9-й день, 8 мая. Вторник
«Жир»
Сока за ночь удалось собрать литра 4. Банки, стоящие во мху по мере наполнения перекашивало, и сок стекал мимо. Как никогда разговорились поутру птицы. Вороны кричали так, будто их разоряют гнезда. Но гнезд не было.
Камни идут один за другим: Желтый, Плиты, Красная Гора, Темняш. Я буду останавливаться на наиболее оригинальных.
Кирпичный – возвышался на правом берегу.
Сложен почти из правильных коричнево-красных блоков – кирпичей. Но это творение природы, а не рук человеческих. Камней речек на реке много, но самый красивый перед Кыном. Представляет собой огромный треугольник, в котором складки горных пород, постепенно уменьшаясь, образуют обширный грот. Грот напоминает русскую печь. Нам не удалось увидеть камня Печка во всей своей красе (как в 60 г.г. у Сашеньки). Уровень воды был там высок, что грот на 2/3 (или больше) оказывался затоплен. А ведь в него может войти три лодки.
1.5 километра дальше справа тянулся камень Великан, который поднимается на высоту 115м.
Мрачная серая стена прогнулась в середине и словно плачет от непосильной тяжести: в центре его постоянно просачивается вода. Огромные слои – складки, расположенные почти горизонтально ступенями, напоминают недостроенный амфитеатр.
Долго и неторопливо проходили мы вдоль стены великана, и долго он еще сопровождал нас, возвышаясь сзади.
Кын. Основана деревня в 1760 году.
В гражданскую войну постоянно переходили из рук в руки. В 1919 стал окончательно советским.
Визуально – деревня небольшая. Здание полуразрушенной церкви. Чернели безжизненные оконные проемы, купол порос травой.
Как BILAIN GSM?
Но связи не было.
Зачалились, предварительно сев на камни, на каменную гряду. Только это оказались не камни, а шлак от какой-то руды.
В Кыне многие группы заканчивают путешествие, о чем свидетельствует обилие катамаранных рам, выброшенных на берегу. Во дают! Скотчем вяжут жерди.
Женечка, Сашенька и Леночка (недовольно зыркнула) были отправлены за продуктами. Взяв рюкзаки, волочась, пошли вдоль забора. Туда же пошел и я, когда потерял интерес к шлако-коксу металлургического происхождения. Что-то они долго.
Сашенька безрезультатно пропадал на почте. Женя купил уже почти полмагазина. Кетчуп мы и так не съели, а они еще шесть видов купили. Срочно нужно было уходить. И этого мы не съедим до конца похода. Более того, весь кетчуп пролежал у меня дома два месяца, пока я не занес его на работу
Женечка, это уже жир, давай-ка рассчитываться.
Денег опять не хватило от скинутых. Только водки одной 21 бутылка –19 «Градус» и 2 (не помню). Короче, дорогая. Перед Леной было неудобно: платит, но не пьет. Сбылась мечта Глаза - купили яиц, без которых он не может жить.
Истощенная желтая сумка на глазах стола разбухать и сделалась неподъемной. Плетеный пакет от сахара загрузился стеклопродукцией.
Когда разбирали рюкзаки раздражался на сытую Лену, которая постоянно спрашивала какую-то херню, а я устал отвечать.
- Хе –хе – хе – хе – хе. Нам еще 150 километров еще херачить. Дня четыре будем гырябаць. Хе –хе – хе – хе – хе. Хе –хе – хе – хе – хе.
Еды и всего было слишком много. Это уже начинался жир.
Глаз сильно приободрился, едва вещи были организованно упакованы, а Диджей Ясь был готов к отправке дальше.
Но веселый мужик не дал сказать Григорию Ивановичу не то что слова, но даже и полслова, даже четверти слова.
- Колька! – еще громче закричал он на все подворье – Беги к Тольке, а Толька пусть бежит к Ольке, а Олька к Ваське, а Васька к Онуфрию Наумовичу! Скажи, мол, гость пришел, пить будем, гулять начнем!
В расход шло пиво, паштеты, батоны, колбаса. Была даже красная икра. Водка наливалась без ограничений. Бывший обезьяной, работал не меньше гребцов. Всех обступили, падай, налей, угоди.
Настроение на палубе было приподнятое. Только Лена притихла, и как мышка грызла яблоко.
Камень Стеновой – отвесно обрывается в реку.
Это поросший сверху лесом монолит с мелкими нишами. Камень Мултык – с мелкими нишами в виде пирамиды. Безымянный.
Увидели ручей и зачалили пополнить запасы воды.
