«Горы в свете луны и звезд казались еще более величественными, чем прежде. Их суровое спокойствие внушало уважительный трепет. Несмотря на грозы, лавины и камнепады, их очертания оставались неизменными очень долгое время. Это все равно, что вечность, в сравнении с человеческой жизнью. А мы на этом фоне были просто песчинками, бессильными перед безжалостным напором ветра времени. Ведь все наши усилия и мнимые подвиги, не имеют никакого значения для этих гигантов. И, не зависимо от наших потуг что-то доказать себе или окружающим, они как стояли, так и будут стоять еще очень долго.»
***
Летний отпуск в компании клуба Магадан пролетел очень быстро, но при этом насыщенно. Уже прогуливаясь по Минску я думал: "Кажется еще вчера только собирался в поездку" - но за плечами уже лежали сотни километров по горизонтали и тысячи метров по вертикали. Все мысли и впечатления тогда еще до конца не улеглись в голове. Но теперь уже можно осмыслить и описать все произошедшее тогда.
Все мы стали немного старше и опытнее за этих пару недель. Мы набрались впечатлений и энергии, чтобы как-то пережить время до следующей вылазки из казематов обыденности на вольные просторы нашей планеты.
Эту поездку руководство секты (в лице тов. Смирнова) начало планировать заранее. Путь идеи от зарождения до воплощения занял больше года. В течение этого времени менялся список участников, да и сами участники стремились изменить себя. Наиболее упертые трудились в совершенствовании своего организма, чтобы заслужить к себе благорасположение от столпов кавказского небосвода. И эти усилия в последствии оказались не напрасны.
***
Грузия встретила нас радушно и гостеприимно.
У аэропорта нас принял заказанный транспорт, так что мы едва успели насладиться прелестями рассветного Батуми, промелькнувшего за окном. Двинули в Сванетию, пытаясь выспаться на ходу.
По пути делали остановки в надежде подобрать еще одну участницу нашего мероприятия. Но она упорно не выходила на связь.
Рядом с Зугдиди в придорожном кафе отведали "хочу-ли" (хачапури) и "кабдали" (купдари).
Ждали с надеждой и дождались, когда Лена Борушко начала выходить на связь. Но четкого контакта по-прежнему не было. Приходилось по большей части телепатировать.
По дороге надеялись так же подобрать двух инструкторов, Пучкова и Михалыча. Но выяснилось, что они не успеют спуститься с гор к нашему приезду. (У них была ответственная миссия закрепить памятную табличку в честь погибшего товарища где-то на склонах Ушбы)
В районе обеда мы попали в Местию. Этот город мне уже знаком по прошлым поездкам и вернуться в него было приятно. Интересно было наблюдать его изменения (в лучшую сторону). Руки чесались опробовать новые турнички в центральном сквере. Но график поджимал: Надо было еще успеть доехать до Ушгули и дойти оттуда к базовому лагерю, пока не закончился день.
Значительная часть дороги находилась в стадии производства строительных работ. Это создавало трудности в виде заторов в местах скопления строительной техники. Пришлось даже выстоять небольшую пробку. Зато остальную часть пути мы весело неслись по грунтовке, постукивая зубами и глотая пыль на бесчисленных колдобинах.
Ушгули оказался наводнен туристами и микроавтобусами. Мы аккуратно втиснулись в эту сумятицу, сгрудив на обочине свои рюкзаки, авоськи с провиантом и большие баллоны с газом. Вскоре к нашей беспорядочной куче людей и поклажи подали "шишигу".
Мы погрузили все барахло в кузов. Туда же определили самых ответственных товарищей для сохранности груза и самых ленивых ходоков им в придачу. Махнули ручками, не то прощаясь, не то отбиваясь от пыли из-под колес, и побрели вверх по течению Ингури к месту базового (нижнего) лагеря.
Дошли до груды нашего добра. От нее осталось пересечь реку - и мы в лагере.
На той стороне уже кто-то суетился с палатками и налаживал быт. А самые энергичные еще таскали общественный груз по нехитрым мосткам, омываемым бурлящей ледяной водой. Среди этой своры выделялся тов. Кручонок. Высокий и статный, он твердо шагал босыми ногами по хлипким дощечкам переправы, неся в каждой руке по увесистой пачке какого-то груза.
Когда с переноской барахла было покончено, выяснилось, что солнце уже село, а вместе с ним кто-то выключил тепло и включил мошек. Но, не смотря на эти невзгоды, лагерь был поставлен, быт налажен, голодные накормлены, алкоголики напоены.
На следующий день началась плановая подготовка к восхождениям: У кого-то с легкой физзарядки, у кого-то с устранения легкого похмелья, у иных с обыденного разброда и шатания.
Были и такие, у кого чесались руки. Вместе с тов. Савенком мы даже соорудили столы из найденных неподалеку кроватей. Одну из них приспособили в качестве турника. Нарекли его турником «имени Сары Коннор». Наиболее энергичные товарищи облюбовали этот снаряд для тренировок и дружеских силовых соревнований.
В середине дня мы все дружно двинулись на акклиматизационный выход к месту верхнего лагеря.
Уже тогда толпа начала расслаиваться на 1) наиболее сильных и замотивированных, вырывающихся вперед, 2) середнячок из общей массы любителей гор и 3) хвост из опытных неторопливых и ленивых нерасторопных персонажей, замыкавших шествие.
Дойдя до верхних ночевок, мы получили возможность поближе разглядеть вершины, которых нам еще предстоит достичь. Пока для меня эти отдельные горы представляли едва различимую массу скал, снега, льда и камней. Запомнилась только Вахушти, имеющая легко узнаваемый вид. Вершина горы представляет собой темную слегка заостренную скалу, выступающую на фоне снежников, окружающих ее. Тов. Кручонок, уже сходивший эту гору (1Б), водил пальцем по склону и охотно рассказывал страждущим как зайти на вершину.
Передохнули, остыли на ветру и засобирались вниз. Наиболее выдающиеся пассионарии от альпинизма рванули вниз бегом. Я только скептически усмехнулся им вслед и пошел за ними, осторожно ступая ногами (стараясь не выработать ресурс коленей раньше времени).
Вскоре внизу наша бригада пополнилась вновь прибывшими участниками и инструкторами. (Шелковичем А.М., Пучковым М.Н., Алисейчик Е., Борушко Е., Трофимовичем М.) Всех радостно встретили, особенно неуловимую Лену Борушко. После ужина продолжилось пьянство и моральное разложение (акклиматизация по магадановски).
На следующий день продолжили учебно-тренировочную программу. По плану были выход на ледник и ледовые занятия, на которых отработали передвижение в кошках, работу с ледобурами (установку станций), технику подъема и спуска по ледовому склону с верхней страховкой.
