С тех пор, как я спустился с пика Евгении Коржаневской, уже прошло 6 дней. Мне до смерти надоело сидеть в МАЛе (международный альпинистский лагерь). Но идти на пик Коммунизма, куда собирался Леша с Максимом Полянским, не было ни мотивации, ни желания. К тому моменту я уже был сыт высотным Памиром по горло. К тому же на спуске гора недвусмысленно дала мне пинка под зад. Трещин и камнепадов в голову мне больше не хотелось.
А вот активности какой-то хотелось. Не сидеть же в лагере семь дней до вертолета. Так возникла идея сходить на поляну Сулоева, которая находилась с западной стороны пика Коммунизма в 12-15 километрах от МАЛа.
Про поляну Сулоева я читал как-то давно книгу «Лагерь на Фортамбеке». В ней рассказывалось, как на поляне Сулоева одновременно погибло от прободной язвы несколько человек. Среди них тогдашний ректор МГУ Рем Хохлов. Тогда я впервые услышал про Фортамбек, пик Коммунизма и Сулоева, но вот представить, что я смогу в этих местах побывать – об этом даже мечтать не мог.
А теперь, когда у меня было время и возможность, это место манило магнитом.
На мой призыв совершить трекинг с энтузиазмом откликнулись почти все в нашей команде, из тех, кто не пошел на восхождение на пик Коммунизма. Но комфортная жизнь в лагере, а также полученные на пике Коржаневской различные повреждения организмов отбили в конечном итоге охоту у большинства. Лишь Максим Маляренко поддержал эту идею.
Предстояло пройти по двум ледникам. Сначала спуститься по л. Вальтера, затем подняться по л. Фортамбек. Мы слабо представляли себе, что являет собой ледник Фортамбек в своей верхней части, и с какими трудностями придется столкнуться. Поэтому взяли снаряжения с избытком. На практике же выяснилось, что ледник можно пройти даже без кошек.
Справочная информация:
Поляна Сулоева расположена на высоте 4100 м над уровнем моря в «кармане» левой морены ледника Турамыс (истоки ледника Фортамбек). С 1971 по 1977 годы на поляне Сулоева работала медико-биологическая экспедиция Академии наук Таджикской ССР, изучавшая проблемы адаптации живых организмов к условиям высокогорья и установившая там два стационарных домика. Отсюда же альпинисты спортивного общества «Буревестник» проложили достаточно простой путь подъема на Памирское фирновое плато (почти ровное 12-ти километровое плоскогорье на высоте 6000 м) и далее к пику Коммунизма по одному из горных рёбер. С тех пор его называют «Ребром Буревестника».
Сулоев Валентин (1933 - 1968) - турист и альпинист МАИ, член сборной по альпинизму московского ДСО "Буревестник". Окончил МАИ - факультет двигателей летательных аппаратов. Работал инженером—испытателем двигателей вертолетов. Осуществил первый горнолыжный спуск с пика Ленина. Участвовал в спасательной операции при высадке парашютистов на Памирское фирновое плато и на пик Ленина. Погиб при восхождении на пик Коммунизма.
1-й день.
Вышли из МАЛа мы где-то почти в обед, с таким расчетом, чтобы заночевать на шикарных голубых озерах (1 часа ходу), либо на Пыльных стоянках (3-4 часа). Погода не благоприятствовала купанию в озерах – холодно и ветрено, поэтому пошли все же до Пыльных. Эти стоянки находятся в месте слияния ледника Вальтера и Фортамбека. На проверку оно оказалось весьма камненебезопасным. Вокруг лежали внушительных видов валуны. Поэтому встали с палаткой не на мягкой пыли, а на камнях за небольшой грядой. Воды на поляне нет. Ходили метров за 150 вверх по Вальтеру до чистого ручья.
Погода к вечеру испортилась окончательно. Пришло облако, окутало нас, и со всех сторон пошел дождь.
2-й день.
Дождь шел всю ночь и все утро. Снаряжения мы взяли с избытком, а вот такую, казалось бы, простую вещь, как штормовка Максим не взял. Но куда нам спешить? Ожидание окончания дождя коротали игрой в шахматы. Так что вышли поздно. Сразу после выхода столкнулись с препятствием: место впадения Вальтера в Фортамбек представляло собой нагромождения ледовых торосов и глубоких трещин между ними.