Берег слишком крутой. Яся привязали к деревьям, как к коновязи.
Сашенька грузно упал и опустил в воду канистру. Она обречено устремилась в направлении деревни Верхняя Ослянка. Решили догнать и подобрать, но где-то мы разминулись с ней на реке.
Набрав воды, десантировали Глаза на левый пологий берег, посмотреть, как идет катамаран. Пришлось бежать бегом, а еще в сапогах, а еще, чтобы найти причал между кустами, чтобы забрали.
На пути остались две последние деревни – Верхняя и Нижняя Ослянка. Деревни небольшие. Половина домов необитаемы. Строение, что постарше перекошены, сплошь плохо с фундаментом. Но срубы капитальные, у нас по-другому делают, или лес другой.
Забегая наперед, скажу. До города Чусовой оставалось 120 километров. Расстояние приличное, но все пошло само по себе. Камни интересовать нас перестали (но прижиматься к ним при сильном течении мы продолжали, стараясь пройти как можно ближе). Короче, где именно мы находимся, никто не знал.
Чем ниже, тем меньше населения, но моторок было, наоборот, больше. Река все такая же быстрая, с крутыми берегами, множеством затопленных кустов, но сильно расширилась, вобрав много притоков. А именных камней было еще 140 до города Чусового.
Диджей Ясь, как угорелый несся вниз по течению. Описание вместе с картами мы забросили в водочный ящик. Развлечений хватало: проносились, как торпеда, вдоль кустов, скал. Ветер сегодняшним вечером устроил нам передышку. Дождь тоже идти не собирался. Искали место для бани, но все совсем не то. Высокая вода. Все затоплено и негде насобирать булыжников, или дрова далеко носить.
Стали на правом берегу. Неизвестно где именно, но в этом был своеобразный прикол. Какая-то отчужденность. Стоянок после Кына значительно меньше: большинство групп там и заканчивают.
Рука заколебал со своими сырыми дровами.
- Хе – хе – хе – хе – хе – хе – хе. Главное чтобы угли были. Тогда можно сырые херачыць. Хе – хе – хе – хе.
Глаз с Сашенькой спилили тяжелый осиновый чурбан. Сашенька пробовал за толстый конец, но я и сам чуть за него не обосрался нести. Отпилили от него лишь пару кусков, и так он остался лежать в лагере. Будет для кого-то трофей. Наконец костер стал гореть, как это требовалось. На ужин были макароны, водка и – ОМЛЕТ С КОЛБАСОЙ.
Женечка и Сашенька пели песни под аккомпанементы гитары. Рука тем часом, подсев к Леночке, наговорил ей всякой фигни.
Ты, Леночка, только не расстраивайся, что Леша тебя бросит. Я его знаю. Хе – хе – хе – хе – хе. Он любит быть один. Я не знаю, чего ты с ним херачыш. Хе – хе – хе – хе – хе.
Ты только не расстраивайся. Мне только хочется посмотреть. Хе – хе – хе – хе – хе.
В тот же вечер. Говоритель Фигни был списан в запас. Максимум куда он еще годится – это для каких-нибудь зимних рыбалок. Там посмотрим.
Декомпенсированный порок не оперируют. Некурабельных лечат симптоматически. Органическая энцефалопатия выписывается домой. Выработавшая моторесурс машина идет на слом.
На следующий день и через следующий с Рукой был разговор. Разговор возымел паллиативный эффект.
10-й день, 9 мая
«Диджей Ясь в тумане»
Безветренно. Небо обложено безнадежно. Вода казалась матовой, гладкой и блестящей, как эбонит.
Быстрое и беззвучное ламинарное течение.
Вышли сегодня позже обычного. Ходовой день решили устроить половинчатый: как только после обеда увидели подходящее место для бани. Тем не менее, проехали все равно километров сорок.
Река была, словно затерянная. Оба берега спускались склонами, образуя глубокую долину. Сплошняком шел густой лес, в котором стоял влажный сумрак. Из черной гладкой и ровно мчащейся воды торчали прутья затопленных кустов, которые отражались в этой воде. На кустах висели метелки сена, которые бесшумно и призрачно раскачивались на течении. По-прежнему было много островов. Выбирали протоки, где поуже. Если замедлить течение и понизить берега, получится Сухона. Камни больше были голубые или серые, оранжевых и полосатых было мало. В основном пирамидальные, утыканные сверху, как еж, редкими и мрачными деревьями. Мрачное небо периодически сеяло дождем, но он был не очень навязчив. Видимость постепенно ухудшалась. В долине реки над водой неподвижно стоял слоистый туман.
