11 поход. Малая Северная Двина
Дорога в Коми и на Полярный Урал ведет через город Котлас. Поезд подходит туда днем, и когда он с глухим грохотом переезжает по мосту через реку Малая Северная Двина, я всегда смотрю в окно в южную сторону. А за окном устланный снегом лед, или мутноватая, подернутая рябью вода, кажется блестящей. По нашим рафинированным меркам река выглядит могущественно. Но все это обширная отмель, по которой можно свободно разгуливать стоя лишь по колено в воде. А глубокий фарватер – только узкая часть у правого берега.
Целый день мы провели на этой мели в ясную умеренно ветреную погоду 23 августа 2000 года в тяжелой работе и в тревоге, граничащей с отчаянием. Этот мост возвышался перед нами своими незыблемыми каменными фермами и серебристыми пролетами. А по нему с глухим грохотом проходили сбавляющие скорость поезда.
- Это еще хорошо, что именно здесь сели, - подбадривал я коллектив, - поезда как-никак ходят, картинка периодически меняется.
-
- Может, домой поедем, все-таки это город, Котлас как-никак. Здесь поезда ходят, - все предлагали девчонки.
Сейчас это уже редкая категория активного отдыха – сплавы на плоту. Тогда мы были еще студентами и в составе восьми человек ехали в Архангельск. Наш неуклюжий и слабоманевренный плот «Алтарь Исступления» имел 12 метров в длину, две палатки, три мачты и мангал из контура от старой стиральной машины. Вот уже две недели, как он круглосуточно шел вниз по течению. Дымился костер, раскачивалась на бельевых веревках стираная одежда, правили веслами рулевые. Безмятежно и неторопливо, но за сутки иногда мы проходили до 90 километров. Меньше 35 не было. Все зависело от скорости течения, которая время от времени менялась. Условия сплава по реке Сухона были санаторными. Но с позавчерашнего вечера началась Малая Северная Двина. Это была уже совсем не такая река. А характеризовалась она при наличии неплохого течения совсем малой в основном своем профиле русла глубиной, многочисленными косами и обилием обширных мелей. Река, утверждают, что из года в год мелеет. И давно забыта уже в этих краях судоходная навигация, от которой остались лишь некоторые атавизмы.
Первый раз мы серьезно сели на мель вчера. Зазевалась дежурная смена: Саша Мурик (похожий на кота) и 1метр 10. Это было живописное место против небольшого городка Красавино. Кирпичного цвета пески и даже с красноватым оттенком срезы высокого правого берега. На теплом ветру серебрились шаровидные кусты вербы.
Плот встал так безнадежно, что силами всей команды да еще с использованием рычагов и упоров, мы не могли сдвинуть его с места. Не прошло и двух часов, как став из 48 бревен основательно закопало в песок. Так и стояли мы по середине реки, и не было никакой возможности двигаться. Хоть и красиво. Но глупо и нелепо. До одного берега 200метров, до другого 300.
Конец был прост. Расчехлили вострозубую пилу-двуручку, и после энергичных взмахов у нас уже было три плота – разрезали продольные шпонки. Развязали примитивный такелаж мачт. Все три куса сняли с мели по отдельности. Собирать здесь их воедино было неудобно и нецелесообразно. Фрагменты плота переправили к правому берегу. Разделившись на две группы, сначала те части, что с палатками. Потом забрали третью, среднюю часть плота – с рюкзаками и дровами. Чтобы это сделать, вовсе не обязательно быть хорошим пловцом. Достаточно вплавь преодолеть метров 70 фарватера, а дальше можно пешком.
Кто-то потом готовил обед на этом самом правом берегу, кто-то соединял с помощью гвоздей, веревки и скоб все три фрагмента воедино. И снова у нас получился тот же самый цельный плот.
Ночь мы с боцманом Очеретним проехали удачно. Рассвело. Приближался Котлас. В городе напрочь отсутствует мост через реку (нет на карте). Раз нет, значит ходит паром.
После плавного поворота русла, перед нами открылся прямой прогон. Погода была идеалистичной. Штиль и одиночные лодки рыбаков. Над водой поднимался негустой молочный парок. Солнце еще не поднялось, и в неподвижном воздухе была утренняя прохлада. В зеркальной воде отражались мачты нашего плота с обвисшими флагами.
Но что это – пришла беда, откуда не ждали – реку вдалеке перегораживала хрупкая темная полоска, которая могла значить только одно. И нет большего врага для нашего путешествия, как этот ПОНТОННЫЙ МОСТ.