За тем в лагере по итогам занятий произошло переформирование групп, составленных еще в Минске. Было решено, что все группы, за исключением одной (моей), на следующий день отправятся в верхний лагерь готовиться к восхождению. За тем по плану дежурную группу в нижнем лагере должна была сменить одна из верхнего.
Это распоряжение среди народных масс было встречено по-разному. Среди групп, откомандированных наверх, наблюдался общий подъем боевого духа с вкраплениями легкой тревоги. В группе же, оставленной внизу промелькнуло некоторое недовольство, на фоне общего почтительного согласия. А я был только рад никуда не торопиться, зависнуть у палатки с едой и поработать над техникой.
В день, когда большая часть личного состава пошла наверх, мы стали налаживать отношения с местным населением. Как оказалось, у места, на котором мы расположились, есть хозяин. Зовут его Олегом. Это крепкий коренастый мужик зрелого возраста. На нашем берегу он затеял строительство. Сказал, что это будет кафе с возможностью приема постояльцев. А место для этого - весьма благоприятное: Туристы здесь бродят толпами. Поэтому на другом берегу уже стояли столики под зонтами и палатка с пивом и прочим ширпотребом.
Мы (я, Толя Калач и Юра Лашнец) помогли Олегу наладить переправу через Ингури. Через один из рукавов реки мы перебросили пару добрых жердей, которые потом были уложены на увесистые толстые чурбаки. Правда в процессе работы складывалось впечатление, что наша помощь не особо то и нужна. Олег запросто в одиночку перенес один из упомянутых чурбаков на другой берег протоки и подпер конструкцию внушительного размера камушком. Потом конструкция была закреплена с помощью скоб и гвоздей.
За помощь мы тут же были вознаграждены вином (по стакашке). Заодно мы по лучше узнали Олега. Родом он из Ушгули. Долгое время жил в Тбилиси. Имел успех в дзюдо. Теперь решил вернуться в родные края и восстановить родовое имение.
Вечером он еще заходил к нам на огонек с хорошим настроением и алкоголем. Тогда наши барышни узнали, что значит "ламази гого" («красивая девушка» по-грузински), и что слова эти для грузина не пусты.
Тем же вечером мы прощались с Сашей Кручонком. Он угощал всех пивом, делая вид, что это все пустяк: "Пива накупил потому, что пить очень хотелось". Но было понятно, что прощаться ему было грустно. Хотелось небольшого праздника.
Утром, пока все кроме дежурных еще спали, Кручонок отбыл из лагеря. Теперь его путь лежал на родину.
В этот день группа нижнего лагеря продолжила учебно-тренировочные занятия. Поработали над подъемом по перилам и дюльфером. Остальное время заняло решение бытовых вопросов и морально-физическое разложение.
Сверху поступило распоряжение следующим днем дежурной группе подняться наверх.
Утром после завтрака наша группа не спеша собрала свои манатки и запрошенный сверху ценный груз и, за исключением меня и Толи Калача, отправилась к верхнему лагерю.
Мы остались ждать нашу смену.
Погода портилась, и мы устроились под тент в полной боевой готовности. Облака все сгущались и становилось зябко, потом вдруг выглядывало солнце и становилось жарко и душно. Поэтому за день пришлось порядочно поупражняться в переодевании.
Время шло, а смена все не появлялась. Пока нам внимание уделяли только собаки, робко прохаживаясь мимо кухни и разнюхивая обстановку.
Они притащились с нами в базовый лагерь от Ушгули. По началу все к ним относились добродушно. Но потом у людей начала пропадать еда. Все улики указывали на лохматых разбойников. А те и не думали оправдываться и разгуливали по лагерю как ни в чем не бывало. В числе жертв грабежа оказался и я. Вместо сыра и сала, аккуратно свернутых в пакет и притопленных в ручье, я нашел только обрывки упаковки. (Хорошо, что в этот раз беспечность обошлась мне небольшой ценой. Дальше стал использовать в качестве холодильника спальник)
Теперь собакевичей мы предпочитали держать на расстоянии от лагеря и особенно от кухни. Об этом их предупреждали летящие навстречу камни.
Сидеть на месте в ожидании смены было трудно. Я принялся чинить сломанную накануне стойку тента. Наложил ей шину и поставил в распор покрепче. Тут стал трещать тент. В местах крепления оттяжек он совсем прохудился, а приклеенный туда скотч уже ничего не держал. Пришлось приставить скамеечку к большому валуну, на котором крепился конек тента, и, стоя на хлипкой конструкции, тянуться к раненной шкуре трясущимися руками с серебристым пластырем. Скамейка не выдержала и отбросила ножку. Зато выдержал надежный товарищ Калач, подсадивший на нужную высоту. Тент подлатали. Осталось починить скамейку. С помощью подручных средств и безотказного мата удалось и это.
Мимо проходили группы туристов и отдельные матрасники. Кто-то искал источник с нарзаном, кто-то беспечно прогуливался с фотоаппаратом, кто-то искал стоянку и место для палатки.
По соседству с нами стала лагерем группа из Украины. Из нее выделялся дядя Коля, веселый седовласый турист с добродушным лицом. Он рассказал (подарил) нам стихи о горах. Его искренняя улыбка не могла не расположить к себе. Потом он еще помог нам скоротать время ожидания песнями под гитару.
Группа сверху все-таки пришла (в составе А.Смирнова, С.Турко, С. Савенка, Глеба Шутко и Антона Шакаля). Ребята были бодры и немного на взводе. Гроза сегодня застала их прямо на вершине. И совсем не далеко рубанула молния.
- Все. Сегодня бухаем - возвестил голос командира (Смирнова).
Нам из верхнего лагеря передали пожелания принести вина, чачи и еще хрен знает чего, помимо необходимых газа и харчей. В ответ на это капризные господа сверху были заочно отправлены куда подальше и по несколько раз каждый.
Впрочем, раскинув немного мозгами, прихватили бутылочку вина по заказу инструкторов, чтобы не обрекать себя на немилость аксакалов. Катя Полянская вскоре тоже получила запрошенный красный рюкзачок, но без содержимого (к сожалению юмор она не оценила).
Мы успели подняться в лагерь до темноты. Впрочем, солнце уже село и надо было спешно одеваться, чтобы замедлить остывание потного тела. Товарищи уже звали ужинать, а я еще, недовольно ворча, выворачивал содержимое рюкзака, чтобы добыть теплые шмотки и полезный груз.
Подымаясь в верхний лагерь, я ожидал резко негативной реакции от страждущих, не дождавшихся курева и бухла (особенно глядя на первых спустившихся, наполненных адреналином и нетерпением). Но реакция товарищей была иной. Они выглядели очень вялыми и грустными. Похоже сказывалась высота и усталость. Вместо бурного негодования мы встретили искреннюю обиду. Мне стало жаль ребят. Я даже стал укорять себя за то, что не принес им желаемого: "Ведь мог бы и принести хоть немного, не надорвался бы".
