Хибины - невысокий главный горный массив Кольского полуострова. Самый лавиноопасный регион СССР. Горы популярны среди туристов лыжников. Климат за счет близости Гольфстрима относительно мягкий. Для начала и накопления опыта мы сочли идеальным местом для реализации нижеизложенного проекта. В маршрут включили и соседние Ловозерские горы, а также два громадных озера, граничащих с этими горами.
Шли вчетвером. Сережу Связь и Полковника Малышева я сагитировал, а Боричевского Федора порекомендовал Литвинович Стас. Все были уже немного тертыми, но дело намечалось новаторское. Мы немного пособирали информацию, подготовились. На 3 марта был намечен выезд.
1 день 3 марта.
Этот поезд используется нами наиболее часто. Минск-Мурманск, № 325. Отъезд сопровождался проводами. Собралось что-то около 10 человек. Встретились под табло на Дружной улице. Рюкзаки стояли на земле. Здесь, оказалось, любят мочиться, в тепле вагона от рюкзаков начало разить. Ехалось нескучно. Сидели все вместе. По вагону бродил выживший из ума дедушка, который ехал с дочкой. Смугловатый и с большими ушами, похожий на старого итальянца. Поезд - слабое место Полковника Малышева. Пустившись в разговоры с энцефалопатом, он его только раздраконивал. Не помню уже, кажется, дочь его все-таки уложила спать.
2 день 4 марта
Сегодня мы тоже целый божий день ехали в поезде. Деда уже не было. За окном снег появился еще в Ленинградской области. Мы же у себя его этой зимой практически не видели. В Карелии зима держала свои права основательно. Очевидно, за окном был мороз.
В вагоне же мы ехали весьма разгоряченные, лица лоснились, особенно у Феди, который сейчас был еще более обычного похож на кота. Вчера, тотчас после отъезда, купили запечатанные в упаковку постели. После про них и вовсе забыли. Так они и остались в том же виде, а уже был вечер второго дня.
Проводница: - Ребята, а почему вы не пользовались бельем?
- Ну, в смысле, так получилось.
3 день 5 марта
В Оленегорске вышли ночью. Заснеженный, но все расчищено, опустевший вокзал. Градусов 8 мороза. После двух суток поездки голова плохо соображала. Желающий нас подвезти до Ловозера нашелся не сразу. Это был черноватый хитрожопый мужик, таких всегда зовут Каримом. Нас смутили его Жигули и наши рюкзаки с лыжами. Карим нас успокоил. Сейчас приедет товарищ на бусе Фольксваген. А на счет цены, так бензин подорожал. 2200 не меньше. Сторговали только 200 рублей. Цена за 80 километров приличная.
Товарища Карима звали Евгением. Одутловатый тучный мужик лет пятидесяти. Прибыл он на бусе следующего после "Уебоха" поколения. Дорога представляла собой ровную заснеженную поверхность. Ехали порядка 80 километров в час. Я дремал основную часть.
Постепенно светало. Евгений не отличался от прочих водителей, с которыми нам довелось ездить по дорогам Кольского Полуострова. Здесь была и mp3 и нужный эстрадный репертуар. Разумеется, со временем мы услышали и "сегодня ночью мы останемся, а утром навсегда расстанемся". Я скачал это потом из Интернета. Группа называется Мистер Credo, а композиция Медляк.
Выгрузились на задворках поселка Ловозеро. Евгений уехал. После нужных приготовлений стали на лыжи и начали делать первые неуверенные шаги. Вокруг было нечто наподобие лодочных сараев. Из-за этих самых сараев набежала большая свора собак. Собаки бегали вокруг нас, резвились, кусали друг друга за уши. Так мы вышли на заснеженные пустыри и продвигались краем поселка. Собаки постепенно разбежались и осталось четыре. Волновали они нас мало, прибивали к земле рюкзаки. Мой весил сорок.
Он передавливал мне руки. Федя заверил, что может развиться эффект Педжета-Шреттера. Это что-то типа извращения венозного оттока, при тромбозе подключичной вены. Ходьба на лыжах с таким рюкзаком не приносила удовольствия. Мы как то терпели, часто отдыхали, но продвигались. Без труда нас по лыжне догнала группа в ярких модных куртках. Двигались они по сравнению с нами налегке. Были там и девушки. Догнав последнего - Сережу Связь, что-то спросили у него, он не был с ними приветлив, затем пошли другим курсом - в горы, мы же на акваторию озера.
