Автор Петров Кирилл
Преамбула. Так получилось, что писать отчёт должен был я. Но Глаз в коротком резюме чуток ошибся и вместо меня упомянул Мотолянца Павла. От своих обязанностей не открещиваясь, я решил разделить свой отчётик на две части. Первая планировалась к публикации с основной частью отчетов участников, вторая – чуть позже. Первая часть ушла на магадановский сайт со свистом вовремя, но ввиду отсутствия на моём профиле прав на незамедлительную публикацию, осталась висеть в статусе «ожидает пропуска модератором». С нетерпением я ежедневно заходил на сайт – иногда даже по два раза – посмотреть прогресс публикации, но всё было глухо. И вот вышла статья Мотолянца.
Начал читать. После первых пары предложений появилось стойкое ощущение (déjà vu), что это моя статья – даже черновик хотел открыть, чтобы сличать. Но вот прочитана еще пара предложений – и я убедился, что статья таки не моя и что тёзка ответственно выполнил по ошибке возложенное на него поручение. А что статьи похожи – ну так мне надо быть впредь пооригинальнее, уходить от стандартных штампов… Как бы то ни было – вот статья в полном виде. Первая часть (первый день и второй вплоть до Ерёмичей) оставлены почти в оригинальном виде.
На участие в ПВД 63А я записался в самый последний момент – во вторник вечером, и уже в четверг с утра получил на электронку магадановское письмо со всеми необходимыми инструкциями и описаниями. Несколько спеша на работу, я всё же более-менее внимательно ознакомился с его содержимым, касающимся моего участия, а вот его концовку, обещающую все кары магадановские недобросовестным участникам, я просмотрел вскользь по диагонали. Как оказалось впоследствии – зря: самым мелким шрифтом в конце письма указано было любым из доступных способов уведомить руководителя похода о принятии всех условий и окончательно гарантировать своё присутствие в рамках данного мероприятия. Благодаря этому в пятницу вечером я удостоился телефонного звонка Самого-Самого. От его в обмен на мои клятвенные заверения о моём стопроцентном участии, я получил дополнительные сведения, что собираться будем через дорогу от кладбища, чтобы по кольцу быстро и легко достигнуть второй точки сбора участников.
Поход начинался с транспортировки участников и снаряжения из Минска к началу маршрута. Звено поддержки выехало в пятницу вечером для бронирования площадки и разбивки лагеря в месте слияния Нёмана и Западной Березины. Поскольку участников набралось порядочно, то понадобилось несколько транспортных средств – микроавтобус с прицепом и бусик. Мест для сбора велосипедной братии было выбрано два – рядом с Московским кладбищем в Уручье и в Сухарево рядом с магазином «Виталюр» (недалеко от дома Глаза) и была некоторая возможность по желанию выбрать другую точку сбора.
Но поскольку обе точки оказались примерно равноудалены от моего дома, то я отдался в руки судьбы, пожелавшей в глазовском письме, чтобы я присоединился возле станции метро «Борисовский тракт». Покупка продуктов, вечерние сбор рюкзака и увязка снаряжения не заняли слишком много сил. Сон, не слишком долгий, но всё-таки достаточный, чтобы выспаться, внезапное пробуждение за десять минут до звонка будильника, плотный завтрак, недолгие окончательные сборы – и я выехал в ночной Минск встречать рассвет.
На улице половина шестого утра. Город не то чтобы умер или спит, а живёт какой-то своей предутренней жизнью – малошумной, размеренной, робкой, совсем не похожей на буйный вечерний разгул. Свежо, но не холодно. Свет велофонаря помогает находить и пересекать множество бордюров на моём пути. Порадовало второе кольцо – примерно за два месяца с момента моей предыдущей поездки по нему в местах стыка высоких бордюров и проездов уложили съезды из асфальта – почти не надо останавливаться и переводить своего двухколесного, навьюченного тяжелым багажом. Небо начинает светлеть, на остановках начинает появляться народ в ожидании первых рейсов общественного транспорта. Солнце взошло, когда я проезжал мимо Национальной библиотеки – на проспекте как-то сразу резко добавилось машин. Возле точки сбора было пусто – ни белого буса с прицепом, ни магадановцев с велосипедами. Я проехался чуть дальше, но и на стоянке и заправке рядом с кольцевой ничего не обнаружил, поэтому вернулся к метро. С противоположной стороны проспекта мне закричали и замахали – Максим Полянский, Сергей Волосачз и ещё кто-то – тут, мы, мол, давай к нам перебирайся. Изо всех сил я сам начал им махать и жестикулировать – мол, уезжать будем с моей стороны, давайте ко мне перебирайтесь. Движение по проспекту уже не давало говорить, а кричать не хотелось. У каждого из нас была своя правда, и с десяток минут мы стояли на разных сторонах проспекта и ожидали новых людей и наш транспорт, но их не было. И тут они дрогнули – решили переехать к главному входу на кладбище, времени было 7-25. Поскольку их новое месторасположение было закрыто от меня ёлками, а время уже начинало поджимать, то мне ничего не оставалось делать, как присоединиться к ним.
