автор Петров Кирилл
Есть у меня товарищ Василий. Человек с невероятной судьбой, сменивший два десятка профессий, волею судьбы закинутый со своей родной Украины транзитом через ныне спорный Крым в наш картофельный край.
Поскольку идея туризма для него близка, то мои описания магадановских мероприятий пробудили у него желание лично поучаствовать в каком-либо из них. Наконец звезды сошлись и нам выпала возможность поучаствовать в велосипедном ПВД 64б. Надо сказать, Василий не силён в педалировании на велосипедах – по моим сведениям, все его умения в данной области оканчивались рассеканием просторов в подростковом возрасте на велосипеде «Украина». Однако, зная о его успехах в пешем туризме, байдарочных походах и скалолазании я не сильно сомневался о его морально-волевом духе, позволившим заручится за него для участия в планируемом мероприятии. Особенно при моей максимальной информационной поддержке и правильно расставленных акцентах на этапе подготовки.
Где-то в глубине души я ему даже завидую – за эти двое суток похода он для себя открыл Магадан и получил такой вал новых, абсолютно ярких и незабываемых впечатлений, которые уже прожженому магадановцу кажутся рядовыми и само собой разумеющимися. Я нисколько не сомневаюсь, что Василий Алибабаевич раньше или позже пересёкся с Сектой даже и без моего участия, но пользуясь возможностью хотел бы рекомендовать этого хозяйственного и мастеровитого парня коллективу Секты.
Теперь же, когда озвучены мотивировочная часть и наполовину раскрыта суть названия моего отчета, я перехожу собственно к описанию самого похода.
Целью похода являлось двухдневное велодвижение по стокилометровому треку, представляющему из себя сворачивающуюся против часовой стрелки спираль, завершающуюся на станции «Березина» г. Бобруйска. Для полноты ощущений преднамеренно были добавлены две речные переправы – одна, вброд «по колено», через низовья реки Птичь, и вторая через р. Березину на лодках, за которую отвечали назначенные люди из группы моральной поддержки и технического обеспечения. На группу поддержки также возлагалось подготовка лагеря-ночевки, походной баньки в этом лагере и гастрономического изыска – вечерней шурпы из утки для изрядно умотавшихся велосипедистов. В качестве познавательного дополнения к двухдневному наслаждению осенней природой Беларуси полагалось пара познавательных экскурсий по очистным сооружениям г.Бобруйска и Бобруйскому порту. Красной нитью, давшей название походу, являлась некруглая годовщина Карибского кризиса, по случаю чего силами Магадана была написана и поставлена пьеса. Идейным вдохновителем, ответственным организатором и руководителем ПВД 64б «Карибский кризис» является верховный узурпатор секты Магадан – Глазков А.
Подготовка трека ПВД проходила в крайне сложных условиях алкотрэша и наличия работающих магазинов, что крайне дезорганизовало работу разведочных групп, и вылилось к зачислению в Уголок Шалуна самых разгильдяистых разведчиков. Примечание Глаза: «За разведку никто в Уголок Шалуна не зачислялся»
Для удобства перемещения велосипедисты были разбиты на несколько групп:
- «Оздоровительную подгруппу», начальник – Глаз.
- «Физкультурная подгруппа», руководитель Моцаг Сергей. (по факту ехали совместно с Оздоравливающимися).
- «Спортивная подгруппа», руководитель Сергей Климович. Подгруппа родственников Сергея и особ к нему приближенных. В отличие от остальных подгрупп содержит в себе представительниц прекрасного пола. Аж целых двух.
Поскольку отчёты будут выкладываться и другими подгруппами, то в своём отчете привожу состав своей подгруппы:
Климович Сережа
Климович Оля
Дайнович Максим
Коротков Константин
Коротков Михаил
Петров Павел
Василий (Алибабаевич)
Белоцкая Елена – всего 8 человек.
- «Олимпийская подгруппа», собранная из шалунишек.
и особая «Группа моральной поддержки и технического обеспечения».
24 октября
Поскольку Василий слабовато ориентируется в топономике Минска, отправляться мы решили с первой точки сбора. Для него была предложен самый простой способ добирания на точку сбора – проехать вдоль пр. Независимости. Я же выезжал на проспект по ул. Филимонова – решили встретится с ним предварительно возле Национальной библиотеки и потом уже не торопясь добраться до точки сбора. На том и порешили. Вещи собирал с вечера, получилось довольно быстро, короткий сон и будильник уже зовёт на отдых. Плотный завтрак – и я во второй половине ночи привычно уже качу в сторону точки сбора. Вроде всё как летом, но в то же время как-то по-другому: ночь темнее, до утра дольше, холоднее. Я попытался дозвонится до Василия – трубку не поднимали. А вдруг он проспал или посмотрел на погоду и решил забить на это дело?
Вскоре после выезда из дома начал моросить дождик, напоминая, что великолепной сухой погоды ждать не предвидится. Мысли мои были черны, настроение совсем испортилось:
на улице Филимонова на пешеходной дорожке в нескольких местах пересечений с выездами меняли бордюры. Ну как меняли – днём выкопали бетонные бордюрные камни и так на ночь и оставили неглубокие траншеи по колено глубиной. Приходилось быть крайне осторожным и внимательным.