Погода ясная, ходовая. Снег именно такой, когда еще не сказать, что тропишь, но след оставляешь достаточно глубокий. Вышли на лед возле устья реки Сергевань.
На Ловозере много островов, есть и цепочки в виде архипелага. Встречались рыбаки на буранах.
Сил в первый день хватило километров на 8 пути.
На архипелаге мы один из островов облюбовали и решили остановиться. Остров был не очень выгодный. И лысоват и резко ограничен на топливо.
Пока занимались лагерем, четыре оставшиеся собаки продолжали носиться, бывало отбегали и далеко, но бежать обратно в поселок не собирались.
Я сложил рупором ладони и кричал навстречу приближающемуся бурану:
- Чего, падла, надо! Медом у нас тут намазано!?
Подъехал мужик с удлиненным неприятным лицом и в шапке ушанке. Интересовался собаками. Был недоволен, что недалеко их оленьи стада, а собаки могут оленей куда не надо погнать. Он на полном серьезе их нам предлагал съесть. Вездеход у него был буржуйский. На этом вездеходе мужик пробовал гонять псов, но они легко уворачивались. Дядька уехал в сторону поселка, вечерело, в нескольких километрах от нас бежала оленья упряжка.
4 день 6 марта
Проснулся первый Федя и удостоверился, на месте ли Полковник. Ему приснилось, будто приехала большая туристическая группа на собачьих упряжках, где самой главной была огромная толстая женщина с черными волосами и в ментовской форме – знакомая Глаза. Она заявила, что у них некому готовить есть и в качестве повара забирают Полковника. Собаки переночевали, свернувшись все вместе в снегу. Так они обратно и не убежали.
Во время завтрака намекали, чтобы их покормили. Что- то им дали, какой-то мизер. Мы двинулись на юг по льду озера дальше. Собаки устремились с нами.
Самое худшее в ориентировании - это полагаться на местных жителей. Нередко какой-нибудь буран останавливался, и рыбаки все советовали, что где-то, как-то можно срезать.
Нас путь по льду устраивал, чем их аферистские советы. Рюкзак был все также тяжел, а руки болели немногим менее вчерашнего. Я периодически становился раком, чтобы какие-то мгновения отдохнуть. Да и все мы так становились.
- А этот у вас, наверное, самый слабый – указал на меня очередной рыбак.
- Да нет, у него просто рюкзак самый тяжёлый. А что вы ловите?
- Да налима…
Сужение Ловозера называют воротами. Мы были в этих самых воротах, когда заходило солнце. Снег казался розоватым. Я высмотрел среди деревьев избу или несколько изб и направился туда. На поверку это оказалась какая-то рыбацкая база, причем занятая. Неподалёку ставили сети мужик и пацан. Пацан мне показал, где найти ещё избу, не видимую из-за деревьев с озера, из которой рыбаки уже уехали.
Зимовьё оказалось солидных размеров, даже двухкомнатное. С крыши свисали массивные сосульки. Дров совершенно не много, но на вечер должно хватить. Буржуйка быстро нагрела помещение, сделалось жарко. На улице сегодня -16. Ужинали при свечах. Буржуйка гудела, по стене от поддувала бегали красные блики. Послышался звук двигателя.
- Засранцы! Припёрлись всё-таки!
Приехали те самые рыбаки - мужик и пацан - но только без рыбы. Пришлось их поить. Что помладше был Ваней, что постарше – Славой. Слава был главнее и авторитетнее Вани, и очень быстро пригласил нас на рыбалку на свою базу. Оставил и телефон.
Спустя два часа двери зимовья торжественно отворились. На утоптанный снег вышла процессия из шести человек. Ване помогал удержаться на ногах Полковник, Глаз помогал удержаться на ногах им обоим. Ваню погрузили в сани так, чтобы не выпал. Попрощались высокопарно. Завёлся двигатель, и рыбаки уехали.
5 день, 7 марта.
Погода выдалась солнечной, но солнце в дымке. Завтрак готовили на основе свисающих с крыши массивных сосулек. Вода закипать всё не хотела из-за имеющейся в жерле печки ненужной перегородки.