И тут приехали остальные. Сергей Климович вызвонил нашего водителя – тот умело шифровался где-то на МКАД и спустя несколько минут мы загрузив велосипеды и рюкзаки в прицеп, а сами рассевшись на мягких креслах, ехали на вторую точку через весь город.
В Сухарево нас уже с нетерпением ожидали. Поэтому догрузив велосипедами прицеп и сделав групповое фото с деревом мы были готовы продолжить движение, но пришлось задержаться, ожидая кого-то из опаздывающих участников, приписанного к нашему бусу. Кроме того, как выяснилось, ни пассажиры, ни водитель не знали точно, как проехать к месту нашего старта – хутору Дзержиново.
Рекогносцировка перед поездкой
Поэтому Глаз убил двух зайцев одним махом – пересадил к нам Владислава Николайчика («ВДВ»). А может быть и даже трёх – указанное лицо являлось ответственным за описание мероприятия из рядов «Синей колонны», традиционно практикующей разведение руссияновщины во время переезда к началу маршрута. А раз данное действие не было засвидетельствовано членом-корреспондентом, то его как бы и не было. И наоборот, попав на наш бусик, Влад сразу же
громогласно затребовал водки, тем самым начав вероломно разлагать коллектив остальных подгрупп – по салону начала гулять нехитрая закусь в виде яблочка и плавленого сыра и часть магадановцев поддалась-таки призыву. Чуть за Минском, где-то возле Хатежино бусик сделал привал для дозаправки и несколько человек испарились из салона в направлении кафе-магазина.
От нечего делать оставшиеся в салоне пассажиры начали смотреть в окна, благо было на что посмотреть – в десяти метрах напротив бусика возле двух машин на минских номерах стояла стайка девушек, пила кофе из бумажных стаканчиков и смотрела в нашу сторону. Порой девушки отпускали в своём кружке шуточки, которые, ясное дело, были направлены в нашу сторону. Наш преимущественно мужской состав вёл себя аналогично. Перестрелка взглядами продолжалась несколько минут. Градус эмоционального накала в нашем салоне рос, ситуация требовала решительных действий – и сдвинув тёзку (Павла Мотолянца) с соседнего места, я выбрался на оперативный простор.
Девушки, как оказалось, едут из Минска в однодневную поездку с сугубо туристической целью – осмотром костёлов Гродненской области. Все сотрудницы какой-то там организации (в том числе и бывшие) едут сугубо женской компанией. На заправке остановились передохнуть, выпить кофе. Да, им интересен наш велопоход (тут происходит первая техническая накладка – возвращающийся из магазина с пивом ВДВ прежде чем влезть в салон нашего буса, окликает меня по магадановскому имени Кирилл, что никоем разом не соответствует моему имени, которым я и представился девушкам и я наблюдаю на девичьих лицах аннигиляцию всего того небольшого кредита доверия, который я успел заработать за несколько минут), но не могут из-за отсутствия наличия велосипедов. Подрезал, можно сказать, Владик меня на взлёте – только я хотел воспеть панегирик нашей организации, только про цели и задачи рассказать, только собирался вербовку новых членш начать, как уже совсем не до того мне стало – только знай оправдывайся перед незнакомыми за своё двойное имя и решил я не выдавать название организации нашей ни единым словом. Оставался ещё один, вполне реальный вариант – взять их на часовые поруки, довезти до хутора-музея Дзержиново и там после познавательной лекции о главном чекисте революции и ознакомив с нашими велосипедно-походными порядками, указать заблудшим душам на явное несоответствие их возраста и церковно-архитектурной направленности их поездки и отпустить на все четыре стороны. Но умница Владик быстро пресёк и это начинание: по-быренькому выложил пиво в салоне и присоединился к нашей группе. Не знаю почему, но в его присутствии группа из 6-7 девушек почувствовала себя некомфортно, быстро допила кофе, вспомнила о своей цели поездки, торопливо расселась по своим машинам и поехала их выполнять. Мой вполне разумный компромиссный вариант провалился, и нам ничего не оставалось, как загрузится в бусик и продолжить наше движение.
Ехали через Ивенец и Сраков. Выпитое пиво просилось наружу, была выполнена небольшая техническая остановка, во время которой в кустах чуть не забыли кого-то из пассажиров. Ехали и через деревню Большой Камень, на окраине которой и находилась основная достопримечательность, давшая ей название. Не останавливались проехали мимо, просто тыкали пальцами в окно и отмечая факт наличия. Я, сколько ни смотрел в указанном направлении, ничего, кроме колхозного коровника не заметил.
К усадьбе приехали по хорошей асфальтовой дороге, оканчивавшейся автобусной остановкой и разворотным кольцом прямо у ворот комплекса. Сам хутор и дорогу к нему восстановили совсем недавно – в 2004 году «… по решению 10-го заседания совета руководителей органов безопасности и специальных служб государств – участников СНГ от 25 мая 2001 г.» (цитата из мемориальной таблички). Подтянулся бусик с синим звеном. Высадка, разгрузка, подготовка и увязка багажа прошли без эксцессов. Здесь же к нам присоединился самый молодой участник велопохода со своим папой, привезенные на легковушке. И ещё моё внимание привлекла одна деталь, мало согласующаяся с реальностью велопохода – обычный новенький сантехнический вантуз. На боку его резиновой присоски скотчем была прикреплена бумажка, из которой следовало, что это подарок Глазу от группы поддержки.