У ромбокубоктаэдра библиотеки я Василия так и не заметил, как и, впрочем, никого другого – без четверти пять утра, однако. Но со стороны ближайшей остановки общественного транспорта раздавался матерок Василия, вернувший мне тонус и оптимистическое настроение. Чтобы не стоять под моросящим дождиком, он перебрался под какой-никакой навес. Эмоции Васеньки выражались не в мою сторону – просто увидев меня, мой велосипед и навьюченную на него поклажу он осознал, что оставил дома пенку и бурно переосмысливал действительность. Не критично – ночи теплые, да и ельника можно поднарубить под палатку. Васенька ждал меня уже минут десять, из чего я сделал и озвучил два наиболее вероятных предположения: либо он выехал раньше, чем мы с ним уговаривались, либо ехал по проезжей части проспекта, что запрещено белорусскими правилами дорожного движения (но о чем я в предварительных консультациях ему не рассказывал). Василий же в свою очередь отметил, что уже только что ознакомился с этой особенностью нашего национального законодательства на практике и даже внёс посильный вклад в размер одной базовой величины в наполнение бюджета и даже продемонстрировал квитанцию. Формулировки и интонация моего с ним диалога, конечно, были несколько более вольные, и пылу обмена последними новостями как-то очень незаметно мы добрались до первой точки сбора Магадана – небольшой стоянки перед главным входом на Московское кладбище.
Далее следовала небольшая процедура взаимного знакомства Василия с наличествующим составом Секты, упаковка поклажи и велосипедов в прицеп и ровно в пять часов утра наш бусик с десятью участниками похода отправился доукомплектовываться на вторую точку сбора. На второй точке довольно обыденно и рутинно подсобрали состав с велосипедами и выехали к начальной точке трека.
Помимо нашего бусика с прицепом в этой операции был задействован жёлтый фургон, в который Глаз отобрал самых отъявленных и прожженных близких к себе товарищей. Но насколько бы он не был большим, место в нём хватило не всем. Например, ВДВ. У него было великолепное настроение и ничего не предвещало несчастья. «Голубая луна, уголок шалуна», - напевал Влад, поудобнее устраиваясь в кресле нашего бусика.
Все его попытки поддержать действия товарищей в желтом фургоне вместительной металлической фляжкой, обшитой кожей, вызывали прямо таки ударную волну запаха мяты и аниса при каждом её открытии, прокатывающуюся от заднего ряда до водителя. В фляжке был абсент, полынная горечь которого напрочь отбивала желание закусывать. К месту сбора выбирались не по Бобруйскому шоссе, а по Слуцкой трассе. Туристы в массе своей спешили урвать последние полчаса-час сна перед началом трека и подрёмывали на местах. В салоне со скоростью двести-триста слов в минуту распинался Токарь. «Бодрый жаворонок» - про себя отметил я. Вопреки моему первому впечатлению, что кличка его связана с основным родом деятельности, он оказался лицом с высшим медицинским образованием. Где-то уже под конец пути, когда мы проезжали Старые Дороги и мимо нас в окошке промелькнул небольшой участок какого-то садовода-любителя птиц, украшенный двумя десятками скворечников Игорю таки удалось вовлечь в свой разговор на околомедицинские темы половину попутчиков, в результате которого я еще раз убедился, что в нашей стране болеть нельзя ни при каких обстоятельствах и получил мотивацию в необходимости перманентного психологического 200% буста к иммунитету.
Высадились мы на рассвете возле поворота на д. Заволочицы. Собирались так долго, что даже успели перекусить, а некоторые – и выпить. К выезду наша подгруппа оказалась не готова – велосипед Лены Белоцкой оказался загружен вопреки указаниям информационного письма в фургон с Глазом. Делать нечего – пришлось ждать. Утреннее серое хмурое небо по мере приближения Глаза к началу трека всё серело и серело, опять заморосил дождик. «Глазовская погода, Глаз уже на подъезде» - отметил вслух Сергей Климович. И он был прав.
Тяжелые двери еле держащиеся на почти полностью соржавевших петлях фургона были открыты и оставшиеся средства передвижения выгружены. Дабы избежать лишнего ажиотажа и столпотворения наша «спортивная подгруппа» около восьми часов утра первой выехала по треку ПВД 64Б.
Первые километры по хорошей асфальтовой дороге дались легко. С удалением от глазовской подгруппы дождик превратился в лёгкую морось, а потом и вовсе почти исчез.
Через несколько километров остановились возле какого-то дома, чтобы подсобрать группу. Глазастый Василий заметил в глубине двора несколько сваренных скульптур, умело изготовленных в силе стим-панк из механического металлолома. Особенно поражал воображение двухметровый робот-железный дровосек, рядом с которым известный минский аналог у клуба Гудвин и рядом не стоял. И ведь мы только по случайность остановились рядом и заметили это маленькое чудо! И снова в путь – вдоль Птичи по приятной дороге через убранные и не убранные картофельные поля, под сурово серыми нависающими фигурными тучами.