Мне и Толяну нашлось место в оставленной спустившимися ребятами палатке. После активного вечернего променада надо было еще успеть отдохнуть и набраться сил к предстоящим событиям.
На следующий день начались снежные занятия, совмещенные с акклиматизационным выходом. Почти сразу от лагеря, в зарослях рододендронов, начинался довольно крутой подъем. Он был довольно долгим и напряженным. Нужно было еще приноровиться сдерживать себя от резких движений, спешки и суеты, чтобы не страдать отдышкой и экономить силы. Вскоре я начал представлять себя медленно плывущим в какой-то вязкой жиже. Движения обрели плавность и спокойствие сонной черепахи. Так можно было идти довольно долго, не ускоряя сердце до дискомфортных показателей.
Вышли на более пологий участок, потом пересекли снежник и поднялись на перевал Вахушти.
На склоне нас встречала гордая надпись: "Ирина 92» - выложенная белой породой. По словам тов. Пучкова это - горный хрусталь. И если как следует покопаться и подолбиться в белых отложениях, можно было бы найти там чистые кристаллы. Но мы там были уже далеко не первыми. Об этом говорила и надпись, и россыпи надолбленной кем-то белой крошки.
Мы проверили это место на наличие сотовой связи. Мой телефон сперва показал пару заветных палочек. Но почти сразу перестал принимать какие-либо сигналы, а уж тем более и передавать.
На занятиях мы отработали технику передвижения по снежному склону в кошках и с ледорубом, походили в связках с организацией страховки и перил, попробовали самовыдерг с ледорубом и просто поиздевались над своими кошками, прогулявшись по камням.
На обратном пути тов. Пучков демонстрировал молодецкую прыть и скорость при спуске к ночевкам. Я смотрел на это ребячество с завистью и шел неторопливо, ворча себе под нос, что запасных коленок у меня с собой нет.
По приходу в лагерь мы обнаружили остальных магадановцев увлеченными подготовкой, как оказалось, к скальным занятиям. Потом до захода солнца они сотрясали воздух криками в духе "Страховка готова!", «Выдай!» и т.п., не давая покоя близлежащим скалам и их скромным обитателям.
За ужином объявили, что завтра на восхождение выходит группа под руководством Оли Смирновой. Их отправили на Буревестник по маршруту «2а».
А наша бригада на следующий день отправилась на ледовые занятия в попутном направлении, на ледник Нуам-Куам. Заодно мы исследовали пути подхода к кулуару для еще предстоящего нам восхождения на Буревестник.
Сначала мы забрались на моренный гребень. Сделали там передышку и осмотрели окрестности. Михаил Николаевич (инструктор) все высматривал вдалеке маленькие точки, медленно ползущие вверх по снежному кулуару. Он переживал за их судьбу и оживленно комментировал происходящее: "Кошки одели не там... Идут медленно..." - потом еще: "Свернули не туда...". Но на сеансе связи Михалыч (Анатолий Шелкович) в своей невозмутимой манере успокоил душевные терзания Пучкова, мол все у них в порядке и под контролем.
Спустившись с гребня по стремноватой тропинке на крутом каменистом склоне, мы вышли на снежник и по нему подошли к закрытому леднику. Тут мы одели кошки и пошли дальше в связках. Подошли к ледовому склону и приступили к основной части занятий.
В этот раз отработали передвижение по ледовому склону со страховкой. Лед был не очень плотный, местами довольно рыхлый. В прочем повыше начинал проглядывать и бутылочный. Но туда нас не пустил инструктор, ведь там становилось круче и повышался риск внезапно уехать вниз.
Занятия прошли вполне успешно, даже не смотря на некоторые деликатные моменты. Мне удалось попробовать самовыверт бура.
Возвращались другой дрогой. Кое-как проковыляли в кошках по камням, завалившим ледник. Дошли до источника нарзана. Там перевели дух, сняли все лишнее и напились минералки. Потом еще немного поплутали в лабиринте между скал и камней, выводящем на сбросы. Но все-таки нашли выход к пройденному сегодня снежнику. А дальше, стараясь не терять высоту, потопали к тропе на моренный гребень. Немного по ползучей сыпухе, потом по полочке на скале и вверх. Оттуда уже как на ладони был виден лагерь, пестреющий яркими цветами палаток на зеленом бугре.
***
На следующий день руководство запланировало восхождение для нашей группы. Нам предстоял подъем на Вахушти по маршруту категории сложности 1Б.
Я и Толя Калач взялись быть дежурными в утро восхождения. Разумеется, перспектива вывалиться из теплой палатки во тьму и холод в несусветную рань не внушала оптимизма. Но личные капризы мало кому важны, когда на кону стоит общественный интерес в успешном восхождении. Нахмурясь, я отложил продукты для завтрака в быстро доступное место и отправился в палатку, чтобы успеть выспаться.
***
Откуда-то из темных глубин палатки раздался тошнотворный звон будильника. Пора было вытаскивать себя из теплой норки и начинать этот трудный день.
Напарника я будить не стал, ведь для дежурства вполне хватало одной пары рук. А так хоть он поспит на полчаса дольше.
С завтраком покончили. Упаковались. Построились. (состав группы: Жанна Сергей, Лена Борушко, Катя Гуд, Оля Свидрицкая, Юра Лашнец, Толя Калач, Цыкунов Михаил) Двинулись в путь.
Сегодня над нами шефствовали маэстро Пучков и Шелкович.
Уже светало, но небо было плотно затянуто хмурой мутью. К тому же начал моросить холодный дождь. Мы снова ломили вверх через рододендроны. На этот раз подъем давался тяжелее, хотя и темп держали ровно.
На первом привале мы уже не досчитались одного участника (Оли Свидрицкой). Последним к привалу пришел тов. Шелкович, замыкавший шествие, когда мы уже собрались продолжить подъем. Он был весь в мыле и разозлен.
- Почему не делаете привал?! Почему так бежим?! Сдохнуть можно!
- Мы нормально идем, Михалыч - парировал ему Пучков с глупой ухмылочкой. - Привал сделали. Один мальчик даже покакать успел. Я не знаю, чего ты так плетешься.
- Ладно. Идите. Я догоню - сказал Михалыч, тяжело дыша. - "Бляди!" – прочиталось между строк не озвученное резюме.
Небо понемногу стало очищаться. Уже были видны отдельные хребты вперемежку с крупными хмурыми облаками, деликатно подкрашенными розоватой акварелью рассвета.
Мы вышли на место с прямой видимостью на перевал Вахушти. Там, на сильном ветру, был привал с попыткой найти сотовую связь. Теперь подмокших на подъеме нас остужал напористый ветер. В конце концов Михаил Николаевич сказал:
- Гауно! Айлома затянута - погоды не будет. Идем назад.