Глаз (на снимке слева) и О. Конькова в Дзержиново
Кроме того, подарки аналогичного характера получили и некоторые другие участники: Жанне Сергей досталась симпатичненькая красная пластмассовая выбивалка для ковров, Оле Коньковой – ёршик для унитаза, а Сергею Волосачуз – походная сидушказ. Поставщиком всех этих маленьких радостей, особо необходимых в походе оказалась Катя с двойной фамилией, хоть сама в походе и не участвовавшая, но через мужа передавшая приветы коллективу.
В начале десятого утра 22 августа 2015 г. в торжественной обстановке под бурные аплодисменты и одобрительные возгласы на автобусной остановке возле мемориального комплекса Дзержиново состоялось открытие велосипедного ПВД 63А по Налибокской пуще руководителем похода, Глазковым Алексеем. Вслед за краткой приветственной речью к участникам велопохода слово было предоставлено Коньковой Ольге, подготовившей лекцию о жизни и деятельности главного чекиста революции – Феликса Эдмундовича Дзержинского. В небольшой десятиминутной речи Оля нам рассказала об этом незаурядном человеке настолько красочно, что даже заинтересовала дорожного рабочего, убиравшего автобусную остановку.
Потомок польских дворян, гимназический двоечник, царский политический заключённый, ценитель роскошной жизни, неутомимый борец с врагами Октябрьской революции и людьми, нейтрально к ней относившимися. Основатель спортивного общества «Динамо», нарком железнодорожных путей сообщения и лучший друг беспризорных – таким разноплановым человеком он остаётся в истории.
После этого мы осмотрели музейный комплекс. Билетов на посещение экспозиции не брали, внутрь не заходили – ограничились проездом по главной аллее и магадановской фотографией на фоне восстановленного дома и бюста председателю ВЧК.
Секта в Дзержиново 22 августа 2015г.
Увы, несмотря на порядок и опрятность, комплекс полностью новодельный – из оригинального там только остатки каменных фундаментов строений (и те вроде скреплены новым раствором). Новодельный, потому что оригинальный был сожжён в ходе фашисткой карательной экспедиции в 1943г., направленной против партизан (в этой операции вроде и погиб один из старших братьев Феликса, живший в этом имении).
Народу туристического и местного, кроме обслуживающего персонала, замечено не было - место достаточно забытое, удаленное и непопулярное. Но сдаётся мне, что сюда всё же порой приезжают экскурсии выпускников Минской школы КГБ (или первокурсников – не знаю), чтобы осуществить тайный обряд посвящения в чекисты, ну и генералы спецслужб СНГ наведываются проверить, чтится ли память основателя их организаций (т.к. замечен грамотный навесик со скамеечками и мангальчиком).
Сережа Климович (слева) и Андрюша Брюхо обсуждают предстоящий маршрут и тактику поездки
«Хорошая подгруппа» и «подгруппа имени Ф.Э.Дзержинского» (в дальнейшем – подгруппа ФЭД) по обоюдному согласию руководителей – Сергея Климовича и Андрея Борушко сразу смешались и выехали по треку совместно.
С погодой нам просто повезло – она стояла отличная и самая подходящая для велопохода. Осадки все двое суток отсутствовали, по небу летали редкие облака, ненадолго закрывавшие солнце, суточные температуры были особо комфортными (плюс 25-30 в середине дня, плюс 15-20 вечером и утром и около 10 градусов тепла под утро.
Сам поход проходил в конце жаркого и засушливого лета, и наши организмы, утомленные жарой с радостью насладились этими двумя деньками.
Трек первого дня был проложен по весьма приятным твердым гравийным дорогам (называемым Глазом доломитовыми) Налибокской Пущи и вёл он нас на запад, в место слияния двух рек – З. Березины и Нёмана, где по плану нас ожидала ночёвка с гастрономическими изысками. Но туда нужно было еще доехать – дневной пробег по маршруту планировался 65 километров. В принципе немного для более-менее опытного участника, но вот для новичка многовато, пусть и по таким хорошим дорогам. Наименее опытным оказался Опытный Анатолий (Профиль опыта приемущественно водный)– его велосипед с велорюкзаком весили, наверное, килограммов 25-30 – пришлось по ходу движения чуток подразгрузить и перевести в голову колонны, чтобы он задавал темп. Это уже потом, поднабравшись опыта в таких покатушках понимаешь, что каждый килограмм твоей поклажи требует дополнительных усилий по его перевозке, поэтому собираясь в такой поход нужно брать только самые необходимые вещи и небольшой разумный минимум потенциально нужного и необходимого добра про запас.