Решили, что пойдем по левому (орографически), противоположенному от нас рантклювту. Но пересечь ледник (не используя веревки, кошки и ледобуры) никак не получалось. Он был весь испещрен разломами. Я был настроен на радикальный путь в лоб, но Максим старательно старался избегать трудностей. Пришлось спуститься более чем на километр вниз по правой стороне Фортамбека, пересечь его, где стало возможным, и затем набирать высоту обратно уже по левому рантклювту. Шлось по нему плохо. Было камнеопасно. Периодически рантклювт обрывался большими озерами. Часто приходилось возвращаться назад и искать обходные дороги. Средняя скорость движения 500-1000м в час.
В поисках оптимального пути мы долго петляли. Зато за это время хорошо изучили конфигурацию ледника и научились его «предчувствовать». К вечеру ледник казался уже не просто нагромождением гор льда и щебня. В нем обнаружились закономерности – цепочки холмов, лакуны и озера в зонах рантклювтов и настоящие автострады-дороги.
И только мы вышли на первую «автостраду» как дождь, до этого не мешающий, полил в полную силу. Из-за отсутствия у Максима водозащитной куртки пришлось стать лагерем около пяти часов вечера. Место для ночевки выбрали вроде и хорошее, но неудачно. Рядом был какой-то крутой кулуар и всю ночь там «…гремели лавины одна за одной. И там, за камнепадом ревел камнепад…». Каждые 10-15 минут палатку сотрясало от дикого грохота, как будто рядом взлетал реактивный самолет. И так до утра.
3-й день.
Весь следующий день мы потратили на подход к поляне Сулоева. Ледник менял свой облик. Появились участки полностью открытого льда, похожие на коконы, где выращивают «чужих» в одноименном фильме.
Вот, наконец, и мысок твердой земли появился по левому (орографически) краю ледника. Переходим через последнюю гряду холмов, и перед нами открывается вид на поляну Сулоева.
Она находится в травянистой долине, со всех сторон окружена холмами. По центру протекает ручей. По всей долине угадываются остовы и скелеты построек разной степени разрушенности.
Как только мы увидели Поляну, Поляна увидела нас. Раздался пронзительный свист. Неужели поляна обитаема? Воображение сразу нарисовало группу афганских боевиков-талибов, которые отсиживаются в полуразрушенных хижинах в ожидании новой партии наркотиков. Но потом я отмел эту мысль – не станут опытные боевики находиться в точке, которая четко отмечена на карте – легкая цель для вертолетов и ракет. А свистели, как мы узнали позже, суслики. Они строят длинные системы подземных коммуникаций со множеством выходов. Нырнул суслик в одну норку, а появился уже за 100 метров, совсем в другом месте.
Провели экспресс-осмотр поляны, и решили, что будем фотографировать завтра, когда рассветет.
Вокруг с избытком валялось древесины. И я не смог отказать себе в удовольствии разжечь костер, первый за четыре недели путешествия. Рации уже не доставали ни до МАЛа, ни до Максима и Леши, которые пурговали где-то на пути к п. Коммунизма. И я ощутил полную оторванность от мира.
С утра мы приступили к детальному осмотру поляны. Хорошо сохранилось несколько помещений – две хижины, похожие на склад, и две – похожие на лабораторию. Везде – в хижинах и возле них в беспорядке валялись вещи. Я хотел найти себе эмалированную советскую кружку. На память. Так вот складывалось впечатление, что кто-то мои мысли прочитал и кружки разбросал в огромном количестве возле всех построек. Также привели в недоумение шахматы. В каждом из домиков, лежало по несколько шахматных фигур. Учитывая, что домики разнесены между собой на 100-200 метров , это казалось странным. Еще более странными казались шахматные фигуры, которые просто лежали или стояли на камнях/под камнями в самых неожиданных местах поляны. Может это какой-то знак в каком-то квесте?
Наш взгляд остановился на самодельной сломанной гитаре. Рама и струны, без деки.
Рядом угадывались очертания рухнувшей столовой, возле которой нашли носилки, сделанные из ржавой бочки.
Вообще, на поляне было много странных вещей, которые вызвали наше любопытство. Например, электрический отбойный молоток.
Или обломки рюкзака Абалакова.
Как и положено исследователям, мы основательно порылись на мусорке. Но там не было ничего интересного, кроме консервных банок, стекла и кедоподобной обуви какой-то киевской фабрики.
Отдельное внимание уделили домику, похожему на лабораторию. О том, что это было лабораторией, говорило множество пробирок, предметных стекол и емкостей для анаэробного культивирования бактерий, которые разбросаны повсюду. Внутри стояли большие кастрюли, в одной из которых угадывалось нечто, похожее на агар-агар. Максим застал меня в тот момент, когда я занимался вандализмом-граффити на одной из стен.