Доехали до деревни Кныши. Аккуратные домики за высокими заборами стоят на высоком берегу Птичи. С одной стороны улица, а с другой неширокая поляна обустроенная под вечерне-летний отдых жителями деревни. Чуть-чуть пофотографировались на мягких пружинных сиденьях автомобилей и поехали дальше по песчаной дороге. Песок мигом мне попал на звезды и цепь велосипеда, появилось странное пошаркивание при езде – как будто что-то цепляло. Внешне визуально все было нормально, пришлось смириться и ехать дальше. Сразу за деревней дорога превратилась в тропу и спустя несколько сотен метров привела куда-то на место переправы.
Переправа планировалась мокрая, вброд по колено. Само место брода было не выраженное – пока группа отдыхала, пришлось проехать туда-сюда по берегу, посмотреть обстановку. После переправы трек непонятным образом уходил вглубь леса на полтора километра по необозначенной нигде дороге и далее был проложен по просеке еще на полтора. Точно в месте нарисованной переправы было ну совсем никак не по колено, а поглубже (а ростом я таки повыше Глаза буду).
Синева форсирует Птичь
Голова сразу вспомнила как в прошлом-позапрошлом году на аналогичном глазовском переходе, анонсированном кхм.. по-пояс я через два метра оказался по грудь, слегка замочив подол закатанной под мышки куртки. Опять же последняя неделя перед походом оказалась довольно дождливой, из-за чего уровень сильно обмелевшей за сухое лето реки мог чуть-чуть вернуться к нормальному значению. Помельче было правее метрах в ста, но между выходом на берег в том месте и треком была заболоченная старица, одним концом всё еще присоединённая к Птичи.
навигатор обещал ещё и сетку мелиоративных каналов, переправляйся мы правее... Короче, мочится в холодной водице (градусов 4-8 температурой) желания не возникло с перспективой попасть на бродилки по лесу, особенно принимая во внимание наличие женщин в подгруппе. Раскинули карты. Глава подгруппы принял смелое решение выбираться вдоль берега реки – через три километра был нарисован мост. Вдоль берега была грунтовая дорога – по ней и поехали. На картах она не обозначена – и абсолютно верно – это была грунтовка-подъезд к полянам вдоль реки. Периодически от неё ответвлялся очередной рукав, заканчивающийся тупиком на полянке у реки. В летнее время все эти полянки были бы забиты отдыхающими, но в наше практически межсезонное время они были пустынны. Тропы как таковой вдоль берега не было – сюда заезжали только на машинах. После того как мы безрезультатно обследовали два «тупиковых» аппендикса в поиска дальнейшего проезда дорога наша окончилась. Пришлось на велосипедах возвращаться опять почти к самой деревне и выбирать другую полевую дорогу, тоже не обозначенную, но ведущую куда-то в сторону моста. С этим поиском моста мы уже подустали, я уже честно говоря, сам был не рад, что мы решили искать объезд брода – через брод могло быть и не так всё плохо, как казалось. Возле деревни у подъезда к броду встретили авангард глазовской сборной солянки в количестве трёх человек (Миша Миндибеков и кто-то там ещё). По необозначенному просёлку мы проехали в нужном нам направлении с километр и опять свернули в глухой аппендикс, потому как просёлок слишком стал сильно уходить в сторону. Возвращаться уже не стали – решили срезать эти два оставшиеся километра прямиком через луг. Ну как луг – обычный заливной луг, в другие времена являющий из себя обычное пойменное болото. Но по причине сухого таки лета превратившееся в слега подтопленный луг. Никакой хозяйственной деятельности тут не велось и брели мы цугом по направлению к высокой вышке GSM-связи. Велотуфли мои тут намокли и до конца дня мне пришлось ходить в сырой по щиколотку обуви. Наконец из-за ряда кустов показалось шоссе, по которому даже кто-то проезжал и капитальный железобетонный мост через Птичь. Своим болотингом мы заменили брод и непонятный лесной участок, превратив первые десять километров трека (из 70, запланированных на этот день) в фактическую двадцаточку на спидометрах. Но эта двадцаточка - всего лишь статистика, мало отражающая условия похода и почти не характеризующая маршрут. И к этому надо быть готовым в Глазовском походе по Глазовскому треку.
Глазовский трек
Поскольку сложное место было пройдено и дальнейший участок обещал быть полегче, руководитель подгруппы объявил обед и получасовой отдых, учитывая полуденное время. Отобедали.
Василий удивил всех вкуснейшим самодельным паштетом, а под конец обеда достал горелочку и вскипятил воду под чай-кофе. Адаптация товарища проходила успешно. Новые эмоции сменялись с калейдоскопической быстротой и наслаивались друг на друга – а ведь это было ещё только самое начало ПВД.
Фотографировались на дереве, почти параллельном воде, было удивительно психологически комфортно в этом коллективе в окружении осенней природы. Под конец отдыха опять пошел дождь – на этот раз уже не мелкий, а вполне себе умеренный, что поторопило нас отправится в путь с целью увеличить отрыв от глазовской подгруппы.
Асфальтом, твердыми дорогами и грейдером мы начали достаточно быстро набирать километры маршрута по полям. Наш дождь достаточно быстро прошёл и опять ехали вполне комфортно. Тяжеловато в подгруппе ехали Вася и Лена, но не сильно критично – стоило их чуть-чуть подразгрузить, так они поехали наравне со всеми. У Васеньки я забрал себе палатку – всего-то каких-то два-два с половиной килограмма, а эффект просто выдающийся – товарищ перестал отставать и даже поехал почти в голове подгруппы. Видать та самая последняя соломинка, которая доканала верблюда.