В этом тумане невозмутимо и беспечно бежал вниз по течению наш сиреневый Диджей Ясь: плес за плесом, поворот за поворотом, камень за камнем.
Когда подошло время искать место для бани, подходящего не было: все выбраковывались. Было одно, как будто и неплохое, но камни нужно было носить метров 150-200. Леночка обиделась, что мы, то есть я, его забраковали.
- Баня здесь будет золотая.
- А, если камни возить на катамаране?
- Нет, это чушь.
Снова мы расселись по своим местам и Диджей Ясь побежал дальше в туман.
Это был правый берег.
Густой березовый лес. Булыжников, как будто хватало. Все они, правда, закопаны в грязь и видны лишь одной своей плоскостью. Женечка отстранился от лагерных дел и принялся собирать очаг под моросящим дождем. Моральный дух строителей был достаточно высок. Глаз не сомневался в успехе предприятия, хотя место было на троечку и уверенность остальных не стопроцентная.
Какие-то булыжники просто выколупливали, некоторые приходилось ставить на ребро с помощью лопаты. Некоторые были очень тяжелые. Оба вымазывались в грязь, но больше Евгений Викторович. Люблю заниматься делами, которые увлекают. Венец за венцом поднимался наш очаг.
Камень за камнем. Печка имела т-образное сечение в основании. Широкое хайло и два дымохода. Помогал и Сашенька. Рука больше готовил в лагере еду. Чем выше своды, тем меньше камни. Очаг сложили быстро, до темноты: большой высокий, в грязи, как в замазке. Вокруг очага замесили грязь, как квашня. Такая же была и тропинка, по которой носили камни.
На холодную и мокрую печку поставили бутылку. Спускался Человек-Рука и нес из лагеря колбаску. Было вечерне, тихо и сумрачно.
Густо-молочный туман, клубился над рекой и овевал нас духовитой дождевой влагой.
Выпили за печку. Лена поджигала. Сначала костер разгораться не хотел: все не в нашу пользу – если какой то ветерок и был, то с противоположной от хайла стороны.
Ужин. Мы закусывали и с удовольствием смотрели сверху – горит. Грязь подсыхала, камни чернели. Но заняться баней вплотную решили уже назавтра.
Сегодня вечером устроили пьянку с играми на гитаре, песнями, восторженными возгласами, задушевными беседами. Больше всего преуспевали и Женя.
- Сурфоктант… - БАВ … - Антитромбин III … - Пентозофосфатный путь …
- Аденозит … - Левофлоксацин…
- А правда, что все неврологи сказочники … - А наука – это такое болото, покруче еще, чем театр …
- Рефлекс Бейнбриджа … - А я бы их всех расстрелял … - А, правда, что ходить в походы – это круто? …
- А ведь хорошо, что мы выбрались, правда? …
- А NN нормальный человек, или хрен?
11-й день, 10 мая
«Камень-камбала»
Выраженной метеорологической динамики не отмечается. Статус погоды прежний.
Ненавижу утро.
Первым вылез Евгений Викторович и пробовал растопить очаг. Все мокрое. Очаг разожгли совместными усилиями. Разгорался долго, не шатко не валко. Но мы заставили. Над камнями завихрились струйки нежного, ломкого дыма, который смешивался с густым холодным, который достиг апогея. Едва прослеживались контуры противоположного берега.
Мы позавтракали, опохмелились. У Жени проявились признаки клещевого энцефалита, парестезии в области иннервации локтевого нерва. Все списали на позиционный плексит. Пацаны палатку не закрывали и находили клещей даже там. Но больше никого не укусил. На третьем часу топления бани лопнул один из несущих камней. Раздался зловещий глухой качельно-боулинговый раскат. Так пришел нашей печке–бане конец…
Глаз замер с топором, нанеся первый удар по первому колу рамы.
Воды прибывала, уже подступилась близко к нашей развалившейся бане. Нагретые камни частично попадали в воду и кипели, как карбид. Руины благоухали горячим паром, который смешивался с холодным туманом.
Ущерб был колоссальный. Но мы от него быстро оправились и как ни в чем не бывало заливали камни котелками, чтобы сложить очаг заново и начать все сначала.
Заливали – заливали, заливали – заливали, мы котов душили – душили, душили – душили, заливали – заливали, а они все не заливались.
- Хе – хе – хе – хе – хе – хе – хе. А вы што, новую будете херачыць? Хе – хе – хе – хе – хе.