В лаборатории стояли настоящие напольные весы. И вроде даже показывают правильно. С учетом высоты, мы определенно должны весить меньше (формула есть у Ньютона такая). Ого, за 25 дней минус 10 килограмм. Надо всех теток из программы Малышевой «Худеем вместе» сюда загнать. Выгрузить их в поселке Мук и сказать: «Ближайшие весы – только на поляне Сулоева».
Вышло солнце, и взвешивание продолжили на улице.
И даже воспользовались брезентовыми зонтами от солнца.
Максим, как настоящий летчик, не мог пройти мимо винта от ветрогенератора. И даже соорудил инсталляцию на одном из холмов.
Внимательно изучили устройство обособленно стоявшего на холме генератора. Рядом с ним, укрытые рубероидом, ведром и тряпками лежали запасные поршни и другие запчасти для двигателя. Видимо, когда поляну консервировали, кто-то планировал когда-нибудь вернуться назад.
Посреди долины около шумевшего в траве ручья визуализировались обломки бани. Занятная конструкция – камни на советских бытовых газовых плитах. Наверное, здесь было поуютнее, чем в дизельной бане в МАЛе на поляне Москвина. Там мы задыхались от запаха горящей солярки.
Напоследок мы салютовали поляне Сулоева. Взорвали полупустой газовый баллон. Взлетел он эффектно. Таким был наш салют в честь живших, работавших и умиравших здесь людей. Но услышали его только две испуганные вороны.
Уже уходя с поляны, мы зашли на «кладбище» - экспозицию камней с табличками погибших при восхождении на п. Коммунизма. Гнетущее впечатление производят такие места. Это же место, производило особенно удручающее впечатление, потому что все таблички смотрели только на нас двоих с Максимом. И в данный момент не было больше других людей, чтобы разделить это сконцентрировавшееся напоминание о том, что все мы ходим по краю. От этого стало особенно жутковато.
Обратный путь не представлял для нас уже никаких сложностей. Устройство ледника было знакомо, и двигались быстро, с небольшим перерывом на обед.
Ускорения нам добавили также обнаруженные на дне ручья свежие медвежьи следы. Судя по косвенным признакам, мы разминулись с ним на 5-10 минут.
Не знаю, что нужно было бы делать при встрече с медведем в узком рантклювте. Говорят, что медведи в данной местности не агрессивные, и не любят громкого шума. Может нужно стучать посудой и другим металлом? Не знаю, медвежьи ли следы, а может то, что возвращались мы как бы «домой», но выйдя в двенадцать часов с поляны Сулоева, мы были уже около Пыльных стоянок уже к шести вечера. Напоследок перед самыми стоянками мы опять разошлись с Максимом во мнении о том, как идти. Мы стояли на противоположенном от Пыльных стоянок берегу ледника Фортамбек. Я предлагал рискнуть и пойти напрямик, а Максим опять хотел сделать петлю вниз по Фортамбеку. Мнения разделились, а раздражительность, накопившаяся за 28 дней путешествия, не оставила нам возможности к компромиссу. В результате, я пошел напрямик, а Максим пошел делать 2-х километровую петлю вокруг трещинного участка. Первая половина моего маршрута не представляла сложностей, поскольку все ледяные холмы были покрыты камнями. Я набирал высоту и вот, наконец, высокая гряда - середина ледника. Дальше открытый лед, испещренный трещинами бесконечной глубины. Я стоял на высоком холме, смотрел на ледовые горки, по которым мне нужно спуститься на более плоское ледовое поле и мной овладело беспокойство. И почему я не взял у Максима веревку и ледобуры? Без них спуск может закончиться неудачно. Пойти назад? Потеряю больше часа времени, не говоря уже о самооценке. Да и темнеет скоро.
Упрекая себя в излишней самоуверенности, наметил наименее отвесный маршрут, пошел вниз, осторожно пятясь задом на передних зубьях кошек и ледорубе, стараясь выбирать такие направления, которые в случае срыва не заканчивались бы трещиной. Оказалось, что при небольшой тренировке это вполне осуществимо, почти безопасно и, можно сказать, увлекательно. С веревкой этот участок проходился бы вообще без волнений.
Дальнейший путь был гораздо проще. В результате на Пыльных я был на час раньше Максима. И к тому времени, когда он пришел, уже лежал в палатке и готовил ужин.
На следующий день мы все-таки не отказали себе в удовольствии искупаться в голубых озерах. Погода была не очень купательная. Да и вода бодрила. Удовольствие оказалось крайне сомнительным. Поэтому купались мы только для фото.
Сейчас, сидя в Минске в тепле и уюте, я с ностальгией вспоминаю эти места и это время. Несомненно, мы туда еще вернемся. Хорошо бы снова попасть на поляну Сулоева к 50-летию Памирских экспедиций. В 2016-2017 году.