Не выспавшиеся, уже слегка подуставшие и подмерзшие, мы смиренно двинулись вниз. Никто не спорил сегодня с руководством. И напротив, повернув назад я даже почувствовал облегчение. Через несколько минут эмоциональное напряжение испарилось и наступило умиротворение. Мокрая и суровая природа вокруг начала петь птичьими голосами. Внезапно серые скалы, окаймлявшие гребень (ведущий нас в лагерь), стали красивыми и достойными любования. Только Вахушти продолжал дразнить нас, кокетливо выглядывая из-за пелены облаков.
Как только я добрался до палатки, снова зарядил дождь. Теперь он был даже в радость. Можно было с чистой совестью забраться в теплый спальник и расслабиться.
***
Вскоре наше рандеву с Вахушти все-таки состоялось. (состав группы: Жанна Сергей, Лена Борушко, Катя Гуд, Юра Лашнец, Толя Калач, Цыкунов Михаил - под шефством А.М. Шелковича)
Дождавшись хорошей погоды, мы двинулись тем же маршрутом наверх. Успели пройтись по снежнику. Передо мной шел Толик и, упорно вырубая ступени, махал своими длинными ногами прямо перед моим носом. Удивляясь его излишней старательности и умению махать ножами, я мысленно сравнивал его с Ван-Даммом.
Скоро мы дошли до крутого участка с плотным слежавшимся снегом. Потребовалось связаться, чтобы страховать друг друга.
Первой связкой пошли я и Лена Борушко. На крутом участке мы сделали перила, по которым поднялись остальные участники. На нижней станции я старался по возможности ускорить процесс перестежки. Но все участники двигались как-то лениво, и руководство сверху начинало нервничать.
Дальше шли пешком или лазаньем по скалам и камням.
Мы забрались на гребень и дальнейший путь был уже понятен без инструктора. Так что Лена, идущая лидером, уже бежала без оглядки. А я едва поспевал выдавать и выбирать веревку. Были участки с интересным лазанием. Порода слоистая. Камни все норовят отколоться и вывалиться. Нагружать их приходилось обдуманно, чтобы маршрут не попортить и себя не погубить вместе с напарницей.
Вышли на финишную кривую. Протопали пару снежников. Еще немного лазанием - и мы на вершине. За нами следом - Михалыч.
Под замечания инструктора расположились поудобнее на угловатых камнях, худо-бедно приспособили веревку, чтобы и под ногами не мешалась, и чтобы самим улететь получилось не сразу.
Вокруг вершины парили облака, между которых просматривались и наш лагерь, и весь ледник Нуам-Куам, и Буревестник, на который нам еще предстояло подняться.
Лагерь внизу казался очень маленьким. Оранжевые точки палаток на зеленом фоне были похожи на крохотные яйца колорадского жука. Только теперь можно было оценить масштаб проделанного нами пути.
Мы как будто парили на спине большой каменной птицы на высоте более 4000м. Высота была пугающе завораживающей. Вместе с тем было ощущение безопасности, хоть и двольно хрупкой, на спине каменной громадины. В купе с определенной долей усталости и эйфории от достигнутой цели все это успокаивало и повергало в состояние легкого оцепенения или транса.
Мы уже поздравляли друг друга с покоренной вершиной. Но Анатолий Михайлович, по-отечески ухмыляясь, привел нас в чувство, заявив, что сперва еще надо спуститься, а потом можно будет и расслабиться.
Но это не помешало нам всем спокойно перекусить и пофоткаться.
Спускались сначала по маршруту подъема.
После замечаний Михалыча мы с напарницей старались лучше страховать друг друга, выдавая веревку из-за перегибов. У меня это выходило худо. Веревка, которую надо было постоянно бросать и собирать снова, начала сильно раздражать. К тому же Лена веревке уделяла крайне мало внимания, вспоминая о ней в основном когда начинала ускоряться, а поводок ее не пускал. Тогда спереди доносилось раздраженное "Выдай!". И я начинал выпускать из рук только что собранные кольца.
Увлеченные этой погоней друг за другом, мы преодолели все сложные участки лазания, в том числе - крутой с живыми камнями, который при подъеме мы обошли. За это время мы довольно далеко оторвались от группы.
Притормозили. И вскоре сверху начали доноситься какие-то приглушенные стоны. Решив, что наши уж совсем на подходе, Лена снова уперлась в лямку и принялась шлифовать копытцами рельеф. Но вот нечленораздельные возгласы стали четче и обрели нецензурно эмоциональную окраску. А потом материализовался и сам их источник в лице взмыленного Михалыча. Борясь с одышкой, он все-таки донес до нас свою мысль о том, что надо было давно остановиться и дождаться группу.
Леночка поспешила оправдаться какой-то сущей нелепицей, глядя наивными детскими глазами на нашего предводителя. Я же сохранял напряженное молчание, потупив взгляд и осознавая, что мы были очень близки к тому, чтобы сбиться с задуманного не нами маршрута и подставить всю группу.
Далее все вместе более плотным строем мы преодолели небольшой участок лазания, аккуратно спуская друг на друга небольшие камушки. Потом вовсе поехали по сыпухе. И вскоре вернулись на тропу подъема. А далее - привычной уже дрогой вниз.
В лагере мы сделали традиционный торжественный доклад о прохождении маршрута. И получили поздравления "с горой" от тамошних обитателей.
Теперь мы бодро шутили и подкалывали друг друга. Мы были довольны собой и полны решимости к новым победам.
День плавно перетекал в вечер. Девчонки (Катя Полянская и Женя Алисейчик) мутили что-то странное из продуктов, укрывшись в палатке. Витя Шах зачем-то кипятил сахар с кофе на горелке. А спустя какое-то время сосредоточенной варки он радостно провозгласил, расплескивая содержимое котла по камням: "Ура! Я сварил карамель!" Оказывается, все эти таинственные манипуляции девочек и Вити были приготовлениями к праздничному ужину. У Олега Николаевича Иванова был день рождения.
К ужину из чьей-то заначки была извлечена чача или что-то еще алкогольное. Явившемуся имениннику преподнесли торт, подарочную сванскую шапку и гору поздравлений. Появилась гитара. Вечер был завершен в теплой и шумной дружеской атмосфере.
***
Потом был день отдыха. Мы уничтожали припасы еды и пополняли силы к грядущим подвигам. К обеду пришел тов. Белякович со своим тортом и полезным грузом снизу. Он принес сыр и свежие помидоры, которых тут уже начинало не хватать.
***
Следующей горой, на которую я пошел, был Буревестник (или Вахушти Южная) по маршруту категории сложности 2а. Восходили мы уже в другом составе: Я (Цыкунов Михаил), Юра Лашнец, Толя Калач, Глеб Шутко, Антон Шакаль и Михаил Николаевич Пучков (инструктор).
Кроме нас на восхождение в этот день вышли еще две группы. Одна - на Буревестник по маршруту 2б, другая - на Окрос Чардахи.
