Главный отчет
Маршрут не был новым, Глаз его «держал» в резерве, как лыжный, но где и через сколько лет дождешься этой‘«лыжной поры».
1 апреля 2007 года. Шли на юго-восток по просекам. Сначала просеки были заросшими. Лес сухой. Недаром урочище называется Вороничский Остров. Когда-то было здесь обширное труднопроходимое болото, пока в 70-ых не пришли мелиораторы с техникой, чтобы приспособить ландшафт под сельскохозяйственные угодья.
Нашли братскую могилу: вернее, согласно карте она братская, на деле - конкретному человеку. Датирована 1944 годом. Близость полигона: сейчас наверное не действует. Мы видели фрагменты снарядов.
Пошел набор высоты. Перед нами открылась обширная молодая лесопосадка. И без того на высоком месте возвышался трегопункт 211. Там сделали привал. Не было только воды, но к этому я устойчив. Наверх поднимались я с Рукой. Вид еще более значительный, чем вчера. Ветер сильнее и смотровую площадку засрали птицы…
Вид на юг с трегопункта 211 01.04.2007
Из рассказа о походе 31А
Мероприятие проводилось следующим составом:
1-ая подгруппа с кодовым названием «Дядя Борис»
1. Глаз – Руководитель проекта, 2. Пузо Игорь – массовики-затейники,
подгруппы, корреспондент алкогольный инспектор
3. A.By – бытовой сектор 4. Басков Алексей - участник
5. Глазков Павлик – участник на пол ставки 6.Полковник Малышев – Духовный Наставник
7 Красочка Витолина – фотограф, бытовой сектор
2-ая подгруппа с кодовым названием «Полковник Малышев»
1. Смирнов Саша – старший подгруппы 2. Дядя Борис – технический инспектор, фотограф
3. S.klim – фотограф, звукооператор 4. Мазаник Катя – участник 
5. Миша-СБХ - бытовой сектор 6. Турко Сережа – бытовой сектор, фотограф
7. Сергей Шнуров – взят на пробу
8. Друг Сергея Шнурова – взят на пробу 9. Минкевич Костя – участник, врач-нарколог
«Велосипедно-художественная подгруппа»
1. Маргасан Сережа – велосипедист и 2. Велосипедов Александр – велосипедист
старший подгруппы. Вероятность приезда была около 10%
«Шалуний карбонарий"
В поход не брались, однако обнаружены в лесу в начале трека, который раздобыли от Смирнова. Находились на самообеспечении
1. Максим Полянский-Перепелица – по видимому, Старший группы 2. Конь Ольга
3. Жанна с мужской фамилией 4. Катя с двойной фамилией
5. Наташа с ландшафтной фамилией
Павлик Глазков
Мы ногами землю вращали
Мы не меряем землю шагами,
Понапрасну цветы теребя,
Мы толкаем ее сапогами –
От себя, от себя.
(В. Высоцкий)
- Не пущу! Ишь, ты чего удумал!
- В поход он собрался, а с ребенком кто будет сидеть!? - Да ты опять придешь домой в воскресение с обветренной мордой и к тому же еще и поздно! – Не скрывая досады в голосе, сокрушалась моя маленькая и нежная супруга. - И вообще! Я в воскресение с утра уже на спа записана, так, что ребенка оставить будет не на кого. - Убила меня последним доводом Евгения.
Блин! А я так хотел пойти в пеший поход. Тем более, нужно сказать, испытывая в этом острую нехватку, ибо всё стало как-то скучно постыло и однообразно. Работа с 8 до 17, дом, прогулка с дочкой Анной Палыч по знакомым маршрутам, ужин, домашние хлопоты, укладывание ребенка спать (целая эпопея), а потом и сам спишь. Пять дней в неделю это продолжается монотонно и нудно. Работа, после того как я стал начальником цеха, превратилась в тяжкое бремя и не приносит никакой радости, удовольствий и восторга.
К нам на ТЭЦ-5 проник особо тяжелый штамп Русияновщины, что даже Руся оказался бы не в восторге. Не успело случится хоть какое-нибудь событие, а у нас тут же назначено множество совещаний и с каждой стороны начинается кипиш, рассуждения, что мол я бы так и сделал, да вот так наверное делать неправильно, рождается куча не нужной писанины, отчетов и прочего.
Все это настолько выматывает, что, бляха, хочется хоть какого-нибудь динамического и положительного события. Например, сходить в поход в Урочище «Вроничский Остров».
Однако, помимо желания нужно иметь и возможности. Возможность была, но приехавшая двоюродная бабушка из Удмуртии, благодаря, которой жена записалась на спа, перечеркивала все планы.
Ладно! Буду в воскресение дома к 10 утра, но в поход схожу, - решил я и отзвонился Старшему Брату, что приму участие в походе, а поутру, проснувшись рано, самостоятельно дойду до трассы Р91 (Осиповичи – Барановичи), где меня и прихватит кто-нибудь из знакомых. Все логистические тонкости были утрясены, рюкзак собран, еда куплена и все остальное тоже.
Секта Магадан сравнительно редко проводит экспедиционные туры, зато выходные вылазки регулярно. Маршруты, как правило, эстетически привлекательные. Отмечается системность подхода, совершенствование навигации и административной структуры Секты (подгруппы, инспекторы, ответственные лица, опекуны и пр.)
Ровно в 8:00 меня забросил один очень хороший человек на Слуцкую трассу у деревни Корма.
Было еще достаточно темно, и трасса большой подсвеченной огнями змейкой злобно тянулась в сторону Минска. Прибившись на нужную сторону и пройдя около километра, я занял удобную позицию на остановке с названием «Дзешчанка». Пока я ждал маршрутку, то нарезал круги на остановке, обивая налипшую на подошву песчано-соляную смесь об край скамейки и попутно отмахивался от желающих подвезти. К 9 часам кучка грязи под скамейкой выросла до внушительных размеров, наконец-то около меня притормозил нужный микроавтобус белого цвета, в который незамедлительно было вовлечено мое тело и рюкзак. В автобусе было приподнятое настроение (обычный спутник дороги вперед), высокопарные изречения, выпивка.
- Паша! Ха-ха-ха! А ты чего здесь делаешь? Ха-ха-ха! А ты, наверное, место жительства поменял! – веселился Сережа Климович.
- Хи-хи-хи-хи, а где щи, там нас и ищи.
На галерке пустовало свободное место для Игоря Пузо, но самого Токаря к сожалению в маршрутке не было. Поэтому заняв вакансию по соседству с двумя человеками из «Поехали. Нет» я продложил путешествие. Зимой вроде как ходили они впервой. В подготовке пожалуй даже немного переиграли.
А что, парни, доводилось ли вам ходить по узкоколейке? – поинтересовался я у соседей и тут же вкратце рассказал историю о Сергеевичском торфопредприятии.
История рассказанная в маршрутке о Сергеевичском торфопредприятии
Совсем недавно, всего каких-то 90 лет назад, когда молодая, но уже крепкая страна переживала бум индустриализации в глухих Птичанских болотах, что раскинулись южнее Руденска, появились люди. Нет не отдельные охотники или собиратели клюквы, а много людей. Это была экспедиция геологов, которые проводили разведку топких земель на предмет всяческих полезных ископаемых. И такие ископаемые нашлись. Это был торф.
Первые рельсы легли на осушенные болотные земли в 1929 году и над Птичанскими болотами начали раздаваться мерные перестуки колес, катящихся вагонеток.
Впрочем, продолжалось это не долго.
Началась война, во время которой, при отступлении, дорогу разобрали. И еще 20 лет торчали из болотистой земли обезображенные ржавые рельсы, да гнилые шпалы.
Вернулись люди в эти места в конце 60-х годов.