Новую баню строили втроем: Глаз, Женечка и Сашенька. Издалека принесли еще камней. Наиболее ценились необычной формы. Венец за венцом поднимался наш очаг заново. Камень за камнем. Печка имела т-образное сечение в основании. Широкое хайло и два дымохода. Все конструктивно значимые камни заклинивали более маленькими, переставляли, меняли местами. Камин казался несокрушимым.
Было тихо, сумрачно и почти безветренно. Густо–молочный туман клубился над рекой и овевал нас духовитой дождевой влагой.
Печка продолжала расти в высоту. Смущал плоский камень – камбала, выполняющий роль свода в левом ходе.
- Печка нам простит все. Но, если лопнет камень – Камбала, всему придет конец.
Евгений Викторович и Сашенька все еще что-то укрепляли, подкладывали. Оба измазаны глиной были очень сильно, особенно Женечка.
Затопили. Саша и Женя все что-то подкладывали по мелочи. Хрупкий дымок начал просачиваться через щели. Камни стали сохнуть.
Пашли хаваць. Хе – хе – хе – хе – хе – хе.
На ужин (или полдник) были макароны с тушенкой. К тому времени коллектив уже основательно напился. Шурик развернул свои макароны и ел с земли (больше позировал для фильма, но ел).
Периодически шел скупой дождь. Видимость очень слабая из-за тумана. Вода все прибывала. Два метра оставалось от нашей печки до ее кромки.
На третьем часу топления бани раздался зловещий и глухой качельно – боулинговый раскат. Это лопнул камень камбала! Глаз замер с топором в руках, замахнувшись, чтобы разрубить очередное полено. Свод зашевелился и – все затихло!…
Печка невозмутимо стояла,… источая страшный жар из своего недра. Обломки камбалы нависали в просвет с большим диастазом. Их облизывал бело – оранжевый огонь.
Свод каким то чудом самозаклинился и уже не камень – камбала удерживала его, а наоборот – свод нависшие отломки.
Шепотом.
- Ну что, будет стоять?
- Вроде бы…
- А если все полопается и рухнет, когда начнем воду лить?
- Пришлось забить вокруг печки частокол защитных кольев.
Между тем, рядом с печкой уже невозможно было находиться. Глаз лопатой выгребал последние угли. Рама пятиугольник была обтянута целлофаном с запасом. Наверх постелили тент – в два слоя. Баню раздувало и вспучивало, чудовищных дух распирал стенки. Целлофан запотел конденсатом. Сверху и сбоку приваливали жердями, камнями, дровами веслами. Землю вокруг мы истоптали так, что она уже была как раствор для кладки. Сейчас все густо было устлано пихтовыми лапками, такой же был и веник. От пихтовой хвой распространялся будоражащий аромат. Все готовились. Рука искал в грязи увядшие сандалии. Глаз делал лавочку и столик.
Было еще светло и Лену мы отправили первой. Сами, пока она мылась, пьянствовали, пьянствовали с песнями и гитарой.
Во влажном полумраке было исключительно жарко. Я сразу же обжег спину об алюминиевую проволоку, которую зачем-то здесь приспособили. Когда полетели первые воды, котел с яростным шипением моментально возгонял пар. Послышались шлепки пихтового веника, маты, восторженные вопли. Как мало человеку надо…
-Аааа – аааа! Черт!!! Убери к черту!, - взвился Женечка.
Это человек Рука пробовал его парить огненным пихтовым веником. Глаз был вне себя от восторга. Не столько парился, сколько бегал по берегу как усравшийся (со слов Малой), подскакивая и тряся хозяйством. Слышались шлепки и падение в воду человеческих тел. Вода была обжигающе леденящей. Все были раскрасневшиеся чистые и лоснящиеся, особенно Женя. Щечки его полыхали кумачовым всполохом.
Спустя продолжительное время интерес к бане охладел, да и сама баня на льющуюся воду уже шипела более смиренно. Только Рука все не уходил.
Хе – хе – хе – хе – хе – хе. А я буду да упора херачыць. Эхе – хе –хе-хе-хе.
Евгений Викторович напился сегодня до расстройства физиологической моторики и пассажа, но это ему не мешало петь песни. Песни получались кто в лес, кто по дрова, однако с удвоенной энергией.
Какой день подряд в палатку не залазил, а вваливался и какой уже день впадал в глубочайший девятичасовой сон. Мало кто из нас в обычной жизни может себе это позволить.
12-й день, 11 мая
«Кронштадтский Ад II»
В палатке было сумрачно, значит на улице нет погоды. На душе было сумрачно. Физические последствия вчерашнего веселья были сумрачны. В соседней палатке уже проснулись. Там что-то происходило. Но нельзя было понять чем так возмущен Кардиореаниматолог.
