Делать нечего в селе
Мы сидим навеселе
Ты сказала: «Мож найдём скалодром?»
Нахера нам эта дрянь
На природу лучше глянь
Здесь в деревне кайфа целый вагон...
Слегка переделанный «Сектор Газа»
Со стороны входной двери доносилось хаотичное царапанье. Затем замок натужно сделал один оборот, и дверная ручка задёргалась в приступе клонических судорог. Снова царапанье в замке и ещё один оборот. Зажившая своей собственной жизнью дверь сильно заинтересовала маленькую девочку, стоявшую в прихожей. Наконец дверной проём разверзся, и в квартиру ввалилась рыхлая, как тесто, биомасса с закрытыми глазами. «Папа!» - радостно закричала встревожившаяся было девочка. Опознанный ползущий объект вяло помахал рукой, отсутствующим взглядом провёл по шкафу, где лежало собранное заранее снаряжение, и рухнул на кровать
По статистике ВОЗ половина всех болезней и травм человека обусловлены его образом жизни. Поработав в приёмном отделении общепрофильным реаниматологом, могу с уверенностью сказать — почти все, за исключением, может быть, каких-нибудь врождённых аномалий. Дорогие товарищи, ну нельзя же так безбожно гробить своё здоровье, особенно когда доктору на следующий после дежурства день нужно ехать на ответственное мероприятие. Наверное, надо заранее предупреждать население по радио, телевидению, из уличных репродукторов, передавая, как сигнал «Внимание всем», каждые десять минут: «не бухайте, не торчите, не сводите счёты с жизнью, примите на ночь все свои таблеточки — Токарь завтра после работы едет с Магаданом лазить по мачте».
Проснулся я под назойливый будильник, наведенный впритык. Альпинистского настроения не было. Пинками выгнал себя из дома и поехал на вокзал. Купив там пива и заметно повеселев (эх, давно в электроне не поддавал!), прошёлся по вагонам в поисках тёплой компании. Почти сразу же отыскался Саша – друг Баскова, с видом опытного иллюзиониста перебиравший между пальцев бельевой шнурок. Так как снарягой он разжиться не успел, Глаз поручил ему изучить все узлы, применяемые в альпинизме, чтобы стать видным теоретиком. К этому делу Саня подошёл основательно. На коленях у него лежал план-конспект со скрупулёзно перерисованными переплетениями. Этот семинар по узлам оказался весьма кстати, так как повторить их мне не дали назойливые обитатели приёмного покоя. К тому времени Саня уже знал все узлы назубок.
Вдоволь наигравшись с верёвками, я продолжил своё исследование электропоезда «Минск — Талька». Но знакомых лиц больше не было. Только человек, похожий на Диму Прокопенко, задержал на мне свой взгляд, и приветливо улыбнулась блондинка в тёмных очках (от неожиданности я подпрыгнул и покраснел — всегда был стеснительным).
На Руденской платформе, как по мановению волшебной палочки, материализовалось большое количество знакомых. На крыше они ехали, что ли? Человек, похожий на Диму Прокопеко, им, естественно, и оказался, а приветливая блондинка, оказывается, была Сосо Павлиашвили. У подземного перехода стоял Глаз и семафорил прибывшим обеими руками. Когда я был здесь в прошлый раз, перехода ещё не было. «Наверное, теперь это действительно фешенебельный город-спутник,» - подумалось мне. Наваждение, однако, рассеялось сразу по выходу из-под земли — вокруг был самый обыкновенный Руденск. Здесь уже тусовались приехавшие на машинах ВДВ и Анатолий. Фыркая двигателем, подкатил внедорожник S.klima; ажитированный Бай наполовину высунулся из окошка и кричал радостные приветствия. К тому времени уже было известно, что некоторые особо одарённые индивидуумы, в том числе и я, забыли дома перчатки-спецовки. Устав от нытья этих горе-скалолазов, Глаз развернул внедорожник в ближайшие хозтовары. Чуть погодя я понял, что это было отличной идеей.
День расстарался жарким солнцем, но изредка остужал излишний пыл прохладный ветерок. Саня по дороге принимал солнечные ванны топлесс. Я же, помня ураганные ветровеи на смотровой площадке тригопункта 211, чересчур оголяться не стал. Прошли ничем не примечательное деревенское кладбище. Только ветер, шелестящий в обширном цветнике венков, как будто шептал вслед: memento mori. Из-за холма показались верхние площадки четырёх ржавых осветительных мачт, причудливо разбросанных среди островков мелкого кустарника. Меж вышек широко раскинула лапы П-образная громада железнодорожного подъёмного крана - раньше здесь была торфоперегрузочная станция. Отсюда в сторону железки на Осиповичи отходила с трудом угадываемая в густой траве, давно не используемая стандартная колея. С запада прибегала узкая, та самая, по которой Павлик Глазков пошёл в урочище Мармулёвское и там встретил Токаря, воющего, подобно собаке. Наше внимание привлёк какой-то неказистый, слегка покосившийся забор. Он ограждал небольшую территорию, площадью примерно с комнату в обычной панельке. В центре была почти по маковку вкопанная в грунт железнодорожная цистерна с плотно задраенным люком наверху. В заборе виднелась калитка, опечатанная главным ветеринарным врачом Пуховичского района. Это и был разрекламированный Глазом скотомогильник. Я почему-то представлял себе эти сооружения более масштабными — длинными периметрами за колючей проволокой «Гюрза». Однако даже этот неказистый заборчик органично вписывался в унылую кладбищенско-индустриальную эстетику заброшенной торфоперегрузочной станции.