Было на что посмотреть, о чем подумать и вволю надышаться чистым осенним воздухом. Да и размеренное кручение педалей помогает ходу мыслей – посмотришь на свои проблемы, обдумаешь то с одной стороны, то с другой и в конце концов понимаешь, что это пыль и тлен во вселенском масштабе, да и успокоишься, если они не решаемы.
Ну, или найдешь и обдумаешь еще какой-то вариант возможный, если решаемые. По правде говоря, на природу с велосипеда у меня глаз несколько замылен – катаюсь то каждый рабочий день на работу, да с работы. А вот возможности побыть самим с собой и с магадановцами, подумать-пообщаться – этому всегда рад…
В одной из деревень заметили, как украшены обычные колодцы. Сергей Хлимович даже сфотографировал специально одного из таких красавцев.
В другой деревне остановились свериться с навигатором – в какой переулок поворачивать по треку. Недалеко от нас остановилась очень контактная бабушка, сразу сказала что мы, наверное, в Брожу едем и показала правильный поворот. Я аккуратно узнал у неё про другие группы велосипедистов – мы оказались первыми на треке.
Вот таким вот образом заехали мы в лес. И леса тог было километров семь – все сплошь по достаточно новой просеке, по умеренно раздолбанной лесовозами дороге, периодически радующей то песчаными, то луже-глинистыми участками. Подустали мы. Лес тут был почти без подлеска, со следами пожара (примерно) десятилетней давности – видно было как низовой пожар уничтожил всю мелочь пузатую да опалил кору на стволах сосен до черноты. Кое-де, ну совсем изредка на съездах с дороги попадались куски асфальта – даже и не верилось, что тут была когда-то заасфальтированная дорога.
Подустали мы там изрядно и часам к 5 вечера выехали к станции Брожа. Это было единственное место, откуда можно было сойти с маршрута – тут ходили дизеля до Бобруйска. Но сниматься было не кому – весь состав подгруппы вкатился и ехал достаточно слаженно. В еще открытом магазине помогли сделать кассу – налегали, в основном на чипсы и пиво. Появилась возможность проверить мою теорию про верблюда и соломинку на практике - товарищ мой Василий набрал в рюкзак свой пивка с избытком – пластиковую бутылочку да еще несколько баночек. Пока мы перекусывали чипсами, к станции со стороны Бобруйска приехал дизель и от него в обе стороны железной дороги начали расходится люди. Отдыхать долго не стали – светового дня оставалось всего лишь с час-полтора, а ехать было по треку до лагеря еще километров 20. Учитывая наш темп передвижения, нам гарантированно предстояло прокатиться по темноте этим вечером. И мы поехали вперёд, остановившись лишь на мгновенье у знака «Стоп» на железнодорожном переезде, формально выполнив требования ПДД.
Сумерки мы встретили на краю лесного массива, отделявшего нас от места стоянки. Включили фонари, сбросили скорость, чтобы никто не отставал и группа держалась поплотнее – пойди потом в незнакомом лесу найди «потеряшку». У меня был запасной фонарик и старое крепление на велосипед Василия. При попытке закрепления я сломал защелку – немного перетянул эксцентрик. Ситуацию спас пецловский налобный фонарь, который Васенька надел на себя.
Въехали в лес. Начался полнейший сюр. Время просто остановилось. Усталость брала своё. Дорог в лесу оказалось несколько, и мы несколько отклонились от трека, хотя и ехали в нужном направлении, пришлось выбираться на трек по дуге. Дорога сразу же неприятно поразила – разбитая лесовозной техникой и размокшая после недели дождей представляла ну совсем невообразимую смесь песка, глины и воды. Местами ехалось, местами шлось. На ногах образовались целые «лапти» из грязи. Глина была тут тощей, даже скорее суглинком – лапти с колес и ног отваливались достаточно быстро самостоятельно. Предательский песок снова злобно захрустел на цепи. В ночной темноте мы ехали по лесу, порой пересекая пустое пространство вырубок. Начался участок дороги получше – это мы опять сбились с трека. Долго совещались кому же верить больше – Open Street Maps или картам Garmin-а, чтобы не заниматься буреломингом. Здравый разум возобладал, все держались весьма достойно – опять выбрались на трек. Сделали привал – до шоссе, ограничивающего лес оставалось 4,5 км. Облегчили Васеньку от пива, интересовались его свежим мнением о треке и о поездке. Очень удивились текущему времени – было около восьми часов вечера, а по ощущениям мы проездили уже половину ночи. Начали выбираться строго по треку к шоссе. Трек был проложен по просеке, забытой лесниками и картами. Просекой это было лет 10-15 назад, и с тех пор не прорубалось ни разу от зарослей хмызняка самой разнообразной толщиной вплоть до человеческого запястья. Полухоженная тропинка была настолько узкой, что ехать было невозможно – все шли цугом, спешившись. Края коврика, притороченного к багажнику приходилось просто продавливать между стволами дикой молодой поросли. Колонна встала, упершись в поваленное поперек тропы дерево, своими ветками перекрывшее полностью проход далее по тропе. До шоссе оставалось 4,2-4,3 км, идти которые со скоростью 2 км/ч и