- Ааа….Блин – епт! Убери к черту! Там еще ползет.
Речь шла о каких то жуках. Мы с малой палатку и днем и ночью закрывали, но по утрам особенно снаружи ползали частенько некие насекомые очень угрожающего вида: здоровые, уродливо сегментированные, с большими усами и такими же перепончатыми крыльями. Последний сегмент туловища заканчивался вилкообразным раздвоением.
Целлофан не стали с собой забирать. От температуры он сверху даже оплавился. Так и оставили висящими на раме. Влажно, мокро, от палаток остались сухие пяточки. Туман рассеялся, но его заменил моросящий дождь, который то усиливался, то и вовсе прекращался. Вода прибывала. Уже скамейка и стол возле бани оказались затоплены.
Мы едва оттолкнувшись от берега, а течение уже понесло нас в Кронштадский АД II. Я в последний раз оглянулся на баню. Туристов будет много, и возможно, еще много групп остановиться на этом доселе ничем не примечательном месте.
Быстро ехать нам было ненужно, но мы ехали быстро. Разбухшая река была зажата берегами, разлиться ей было некуда, и она от этого текла еще более быстро. Плохая погода заставляла нас работать веслами, и от этого наше движение получалось опять же все более быстрым. Глаз и все кроме Аленки опять напились, выбирали себе какие-нибудь цели или ставили задачи. Приходилось активно маневрировать, и спуск по реке делался еще быстрее.
Бежали камни. Смешанный лес, но больше хвойный.
Притоки были замаскированы, деревень до конца похода нет. Где мы находимся, не имели понятия.
Ехали и питались прямо на воде. Наловчились поддувать катамаран, не высаживаясь на берег. Но сегодня высаживались. Но по нужде, а заодно и покачали. Яся сталкивали в Реку, фотографировали, возвращали на веревке обратно.
Наконец расселись все по своим местам, и вышли дальше. Дождь все усиливался и вот уже пошел скорый. Без надежды на просвет. Пьянствовали нещадно. Но от этого настроение было исключительно хорошее. Глаз был косой, даже очень косой, но соображал и махал веслом исправно. Обезьяна – Рука подстрекал и требовал продолжать банкет. Леночка показывала ему кулак. Но банкет прекратили, потому, что уже больше нельзя было продолжать банкет. Я вот не помню – Рука сразу был обезьяной, или его затем посадили (прим. ред.: сначала обезьяной был Женя). Не важно.
Вещи стали промокать. Вода начала затекать, куда не положено затекать. Движущей силой был дождь. Движущей силой была надежда, что прекратиться дождь и лагерь будем разбивать без него.
Даже не потому, что были угашенные, а просто кто-то не затабанил (Рука или не Рука), но проходя мимо очередной гранитная стены камня, мы с силой ударились в него рамой. Глаз чуть не вылетел за борт, по сколько был в озерной посадке. Также резко, как и ударило, нас отбросило от этого неизвестного нам камня (пускай номер 370 или 371). Очень быстро камень начал отдаляться.
- Так. Катунь нам это не простит.
После столкновения с камнем, Леночка обиделась и перестала грести. Я, думал, что протестует против того, чтобы идти под проливным дождем. Холодно. Начинался Кронштадский АД. Попались несколько стоящих групп катамаранщиков. Зазывали к себе. Что-то говорили типа “дальше не идите”. Но мы продолжали идти дальше под продолжающимся сильным дождем.
- Где же это правосудие! – как говорит мама Диджея Яся. Показались строения. Река еще продолжала бежать в каньоне, но неужели это Чусовой? Так скоро!
Но это был именно Чусовой. 320 километров пути было позади. А дальше что?!
Чусовой – город типа Первоуральска – все такой же убогий начинался с Архиповских Бараков. Нечто вроде дач, только голимее. Стать негде. Небо низвергало на нас потоки воды.
Пробовали найти пристанище в каких-то нежилых дворах. Ходили с Женей. Только, сейчас, сойдя на берег, я почувствовал, насколько пьяный.
Но нежилые дворы изучали с Женей под проливным дождем. Со слов очевидцев по скользкой тропинке мы ходили вальтами.
Но нежилые дворы оказались бомжатником: все было раздолбано и завалено строительным мусором. Где то неподалеку была собака, которая сопровождала нас своим поганым лаем.
Высокие и крупные склоны берегов расступались. Река вышла на широкую равнину.