Шли уже привычной дорогой через моренный гребень и по леднику на снежный кулуар. После передышки на моренном гребне мы пропустили вперед две другие группы. И, отдыхая, под комментарии Пучкова пронаблюдали как они пойдут и сами нашли для себя путь поудобнее.
Группа Иванова рванула напрямик в сторону кулуара, вниз по снежнику и снова наверх по каменному лабиринту. Группа Шелковича пошла чуть в сторону, обходя большие нагромождения обломочных пород. Мы же вовсе заложили большую петлю, чтобы, минимально теряя высоту, по снежнику выйти на ледник. На леднике, усыпанном камнями, мы становились, чтобы одеть кошки и связаться. Здесь нас обогнала группа Михалыча (к тому моменту мы уже вышли вперед). Под жалостливый скрип кошек мы доковыляли по камням до снежника. Снежная подстилка уводила нас в кулуар и далее вверх к нашему пункту назначения. Не доходя до подножья кулуара, мы разминулись с группой Олега Николаевича, а вскоре обогнали и группу Анатолия Михалыча.
Начинался подъем. Идти по снегу после каменистого поля было вполне комфортно. Но крутизна увеличивалась и вскоре ноги начали уставать. Все чаще хотелось отдышаться. Поначалу я шел прямо в лоб, но потом сообразил, что легче идти небольшими траверсами, закладывая своеобразную змейку.
Снежник закончился небольшой сыпухой чуть ниже седловины. За тем началось лазание. Глеб с Антоном побежали вперед. Наша менее расторопная связка поползла следом. Лазанье было несложным и интересным элементом маршрута. В прочем на одном участке первая связка провесила перила.
Солнце взошло над Айломой и застало нас уже в кулуаре. Тушка под мембраной начала активно источать влагу. А когда мы взошли на вершину, солнце уже жарило на всю катушку. С севера и востока нас окружала Безенгийская стена, а на юго-западе нам открывалась обширная панорама. Отсюда была видна вся долина Ингури. Там были заметны "кокакольные" зонтики и большие глыбы камней возле нижнего лагеря. Приглядевшись можно было увидеть там и наши палатки. Снизу лежало поле ледника Нуам-Куам. Над ним возвышалась Айлома. На юге от нас на зеленой гряде виднелись оранжевые крапинки палаток верхнего (хотя он был теперь внизу) лагеря. За ним было живописное пятнышко горного озера.
Вершина Буревестника представляла из себя нагромождение довольно крупных угловатых камней. Где-то в щели между ними была втиснута заветная баночка с запиской. Ее оставили наши ребята, Саша Кручонок и Сергей Савенок.
Записку я бережно забрал с собой, а взамен нее вложил свою, накарябанную тут же, и добавил туда бонусных конфет из сухпайка для девчонок следующей за нами группы.
Обратно возвращались по пути подъема. В одном месте сделали перила на проживавшем там крюке. Дальше, за перегибом, сделали дюльфер со станции, бережно оставленной там для нас предыдущими восходителями. За тем - немного сыпухи, снег с попеременной страховкой. Снег к тому времени уже был раскисший от яркого солнца, но склон был крутоват. Поэтому пришлось слегка прочистить глотки:
- Страховка готова!
- Понял!
- Перила готовы?!
- Готооовы!
Был еще стремноватый участок с камнями, слегка прикрытыми мокрым снегом. А потом - веселый глиссер по более пологому участку снежного склона.
Перед передышкой и водопоем у источника нарзана пришлось разгадывать ребус о том, как к нему подойти. Потому что на подъеме каждый думал о своем и не следовал совету Михал-Никалаича оглядываться и запоминать обратную дорогу. Но тем радостнее было найти источник и вкуснее был нарзан. Сбросили аммуницию, напились, восстановили силы и двинули дальше.
Дальше надо было, балансируя на камушках пройти лабиринт между скальными лбами и моренными сбросами.
В какой-то момент из-за спин товарищей на соседнем гребне показалось какое-то лохматое существо. "Прикольно. Лисичка" - подумал я сначала, глядя на шерсть с рыжеватым отливом. По отсутствующей реакции товарищей я понял, что они зверька не наблюдают либо не видят в этом чего-то экстраординарного. Вернув свой взгляд к мохнатому сущесту, я вдруг понял, что "зверек" - это вполне себе нормального размера медведь.
- Медведь - говорю ребятам и тычу в его сторону пальцем.
Пока те соизволили раздуплить свои гляделки, мишка взглянул на нас скучающим взглядом, вальяжно повернул к нам свой зад и неторопливо скрылся за гребнем.
- Где?
- Какой еще медведь?
- У тебя горняшка, чувак.
Но вскоре мохнатый вновь показался из-за гребня, уже дальше от нас.
- Вот он!
- И правда, медведь!
- Бл@! Ребята, мне страшно.
Я взял у Толика ледоруб и лязгнул по нему своим несколько раз. Медвед услышал и ускорился, скрывшись за следующим гребнем. Когда он вновь появился в поле зрения, то оказался намного дальше, чем можно было себе представить и измерить нашими вялыми шажками. Мы стояли как завороженные и восхищались его способностью легко и быстро преодолевать большие пространства. Очень скоро мишка пересек снежник и стал взбираться на склон. Вверх он пер не менее стремительно. Только преодолев треть подъема, он начал делать передышки, превращаясь не на долго в неподвижную, едва различимую точку. Потом точка снова начинала двигаться и обнаруживала себя на фоне снега, где-то уже значительно выше. Но вскоре маленькая бурая точка совсем скрылась из виду, потерявшись на темном фоне темных скал.
Когда мы окончательно утратили надежду разглядеть вдалеке медведя и убедились, что других рядом нет, двинули дальше своей дорогой. И чем дальше мы ковыляли уставшими ногами, тем больше я осознавал свою ничтожность и беспомощность перед могучим "датви" (медведь по-грузински), который без всякой снаряги и особых умений, на голом (пардон - лохматом) энтузиазме, взял и зашел на перевал за каких-нибудь 15 минут. А смешные альпинисты с кучей железок и веревок ползли бы туда полдня.
***
Позже в лагере две спустившиеся группы радостно поздравляли друг друга с горой.(https://www.youtube.com/watch?v=lRNOToiuAt0) Но одна группа еще оставалась наверху. Мы внимательно вслушивались в хрипы рации на сеансах связи, стараясь узнать, как там наши товарищи: готовятся к холодной ночёвке, или уже надо разогревать им паек.
4 человека с Окрос Чардахи с триумфом вернулись в лагерь за пару мгновений до захода солнца. Кто-то из них, не переодеваясь, сразу уселся к столу квасить. Кто-то забрался в палатку, не желая даже поесть. Но учтивые товарищи уговорили их хотя бы испить компота.
***
Дальше предполагались 2 дня отдыха.
