент. Дима-малой – редко называли. Холост. Студент VI курса БГМУ. Медбрат детской кардиореанимации. Матрос. Фотограф. 2 или 3 похода, водные. Основные (большинства) течение мыслей и настроений мыслей являются приоритетными. Голосом и манерой разговаривать напоминает метра 10. Любит абстрактные снимки, похоже, что хитрый (в хорошем смысле), не склонен к гласным монологам и рассуждениям. Организован.

По теперешним-то временам собрать группу в 6 человек не так-то легко. Отсутствие прекрасных девушек являлось сильной стороной этого похода. Непонимания и противостояния за описанное дальше время не было. Несколько обособленно держался Дима-альпинист, скорее оттого, что попал в организацию совершенно незнакомого для него типа. На протяжении всего срока события развивались по смешанному сценарию: стиль «Дедович» (ура, a-la, ой бля!) + стиль Glazkoff (распиздяйство, пьянки, тренажер Kettler). Нашему кооперативу сопутствовал успех.

Пролог

Весна 1942 года. Гитлеровские подлодки, действуя по методу волчьих стай, потопили более 1000 судов союзников, ставя под угрозу транспортное сообщение между Америкой и Европой. Будучи неспособными разгадать немецкий шифр Enigma, союзники вслепую отражали Германские атаки.

Август 2001 года. 4 человека во главе с Глазом, походив по Хибинам, на берегу Умбы соорудили плот на камерах. Будучи неспособными преодолевать плесы реки активно и проходить трудные пороги Севера, плот был брошен через 7 км на пороге Падун. Но я обещал вернуться!

Лето 2006 г. Дед, окруженный неопытными экипажами, очень успешно проходит реку Чирка-Кемь на принципиально новых для нас плавсредствах – катамаранах. Будучи неспособнным довольствоваться малым, предлагает спуститься по «Карельскому Башкаусу» – реке Тумча и ее притокам.

«Возле сажалки», 30 июля.

С Дедом я не ходил 4 года и уже давно (около года) вычеркнул его из списка напарников, вспоминая его в прошедшем времени. На Чирку-Кемь я бы пошел, если бы мне предложили заранее. Но я и сам не сидел сложа руки. Февраль-март 2006 – лыжный тур по Белому морю (20 дней), июнь-июль 2006 – байдсплав по-белорусски 5 дней. Это только за этот год.

– Алло, Глаз, этот Дед!

– Как дела?

– Нормально!

– Пошли на катамаранах на Тумчу!

– Алло, это ты, Дед?

Тогда мы договорились покататься на велосипедах.

Глаз был утром 30 июля как всегда с бодуна. Дед, постаревший и худой, сбегал в магазин «Огурец», восторгу DJ Яся не было предела. События развивались на станции Минск-Южный.

– Пф-пф, пацаны, мы уже много лет так не собирались! Как все заебало! Надо сходить в поход! Пф-пф!

– Да, да, Ясь, из Гидроторфа в Торфопродукт.

В географическом центре Республики, куда мы заехали, ничего не говорило о географическом центре Республики. Слабоветренный день, каналы, чистое поле, мощные, уходящие вдаль опоры электропередачи и сраненький деревянный трегопункт.

Нам надо было поворачивать в деревне Цитва. А в деревне Скрыльская Слобода у сидящих на лавочке бабушек мы проконсультировались.

– А далеко Цитва?

– Ой, хлопцы, далека (говорит, придавая чрезмерное значение).

– Далека, мо километрау дзесяць!

Глаз, Дед и старый и очень опытный велотурист Ясюкевич возле поселка Правдинский поехали к Сергеевскому озеру по проселочной дороге. На опушке леса присели на комле дерева следи цветов. Рядом была небольшая вонючая сажелка, которую выдать DJ Ясю за Сергеевское озеро не получилось.

Ни на какую Умбу, разумеется, никто не собирался. Эти обстоятельства и оказались решающими, для того чтобы 30-й поход состоялся.  

Походы

1- байдсплав. Энгозеро – Воньга. 10 человек, 12 дней. 190 км. Август 1992.

2- Байдсплав. Р. Ислочь – р. Зап. Березина – р. Неман. 7 человек, 9 дней, 100 км. Июль 1993.

3- Сплав на плоту. Р. Бобр – р. Березина. 7 человек, 14 дней. 110 км. Июль 1998.

4- Пеший. Заказник «Выгонощанское». 8 человек. 3 дня. Около 60 км. Апрель 1999.

5- Байдсплав «Голубая луна». Р. Щара – р. Неман. 11 человек. 9 дней. 412 км. Апрель-май 1999 года.

6- Велозаезд «tour de France». Чудское озеро – Пушкинский заповедник. 2 человека. 10 дней. 1500-1300 км. Июль 1999.

7- На плоту. «Голубая бездна». Р. Березина. 4 человека. 9 дней. 150 км. Август-сентябрь 1999.

8- Лыжный. «Голубой ужас». Беларусь. 3 человека. 10 дней. 120 км. Январь-февраль 2000.

9- Байдсплав. Р. Усяжа – р. Гайна – р.Березина – р. Панда. 2 чел. 3-4 дня. 130 км. Май 2000.

10- Байдсплав. Р. Страча. 3-2 человека (порознь). 4 дня. Приблизительно 50 км. Апрель 2000.

11- Байдсплав. Р.Мышанка – р.Щара – канал Огинский – р. Ясенда – р. Припять. 9 человек. 9 дней, 280 км. Апрель-май 2000.

12- «Алтарь исступления». Сплав на плоту. Р. Сухола – р. Северная Двина. 33 дня. 800 км. 8 человек. Август-сентябрь 2000.

13- «αβγ». Налибокская пуща. Пеший. 9 человек. 7 дней. 140 км. Ноябрь 2000.

14- «Русское поле экспериментов». Лыжный. 2 человека. 24 дня. Только пешком 150 км. Январь-февраль 2001 года.

15- (13-й) Пеший. 6 человек. РБ. 7 дней. 150 км. Апрель 2001.

15А- Велозаезд Молодечно – Голубые Озера – Сморгонь. 6 человек, 3 дня, апрель 2001

16- Байдсплав. Р. Птич. 4 человека, 8 дней, 240 км. Июль 2001.

17- «Паритет-I». Горы пешком + плот. Хибины- р.Умба – Мурманск. 2-4 человека, 29 дней. Август 2001.

18- «Карельский перешеек». Лыжный. 2 человека. 14 дней. Около 100 км. Январь-февраль 2002.

19- «Герой асфальта». Велозаезд на исток Волги. 2 человека. 6 дней. 750 км. Май 2002.

20- «Запредельный дебют». Горнопеший. 5 человек. 21 день. Около 100 км. Июль 2002.

21- «Ледяной полог». Лыжный. Белое море. 4 человека. 15 дней. 180 км. Январь-февраль 2003.

22- «Король дороги». Велозаезд. Брест-Нарочь-Минск. 3 человека. 8 дней. 900 км. Май 2003.

23- «100 Шагов За Горизонт». Велозаезд Минск-Астрахань». 2 человека. 20 дней. 2100 км. Сентябрь 2003.

24- «Горячий снег». Лыжный. Р. Печора. 3 человека. 14 дней. 110 км. Январь-февраль 2004

25- «Новый День Древнего Урала». Горнопеший. 3 человека. 21 день. 150 км. Июль 2004 г.

26- Семь футов под килем. Байдсплав. Р. Припять. 2 человека. 9 дней. 300 км. Ноябрь 2004 г.

27- Байдсплав р.Изнаир – р. Хопер – р. Дон – Цимлянское вдхр. 2 человека. 33 дня. 1200 км. Апрель-май 2005.

28- «Карьяла Похъяла» Лыжный, Белое море. 2 человека. 20 дней. 130 км. Февраль-март 2006.

29- Байдсплав. р. Друть – р. Днепр. 3 человека. 5 дней. 150 км. Июнь-июль 2006.

30- см. ниже.

– Да нет! Сразу на Тумчу стремно.

– Да катамаран – вещь неубиваемая.

– Хорошо! А пошли по Умбе!

– Хорошо! Точно, а пошли по Умбе!

– Давай в Сентябре!

– Давай!

– Давай 14-го. Это четверг.

– Все! Идем 14-го!

– Хуй с ней, с путевкой на курсы (у меня, как оказалось, ее все равно спиздили)!

– Пф-пф, пацаны! На Умбу – это круто! Ну, будем тогда искать четвертого.

– Ну, за Умбу! Чтобы состоялся 30-й поход.

Ночевали на берегу безымянного водоема – затопленный карьер старых торфоразработок. Вода была слишком мягкой и оттого казалась совсем невкусной. Ясь был возбужденный и, наверное, мысленно уже на катамаране.

«Этот и следующий сезон» 31 июля

  Не стану много хвалить Деда, но вышел тут случай такой. На следующий день, возвращаясь домой, у Яся на полпути лопнула ступица.

– Пф-пф, пацаны, я же, блядь!.. да эти, блядь!.. Какого хуя мы здесь поехали?!

– Да. Ну, Ясь, а что, если мы из твоего велосипеда «взрослик» сделаем.

У нас не было чем разомкнуть цепь. Плоскогубцы я взял с собой совершенно случайно.

– Дайте мне немного подумать, и я что-нибудь сделаю.

Ясь сорбирал из травы детали, потом поставил велосипед «на попа».

Возились они минут 40. Дед делал, Ясь ассистировал. Похоже, получалось. За это время мне позвонил Сережа Новик. Его пришлось очень разочаровать, что в сентябре в Казань мы не поедем.

– Только, Дед, не говори, что передачи еще и переключаться будут.

В ход пошли гвозди, которые мы выколупали из ближайших берез, также проволока из моего котелка, т.е. ручка.

Ступица не то, чтобы работала. И не то, чтобы Ясь доехал до дома. А я уверен, что так и будет ездить, чуть ли не и этот, и следующий сезон. 

«Такое рожно!»

 

Ближе к Городу сплошь простирались сельскохозяйственные угодья, которые находились далеко не в расцвете.

– Глаз, окрестности Минска – это такое рожно!

– Ну, уже хорошо, что покатались. На Умбу ведь поедем. А возле твоей деревни, что, не так?

– Да такое же рожно! Я по Белоруссии ходить больше не буду.

– Пф-пф, пацаны, а мне нравится!

– Ясь, а маршрут душевный?

– Да, душевный, пф-пф.

…

– Алло, как дела… Ну что, идем?

Характеристика участников, предоставленная Димой-альпинистом (сохранено оригинальное написание автора)

Дед (Виталик) Дедович. Женат. 30-31 лет. Блондин. Телосложение жилистого типа. Характер устойчивый. Явные качества лидера. Отмечается коллективным разумом и практичностью. Любит говорить истории из студенческой жизни. Уверен в себе. Ценит и отстаивает свои интересы. Профессия – детский хирург.

Глаз (Алексей Иванович). Типа «Адмирал». Пьет, покуривает. 27 лет. Рост 185. Характер бывалый. Любит походную жизнь. Предпочитает хорошую «водку» вместо воды. В лагере ведет себя активно. Любит пилить деревья и строить бани. Основные увлечения: писать рассказы об своих путешествиях. Профессия – реанимация. Всегда в отпуске.

Николай (прозвище Коля Питерский). Делает все. 28 лет. Брюнет. Особые приметы: серьга в левом ухе, постоянная щетина. Характер увлеченный. Миролюбивый. Любит острые ощущения. Предпочитает гашиш водке. Профессия промышленный альпинист. Всегда мечтал быть музыкантом. Любит спать возле костра. Не женат.

Змитер (прозвище студент). Может курить, выпить. 21 год. Телосложение нормостеническое. Подвижен, всегда навеселе. Отливается резкой манерой речи. Восхищается природой, всегда найдет, что фотографировать, находился на б/л по поводу травмы колена. Мечтает быть хирургом.

Женя («Док»). Сейчас пьет и курит. 28 лет. На вид меньше. Волосы длиннее среднего, всегда чистые. Любит напевать себе что-то под нос. Предпочитает компьютер и комфорт. Любит работу. Личность романтичная.

Дима. (Прозвище «рекомендованный»). Не курит, водку считает лишним напитком. 27 лет. Телосложение крупное. Характер скрытый. Любит путешествие ради впечатлений. Предпочитает «Айран» водке. Всегда сомнительный.

«Суслов и Брежнев»

У меня есть один знакомый, мною уважаемый человек – Стас. Он альпинист, к тому же одиночка. Когда я ему предложил, он с огорчением отказался, но порекомендовал мне своего знакомого, Диму-альпиниста. Остальных участников делегировал Дед.

Катамараны – двойку и четверку – брали за день до выхода у некоего Анатолия Елисеевича. Он создавал впечатление скрупулезного неторопливого старика, может, даже чересчур бережливого. Не факт, что он еврей, но довольно сомнительное отчество. Короче, катамараны взяли мы у еврея напрокат.

Переупаковывали перед тем, как сдать в камеру хранения, на пустыре возле железной дороги. Коли и Димы Малого не было. А Женя за рулем. Хорошее начинание отмечали здесь же – выпили с Дедом бутылку водки, он откуда-то достал хитроумно плетеный сыр Чечил. Им и закусывали, сидя прямо возле тюков с деталями катамаранов. Было ощущение чего-то сделанного, какого-то умиротворения. Была погожая ранняя осень, листья еще были все зелеными, наливалась и темнела рябина, рядом деловито гудели троллейбусы и периодически воняло собачьим говном.

В ходе беседы большой катамаран было принято решение назвать Михаилом Андреевичем Сусловым, а малый – Леонидом Ильичем Брежневым.

«До Орши». День первый. 14 сентября. Четверг

Было договорено встретиться возле камер хранения в 7.00. Я ждал, было уже 7-25. Никого не было. Тут я вдалеке увидел Деда с рюкзаком. Он зашел внутрь в дальнюю дверь. Тотчас появился Дима-студент. Я его видел впервые, но вычислил по рюкзаку. Действительно, все были внутри.

Провожающих было двое. Папа Димы-студента, который понес обратно домой удочку сына. Ее забраковали во избежание неприятностей с рыбнадзором. Была еще какая-то жизнерадостная и мимичная доктор из ДХЦ, говорят, что альпинистка. Посадка в поезд и отъезд проходили без существенных особенностей. Катамараны портативнее байдарок.

Старое правило-стандарт Глаза доезжать до Орши уже давно не работает. Я ерзал и выражал беспокойство.

– Ну, думаю, уже можно начинать!

– Да подожди ты, немного проедем.

Ехали не вместе, на боковушках. Ютиться всем вместе было неудобно.

Сначала пили, затем спали, потом играли в карты. С девяти-десяти вечера, спрятавшись под полкой, Глаз с Женей снова бухали, зазывали присутствовавшего Диму в анестезиологию.

– Только не говори, что ты, будучи врачом, не сцышь в раковину?..

– Я и не говорю.

Super Mario. День второй. 15 сентября, пятница

Проснулся в районе станции Свирь (самая южная Карелия). Каждый мимо проходящий считал своим долгом меня потормошить, особенно Дед.

Потом ждали Петрозаводск. Я хотел показать Диме-альпинисту Онежское озеро во всей своей красе, но из окна поезда больше видна Петрозаводская Губа.

В Петрозаводске сел в поезд Коля-Свист, который ехал из Ленинграда. Коля был с серьгой в ухе и бутылкой водки. За знакомство снова пили. Я носил штаны с подтяжками. Меня называли Super-Mario.

После Петрозаводска появилось существенное неудобство. На место предыдущих соседей подсела молодая семья с малым ребенком. Но он орал меньше ожидаемого. Ехали они часов пять, затем мы были уже предоставлены сами себе.

Вчера вечером, когда выключили свет, пытались играть в карты при свете свечи. На нас ворчал сосед-старик. Снова сегодня играли в карты. Я периодически пил пиво.

Уже проехали Беломорск. За окном была облачная погода, кое-где тучи собирались в мощные свинцовые массивы. Осень набирала здесь силу. Чем дальше ехали, тем больше было желтеющих деревьев. Среди неизвестного озера, обрамленного мшистым болотом и дальними зубцами леса, на фоне лиловеющих туч в землю упиралась радуга.

- Храп…помогу…заворачиваю…стреляюсь на шестерку.

Дима с Женей спустили весь свой бюджет (на бумаге), спустились до отрицательных значений и пытались наверстать упущенное. Глаз пасовал, не лез на рожно, набирал по мелочи, но его периодически опускали. Крепче всех сидел Мао Цзедун. Пробовали играть в рамс, также в бридж. За картами время проходит быстрее.

Я, кстати сегодня так же, как и Женя, должен был дежурить в больнице.

День 3 -ий «Стапель» 16 сентября суббота

Прибыли в Апатиты. Ночь. Темно. Погода для Кольского Полуострова была ласковой. По мосту через пути редкие проезжали машины. Немного было их и возле здания вокзала. Желающих нас подвезти на Умбу не было. Позже появился один мужик на волге, но он попросил 800 рублей и к тому времени транспорт у нас был.