Весеннее половодье. Кругом была вода. Река расширялась, дробилась на рукава, но продолжала нести свою замутившуюся воду в Каму все так же быстро. Слева в вечернем небе зажглись тусклые огни мрачного промышленного Города. Нет ничего мрачнее, чем на фоне вечерней непогоды сооружения шахт или плавильных печей металлургического завода. Именно последние тут и были. Спереди нависали пешеходные подвесные и один капитальный мост. Со стороны Города глухими низкими гудками отзывалась железная дорога. Небо над нами было все таким же безнадежным: лило дождем. Справа тоже была одна вода. Здесь впадала речка Усьва. Скоро, а может быть и не скоро, я и ее пройду. Усьва внимания заслуживает: также обилие камней. Кроме того есть пороги. Было не до жиру. Проехав Усьву, остановились на правом берегу, за валом которого ничего не было видно.
Сосновый бугор, скорее искусственного происхождения с выгоревшей травой, залив, поросший вербой, разлив реки, небольшие дачи – где то тут (из-за рельефа не видно) деревня Антыбары.
Палатки ставили очень быстро. Соседи хотели сначала туда, где затем затопило, но сообразили выше. Диджей Ясь, весь мокрый от дождя лежал на бруствере горки. Вопрос о костре не стоял. Собрались ужинать в Сашенькиной палатке. Дождь по тенту выбивал барабанную дробь. От дождя шел пар. Сашенька крутил ручку генератора. Звонила и Лена – первый раз за поход, но только не по карточке BILAIN GSM, а по Сашенькиной.
Чего-то перекусили прямо из консерв при свете фонарика. Выпили за окончание маршрута. Каждый был согласен еще проехать, но не по равнинным разливам.
Сегодня Глаз до палатки не дошел пяти шагов. Раздался хруст кустов. Занесло.
- Ты что упал?
- Н-нет, не упал, - говорил, силясь подняться.
13-й день, 12 мая. Суббота
«В это время уже картошку отсаживали»
Когда в квартиру №50 прибыл вооруженный наряд, никого там не застал, кроме сидящего на кухне черного кота.
- Сижу, никого не трогаю, примус починяю.
Неожиданно кот перевернул примус и начал пить.
- Меня мучит жажда. Мне нужен бензин.
Утро – самая отвратительная пара в моей жизни. Я согласен на все, лишь бы не было утра. А оно неизменно приходит каждый день. Я ненавижу утро.
На сегодняшнее утро было еще страшнее, чем просто понятие утро. Оно сочетало в себе все: острый токсический панкреатит, токсическую энцефалопатию, вегетососудистую дистонию, эксикоз, диффузную полинейропатию.
На улице ветер с моросящим дождем. Дойти бы до катамарана – там канистры с водой. Чуть дошел.
-Тебе плохо!
-А-а, тихо, у меня, наверное, внутримозговая гематома. Фу-у, падай еще канистру – это мой бензин. Я, наверное, умираю.
С соседней палатки уже заколебали звать на совет. Путь был туда нелегок. Вещей сухих у меня не было. Малая Лена силком переодела меня в какие то обтягивающие женские одежды.
Пространство между палатками затопила вода, идти нужно было по горочке. Жители там были менее больные, но выглядели уныло. Время и продукты были. Я был сторонником идти дальше. Народ как-то не сильно хотел, Женя категорически не хотел. Решили закончить сплав здесь, как и планировали. Я опасался, что встречный ветер и заселенные малоинтересные равнины ниже, а еще в сочетание с адом сильно испортят впечатления о совершенном походе.
Вообще то я уже затевал Кронштадский АД II Будет у меня КНБ или “Щука”, вот и пройду с кем-нибудь 240 км. Усьвы и 60 до Верхнегусовских Городков.
Евгений Викторович и Сашенька поехали в город на разведку. Постепенно я начал приходить в себя, что-то делать. Собиралась наладится погода: тучи рвались, выглянуло солнце.
Холодная здесь весна. Со слов местных жителей в прошлом, например, году они уже в это время картошку отсаживали. Не садили, а именно отсаживали.
Дел было много. Сопутствующая энцефалопатия мешала сосредоточиться.
Часа через четыре приехали курьеры из города. Рассказывали много чего. Билеты на поезд купили, баню заказали, с водителем договорились.
Аппетит еще не восстановился. Равнодушие к приветливо выглядывающим из черного пакета розовым молочным сарделькам.
Натягивали веревки. Сушили вещи, стирали вещи, разбирали катамаран.
Ребенок постепенно задавал всякие глупые вопросы (а еще где вешать, а что брать в палатку, а это куда, а то как, а оно каким образом, а какая завтра будет погода?)