Вернулись масштабно, с размахом. Страна нуждалась в фрезерном торфе, залежи которого в данной местности были огромны. У берегов реки Птичь был построен поселок Правдинский и торфопредприятие, от которого кое-где примкнув к остаткам старой узкоколейки, а где-то положенной заново потянулись артерии рельс в дальние уголки этих глухих мест. Мелиораторы осушали болота, специальные машины корчевали деревья и снимали верхний слой почвы, торфокомбайны срезали фрезами слой за слоем (по 3 см) торфяник, сгребали в штабеля, сушили и отгружали в вагонетки, которые доставляли крошку на завод в поселок Правдинский, либо на перегрузку в Руденск, откуда уже по широкой колее торф везли в Светлогорск для местной ТЭЦ.
В пик работы длинна узкоколейки доходила до деревни Гацук, в которую мы как раз и ехали.
Однако нет ничего вечного в этом мире, и к концу 90-х годов залежи торфа выгребли, опустошенные земли затопили, а полотно узкоколейки местами разобрали. Люди добывают торф теперь южнее, а над Птичанскими болотами вновь тишина, покой и умиротворение. Обезображенным картам искусственных озер зализывает раны сама Мать-природа, дав волю растительности. В густой экспансии флоры развелось здесь немало диких животных.
И изредка нарушают покой люди из Секты Magadan.by, устраивая пешие походы по здешним местам. В прошлом году представители Секты продвигались с рюкзаками через урочище Мармулевское.
P. S Автор истории мог немного присвистнуть.
Пока я рассказывал маршрутка остановилась у узенького железобетонного моста, перекинутого через трассу.
Оперативно осуществив выгрузку, народ скучковался у придорожного сосонника и принялся подгонять снаряжение и рассуждать о жизни времени и еще чем-то вечном.
Щелкали затворы фотоаппаратов, слышались довольные возгласы, деловитая возня со снаряжением и т. д.
Спустя пять минут на маршрут вышла группа Смирнова («Полковник Малышев»), но Старший Брат не торопился и говорил:
- Чего стадом идти? Догоним.
Как обычно, маршрут начинался с железнодорожной узкоколейки.
Действительно. Идти автономной подгруппой намного продуктивнее, как оказалось. Все в поле зрения. А то Алексей говорит, в эру еще до дифференцировки на подгруппы раньше ездил велосипедами по двадцать и более машин. Никакого удовольствия, лишь только психи берут, что на очередной развилке дорог опять кто-нибудь потерялся.
Идти было легко. Полковник Малышев проводил духовную работу с моей душой. Впереди только пару человек из нашей подгруппы и далекие точки людей на горизонте, а так- же рельсы со следами наката и выдавленные ребордами колес следы на снегу.
- Э-э-э, мне кажется здесь определенно ездят.
- Определенно, ты прав. Дорога действующая.
В подтверждение сказанному, на развилке стояла ржавая платформа с номером «348», груженая березовыми и осиновыми чурбаками. Мы, ребята, уперлись в платформу и попытались сдвинуть ее с места.
- Нажми! Нажми!
- Э-э-э, похоже, оси примерзли.
- Что вы как в штаны наложили! Поднажми! – Руководитель подгруппы очень рассердился.
С тихим скрежетом платформа продвинулась на метр и остановилась.
- Давай, нажми с обратной стороны!
Чтобы хоть как-то продуктивнее передвинуть платформу А. Ву расчистил перед ней рельсы.
- И раз! И еще! Пошла!
Действительно, пошла, но недалеко.
Решив, что катание груженой платформы занятие совсем бесперспективное, мы ее бросили. Позади нее остался след непокрытой земли с пожухлой травой и опавшими листьями.
Сразу вспомнилась история о том, как год назад платформой чуть не задавило Мишу Миндибекова.
Если сначала насыпь узкоколейки была очень даже высокой и крутой, то вскоре она сошла на нет и стала совсем незначительной. По сторонам рос какой-то обезображенный лес или просто хмызняк, унылый и не интересный. Погода была не то чтобы хмурая, но и не солнечная, а температура «каля нуля».
Снег хрустел под ногами, как-то влажно и противно, будто корова поедает кормовые буряки. Но в целом в лесу было торжественно и тихо. День как будто дремал. С пасмурного высокого неба изредка падали одинокие снежинки. Мы осторожно дышали на них, и они превращались в чистые капли воды, потом мутнели, смерзались и скатывались на землю, как бисер. Пошли в поход не на лыжах. Алексей говорил: «Первая пороша не санный путь».
Хрум- хрум-хрум. Подгруппа идет молча и лишь изредка перебрасывается отдельными фразами или словами. В такт ходьбе в рюкзаках булькало. Называлась подгруппа уемисто, но содержательно – «Дядя Борис». В названии сочетались такие полезные качества, как неторопливость, уравновешенность, размеренная рассудительность и олдскульность.
- Смотрите! Поезд идет!
- Нет! Я думаю это группа Смирнова.
- Да, определенно, это группа Саши Смирнова.
На горизонте виднелось какое-то пятно, которое через минут 10 приняло очертание людей, стоящих на насыпи.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это самый настоящий Максим Перепилица с девушками из карбонария Шалунов. Глаз Старший на время (или навсегда) от них отказался. Возмущенные прочие Шалуны потом очень обижались «двойными стандартами», почему эти пошли, а они не пошли. Шалуны в данном случае самоорганизовались, не находясь на балансе Секты. А лес общий. Великодушие (или малодушие) проявил и Смирнов, выдав им секретный трек. Что проводится подготовка неофициального десанта Глазу за день или два доложил агент.
Оказалось, что Максим самостоятельно рассчитал маршрут и выдвинулся с собственной подгруппой раньше нас. Такая «встреча на Эльбе» не прошла мимо, и спустя пару минут наш состав чуть не поредел на одного человека. Полковник Малышев, будучи Духовным Наставником, слишком увлекся проведением духовной работы. Останавливаться на привал не было смысла, ибо мы только недавно отдыхали и пройти нужно было еще как минимум несколько километров, чтоб и не подзадолбаться и быть в графике.
В силу того, что в этот день Полковнику стукнуло 40 лет, он, то и отстал от нас, принимая поздравления от девушек и самого настоящего Максима Перепелицы.
Удивившийся Смирнов
- Полковник! Полко-о-о-вник!
- Товарищ Полковник!!
От группы отделилась фигурка Полковник и стала быстро к нам приближаться.
- Не группа, а стадо баранов, - констатировал сей факт мой брат: - Привал через 970 метров. Подгруппа считалась тихоходной, но в руководителя уже влили сколько надо бензина и скорость движения была 5.8 км\час
Узкоколейка к тому времени расходилась на 2 ветки. Одна наезженная на восток, а вторая поросшая молодой порослью прутиков – деревцев больше на юг.
Именно по ней и пролегал наш дальнейший маршрут.
- Скажи, Андрюша, а ведь по дороге, о наверное давненько не ездят
- Судя по зарослям, о минимум лет 5-6, - отвечал мне А. Ву.
- Зато люди часто ходят. Вон смотри сколько всяких меток на кустах.
Действительно, каждые 30-50 метров с обеих сторон на кустах висели бутылки, тряпочки, подвязочки и даже женская не то платок, не косынка.
- Наверное, тропы обозначают, подумал я вслух.
- Да ну! Это раздел территорий в болотах у собирателей клюквы, - высказал предложение Старший Брат Алексей.
Встали на небольшой привал перекусить. Обнаружив кармане куртки белый маркер для металла, которым очень удобно расчерчивать заготовки котла GLAZ12, изготавливаемый в данный момент на даче в Руденске, я написал на спине Алексея Баскова (водитель фургона) «Magadan.by».
Баскова в Секту в августе приспособил Руся. Ему, Баскову в Секте понравилось, что даже на учебе (какой-то спортивно-туристический менеджмент) взяв за основу одно из мероприятий Магадана, делал на основе этого презентацию. Причем весьма успешно.