Вышли ни рано, ни поздно – в первом часу дня. Ловозёры приближались к нам белыми полусферическими буграми. В месте, соответствующем Сейдозеру, зиял и ширился по мере продвижения чудовищный разлом. Горы обрываются отвесными стенами в Сейдозеро, а частично и в Ловозеро.
Про Сейдозеро я прочитал не менее десятка научных статей: и про пустоты на дне, и что ил собирается кругами самопроизвольно, и некоторые обыватели описывали его в очень мрачных красках. После такого пиара сложно не проложить маршрут через озеро Сейдозеро. Навстечу нам проехало два мощных вездехода с санями. В одних санях были навалены рюкзаки, в другие свалены туристы, причём пьяные до такой степени, которую даже мы не можем себе позволить. Есть там такой мыс Арнерк. Глаз придумал его не обходить и действительно мы успешно его срезали по тундре. Столь же успешно мы миновали и Ловозеро. Пройдя по тропе с заходом солнца достигли и Сейдозера.
Здесь была сторожка егеря и егерь – 26 летний парень. Его гладкошерстная рыжая собака по кличке Буч укусила одну из наших за ухо. Парня звали Женей.
- Ночуйте здесь, а у меня жена в роддоме рожает, я проеду километров 30, там связь берёт. Печка, примус… Ну, сами разберётесь.
Уехал он на снегоходе российского производства «Рысь». Его собаку закрыли в сенях. С взрывоопасным примусом разбираться не стали, ужин приготовили на нашей газовой горелке. Жили мы сегодня при электричестве, которое вырабатывал небольшой дребезжащий дизель-генератор.
Егерь Женя приехал не солоно хлебавши – жена ещё не родила. Это не было препятствием: ужин трансформировался в пьянку. На столе появилась кумжа, которую съели в сыром виде. Более того, егерь одарил нас лосятиной. В итоге сломали стул, Женя и Федя были похожи на китайских пчеловодов, покусанных пчёлами. И без того красный Сергей сделался пунцово-кумачовым, Полковник Малышев проснулся не на, а под кроватью.
6 день, 8 марта.
В этом походе погода баловала нас настолько, что мы к этому привыкли, а к хорошему привыкаешь быстро. Что бывает другая погода, даже не представлялось. Сегодняшний день не был исключением. Солнце освещало 8-километровую котловину Сейдозера, зажатого между обрывами скальных стен. Снег искрился, ослепляя нас потоками отражённого света.
Женя предложил перевезти нас на вездеходе Рысь через Сейдозеро. Вездеход Рысь был достаточно дохлым. Глаза посадили на саму Рысь, Полковника на передок саней, остальных в собственно сани. При такой упряжке вездеход километров 30-40 в час развивал. Вихрь снежной вуали вырывался из-под трака и разбивался о сидящего на передке Полковника. Заиндевевший Полковник строго поблёскивал очками. С рычанием двигателя смешались крики. Оглянувшись, из пассажиров в санях я увидел только белого Полковника. Случилось так, что на скорости из саней спонтанно выпал Серёжа Связь. За ним выпал один из рюкзаков. Федя, похожий на кота, не столько выпал, сколько инстинктивно выпрыгнул из саней. Рюкзак и пассажиров собрали воедино и поехали дальше. Как раз в это время нас догнали отставшие собаки.
Только через километр пути случился новый конфуз. Глаз сел за руль и завёз в воду. Снег налип, где можно налипнуть. Хилый вездеход уже не мог сдвинуть сани с места. Мощности не хватало, он просто проскальзывал. Пассажирам удалось раскачать сани, и вырвать их из водяной проталины. Как раз в это время нас опять догнали отставшие собаки.
Только через километр пути случился новый конфуз. На сей раз перегрелся двигатель. Вездеход Рысь (ямаха-микс) дальше насиловать не стали. До устья Эльморайока оставалось чуть более километра. Егерь Женя показал созданную природой на скале фреску. Изображен был не то по легенде викинг, или лопарь , которого за какое то содеянное зло высшие языческие силы замуровали навечно в скалу.
Дальше пошли на лыжах. Лыжню какая-то группа уже проложила. Она была заметена, но угадывалась неплохо. Эльморайок дробится многими рукавами. Неровная лыжня лазила по лесу, а вместе с ней и мы. Вышли на русло нескоро. Появился видимый уклон вверх.