терять последние силы ну совсем не хотелось. В этот момент особо не хватало Сергея Волосача с его фирменным воплем «Мы все умрём!», мне пришлось заместить его, но вышло как-то бледно, не выразительно. Глазовский трек не подвёл – стоило только вернуться на него, как началась полная жо… Люди, понимающие истинное сложившееся положение вещей, собрались на совет. Было решено вернуться на дорогу, по которой мы состыковались с треком и продолжить движение по ней. Дорога была хорошая, наезженная, но шла параллельно нужному нам шоссе. Кроме того, судя по одной из карт, севернее, километра через два от неё уходила еще одна просека в направлении нужного нам шоссе – была надежда, что вторая просека заросла меньше, чем та, по которой Глаз проложил трек. Вернулись к месту привала, до нужного нам шоссе оставалось всё те же 4,5 километра, а до места ночевки и переправы через Березину – километров 15 по прямой. Поехали по укатанной дороге, сразу сложилось такое ощущение, что глазовский трек – это всего лишь рекомендация, задающая направление движения. И стоит лишь чуток отклонится от него, то сразу местность становится намного более проходимой и проезжабельной. Уже дома, ещё раз внимательно смотря на нитку нашего маршрута я с удивлением обнаружил, что этот лес находится на стыке Гомельской и Могилёвской областей, что только тут десяток километров мы проехали, заскочив в соседнюю область и вернулись обратно. Ну да ладно, я несколько отклонился от повествования – по наезженной дороге мы ехали параллельно шоссе, рассчитывая найти просеку с хорошей дорогой, и мы её нашли! Не ту, конечно, что была нарисована на карте – до той не доехали с полкилометра-километр, но это была самая настоящая просека с хорошей дорогой – туда и свернули. Ехали совсем не быстро, километров 12 в час, наверное, но всё равно это было намного быстрее, чем продираться через заросли кустов. Настолько не быстро, что я даже отдыхал, сидя в седле и крутя педали. Настроение и боевой дух у подгруппы резко пошли вверх – Сергей Климович не переставал удивляться красоте невидимой в окружающей темноте природы. Выехали на шоссе, над нами взошла большая, без дня-двух полная луна. По асфальту ехалось особенно приятно. Воспользовавшись паузой, Оля Климович перезвонила в лагерь на место стоянки. Нас там ждали – поставили на разогрев огромный котёл с шурпой из утки. В лагере всё было в порядке, из велосипедистов появился только Игорь Пузо из подгруппы шалунишек (явно проехавший не по треку и воспользовавшийся знаниями с предварительной рекогносцировки местности), почему-то без сопровождения ВДВ. Глазовская команда не давала о себе знать, но представляя масштаб и трудность трека и зная привычки её участников, мы были практически уверены, что опережали её на полчаса-час, а то и более. Кроме того для нашего удобства ориентирования на местности в районе переправы на берегу был разложен костёр, на который мы и должны были ориентироваться. Пузо еще пообещал заболоченный берег с нашей стороны переправы (по факту впоследствии это не подтвердилось).
Хорошие дороги и близость лагеря подраззадорили нас – скорость передвижения группы возросла. По грейдеру и полевой дороге, через деревню Королёва Слобода. Через колхозные свинарники по глазовскому треку ехать не стали - тот же километр гораздо удобнее проехать по слабоасфальтированной деревенской дороге у крестьянских подворий, чем по разбитой и унавоженной колее – оставили это удовольствие нюхать объединенным подгруппам. Наконец свернули на полевую петляющую вдоль реки дорогу – до места переправы по ней оставалось всего пара километров. Мне лично эта пара километров показалась всеми четырьмя. В предвкушении ужина и ночлега ускорились, подрастянулись. Наконец среди прибрежных зараслей между невидимыми стволами деревьев и не опавшей полностью листвы показался огонёк. Мы начали подавать звуковые сигналы, но нас не было слышно из лагеря – было еще далековато. Но буквально через несколько минут мы уже стояли напротив костра и спускались по косогору вниз, к воде. Заревел лодочный мотор и добрый Дед Мазай начал перевозить зайчиков попарно на противоположный берег реки – туда, где нас ждала шурпа из утки, натопленная баня и место ночлега. Для транспортировки велосипедов и поклажи использовалась резиновая надувная лодка, привязанная к основной. Аккуратно маневрируя, чтобы не задеть винтом дно маленькая флотилия сделала четыре рейса туда-обратно, перевезя без происшествий всех восьмерых участников подгруппы через Березину, достигающую в месте переправы ширины метров в 70.
Высадились мы у песчаного подножья обрыва, тяжело нам было наискосок нести вверх, на холм, свои пожитки и катить велосипеды. На верху холма горел сигнальный костер, а чуть дальше к лесу, метрах в двадцати второй – основной. На костре стояло ведро с медленно кипящей шурпой. Вокруг него стояло на торцах полтора десятка аккуратно спиленных сосновых чурок, использовавшихся в качестве стульев и стола. Чуть дальше стояли палатки. Мы были на месте, мы могли себе позволить расслабиться.