Мы с Дедом ходили искать. Перешли железнодорожный мост. Там, где должны быть горы, что-то чернело. Дед толкнул меня:

- Гла-аз, мы поедем на Умбу!

- И без бабского балласта.

У меня был какой-то сушняк, Пришлось зайти на заправку и купить Колы. Таксистов видно нигде не было, но ждать пришлось недолго. Явился, похожий на отца Иржи Зубрицкого.

- 400 рублей, ребята.

- Ну давайте тогда 700 рублей за две. Только вторая машина должна быть универсал,

«Отец» Иржи Зубрицкого связался с кем нужно. Второй таксист с VW Passat универсал нашелся и был согласен. Ехать было нужно 30 – 35 километров. В машине «отца» Иржи Зубрицкого играли песни в стиле ретро. В свете фар было видно, что деревья уже совершенно желтые, золотая осень здесь была в самом разгаре. Перебежал дорогу, сверкнув жопой, крупный мускулистый заяц.

Мост через Умбу. В тишине безветренной ночи журчала мощная струя, вскипая бурунами ниже моста. С моста же доносились наши истошные вопли и хаотично мелькали лучи фонариков. Каждый подходил к парапету и свешивался вниз.

- Ну как? Мощная?

- Да-а да-а, мощная!

-Тут, в начале лета, наверное, когда большая вода, так прет, что ох…ешь смотревши!

Глаз предложил пойти подальше от моста, на то самое место, где пять лет назад мы собирали плот. Предложение было отвергнуто. Но возле моста была высока вероятность встречи с рыбнадзором, и совершенно не было дров.

Ночная мгла постепенно все больше рассеивалась. Кругом неподвижно маячили темные силуэты деревьев. Листья казались серебристо-серыми. Стали просматриваться Хибины, в том числе Ловчорр 1100. Светило с десяток прожекторов рудника. Но это было далеко. Неподалеку валялся щит из досок. Для одного катамарана палуба была найдена. Снарядив чудовищную двуручную пилу, все 70 зубов которой мне за день до похода пришлось затачивать, я отправился вниз по течению в поисках дров. Рыскание вокруг стоянки не приносило желаемых результатов. Ребята разжигали костер, возбужденно пиз..ли и рассуждали о всякой всячине.

Тропинка вилась в густой березовой роще. Так я дошел до того самого места, где мы жили 5 лет назад на протяжении 4-х дней. Место видоизменилось – подросли деревья. Приметил дрова. Уровень вода в реке невысокий, обнажены серые прибрежные камни. Среди топляка лежал еще один дощатый щит – будет палуба для второго катамарана.

«Филькина грамота»

Возле костра сидели Дима-mix и Женя.

- Там на дороге рыбнадзор. Две тысячи просят, а пацаны ведут переговоры.

На обочине стоял УАЗ типа «батон». Из двух открытых дверей торчали спины Димы-альпиниста и Деда. В салоне составлялись протоколы. Рыбнадзора (рыбников) было четверо. Похоже, что как минимум двое из них, были ни при делах. Была замечена бочка, наверное с рыбой. За время похода сложилось впечатление, что рыбники и есть самые главные браконьеры. Они сами ловят семгу сетями и продают ее налево. А если еще с каждой туристской группы поживиться, то получается неплохой приработок. Короче – браконьеры в законе. Рядом ходил Коля.

- Сколько хотят?

Он показал на пальцах – тысячу.

- Предлагали конфискацию катамаранов, в случае, если мы упремся рогом.

Как это все делается по закону, какие статьи и санкции на самом деле, мало кому известно. Для нас, естественно, проще заплатить тысячу, нежели лесть на рожон. В Интернете о них упоминается во всех отчетах. Везде отзывы нелестные.

Неужто они заметили с дороги наш костер. Более вероятно, что приехали по наводке: нас видели на вокзале, и таксисты могли сдать.

- А ваши коллеги с нас повторно взимать не будут?

- Нет, больше не будут.

Но протоколы выглядели неубедительно. Какая-то филькина грамота. О штрафе и размерах штрафа в протоколах не упомянуто. Ну, раз пишут, что встреча с ними неизбежна, то будим считать, что откупились мы дешево.

«Похожие на мародеров»

Негативные впечатления быстро улетучились. Рассвело. Серели окутанные туманом Хибины. Торчали среди желтой листвы берез острые и узкие темно-зеленые северные ели. Погода была пасмурной. Дождь намекал на существование.

По топкой тропинке, рассыпной и неровной, мы с Колей притянули нами же спиленные дрова. Но есть все равно было нечего. Можно было или бухать или пить чай, или и то и другое. Вода в Умбе голубая, кристально чистая и вкусная. Если и напьешься, сушняк не страшен.

Дима-Альпинист рассуждал, проявлял любопытство ко всему. Недалеко от лагеря он обнаружил кучку человеческого кала, кстати свежайшего.

Идти до поселка Октябрьский было не менее трех километров. Я был старшим группы. Все трое шеренгой быстро шагали по дороге. Дима и Женя были просто веселые, а я эйфоричный и опять поддатый. Мы отправились за продуктами. Каждый нес по пустому рюкзаку. Со слов рыбников поселок Октябрьский ликвидируется. Не то, что магазинов там нет, а едва ли есть жители. Странно, пять лет назад там хватало и магазинов и жителей. Помню, что продавщицы в магазинах все были беременные. Довольный Глаз размахивал руками, жестикулировал и перемещался поперек дороги.

Удивить меня сложно, но можно. От поселка остались лишь развалины. Кое-где еще стояли дома, в некоторых местах лишь фрагменты стен, будто их взрывали, а местами, словно проехал бульдозер. Колеи, следы гусениц, щепки, обломки шифера, пожарища, покореженное железо, покосившиеся столбы с рваной проволокой, древесные опилки, сохнущее по осени, бурьянное высокотравье, выбитые окна, обрывки, трепещущего на ветру целлофана. Людей не было. Видели какую то человеческую фигуру, но она исчезла.

- У кого бы чего спросить?

- Жень, зря ты фотоаппарат с собой не взял.

А мы с рюкзаками были похожи на мародеров. Среди бетонного мусора я поднял пластинку от проигрывателя, и бросил ее и сильно, и с озорством. Вращаясь и летя, она повернулась в вертикальную, потом в горизонтальную плоскость и, ударившись об остаток стены когда то двухэтажного дома, щелчком разлетелась в куски. Альпинист запустил точно такую же, но другую пластинку, которая вертикально ударилась в землю и прыжками помчалась прочь.

Женя: - Ну вот, а мне как всегда не хватило пластинки.

Все-таки мы отыскали какого-то коренастого парня с вологодским акцентом. Стало очевидно, что продуктов здесь на нашу группу мы не купим.

- А чего поселок ликвидируют.

- Ликвидируют че? Леспромхоз то закрыли, вот народ то поуезжал. Электричества то нет. А некоторые-то до сих пор здесь прописаны.

Моросил дождь. Менее быстро и менее весело, но все равно весело, мы проделали до реки обратный путь. Машины ехали большей частью за грибами и навстречу. Те, что были по пути, всего две или три, не остановились. Водители показывали знаками, что сворачивают в лес. Одна машина стояла на обочине, но не нашли водителя. Нашли другую, но мужик сказал, что уже выпил (они с женой действительно выпивали на капоте).

- Тихо-тихо, кажется, едет. Слушайте.

Я достал из кармана сторублевую бумажку и держал в вытянутой руке. Нет, не едет: тишина.

Женя был истинным реаниматологом.

- Зайдем в лагерь, выпьем, а после пойдем в Апатиты.

- В Кировск поедем, ближе. Только на дороге надо кого-нибудь оставить.

Но оставаться на дороге никому не хотелось. Так мы пришли в лагерь не солоно хлебавши.

- Н-не могу понять, а где же продукты.

- А там продуктов нет и поселка уже тоже нет. Сейчас в Кировск поедем. Давай, Дед, бутылку.

Пока пили, по мосту в нужном направлении проехало несколько машин. Глаз грязно возмущался, как Диджей Ясь. А в это самое время гладкие и лоснящиеся катамараны уже стояли наготове. Был натянут тент, под которым конгломератом были свалены вещи. С серого неба скупо сеялись осадки. Невозмутимо вскипала, прорываясь между опорами моста, Умба.

- Ладно, давай по последней, да пошли.

«Титан» (про гинеколога и стоматолога)

 

Снова мы шли пешком по дороге все с теми же порожними рюкзаками. Остановились на месте, показавшимся нам стратегически важным. S-образный поворот, а на нем пересечение с железной дорогой. Никуда не денешься, нужно притормозить, чтобы переехать рельсы. Здесь же рельсы перегораживал шлагбаум. Альпинист с Женей изловчились и повернули его вокруг своей оси. Теперь он загораживал чуть ли не половину дороги.

- Ладно вам. Это уже слишком борзо.

И шлагбаум вернули обратно.

Не прошло и десяти минут, как мы уже ехали в кабине КамАЗа. Пятером! Чтобы уместиться, Евгения положили на спальное место. Дизель сердито рычал. Машина везла в Титан (небольшой поселок возле Кировска) железобетонные блоки. Где-то ликвидировали аэродром. Так вот оттуда они и были.

Водитель был похож на Васю – водителя начальника отдела снабжения Пинских электросетей Гриши. Только у него лицо было больше побито оспинками и этот не заикался. Пассажир походил на Францыска Скарыну и был снабжен шляпой с полями. Я его уже где-то видел.

- На Севере жить нам стало худо. Леспромхозы закрывают. А северный лес медленно растет. Рудники многие закрыли. Работы нет. Молодежь – кто спивается, кто в криминал идет.

Мелькала дорога. Названия пересекающих ручьев такие навороченные, что язык сломаешь.

- Я был там, - говорил Францыск Скарына, - Порог Разбойник. Ну так прет, Место узкое. Ну так прет.

Глаз: - Я второй раз здесь и, кажется, вас видел. Пять лет назад. Вы ехали в автобусе из Октябрьского.

- А я вот тебя не припомню.

- Ну вы в автобусе рассказывали, что нашли в лесу женщину-стоматолога, которая заблудилась и много дней по оленьим тропам ходила и только ягоды ела.

- А да. Да! Пропала бы, если не я. Я ее тогда еще через ручьи переносил. А сейчас такая толстая стала. Зато - какие зубы у меня теперь…

На семи ветрах ютилось с десяток пятиэтажек. Таков был поселок Титан, где купить квартиру можно за две зарплаты.

Водителю КамАЗа я отдал сто рублей. Францыск Скарына нас проводил до магазина. В дневнике «Паритет 1» он упоминается. Метр 10 его сравнил тогда с Дедом (нашим Дедовичем) на пенсии.

Купили мы тогда 12 литров водки, полтора литра вина. Более 60 банок консервов, в том числе и больших. Более двадцати килограммов круп и макарон. Пять блоков сигарет Chesterfield и много всякой всячины. Ассортимент позволял немного пофантазировать.

С покупками наша продуктовая группа справилась. Теперь нужно было это все куда нужно доставить. Планировалось с кем-либо договориться за двести рублей.

Неподалеку от магазина завелся ушастый жопер (Запорожец). Я не успел. Жопер тронулся, яростно запердел и был таков. Вот огорчение. Ведь приехать в лагерь на ушастом Запорожце было бы высшим пилотажем.

Бесформенные рюкзаки со звякающим стеклом и сопливыми пакетами круп не позволяли нам долго маневрировать. Внимание привлек импровизированный праздник. Возле обшарпанной стены небольшого убогого бетонного строения соорудили небольшую сцену-ракушку. Хрипловато играл какой то попс. Что-то продавали. Скупые декорации. Несколько десятков снующих туда-сюда людей. Пара-тройка человек танцевали. Нечто дымилось.

Завезти нас за двести рублей усатый солидный дядька согласился охотно. Машина была подходящая – Жигули «Нива». Ехали около получаса. Выяснилось, что мы врачи. Усатый задавал вопросы не свойственные обывателю. Сообщил нам в свою очередь, что он врач акушер-гинеколог из Кировской больницы. Этот о жизни на Севере отзывался значительно оптимистичнее, чем Вася с Францыском Скарыной в КамАЗе.

- А женщина сейчас пошла в основной своей массе здоровая, или болячки у всех.

- Да здоровые в основном.

- У нас тоже есть свой акушер-гинеколог, вот на заднем сидении сидит.

« На Щите Или Со Щитом 2»

Начало сплава проходило в персистирующем алкогольном опьянении. Когда мы трезвели, доза постоянно поддерживалась.

Сложились и упаковались мы быстро, организованно и, наконец, пошли. Возле моста тренировались. Преодолевали течение сбоку от основной струи, подходили почти к мостовым опорам, но удержаться в потоке языка основной струи не хватало сил. Течение нас отбрасывало за десяток секунд на то место, откуда мы, затратив много энергии, подбирались минутами. Мы разворачивались и начинали заново. Глаз устно стимулировал Альпиниста налегать на весло, но сколько мы не старались, едва сунувшись между опорами моста, река увлекала нас, как щепку. Течение 3 метра в секунду вспять нам не одолеть, даже на байдарке, как не греби, не поднимешься.

Первый порог на реке Островной, но он находится выше моста. По описаниям порог живописный, но не сложный в прохождении. Сама Умба вытекает из огромного озера Умбозера, с запада граничащего с Хибинами, с востока зажатого Ловозерскими Тундрами. По описаниям длину реки вместе с озерами оценивают в 140 километров. Но сам я замерять не удосужился.

Едем. До первого порога Падун 7 километров. Вода настолько прозрачная, что просматривается метра на четыре, если не больше. Глубина самая разнообразная: от десятка сантиметров, до бездонных омутов.

Шли не то, чтобы слаженно, но и не слишком куцо. Большой и старый, серого цвета, то одним то другим бортом поворачивался и вилял Михаил Андреевич Суслов. Там сидели четыре гребца. Разговоров слышно не было. Иногда над катамараном поднимался папиросный дымок. Наш катамаран-двойка для разведки не годился, поскольку был слишком ярок – красный, да еще и с пестрыми желтыми вставками, да и мореходными качествами был хуже. Назывался – Леонид Ильич Брежнев.

Прошли мелководную шиверу. Хорошо надутые баллоны катамарана, когда задевают камни, издают тревожный и томящийся звук.

На том самом плесе, где в августе 2001 года мы проверили сеть и украли хариуса, снова была сеть. Неловко и эмоционально крутясь на Брежневе, удалось подъехать и подхватить пластиковую бутылку сети. Это была лесочная браконьерская китайка. Острый желто-красный нос Леонида Ильича рвал ее самым безжалостным образом. Сидело две рыбы. Это были сиги. Второго я упустил, а первый был где то на полкило. Длинная серебристая рыбина пыталась выскочить из котелка, трепыхаясь в агональных пируэтах. На вещах появилась предательская чешуя. Пришлось рыбу добить ручкой ножа.

До порога Умба течет в низких болотистых берегах. В основном плесы со слабым течением, есть мели с рассыпным типом русла. Прошли еще одну короткую шиверу. Река сужалась и слышался низкочастотный шум порога. Сам порог трехступенчатый. На километр длинны приходится около 10 метров высоты. Берега скалистые. В начале порога – мелкая каменоломня на левом берегу.

Зачалились мы слева. Все члены группы нервно скакали по камням, жестикулировали – в общем были очень подвижны, как будто в мире больше вообще ничего не существует. Вторую и третью ступень не осматривали. Остановились тотчас за первой. Разговаривать приходилось громко из-за шума воды. Первый каскад – это мощный 1,5-2 метровый водослив. Справа, какая то мясорубка. У левого берега скала. Левее скалы проход возможен. Падающая вода образует здесь своеобразный котел, имеется намек на прижим к левому берегу. Проход сразу справа от скалы является самым популярным ( Умба – река известная и написано про нее достаточно). Далее река, поворачивая налево, мчится в невысоком каньоне.

Сентябрьская вода в этом году была невысокой. Вели мы себя очень нагло. Во первых катамараны решили не разгружать, во вторых третью ступень и вовсе не осматривали. А проходили с наплыва.

Страховку организовали в конце первого водослива: поставили человека с морковкой. На Брежневе экипаж был в касках. Изначально он планировался, как пушечное мясо. Но первым запустили Михаила Андреевича. Глазу дали морковку, Чичикова снабдили фотоаппаратом. Планировалось снимать фильмы. В поле зрения силуэты четырех человек стояли полураком, совершая какие то активные движения руками, будто мотали веревку.

Вечерело. С деревьев срывались и падали в воду отмершие цветные листья. Было почти безветренно. Сейчас по осени не существовало отягощающего фактора – это тучи мошки, висящие над порогом, которые мешают видеть, кричать и даже дышать.

Михаил Андреевич приближался к водосливу. Катамаран сидел высоко с заметным дифферентом на корму. Гребцы нечасто и мерно взмахивали веслами и вскоре оказались вовлечены в сильное течение. Заход был хорош. Аппарат шел прямо в классический проход. Секунда – наклонился вниз – гребцы, фиксированные в бедренных упорах, все как один, качнулись. .уяк – баллоны обдало водой. Суслов возмущенно выпрямился и, замершие на мгновенье гребцы, зачастили веслами, как будто больше вообще ничего не существует. Михаил Андреевич пронесся мимо и, сверкнув кормой, скрылся за поворотом.