На следующий день вернулся из отъезда Сергей Савенок. Он хотел в оставшиеся пару дней сходить все, что сможет успеть, и начал баламутить нам весь график. Поэтому вечером того же дня мы пошли на скальные занятия, чтобы быть готовыми к завтрашнему восхождению.
Все же благоразумие восторжествовало, и на следующий день все остались в лагере восстанавливать силы, как и было запланировано. Но теперь надо было чем-то себя занять. Варили компоты. Ускоряли работы по обнулению продовольственного баланса. Благо почетный шерп Белякович, пришедший из базового лагеря, доложил, что внизу уже накапливается избыток провианта.
После обеда сходили на озеро. По пути туда надо было преодолеть ручей, сбегавший в сторону Ингури по симпатичному каньону. Озеро окружал довольно широкиий луг.
Вода была очень холодной, что резко контрастировало с температурой на берегу, опаляемом ярким солнцем.
Махнув кружок к дальнему берегу и обратно с небольшой передышкой на обогрев, я выбрался на сушу с мыслями: "ну нафиг ваше купание". Но потом вспомнил, что не мешало бы уже и помыться с шампунем после недели в верхнем лагере. Пришлось снова лезть в эту воду. А тут еще нарисовались боевые товарищи, робко пробующие ножками воду возле дальнего берега. Пришлось их ободрить своим примером.
- Смелее - говорю - с вашей стороны вода теплее.
А сам в спокойной и непринужденной манере гордо просекаю водную гладь уверенными гребками. Но, завершив второй круг, я уже начал понимать, что он был лишним. Руки уже тряслись и неохотно выполняли команду "одеться". А зубы пришлось сжать, чтобы они не стучали, норовя высадить дорогие сердцу и карману пломбы. (Любой поступок имеет последствия. И эта беспечность вскоре потребовала оплаты)
"Ничего" - думаю - "по дороге в лагерь согреюсь".
Идти теперь старался энергичнее, но так, чтобы и одышка не начала душить. В лагере попил кампота и вроде бы даже согрелся.
В лагере нас встретили неожиданные гости: парень из Дании и девушка из Великобритании. Нам было интересно узнать новых людей, к тому же – иностранцев. Им в свою очередь было интересно узнать, чем мы занимаемся во время отпуска, пока нормальные люди греют пухлые бока где-нибудь на морском пляже.
- You are so brave! – восхищалась иностранка.
- No. Just stupid – было ей ответом.
Стоило мне только спрятаться от солнца в палатку, как дали о себе знать последствия купания. Меня бросило в дрожь. Побежали сопли. Пришлось срочно кутаться в лежавшие там же теплые вещи. Ближние соратники переполошились и стали пичкать меня витаминами и теплым питьем. И переполох вполне обоснованный. Ведь завтра идти на восхождение, а боец выглядит небоеспособным.
К вечеру вроде бы очухался: сознание ясное, но голову слегка кружит. Бухтую веревку и убеждаю себя, что все в порядке, но в душе тревожно.
Заботливые товарищи дали на ночь выпить противопростудного порошку, и я укутался поплотнее в спальник. В полностью застегнутом зимнем спальнике было жарковато. И после звонка будильника оказалось, что весь спальный мешок снаружи промок и увлажнил конденсатом прилегающее пространство и вещи.
Видя это, руководитель группы скомандовала мне остаться в палатке для пущей надежности. Сопротивляться этому не было особого смысла. А усугубить свое состояние, выбравшись мокрым в холодное внешнее пространство, можно было бы в два счета.
Встал, когда уже рассвело, но солнце еще не вышло из-за гор. Лагерь был пуст (если не считать пары человек, сопящих в палатках). Поел оставшейся каши, выложил на палатку мокрые спальники для просушки на солнце. Долгое время пытался понять степень своего здоровья. Какая-то слабость все же была. Хотя на высоте это не было чем-то необычным.
Когда Олег Николаевич пригласил присоединиться к нему и Жене Алисейчик для спуска в нижний лагерь, я какое-то время колебался. Хотелось дождаться товарищей сверху и устроить им более-менее подобающий прием. Но разумный страх развития (вероятно мнимой) простуды и желание быстрее восстановить силы победили.
Вопреки опасениям за здоровье, спускался я вполне бодро. В нижнем лагере встречали наши товарищи, дежурные и ожидающие отъезда домой. Под тентом происходило какое-то импровизированное застолье. В почетной части стола сидели двое грузин. Мне предложили местного пива. Но я отказался в пользу чего-нибудь покрепче, чтобы "подлечиться". Один из почетных грузин принес чачи. Я и тов. Белякович принялись налаживать Белорусско-Грузинские отношения, а чача разбавляла языковой барьер. (Напиток напоминал по вкусу крепленое вино с деликатными нотками ацетона)
Большая часть наших покинула лагерь и отправилась в Ушгули на алкогольно-гастрономическую экскурсию. Сознание вскоре тоже покинуло меня.
В себя я пришел уже в горизонтальном положении. (Кто-то заботливо уложил меня на коврик и укрыл спальником.) Но вставать было еще очень рано. Максимум на что я был способен - спокойно лежать, не напрягая ни одну часть тела, особенно мозг.
***
Часть палаток по-прежнему оставалась наверху. Поэтому ночевали большой толпой в продовольственной палатке.
Рано утром отправили закончивших смену домой. Туда же послали кучу барахла, в том числе наш продовольственный ангар. Теперь можно было еще подремать на свежем воздухе.
Окончательно я пришел в себя от побочных эффектов "лечения" только в районе обеда.
Сверху пришла подмога из инструкторов, чтобы вместе затащить туда провизию и газ.
Обед затянулся. Где-то в куче фуража внезапно нашелся алкоголь, и инструктора стали проверять его на пригодность к употреблению.
Пришло время подниматься в верхний лагерь, но дегустаторы уже не торопились. Мы выдвинулись, не смотря на озвученное опасение остаться без инструкторов. (Инструктора нас не оставили вопреки опасениям)
В верхнем лагере наблюдалось общее разложение. Альпинисты отдыхали под лучами низкого солнца. При этом бурно обсуждали вчерашнее восхождение.
На следующий день - снова вверх. Теперь в группе были: Жанна, Толя Калач и я - 1-я связка; Витя Шах и Лена Борушко - 2-я связка; Анатолий Михалыч - инструктор.
В этот раз шли снова на Вахушти (теперь по маршруту «2а»). Я - второй раз, а ребята - по третьему, не говоря уже про Михалыча.
После подъема по склону с рододендронами на перевале был привал. Шелкович отправился с телефоном на поиски связи. Не было его довольно долго. Ветер гулял тут не слабый. Команда стала подмерзать.
- Спокойно - говорю я, одетый в теплую куртку - Это такая тактика, чтоб заставить нас идти назад.