Я старался не раздражаться. Это плохо получалось, но получалось. Еще нужно было по-разному отвечать. И от нехватки времени и частично от лени за зиму в Минске я не съел даже половины мешка картошки: она проросла и сморщилась. Сейчас в походе очень хотелось. На ужин мы наварили как надо, сделали салат из свежих овощей, как надо. Под такую закуску, да еще и в завершении похода не замочить было бы не но людски. Темнело. Диджей Яся был к этому времени уже зачехлен. Что нужно было роздано по рукам. Естественно просушили плохо, но сколько успели.
Итоги как то не подводили, планы особо не строили. Ужин провели хаотично.
- Хе – хе – хе – хе – хе – хе – хе. Ну бронируй мне, Леша, на осень места на катамаране. Хе – хе – хе – хе.
Решение было уже принято, на заявлении написана резолюция, но он не получил еще официального ответа на вопрос.
Женечка с Сашенькой были приглашены на Полуостров Кольский.
Засиживаться не получилось. Малая загнала Глаза в палатку, чтобы тот опять не напился, и отобрала водку.
Стоянка, вечерняя тишина. Ветер слабый. Деревьям было нечем шелестеть. На противоположном берегу светились огни промышленного города. В вечерней тишине со станции слышались вагоны и редкие гудки.
14-й день, 13 мая. Воскресенье.
«Пермь»
Оставленным на улице вещам с надеждой, что за ночь еще подсохнут, не суждено было подсохнуть.
Снова ночью пошел дождь. Хоть тонкий, но он продолжался и утром.
С палатками и со всем перебрались на маленькую строящуюся дачу: сруб без окон и крыши. Пол был. Вещи повисли на поперечных балках, но балок не хватало.
Собирались именно, так как того, требовала обстановка. Гитару решили не брать (Сашенька решил). Передняя дека треснула и покоробилась, и сейчас Сашенька играл последние разы. Так и осталась она стоять, прислоненная к стенке сруба нуту. Решили ехать двумя рейсами. Водитель был молодой человек лет 35 с не очень интеллектуальным лицом, но приятный в общении. Поездка соответствовала рассказам. Жигули 2109 ехала, подскакивала, содрогалась, раскачивалась, но ехала. Это сначала по грязи. Потом начался асфальт, если его можно так назвать. Кто не знает промышленных российских городков. Переехали реку. Дорога привела в город. Потом и на вокзал. Багажные камеры хранения были закрыты. Шел дождь, и мы стояли с вещами, прячась под навесом. Водитель поехал второй рейс за Сашенькой и Человеком – Рукой.
Вокзал был мрачно прикольный. Неподалеку бесцельно болтались булдоны.
От камеры хранения нашлась нужная баба с равнодушно – приветливым отношением – лучшим для меня среди окружающих. Внутри было немного сумок, тюки с газетами, даже стоял трактор.
- А разрешите у вас парочку газет «украсть».
- Берите. Что-то не едут ваши ребята. Ладно, потом меня найдете.
Приехали, когда она засобиралась уходить.
Город Чусовой был похож на Первоуральск. В баню ехали на автобусе, который время от времени яростно сотрясался так, что готовы были повысыпаться стекла.
Приехали к рынку. Неподалеку мрачнела мрачная домна мрачного металлургического завода. Баня была в гаражах. Железная дверь, окрашенная краской – грунтовкой. Нужно было звонить в звонок. Снаружи баня была меньше всего похожа на баню.
Мы торопились, поскольку вовсю уже поливал дождь. Позвонили в звонок. Открыла тетка предпенсионного или пенсионного возраста. Мол, пришли, хорошо, давно уже ждем.
Сауна – баня была комфортнее обычного. Сухая. Но бабушка разрешила нам лить воду на камни, если в умеренных количествах. По ступенькам вниз можно было спуститься в бассейн, где серебро – голубилась вода. Пришлось мыться в трусах. Малой Лене взяли полотенце (простынь).
Парились, купались, пили пиво, периодически ходили к бабушке что-нибудь покупать. Так продолжалось на протяжении трех часов.
Сценарий был похож на тот, когда ходили из Гидроторфа в Торфопродукт. После зашли в некое мини – кафе, заказали суп, что – то еще и бутылку водки. В полумраке кафе было устало – весело. Глаз провоцировал Сашеньку на Катунь, провоцировал купить катамаран.
- Хе – хе – хе – хе – хе, там придется конкретно гырябаць, хе – хе – хе – хе.
Алена моргала глазами – пуговицами.
- А тебя мы больше не возьмем. Ты носатая.
- Са – я – м такой.