Надпись получилась довольно-таки ровная и красивая, вот только маркер быстро впитывается. Пришлось обновлять почти на каждом привале.
Отдыхать хорошо. Почти полное безветрие, тишина и довольно комфортная температура окружающего воздуха. Пейзажи, правда, уныло-болотные, но, бляха, по-своему прелестные. Чувствовать, что раньше здесь бурила движуха, ибо имелись столбы телеграфной линии и электрической. Кое-где торчали только пасынки, оставшиеся здесь навечно.
Нас обогнала группа настоящего Максима Перепелицы и скрылась. Мы же развивали о Полковнике и его 40 летии, как и не оставляли в стороне тему шестилетия Магадана.
Выпили. Минут через пяток прошли группу Смирнова и примкнувшим к ним карбонарий Шалунов. И снова полоски рельс, угадывающиеся по характерным наметам, насыпь и характерный хрум-хрум-хрум по снегу.
Врезавшиеся в девственный снег ботинки поднимали снежные брызги которые, чиркая по поверхности, скатывались в комочки. Слепленная снежка, запущенная как боулинговый шар, обросла снегом и была запущена повторно. Прямо не снимая рюкзака, я катил уже увесистый ком и останавливался тогда, когда катить его стало трудно.
- Еп-та! Так давай снеговика слепим. Незамедлительно с Витолиной и Полковником были скатаны еще два шара и водружены один на один. Когда же подошли слегка отставшие остальные члены нашей подгруппы «Дядя Борис», то они помогли снеговику с руками, глазами. Носом, и определили пол снеговика. Пол был мужской.
Спустя каких-то пару минут деревья, произраставшие на насыпи, приняли вполне взрослый вид и пришлось начать петлять, растянуться так, чтоб впереди идущий, отпуская ветку, не звезданул ей тебя по фейсу. Начались завалы. Темп, конечно, упал, но началось пересченка, что только добавляло эмоций.
- Как в походе!
- Ага, действительно, как в походе!
Длилось все это метров 400 после чего, форсировав по льду канал, мы вышли в поле.
- Евпаатий Коловрот! Так это нам по полю тошнить аж до того леса?! – вырвалось у меня.
- Да-да. Целых пять километров по навигатору.
Небо над головой было очень светлое, белое, а к горизонту оно густело и цвет его напоминал свинец.
Идти по полям занятие весьма не интересное, особенно по вспаханным. Наша подгруппа растянулась метров на сто в силу усталости Полковника, который как-то угрюмо тянулся сзади.
- Андрюша! А ты знаешь песню Высоцкого о солдатах, которые ночами вращали землю?
- Нет! Но я обязательно послушаю.
Вышли на дорогу со свежими укатанными автомобильными следами. Дорога оказалась скользкой, шли алкашской походкой. Незамедлительно начались поскальзывания и даже падения.
Пш-ш-ш, пш-ш-ш зашипела рация.
- «Полковник Малышев», прием, на связи дядя Борис. Вы снеговика видели?
- Видели евнуха. Почему яйца не прилепили? – обиделись Малышевцы.
Значит, группы Саши и Максима шли от нас с интервалом в минут пятнадцать. В силу того, что на поле они еще не вышли, а от места со снеговиком ходьбы минут двадцать.
Увидев огромный штабель катушек из соломы, сложенный у дороги, Старший устремился к ним, дабы расположиться на короткий привал. Не успели мы скинуть рюкзаки, как к катушкам подъехал современный УАЗ-469 с усатыми серьезными мужиками, то ли егерями, то ли работниками аграрного сектора. Такие мужики любят самогонку, костюмы цвета хаки, разговаривают на трасянке и очень туго дают интервью по телевизору. Все как один ходят дома в трениках и держат большое хозяйства в виде кур, коровы, кабанчиков и иногда кролей.
Своими рюкзаками и цветными костюмами, как браконьеры, мужиков мы не заинтересовали. И, бодро развернувшись, УАЗик уехал.
Пока Виталина (бытовой Сектор) подгруппы нарезала не хитрую снедь, мы слазили на высокий штабель катушек, но ничего привлекательного там не нашли, кроме как почувствовать в фотосессии.
Когда наша группа уже готовилась снова выйти на маршрут, к катушкам подошли подгруппы Смирнова и присоеденившаяся к ним «Пятая Колонна», участники которой тоже первым делом полезли наверх фотографироваться.
Мы взвалили рюкзаки, как сверху полетела пристрелочная шрапнель.
- Ишь! Ты посмотри забияки какие!!
Мы стали отстреливаться.
Наспех слепленная угловатая снежка пролетела неподалеку от Жанны Сергей и Оли Коньковой.
Ответ с их стороны последовал незамедлительно.
-Так! По моей команде залп! – корректировал огонь Алексей.
- Залп! Пли! Град снежков полетел как-то энтропийно и вовсе неопасно ни для Жанны, ни для Ольги-Конь.
-Что за говно!? Еще залп!
Но второй залп оказался еще менее кучный и сокрушительный, чем первый поэтому, Алексей отвел стрелков на дорогу:
- У них положение выгодное, высота! Нашли удовольствие по девкам снежками стрелять…
Мы продолжили маршрут.
И вновь мы идем вдоль полей, параллельно, то пересекая мелиоративные каналы.
Далеко на горизонте показался одиноко стоящий тригопункт, один из трех в этой местности на которые когда залезал Алексей. Идти по наезженной колее было стремно, ибо под снегом попадался ледок и можно было в два счета звездануться.
- Евпатий Коловрот! Что за дорога такая скользкая!
- Вообще-то нельзя, говорю я Алексею Баскову, ругаться именами героев.
- А где ты ругнулся?
- ну как ЕВПАТий колоВРОТ! – сказал я и поведал историю о герое древней Руси.
История рассказанная Алексею Баскову о подвиге Евпатия Коловрата.
В далекие годы жил на земле Рязанской богатырь и воевода Евпатий Коловрат.
Был он силен, умен и смел. И отправился как-то богатырь в Чернигов со своей дружиной сдружеским визитом, чтоб погостить и учения ратному делу провести.
А в это время напал на Рязань Хан Батый и уничтожил, разорил да вырезал весь город.
Когда же вернулся Евпатий Коловрот с похода, то оказался он без жилья, без жены и детей.
и уцелевших воинов, двинулся он вслед Батыю.
Настиг он Батыя в районе Суздаля и принялся нещадно истреблять отряды монгол, которые не успели отойти за основным войском.
Прознал про это Батый и отправил против русских отряд, даже не смотря на численный перевес монгол.
Тогда Хан Батый развернул против Евпатия Коловрата все главнее силы и дал бой. Жестокий был бой. Русские сражались яростно и мужественно. И только после того, как в ход были пущены камнеметные орудия, Батый одержал победу (закидал камнями). В знак уважения к храбрости и мужеству отдал Хан Батый тело убитого Евпатия Коловрата горстке уцелевших русских воинов, чтобы те похоронили его в Рязани.
Сейчас в Рязани стоит памятник.
Тем временем лес на горизонте вырисовывался все четче и четче.
Будем срезать по полю, - сказал Алексей, и наша подгруппа потянулась по скошенной жатве куда-то в виртуальную точку пространства, забитую на навигаторе. Поле было унылое и совершенно-плоское. Но давящее свинцовое небо и приближающиеся зубцы леса придавали картине и обстановке какую-то мрачную торжественность.
- О! смотрите! Это Эдуард Лимонов к нам едет!
- Нет!. Это совсем не его машина!
- Да, бля, говорю вам Лимонов - не унимался Старший Брат.
По полю стремительно приближался серебристый джипец, похожий как у Эдика, но только поменьше, более угловатый и старый.
В джипе сидели два мужика. У одного, который в очках я рассмотрел в руках двухстволку вертикалку, которую он пытался спрятать между сидениями.