- Хорошо прошли, правда?

- Да вообще за…сь.

Зачалили они где-то недалеко, потому что пришли слишком быстро.

- Ну как?

- А-а х…я. Все остальные пороги будем проходить с наплыва.

Перельман пять. Глазков два, а теперь – Дробышевкий!! Запускайте Берлагу. (Из студенческой жизни).

Дед посоветовал пройти слева от скалы. В тех отчетах, с которыми я ознакомился, там никто не проходил. Идти решили прямо на скалу и в последний момент обойти ее по краю, чтобы нас не развернуло и не заинтересовало в прижим.

- Тебе стремно, мне нет…

Альпинист сидел слева, Глаз справа. Направили как нужно нос и в зависимости от течения добавляли в нужную сторону. Впереди был виден человек с морковкой.

Слив приближался. Еще пару метров и – .блысь. Наш небольшой катамаран нырнул в бело-пенные буруны, вода набежала на палубу. Через секунду вынырнул нос. С желто-красной материи сбежла вода. Струя воды поле образующегося котла, ударяясь в гранит, довольно резко поворачивает направо. Нас на несколько секунд прижало, но поток увлек катамаран и. успешно выбравшись, мы довольные, мерно покачиваясь, поехали вперед. За левым поворотом на относительно спокойном участке стоял зачаленный Михаил Андреевич Суслов. Зачалились и мы. Рассуждали. Далее Брежнев пошел первым. Сперва по мягкой стоячке. Дальше на плавном левом повороте течение ускоряется. У правого берега остров. У левого берега через вал каменистой гряды переливается вода. Образуется обратное течение у левого берега. Основная масса вода идет по узкому руслу у правого края гряды. Здесь стояли жесткие метровые валы и грохочущий шум.

Мы и без того были уже мокрые. Полетели брызги. Катамаран сделал несколько резких нырков. Снова по пояс нас обдало водой.

Третью ступень порога и Брежнев и Суслов прошли ювелирно. Из-за низкой воды сразу за порогом обнажилась каменная гряда, которая мешала нам зачалиться. К месту стоянки катамараны пришлось тянуть против течения у самого берега. Ботинки изнутри у меня еще оставались сухими, но я не размышляя ступил в воду.

Стоянка была удобной. С Альпинистом с помощью пилы-двуручки завалили худосочную сухостойную ель и порезали ее на чурбаки. Ногами приходилось топтать отходящую уже бруснику и голубику.

Ходили на могилу Димы Самышкина, мечтавшего возмужать на трудных порогах Севера. А кроме того шагах в сорока то нашей стоянки был алтарь. На елке закреплены два страшных шлема утонувших недавно здесь девочек. На прибитом коврике вырезано ножом: «Кате и Лизе – отважным девочкам. 19.07.2006.» Склоняясь вниз, красный чуть выше желтого, шлемы смотрели вниз на веселящихся удачников. У ствола дерева оставил кто что: бутылки с крупами, перчатки, седушка, стояли даже новые кеды. Я достал из кармана сушки и положил там же. Им было 13 и 18 лет. Одна дочка руководителя. Чтобы они не вылетели, девочек привязали. Но катамаран перевернулся и несчастные захлебнулись.

Под тентом Коля Свист устроил себе лежбище. Прилег на 15 минут, больше добудиться его не смогли.

Кстати, тент еще и отсвечивает костер, делается светлее. Мы немного поговорили, поужинали, чай, почему то был не в моде, большинство налегало на кофе. Пили, разумеется, и водку, больше Глаз с Женей.

Результаты дня всех удовлетворили и мы довольные разбрелись по своим местам.

 

День 4-ый «27 лет»

17 сентября воскресенье

 

Утром каждый считал своим долгом меня покантовать. Кто просто позовет, кто по тенту постучит, кто голову в палатку просунет. Вытянули наружу меня быстро, снабженного шляпой с полями (подарок Коли Свистунова). Костер уже горел, но завтрака еще не было. Сегодняшний ходовой день начался с дружного празднования моего дня рождения. Ну куда тут денешься: и народ требует, а еще Дед придумал подарок – шесть отличных точеных стопариков, матово блестящих, в специальном чехле, «экспедиция» называются. Пили виски, на закуску были пока только конфеты M&M.

Катамараны поставили один на другой. За ночь они немного сдулись, баллоны были мягостны. Палубу Брежнева использовали, как импровизированную трибуну. Трибуна была весьма шаткой, и оратор мог на нее подняться только с посторонней помощью. Я сказал скупую, но чистосердечную речь по поводу того, что исполнилось мне сегодня 27 лет, и что сегодня, отмечая день рождения на Кольском Полуострове, счастлив я особенно.

Как ни берег я подаренные точеные рюмочки, через полгода я их утопил в реке Чусовая, но мне снова подарили такой набор.

Чичиков решил закопать мусор. Не только наш, но и чужой. За дело принялся с энтузиазмом. Каменистый грунт не копался. В болотистом месте (рядом протекал ручей) ему удалось только снять слой дерна и этим же дерном мусор привалить. А когда собирали вещи, всем миром искали резиновый шланг, которым зачехляли двуручную пилу. Шланг так и не нашли.

Пришлось эксгумировать мусор – там он и был захоронен. Убирать мусор Альпиниста хватило только на один раз.

Когда все было готово к отплытию, вышла задержка (мы никуда не спешили), оттого что снова поддавали, сидя на спущенных на воду катамаранах.

Солнечно – погода редкая для Кольского Полуострова. Голубая вода, холодное прозрачное небо, золотая осень, тихо шелестящие березы, и сеющие в бегущую воду листья; ощущения вечности и одиночества оставляли в нашей памяти неизгладимые впечатления.

Сначала был плес. Но течение хоть, и небыстрое, было. Снова встретили сеть, снова выпутали сига. Этот был уже снулый, но еще не тусклый. Вчерашнего еще не съели, а только лишь присолили. Эта рыба быстро портится.

Чичиков рассуждал. Рассуждения были с элементами демагогии. Я угрожал, мол, расскажу все Стасу, а он может этого не одобрить.

Плес вышел в Верхнее Капустное Озеро. Длинна - километров 5-6. Ветер косо-встречный, но не сильный.

Солнце светило недолго. Хибины уже окутались густой облачной пеленой.

Верхнее Капустное Озеро мелкое с песчаным дном, которое везде просматривается благодаря прозрачной воде.

Ехать ровно плохо получалось. Пробовали даже необычные способы движения: такие как толкаться от дна, или идти пешком прямо посреди озера и тянуть за собой катамаран на веревке. С берега, наверное, зрелище выглядело бы особенно необычно, будто на землю спустился Всевышний. Все эти способы были малоэффективны, против банального движения на веслах.

На озерах и плесах катамаран Михаил Андреевич Суслов имел неоспоримые преимущества, хотя и его прилично колбасило.

Озеро окаймляли зубцы топкого худосочного леса. Гортанно призывали друг друга, собирающиеся в стаи и улетающие на юг гуси. В отчетах о системе Капустных озер отзываются не очень лестно. Монотонность, топкие берега и отсутствие стоянок. А мне такое как раз нравится. Было душевно, одиноко и немного мрачно.

Шли мы в целом неплохо. Уже слышен был шум порога. Это был Верхний Капустный, или его еще называют Межозерный. На поверку этот порог оказался мощнее и интереснее, чем его описывают.

Мы сели в бедренные упоры. Первым с наплыва пошел Суслов. Мы за ним. Порог имеет S-образную траекторию движения. Сразу стало очевидно, что это не хилая шивера. Маневрировали по принципу – «где само за…сь» . Само за…сь – это там, где вал выше. Высота стоячки под метр. Вода заливала колени. Шли с озорством, постоянно активно то подгребали, то табанили. Поток в итоге вынес нас на очередной плес.

Здесь начинается Среднее Капустное Озеро. Такое же мелкое, также обрамленное топкими болотистыми берегами. Как здесь, больше нигде, мой генерал, с обеих сторон нашему вниманию предоставились песчаные пляжи. Но это не совсем то, что все думают. Песок серый, северный. Да и все у нас тогда было по северному, кроме ласковой сентябрьской погоды. Мы застали пору бабьего лета, когда еще тепло, но нет уже гнуса. День рождения был настоящим. Мне бы все такие. Умиротворенность вокруг достигла апогея. Хоть из пушки стреляй – никто не услышит.

И здесь собирались в стаи гуси. Ветер затих и был почти штиль. Исключительно хорошо просматривается дно: то песок с барханчиками, то каменоломня. По белорусским меркам озеро большое, но на середине запросто можно выйти и постоять по колено в воде. Из всех Капустных озер это самое продолжительное ( по линии маршрута) – 6-7 километров. Преодолели мы его за полтора часа.

Границей между Средним и Нижним Капустными озерами служит переброшенный в узком месте деревянный мост. В описаниях пишут о провалившемся тракторе. Но трактора не было.

Мост низко седящий и в высокую воду суда пришлось бы обносить. В пролет лоста мы с Альпинистом вошли в положении лежа. Суслов в совершенно другой пролет, где заметно течение, которое под мостом развернуло катамаран лагом.

За мостом на Нижнем Капустном озере многочисленные мели. Озеро удлиненное, расширяется к югу. Пересечь его вдоль нам предстояло не полностью. Умба вытекает с правой стороны, где выражены сопки: желтые за счет вянущей листвы и, как еж, утыканные острыми и узкими, словно иголки, елками. На всякий случай почитали описание, куда точно ехать. По мере преодоления озера все больше было разговоров про следующий порог – Разбойник.

Озерный плес заканчивался и сужался. Читалось издалека сужение реки. Сели в бедренные упоры, очередной раз их подрегулировав.

Мы постоянно менялись с Альпинистом местами. Сегодня я сидел слева. Проходить порог решили не осматривая – с наплыва. На левом повороте мы без труда преодолели слабосильную шиверу. Еще участок спокойной воды. Я оглядывался. Змейкой за нами двигался Михаил Андреевич Суслов.

- Ну, будем держаться слева, как рекомендуют.

Порог Разбойник или Щелистый начался с разгонной шиверы. Потом появились небольшие стоячие валы, которые и были единственной стороной этого порога. В бедренные упоры можно было и не садиться. Порог в имеющихся у нас данных явно переоценивается.

- Разбойник – такое рожно.

- Мало воды просто.

- Дальше вся Умба, наверное, будет такая. Она за счет Падуна только и популярна.

Судя по ландшафту, берега обещали быть дальше болотистыми, и мы стали на правом берегу. Круглая и пестрая сопка-еж, на которую мы ориентировались, когда двигались по Нижнему Капустному Озеру, была видна и отсюда, но только с другого ракурса.

Чалка была затруднена из-за вязкой, как замазка грязи, говнообразной консистенции. Грязь цепко держала за ноги, что сложно было достать сапог, и источала омерзительное зловоние.

Абордажная команда в качестве Глаза и Коли Свистунова напилила дров. Рядом по соседству было болото с обилием елового сухостоя. Затем пилили с Альпинистом. В промежутках ели голубику.

Учитывая день рождения, Глаз решил строить баню. Камней было в избытке, как и везде. С колокольчиковым мы выкладывали очаг. Вдоль воды с фотоаппаратом расхаживал Женя.

Очаг уже топился. Но после ужина в баню идти никто не хотел, тем более, что нужно было соорудить раму. В итоге согласился Дед и мы принялись за дело. Коля лег полежать на пятнадцать минут и был таков. Альпинисту налили накануне и, пожаловавшись на головную боль, и из палатки больше он не вылазил.

Рассуждали. Пришли к выводу, что за порог Разбойник мы приняли одну из шивер. Так, что все еще впереди. А сбила с толку нас одна из лоций.

Колья для рамы плохо забивались, везде были камни. Рама получилась шестиугольной и Г-образной. Работу завершали в темноте.

Здесь, на этой стоянке мы застали пережитки лета – мошку, которую почти не видно, но кусается она сильно. Да и вообще за что можно любить лето. С наступлением темноты гнуса не стало.

Каким то чудом подняли Колю. Он же сделал нам березовый веник. Правда, желтый и редкий. Натянули коллективными усилиями, используя широкий скотч, при свете фонариков полиэтилен. От потока горячего воздуха стенки бани распирало, и их привалили веслами. Угли заранее выгребли лопатой.

Вечер выдался очень теплый. Не холодно было стоять даже голому на открытом воздухе. Мылись в бане мы необычно – в резиновых сапогах. Это, чтобы не травмировать о камни ноги. Дважды окунались с Дедом в холодную воду реки.

Внутри было парно. Прозрачные стены основательно запотели и по ним скатывались крупные капли конденсата. Время от времени на очаг поливалась вода. Тот яростно хрустел, быстро возгоняя клубы сырого пара. Но по мере процесса камни мы постепенно залили и потом они уже издавали слабое шипенье. С березового веника листья облетели и он превратился в розгу.

Я не люблю внимание, но этим мой день рождения не закончился. Долго мы потом еще сидели у костра. Пили, беседовали. Поздравила меня и погода.

- Это что, такой Млечный Путь? - заинтересовался Коля.

- Это же ведь северное сияние!

Сияние было хоть и не во всей своей красе, как это бывает зимой, но весьма убедительным. По небу перемещались хрупкие лучи и пятна. Полоски и всполохи различной формы то притухали, то прямо на глазах разгорались.

Пьяные и тем более впечатлительные туристы стояли остолбеневшие и запрокинувшие кверху голову.

Ярко полыхали в ночном костре еловые дрова, периодически потрескивая и искря. Тихонько шипел стоящий рядом котелок с чаем. Велся оживленный разговор именно такой, какой может вестись только, сидя у костра.

Правда у меня уже заплетался язык. День рождения явно удался. Я был иллюзорен, лучист, безгранично счастлив и абсолютно пьян. Мне исполнилось 27 лет.

День 5-ый «Осеняя Идиллия» 18 сентября понедельник.

 

Что значит дни рождения на свежем воздухе. На утро тебе никаких головных болей и вегетативных растроиств.

Все складывалось превосходно. Изменчивая и сумрачная погода Кольского Полуострова нас явно баловала. Вот и сегодня тепло, редкие рваные тучки, солнце, прозрачная бездонная голубизна неба и прозрачная голубизна воды. Спустя год мы спускались по Пане и Варзуге. Вода там совсем не такая. Более мутная, с коричневатым оттенком. Много дохлой горбуши. Но это уже касается 34 похода. А сейчас у нас здесь обласканная осенними лучами, может быть в последний раз в этом году, соседствующая с нами сопка, улыбалась.

На завтрак коля сварил сырный суп с рыбой – те самые сиги. Суп был знатным и напоминал жирный молочный бульон, но с рыбой все было в тон.

Загружали катамараны, привязывая вещи веревкой, размеренно, не торопясь, будто в жизни вообще ничего больше не существует.

Едем. А дальше сомнений нет. Перед нами был порог Щелистый – или тот самый Разбойник. Шумела вода. Мы пересели в коленную посадку. Сначала все началось с разгонной шиверы. Мы сосредоточенно переговаривались и энергично взмахивали веслами. Увидев оху….ные валы возле левого берега, устремились туда. И тут так поперло! Выбившийся вправо Суслов, начал смещаться тоже влево и нам наперерез. Брежнева уже основательно швыряло в жесткой бурунной стоячке. Восторгу не было предела. Я оказался по пояс залит водой. Катамараны понеслись между островами. Суслов, оказавшись впереди, развернулся лагом, загородил обзор и дорогу. Мы упирались веслами, пытаясь обеспечить отрицательную скорость. Таран должен был случиться неизбежно. Он и случился, но мягкий. Так мы, сбившись в кучу прошли этот порог. Прошли успешно и все как один были довольны.

- А порог хороший!?

- Да, да-а, хороший.

- А хороший.

Течение остановилось, и начался очередной плес. На протяжении этого плеса Альпинист то и делал, что рассуждал. Говорил, что хочет уехать в Канаду, быть канадским гражданином и работать там доктором. Что ему тогда открываются врата великих возможностей. Только заканчивается уже 2009 год, а он не только не уехал в Канаду, да уже и не работает доктором.

Агитировал Глаза. Тот отказывался.

- Хорошо, где нас нет, но в гости к тебе приеду. Так он продолжал рассуждать на протяжении всего этого плеса.

Разрушенный деревянный мост. Первым подъехал Брежнев. Пришвартовались мы прямо к бревнам настила моста. К нам подцепился подъехавший следом Суслов. Коля сразу же лег спать на пятнадцать минут прямо на палубе катамарана. Оба Димы рыскали по Бергу. Когда то здесь была деревня Дедко Ламбина. Все, что осталось – это несколько разрушенных срубов и железная будка, запертая на навесной замок. На стенке будки в адрес рыбников были выцарапаны нелестные и угрожающие фразы.