Стык времен года даже как-то ощущается в поездке физически – как едешь по березовому перелеску, то вся колея устлана уже тонким слоем осыпавшихся золотистых березовых листочков – самая что ни на есть осень, если не смотреть по сторонам или вверх. А вот в сосновом лесу по летнему стоит густой, почти горнокрымский запах расплавленной смолы и хвои - не чета городскому смогу.
Хорошо ездится в таких походах с Сергеем Климовичем – и темп он подбирает прогулочный, и перерывы у него не слишком длинные и не слишком короткие – в самый раз для получения максимума удовольствия от процесса поездки. Сережа извсетный эстет и эпикуреец. И то, что нас со свистом и улюлюканьем на Т-образном лесном перекрёстке обгоняет подгруппа Глаза тоже не беда – свернули они то в неправильную сторону, а это значит, что через непродолжительное время они нас еще раз обгонят… Но и Глаз тоже прав как-то по своему: если расценивать наш поход как направленный на укрепление физических параметров, с целью достижения спортивных результатов впредь, то вот такой спортивный стиль будет незаменимым на сложном маршруте с ограниченным лимитом времени и закаленные спортсмены будут иметь фору перед прожженными туристами.
Где-то на одном из лесных перекрёстков в пуще мимо нас прошмыгнули пара автомобильчиков багги. Их водители и пассажиры, в шлемах и мотоэкипировке, на лесной песчаной дороге выглядели, как будто только что перенеслись из фильма Безумный Макс в белорусский лес. Единственное что их отличало от персонажей фильма – доброжелательность – они помахали нам руками, мы - им и они скрылись в лесу. Не успела осесть пыль от этой встречи, как по дороге в том же направлении за багги проскочили еще пару квадрациклов. Как и багги они ехали шеренгой, друг рядом с другом. В ожидании пока уляжется поднятая пыль, мы сделали небольшой привальчик, во время которого с радостью вкусили вкусных нектаринов, ранее заботливо переданных для разгрузки кем-то из девушек «синей подгруппы».
Потом опять был лес и дорога, несколько разбитая подобной гоночной техникой и наконец нам удалось подобраться к запланированному месту привала-обеда на З. Березине. Встретили там уже заканчивающую обедать глазовскую подгруппу и быстро пошли через заросли кустов к реке освежиться. Мне, разгоряченному ездой, вода в реке показалась холодной – заходил медленно, постепенно привыкая. По причине жаркого лета река сильно обмелела – в самом глубоком месте было чуть больше полутора метров, дно было чистое, песчаное.
Освежившись, пообедали. В качестве разделочной доски использовали подаренный совочек для мусора. Долго засиживаться не стали – до места ночёвки оставалось километров пятнадцать и потиху поехали дальше на запад. Маршрут первого дня был проложен логично, и ознакомившись с картой, можно было по десять километров проезжать прямо, не боясь не туда свернуть. Благодаря этой особенности я чуть оторвался вперед своей подгруппы и нагнал арьергард подгруппы глазовской. По правде говоря, нас было трое – я, Сергей Волосачз и еще 1 мальчик. На последнем из неочевидных поворотов те двое остались дожидаться своих, чтобы не дать середине группы уехать не в ту сторону, а я, пообещав вернуться за ними, поехал на место ночёвки с глазовской подгруппой.
Оля Конькова и любимый велосипед
Глазовская подгруппа ехала чуть быстрее нашей, и всё потому, что в конце её ехал сам Глаз и на корню пресекал несанкционированные попытки остановок («Ну, чего стали? Поехали живо!») – ну, прямо как стадо овечек с сторожевой собакой сзади.
Группа остановилась в деревне Набережное набрать воды. Воду брали из колодца на участке одной из домовладелиц деревни. На участке стояли пара машин на гродненских номерах – к хозяйке на выходные приехали дети, привезли целый выводок внуков. Кроме того, у хозяйки гостило несколько родственников-пенсионеров из России (вроде из Томска). Сама хозяйка, пожилая, но крепкая пенсионерка, привыкшая весь дом держать в узде, зорко посматривала на гостей и учинила самый что ни на есть строгий опрос с пристрастием: кто такие, откуда едем, куда едем, как называются деревни, которые мы уже проехали, как называется деревня, где мы сейчас находимся.
В предвкушение гастрономических изысков и вечернего отдыха мы очень быстро проехали два с половиной километра от деревни до невзрачной развилки, где с зафиксированной рукой стоял Миша Миндибеков и указывал дорогу к лагерю. В самом лагере хозяйничал Андрей Руссиянов – энергично наливал гостям в обшитые кожей стопарики водку и подносил гостям на разделочной доске. Безбородый помолодевший и посвежевший Андрей узнал меня и даже вспомнил меня по имени, которым называл год назад – третье придумывать не пришлось.
До места развилки, где я оставил Волосачаз, было шесть с половиной километров и ехать так далеко не особо хотелось - в момент расставания было обещано только три. Но тут выяснилось, что Глаз запланировал место ночёвки на самом слиянии рек – метрах в трехста от фактически разбитого лагеря. Но то место было уже занято рыбаками, и поэтому пятничная служба поддержки выбрала именно нашу полянку. Поэтому требовалось встретить объединенные подгруппы ФЭД и Хороших, что и стало решающим аргументом. Сбросив груз и рюкзак в лагере, я налегке понёсся в поисках своих товарищей. Без груза велосипед свободно летел бабочкой и подгруппу я встретил на всё том же перекрестке.