- Что, ребята, браконьерничаете?
- Не-а, В Жилин Брод группой идем, - убедительно сказал Старший.
- О-о-о, ну вы в верном направлении идете, только идти долговато придется.
Развернулись и уехали. Обернувшись, я увидел, как на поле спускались с насыпи дороги черные точки группы Смирнова. Поля каждые метров пятьсот разделены каналами и поэтому не трудно было определить, что от нас до подгруппы Саши ровно километр.
А лес приближался и приближался, теперь увереннее. Кто-то даже разглядел в нем вышку – тригопункт, но не тот, который нужен была, а другой.
- Вот дойдем до знака «Уступите дорогу» и сделаем привал, – командовал Алексей.
Однако, привал сделали немного дальше в лесу. И вновь, как только подошли подгруппы Саши и Максима, мы тронулись в путь, решив дойти до «высоты 211» и стать лагерем.
Два Сергея познакомились в лесу
Началась самая настоящая пересченка, которую так любит Старший Брат. Шли по кабаньим тропам, по просекам, петлями между деревьев, срезами по дорогам, лесовырубкам и т. д.
Выяснилось, что Полковник ощутимо сдал, и приходилось даже пару раз за ним возвращаться.
Необыкновенное приключение Полковника в лесу. Февраль 2015г
Вспоминались строки из Золотого Теленка
- Старик стал невозможным! – сказал голодный Бендер. - Придется его рассчитать. Идите, Шура, притащите этого симулянта.
В следующий раз возвращаться пришлось за Андрюшей Баем. Он затрынделся по телефону и отстал. А я очень боюсь и не люблю, когда кто-нибудь отстает и остается один. Мало ли что.
А. Бай в лесу
Поэтому к лагерю я пришел предпоследним, по следам, держа при этом в поле зрения Полковника.
Зная, что утром мне придется покинуть поляну еще затемно и в подъемах участие я не приму, решил слазить наверх самостоятельно.
Крепко держась руками, выверял каждое движение, уже в сумерках, я полез.
- Товарищ! Товарищ! Ты там не балуй! – предостерегал меня Брат.
На работе я лазил и на 60 метров, а здесь в два раза меньше. Но всё равно лишние внимание не помешает. На верхушке я старался не становиться на доски, которые могли быть гнилыми, а держался большей у металлоконструкций.
- Красота! Кругом волны леса и туман, лежащий почти у верхушек. В силу сумерек разглядеть ничего на горизонте не получилось, а ветер способствовал скорейшему спуску. Мимоходом прибыли и Малышевцы.
Малышевцы в походе
Из Руденска (не смотря на вероятность в 10 процентиов) приехали велосипедисты Саша и Сережа Маргасан. Последний с удовольствием сообщил, что не является членом Секты Magadan.by.
- Палатку не тут, а там надо ставить, - резонировал Сережа.
- Ну, всё, пошел паук паутину ткать…
- А-А! – пришел в восторг Маргасан, - Костер не в том месте делаете!
- Ух-ты!! – фрондировал Сергей, - Дрова то для костра нужны не такие.
«Такие» гореть тоже сразу не шибко хотели, пока в костер не было вложено должное количество раздуваний и другой стимуляции.
Когда мы уже колдовали у костра со стороны вышки послышалось знакомое : У-о-у, У-о-у, Вау! «Крик пьяного бобра» и из сумерек вышел самый настоящий Игорь Пузо.
- Вот это да! Игорек! Токарь! Сам пришел! - слышалось отовсюду.
Оказалось, что Игорь отснял карту и по компасу и дорожкам отыскал вышку и нас. Молодец Игорь! Игорь человек божий. В своей жизни мухи не обидел. Создает креативные приколы, привлекает своей искренностью и непосредственностью.
Карта и компас перекочевали ко мне в карман, дабы мне завтра заметно выйти на трассу Р91.
А вечером я чуть было не попал в Уголок Шалуна, за то, что помог развести большой костер и решил помешать ложкой уже почти готовые макароны. Порыв ветра дунул мне пламенем прямо в морду, осмолив при этом брови и ресницы, я дернулся от костра и при этом поскользнулся на подтаявшем от костра снегу, чем вышиб костровую треногу и макарики развернулись на землю. Обидно, бляха.
Пришлось ждать приготовления новой партии еды.
Утро выдалось жутким. Будильник прозвенел в 650 и встал я с большим трудом. Скрутив спальник и собрав рюкзак, я вскоре покинул гостеприимную палатку Кости Минкевича и пошел в гордом одиночестве в лес. На фоне черного неба виднелось зарево не то от воинской части не то от ЛТП. Вышка смотрелась величественно и мрачно. Мне нужно было от вышки на юг, но пришлось взять западнее и по следам выйти на просеку, а уж по ней забирать южнее. Налобный фонарик, одолженный мне Костей Минкевичем, скупо выхватывал дорогу. За ночь припорошило снежной крупой старые следы, но они были видны еще довольно таки отчетливо.
В какой-то момент на дороге откуда- то появились человеческие следы, идущие в противоположном направлении. Значит здесь вчера проходил Игорь Пузо, - подумал я и пошел более уверенно.
Тишина. Только слышно как шумит кронами лес, темнота и следы. Много следов. Заячьи, вообще мелкие грызунов или белок и кабаньи.
- Опа! А если просто вот так сейчас встречусь с кабаном? – подумал я.
От этом мысли у меня взыграло очко, но панике я не поддался, мотивируя это тем, что в данный период кабанам я нафиг не нужен.
В какой- то момент мне попались самые настоящие велосипедные следы. Зная, что в лагерь приехали парни на великах прямо из Руденска и зная, что они проезжали Ветеревичи, я подумал, что не туда иду. Пришлось достать компас. Плавающая в стылом глицерине стрелка указывала, что я иду строго на юг, зарево от ЛТП было справа и все сходилось. Все кроме велосипедных следов. То исчезали, то появлялись следы Игоря Токаря, но появлялись велосипедные. Я уже упорно шел ан юг к трассе Р91.
Позже лесная дорога привела меня на еще более широкую дорогу, а та на трассу, на которой меня и подобрала машина.
Однозначно поход для меня получился удачным, как думаю и для всех остальных. Возможно, когда-нибудь я созрею на длительные 100-120 километровые походы или болотинги или на проведение группы, но все еще впереди.
Игорь Пузо
211
Параллельно с Русей Глаз озадачил меня ещё одним мероприятием. Правда, казалось, что теперь на подготовку будет достаточно времени – я даже успел застолбить себе нужные выходные. Просил четыре дня, сильно сомневаясь в четвёртом. Всё-таки февраль – месяц короткий, и надо как-то впихнуть в него с десяток дежурств. Однако, начальство, памятуя мои летние рассказы о Ствиге, на всякий случай предоставило в моё распоряжение целых пять свободных дней. Конечно, на первую неделю февраля пришлось временно переехать в больницу, но в предвкушении интересного похода сутки на работе летели незаметно.
Так как моя нынешняя работа, по чьему-то меткому выражению, это «минуты ужаса и часы безделья», эти самые часы я обычно провожу, возясь в ноутбуке с записями нашего музыкального коллектива. Но в эту неделю музыка клеилась плохо – я то и дело втыкал модем и с замирающим сердцем залазил на Magadan.by. Было ясно, что я тяжело и безнадёжно заболел предстоящим походом. В старых статьях на Сайте я пытался найти хоть какую-то информацию про высоту 211. Ничего похожего не попадалось, а Глаз упорно отмалчивался, грозясь сообщить всё в электронном письме всего лишь за три дня до назначенной даты. Это добавляло таинственности и завораживало.