Организация, которой принадлежал этот мост, была богатой, зачем то даже купили списанный БТР. На правом берегу, где расположились их бытовки, один из работников предложил дожидаться девяти часов утра, когда появится здешнее начальство. Может они согласятся открыть нам один пролет.
Нам повезло. Как раз один из пролетов собирались менять. В ожидании этого события плот несколько часов боком бился об понтон. Из-за этого в очередной раз развалился оборудованный на корме туалет. Подходили рыбаки и просто зеваки, настроения были сочувственные. Им было невдомек, зачем мы сплавляемся на плоту, если нам за это не платят.
Время от времени понтонная переправа постепенно оживала. Появилось более систематическое движение машин. Оно через мост одностороннее. С противоположной стороны иные еще и ожидали. А вдалеке виднелся железнодорожный мост. По нему, словно игрушечные, проходили то и дело поезда. Почти бесшумно, доносился лишь тихий шелест.
Проехав на руле свои восемь часов, я благополучно отправился спать. Отдохнуть толком не удалось. Вскоре разбудили. Алтарь Исступления снова сидел на мели, и его уже основательно закопало в песок. Дежурная смена Мурик, похожий на кота, и 1метр 10 зазевались и просмотрели мель. Совсем рядом перед нами возвышались быки-волнорезы и перекрытия железнодорожного моста.
- Негусто же вы отъехали от понтона то.
Снова разобрали на три части став. Носовую и среднюю часть мы еще кое-как столкнули. Кормовую закопало в песок так основательно, что сдвинуть ее не хватало сил. Девчонок пересадили на один из снятых фрагментов, а сами все пытались и пытались.
- Глаз, все это бестолку.
- То есть как бестолку. Есть движение.
Я воткнул в песок палку. По ней и ориентировались. И каждый наш отчаянный рывок давал сантиметров пять. Но это только в случае хорошей синхронности усилий. Снимали с мели плот до сумерек. Здесь же жили, обедали. Единственным развлечением были проходящие по мосту поезда.
Наработались за день сверхмерно. Уже было темно, когда плот был снова собран воедино и держался на перепаде глубин только своей кормовой точкой за песчаную мель. Оставалось оттолкнуться и отправиться в дальнейший путь. Мы с Максимом решились на вторую бессонную ночь. Мне так было спокойнее – закончится Малая Северная Двина, а там может и измениться характер реки, и не будет уже этих жутких мелей на сильном течении. Здесь уже недалеко.
На палубе остались только мы вдвоем. Остальные уставшие залезли в палатки. Не торопясь, укладывали какие то вещи.
Изменилось освещение. Железнодорожные прожектора начали куда то смещаться. Самым неожиданным образом, мрачно и бесшумно стала надвигаться на нас, громоздиться и ширится громадина мостовой опоры. Плот самопроизвольно отчалил и пошел, да так плавно, что этого мы даже не почувствовали. Течение на опору наваливалось косо. Мы в растерянности схватились за весла и стали пробовать уклониться влево. Если бы этого не делали, то проскочили бы справа сами по себе. Но теперь уже столкновение было неизбежно. Перед каменным мостовым быком дыбилась косынка наваливающейся воды. Рефлекторно присели, чтобы при столкновении не вылететь за борт.
Чудовищный удар содрогнул двенадцатиметровый став. Раздался древесный хруст перебитой продольной шпонки. С костровой палки попадали в воду крюки. Из палаток донеслось только недовольное ворчанье.
Нас стремительно раскрутило вокруг своей оси. Опора пронеслась мимо просто стремглав. Позади остался величественный подсвеченный огнями и быстро удаляющийся мост, так надолго нам запомнившийся.
Часа в четыре утра, может раньше, сильный боковой ветер прижал нас к левому берегу. Из-за перебитой шпонки разошелся став, и там уже в щель проваливалась нога.
После последних бессонных ночей, когда днем нет возможности отоспаться, бороться с ветром уже не было сил. Мы с Максимом в оцепенении сидели на чурбаках дров, служившим нам стульями, и ожидали оставшееся до пересменки время.
Впереди открывался широкий простор, справа впадала большая река Вычегда. Неподалеку мурлыкая дизелями, как сытая кошка, ворочал туда-сюда большую груженную горами щебня баржу, речной тягач. С впадением Вычегды, то есть здесь, заканчивается Малая Северная Двина.