Приутешил, ободрил начинающих уже отчаиваться товарищей и по возможности, не растягиваясь сопроводил их в лагерь. В деревне уже привычно опять повторно зашли за водой к той же хозяйке, и она опять же повторно с такой же строгостью в голосе повторила свои вопросы. Не мне, а группе – я стоял в сторонке и пытался понять – она такая по жизни или вот так вот старается на виду своих многочисленных гостей. Выходило и так, и так. Девушки наши скормили последние конфеты многочисленной армии детворы, носившейся вокруг дома и вышедших поглядеть и на вторую за сутки группу велосипедистов в этой глухомани. Дали даже чуток прокатится на велосипеде какому-то дедку, после чего достаточно быстро доехали до поляны с лагерем. Ну как поляны – между лесом и рекой была неширокая полоса травы – метров пять-семь шириной – вот на ней и предстояло нам ночевать. В начале этой опушки уже стояли палатки звена поддержки и баня, затем шло место для кострища и посиделок и дальше, в самом дальнем краю прогалины, на самом песчаном обрыве, был спуск к Западной Березине. Велосипеды прислоняли к соснам, и с момента моего отъезда подгруппа синих уже успела расставить еще пару своих палаток. Уже умеренно нетрезвый Руся потчевал водкой и нашу объединённую подгруппу. На правах повторно приехавшего в лагерь я употребил вторую порцию.
В треноге над костром стоял горшок. В нём готовился кулинарный гвоздь сегодняшнего вечера, блюдо национальной кухни – верещака. Это такой полусуп-полусоус, приготовленный по тайному рецепту группой поддержки перед нашим приездом. Для оголодавших по дороге туристов это было самое то – съели быстро, с аппетитом и лавашом, потихоньку начали расставлять свои палатки. В это же время я удостоился внимания коменданта лагеря Миши. К нему, оказывается, на тёмном джипе приехали гости из России, но немножко блуканули, и их требуется встретить в каком-то одном из ближних сёл возле стадиона. По карте Климовича быстро сориентировались, что от нашего лагеря до искомых Делятичей всего пару километров по карте по прямой.
Собутыльники в лагере на Западной Березине
Надвигались сумерки, я взял с собой фонарик и снова сел в седло. Выехав из лагеря, я свернул направо – к Нёману. Там я надеялся отыскать переправу и дорогу в эту самую деревню – но очень скоро наезженная автоколея закончилась на берегу. Ловившие рыбу рыбачки подсказали, что в Делятичи можно проехать из Набережной – деревни, где мы вечером набирали воду. Пришлось давать крюка. Дорога после Набережной в сторону Делятичей испортилась – пошёл сплошной песок. На нём отчетливо были видны следы пары велосипедов – Назарчук с Верой Хоружей, уж как-то совсем по-быстровму отметившись в нашем походе, проехали вперёд меня – им завтра к обеду надо было быть в Минске. Я же на своих узких колесах даже без вещей просто буксовал неимоверно – проще было ехать рядом с дорогой по заросшей травой обочине. Отъехал я, наверное, от Набережной километр или полтора, как мне навстречу показался черный Ford Explorer на российских номерах. Водитель задал вопрос, состоящий из одного-единственного кодового слова: «Магадан»? Угу – ответил я и кратко разъяснил диспозицию. Дальше поехали парой – я по обочине впереди, а российские гости (две семьи с детьми) чуть поодаль за мной. В одном месте могучая ёлка слишком близко росла к дороге, и чтобы проехать, я попытался одной рукой отвести колючую лапу-ветку, держать за руль второй рукой. В этот момент переднее колесо попало в какую-то ямку, руль резко и сильно вывернуло – я не смог его удержать и завалился влево на землю. Подъехавшие россияне предложили мне продолжить движение с ними в машине – на что я отказался – хорошая дорога начиналась очень скоро. После Набережной ехали уже со светом – сумерки закончились. Метров за пятьсот до лагеря, возле небольшого крутого спуска россияне были перехвачены комендантом лагеря.
В самом лагере уже вовсю кипел праздник: несколько человек тянули тело Влада «ВДВ» к обрыву купать, попутно проверяя отсутствие всяческих гаджетов в его карманах. Народ несколько насытившись требовал зрелищ. И зрелища были запланированы – сценка про Н.А. Щорса.