Из закромов появилась бутылка. Детский хирург и оба реаниматолога бухали, беспечно сидя на катамаране. Чича разводил демагогию.

- На реке Тумча есть порог сомнительный.

- Ну.

- Так вот в честь тебя этот плес можно назвать Рассудительный.

- Ты, Дима похож на Пашу Чичикова.

- Кто такой этот Паша Чичиков?

- А прохиндей такой у Гоголя в Мертвых Душах. Не красавец, но и не дурной наружности. Нельзя сказать, чтоб стар, да и не слишком молод. Нельзя сказать, чтоб толст, да и не слишком тонок.

- Так, а я тут причем?

- Ну вот ты вроде бы гинеколог, но вместе с тем и не гинеколог. Как бы и педиатр, но какой же ты педиатр. Казалось бы, что альпинист, но совсем не альпинист. Тогда турист-водник, а ведь по правде говоря и не турист-водник. Хоть в душе канадец, но ты такой же житель Канады, как я Израиля. Стас говорил, мол, он из Гомеля, а ты и не из Гомеля. Короче все у тебя, как у Чичикова.

А ведь доволен, что его с Чичиковым сравнивают.

Было весело. Умба и Кольский Полуостров принимали нас хорошо. О такой осенней идиллии можно было только мечтать. Выезжая из Минска, мы настраивались на самую отвратительную погоду.

Большеглазый и круглый Женя в баллоневой куртке и моих сапогах 45 размера смотрелся, как пацан. и был доволен. Дед за последнее время сильно сдал здоровьем, и был доволен. Студент Колокольчиков был похож на помолодевшего пьяницу с первого этажа Мишу, разговаривал, как Метр 10, и тоже был доволен. Коля Свистунов проснулся и был доволен. Он в свою очередь кратко пересказал рассказ Владимира Сорокина, как власть заставляла всех людей есть только «норму». Больше было нельзя, но и меньше тоже было нельзя. Вся жизнь героев была построена на принципе «нормы». В финале оказалось, что «норма» - это просто человеческие фекалии.

Изо дня в день маятник раскачивался. Все сильнее раскручивался культ личности Васи Дробышевского. Его с нами не было, да и теоретически быть не могло. Но он был.

Глаз часто расспрашивал про реку Муезерку и Чирку-Кемь. Общее впечатление сложилось, что Умба выглядит убедительнее Хотя и тот маршрут очень собой хорош.

Перед порогом Семивертсный остров. Брежнев обошел его слева, на Суслове обошли справа. Последние выиграли метров двести.

Начался и сам Семиверстный порог. Он и на самом деле не меньше семи километров в длину. В основном это сплошная шивера и шкуродер. Траектория движения произвольная. Русло постоянно перемещается от одного берега к другому. Где то через километр, может меньше, от начала порога (сразу после слияния двух проток) есть ступень, заслуживающая внимание. Проход справа.

Штаны после порога Разбойник уже успели высохнуть. Теперь на стоячих валах (их немного, но они резкие) нас окатило новой порцией воды. Ничего не поделаешь.

Экипаж Суслова, двигаясь по шивере, снимал фильмы, насыщенные матерными комментариями.

Прохождение порога заняло 45 минут. Отдыхали в конце порога на каменистой отмели. Полный штиль. Вода гладкая и блестящая со слабым ламинарным течением. До дна просматривался водный мир. Дальше участок реки сравнительно прямой тянется километра 3-4. Правый берег низкий. Левый высокий, поросший соснами. Это и был Жемчужный Плес. Если уже сосны, то значит, мы поменяли природную зону: из лесотундры приплыли в лесную зону – тайгу. А река течет на юг. Дед пошутил:

- Глаз, а мы по Нилу на катамаранах пойдем?

- Почему не пойти, пойдем.

Чиче эта идея понравилась, и он ее день ото дня развивал и муссировал. Выглядело это следующим образом. Белые господины в пробковых шляпах, я он и Стас спускаются по Нилу по нищей африканской стране на лодке, купленной за колоссальный бесценок. Много гнуса, паразитов, а главное – в реке встречаются крокодилы.

Жемчужный Плес был весьма живописен. Соединили два катамарана вместе и снова начали поддавать. В качестве стола использовали сложенный тент, которым накрывали вещи. Течение было слабым и мы медленно дрейфовали. Рассказывалась история, как в прошлом походе напоили Таню Свистунову (сестру Коли) и она выпала с катамарана.

По течению, догоняя нас, ехал пьяница-браконьер на резиновой лодке. В одноместной лодке сидел также небольшой песик с лисьей мордочкой. Довольно долго с одинаковой скоростью мы ехали поравнявшись. Усатый и морщинистый браконьер по существу нам ничего не мог рассказать про реку и маршрут большего, чем мы знали. Как и везде, местные дальше 10 км от своей деревни ничего не знают. Ниже по течению, перед порогом Карельский, должна быть деревянная гостиница, где рыбачат по лицензиям шведы, норвежцы, финны и американцы. Иностранец за один день рыбалки и пребывания в такой гостинице, включая стоимость лицензии, платит 900$ осенью и 400$ весной. Причем ловят исключительно семгу, которую должны немедленно выпустить. В их распоряжении имеется вертолет, который забрасывает «крутых» рыбаков на остров «Лысый» ниже порога Канозерский и современные скоростные моторные плоскодонки.

Пройдя шиверу Карежка 1, оказались на Золотом Плесе. Стали на левом берегу на замечательной стоянке. Имелась и баня. Было принято решение топить.

Приходил в лагерь тот самый браконьер-одиночка. Звали Валерой. Незваный гость пообещал, если поймает, то на утро принесет рыбы. Валера работает сантехником в Апатитах в одном из ЖЭСов. Любит выпить и все отпуска проводит на Умбе. Рассказывал, что люди на реке, типа его, по неизвестным причинам пропадают. Так как пили мы сами, налить пришлось и ему.

- А на Канозере хорошо?

-Ну, не знаю. Озеро, как озеро.

Канозером ограничивался Валерин ареал обитания.

Валера от нас подозрительно быстро ушел. Как бы не сп…дел чего.

Идиллию одиночества, кроме этого, нарушал противный звук, поднимающийся вверх по течению моторки. И лодка и мотор были буржуйскими и очень крутыми. Сидели двое чуваков. Один помоложе, другой постарше, усатый, неприятного вида.

Коля помахал рукой (зря помахал). Те стали сбавлять скорость и остановились возле нас.

- [email protected] они нам нужны. Пошлите отправим. Судя по всему, это были зажравшиеся и поэтому [email protected] служители деревянной гостиницы. Может уже были вмазанными. Разговаривал Дед, но к берегу пошли почти все, показывая, что они нам не нужны.

- …………..

-……………?

-А ты что глухой? …Плядь….

- …………..

- Может хоть чаем напоишь?

- Пожалуй, нет.

- Чего нет.

- А потому что вы первый раз нас видите и сразу начинаете с плядь.

Чуваки уехали дальше, а потом также вернулись в обратном направлении.

Учитывая то, что дров нужно было много, заслали абордажную команду (Глаз и Коля) Сухостоя вокруг навалено было немеренно. Двуручка пела, извергая опилки. Коля рубил на трухлявом комке. Еплысь! Топор с перебитым топорищем пришел в негодность и до конца похода пролежал в рюкзаке.

Баня гудела и жрала дрова стопками. Стремительно убывал водочный фонд. Бухла осталось дня на два. Кто-то высказывал беспокойство, что же мы будем потом делать.

- Ну что будем делать. Просто не будем бухать и все.

Коля лег спать у костра на 15 минут. Больше разбудить его сегодня не удалось. Попыток и стараний было предпринято много, но он был неподъемен. Также, как и вчера, лопатой я выгреб угли. Раздалось шипение падающих в воду головешек. Дед был банщиком и не мылся. Остальные четверо сновали туда-сюда с голыми жопами. Окунались в воду. Она была ледяной и железным обручем сковывала, особенно голову. Потом мы еще немного попили чайку, побухали и были таковы.

 

ДЕНЬ 6-ОЙ 19 СЕНТЯБРЯ ВТОРНИК.

« ПРО ВАЛЕРУ ИЛИ САНТЕХНИК ИЗ АПАТИТОВ»

 

.

В этот день поход наш достиг апогея. Казалось, будто все для нас создано. Спал ночью я в гетто, то есть, как Коля, на улице. Кто то тормошил меня сонного. Перед носом свисала огромная радужная рыбина с хищной зубастой и кривой челюстью.

А-а, приперся с утра пораньше. У костра уже сидел Валера. Ему, судя по развязности уже нормально налили.

-Кто тут самый молодой, обратился он к Диме- студенту. Холодно что-то. Дров бы подкинуть.

Сумрачного и недовольного с утра меня он раздражал. Да еще давай цепляться.

-О-о, да этот у вас серьезный. Как ковбой.

Я ходил в подаренной мне шляпе. Сантехник из Апатитов пристально на меня пялился, отчего становилось неприятно. Ненавижу навязчивость.

- Чего надо!

После чего он начал по пьяному громоздко извиняться.

Налили еще и он потиху начал соловеть и притухать.

- Я же вас провожаю.

Но в провожающих мы не нуждались. Однако у нас была благородная семга. Поэтому напряг, оказанный Валерой, которому было 46 лет, оказался оправдан.

Золотой Плес закончился шиверой Карежка 2. За ней на левом берегу, мы заметили деревянную гостиницу для «денежных мешков». У берега стояли две первоклассные моторки. На реке людей не было. Сразу за этой базой начинается порог Карельский. По авторитетности уступает Капустному. По мелкой воде - сплошной шкуродер. В начале порога довольно мощные валы. Прошли хорошо. Зачастую, прямо перед самым носом из воды вырастали камни. Приходилось лавировать. Если Дима не тормозил, получалось успешно. Клиренс у нас был высок и кое, какие камни пропускали между баллонами.

Я еще с первого дня понял, что Чича не может делать два дела сразу. Может или грести, или бисдеть. Приходилось напоминать, что мы едем. Тема сегодняшнего разговора была анальный секс. Только с начала дня я был трезвый и мало охотлив до разговоров. Правда, после порога Канозерский, я это компенсировал.

«Порог Канозерский»

 

После спокойного и довольно мелководного участка с разбросанными сухими камнями и поворота реки вправо, слышен шум. Это порог Канозерский – один из самых сложных и живописных. Скальные острова, узкие голубые протоки между причудливыми глыбами, высокий гранитный берег с соснами, летом розовые цветы Иван-чая, пожухлого и сморщенного сейчас, создают в солнечную погоду ощущение затерянного мира.

Видимый уклон. Перепад высоты на пороге 7 метров. Длинна один километр, а ширина русла 50 – 100 метров.

Осматривали с берега главный водослив, чтобы не вышла ошибка с заходом в порог. Пошли мы первыми. Что характерно для Кольских порогов, они начинаются с мощного водослива. Здесь водослив тоже был мощный Струя косая и складчатая. Высота валов метр. Вошли очень хорошо и проехали главную ступень на пять баллов. Кипели страсти: шли оживленные переговоры и молотьба веслами. Затем постепенно мы сместились влево. Здесь была основная струя, которая идет между берегом и торчащими из воды гранитными утесами. Шли по принципу, где больше воды. Приближался остров. Перед ним мы, пацаны, сели на камень, как пацаны. Сняться было тяжело. Прибегали к различным уловкам. Благополучно снявшись, снова оказались в струе и неожиданно попали в слив унитазного типа. На поверку не такой значительный, как в лоциях. К концу порога река расширилась и рассыпалась на множество рукавов. Стало повсюду одинаково мелко и сплошной шкуродер. Мы сразу сели на камень, струя развернула нас лагом и так мы стали ожидать катамаран четверку. Река не просматривалась – обзор был закрыт скалой-островом.

Четверка не то, чтобы приехала или подошла, чего мы достаточно долго ждали. Катамаран как бы возник из-за края скалы, недовольно качнулся и рухнул в невысокий слив. Слив был несомненно унитазный.

Шкуродер, которым заканчивается порог, оба экипажа прошли верхом на катамаранах, хотя в описаниях рекомендуется проводить. Я тогда считал, что относимся мы снисходительно, но можно было быть и побережливее в отношении катамаранов.

«Зашеек На Канозере»

 

Близко было озеро Канозеро. Впереди был виден глобальный просвет. Река начала мелеть и рассыпаться на протоки с песчаным дном, образуя острова. С озера дул ощутимый ветер, делалось зябко. Погода была облачной. Ветер не то встречный, не то боковой.

Сильно не торгуясь и не рассуждая, приняли решение немного побухать. Глаз всех сагитировал.

Катамараны зарулили в узкую, уютную и глубоководную протоку без течения между островами. Густо растущие низкорослые деревья обеспечивали надежную защиту от ветра. Даже на воде не было морщин. Глаз основательно утвердился на посту бармена. Но барменом быть плохо. Постоянно приходится уточнять, кто что будет, а если будет, то сколько. А кто-то на своей волне, так не сразу и достучишься.

Быстро сделалось тепле, пошел веселый пи…жь. Это настроение трудно передать. Бывает оно только в походах. Глаз хохотал и разговаривал, как Вася Дробышевский. Доставал всех вопросами, круто ли отдыхать в Зашейке На Канозере.

Жирную, сырую и розовую семгу ели сразу неуверенно: маленькими кусочками и с хлебом. Но потом по мере развития аппетита коллектив освоился и начал закусывать активно. Периодически приходилось лезть в мешок за добавкой.

Мы опять были по своему одиноки и предоставлены самим себе. Умба вливалась в Канозеро тихо, сбавив ход после порога. Шелестели отмирающими листьями березы, яркими гроздями алели несколько худосочных рябин, где то неподалеку тревожно-озабоченно горланили гуси.

Пропили мы в Зашейке На Канозере гораздо дольше, чем планировали и были уже весьма веселыми. Особенно поддатым стал Коля, который уже падал, но для гребли на веслах пока что еще был пригоден.

Грести бывает еще и легче, чем ходить. Из бедренных упоров все равно не выпадешь.

«Озеро, Ставшее Легендой»

Река уступила место широкой озерной акватории. Последние сотни метров проезжали по глубокой заболоченной протоке. Это в первый и в последний раз за поход – тростник. То, что я люблю проделывать на байдарке, попробовали на Брежневе, что сильно сбавило нашу скорость. Это после предварительного разгона, проезд сквозь тростник. Между тем Суслов уверенно отдалялся. Легкий дифферент на корму и четыре методично и неторопливо взмахивающих веслами гребца в неярких одеждах, смотрелись издали исключительно эффектно.

Озеро обрамлено зубцами низкого заболоченного леса. Было облачно, но изредка пыталось показаться солнце. Ветер встречно-боковой, умеренный. Волна большая, но плавная, создавала приятную успокаивающую качку. Вода то матово-серая, а, если выглядывало солнце, то становилась зеркально-блестящей. У всех участников озеро Канозеро на долгие годы оставило неизгладимые впечатления.

Идти нам необходимо было вдоль. Того берега не было видно – вода сливается с горизонтом.

В большинстве лоций Канозеро оценивают, как один из недостатков маршрута. Мое мнение противоположное. Не в порогах счастье и не спортивные достижения главное.

В лирической обстановке приближался первый остров. Похожие есть в северной части Ладоги. Остров типа «еж». Небольшой, высокий и круглый с жидкими остроконечными елями, напоминающими иглы.

Остров «еж» славится, как археологический памятник. Охраняется государством. Здесь найдены древние наскальные рисунки. По последним сведениям остров загадили нещадно. Но ко всеобщему удивлению мусора на острове не было. Стояла лишь брошенная старая брезентовая палатка. Да и вообще на Умбе мало мусора, будто в конце сезона его кто-то специально убирает.

Наскальные рисунки имеются на самом деле. Одна из фигур напоминает даже крокодила.

Глаз утверждал, что в древние годы остров служил алтарем для ритуальных убийств. Называются эти рисунки петроглифами. Я знал, что еще кроме как здесь где-то в Карелии есть еще древние петроглифы. На них мы наткнулись совершенно случайно. Спустя два года, когда путешествовали на бусе «Уебох». Это уже была совершенно другая компания. Нашли мы рисунки неподалеку от Беломорска. Помог указатель на дороге на совершенно невзрачный съезд.

На самой высокой и лысоватой части острова, куда мы поднялись, открывался сногсшибательный вид, придающий ощущение покоя, восхищения и умиротворенности. Пройдут годы, много еще сюда ступит сапогов, раздастся реплик и восклицаний, женских вздохов. Истлеют в сыром мху брошенные окурки. Разовьются или зачахнут молодые рябины, растущие здесь. Но пускай неизменным и одиноким останется этот остров утес и всегда также тревожно шелестит кристальная вода Канозера.

Сухие дрова в достаточном количестве здесь отсутствуют. Но удалось найти минимальное количество хвороста. Крышка от котелка, который мы с дедом лет пять назад раздобыли в Карелии, с успехом использовалась, как сковородка. Крышка-сковородка яростно шипела, благоухая жареными ароматами. Согнувшись, Коля жарил семгу, совершая энергичные движения. Мы как раз к тому времени успели проголодаться. Еда была поистине деликатесной. Глаз сиял, как начищенный пятак.