Очень волновала Глазова угроза о применении в походе лыж «при достаточном количестве снега». Гуляя с женой и дочками, я периодически отпрыгивал с расчищенных дорожек на заснеженный газон. Измеряя затем дома объём выжатой из носков воды, можно было определить количество осадков в миллиметрах. Выходило, что достаточно. Занимаясь измерениями я, кстати, подумал, что сапоги то уж точно понадобятся, а раз так, значит надо успеть их разносить. Купил я их почти год назад, буквально за день до похода в урочище Мармулевское, внезапно обнаружив, что старые расплавил на Гайне при бесполезных попытках высушить. Естественно, что привыкнуть к новым я не успел, и, ковыляя тогда по льду Сергеевичского озера, спасался от боли в натёртых ногах общеизвестным пероральным анестетиком с простой химической формулой (отпускается в магазинах без рецепта). В это раз я всю неделю ходил на работу в резиновых сапогах (!), прячась в раздевалке от любопытных медсестёр, дабы избежать ненужных расспросов и домыслов.
Моя тревога по поводу лыж не была беспочвенной. Дело в том, что своих лыж у меня не было. У отца были гигантские деревянные «Телеханы» с презираемым Глазом носково-рантовым креплением. Они в окружении других ненужных вещей Пизанской башней угрожающе кренились за шкафом. За годы, прожитые на родительской квартире, у меня выработался условный рефлекс – доставая какие-нибудь предметы из-за шкафа, свободной рукой прикрывать голову, чтобы избежать серьёзной черепно-мозговой травмы. Перемещаться куда-либо как с ними, так и на них было крайне затруднительно. Помнится, я сорок минут тащил их из дома в расположенную в двух шагах школу, чтобы испытать на занятиях по лыжной подготовке. Достигнув, наконец, стадиона, я увидел раскрасневшихся одноклассников и злого физрука. Он сказал мне, что они уже успели сделать круг по району, а я прогулял занятие. Также, начитавшись Сайта, я узнал, что деревянные лыжи с первых минут похода подстерегает какой-то загадочный но, судя по всему, очень коварный подлип. Больше взять лыжи было не у кого. Всё это я в панике рассказывал Глазу по телефону, смотря на весело кружащиеся за окном снежинки. Глаз матерился, и говорил, что это всё лирика. Буквально через час после моего звонка на Сайте под анонсом похода появилась выделенная жирным шрифтом гневная приписка, общий смысл которой сводился к тому, что отсутствие лыж или возможности их достать, его, Глаза, не ебёт.
Наконец, во вторник, пришло письмо. Открыв файл, я медленно, строчка за строчкой стал проматывать текст, страшась увидеть ненавистное слово «лыжи». К счастью, поход всё-таки оказался пешим, и я с облегчением принялся читать дальше. Узнав, в какую местность придётся идти, судорожно заводил курсором по Google Maps в поисках геодезического тригопункта. Так его и не найдя, я вернулся к письму. Кроме обычной в таких случаях продуктовой раскладки, требовался ещё целый ворох альпинистского снаряжения. Список этот оказал наитлетворнейшее влияние на неокрепший ум начинающего альпиниста. У меня была только простенькая обвязка и один карабин, купленные для увеселительной прогулки по водоемам близ урочища Мармулевское. Когда-то, много лет и килограммов назад, я уже лазил с Магаданом по верёвкам и смутно помнил, что для этого надо. И работа, и музыка были тут же забыты. Я в экстазе наоткрывал множество окон с сайтами туристических магазинов в поисках нужной экипировки. Для того, чтобы узнать цены, требовалось открывать прилагающиеся прайсы. При их прочтении всё время почему-то вспоминалась супруга. «Да ладно, она на детские игрушки больше тратит, а тут вопрос личной безопасности», - ублажал я свою совесть. Немного успокоиться удалось, и я лёг спать. Однако, прикидывая, что из снаряжения надо будет купить завтра, долго не мог заснуть, ворочаясь и наматывая на себя простыню.
Часть 1 карта
Часть 2
В пятницу, закупившись всем необходимым и стараясь не думать о потраченных деньгах, я переступил порог родительской квартиры. Увидев меня с раздувшимися пакетами «Евроопт» в руках, отец прозорливо поинтересовался: «Ты что, в поход идёшь?» «Ну да», - горделиво заявил я. «А как же ты пойдёшь? Дядя Коля умер в четыре утра и завтра похороны» - окатил ведром холодной воды папа. Печальная новость сама по себе не была неожиданностью. Дядя Коля давно тяжело болел и весь последний год не вылазил из больниц. Другое дело, что моё участие в походе, конечно, отменялось. А ведь я уже накупил тонны всего необходимого и был полон радостных ожиданий. Упав духом, я набрал Глаза. «Ничего не поделаешь, все мы под Богом ходим», - философски заметил Алексей. – Дело ясное, что дело темное. Я даже попервой не буду помещать тебя в Уголок Шалуна». «А может, кто-то туда завтра на машине поедет?» - жалобно захныкал я, цепляясь за последнюю соломинку. К моему удивлению, соломинка нашлась – Виктор Калина грозился приехать на тригопункт во второй половине субботы. Но у него были какие-то срочные дела за границей, и во сколько освободится, он точно не знал. Глаз мимоходом сообщил, что из десяти мероприятий, куда собирался в последнее время Витенька, до практического исполнения хорошо если дело доходит до одного. Также никто из нас не знал, куда точно ехать. Тут уж Глаз, слава Богу, подсуетился и выслал нам обоим снимки Google Earth с проложенным маршрутом и отмеченной на нём вышкой.
С трепетом взирал я на крохотное серое пятнышко треугольной формы, затерявшееся среди зелёного моря лесного массива. Теперь вышка была от меня как никогда далеко. Масла в огонь добавляла издевательская подпись под фотоснимкам на карте про весёлых людишек под тригопунктом. «Эх, Киса, Киса, мы чужие на этом празднике жизни», - вспомнилась классика. Утешало то, что, согласно спутниковому снимку, от деревни Поликаровка на Осиповичской трассе идти было всего около 3-х км и всё по прямой просеке. Достигнув жёлтой поляны-проплешины, следовало пройти по перпендикулярной просеке ещё около 500 м на восток. А там должна быть видна вышка. Я в мечтах уже видел тригопункт из-за деревьев. В принципе, я решил, что смогу дойти самостоятельно, если в это время будет ещё светло. Дело оставалось за сущей чепухой – дотемна как-то добраться до этой самой Поликаровки за 90 км от Минска. Перед сном я решил подстраховаться второй соломинкой и позвонил своему другу Паше, который неоднократно выручал меня в решении сложной задачи по быстрому перемещению из пункта А в пункт Б. Правда, сейчас речь шла о десятикратном расстоянии. Но оказалось, что беспокоиться было не о чем – друг не отвечал. Вся надежда оставалась на Витеньку Калину. Засыпая, я грезил этим тригопунктом.
Утром я безо всякого энтузиазма собирал рюкзак. Внезапно перезвонил друг Паша. Нимало ни смутившись расстоянием, он только деликатно попросил разрешения у своей жены. Заручившись её согласием, дал утвердительный ответ. Подпрыгивая до потолка, я полетел сообщать радостную новость Лилечке. Страна должна знать своих героев. Мой друг Павел Чернянин – скромный, но очень ответственный и обязательный электротехник Минского тракторного завода. Я уверен, что без таких, как он, завод моментально остановится и перестанет заполнять последние свободные участки своей территории нерентабельной продукцией. Контур геодезической вышки из туманных грёз стал выделяться уже куда более чётко. Воодушевившись, я поехал в патологоанатомическое бюро на Семашко.