Николай Александрович родился в Черниговской губернии в 1895 г. в семье железнодорожного рабочего. Окончил военно-фельдшерскую школу в аккурат перед началом войны и добровольно ушёл на фронт. Недолго прослужив, был отправлен в военное училище на ускоренные курсы – стране требовалось большое количество полевых офицеров для возмещения потерь. На фронте заразился туберкулёзом и был отправлен в Крым для излечения, где приобщился к революционному движению. Во время Гражданской войны воевал за власть советов на Украине, где 30 августа 1919 года в возрасте 24 лет был убит в бою при загадочных обстоятельствах, после чего тело в цинковом гробу было перевезено в Самару и захоронено. И так бы он был погибшим малоизвестным героем Гражданской воны, если бы в 1934г. не вышел художественный фильм про В.И. Чапаева и Иосиф Виссарионович не предложил бы Довженко снять фильм об украинском «Чапае». Дальше пошло-поехало: стране требовались герои и во второй половине тридцатых о Щорсе помимо фильма были написаны книги, песни и даже опера.
Его именем назвали школы, улицы, сёла и даже город.
Вот на таком, прямо скажу, жиденьком фактурном материале требовалось разыграть сценку. Руся изо всех сил пытался утихомирить не в меру ретивых зрителей, мешавших стройные ряды и так и норовивших вылезти на сцену или своими криками перебить рассказ о биографии героя революции. В дело было даже пошёл резиновый тапок. Наконец историческое введение окончилась, и под слова песни о Щорсе на сцену пафосно, по-магадански, выехал сам «Николай Александрович» на коне. Песня мне и многим была знакома – изучалась в школе на уроке пения и исполнялась коллективно.
Миша-Ухват с повязанной головой и сломанной рукой махал воображаемой шашкой, держа второй красное знамя, нетрезвый конь (или кентавр) под ним истошно ржал, зрители угорали. Сразу после выступления зрители перемешались с артистами и на эмоциональном подъёме бурно обсуждали сценку. Недовольных вроде не было, праздник продолжался. Молодое поколение в лице местных обитателей лагеря быстро нашло общий язык с детьми российских гостей из в полной темноте из леса уже раздавался самый что ни на есть волчий вой. В ответ на громкое обещание кинуть в том направлении камень вой прекращался, чтобы возобновиться с новой силой через пять минут в новом месте. Уставшие велосипедисты (и не только) отдыхали на полную катушку. Вот уже молодежи, надоевшей в перелеске включать свою аудиозапись, попали в руки фонарики и они стали выжигать глаза окружающим. Дурному влиянию молодежи подвергся Руссиянов – сходив за диодным прожектором к себе в палатку, стоящую на отшибе, он на правах заместителя коменданта лагеря стал останавливать одиночных магадановцев и, светя в лицо, задавать неудобные вопросы. Кто-то полушутя начал борьбу нанайских мальчиков – в общем, отдыхали, кто во что горазд.
Нельзя не отменить и вокально-инструментальные данные магадановцев – сидели долго, хорошо и душевно. Уже под утро, часов около пяти-шести, неутомимый Сергей Волосачз в очередной раз дорвался до гитары. В репертуаре шли ранняя Земфира и Цой. Во мне боролись три примерно равные желания – выйти дать по морде и отобрать гитару, выйти выпить и присоединится к поющему или никуда не выйти и попробовать заснуть, в надежде, что найдется кто-нибудь другой, кто отберёт гитару или же сам Сергей устанет.
На улице от реки несло холодом, и я поглубже укутался в спальник, похоже, как и бОльшая половина лагеря – выступление вроде прекратилось вследствие утомления вокалиста.
23 августа, второй день.
В противоположность шумному вечеру, утро в ПВД Магадана прошло тихо и спокойно. С утра варили уху из наловленной вчера рыбы, жарили колбаски, кипятили воду на чай-кофе. Опытный Анатолий сварил безумно вкусную овсяную кашку на сгущенном молоке с изюмом. Собирались не спеша, не привязываясь к какому-то времени. В расселине дуба возле совей палатки Глаз углядел гнездо шершней – те деловито летали по своим делам чуть выше голов магадановцев. Кто-то достал футбольно-фанатскую дудку-гуделку из своих запасов. Подули сперва просто так, потом пошли под палатку Волосачаз – мстить за ночь, переходящую в утроз.
Выезжали, просушив палатки и промочив горло. Опять добрались до Набережной и по уже знакомой мне песчаной дороге добрались до Делятичей. После переезда через Нёман дорога наша стала хорошей и твёрдой - мы добрались так до Любчи, где посетили Любчанский замок. Как и большинство подобных замков его можно охарактеризовать тремя словами – старый, разрушенный, реставрирующийся с применением новых материалов и технологий. Две башни, отстроенная стена между ними, и позднее достроенный дворец, много повидавший за свои полтораста лет, выглядят пока неуютно.
Но место хорошее – с высокого берега Нёмана открывается хороший вид в сторону пойменных лугов и лесов.
Следующая наша остановка была в Щорсах, никакого отношения не имеющих к Н.А. – название населенный пункт получил ещё во время ВКЛ, и был знаменит своим крепким хозяйством. Из-за своей созвучности нынешний агрогородок удостоился чести установки бюста герою революции во времена Советской власти.
После Щорсов к следующей нашей контрольной точке можно было добираться двумя путями – либо ехать по асфальтированному шоссе, либо через агломерат трех или четырех деревень. Сергей Климович, падкий до результатов тяжелого селянского труда, выбрал, естественно, второй вариант – его прельстили сливы, яблоки и груши, лежавшие на траве перед домами. Раз упали – значит ничьи, справедливо заметил он, и весьма неспешно, с частыми остановками, мы таки проехали эти пять километров населёнки.