Шелестела о гальку мягкая волна. Собиралось вечереть. Мы беспечно запускали плоские камни-лягушки. Нужно было ехать как минимум до следующих островов, которые темнели в пяти километрах.

Вечернее озеро казалось серо-фиолетовым, а небо хмурилось, как в фильмах про древнюю Англию. Брежнев потихоньку продвигался вперед на юг, мерно покачиваясь. Михаил Андреевич также покачивался в разных плоскостях, но несколько превосходил нас в скорости и постепенно отдалялся.

Поддатый Глаз вошел в раж. Откуда-то взялось много силы (это бывает только под вечер). По инициативе Чичикова проводились соревнования кто кого перегребет. Альпинист убедительно проигрывал, но смириться не хотел и даже собирался в другой день взять реванш. Глаз сообразил быстро, что дело сегодня не в силе и вовсе не в технике гребли, а вещи уложены в его пользу. И поэтому соперничал с удовольствием. После десятка гребков, катамаран начинало разворачивать в Чичину сторону.

Остров приближался: ширился и вырастал из сгущающихся сумерек. С силуэтом острова слился Суслов, заметно ушедший вперед. Гребцы уже ходили по берегу, гулко разговаривали, и кто-то разводил костер. Место, где они зачалились нашли мы не сразу.

Коля решил полежать пятнадцать минут, и был таков. Забывшись сном, валяся среди дров и утвари. Следует заметить, что на этом острове, в отличие от предыдущего, недостатка в топливе нет. Ходили пилить с Дедом, чем обыкновенно занимались с Колей. Костер ярко полыхал, отражая от тента свет. Довольные результатом дня, Дед с Чичей после ужина разошлись по палаткам. Глаз еще на протяжении часа спаивал Женю и студента Колокольчикова.

День 7 ой 20 сентября среда «И Бечевой И На Веслах»

 

Глаз спал ночью, как и Коля, на улице, только не под тентом, а в какой то ложбинке между кочками. Ночь выдалась достаточно теплая.

Возле ногтей на пальцах появились болезненные трещины. От безысходности и горя я пошел поесть ягод. В основном брусника. Перезрелая черника большей частью обсыпалась.

В огне шкварчали пустые банки из-под тушенки, пока не выгорели остатки жира. Дымился висевший на палке тяжелый котелок с рисовой кашей. Чай был мало востребован. В основном пили кофе, который из пластмассовой кружки плохо пьется. Члены коллектива, все семь человек дружно орудовали ложками и были уже небритыми, продымленными костром, мятыми и немного бомжеватыми.

С этого дня эйфория и ошалелость пошли несколько на убыль. Мы сделались более размеренными, медлительными и ленивыми. Сплав на юг продолжался. Погода приготовила сегодня нам сюрприз.

Как только мы на катамаранах попытались высунуться из-за мыса острова, ветер попытался задвинуть нас обратно. Вчера я решил, что не так страшен черт, как его малюют. То есть не так плох и встречный ветер на озере Канозере. Но как мы не старались, как не наваливались сегодня на весло, скорость была черепашьей. Пока я прикуривал, и на время оставил весло, злой южный ветер понес нас обратно, причем с завидной прытью.

- Ну что ты делаешь. Смотри как назад поперло! Мы же так долго за эти метры боролись.

Волна была большая. Когда уже не поедешь на байдарке Таймень. Нас раскачивало, как на шарнирах. Гребни волн клубились белыми барашками. Снабженный четырьмя гребцами, Михаил Андреевич меньше парусил на ветру и был сегодня, несомненно, в более выгодном положении. Тоже, балансируя на валах, он постепенно отдалялся. Издалека все члены экипажа казались в одинаковых одеждах и одинакового размера, отчего выглядели еще более эффектно.

Остров, на котором мы ночевали отдаляться, несмотря на наши старания, не хотел. Мы начали фантазировать. Бывало, гребли полусидя, или полулежа, чтобы уменьшить парусность, пробовали и задом наперед. Затем подошли близко к правому (восточному) берегу, почти вплотную, полагая, что под его покровительством удастся, хоть сколько, укрыться от ветра. Но ветер был не косо-встречный, а просто встречный.

Чичиков придумал тянуть бечевой по берегу. Возвращались к движению на веслах и менялись местами мы несколько раз. Меняли варианты, то один отталкивает катамаран от берега, то наоборот, он с катамарана отталкивает берег. Второй (это в основном был Глаз) – тянул за веревку. Так оно и было. Скорость, конечно, небольшая, но получалось дешевле, нежели идти на катамаране на веслах против волны и ветра.

Был, спустя несколько часов, привал. Мы расположились между крупными камнями и зарослями пожухлого богульника и голубики. Дожарили на сковородке остатки рыбы семги.

- Ну давайте… За озеро Канозеро.

- За Канозеро.

- Ой, а мне налейте, а то я разлил.

Лес был здесь густой низкорослый болотный. От воды его отделяла узкая каменистая россыпь. Краснели листья голубики и бесшумно покачивались высохшие лапы каких-то папоротников. С противоположной стороны, за волнующейся свинцовой водой, в небо, образуя несколько складок, упирались еловые частоколы. Далеко стаи гусей. Трудно понять, озеро, как озеро, но чем-то оно к себе особенно привлекало.

Идол Васи Дробышевского жил в каждом из нас и все больше утверждался. С каждым годом он вселяется все в новых и новых жертв. Он не ходил с нами в этот поход, но он там был.

- Дед, а NN ты бы побыл?

- Ничего прикольного нет им быть.

- А на месяц DD ты бы побыл?

- Нечего там рыть.

- А, скажем MN, вот им бы хотел побыть недели две, или не хотел?

- MN вообще такое рожно. Я уж тогда лучше бы Васей побыл. И то прикольнее, интересно, что у него там в голове.

Время пошло как-то быстро. Идти стало даже интересно. Хорошо думалось. Я спотыкался на камнях, ступал периодически в воду. От моего ремня до катамарана тянулась длинная веревка. На катамаране в свою очередь ехал Чича и отталкивался от берега превосходной рогатиной. Прошел ровно год. Мы снова были на Кольском Полуострове, спускались по Варзуге. Такой же ветер повстречали в широком приустьевом эстуарии реки, и точно также пришлось на веревке тянуть катмаран-четверку.

Параллельным курсом и далековато от берега на волнах вальсировал Миша Суслов. Темные силуэты гребцов, казалось, что лениво взмахивают веслами.

Берег, камни и лес были всюду одинаковыми, то же и далекий противоположный берег. Казалось, что относительно него мы не двигаемся.

Мыс, как будто закрывал от ветра; дело уже близилось к вечеру. Как нигде – вместо каменоломни песчаный пляж. И множество дров в виде сухого топляка. Оправдано было остановиться здесь.

Глаз взял фонарь и замахал им в сумерки. Второй катамаран был далеко от берега и, казался каким то чернильным. Вдруг оттуда зажегся яркий бело-голубой свет ответного фонаря. Намерение было понято и Миша начал медленно приближаться к берегу. Следующий раз мы возьмем с собой рации.

Ветер стал вырываться из-за мыса и было похоже, что собирается поменяться. Стало ощутимо холодать.

Лагерь разбили здесь же на песке. Ветер вырывал из костра снопы искр. Тент натянули в виде косой ширмы от деревьев на берегу к катамаранам, частично стоящим в воде. Коля лег полежать. Сказал на пятнадцать минут, но вот прошло уже несколько часов, а но все не пробуждался.

За ужином бухали. Свет от костра отражался от беснующегося на ветру тента. Стоять лагерем на пляже вариант не лучший. Как ни старайся, а в пищу песок. Хоть как-нибудь, да попадет.

День 8-ой 21 сентября четверг «Высились Хибины»

 

Сквозь волнистые туманы пробиралась луна и изливала свой печальный свет на мрачную зыбь озера. Ветер еще усилился и поменялся на противоположный, то есть попутный. Ночевал я сегодня снова на улице под тентом. Прямо на пляже. Конечно, это был не сон. Я все время ворочался, озирался. Казалось, что ноги сейчас захлестнут разыгравшиеся волны. Тент громыхал под напорами ветра и пружинно раскачивался. В некоторых местах вырвались люверсы. Мерзнуть пока что за поход не приходилось, но в ту ночь был заморозок. Спальник снаружи сделался мокрым от сырого тумана.

Утро я встретил с того, что основательно приоделся. Мерзли пальцы. Остальные проснувшиеся были опухшими, косыми и ежились в воротники курток.

- Послушайте, а почему на древних картинах аргонавтов, которые путешествовали на ковчеге, рисовали исключительно в обнаженном виде?

- Гм, гм… Наверное там Средиземное Море теплое.

Поднималось холодное мертвое солнце. От отраженных в воде бликов рябило в глазах. Волны угасли, ветер сделался слабее и был попутным. Южный берег, к которому мы держали путь, был уже виден.

Из Канозера вытекают две реки. Кица и Родвиньга. Обе затем вливаются в озеро Пончозеро. Путь по Кице длиннее, большинство сплавляются по Родвиньге. Про Кицу даже почти ничего не пишут. Пройдя маршрут, я даже заинтриговался Кицей, вроде бы там даже имеется один неплохой порог, но на тот момент сомнений у нас никаких не было, что идти нужно в Родвиньгу.

За 50 минут от момента аварии воздействию смертельных концентраций хлора будет подвергнуто население, находящееся на расстоянии 6000 метров по оси следования хлора. Очаги хлора и аммиака нестойкие и быстродействующие.

Вода серебрилась. Мы переезжали к противоположному берегу. Курс взяли градусов на 30 ошибочным. Чича болтал всякие глупости сегодня особенно много.

- Ты представляешь, какие все-таки бабы дурные?

- Да, да-а, дурные.

- А ты все промискуйтет, да промискуйтет.

- А куда ехать нам?

- Туда, наверное, на мысок.

Ветер был попутным. Развернув коврик, имитировали парус. Как когда-то Роман Алмазов. Киля у нас не было и катамаран все время разворачивало боком. Но двигались достаточно быстро.

Вот и исток Родвиньги. Когда то здесь была деревня Зашеек На Канозере, откуда сплавляли лес по Родвиньге. Сейчас остался от поселения всего один сруб от избы.

Светило солнце. Вода серебрилась. Осень улыбалась оранжевыми и красными красками. Мы пересекли вдоль все Канозеро. Оно уходило на север, но вода там не сливается с горизонтом, как мы это видели с той стороны. Вдалеке за много десятков километров высились Хибины. Видели мы их в последний раз, да и они были далеко в дымке.

- А давайте бухать.

- Да, да-а, по показаниям. Давайте, давайте.

- А занесите меня на берег, кто в сапогах.

Носили.

Поддавали, сидя на катамаранах. Закусывали сыром чечил, плетеным и волокнистым.

- Ну, за озеро Канозеро.

- За Канозеро.

- Да, да-а, по показаниям.

«На Перепутье»

Нас сопровождали признаки лесосплава, давно забытого. Валяющиеся по берегам бревна, остатки ряжевых стенок и даже сгнившие штабели. Шли по Родвиньге достаточно быстро. Вода чистейшая и на водную растительность значительно богаче, чем Умба в начале. С катамарана смотришь, как в аквариум, только рыбок не видно.

Один поворот, другой , третий, пятый, десятый, поуже, пошире. Вот и развилка. Прямо дальше идет Родвиньга, направо ответвляется Низьма. Мы остановились. Подавляющее большинство туристов идут по Низьме, длинна которой 18 километров. Путь по Низьме длиннее, но позволяет обойти озеро Пончозеро, однако вода сейчас низкая и можно попасть в сплошные шкуродеры.

- Давайте, куда течение вынесет.

- А давайте голосовать.

- А пошлите по Низьме, как в Минске и планировали.

- Ну тогда и нечего тут пи…ть.

Ширина оставшейся реки была 20-30 метров. Шивер сравнительно мало и все они на поворотах. Река была мне очень симпатична. Неширокая, очень глубокая и исключительно болотная. Берега сырые, низкие, поросшие рахитным, но густым лесом с множеством тонкого сухостоя. Гробовая тишина, такого штиля я не видел давно. Катамараны разрезали гладкую, как зеркало воду. На ней появлялись возмущенные морщины. Были и признаки цивилизации. В бездонном голубом небе, оставляя туманный шлейф, бесшумно плыл самолет.

- Я люблю горы, там, сопки.

- Да что ты, болото, вот это сила.

Мы все ожидали порога Кривец. Садились в бедренные упоры, но препятствия ограничивались короткими шиверами.

S образный порог Кривец начался как раз с шиверы. Большой сложности он собой не представлял. Поток, значительно менее мощный, чем в Умбе, катился по не глубокому руслу. Глубины тем не менее хватало и прошли мы без потерь.

Стали на стоянку в конце порога. Стоянка популярная. В лесу вытоптаны целые тропы. Абордажную команду отправили в ближайшее болотце валить сухостой. Пила звенела, влажный мох чавкал под ногами.

Тент был уже натянут, костер горел, было уютно. Небо затянуло, и уже собирался пойти дождь.

Чтобы снова не наступить на те же грабли, решил сегодня заселиться в палатку. Ощутимо похолодало.

Мы допили последнюю бутылку водки. Оставался только абсент. Поход по Умбе подходил к концу. Через два дня мы планировали выйти в море.

Кухню до сих пор я сачковал. Об этом сегодня вспомнил Дед и разофишировал. Н следующее утро мы с Альпинистом были назначены, как дежурные.

День 9-ый 22 сентября пятница «А Почему течение встречное»

 

Дежурить утром не пришлось и вовсе. Холодный воздух дышал духовитой влагой. Недавно прошел дождь. С тента капали редкие капли. Вымок и замерз Коля, отчего проснулся и сам наварил еды. Даже пробовал пить абсент. Когда поднялись мы, он переоделся и залег на 15 минут в нашу палатку. Сначала из входа торчали сапоги, а затем она поглотила его полностью. Как всегда, палаток было у нас в избытке. В том числе и не востребованные. 

Коля привык спать возле костра. Я знаю еще одного такого человека. Только он устраивает шалаш и подле всегда его верный спутник собака. Оба регулярно набираются клещей.

Прохладно. Вчерашняя болотная Низьма ускорилась. Берега стали выше. Все чаще встречались шиверы. Любая из них могла оказаться началом следующего порога – Низьменская Ступенька.

- Дима, садись в упоры.

- Да я успею это еще не оно.

Сразу за шиверой в плесообразном расширении стояла браконьерская сеть.

- Дима пристегнись.

- Это еще не оно.

Оказалось оно. Неожиданно мы были вовлечены в порог. Сужающаяся река скатывалась с каменной ступеньки, образуя пенный голубой котел. Катамаран так и занырнул в него. Чича чуть не вылетел. Михаил Андреевич это место уже прошел и стоял зачаленный у левого берега.

Перепад высоты в пороге значительный. Прохождение его в начале лета должно быть очень занимательно. Однако сейчас по малой воде после котла был сплошной шкуродер. Нет хорошо оформленной струи. Движение по произвольной траектории.

В конце порога зачалили. Не показывался Серый Кардинал.

- Что-то они там застряли.

- Ничего, догонят, поехали потихоньку.

- Нет уж. Давай ждать. Ты чтобы больше без упоров не ездил. Или вылетишь, или весло потеряешь.

- Что-то не едут. Двадцать минут ждем и идем искать.

Но Главный Идеолог Партии появился через десять минут. Под одной из его гондол красовался спальный коврик. С этим ковриком, привязанным веревкой, катамаран зигзагообразно приближался.

Случилась авария. Спонтанно распоролся баллон. Они заметили, когда прошли котел. Внутренняя камера была целой и выпирала грыжевым мешком. Длинна разрыва метра полтора. Еще вовремя заметили. Если бы распороли камеру, было бы совсем плохо.

Мы проехали еще немного, затем устроили аварийную стоянку на маленьком овальном островке. Здесь Низьма и заканчивается. Вода собирается в единую Умбу. Рядом шумел перед впадением Низьмы достаточно мощный порог Родвиньги. Но обзору был доступен достаточно ограниченный участок. Дальше, после слияния рек, озероподобный плес.

Острый период ожоговой травмы (первые 24-48 часов) в зависимости от дальнейшего исхода неоднозначен и имеет различный гуморальный и метаболический портрет.

Судьба поврежденного катамарана была неоднозначна, но нужно было, чтобы продолжать движение, во что бы то ни стало сделать его жизнеспособным. Дима-студент сновал и беспечно ломал какие то ветки. Я хотел сделать что-то второстепенное, но весомое. Дед нервничал, мол, быстрее доставай ремнабор.

Баллон со вздохом и шипением сдулся. Продольная рана на обшивке была значительной, метра полтора в длину. Чтобы конструктивнее работала мысль, пришлось выпить бутылку абсента.

Дед быстро зашил оболочку швом Ривердена-Мультановского. Но это не байдарка. Когда надуется баллон, высока вероятность, что прорежутся нити.