Подмазанные лыжи неплохо удерживались без отдачи. Чем выше мы поднимались, тем мельчали деревья. Хвойные исчезли и вовсе. Осталась только кривая чуть ли не узлом крученная и с коричневатым отливом карельская береза.
Так мы добрались до развилки. Лыжня уходила прямо, то есть на перевал и на Ревду. Продолжили путь, повернув налево по руслу ручья Чингилусуай. Здесь приходилось тропить. Тропилось сносно. Тишина и безветрие, а редкие кривые березы напоминали зимний яблоневый сад зимой в западной Белоруссии. Но на заднем плане чернели вертикальными стенами мрачные скалы ущелья.
Пару-тройку километров можно еще было пройти. Однако стали. Выше уже не будет деревьев.
Палатку соорудили прямо на русле замерзшего и заваленного снегом ручья. С костром дело шло хуже. Глаз положил немало сил. Вырыл несколько кубометров снега, но так и не докопался до земли. Сережа Связь нашел, где перспективно копать совершенно на халяву.
На глубине меньше метра торчали верхушки камней.
20 градусов мороза. Небо звездное. Женский праздник отмечали только чаепитием, поскольку накануне были некоторые перегибы. Безветрие и гробовая тишина вселяли тревогу. От историй Феди тревога усилилась. Истории вообще-то Стасовы. Первая - это как скалолазы, которые находились выше, насрали в суп тем, которые находились ниже.
Другая история, как альпинисты ночевали на Кавказе. Высота была приличная. Снаружи палатки послышался скрежет, такой, как издают кошки по фирну и женский не то смех, не то плач. Сначала вылез посмотреть один, а за ним другой, что там может происходить. Третий просто испугался и вылазить не стал. Те двое исчезли бесследно и безвозвратно.
7 день 9 марта
Погода снова благоприятная. Ясно-солнечная, как будто в этом регионе она такая и всегда. Существенный мороз по безветрию сильно не ощущался.
сегодня мы продолжали подъем. Продолжали методично. Собаки по-прежнему нас сопровождали. Их из жалости пришлось взять на полуголодное довольствие - совершенно нелепый и уникальный случай. Поход четверых нас с четырьмя же четвероногими друзьями, которым полагается давать и какую-то еду. А эту самую еду носишь на своих же плечах. Воображаю, что они и мы привыкнем друг к другу, и насколько драматично будет их просто так взять и бросить.
Несомненно, самым шустрым в этой компании был черный щенок Малой. Щенок этот был весьма боек и нагл. Того и гляди или своих собратьев объест или что-нибудь у нас сворует. Самый крупный был Бим.
Это что-то типа лайки в основном белого окраса, но имелись и черные пятна, одно ухо было тоже черным. Природа его создала достаточно красиво. На ошейнике сохранилось одно звено цепочки. Самой робкой собакой был Обездоленный. Тоже в виде лайки, но поменьше Бима и черного окраса.
Обездоленного кормили украдкой. Он был пуглив. Приходилось следить, чтобы его скромный паек Малой не спиздил. Самой главной собакой-вожаком, была сука Глаза.
Выглядела она нелепо до абсурда. Рыжая и гладкошерстная, она постоянно дрожала от холода. Часть сосков была обычных размеров, часть гипертрофированно отвисала. Сравнительно длинный и тонкий хвост. Симметричные хирургические рубцы ( скорее всего стерилизованная), сломанное ухо. Вместе с тем у собаки были другие глаза, не печальные, как у остальных, а умные, простые и жизнерадостные, зеленовато-блестящие.
Двигаясь на лыжах, удалось набрать метров 400 высоты.
Долина Чингилусуая достаточно широка, извилиста, террасы сваливаются черными абсолютно вертикальными стенами. Кое-где на этих стенах свисали голубые сосульки.
Подъем сделался круче, и лыжи пришлось снять. Без долгой прелюдии, не с неба, а как будто непогода пришла вслед за нами по ущелью. Налетел шквал. Видимость минимизировалась. Снежная крупа стегала по куртке, лица укрыли, попадало по глазам.