После похорон около 14:30 я набрал Витеньку Калину. Разумеется, он ещё стоял в очереди на границе. Я представил, как бы расстроился от этих слов, если бы друг утром не перезвонил. Сказав, что не стоит тогда и беспокоиться моей логистикой, я дал отмашку Паше. На поминки, я естественно, не попадал, но был уверен, что сегодня ещё отдам дань памяти покойному дяде. Так и случилось. Запрыгнув в Пашину Опель-Астру, я тотчас достал бутылку с вышеупомянутым анестетиком, банку солёных огурчиков, и тут уж помянул дядю Колю как следует. Заправившись соляркой, мы покатили по Слуцкой трассе. Заболтавшись, чуть было не пропустили поворот на Сраные Осиповичи. Доехав до нужной просеки, друг самоотверженно потянулся по разбитой грузовиками дороге, объезжая инфернальные лужи на первой передаче. Наконец, он сказал: «Всё, извини, дальше сам». Как мог, я благодарил друга. Он не только довёз меня до Поликаровки, но ещё и на километр сократил мой путь через лес. «Вон, тебе даже стрелку нарисовали», - указал друг на ближайшую к нужной просеке сосну. Там, действительно, была нарисована автобаллончиком жирная красная стрелка, указывающая в направлении просеки на север. «Может, магадановцы её когда-то и нарисовали», - подумал я. Но магадановцы потом упорно отказывались от авторства этой наскальной живописи. Видно, вышка пользуется большой популярностью у местного (и не только) населения, так как ничего примечательного, кроме неё, на этой просеке нет (есть, правда, ещё братская могила двух партизан). А может, лесорубы пометили дорогу к действующим вырубкам.
Обходя инфернальные лужи, я затопал по просеке, периодически сверяясь с распечаткой. Вопреки мрачным ожиданиям, снега было немного, а тот, что был, оказался укатанным не далее как вчера ездившей здесь взад и вперёд тяжёлой автотехникой. Дойдя, наконец, до поляны-проплешины, я её не узнал. Пятачок земли, что на спутниковом снимке казался абсолютно пустым, изрытым техникой, на деле оказался сплошь заросшим молодняком. Скорее всего, белорусская глубинка редко обновляется на maps.google.com. Правда, нужная мне дорога, уходящая с бывшей поляны на северо-восток, была. Обнаружилась здесь также и вышеупомянутая братская могила, и ржавая цилиндрическая цистерна, неразличимые со спутника даже при максимальном приближении.
Подумав «была, не была», я пошёл по уходящей вправо дороге, так как других вариантов больше не было. Вот и поперечная просека «запад-восток». На снимке она слепо обрывалась метрах в 300 после поворота, и оттуда я планировал высматривать вышку в направлении СВВ. Здесь уже не было наезженной колеи, а был снег по щиколотку. Идти стало неудобно. Я стал смотреть левее – может быть вышка уже видна и не придётся топать 300м по снегу.
Сбылась мечта идиота! Сутки спустя я видел перед собой тригопункт 211. Правда, пришлось задрать голову вверх – вышка оказалась стоящей на гигантском холме, почти что уже сопки, чего ни разу не было видно со спутника. Тут бы, конечно, расслабиться, постоять и покурить. Но я упрямо двинулся вперёд, пока ещё было светло и вот почему. Дело в том, что с моего ракурса вышка не выглядела обжитой. Не курился дымок от костра, не слышно было гиканья «весёлых людишек под тригопунктом». Может, я рано пришёл, а может… Ужас пробрал меня с ног до головы. В течение дня я несколько раз набирал Глаза, но он был недоступен. Может, они вообще сошли с маршрута, или решили заночевать в другом месте? Или не дай Бог конечно напились по дороге и совсем не дошли. Тревожные мысли заставили ускорять шаги при восхождении на крутой западный склон холма. Но вот, наконец, вздох облегчения. Где-то на середине подъёма мой путь пересёкся с цепочкой явно свежих следов, хаотично перекрывающих друг друга. Носки следов были направлены прямёхонько на тригопункт. Особенно выделялся широкий тупорылый след чьих-то гигантских резиновых сапог. «Наверное, Глаза», - решил я и, успокоенный, поспешил на вершину. Взобравшись на неё, я заметил, что подъем сразу же переходит в более пологий спуск. Никого не было видно. Но я уже особенно не волновался и просто пошёл по следам. Наконец, миновав вышку, я заметил в отдалении группу людей. Никакого костра не было и в помине. Люди кучковались в тесный круг и вели себя подозрительно тихо. «А вдруг не наши?» - испугался я. «Ну а кому здесь ещё быть?» - вопросом на вопрос, но вполне резонно ответил внутренний голос. Тогда я издал клич пьяного бобра. «Уо-уо-уо-уо-уо!» Негромко разговаривающие люди тут же умолки вообще и, подпрыгнув, все как один повернулись в мою сторону. Я уже увидел знакомые лица и радостно закричал приветствия. Но они, видимо, не ожидали моего появления. «Кто это?» - раздался испуганный женский голос. Секунд на десять воцарилось молчание. Затем голос Глаза с облегчением произнёс: «Да это же Пузырь!». Все тут же расслабились и очень тепло меня приветствовали. Тогда же и выяснилась причина столь странной встречи. Оказывается, группа Глаза сама только что пришла на тригопункт и, естественно, не успела ни развести костёр, ни протереть спиртосодержащим раствором изнутри свою затуманенную двадцатикилометровым переходом физиологическую оптику, чтобы сразу меня узнать. Одинокая, пьяно завывающая фигура насторожила их также потому, что во время марш-броска к ним два или три раза подходили недовольные лесники, принимая за браконьеров.
Ко мне подошёл Паша Глазков (далее по тексту – просто Паша, так как друг уже давно уехал). Он намеревался завтра в семь утра повторить мой лесной путь в обратном направлении по каким-то неотложным делам. Вроде как из далёкой Удмуртии внезапно приехала его двоюродная бабушка, и он поехал её встречать. Я достал из кармана мятую распечатку – она была мне больше не нужна. «А компас у тебя есть?» - спросил Паша. Компас у меня, действительно, был. Когда-то давно я купил керосиновый в «Гиппо» и с тех пор так им ни разу и не воспользовался. В этот раз я взял его на тот случай, если из-за деревьев не увижу вышку, и придётся искать её по азимуту. Как хорошо, что этого не случилось! Только сейчас выяснилось, что компас указывает север везде, где захочешь, стоит только повернуться с ним в желаемую сторону. «Отдавай назад!» - потребовал я, опасаясь за судьбу Паши. Но он шустро спрятал компас в нагрудный карман «Ты хоть им не пользуйся!» - взмолился я. Паша обещал, что не будет, но компас не отдал.
В это время на холме показалась вторая группа. Тут же возник спор по поводу места обустройства лагеря, по принципу Остро- и Тупоконечников Свифта. Лагерь тут же разделился на две независимые автономии по принципу Северной и Южной Кореи, или, если быть верным географии, Западного и Восточного Берлина. Стену, правда, строить не стали. Просто группа Смирнова расположилась в метрах семидесяти ниже по восточному склону. Я остался в группе Глаза, в которую был записан изначально, и где вовсю уже шёл апокалиптический алкотрэш. Костёр, правда, был ещё только в зачаточном состоянии – сырые дрова никак не желали разгораться. Глаз принялся размахивать ковриком, раздувая огонь и на все лады расхваливая это занятие. В итоге ему удалось, как Тому Сойеру, романтизировать столь нудную работу, и махать над костром ковриками с разных сторон принялись уже четыре человека, в том числе и я. «Главное, базу из углей создать!» - как мантру повторял Глаз.
А в это время в соседнем лагере, видимо, уже создали хорошую базу, так как там полыхал гигантский костёр, пелись песни под гитару, и полным ходом шла дегустация горячего глинтвейна. Дядя Борис, как технический инструктор и опытный турист, грамотно организовал работу своей группы – мол, делу время, а потехе час. Мы же в своём лагере пытались совмещать и то, и другое. В итоге попахивало Русьяновщиной. С Русей, кстати, удалось наладить телемост, несмотря на то, что он со своими новыми подопечными находился за сотни километров от нас. Воистину, велики достижения современной электроники в области мобильной связи! Сигнал под вышкой был великолепным. Всё-таки 211 м – это вам не глухая, Богом забытая Ствига. Группа Руси была уже в очень хорошей кондиции. Мы – тоже. Вырывая друг у друга телефон, все по обе стороны телемоста наперебой принялись поздравлять друзей с 6-тилетием Секты, а также Духовного Наставника, у которого был день рождения.