В поведении Сашеньки появились деструктивные тенденции. В электричку он с лязгом зашвырнул палатку. Электричка шла на Пермь. Ехать 4 часа. Кроме нашей видели еще одну или две группы туристов.
В нужное время кишка электрички тронулась и медленно дождливые пейзажи. В том числе и участок реки, что мы успели проехать позавчера на катамаране.
Вечерело, сгущались сумерки, все вокруг было серым и промозглым. По извилистой дороге не торопясь бежала электричка. А за окном была необъятная мутная вода каменного Водохранилища.
- Хе – хе – хе – хе – хе. Какие волны там херачат. Хе – хе – хе – хе – хе. Закалибались бы мы гырябаць. Хе – хе – хе – хе.
Железная дорога отошла от водохранилища. Но видны были сооружения. Какой ГЭС. Сами мы еще в Чусовом купили желтую прессу, которую сейчас же и читали. Лене отдали журнал про каких то детей.
В Перми два вокзала – Пермь I и Пермь II. Я так и не понял, до какого купил билеты. Нужен был Пермь II.
Пермь – крупнейший промышленный город. Вокзал был совершенно непредставительный. Большая скученность людей на вокзале. Очень много булдонов и вовсе каких-то нечистых, сомнительной национальности.
С круглым Женечкой проворачивали операцию по обмену билетов. Очередь была небольшая, но как назло, в ней собрались исключительные энцефалопаты – что в одну кассу, что в другую (мы заняли разные).
Светлая кассирша, похожая на угловатую броллерную курочку, было весьма оспянизирована. Я и сам бы от такой работы с ума сошел. С нами она общалась на последних остатках терпенья. Но поменяла и билеты с назавтра на сегодня (в Чусовом этого сделать было нельзя). Более того новый поезд был существенно дешевле и она выплатила нам еще что то около 2,5 тысяч рублей. На эти 2,5 тысячи рублей мы купили поесть.
15-й день, 14 мая. Понедельник
"Как слон в посудной лавке"
Дорога домой запомнилась плохо. В вагоне было жарко. Места заняты по началу на ¾. Наши в разбой. Садились ночью. Пассажиры уже спали. Садились, как слон в посудной лавке. Глаз раздражался, скорее оттого, что напрягают эти посадки в поезд.
Проводница лет 23-25 сразу стала себя вести заискивающе. Не сказать, чтобы симпатична, но смазливого типа. Общительна, но коровиста в ногах.
- Ребята, если будете пить, я вас убью (говорит без угрозы в голосе). В последнем купе пассажиры от Иркутска еще не просыпались…
Естественно, мы пили, но тихо. На следующий день рассосредоточились, их оказалось мало. С Сашенькой искала общения какая-то бабушка. Человек – Рука флиртовал с проводницами.
- Хе – хе – хе – хе – хе. А я по будням на заводе херачу. Хе – хе – хе – хе.
Чем дальше поезд отходил от мрачного весеннего Урала, тем лучше становилась погода: рассеялись угрюмые тучи, природа оживала зеленью. В такт с вагоном раскачивались свисающие в проход поясные ремни от рюкзаков.
16-й день, 15 мая. Вторник
«Солнечный Минск»
15 мая во вторник мы приехали в солнечный Минск. Было гулко. Предлагали услуги таксисты, сновали электрокары. На них сгружали из нашего состава тюки с бельем.
Разошлись в своих направлениях. Команда катамарана Диджей Яся была распущена. Распущена навсегда.
Здесь на сплаве Кронштадский Ад ставлю точку.
«Послесловие»
Тем же вечером Глаз, Евгений Викторович и Человек – Нос пили у Глаза на улице Воронянского. Смотрели фотографии и фильмы, что получилось. Получилось.
К первому часу ночи у Женечки речь стала скандированной, а Глаз стал возиться, как с писанной торбой: скажи …, а подтверди…, а правда что…, а мы по реке Усьва пойдем…
А еще через день погода испортилась. Небо хмурилось. Периодически шел дождь.
- Нет, не везет мне с погодой, - думал, глядя на сушащегося Диджея Яся, который из-за погоды не хотел сушиться.
Пришлось все перетаскивать на пыльный чердак, развешивать на стропилах и балках, цеплять за различные растяжки, чтобы баллоны просохли изнутри.
- Ну что ты будешь делать! – на следующий же день установилась хорошая погода, но демонтировать все на чердаке я уже не стал.
В одной баллоне (внутреннем) мы с малым нашли 2 дырки, в другом - 6. Дырки небольшие, видны только на яркий свет.
Поэтому и приходилось часто подкачивать. Далее Диджей Ясь был собран в безразмерную желтую сумку, где находится по сей день.