В лагере кроме нас из велосипедистов был только живчик Токарь. Что-то пошло не так, и он оставил ВДВ и Капризку вдвоём, приехал в лагерь самостоятельно. Игорь балагурил не останавливаясь – словесный автомат просто прошибали меня на месте. Ну, совсем не устал – заметил я, в отличие от нас.
Бытовые проблемы заняли нас – выпить рюмочку с дороги, поставить палатки, поужинать, в баньку сходить. Сильно уставшие после шурпы пошли сразу спать, я же после баньки остался погреть ноги перед костром. В теле чувствовалась приятная утомленность – хоть было и тяжеловато, но не напахался за день в конец. Разговорился с Виктором – сперва об энергетике, потом просто за жизнь. Сидели долго, приятно. Приехал на машине Павел Глазков. По его словам Капризка и ВДВ застряли где-то в песках в лесу – ехали по навигатору, где-то решили срезать. Место, где застряли идентифицировать они не могли, самовыкопаться тоже. Координаты с их навигатора вообще давали точку где-то в России. Попытка их найти привела к пустому прогону машины на 150 км. Ситуация осложнялась тем, что у них в машине были чьи-то спальники, палатки и гитара. Сам Капризка играл Хрущева в пьесе – без Хрущёва спектакль был бы совсем не то(р)т. На вполне логичное действие выйти из машины и выбраться на ближайшую трассу, где словить языка для ориентировки или просто глянуть на километровый столбик никто из потеряшек на тот момент не был способен, что особенно сильно раздражало Павла. Оба они, по словам Павла, были очень недовольны Токарем, оставившим их в таком трудном положении.
Глазовская объединённая подгруппа в количестве 16 человек прибыла на ночёвку значительно позже нас – часа на два. Как-то не очень заметно они постепенно появлялись в лагере и не сильно долго сидели у костра, быстро расползаясь по палаткам – укатаны были в ноль. В эту ночь в лагере у костра было не шумно – шуметь было некому.
Сам Глаз, по агентурным сведениям, довёз группу до переправы и вернулся за отставшим участником, который потерял телефон. Телефон нашелся, а участника пришлось искать. В лагере он появился уже совсем поздно – по моим ощущениям, часа в два ночи. Мне очень было интересно посмотреть на руководителя похода, услышать его мнение о треке – и я таки дождался его. Глаз тоже был измотан, и спокойно признавал, что субботний трек оказался излишне тяжелым. Разведка этого участка осуществлялась в сухом августе, а неделя мороси и осенняя работа лесозаготовительной техники очень сильно ухудшили его фактическое состояние. Поскольку правильные выводы были сделаны, я выпил по маленькой мировой со всеми и пошёл спать.
25 октября
Ночь была тёплой и приятной, утром я встал около девяти часов – примерно с основной массой магадановцев. Появилась возможность рассмотреть наш лагерь и окрестности при дневном свете – место было действительно примечательное.
Кушали, пили чай-кофе, общались и очень неторопливо, по-магадановски, собирались. У Виктора под правым глазом было рассечено веко и струйки запекшейся крови проходили через всю щеку – он вечером после моего ухода не удержался и как-то неудачно упал лицом на треногу, стоящую в костре. От обработки раны пострадавший отказывался. В остальном всё было в порядке.
Откуда-то был извлечен огромный казан и в нём под такой же огромной крышкой были стушены на завтрак колбаски. К лагерю подъехал на машине Капризка и привёз ВДВ. На них двоих тоже было тяжело смотреть – глаз Влада заплыл иссиня-черным фингалом, рука его была подвязана. Со слов окружающих, после отъезда нашей подгруппы с точки старта, оздоровительная и физкультурная подгруппы несколько подзадержались на старте. Проедя первые сто-двести метров трека, накопившийся в теле алкоголь ударил по мозгу Влада (а фули – физическая нагрузка то) и наш богатырь не удержал равновесия с таким неприятным итогом (про гематому на боке и перелом ключицы я узнал уже после похода).
Капризка выглядел более-менее нормально, но полностью – от головы до пят вместе с кожаной курткой был вымазан в засохший песок. По его словам выходило, что он занимался самооткапыванием автомобиля полночи и всё утро. Уже утром мимо их машины прошёл какой-то местный и заявил, что в том месте, где он застрял, каждую неделю кто-то попадается. С появлением этой пары тараторящий Токарь стал себя вести несколько потише – побаивался что не сойдёт ему с рук оставление друзей. Но друзья на то и друзья – простили ему былые грехи.
С появлением Капризки в лагере и подъёмом Глаза весь актерский состав оказался в сборе, и решено было разыграть таки пиессу. Готовились долго. Особенно долго готовили реквизит – спохватились что по ходу действия персонажи выпивают. С помощью бензопилы из пенька сделали основу для заранее заботливо съеденного через шапку арбуза, установили кран, замутили арбузный пунш «Каприз».