Отринув, наконец, тлен, мы обратили свои взоры в дали небесные, где, будто вычерченные на голубом ватмане, чернели верхушки осветительных мачт. Глаз сообщил нам, что мачты эти давно не используются по назначению, и все прожекторы с них демонтированы. Тем не менее на одной из них торчало какое-то сооружение, похожее на лампочку Ильича, и приветливо махало нам рукой. Это оказался Анатолий, который на авто добрался до вышки раньше и успел взобраться на неё по лесенке безо всякого снаряжения. Но магадановцы не ищут лёгких путей. Облачившись в обвязки, мы по высокой траве потянулись к мачте. Провешивали с нижней страховкой через промежуточные станции. Последующие поднимались по балкам, страхуясь жумаром или пруссиком. На верхней площадке был люк, через который надлежало пролезть, перестегнув страховку на лесенку. Вопреки ожиданиям, наверху было тепло и уютно — нагретый металл перекрытий отдавал накопленную за солнечный день энергию в окружающий площадку воздух. Никакого намёка на ветхое дерево тригопункта — только хорошо заваренная прокатная сталь. На месте демонтированных прожекторов остались удобные стульчики. Было невероятно кайфово покуривать на высоте тридцати метров, созерцая окружающие фунеральные пейзажи, по-своему прекрасные в лучах заходящего Солнца. Вниз дюльферяли с «восьмёркой», сперва по одиночной верёвке. Спустившийся первым Глаз предупредительно зашипел в рацию: «Через лепесток встёгивайтесь — верёвка новая и скользкая!» Я встегнулся по всем правилам, на всякий пожарный намотал пару витков на «усы» и... завис над пропастью! Подумал: «Вот тебе и скользкая!», смотал стопорные витки и со свистом полетел вниз. Прозорливо выклянченные спецовки раскалились. Приземлился я как начинающий парашютист — подогнув ноги, на пятую точку. На мизинце правой руки саднил точечный ожог 2А степени. Было страшно представить себе руки, да и ноги тоже, если бы полез без перчаток. С укором на меня смотрела новенькая в нашей компании, но опытная альпинистка Аня. От греха подальше дюльферять впредь решили по двойной.
Прогнали ещё пару циклов. Глаз, правда, остался недоволен — мол и медленно, и без автоматизма. Перед Сванетией решили устроить ещё парочку тренировок. Стянули верёвки и приступили к неофициальной части. Ребята на камбузе порадовали отменным шашлычком. Гудели дотемна. Анатолий с частью гостей уехал, правда, недалеко. Свет фар замер за кустами в полукилометре от нас, и послышался натужный рёв двигателя. Мобильник Глаза сыграл тревожный SOS: Толик застрял на тех самых заросших травой рельсах. Пацаны бросились на выручку. Правое переднее колесо угодило в продавленную старой шпалой яму. Столкнуть машину не получилось — покрышке понравилась мягкая плодородная почва, и она решила прижиться. Тогда пацаны взяли и просто подняли тяжёлый автомобиль из ловушки. Счастливый Анатолий укатил, а Глаз всю дорогу экзальтированно декламировал: «Вот мы какие — машины поднимаем! Даёшь Магадан!»
В лучших традициях сельских ужастиков гр. «Сектор Газа» шли ночью через кладбище, дабы сократить путь. Наша последняя электричка уже громыхала где-то в районе Дричина. Унизанные венками свежие холмики в сумерках выглядели жутковато, ноги сами ускоряли шаги. На вокзале долго и очень душевно прощались, да так, что едва успели прошмыгнуть в закрывающиеся двери, забыв бутылку на перроне. Но читатель может быть спокойным — она никуда не пропала, а нашла себе уютный домик в желудочных складках Глаза и пацанов. Нам же и без неё было весело — остаточная концентрация настоянного на адреналине этанола исправно циркулировала по сосудам, поднимая настроение. Всю дорого мы ржали, как сумасшедшие — даже какая-то тётенька-дачница обиделась. Распрощавшись со всеми, я двинул в метро, увлекаемый инфернальной толпой с вокзала. Присев на скамеечку под серпом и молотом, высокочувствительной рецепторной областью ощутил приятный холодок. Страшная догадка пронзила сознание. В джинсах на заднице зияла гигантская дыра! Образовалась она, явно, что уже давно — скорее всего, во время одного из подъёмов на мачту. Невероятные акробатические па на хитросплетениях швеллеров позволяли собравшимся внизу разглядеть все филейные части. Но мне никто ничего не сказал — видно, огромный светящийся задний фонарь органично вписывался в угрюмый торфоперегрузочный пейзаж. Оставалось повязать куртку вокруг пояса на манер шотландского килта, и с криком «о-хой!» ломануться на штурм вагона метро.
Такой вот получился сельский кайф. Отрадно, что Глаз для тренировок выбирает места самые нетривиальные, и каждый такой выезд превращается в незабываемый праздник. Благодаря удобной логистике, близости к важным стратегическим объектам (киоск на вокзале, дача и т. п.), уникальному индустриальному колориту, у этого пустыря есть все шансы в будущем стать одним из культовых объектов Магадана.
Недовольный Глаз