После этого наша дорога ушла в поля, и мы переехали через полуразрушенный мост на другой берег реки Сервач. Мост обветшал настолько, что никакому другому транспорту, кроме велосипедного, по нему уже нельзя двигаться. Вся тропинка, ведущая к нему, была в следах велосипедных шин. Ага – подумали мы – значит, впереди нас едут другие группы. У моста сделали небольшой привал – пофотографировались с катушками сена и передохнули. Я съел полностью расплавленный сникерс, лежавший во внешнем сетчатом кармашке рюкзака – второй день был то ли жарче первого, то ли вчера в лесу жара не так уж сильно и ощущалась. Солнце палило нещадно, но духоты не ощущалось – конец лета, как-никак.
Мало-помалу мы поехали до Еремичей. Возле магазина «Еремичанка» вдруг оказалось, что наша подгруппа успела сюда раньше всех – отпечатки колес у моста принадлежали транспорту местных селян, с помощью велосипедов сокращавших расстояние между ближайшими деревнями. Как и в любом другом магазине во время велопохода, особым спросом пользовались мороженое, минералка, квас и пиво. Здесь же обождав и собрав весь пелотон, выехали на Нёман, на полдник и смычку с Токарем, приехавшем нам навстречу из Столбцов. Игорь весьма нелестно отзывался о предстоящем нам пути и был очень рад встретить нашу ораву велосипедистов. Утомленный солнцем я даже не стал перекусывать со всеми и найдя на отшибе лагеря реденькую тень от чахленьких кустов с часик покемарил в каком-то муравейнике, набираясь побольше сил перед предстоящим восьмикилометровым рывком в песках.
Часть вторая. Дальше-хуже.
К пескам я оказался совсем не готовым: катаясь преимущественно по асфальту в городе, я подобрал наиболее подходящие для города покрышки. Для леса есть комплект чуток пошире, но исходя из описания маршрута, он был лишним. Переобуваться я не стал и в первый день и половину второго имел солидное преимущество перед магадановцами на дорогах с твердым покрытием. В песках же ситуация была совсем обратной – вяз даже там, где остальные проезжали. Вяз настолько, что просто шёл пешком, где все ехали. Вполне логично, что стартовав в голове колонны (чтобы иметь хоть какую-то фору) уже к середине дистанции был обогнан всей своей объединенной подгруппой и даже несколькими «синяками». Ну что же, сам виноват – подумал я – ведь не первый раз с Глазом, и знаю что тот на второй денёк любит подкинуть что-то подобное. Путешествуя с велосипедом в руках думается совсем по-другому, по-пешеходному. На ум лезли всякие нехорошие мысли, что будь у Глаза не широкошинный гибрид, а спортивный шоссер с совсем уж узкими шинами, то выбор препятствий для последнего дня был бы совершенно другим – километров стопятьдесят асфальтом. Вспоминалась сказка про лису и журавля, потчивавших друг друга из неудобных для гостя тарелок. Самое обидное, что карты не было, а перпендикулярные просеки – дороги были визуально очень удобными и проезжабелными – так и хотелось выехать по ним на параллельную просеку и проехать там нормально, а не волочь велосипед по этой разбитой лесовозной техникой до песка дороге. Но был трек и была где-то впереди моя группа, к которой я был приписан. Было лишь мало воды, почти на дне поильника – я делал редкие небольшие глоточки. И было время – дел клонился к вечеру, жара начинала спадать.
Вот с такими мыслями я добрался до Бережно, где на околице возле колодца стояло несколько человек. Холодная колодезная вода мне вернула так необходимые силы – дорога превратилась в жесткий ребристый грейдер. Причём в самой деревне ещё можно было ухитрится и проехать по чуть более равной колее или почти вплотную к обочине – там неровности не ощущались так сильно. А вот за деревней начался полный аут – ни намёка на колею, ни кусочка ровного места по краям дороги. Зубодробительно. Особенно на моём ригиде – велосипеде без передних амортизаторов (хотя, глядя на горемык-соседей я понимал что разницы, наверное, ну совсем никакой).