- Что же мы скажем дедушке Анатолию Елисеевичу?

- Надо как-то укрепить шов, не то нити перебьет о камни.

- А что, если заплату приклеить, повлияет это на прочность баллона или не повлияет?

- А ее может и содрать.

- Ну, а если пропустить еще много туров скотча, то это повлияет, или не повлияет?

- Наверное, повлияет, но он мокрый собьется комом и не будет держаться.

- А что, если все это, а еще и коврик поверх привязать, то это повлияет, или не повлияет?

- Да, да-а, повлияет. Защитит нити от камней.

- А что если к баллону [email protected] приварить, то это хоть удержит внутри камеру, или не удержит?

- Что-о, как. Ну, как это приварить?..

- А вот так, возьмем [email protected], да и приварим. Это хоть скажется на ходовых качествах, или не скажется?

Все возможное сделали. Порезали вещмешок Перельмана, который в отличии от хозяина постоянно с нами куда-нибудь ходит. Наклеили заплату, которая, правда плохо держалась. Накрутили моток скотча, который к катамарану клеиться не хотел, но тур на тур крепился. Также туго привязали поверх веревками коврик. В итоге ремонт был удовлетворительным. Судно было способно продолжать сплав.

- Ну вот, бабушку еще ….. можно, а вы ее в мусоропровод выбросили.

Плес перешел в сужение. Дальше струя понесла нас в высоких черных каменистых берегах. Струя глубокая и почти ламинарная.

- А ты, Леша, знаешь, что такое постельенаж?

- Тебе нельзя пить абсент.

Сегодня мы проезжали деревню Погост – первый и предпоследний населенный пункт на реке.

Контрастно выглядят лачуги местных жителей на фоне шикарной деревянной гостиницы для иностранных рыбаков. Платят они серьезно. Ловят нахлыстом и исключительно семгу, которую немедленно должны выпустить.

Здесь приключился конфуз. Река плесообразно расширилась, исчезло течение. То, что она резко уходит направо, мы не поняли.

- Н-не могу понять, а почему так плохо ехать?

- Не то что-то.

- Н-не могу понять. Что делает в лесу командир батальона, командир роты и командир взвода? А где же ваш личный состав?

- А вы нас что, в чем-то подозреваете?

- Слушай, а почему течение встречное? Бабушка приехала. Так это же в Умбу приток Вяла впадает и мы в него пытаемся зайти.

В подтверждение тому на берегу появился мужик в синей рубашке. Что он кричал, не было слышно, но жестикулировал он интенсивно настолько, что мог сравниться с дирижером симфонического оркестра.

- Кто кого еще порвет, - сказала Тузику раздутая до десяти атмосфер грелка.

Дирижером на поле воспаления является макрофаг.

Мы терпеливо объехали искосы реки со стоячей водой. Снова, правда ненадолго появилось течение. Это Умба. За нами по берегу бежал капельмейстер, только не во фраке, а в синей рубашке.

- Куда же вы против течения претесь! Бестолочи!!

Началось длинное озеро Медвежье Плесо. Дул слабый ненавязчивый ветер, именно такой, какие бывают в золотую осень вечером. Экипаж Серого Кардинала муссировал случай, который произошел недавно возле деревянной гостиницы.

Там нахлыстом ловил рыбу иностранец. Лоснящийся, гладковыбритый и с мясистыми щеками, - он был похож на крупную породистую собаку. Румяный Женя осведомился, понимает ли он английский.

- О ес, йэс.

- А, что это за река (на английском языке, с серьезным рассеянным видом и хорошо скрываемой насмешкой)?

- Умбо-ривер (с растерянностью и готовностью).

Вечерело. Холодало. Пробовал пойти дождь. Стали на стоянку. Была здесь и баня. Правда рама очень большая по кубатуре. Решили топить. Абордажная команда в качестве Глаза и Коли Свистунова принялась добывать дрова. Толстых, заваленных ветром деревьев, было превеликое множество. Мы выбирали сухостоины небольшого калибра и пытались пилить их пачками. Выходило довольно ловко.

Холод собачий. На Кольском, как на Кольском. Очаг бани был большой. Печка неимоверно быстро пожирала дрова. Поднявшийся ветер раздувал ее через огнедышащие щели, которые светились в темноте оранжевым светом и отбрасывали светотени на нас, которые в поисках уюта и тепла пришли сюда и обступили очаг.

Атмосфера была душевной. Из каких то загашников достали бухло. И откуда только оно берется, вроде бы все повыпивали. Только пили почему то за Канозеро. И еще добрый год, как соберемся, то за Канозеро.

Не мылся в бане только Чичиков. Спал в это время в палатке. Коля снова прилег на пятнадцать минут, но его с неимоверными усилиями привели. Рама бани было настолько большой, что 30 квадратных метров тента и целована, едва ли хватало, чтобы ее перекрыть. И то кое-где были щели.

Дубак. Холод тянул по ногам. Впятером и голые при свете фонариков мы стояли вокруг очага. Тепло было лишь тогда, пока польешь на камни. Кому-то нужно было вылазить и ходить за водой. Считали какую то глупую считалку.

В темноте какое то время раздавались душераздирающие вопли купающихся в ледяной воде. Имитировался и женский голос. Потом, одеваясь, все фыркали и шипели.

На целлофане изнутри образовался крупнодисперсный конденсат. Залитый водой, остывал каменный очаг, как также постепенно остывают в памяти впечатления еще одного пережитого в походе дня.

День 10-ый 23 сентября суббота

«Вода уходила за горизонт»

Поутру у всех болели головы. Но на свежем воздухе этот недуг быстро устранился. Установилась хорошая погода. Солнце освещало лес противоположного берега Медвежьего Плесо.

Катамараны не торопясь продвигались дальше на юг, покачиваясь и ворочаясь на серебристой воде. Мы приехали в цивилизацию. Показался мост. Краской на нем были написаны телефоны потенциальных извозчиков. Большинство туристических групп здесь завершают маршрут. Мы же собирались пройти морские пороги и выйти в море. Но это не то море, куда ездят загорать матрацники. А настоящее, с болотами по берегам, скальными утесами, с приливами и отливами, обнажающими безобразное морское дно, многоликое, но мало посещаемое – Белое Море.

Спустя несколько километров ниже моста, мы вынуждены были остановиться для осмотра порога, имя которому Паялка. Русло порога разделено островом. Основная масса воды прорывается справа. Здесь Умба пытается уместиться в узкий двадцатиметровый проход, образуя косой язык с рваными пенными бочками и мощными стоячими валами.

Еще на стоянке мы обнаружили обилие маслят, которые собрали и затем кропотливо почистили с Женей. Во время осмотра порога с острова Коля наткнулся на боровики. Все грибы оказались чистыми. Один гриб по размерам едва ли не превосходил человеческую голову. Находка временно утвердилась в привязанном к палубе котелке.

Не могу сказать, что заход в порог и его прохождение сложны, но он стоящий.

Снимали фильм. Получилось много рваных нарезок с ненормативными выражениями. Первым пошел Главный Идеолог Компартии СССР. Вышла заминка и мы с Чичиковым долго ждали, когда, наконец, покажется из-за поворота катамаран.

- Включай фильм, едут!

Наконец раненая машина, снабженная четырьмя гребцами завальсировала на валах. Катамаран сильно, но плавно раскачивался и пронесся мимо настолько убедительно, что после этого захотелось поехать на реку Катунь.

Дед посоветовал нам войти в порог ближе к острову, чтобы придать ситуации больше драматизма. Но так в итоге получилось мягче. За косым рваным сливом идет мягкая, но крупная стоячка. Замочило только Чичу. Вода была и в котелке с грибами, но грибы были на месте.

Порог Паялка двухступенчатый. Вслед за озерорподобным плесом идет второй каскад. Здесь S-образный фарватер также с крутыми валами. Шли прямо с наплыва. Суслов ювелирно, то утопая во впадины, то вздымаясь на пучность и утюжа валы.

К концу каскада, там, где основная струя резко поворачивает и скатывается слева, Альпинист, который сидел справа, затабанил. В результате такого маневра катамаран занесло на каменную гряду. Разозлившийся адмирал выматерился на завхоза. Разозлившийся в свою очередь завхоз начал огрызаться. Коллеги с другого катамарана наблюдали за нами с немым укором, как мы раскачиваем посуду, отталкиваемся веслами, пытаемся приподнять, отталкиваясь одной ногой. Из каменной клетки с горем пополам выбрались. Повреждений не было.

За следующим коротким плесом Второй Морской Порог. Проходили также, как и вторую ступень Паялки, с наплыва. Порог хоть и короткий, но весьма мощный. Река устремляется с внушительным перепадом высоты в узкий, ограниченный скальными уступами проход. Получается фарш. Прошли стремительно, соблюдая нужную дистанцию.

Прошел год, мы возвращались с Варзуги. Время было дождливое и эти Морские пороги мы повторили уже по большой воде. Они были гораздо значительнее. Валы были такой высоты, что катамаран не успевал подняться и пробивал их носами. Впереди сидящие гребцы принимали порцию воды грудью, а один баллон ходил относительно другого, как бранши ножниц.

Приустьевая Умба была особенно хороша. Не заканчивайте сплав возле моста. Идите обязательно до моря. Болотные берега Низьмы не восхищали сильно Альпиниста, а здесь он выражал восторг. Особенно по поводу отвесной, обрывающейся в реку скалы, поросшей разноцветными лишайниками.

Справа были домики одноименной с рекой деревни. За деревней стояла уже на морском берегу высокая железная мачта. По склонам на утесах желтели стройные и низкорослые или лиственницы или высохшие елки.

Приближался мост. Мы с Альпинистом ехали впереди, намеревались зачалить, для осмотра последнего морского порога, который и начинается как раз под мостом.

- Наверное, опять рыбнадзор, - предположил Глаз, - указывая на явно поджидающую нас машину УАЗ типа буханка, окрашенную в зеленый цвет. Рядом стоял мужик и маячила ротвейлероподобная собака. Через год она чуть не укусила Женю, который пытался ее погладить.

- Похоже, нас снова кто-то заложил.

Нас действительно заложили, но только не рыбнадзору. Основной заработок этого мужика – извоз туристов, которых в сезон здесь, благо, хватает.

- Вы поговорите вон с тем вот светлым парнем. Он у нас самый главный.

Обладатель УАЗа предлагал свою умеренно высокую цену, но в разумных пределах торг уместен. Мы взяли визитку с телефоном. В поселке Умба есть связь. А у Коли был с собой телефон. Созвониться решили назавтра. А сегодня, что будем ночевать на берегу моря.

- Порог несложный, - рассуждал Глаз, сидя на бордюре и выливая из сапога на асфальт воду.

Прошли последний порог, который по малой воде оказался мелковат, без происшествий. Течение ослабло и вскоре исчезло совсем. Впереди между утесами в вечернем свете серебрилось море. Здесь пока что вода была пресная (Глаз пробовал). Справа на берегу ютились в тесноте дома деревни. На одном из них даже было написано «Магазин», но он не работал. Почти в воде стояли лодочные гаражи.

Пройдя протоку между островом, на котором было кладбище, наша группа оказалась в настоящем море. Встречались рыбацкие сети. Серые матовые волны сильно раскачивали катамараны. Вода уходила за горизонт. Далеко впереди берег обрывался неприветливым скалистым мысом.

Стоянку выбрали, руководствуясь лоцией. Был прилив, и волны мягко вынесли нас на прибрежный песок. Пахло солью, и свежий морской ветер шумел в вершинах сосен. Стоянка была оценена, как отличная. Недостатка с сухими дровами не было. Впрочем, как и везде на маршруте.

На ближайших скалах был редкий горелый лес. Многие погибшие деревья были повалены ветром. Их обугленные корни торчали, как уродливые щупальца.

Мы с Колей пилили дрова, отвлекаясь на перезрелую чернику. По инициативе Коли нарезали именно березовых чурбаков. Именно березовые чурбаки горели ни шатко, ни валко.

Тент на ветру раскачивался пружинно. Ветер вздымал из костра снопы искр. Из поставленных дыбом катамаранов сделали заслон. Эффект от заслона был умеренный.

На скальную высотку ходили фотографироваться. Студент увлекся видами и не хотел уходить. Виды были на серое вечернее море и на осенние краски и на то и другое вместе и в сочетании с пожарищем.

На ужин планировались грибы, которые Женя варил в морской воде. За пресной для чая ходил Глаз туда же, где фотографировались. В каменных углублениях, обрамленных зеленым мхом, были дождевые лужи. Глаз поскользнулся и упал. Воду не разлил, но слетел с головы фонарик. Упал, рассыпался, и не удалось отыскать одну батарейку.

Ужин получился весьма душевный. Выпить было мало – только пол-литра спирта (снова нашлось в каком-то загашнике). Выпили почему то опять за озеро Канозеро. Грибы съелись с большим аппетитом и получились исключительно вкусными. Правда от них наутро была изжога.

Чича, сидя в палатке, учил при свете фонарика английский язык. Остальные долгое время сидели у костра. Выяснилось, что в Минске Глаз ходит на мусорку и устраивает там пьянки. И действительно, чуть больше месяца спустя после похода мы ходили туда большой компанией, где пили за озеро Канозеро.

Дед разрешил курильщикам покурить в своей палатке. Когда я залез посмотреть, что там происходит, луч фонарика едва пробивал плотный клубящийся чад.

День 11-ый 24 сентября воскресенье

«От Умбы до Колвицы»

Подъем сопровождался плоским разводом со стороны Промышленного и Не Промышленного Альпинистов. Якобы за ночь у нас местные жители украли сумку с консервами и сапоги-ботфорты. Недовольный по утрам Глаз стал еще более недовольный.

В отличие от вчерашних грибов, сваренные сегодня на морской воде макароны, были отвратительны. Никто есть не стал, и их попросту выбросили.

Был отлив. Море ушло от нас. Обнажились слизкие камни. Зеленели и рыжели плантации морской капусты и прочей водной растительности.

- А, между прочим, мы этой зимой с Человеком-Рукой нашли морскую звезду. Я ее высушил и подарил одной медсестре.

- Так, а где, Глаз их искать?

- А прямо на дне, под ногами.

Судовой врач и фотокорреспондент были любопытные молодые люди и отыскали целых три морских звезды, причем разной формы и яркости. Экспонаты рассматривали на комле пенька. Звезды в придачу еще и шевелились, что у публики вызвало особенный ажиотаж.

Море не просто отступило. После полоски воды оставило нам еще и каменистую гряду, которую пришлось обносить. С нее и стартовали.

Волны были сильнее, чем вчера. Раскачивало амплитудно и колыбельно. Ехать от этого было приятно. Ветер не то, что мешал, даже скорее помогал двигаться. А поход на катамаранах по осеннему морю оставляет в памяти на всю жизнь неизгладимые впечатления. Да что говорить, нужно ездить, покуда молодые.

По меркам Кольского Полуострова Умба – поселок существенный, точно так же, как и порт. Но мы не увидели здесь ни одного корабля. По этому поводу возмущался Чичиков.

Несколько часов назад по телефону было договорено с извозчиком, а звали его Владимир Николаевич, рандеву. Нужную бухту в силу комплексных причин просрали и вошли в соседнюю, которая следующая. Пришлось снова звонить. Двадцать семь лет прожил, но чтобы ехать по морю на катамаране и звонить, нет – такого еще не видел.

Зачалили возле каких то сараев. Здесь уже нас ожидала буханка, которая к перевозке катамаранов была адаптирована. Крыша была снабжена своеобразной рамой, к которой спущенные, но не разобранные катамараны мы привязывали веревками. Коллектив деловито суетился вокруг УАЗика, стоявшего в земляной колее среди вянущего бурьяна, битого шифера и опилок. События происходили с тыльной стороны старых сараев. Но поход еще на этом не заканчивался. Забегая наперед, сообщу, что дальше читать стоит – финиш был насыщенным.

В качестве компенсации за все наши лишения и невзгоды в поселковом магазине взяли три литра водки «Кедровая». К раздражению Глаза обоих Альпинистов пришлось забирать из магазина, где они вошли в раж и начали гонять продавщицу между витриной и прилавками, пробовали купить совершенно лишние изделия.

В машине пили пиво с сухариками. Ехать было нужно сто километров. От рельефной дороги стало укачивать. Я дремал, одним ухом слушая разговоры.

Итак, водителя звали Владимиром Николаевичем. Дед растрогался, также звали и его отца, да и они были похожи. Владимир Николаевич раньше был алкоголиком. Но вот закодировался, решив, что пора зарабатывать деньги. Из разговоров выяснилось, что хоть и плохая, но есть дорога на реку Индель. А из Индели можно попасть в Пану, а оттуда в Варзугу. Как в свою очередь было решено быть походу Паритет 2, так и сейчас наметился новый маршрут на следующий год.

Действительно мы ходили на следующий год. Маршрут в целом хороший, но пороги рахитные. Пришлось повторить уже по большой воде приустьевую Умбу и опять Колвицу. Владимир же Николаевич летом следующего года связался с молодой особой, там получилось не так, как надо и он сорвался. Выглядел уже гораздо хуже и вызывал что ли сочуствие. Но подробнее об этом здесь писать мы не имеем права.