Я дефилировал от костра к костру в целях большего охвата территории. Во время очередной, уже нетвёрдой, прогулки, я с удивлением выхватил налобником из темноты светоотражающие элементы двух прислонённых к деревьям велосипедов. Вначале я подумал было: «Ну всё, приятель, допился!», а потом вспомнил, что это, наверное, приехала велосипедно-художественная подгруппа. В итоге, веселье ещё долго продолжалось в полный рост, а обросшая легендами «Крышечка от фотоаппарата «Зенит» была исполнена в обеих автономных республиках. Наконец, я пошёл спать. В палатке уже мирно посапывал принявший на грудь большое количество поздравлений Духовный Наставник. Я лёг рядом с ним, забыв, что там лежит коврик Глаза. Также там лежала початая двухлитровая бутылка «Кока-колы». Ещё раньше, когда я заселялся в палатку, Глаз сказал, что это на завтра, «от сушняка».
Проснулся я среди ночи с уже ставшим привычным флэшбэком Брюхиной палатки на Гайне. «Значит, я всё-таки с Русей на Гайну пошёл?» - стуча зубами, спросонья не мог разобраться я, так как Руся, узнав, что я не иду с Глазом, активно зазывал меня на прогулки в Борисовском районе. Спустя пару недоумённых минут пришло озарение. Я лежал около самого входа в палатку, и её снежно-мокрая дверь обволакивала меня с двух сторон. Толстый зимний спальник (кстати, собственность друга Паши, который подвозил) набряк влагой. Скорее всего, Глаз, увидев вопиющий захват своей территории, просто сдвинул меня на мой коврик. Но я не желал сдаваться. Перекулившись через Глаза, 95-ю килограммами расклинил свободное пространство между Алексеем и Полковником.
Утром я проснулся выспавшимся, но не первой свежести. Сушило. Я попил воды из своей двухлитровой бутылки, которую тоже оставлял в палатке «на завтра, от сушняка». Рядом с моей головой зашевелился спальник Полковника. «С добрым утром!» - сказал я вспучившейся на спальнике возвышенности, памятуя, что вечером оттуда торчал нос Духовного Наставника. «С добрым утром!» - отозвался голос Полковника с противоположной стороны палатки. «Что за мистика?» - зашевелились волосы на голове. «А ты храпел, так я лёг в другую сторону», - пояснил Виталик. Вторично перевалившись через спящего Глаза, я вылез из палатки.
Народ уже потихонечку подтягивался к созданной вчера базе из углей. Вид у многих был болезненный. Вспомнив, что я врач, а также алкогольный инспектор, я стал наливать лекарство всем страждущим. От одного взгляда на сорокапроцентную жидкость, плескавшуюся в стакане, начинало нехорошо булькать в горле. Я решил приготовить собственную лекарственную форму. Сходил в палатку и принёс бутылку «Кока-колы на завтра, от сушняка». Совесть моя была чиста. Ведь я оставил Глазу почти полную бутылку питьевой воды. К тому же здесь был и деонтологический аспект – надо было спасать больных людей (деонтология – наука о врачебном долге). Добавление же простой воды к водке никак бы не улучшило органолептические свойства последней.
Я смешал водку и колу в пропорциях 1:2 и с наслаждением потягивал получившийся коктейль. Кто сказал, что лекарства обязательно должны быть противными на вкус? На радостях я затянул актуальную в этот момент песню покойных Науменко и Цоя про ром и пепси-колу. Такая агрессивная реклама (мое счастливое лицо и звуковое сопровождение) сразу возымела огромный успех – за новым лекарством выстроилась очередь. Через пару минут пустая бутылка от колы полетела в костёр. Тут из палатки вылез злой Глаз: «Кто-то меня с коврика спихнул и колу от сушняка спи…л! Да таких друзей за хрен и в музей!»
Тем временем из нижнего лагеря по направлению к вышке выдвинулись люди с верёвками на плечах. Во главе шёл дядя Борис. В скором времени тригопункт стал похож на новогоднюю ёлку, увешанную верёвками, как гирляндами. Одна верёвка шла вдоль гнутой лестницы вышки через промежуточные станции. Она служила в качестве страховочной при подъёме по лестнице. Другая – дюльферная – была принайтована к одной из поперечных балок посередине самой верхней смотровой площадки и розовой змеёй спускалась к середине воображаемого треугольника в основании вышки. Была и третья. Ею заведовал дядя Борис и называл судейской страховкой. К тому времени распогодилось. Низкое зимнее солнце выглядывало из-за редких облаков. Уже S.klim и Смирнов успели подняться на самый верх и спуститься, как к тригопунту вальяжной походкой подошёл Глаз в полной аммуниции. Быстро провесили небольшой тренировочный участок. Он начинался от двух берёзок метрах в 10 от вышки.
Здесь была закреплена верёвка, наклонно идущая к пересечению самых нижних перекладин тригопункта. Она должна была символизировать переправу через реку. Но так как склон холма под таким же углом уходил вверх, верёвка и земля располагались параллельно друг другу. Люди символически встёгивали ненужный жумар и пешком по твёрдой земле поднимались к вышке. Дальше следовало перелезть на наклонную перекладину и доползти до пересечения её с поперечной, откуда, с высоты около 2-х м Глаз организовал миниатюрный дюльфер. За малейшие проколы Алексей отправлял проштрафившихся проходить участок заново. Все относились к этому с пониманием – ведь горы не прощают даже малейших ошибок. Главная хитрость заключалась здесь в том, чтобы для подъёма вытравить ус подлиннее, а для дюльфера – покороче. Те, кто не сделал первое, просто не могли залезть на перекладину. Те, кто второе – беспомощно повисали в воздухе на страховочном карабине. В таких случаях Глаз учил делать стремя из дюльферной верёвки. «Эх, погода не по-Глазовски», - сетовал Алексей, сидя верхом на балке и щурясь на солнце.
Наконец, все желающие прошли тренировочный участок по нескольку раз. Часть людей ушла на алкотрэш, а те, кто жаждал острых ощущений, поднимались на вышку по лестнице, страхуясь жумаром, и спускались с 28 метров по дюльферной верёвке. Вообще-то я панически боюсь высоты, но тут меня задавила жаба за потраченные на снаряжение немалые деньги, и я полез наверх. Чем выше, тем сильнее становился пронизывающий до костей ветер. Наверху уже обжился Лёша Басков и чувствовал себя, как дома. «А чем ты страховаться будешь?» - спросил он меня. Тут я с ужасом обнаружил, что, стремясь разгрузить себя для подъёма вверх, снял карабин со страховочного уса. У меня был только тонкий репик-шестёрка А. Бая, который я выпросил взамен купленной мною по совету Глаза, абсолютно непригодной на наших верёвках толстой макаронины-восьмёрки. «Вот всё, что у меня есть», - я обречённо протянул Баскову пёстрый Баевский репик, по цветовой гамме напоминающий знаменитую шапку Русьянова. «Давай сюда. Конечно, если что, он тебя не выдержит, но пойдёт», - успокоил меня Лёша. Я судорожно вцепился в перила, боясь сделать лишнее движение. Ветер налетал мощными холодными порывами, нагоняя страху. Басков, как мог, подбадривал меня, изо всех сил ударяя ногой по гнилым доскам площадки. Под ногами были деревья, людишки, палатки, снег. До горизонта море леса, лоскутами хвойного и серо-лысого лиственного.