Теперь же, дорогие читатели, кратенько напомню историческую справку о ходе Карибского кризиса, чему была посвящена написанная магадановцами пьеса «Дни Карибского кризиса: никогда человечество не стояло так близко к порогу ядерной катастрофы». После второй мировой войны обострилось противостояние между СССР и США. Обе страны начали наращивать ядерные потенциалы, понимая, что новое оружие сможет сыграть ключевую роль при открытом противостоянии двух сверхдержав. США первыми разработали и испытали атомное оружие. Отсталому Советскому Союзу приходилось изо всех сил тратить огромные средства, напрягая разрушенную в войне промышленность, чтобы угнаться за противником. Благодаря усилиям разведки и ученых Советский Союз сперва скопировал западную атомную бомбу, а затем и обогнал Запад, первым разработав и испытав в 1953г. термоядерное оружие – оружие в 100-1000 раз более мощное, чем атомное. В Великобритании, США, Франции, СССР были построены огромные секретные комплексы по обогащению и разделению изотопов, снаряжению новых устройств разрушительной силы – началась гонка атомных вооружений. Помимо разработки самого оружия колоссальные средства выделялись для усовершенствования средств его доставки. Уничтожить врага, находящегося за несколько тысяч километров, а то и за половину земного шара – вот была задача, ради которой инженеры-конструкторы решали множество проблем, создавая новые материалы, разрабатывая уникальные технологии их производства, решая массу технических сложных вопросов. Стратегическая авиация дальнего действия и ракеты должны были доставить ядерные боезаряды в самые болезненные точки противника, нанеся ему неприемлемый ущерб.
Первым в мире СССР запустил сперва искусственный спутник в 1957 г., а затем и человека в космос в 1961 г. Космос стал открыт для ракетной техники и для нанесения ракетных ударов. Тяжелые космические ракеты дальнего действия мало подходили на роль высокоточного оружия – были несовершенны, не могли долго стоять на боевом дежурстве, были неточны. Наиболее привлекательными выглядели ракеты среднего радиуса действия – они быстрее и точнее могли поразить цели. Но базироваться они могли только недалеко от границ противника – на ракетных кораблях (и в первую очередь, подводных лодках) и сухопутных базах. К 1962 г. США разместили свои ракеты средней дальности на территории Великобритании, ФРГ и Турции – членах альянса НАТО.
Советский Союз был в намного более худшем положении и для выравнивания ситуации скрытно разместил ракеты на территории Кубы, на территории которой в 1959 г. произошла антиамериканская революция и к управлению республикой пришёл Фидель Кастро. Обнаруженные на Кубе осенью 1962г. американским самолётом-разведчиком смонтированные пусковые установки с установленными на них ракетами средней дальности вызвали шок у американской правительственной верхушки – США ввели морскую блокаду острова с целью недопущения подхода советских кораблей с новыми партиями атомного оружия. Военное лобби обоих сверхдержав надавливало на своих глав – Н.С. Хрущёва и Дж.Ф. Кеннеди с целью нанесения превентивного ядерного удара, дававшего начавшей стороне бОльшие шансы на победу в вооруженном конфликте. Мир оказался буквально в минутах от начала 3-ей мировой войны. И только путём переговоров и взаимных уступок наши страны смогли найти общий язык и ради жизни на Земле не дали перерасти острому конфликту в катастрофу, за что мы, потомки, им безгранично благодарны. Для исполнения ролей Глаз выбирал наиболее харизматичных актёров, максимально внешне похожих на своих исторических героев. Про себялично не скажу (а я играл Суслова – дать 2 портрета – его 
и мой), но остальные играли ну просто замечательно. Кое-кто (не будем тыкать пальцем) обещал взять на себя работу по видеомонтажу отснятого спектакля – будем надеяться, он исполнит своё обещание.
От Автора текст читал Глаз. По мере выступления распалялся всё больше и больше.
Залихватский простоватый солдат в ушанке.
Малообразованный напористый Хрущев, грызущий морковку вместо початка кукурузы.
Гордый и вспыльчивый А. Микоян, представитель СССР в ООН.
Джон Кеннеди, образованный и воспитанный представитель политической династии
Годфри Макхью, надменный американский генерал.
Ф. Кастро, пылкий революционер, не лезущий за матерным словом в карман.
Крис Норман, певец мира. Образ синтетический, за основу взята деятельность Саманты Смит. Исполнитель особо поразил меня, перепев песню «Ой-йо», не включенную в сценарий пьесы.
Отдельно отмечу, что играли сильно, эмоционально, общаясь между собой, порой совершенно не беспокоясь, что скрываются за стволами сосен от зрителей. Кто-то из зрителей пропустил это замечательное представление – его мощный храп раздавался со стороны палаток. Пункт программы «Поиск клада» при мне выполнен не был. Согласно агентурным сведениям клад состоял из бутылки водки, и возможно был найден и использован после отъезда нашей подгруппы.
Примечание Глаза: «Клад так и не откопали»
Кстати, об отъезде: наша подгруппа увеличилась до 11 человек – к ней примкнули Мотолянец Павел и папа Володя с мужичком-с-ноготком Костиком.