Вскоре Михалыч появился. По виду он был не очень доволен: то ли отсутствием связи, то ли тем, что мы все еще хотим наверх, то ли давали о себе знать последствия вчерашней дегустации.
По плану мы должны были обойти хребет траверсом с юга и подняться по юго-восточному ребру. Но в дело вмешался туман.
Мы долго шли по сыпухе в направлении нужного ребра и не могли оценить, на сколько мы от него далеко, из-за ограниченной видимости. В какой-то момент Михалыч скомандовал лезть наверх.
В отличие от скалодрома лазание здесь имело свои особенности. Рельеф рассыпался буквально на глазах. Зацепки для рук под нагрузкой отслаивались, камни и плиты уезжали из-под ног. Приходилось то аккуратно нагружать какие-то держалки, то проскакивать отдельные участки побыстрее, чтобы не поехать вниз. Не забывали конечно спускать друг другу на голову камушки, заботливо об этом предупреждая своими нервными повизгиваниями.
Наша тройка шла не торопясь, аккуратно перебирая конечностями. Выбирали, выдавали веревку. Сзади постоянно подгоняла нетерпеливая Лена (из другой связки), куда-то торопилась, местами даже норовила подрезать (не понятно зачем).
Наше лазанье стало затягиваться и уже порядком напрягало. Даже невозмутимый инструктор начинал нервничать, утомленный нашей медлительностью. Делали перекуры. Пробовали менять тактику. Теперь, где можно, старались идти меньше траверсом и больше в лоб.
Все-таки это затяжное лазание закончилось. Вопреки плану мы вышли на гребень в районе одного из жандармов. Чуть было не забрались на него. Теперь шли по старому маршруту 1Б. Уже было ясно, где мы находимся.
Еще немного лазания с передышками в прогулке по гребню - и мы на вершине.
Посидели, передохнули, перекусили. Пытались разглядеть окрестности горы сквозь туман - тщетно.
Снова вниз: гребень, лазание, сыпуха. Спуск по сыпухе был любимой часть маршрута для многих из нас. Он проходил быстро и без лишних усилий. Надо было только постараться не спустить лишнего на впереди идущего.
***
Когда вернулись в лагерь, там было пусто и почти безлюдно. Группа, собиравшаяся на Шхару, уже ушла. Теперь тут не хватало части палаток. Одна из них до этого была моим домом. Теперь на ее месте осталась только пустая ровная площадочка. Пришлось смириться с этим и идти занимать опустевшую 3-хместную палатку.
Вернувшись с восхождения, мы застали Олега Николаевича беседующим с каким-то иностранцем. Это был молодой худощавый голландец. Он приехал в Грузию из Непала на мотоцикле, купленном там же (туда прилетел самолетом). Мотоцикл он оставил возле нашего нижнего лагеря. А сам поднялся на прогулку к леднику (Нуам Куам).
К этому времени Лена Борушко уже совсем разочаровалась в надеждах, что ее пустят на более сложный маршрут, или ей просто надоели наши игры в альпинизм. Говорили, что третий маршрут на Вахушти был в наказанье Лене: снова двойка и снова с Витей, с которым они ссорились на предыдущем восхождении. В общем ей уже хотелось домой. А красивый иностранец на мотоцикле как раз очень удачно оказался здесь в этот момент.
Когда голландец вернулся с ледника, Лена быстро нашла с ним общий язык (впору пришлось хорошее знание английского).
Рюкзак уже был собран. Теперь Лене осталось только попрощаться с нами. Делала она это в присущей себе трогательной манере. Трудно было не ответить ей тем же, но чувства группы все же были смешанными.
Мы смотрели им вслед, завидуя их удачной встрече. И воображение уже рисовало красочную картинку, достойную голливудской мелодрамы, как они уезжают в закат на встречу новому и неминуемо счастливому бытию.
***
Витя Шах ночевал в палатке возле "кухни". Она (кухня) состояла из нагромождения камней: плоских в качестве обеденного стола и табуреток, и из других тут же был сложен своеобразный гарнитур с закутком для горелок и полочками для посуды. А палатка Вити по совместительству была продскладом. Всякий раз, когда кто-то пытался там что-нибудь съестное взять или положить, это заканчивалось скандалом. По тому, что только один Витя знал порядок, в котором там все должно было находиться.
Когда стало ясно, что провизии у нас теперь переизбыток, Витя стал извлекать из волшебной палатки все больше вкусностей, печенья, сухофруктов, халвы. Такое изобилие конечно по началу вызывало детский восторг. Но все это довольно быстро приелось, и на столе начала накапливаться куча всяких ништяков.
В продскладе так же накопилась кипа пакетов с суповыми концентратами. Под конец сборов эта походная стряпня перестала вызывать аппетит. Напротив, у Вити она вызывала бурю отвращения. Суп из пакета он презрительно называл "Буревестник" по аналогии с гороховым. К счастью у нас оставалось довольно много картошки, лук, морковь и вокруг в достатке рос щавель. Из этого получался отличный суп, который не портило даже вещество с запахом мяса из жестяных банок.
***
Время до следующего восхождения коротали в палатках, ходя друг к другу в гости и вспоминая старые добрые словесные игры. То выясняли, кто является каким персонажем из кино, то - кто каким животным.
Группа, отправившаяся на Шхару, в этот день заставила нас изрядно понервничать. Они пропустили несколько сеансов связи. Инструктора пока сохраняли спокойствие: ведь группа попросту ушла в зону, закрытую рельефом от радиосигнала. Чем ближе время подходило к концу светового дня, тем с большим вниманием и трепетом мы вслушивались в звуки рации. Пока связь была только с нижним лагерем. Где-то перед заходом солнца тов. Пучков вышел на связь. Выяснилось, что группа достигла вершины и идет вниз.
Когда уже стемнело мы спокойно ужинали, уверенные, что другая группа успешно завершила восхождение. Но на склоне Шхары вдруг появились огоньки. Группа спускалась вниз по леднику с включенными фонарями.
По плану в этот день они должны были спуститься в нижний лагерь. Но ночевать пришлось в штурмовом лагере. Припасов на ужин у них с собой не было. Пришлось довольствоваться остатками сухпайка и припасенной кем-то колбасой.
***
Наше следующее восхождение было по маршруту категории сложности "3а" на Буревестник. Маршрут был преимущественно скальный. Поэтому Витя, назначенный руководителем восхождения, весь вечер ходил по лагерю и нервно бряцал железками, собирая оттяжки и закладки, необходимые для организации страховки на скальном рельефе.
Команда состояла из двух связок (Витя Шах и Михаил Цыкунов, Толя Калач и Жанна Сергей) и инструктора (Иванов Олег Николаевич).
Подход к маршруту через ледник Нуам Куам был уже нам привычен по прошлым восхождениям и занятиям. Мы пришли старой дорогой к подножью кулуара, но теперь стали подниматься левее, на скальный гребень. Сначала шли по снегу в кошках. Потом - не снимая кошек, по камням и плитам, покрытым снегом.