Чем ближе мы приближались к Кандалакше, тем круче горки. С одной из них открылось для обозрения Колвицкое озеро – по размерам, где-то, как Нарочь, шире, но короче озера Канозера.

На всякий случай у Владимира Николаевича взяли визитку. Он нам еще пригодится, когда поедем на Индель.

Колвица оказалась менее водоносной, чем предполагалось. Плюс сезон, мало воды. Интересно, что там за пороги белый и Черный. Такого сильного впечатления река пока что не производила. Водорасход примерно равнялся Низьме. Вода прозрачная, но оттенок янтарный, а вот Умба голубая.

Один человек насосом-лягушкой надувал баллоны. Остальные бухали. Пили то за Умбу, то за озеро Канозеро. «Кедровая» водка действовала стимулирующее. В коллектив вселился Вася Дробышевский. Уже можно было ехать. Глаз и Дед решили повыеживаться. Присоединился Коля Свист. Мы подхватили катамаран-двойку и перенесли через дорогу. Брежнев на руках преодолел также каменные нагромождения, низкорослые колючие кусты малины, и был покорно спущен на воду.

Ограниченная опорами моста, река образовывала своеобразное препятствие. Поехали Глаз с одной стороны, Дед с другой и Коля обезьяной. А пару десятков метров до моста Дед начал табанить.

- Э-э-э, ты что делаешь!?

- Давай задом пройдем!

- Давай!

- А-а-а! А-а-а-а-р-а!

- Охо-охо-охо-охо, - квохтал Вася Дробышевский.

Коля спрыгнул на берег. Глаз с Дедом пытался вернуть катамаран против течения на место стапеля. Удалось. Но ценой лошадиных усилий.

Шивер и порогов на Колвице хватает. Кривой, Прямой, Прижимистый и. т. п. Все проходили с наплыва. Главной опасностью в низкую воду было повреждение днища катамарана.

Река короткая, всего 12 километров. Впадает в Белое Море. Приближалась сопка Окатьева – шаровидная пестрая, желто-зеленая. Там у подножья уже море.

Метров за сто пред порогом Белый на правом берегу расположена заброшенная водомерная будка. В этом же месте над рекой метрах в трех протянуты троса. Течение перед порогом слабое. Начинается он на крутом левом повороте. Шум порога слышен заранее. Сам порог очень красивый и по сложности превосходит предыдущие препятствия. В начале порога имеется ломаный ступенчатый слив. Справа перепад выбирается одиночной обливной плитой высотой полтора метра. После слива здесь мелко. Спрыгнуть можно, но осторожно. Слева находятся три последовательные ступени 0,5-0,7 метра каждая. Справа дальше есть глубокая бочка, слева проносные. За сливом русло порога круто поворачивает направо. На повороте стоячие валы, высота которых постепенно уменьшается. В низкую воду прижима к левому берегу нет. Камней в русле много, но основная линия движения есть.

Глаз с Чичей выходили, чтобы осмотреть ступень. Дед со своей командой пошли с наплыва. За счет низкой воды, катамаран мешковидно рухнул с большим углом наклона. Оторопевшие гребцы, фиксированные в бедренных упорах, дружно качнулись. Спустя пару секунд начали дружно лопатить воду веслами, как будто в жизни больше вообще ничего не другого не существует.

Генеральный Секретарь ЦК зашел в порог, совершенно не имея скорости, и со слива просто свалился. Острые носы воткнулись в воду. Мы на мгновение остановились, завалились по инерции вперед и взмахивали в воздухе веслами. Только затем выпрямились и, как на дрезине поехали по каменным ступенькам. Спустя минут пять поддатый Глаз расхаживал по берегу, и, амплитудно жестикулируя, рассказывал, как было дело.

Если брать, как говорит Дед, глобально, то дело уже клонилось к вечеру. Находились мы в преддверии порога Черный. Было очевидно, что проходить его нужно завтра, а сейчас – становиться лагерем.

Вдоль правого берега натоптана тропа. Ходили осматривать и сам порог, и правый водопад. В большую воду здесь должно быть полная мясорубка. Но сейчас, что порог, что водопад выглядели слабее описания. Не так страшен черт, как его малюют.

Дед со студентом Димой предположительно пошли вниз по течению и словно испарились. Нашли их возле водопада вместе с местной молодежью, что приехали сюда побухать на машине. Предлагали присоединится, но мы отказались. Были с ними и две девки (некрасивые и с виду совсем примитивные). Ода парочка зажималась здесь же в машине. Один из парней сказал, что, сколько он здесь не был, ни разу не видел, чтобы кто-нибудь прыгал с водопада – все его обносят.

Уже занимались сумерки. Ощутимо похолодало. Приняли решение переехать на противоположный берег. Чтобы у нас за ночь ничего не украли, да и там было получше с дровами. Но удобное для зачаливания место находилось выше по течению.

Далась победа нелегко, но Ленин вел народ. Подняться было очень сложно. Течение постоянно норовило нас развернуть. Чича был уже почти что деморализован и предлагал протянуть бечевой. В сумерках оба экипажа с задачей справились, но с большим трудом.

И здесь с сухими дровами было не очень. Далековато от лагеря Глаз с Дедом отыскали неплохую сухостоину и завалили ее двуручной пилой.

Мы сидели возле костра, Коля уже правда лежал, но тоже находился подле. Ночи стали холодные. Луна касалась гребешков елей противоположного берега.

- Рожно Колвицкий водопад. Завтра прыгнем.

- Вы делайте что хотите, только шифер в костер не кладите.

 

 

День 12-ый 25 сентября «Без Тормозов»

 

Случилось так, что после завтрака мы напились. Жестикулировали, громко разговаривали. Лагерь собирали не спеша. Потом началась презентация гимнастических навыков. Был создан даже импровизированный турник из весла и двух человек. Но мы не переборщили и для дальнейшего движения дальше были вполне пригодны.

Основная проблема порога Черный – это не проскочить в конце стометровый участок, чтобы успеть зачалиться, иначе можно быть втянутыми в водопад. Длинна самого порога не превышает 400 метров. Падение 3-4 метра. Ширина русла метров 10 в узких местах. Скорость течения 5-6 метров. Порог представляет собой цепь мощных валов и бочек (только не сегодня, про этот же порог в большую воду через год читайте в разделе 34 поход). На берегах значительных размеров скальные обломки, отражаясь от которых, поток образует высокие косые валы, которые встречаются на середине русла. Есть намек на спиральные течения. В конце порога остатки ряжевой стенки.

Только в этот сезон мощи из-за слабого водорасхода Колвице не хватало. Проехали с Чичиковым, как на дрезине и благополучно зачалились в конце, чтобы осмотреть водопад. Солнце освещало над ним водяную вуаль из брызг.

- Смотри, что делают, собираются на груженом катамаране спуститься.

Суслов быстро приближался. Раскрыв рты, мы смотрели на них с ряжевой стенки и были сторонними наблюдателями. Но всегда для каждого впечатления индивидуальны. Дальнейшее будет описываться на основании моего восприятия и фото сессии.

Михаил Андреевич очень удачно подошел к главной струе, для чего потребовалось косо переместиться поперек русла от правого берега. Перед падением на мгновение остановился перед низвергающимися по ломаной линии тремя каскадами. Падение. Разворот вправо. Второе падение. Следующий каскад снова поворачивает вправо градусов на 70-80. Здесь катамаран не вписался и зацепился прижатый к гранитной скале. Экипаж совершал энергичные движения, чтобы оторваться и сняться. Если бы мы знали. Что они с наплыва пойдут, то приготовили бы заранее фотоаппарат. Сверхценный кадр: неразгруженный четырехместный катамаран, застрявший на скальном уступе среди сваливающейся воды.

Чтобы столкнуть судно его почти покинул Коля. Так или иначе, но проход получился звездным. Оторвавшись со скалы, Суслов рухнул с третьего каскада. И гребцы, и падающая вода правого прохода помогли развернуться на 90 градусов влево. Еще несколько подскоков на валах и главное и заключительное препятствие маршрута было пройдено. Глаза занесло к тому времени по колено в воду и он с готовностью размахивал веревкой.

Для читателей, интересующихся этим маршрутом, наше описание - ни в коем случае не имеет рекомендательной цели.

Теперь очередь была за Леонидом Ильичем. Я бы сам и не додумался, но это придумал Дед – прыгнуть в правой протоке. Каскад здесь был один. С пятиметровой высоты вода обрушивалась в пенный котел. В профиле водопада, который тут узок, почти у основания справа торчат острые гранитные зубья. Торчали они совсем коварно, прикрываясь падающей водой. Заход был сложный, поскольку сюда идет не основная масса воды, что не позволяло иметь достаточную начальную скорость перед прыжком.

Глаз спрыгнуть не раздумывая согласился, но только, если с Дедом.

В некоторых лоциях сказано, что заход справа ограничен заваленным камнями и выстоящим в воду бревном. Единственным местом, где в Пятигорске не взимались деньги, был провал. Остап Бендер решил исправить этот недочет. Мы тоже в нашем случае имели возможность устранить свой недочет.

Глаз пошел за чудовищной двуручной пилой. Неподалеку стоял привязанный веревкой к дереву Леонид Ильич. Он посылался на убой. Но пока, блистая мокрыми и упруго накачанными поплавками, лоснился и улыбался хорошей осенней погоде.

-Ура! Гусь-чернослив несут!

Принесли двуручку. Принялись за дело. Все глубже и глубже пила погружалась в дерево. Деду приходилось пилить, погрузив руки в воду. Всплывали и устремлялись в водопад опилки. Из зияющего пропила пилу вытащили. Громадное и разбухшее от влаги тяжелое бревно просело в воду. Затем с помощью течения и наших усилий отломалось и, как торпеда, пошло. Но к величайшему удивлению и негодованию нашей бригады, оно при почти нулевой или отрицательной плавучести, свалилось с водопада, причем так неудачно, что его заклинило на дне между камнями одним концом. Противоположный конец сантиметров на тридцать торчал прямо среди пенящейся воды. Засело бревно стационарно.

Тяжелые булыжники, которые мы бросали с высоты водопада, набирали приличный импульс, но, при успешном попадании, упруго отскакивали без какого-либо намека на смещение бревна. А матерящийся Глаз посылал все новые камни, большинство мимо кассы, пока сам, наконец, не оступился и не свалился вслед.

Вдруг, обвязавшись веревкой, запустился Коля.

- Там Коля! Коля там! – гудела толпа.

Усилия черного Коли средь белой пены оказались самоотверженными и напрасными. Решили, что бревно пройдет между баллонами. Потоком его уже несколько наклонило и оно торчало уже меньше.

Публика заняла свои места в партере.

- А кто с какой стороны поедет?

- Дед, так я боюсь справа.

- Ну, давай я буду справа.

Мы направились к катамарану по тропинке. Нас догнал в розовом мотоциклетном шлеме Альпинист.

- Пацаны, я с вами.

- Садись.

Мы хорошо подрегулировали упоры. Диму посадили между обезьяной. Отвязали веревку и – отчалили…

Не только за неразгруженный катамаран, но еще и за пассажира, нам следовало отстрелить яйца. Но по большой воде (если бы таковая была) с загрузкой менее вероятно выполнить носовую свечу.

Все знали, что если зайдем лагом, будет стопроцентный киль. И все знали, что тогда не обойтись без несчастных случаев. А еще мне неплохо было бы взять другое весло. Но я взял свое с расшатанной ручкой, из которой по песьи упирался в ладонь гвоздик.

Заход перед прыжком получился драматическим. Струя стягивала нас в сторону, и заход получался именно левым лагом. То есть, где сидел я.

- Табань!- орал Дед.

Он мощно греб вперед правым, а я что было силы табанил левым. Чичиков сидел тихо, да про него и вовсе забыли.

- Табань!- орал Дед.

Я и сам видел, что нужно табанить и во что бы то ни стало вырулить и продолжал налегать на весло. Уже совсем рядом было место, где обрушивается вода.

- Табань! – орал Дед.

Перегруженный Леонид Ильич неуклюже повернулся. Заход в водопад получился носом и немного косо – именно так, как нам бы этого хотелось.

Снизу, куда низвергался поток и пенились буруны, поднималась вуаль мельчайших брызг, которые обдали холодной влагой лицо. Нос катамарана начал наклоняться. Растянутые во времени мгновения.

- Прыжок!- заорал Дед.

Когда в 2001 году я прыгал с парашютом, эмоции и впечатления смешались в какой то сумбур. Помню, что в бедренной стропе защемилось яйцо и, когда поправлял, раскачиваясь, как сосиска, вдруг испугался, что расстегнутся карабины.

Так вот и сейчас. Произошло все быстро и сумбурно. Что-либо понятно становится благодаря фотохронике и рассказам очевидцев.

- Прыжок! – заорал Дед.

Вместе с падающей водой почти пол тонны различной материи: резина, синтетика, алюминий, пластмасса, человеческие тела, - рухнуло под углом вниз. Раздался мощный глухой шлепок, и полетели брызги. Брежнев ушел правым бортом под воду. Глаза наоборот подбросило. Дед оказался в пучине, к тому же прижатый к чему-то бедром, на фотографиях вместо Чичи из воды торчит каска.

Судно всплыло и выровнялось.

- Прошли!

- Есть! Прошли!!

Но мы недолго продолжали путь по бурунному каскаду.

Из-под воды прямо под нами вырвался громадный пузырь воздуха. Последние энергичные взмахи весел и резкий крен направо. И без того мокрый с ног до головы Дед снова погрузился в воду. Катамаран с разорванным правым баллоном, потерявший способность к управлению, развернуло лагом. Но события происходили в непосредственной близости от правого берега. Наблюдатели оказались рядом, помогли зачалиться и выбраться на берег. Правая гондола мешковидно висела и вместе с продольными элементами рамы оказалась под водой.

Все, писец, приехали.

Дед был среди нас тем, кто прошел Колвицкий водопад дважды. Но он за это больше всего и заплатил. Мокрый с ног до головы, с разорванной на правом бедре штаниной, под которой была внушительная ссадина и цветущий свежайший синяк приличных размеров.

В правой гондоле Леонида Ильича имелись две пробоины: местный дефект – рваная рана сантиметров на десять и лампасный разрыв размерами еще больше, чем у Суслова. Еще и такой же длинный разрыв камеры. Отремонтировать катамаран с таким ущербом мы не могли. Сплав на этом и завершился. Но и маршрут почти закончился. Осталось два поворота реки и она впадает в Белое Море. Хмурое и по осеннему неприветливое, но прекрасное со всеми его мелями, болотами, утесами и скалами, сопками по берегам, приливами и отливами, обнажающими уродливое, поросшее морской капустой, морское дно, островами и упирающейся в горизонт водой. Но нам в Кандалакшу суждено было ехать не по морю.

Моя версия произошедшего такова. Шкуру мы пробили, зацепившись в профиле водопада за какой-нибудь острый каменный выступ. Там же ударило бедром и Деда. Камера оставалась еще целой, хоть и вылезла, как грыжа. Это и позволило нам выйти из котла, потому, что затопление правого борта произошло позже. Отойти мы успели метров 30-40, а уже камера пробилась при ударе об дно, когда все было позади.

- Что же мы скажем Анатолию Елисеевичу?

Стало очевидно, что катамараны для следующего похода мы можем и не взять.

Лагерем стали здесь же среди деревьев и кочек в непосредственной близости от водопада. Место для палаток найти можно. Это была единственная в этом походе стоянка, где не натягивали тент – наша последняя.

На задворках огородов крайних дворов деревни Колвица абордажная команда отыскала сухие ели нужного калибра. Это были дрова. Шкуры и камеры от катамаранов были разложены, чтобы, хоть сколько их просушить, но погода этому не способствовала: холодно и тень от деревьев. Один из дощатых щитов, заменявших палубу и превосходно справлявшийся с этой функцией, теперь использовался в качестве лежанки возле костра, в основном для Коли.

Мы немного поговорили, перекусили, подвыпили. Глядишь, а день уже клонится к вечеру.

Адмирал и руководитель ходили в деревню в поисках транспорта на завтра. Деревня небольшая, дома типичны. Улыбку вызвал яркий желтый запорожец, кстати ушастый, на котором был изображен ягуар. Так мы шли по земляной дороге и искали бус. Только их что-то не было видно, да и вообще нам почти никто не встретился нам на пути. Вереди возвышалась сопка Окатьева, а у ее подножья серела вода Колвицкой Губы Белого Моря.

- Да, Глаз, нам с тобой порою не хватает тормозов. Нужно иметь человека, который бы нас придерживал.

- Это точно, что без тормозов.

Так мы добрели до конца деревни и вышли на дорогу Умба – Кандалакша. Вышли посмотреть, что ходит и как часто. Проезжали в основном легковушки и нечасто. Серая лента дороги поднималась вверх и терялась где-то в желто-зеленых пятнах сопки.