Выехали мы ближе к обеду, учитывая, что на второй день нам оставался 30-километровый участок глазовского трека. Имея представление, как может по факту выглядеть маршрут, проложенный вне нанесенных на карту дорог и проходящий вдоль ряда стариц Березины решили традиционно не рисковать и заменили теоретически стремноватый участок на лесную песчаную дорогу, забракованную при одной из предыдущих разведок. Та дождливая неделя перед нашей поездкой сделала отчасти свое дело – уплотнила песок и прибила пыль на этой дороге, что сделало её, как правило, проезжей для наших велосипедов. Участки с пешеходным движением тоже были, но светлое время суток и близость окончания трека помогли их героически пройти.
На подъезде к городу наша дорога оказалась частично вымощена боковинами бракованных шин – сказывалось наличие в Бобруйске шинного завода.
Немножко проехали вдоль забора очистных сооружений. К нашей радости ветра были правильные и мы не в полной мере насладились чудесными ароматами от обеззараживания сточных вод. Воспользовавшись отсутствием лектора, я экспромтом провел, насколько позволяло образование, запланированную лекцию об ассенизации.
Слушатели какашками не кидались – стало быть, понравилось.
Выбрались на шоссе P43 и переехали длиннющий высокий мост через Березину,
оказавшись тем самым в черте Бобруйска, свернули на тихую улочку и поехали в порт.
Почти было доехали, но остановились у одного из фортов Бобруйской крепости – сохранность полуторасотлетней кладки поражала. Фотографировались.
Заехали к Бобруйскому речному порту. Его наличие в Бобруйске для меня до этой поездки являлось явлением неизвестным. Подъехали к затону и фотографировались на фоне кораблей, чем очень сильно смутили сторожа, снимали начало заката, как уходящее солнце золотистыми лучами окрашивает окружающие предметы. Второй день поездки выдался сухим и тёплым.
На станцию «Березина» приехали за час до электрички в Минск – хватило времени чуть привести себя в порядок и наведаться в магазинчик. Погрузка, несмотря на двухминутную стоянку поезда, прошла очень хорошо – в вагоне нашлось достаточно места для нас и велосипедов.
Ехали приятно. Для некоторых оказалось новостью, что в электричках у нас запрещено распивать спиртные напитки и пиво – сопровождающий состав наряд милиции остановился рядом со мной и ознакомился с этикеткой на бутылке кваса у меня в руках.
Здесь же, в электричке, в двух вагонах от нас нашли глазовскую подгруппу – они продолжали зажигать после нашего отъезда и, чтобы успеть на электричку,
поехали по другой более короткой дороге на Телушу, где и сели в свой вагон. Глаз спал на пассажирском сиденье, надвинув на лицо свою шляпу, помятые и уставшие остатки группы как-то невесело сидели в вагоне. Наша подгруппа ехала веселее – когда все сидели лицом к лицу.
В Осиповичах из электрички вышли почти все пассажиры и зашли едущие до Минска студенты. На какой-то из станций подсел назойливый старичок-пенсионер, очень желавший пообщаться. Пенсионер был ярым настойчивым фанатом технических новинок,
яро считавшим, что пара мегапикселей/дюймов/мегабайт новых моделей техники ведут к
революционному прорыву в качестве жизни. Нам же с Василием более по душе утилитарный подход к технике. Старичок оказался дельтапланеристом с тридцатилетним стажем и вышел только со мной уже в Минске.
Вспомнили, что у Жанны Сергей день рождения. Климович ей позвонил, и как Сергей Сергея долго и витиевато поздравлял с днюхой. Расчувствовавшаяся Жанна приглашала всех желающих в гости, пришлось для острастки пригрозить двадцатью-тридцатью грязными, потными, слегка небритыми велосипедистами с легким перегаром и спросить, колет ли она уже кабанчика на балконе в ожидании нас?
В общем, развлекались кто во что горазд. Где-то после Руденска у нас повторно проверили билеты. Контролерами были высокий седой мужчина и женщина средних лет, по форме одетые в железнодорожные костюмы. Василию настолько понравилась импозантная внешность контролёра, что он решил его сфотографировать на память.
На прямую просьбу контролёр ответил отказом Васеньке. Тогда Васенька, не долго думая, обождал, пока контролёр отойдет проверять билеты у следующих пассажиров и снял его
таки себе на фотоаппарат. После этого контролёр превратился в неадекватное человекообразное существо – закатил скандал и в ультимативном порядке потребовал, чтобы Василий удалил снимок. Васенька минут с пять окопался в фотоаппарате, делая вид что не может его удалить, а потом заявил что не будет этого делать. В ответ контролёр пригрозил милицией и протоколом. И действительно вернулся с ним через 5 минут. Очень вежливый милиционер, крайне тщательно подбирая слова, попросил Василия таки удалить фотографии с фотоаппарата. Учитывая тот факт, что от Василия пахло пивом, и неправоту контролёра, ситуацию можно было повернуть в любую из сторон. Вася благоразумно отказался от дальнейшей эскалации конфликта и через пару минут удалил снимок.
Остаток пути до Минска Василий был несколько недоволен белорусскими порядками. За эту поездку он вынес для себя много нового, посмотрел на природу и людей Беларуси, познакомился с Магаданом.
В Минске в темноте наши пути опять разошлись, чтобы пересечься когда-нибудь и где-нибудь ещё. Большое спасибо магадановцам и лично Глазкову Лёше. Моральных нотаций и выводов делать не буду – всё и так лежит на поверхности. Успехов!