В скором времени на вышку поднялось много народу. Все они фотографировались и тут же спускались, к моему облегчению, так как я опасался за гнилой деревянный пол. Там, где стоял Басков, одной доски уже не было. Мне тоже не терпелось спуститься, так как стоять на площадке было страшнее, но я ждал судейской страховки дяди Бориса, которую, по словам Глаза, тоже успевшего к тому времени обжиться на вышке, непременно должен был принести каждый следующий поднимающийся. Устав ждать, я решил спускаться без страховки, поскольку почти все так делали.
Попросил Глаза встегнуть мне восьмёрку, потому что боялся наклониться. Наконец, я сполз в узкий треугольник из поперечных балок. Пришлось сделать несколько напоминающих арабские танцы телодвижений, так как я с трудом протискивался между опор. Сверху захихикал Глаз: «Смотрите, толстый Пузырь в тригопункте застрял!». Дальше дело пошло легче – к основанию площадь поперечных треугольников увеличивалась.
Я быстро спустился примерно на 1/3 вышки, когда на меня снизошло озарение – я парю в воздухе над Слуцким районом!
Мечта сбылась! Я добрался до тригопункта, и теперь спускаюсь с его вершины. Притормозив, я огляделся по сторонам. Низкое солнце освещало необъятные просторы леса, то здесь, то там прерываемого просеками и вырубками. Огромный круг горизонта переходил в купол бледного зимнего неба.
Душа наполнилась восторгом и трепетом от красот нашей родной земли. Ветер раскручивал меня, создавая панораму. Однако, дюльфер надо было освобождать, и я почти с сожалением разжал руки. Спустившись вниз, я направился к костру делиться впечатлениями. Тут стоял Полковник Малышев в обвязке и проводил духовную работу. S.klim и Саша Смирнов учили новичков завязывать узлы. «Запомните, все узлы в альпинизме красивые, - говорил Саша. – Если у вас получился некрасивый, значит, вы завязали его неправильно».
Наконец, все, кто хотел, спустились с вышки, некоторые даже по нескольку раз. Грациозно спорхнула вниз Жанна Сергей под дружные аплодисменты собравшихся внизу. Я же решил, что для начала одного раза более чем достаточно, и снял обвязку. Верёвки смотали. Альпинисты присоединились к заключительному алкотрэшу на высоте 211.
Собирались медленно и неохотно. То один, то другой то и дело подходили к костру и поддавали. В таком атмосферном месте хотелось провести несколько дней и никуда не спешить. Но нам нужно было успеть на бус, а до него ещё идти да идти. Полковник возился с нашей палаткой, пытаясь впихнуть большую грыжу в узкую прорезь чехла. Оставив бесплодные попытки, он направился к костру. Издалека донёсся возмущённый голос Глаза: «Вот б…ь, даже палатку сложить не могут!». Тогда я решил помочь и стал запихивать грыжу. Однако, казалось, что в чехле больше нет места – он трещал по швам. И тут меня осенило! Всё гениальное просто! «Глаз, как же я её сложу, если не знаю, как она правильно складывается!» - завопил я, бросил палатку и с чистой совестью пошёл к костру. В ответ - непередаваемая игра слов… Ругаясь, Глаз принялся сам складывать палатку, а мне, как алкогольному инспектору, поручил собрать всё спиртное, оставшееся в лагере, и взять с собой, а то мы, мол, к нужному времени не дойдём. Но и тут я не стал долго ломать голову. Всё, что нашлось около костра, было употреблено «на посошок». Я же, порывшись в своём новом бездонном рюкзаке, выудил ещё одну бывшую литровую бутылку из-под пива, теперь наполненную прозрачной жидкостью. Всё было готово. Я вооружился каркалыгой в качестве треккинговой палки, и мы выдвинулись, то и дело оборачиваясь и бросая полные нежности взгляды на тригопункт.
Пересекли замёрзшее болотце и пошли по холмистой лесной дороге. С первых же шагов выяснилось, что с моим новым рюкзаком что-то не так. С каждым шагом он раскачивался, как перевёрнутый вверх ногами маятник, отсчитывая последние минуты похода 59Б. Под клапаном что-то громко утробно булькало. Я крепился, но после очередного бесконечного подъёма, когда напрямик был, естественно, спуск, Глаз резко взял вправо на следующий подъём. Тут я возопил: «Глаз, давай жахнем!». Никто, впрочем, не был против.
Так, периодически заправляясь топливом, мы вышли из леса и пошли по ровной укатанной дороге. Стемнело, и посыпал мелкий реденький снежок. Вдалеке показался оранжевый фонарь на деревенской улице. Над лесом великим противостоянием планет светились красные огни вышки мобильной связи. Это был конечный пункт маршрута – деревня Жилин Брод. Все приободрились и ускорили шаг. Внезапно наш путь перегородил довольно широкий канал. «Ну вот, - подумал я, - вечно в конце какие-то сюрпризы! Глаз, а мы что, канал форсировать будем?» «Да погоди ты!» - отмахнулся Алексей и с навигатором пошёл вдоль канала. Через пару сотен метров канал сделал резкий поворот налево под прямым углом. Из леса к нему подходила слепо обрывающая канава. Между ней и основным руслом оставался узенький перешеек метров в десять шириной. Его то и приметил Глаз на навигаторе. Мы посуху вышли к деревне. Всё слилось всё смешалось: земля воздух небо превратились в пучину кипящего снежного праха, который слепил глаза, занимал дыхание, обвивался как змей .
После очень короткого привала мы выдвинулись на место встречи с бусом на Осиповичской трассе. Вследствие темноты и сильного снегопада, я по ошибке прихватил рюкзак А. Бая и ломанул за Глазом. Рюкзак приятно удивил своей эргономичностью. Андрею ничего не оставалось, как взвалить на плечи мой. Достигнув места встречи, Бай с облегчением сбросил его, сказав мне: «А это так надо, чтобы одна шлейка была в два раза длиннее другой, и самый тяжёлый груз лежал сверху?» В общем, учиться мне ещё и учиться быть взрослым туристом.
Тем временем подъехал бус. Организованной толпой мы завалились в него и поехали искать группу Смирнова. За снежным светопреставлением с трудом разглядели мигающий на обочине фонарь. Смирновы взяли чересчур к востоку. С их слов, им пришлось форсировать два канала, которые мы обошли. Все загрузились, и мы поехали в Минск. В дороге сам собой организовался демонический алкотрэш. Моя литровая бутылка быстро пришла в негодность. Тогда в автобусе стал нарастать недовольный гул. Глазу пришлось срочно вызванивать Брюху, чтобы он со всем необходимым ждал на Каменной Горке. Я не поехал к Брюхе, так как боялся Лилечки. Вместо этого я вместе с Басковым и дядей Борисом спрыгнул с буса на МКАД в районе авторынка. Попрощавшись с дядей Борисом, мы с Лёшей ломанулись в магазин за пивом. С огромным рюкзаком я расхаживал по магазу, распугивая покупателей. Прощались мы с Лёшей, как старые друзья, хотя это был, по-моему, второй раз, как мы встречались. Вне всякого сомнения, магадановские хождения связывают людей какими-то особенными, духовными узами. Всё-таки не зря это – Секта!
Назавтра я поехал в город по каким-то делам. Вокруг меня были обыкновенные люди. Я же, после того, как побывал на высоте 211, чувствовал себя совершенно другим человеком. Обыкновенные люди с удивлением взирали на моё хитро посмеивающееся лицо.
Подводя итог, можно сказать, что мероприятие удалось на все 200 процентов. Наметилась хорошая тенденция по освоению новых территорий. Радует новый формат «три в одном» - поход, альпинизм, алкотрэш. Хотелось бы более частого использования элементов альпинизма на маршрутах. Тем более я накупил кучу снаряжения.