«Водопад Красный»

 

Шумел водопад. Я уже нормально выпивший стоял рядом и думал, что все-таки мы его прошли. Проходят его должно быть нечасто, особенно по правой струе. Наверное все прохождения по своему уникальны. Интересно, что же больше – повезло нам или не повезло.

Или повезло, что прошли водопад все, и что Дед отделался только синяком на бедре. Или не повезло, что порвали катамаран. От выступающей шляпки гвоздя на моей ладони была приличная царапина, но гвоздь тогда мне ничуть не мешал. Не то, что , когда едешь по плесу, тогда все время поправляешь.

Адмирал, судовой врач и фотокорреспондент пошли осматривать водопад Красный. Дело в том, что Колвица разделяется на два рукава. Мы прыгали по правой системе водопадов. Левая - не визуализируется из-за острова. Заходило солнце. Тропа шла сначала по правому берегу. Так мы прошли мимо нескольких дворов деревни и запорожца дизентерийного цвета с изображением ягуара. Отчего то мы торопились, и идти получалось вприпрыжку. Перейдя железный, проезжий для машин мост, стали подниматься в горку. Местами обрывы спадали к реке отвесно. Огонек нашего костра мерцал между деревьев. Был виден даже зачем то полезший в воду Коля.

Водопад Красный на самом деле красный. Три потока и несколько фонтанчиков сливаются с красной гранитной глыбы. Самая левая струя представляет собой ломаный водослив и в некоторых описаниях именуется Американской Горкой. Водопад, несомненно, красив, но осенью, в виду малой водоносности для прохождения непригоден.

Но со слов Деда, на катамаранах в Карелии проходят даже восьмиметровый Кивач, это тот, что на реке Суна.

Фотокорреспондент принимал различные позы и фотографировал. Его было трудно остановить. А дневного света становилось все меньше и меньше.

С детской прытью мы бежали потом с горки к мосту. Разгоняешься так, что получается полтораметровый шаг, что трудно остановиться. Отдыхать осенью на севере – это круто.

Вечером последнего походного дня события развивались в стиле Glazkoff. Члены коллектива после ужина постепенно отпачковались. И я тоже пошел в итоге спать. У костра на дощатом щите спал Коля. На том самом щите, приехавшем из-под Апатитов, и разделившем с нами все прелести и издержки звездного и прошедшего на ура 30 похода.

День 13-ый 26 сентября вторник « О Кандалакше, Завхозе И Щелбанах»

 

Извозчика искать не пришлось, он нашел нас сам. Это был худой мужик алкогольного габитуса. За 300 рублей он охотно согласился доставить нас в Кандалакшу.

В подарок для местных под елкой аккуратно уложили 30 квадратных метров целлофана, служившего нам банями. Его дешевизна не позволяла брать с собой. Дед хотел расстаться и с тентом, но я его упаковал, увязав остатками скотча. Забирал я его с тем расчетом, что буду встречать новый год на природе.

Я долго копошился, когда все были уже собраны. В назначенное время приехал водитель. С ним на переднем сидении сидел пассажир, тоже с вида любящий выпить. Мы же разместились, сидя на рюкзаках, в самом фургоне. Там же выпили по пол рюмочки, а больше и не было.

Так проехали оставшиеся 30 километров. При подъезде к городу с высоты открылся вид на Кандалакшский Залив с многочисленными островами. Есть у меня такая фотография. 24 августа 2001 года ее сделал Метр 10.

Водитель избегал конфликта с ГАИ и высадил нас с противоположной стороны железнодорожных путей. Чича поехал с ним в объезд на вокзал, а остальные впятером пошли над путями пешком. Раздавались гудки и лязг состыковываемых вагонов. От прохожих издалека пахло парфюмом.

Ехать решили через Санкт Петербург, поскольку прямого поезда приходилось ожидать до следующего вечера. Билеты покупали в том же качестве, что и ходили на водопад Красный. Очередь была совершенно небольшая, но один мужик все предоставлял какие-то бумаги и долго приобретал бесплатные билеты. Я органически не переношу очереди, но приходилось переминаться с ноги на ногу и терпеть. В соседнем же окне был технологический перерыв. Коле купили билет только до Питера. У него мы и собирались остановиться.

Глаз по рассеянности прикарманил из общака 1000 рублей и долго недоумевал, почему не получается раздать сдачу. Но к своему стыду потом прозрел.

Как назло в сегодняшнее число в общественной бане был женский день. Опыт показывает, что за бутылку водки можно помыться и где-нибудь в котельной. Мы с Женей прикинули, где дымят трубы, но ближайшая была за забором вагонного депо. Пошли к дальней, но минут через десять повернули обратно, решив, что идти слишком далеко. Все-таки недавно мы мылись. Видел я и те самые два дома, где пять лет назад гостил у дальних родственников Мачи Шендерович. Ночевал тогда я вообще у какого-то дяди Андрея.

С Чичей потом ходили к Кандалакшскому Заливу. Здесь был промышленный пустырь и многочисленные гаражи. Вдалеке стояли корабли. Несколько раз собирался пойти дождь.

Поезда пришлось ожидать часов семь. Постоянно ходили в толчок и сцали. В окне медпункта Коля заметил молодую фельдшера. Глаз из этого события развил ажиотаж (было скучно сидеть). Периодически ходили подглядывать за фельдшером через окно из темноты. Потом к фельдшеру пришла еще и подруга и они, как назло, закрыли шторы. Глаз рассердился и провоцировал завхоза зайти внутрь и предлагал самые различные поводы. Завхоз утверждал, что это сделать ему ничего не стоит, но так и не сходил.

Мы сидели в зале ожидания. Кто дремал, кто ел, кто читал местные газеты. Не так задолго до прихода поезда по инициативе Альпиниста он, Глаз и Коля принялись играть на щелбаны в очко. Получалось так, что Чичиков проигрывал. Свой выигрыш было договорено пробивать тихонько, но один щелчок обязательно смачно. Альпинист злился. Разводил демагогию. В общем всем своим нутром стремился отомстить. Но отомстить никак не получалось.

- Ну все хватит. Собираемся.

- Ну, давай в последний раз.

- Последний. Ладно. Но, только в последний.

Не без помощи крупье, которого представлял Дед, Глазу выпало очко, но не простое, а золотое – два туза. Но случай можно придать уже гласности, поскольку навряд ли Дима Альпинист когда-либо будет читать этот материал.

Билеты купили в разнобой на боковушках. Сели в вагон оперативно. В верху над проходом лежали наши видавшие виды катамараны.

- Что же мы скажем Анатолию Елисеевичу?

Из темноты изредка проскакивали фонари полустанков. Полутемный вагон сильно раскачивался.

- Что же мы скажем папаше Денницу?

- Скажем, что во всем виноват проклятый закат.

День 14-ый 27 сентября среда «В Северной Столице»

 

Гораздо проще ехать, когда есть с кем играть в карты. А играли мы в примитивный дамский преферанс, то есть в Кинга. Немало здесь зависит от карты. Глаз играет хорошо, однако, раздачами его сегодня не баловали. Он постоянно хватал себе сердечного короля. Если на время постепенно вылазил, его снова опускали. На лидирующих позициях Мао Цзедун утвердился основательно. Новички играли с перемежающимся успехом. Так шло время. Незаметно мы и приехали в город герой Ленинград. Вокзал назывался Ладожский.

Коля созванивался с кем нужно. Ехал тот человек долго, быстрее было бы добраться на метро. Мы расположились с вещами в одном месте, но нас оттудого выгнали. Охранник из Азербайджана был весьма словоохотлив и извинялся, что он человек подневольный и ему приказали нас выгнать.

- Знаетэ от чиго всэ наши бэды. Потому что мы друг-дрюга нэ увжяем. Были на вашэм месте какие-ныбуть нэмцы, ныкто слова бы нэ сказал.

Пришлось нам приютится прямо среди привокзальной площади, прислонив вещи к фонарному столбу. Рядом с нами был вход в метро и перемещались значительные потоки народа. Мы ели телятину и устало наблюдали за прохожими, которым до нас не было никакого дела. Чичиков уговаривал пойти меня в гипермаркет, но идти туда с небритой мордой мне меньше всего хотелось, да и просто не ходок я в гипермаркеты.

Мимо проходило немало молодых девушек, многие из них одеты были кричаще.

Дима-гинеколог работает по распределению в одном из самых задроченных райцентров, где бытуют самые патриархальные взгляды на жизнь. Посему, глядя на этих девушек, он сердито возмущался и искал у меня поддержки.

Здесь же, посреди вокзала у столба, играли в очко: Глаз, Альпинист и Коля Свист. Дед был у нас за крупье. Играли на деньги и на раздачу ставили рубль. Рассчитывались тотчас. Гинеколога обыграли на семь рублей. Три он кое-как отыграл. А потом приехал Колин знакомый. Было уже темно.

Вещи погрузили в фургон. Коля уехал с водителем. А все остальные налегке без вещей оправились на метро. Дорогу знал судовой врач.

От метро шли при свете фонарей. И мимо церкви, и мимо детской площадки, и мимо узких каменных переулков.

Колин друг Миша снимал квартиру в старом доме с двором-колодцем в центре города. Таких здесь в избытке. Дом образца 1913 года. Дощатые полы, очень высокие потолки, темная кухня. Потолок был окрашен в непонятный лилово-сиреневый цвет (работа Коли и Миши). В ванной висела газовая колонка.

Было решено, что все будут ночевать здесь. До этого планировалось, что часть из нас поедет на другую точку – на улицу Лизы Чайкиной.

В 22.50 Глаз вылез из ванной. Выяснилось, что ближайший магазин работает до 23 часов. С Колей побежали быстрее туда. Успели купить пельменей на развес, сметаны и полтора литра водки.

За ужином рассказывали и показывали Мише события прошедшего похода. Миша был тридцатилетним худощавым и лупоглазым парнем, приехавшим в Питер четыре года назад из Томска. Приятен в общении. Эту коммуналку он снимал с кем-то на пару. А раньше здесь жил Коля. Чем конкретно Миша занимается, я так и не понял, да и какая разница.

На прокуренной кухне меня стало развозить быстро. Идею посмотреть, как разводятся мосты, я одобрил сразу. Миша знал график и охотно согласился выступать в качестве гида.

Я, он, Дима-mix, и Женечка вышли на ночную улицу. В дорогу с собой прихватили подарочные стопарики и бутылку. Пустые улицы спящего города освещали фонари и фары проезжающих машин. Заходили в ночной магазин за соком. Все четверо были пьяными. Через пару кварталов вышли к Неве и пошли вдоль нее. Совсем рядом вздымался шпиль Петропавловской Крепости. Яркие огни набережной. Корабль-ресторан. Корабль-тренажерный зал. По дороге выпили еще немного, прямо на парапете набережной. Так мы пришли на Васильевский Остров. Дворцовый Мост должен был разводиться через полчаса. Вдалеке ярко освещался Троицкий Мост.

Пока ожидали, времени зря не теряли. Возле одной из колон Васильевского Острова спустились к воде и устроили пьянку на ступеньках. Проходя год назад здесь с Леной. Я никак не прогнозировал, что будет столь лирическое возвращение из похода.

За разговором мы совершенно не заметили, что Троицкий Мост уже развелся. Ярко освещенная огнями створка под углом градусов 70 висела над водой.

Дворцовый был двухстворчатый. Уже горел красный светофор, но через мост на скорости проносились последние машины. Наконец бесшумно и величественно на глазах у собравшейся кроме нас публики ворота стали подниматься. Асфальтовая разметка встала дыбом и зависла. Теперь у нас оставалось 15 минут, чтобы успеть вернуться обратно, поскольку должны были развести и Биржевый Мост, через который мы перешли. Таких как мы было немало.

Мы перешли через Биржевый Мост. Вскоре развелся и он. По реке вверх по течению пошли караваном тяжелые баржи, с одинаковой скоростью и на одинаковом расстоянии.

Пьяные и довольные мы возвращались домой. Пока я и Миша мочились в кустах, Женя и Колокольчиков прошли вперед. В их адрес что-то враждебное стали кричать какие то два мужика не славянской национальности.

- На [email protected]! – крикнул в ответ Женя.

Мужики направились к ним. Я застегнул ширинку и пошел тоже, достав из кармана почти пустую бутылку.

- Ой, ребята, только по голове бутылкой не бейте. Мы сами не местные, из Казани.

Мужики стали вдруг очень любезными и даже спели пару куплетов «ой мороз, мороз, не морозь меня…»

Возле подъезда другие двое (уже местные) возились и не могли открыть ворота во двор. Миша начал ржать.

- Ты что, над нами смеешься?

- Нет, это я над собой смеюсь.

На этом экскурсия по ночному городу завершилась.

Глаз и гинеколог ночевали в «бабушкиной комнате». В «бабушкину комнату» хозяйкой под угрозой выселения ходить категорически воспрещалось. В этой самой комнате мы ходили на цыпочках и разговаривали шепотом, чтобы не услышали и не заложили соседи.

Спать пришлось сегодня на сверхпыльном диване среди нагромождений такого же пыльного антиквариата и прочей рухляди.

День 15-ый 28 сентября четверг «В Вагоне Народа было немного»

 

Часа на три Дима Альпинист ходил в город. Через небольшое оконце кухни из двора-колодца пробивался скупой свет. Пили кофе. Женя на сковородке жарил блины. Я долго не мог справиться с отросшей за время похода щетиной, под которой образовалось неимоверное раздражение. Затем мы посмотрели какой то философский фильм, пришел Альпинист и нужно было собираться в дорогу.

Нас провожал погрусневший Коля. Больше в походы с нами он не ходил. А спустя пару лет и вовсе выпал из поля зрения. На вокзал приехали на метро.

Чичиков в поезде лежал на боковой полке. Или спал, или учил английский язык. Коли, как известно уже не было. Мы вчетвером играли в карты. Глазу опять они шли нехорошо. Он огрызался, с трудом удерживаясь на нулевом балансе.

Женя несколько раз ходил в вагон-ресторан и приносил различные блюда, которые поедались с неимоверным аппетитом. В вагоне народа было немного. Так трапеза и карточные игры продолжались до самого вечера. Затем все, заняв свои места, позасыпали.

 

29 сентября пятница «Встречающих было трое»

 

Встречающих было трое. Брат и мать Колокольчикова и Дедова Жена.

Минск встретил нас теплой погодой. Осень здесь пока что еще не набрала силу. Было раннее утро. Город только начал просыпаться. Метро еще не ходило и нам с Альпинистом пришлось его ждать. Съели по холодному пирожку.

Поход завершился, когда внесли рюкзаки в мою пустую квартиру. Осталось только пережить не самое приятное событие – это разобраться с Анатолием Елисеевичем.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

«Реку Надо Уметь Читать»

 

Наша делегация прибыла, куда нужно на Жениной машине. Мы были в положении нашкодившего кота, которому предстоит наказание.

Появилось неловкое молчание. Все ожидали, что вещать начнет Дед. Я, словно язык проглотил, и хотел что-нибудь сказать, да ничего умного не мог придумать.

Когда развернули катамаран, Анатолий Елисеевич чуть не …..Когда развернули другой катамаран, Анатолий Елисеевич чуть не …..

Распоротый Михаил Андреевич произвел меньшее впечатление, нежели Леонид Ильич. А мы походили на школьников, которые подставили своего классного руководителя. Классный руководитель в свою очередь не мог и не пытался скрыть своего не столько негодования, сколько досады.

- Да я шестерку проходил и ничего (Башкаус), а вы на Умбе… Но как его можно порвать (не знает, что прыгали с водопада с вещами и обезьяной)! Реку надо уметь читать. Это вам жизни может быть стоить! Да наймите вы инструктора. В итоге это вам дешевле обойдется, пока сами до всего дойдете… А на Кемь вы вот ходили. У всех царапины одинаковые. Вы, наверное, как шли, так и шли один за другим… Так, ребята, не делается.

Ремонт для катамаранов предстоял более чем солидный: предстояло перекроить и перешивать заново днище. Повреждения решили компенсировать деньгами. Через пару дней нужно было созвониться с Анатолием Елисеевичем, он оценит ремонт и назовет сумму.

Прошло пару дней. Глаз и судовой врач поехали на машине на улицу Ленина. На улице Ленина было большое движение и Женя перенес стресс, попав в аварийную обстановку.

Из-за неработающего домофона в подъезд попали не сразу.

Анатолий Елисеевич был уже меньше раздосадован. Забрали сдачу от залога.

- Вы поймите, мы же не нарочно.

- Что вы, ребята, я понимаю, бывает. Но работы, конечно, вы мне дали. Это еще хорошо, что не в сезон.

Кажется, обошлось. Анатолий Елисеевич смягчился, и мы разошлись на хорошей ноте.

Так подошел конец истории о 30-ом звездном алкогольно-туристическом туре Паритет 2. много воды утекло с момента Паритета 1, но, наконе,ц эпопея с Паритетами закончилась.

Прошел еще год. Мы сходили в 34 поход «Открытие Сезона». Тогда стало понятно, что хочется чего-то большего, чем Кольский Полуостров. Будет и это большее.