Ситуация усугубилась тем, что из окрестных деревень начали выезжать дачники, чтобы по светлому добраться до своих городов или хотя бы до М1. За те, наверное, полчаса, которые мы находились на стиральной доске, мимо нас проскочило около десятка машин. Немного? Много! Каждая из них поднимала почти не оседающее облако пыли – да ещё какое: видимость в направлении дороги уменьшалась до метров двухсот, а то еще менее. Мимо нас проскочила спарка машин – второй водитель непонятно что мог видеть и вряд ли он вовремя мог заметить бы велосипедиста в такой пыли. Чуть только просветлело - и еще один джигит в джипе на скорости порядка ста пролетел мимо. Ради собственной безопасности поехали по самому краю дороги, почти прислоняясь к валам земли на обочине. Пыль мгновенно забила нос, разговаривать не хотелось. Весь целительный эффект вчерашнего хвойного леса потонул в пыли этого участка – здоровья он нам сегодня точно не прибавил. Начало накапливаться раздражение. На себя, на Магадан, на Глаза. Справедливости ради, пытался искать и контраргументы: знал ли Глаз, что так получится? Мог ли он это предвидеть, планируя маршрут? Можно ли было что-нибудь изменить? На тот момент я знал, что Глаз лично проехал этот маршрут за день. В субботу или воскресение или любой другой день недели – не знаю. Он мог просто проскочить это нехорошее место в другое время и другой день, а не в предвечернее время в воскресение, когда дачники массово уезжают в город. Опять же в более влажную погоду тут проблема только со стиральной доской – а это ему фан. То что пыль – это результат такого стечения трафика и жары говорил тот факт, что листва на придорожных кустах была достаточно чистая, незапыленная. Просто нам не повезло оказаться в такое время и в таком месте. Вспоминал маршрут – нужно ли было его сюда прокладывать? Чуть за Столбцами есть ж/д станция Городея. От Городеи до Мира километров 15 замечательной асфальтовой дорогой (проверено). Из Ерёмич дорога наша уходила на юг – куда-то в сторону Мира (это я так представлял, по факто так оно примерно и было).После полдника на Нёмане можно было бы махнуть туда – от силы часа три бы заняло.А в Городее засветло сели бы на электрон из Барановичей в сторону Столбцов и Минска – их конечно поменьше ходит, чем из Столбцов, но тоже достаточно. Стоил ли лесной песок и стиральная доска своих усилий? Или гораздо быстрее, полезнее и безопаснее проложить трек в Городею?
Второй раз Алеся остановилась и пожаловалась на спущенное переднее колесо. Первый раз подкачивали в песках, в лесу. Для меня это очевидно – прокол. Счастье, что ВДВ совсем недалеко позади – он ремонтник в её подгруппе. Можно подождать и передохнуть. Лезть за своим инструментом не хотелось – мои запасные камеры ей не подойдут, а клеить всяко медленнее выйдет – можно и на полчаса зависнуть. Остановились на мосту над канавой – впереди начал просматриваться асфальт.
Почти сразу же подъехал Влад, стал требовать водки. Видя, что с таким подходом дело может затянутся, достал из рюкзака початую вторую бутылку, отдал её ВДВ и сам начал разбортировать колесо. Покрышка сошла с обода легко. Комментируя свои действия, достал пробитую шину. Совместно искали пробоину, нашли. Проверил покрышку на отсутствие посторонних предметов, поставил запасную камеру. Накачали. Забрал бутылку у ВДВ. Поехали.
Сразу после мостика начался «украинский» асфальт. «Украинский» - это когда четверть площади его в глубоких ямах и дырах. Но это было уже небо по сравнению с тем, что мы только что проехали. Ехали по возможности быстро – начинались сумерки. Вскоре асфальт исправился: стал белорусским.
Со светом были проблемы. У меня отвалилось где-то крепление – некуда было крепить задний красный габарит. Алеся вообще без света – все вещи у напарника, уехавшего вперёд. У ВДВ вчера ещё разрядился передний фонарь. Собрались на развилке перед деревней Дроздами, глянули карту и расписание электричек, сориентировались по времени, включили свет.
Перед Столбцами два километра ехали по шоссе. В темноте, со скудным светом.
Старались конечно по асфальтированной обочине – там до белой линии, отделявшей нас от плотного трафика и обозначающей край проезжей части было сантиметров 20-30 асфальта. Даже с полным светом, я бы никогда не проложил маршрут в тёмное время суток, пусть и на таком коротеньком участке, по такому интенсивному шоссе. А Глаз проложил. Козляк! Тьфу-тьфу-тьфу – пронесло в этот раз. Но так на будущее делать нельзя! Если попался такой участок – то проезжать его надо по светлому! Для чего расставлять крайнее контрольное время в пути по точкам маршрута, начиная с раннего (а не почти полуденного) выезда из лагеря и обязательно это отмечать в аннотации к маршруту. И про необходимость света указывать! И дело даже не во мне, застрявшему в песках и по итогу задержавшему конец подгруппы – ведь за нами через полчаса-час приехала Синяя Колонна во главе с руководителем похода.
Глаз (слева) с самым младшим участником похода
На вокзал я приехал, блядь, сильно раздраженный. Но вовремя - оставалось несколько минут купить билеты и передохнуть. ВДВ требовал продолжения банкета, и я выдал ему ополовиненную бутылку, предупредив, что проблемы с вокзальной милицией в случае их возникновения будет решать самостоятельно – не в лесу, поди, находится. Его руки уставшие удерживать руль на грейдере, после первого глотка ослабили хватку и со звоном поллитровка сотней осколков разлетелась по асфальту. Запахло этанолом. Не важно – подумал я – главное, что все мы целы.
Электричка прибыла точно по расписанию, ехали апатичненько, в полудрёме выковыривая чёрненькие козявки из носа и почти в полночь я был уже дома.
До новых встреч. Ваш друг Петров Кирилл.