Наконец подошли к сухим скалам. Сняли кошки. Пошли по гребню с переменным лазаньем. Витя шел лидером и ставил станции. Я шел следом и снимал петли с оттяжками. Это огорчало товарищей из следующей связки. Готовые станции на глазах исчезали. Приходилось вешать свои.
Витя с точками страховки не частил. Постепенно он стал скрываться за рельефом все дальше. По началу мы могли с ним обмениваться командами. Потом он вовсе исчез за большой скалой. Чуть позже выяснилось, что где-то там он надрывал глотку, пытаясь наладить со мной вербальный контакт. Но с помощью инструктора взаимодействие было возобновлено. И мы двинулись дальше.
Дошли до седловины у верхней части снежного кулуара на пути подъема по маршруту 2а. Но теперь пошли не вверх лазаньем, как раньше, а вправо по полочке мимо небольшого водопадика. За тем Витя начал устанавливать закладки, и мы снова полезли вверх к вершине (теперь с восточной стороны).
И вот мы снова на вершине Буревестника. Нас греет яркое солнце. Вокруг необъятный, залитый светом, простор. С юго-востока нас приветствовал уже родной Вахушти (или "Вахуштеныш", как его называла Жанна). Внизу на юге был верхний лагерь. А на юго-запад уходила широкая долина Ингури с нижним лагерем. (Туда нам вскоре предстояло вернуться по дороге в Ушгули. А дальше - на море греть кости.)
Дело дошло до записки. Тут выяснилось, что Витя все предусмотрел, но забыл взять бумагу и ручку. У меня с собой была копия паспорта, и перочинный нож. За неимением прочего Виктор воспользовался этим. Он довольно долго и напряженно пыхтел над клочком мятой бумаги, царапая и дырявя его. В итоге вышел очень лаконичный и содержательный документ, заполненный перфорационным шрифтом. Любуясь своим произведением, Виктор "Гюго" молвил приблизительно следующее:
~ Надеюсь следующей группе удастся это прочесть. А то не поверят, что мы здесь были и мне тройку не зачтут.
- Главное - я-то уж точно здесь был – с довольной улыбкой сказал я, глядя на копию своего паспорта у Вити в руках.
***
Спускались по старому маршруту «2а». В кулуаре уже было меньше снега и больше сыпухи. Теперь была больше опасность спустить друг на друга камни. Но к счастью все обошлось без особых происшествий.
***
Теперь в лагере нам оставалось готовиться к спуску дальше вниз, где нас уже должна была ждать другая группа.
Утром после завтрака мы свернули лагерь. На подмогу пришли товарищи из нижнего лагеря. Вместе мы запаковали все добро в рюкзаки и дружно потащили его вниз.
***
В нижнем лагере воссоединилась вся бригада «Магадана», оставшаяся в горах.
Здесь можно было помыться в проточной воде ручья. Вода уже ощущалась не такой холодной, как в первые дни. Тут она уж точно была теплее, чем в верхнем лагере.
Цивилизация здесь была ближе. Не говоря о красных зонтиках и палатке с пивом по спекулятивной цене, отсюда часа за 3 можно было сгонять в Ушгули за деликатесами к праздничному столу. Конечно же, этой возможностью мы и воспользовались. Бравые хлопцы принесли из села свежих овощей, мацони (местный аналог сметаны или йогурта), хлеба и напитков за вменяемые деньги.
***
Этим вечером нам предстояло проститься со здешними горами. После захода солнца небо прояснилось, и ночь была очень звездной. Горы в свете луны и звезд казались еще более величественными, чем прежде. Их суровое спокойствие внушало уважительный трепет. Несмотря на грозы, лавины и камнепады, их очертания оставались неизменными очень долгое время. Это все равно, что вечность, в сравнении с человеческой жизнью. А мы на этом фоне были просто песчинками, бессильными перед безжалостным напором ветра времени. Ведь все наши усилия и мнимые подвиги, не имеют никакого значения для этих гигантов. И, не зависимо от наших потуг что-то доказать себе или окружающим, они как стояли, так и будут стоять еще очень долго.
***
Утром прибыла «Шишига». Мы загрузились в кузов со всеми манатками. Машина понесла нас отсюда сквозь облака пыли. Можно было в последний раз окинуть взглядом эту часть Безенгийской стены в ареоле восходящего солнца.
В Ушгули пересели в микроавтобус и покатили дальше по зубодробительным пыльным горным дорогам. По пути постепенно открывались виды то на Тетнульд, то на Ушбу, и в целом природа и древняя архитектура поселений заслуживали внимания.
Первая остановка была в Местии. Там мы провели часть культурной программы нашего многогранного мероприятия. Мы посетили музей в доме выдающегося альпиниста Михаила Хергиани.
Дальше наша дорога лежала на юг, к морю.
Отдельного внимания заслуживает водохранилище Ингури. Зажатое с двух сторон стенами ущелья, оно в то же время имеет весьма внушительный масштаб. Широкая гладь воды здесь имеет насыщенный изумрудный цвет. Берега у воды – скалистые, местами с пробитыми в них сооружениями инженерной инфраструктуры ветхого вида. Выше – густой зеленый лес.
Вся эта красота за окном сильно притягивала взгляд. Но смотреть туда подолгу не давало чувство тошноты, периодически накатывавшее и отпускавшее, как морской прибой, к которому мы постепенно приближались.
***
Все спортивные мероприятия уже были окончены. Наступила пора матрасного отдыха. После тыканья наугад вдоль береговой линии в поисках какого-то "того самого" места мы остановились в более-менее пристойном, хоть и многолюдном. Поблизости были блага цивилизации в виде душа с туалетом и кафе. Можно было почти полностью расслабиться: отмокать в теплой соленой воде, греться в раскаленном песке, поглощать излишки провианта – не получалось только спрятаться от вездесущей духоты.
Более комфортные условия наступали ночью. Тогда можно было в удовольствие гулять по линии прибоя в ярком свете полной луны.
***
Спустя три дня все это блаженство в матрасном раю закончилось. Напоследок мы успели прогуляться по душному и шумному ночному Батуми. Там загрузились в самолет и примерно в 7 утра уже были в Минском аэропорту.
***
Время прошло. Мысли и эмоции устаканились.
Теперь я точно знаю, что обязательно вернусь в горы. Стиль жизни здесь противоречивый, сложный и прекрасный. Когда попробуешь его, это не сможет просто так пройти без следа. Там можно ощутить всю палитру чувств: от эйфории, азарта и уверенности в своих возможностях, до полного разочарования и бессилия.
Там все было по-другому. Я был в другом мире. В нем были свои трудности и своя красота, суровая и прекрасная. Все чувства были обострены и правдивы. Этот мир был настоящим.