Спрятаться было негде. Попытались посидеть. Метель выхолаживала, закапывала и рюкзаки и прильнувших к нам собак. Оказалось, легче всего идти.
Вьюга, устроив вакханалию и дав нам немного просраться, столь же неожиданно, опустилась обратно в ущелье. Ветер затих. Мы стояли в уютном, закрытом цирке, над его белыми заснеженными стенами, вечерним оранжевым цветом воцарилось абсолютно прозрачное небо.
Дальше на склоны сегодня не полезли. Глаз объявил этот день тоже диетическим.
Готовили на горелке в палатке. Было уютно и тепло. Правда, когда закипала вода, делалось парно. Мы еще тогда не сообразили, что можно не доводить до кипения.
8 день 10 марта
Палатку растянули растяжками надежно. Ночью поднялся ветер, и она ходила ходуном. Тент хлопал. Все громыхало и сотрясалось.
Проснулись. За пределами палатки обнаружили белое марево. Видимость была совершенно слабой. Решили, что дальнейшее движение в такую погоду невозможно. Я пошел в разведку и даже выбрался из цирка. Следы моментально заметало. Решил немедленно возвращаться, пока не потерял палатку.
Дневки - это, конечно, бред. Мы сосредоточенно посидели, пробовали материализовать мысли насчет улучшения видимости. Мысли не хотели материализовываться. Когда выпили пару-тройку бутылок водки, погода тоже оставалось прежней, но время пошло гораздо быстрее. Смотришь уже и вечер на носу.
В целом день просидели сносно. Даже нескучно. Глаз вылезал и возмущался с какой это стати спонтанно рвется уже вторая растяжка. Прочность их у меня сомнений не вызывала.
9 день 11 марта
Плохие новости. С погодой опять туго. Сварили завтрак. Не торопясь, посидели, время шло к обеду. Наподдать не успели, но начали. Совершенно неожиданно мгла стала раздвигаться, просвет голубого неба ежеминутно ширился. Нужно было идти.
Вылезать из цирка по крутому снежному склону с лыжами и рюкзаком физически было тяжко. Глаз придумал свою тактику. По силам вариант был самым экономичным. Перед собой вгоняется ледоруб, становишься раком, двумя руками подтягиваешься за ледоруб, ну и ногами помогаешь. Так метр за метром стенку цирка мы миновали. Собаки проделали это более энергично. Отдышались. Прошли какое-то время пешком. Далее набор высоты можно было продолжать на лыжах. Вершины выпирали яйцевидными буграми, убранные самым белоснежным образом. Как гигантская рытвина, на этом ослепительно белом фоне зияло черными обрывами ущелье Чингилусуая, откуда мы пришли.
Рытвина тянулась к Сейдозеру, где грязными зелеными пятнами расположилась лесная зона. С юго-запада не торопясь, но фатально надвигался на нас тяжелый облачный фронт.
Остановится пришлось почти на вершине - высшая точка Ловозерских Тундр- Ангвундасчорр 1116, вопреки правилам и рекомендациям. Ветер пока был не сильный, но уже набирал силу. Быстро и дружно мы поставили палатку - четырехместная типа пузырь.
Сегодня к вопросу на счет ветрозащитной стенке мы подошли серьезно. Снег был идеального качества и не рыхлый и хорошо резался алюминиевым листом. Строили полусферически, без щелей. Глаз снегоблоки окрестил громоздким названием - шлакопортландпенобетон. Именно так мы их в последующем и называли.
Когда стемнело, ласково зашуршал тент. Это начался снег. Позднее поднялся ветер.
10 день 12 марта
Погода отвратительная. Видимость слабая. Все и снег, и небо одного серо-белого цвета.
Я сходил на вершину, которая была в десяти минутах ходьбы. Вершина была представлена плохо задутой снегом мореной. Сложенный из камней тур, был исключительно примитивен. Ни записок, ни прочего там не было.
Решили потихоньку идти, не мело и ветер был слабый. Логично было просто сбросить высоту.
Бим попался с поличным. Стало известно, отчего рвутся в палатке растяжки. Собаки терлись об них обледеневшей шерстью. В сердцах я запустил в Бима обломком снегоблока.
Свернувшись, вышли. Фотосессия на вершине Ангвундасчорр. 
Но в таком тумане, кадры весьма неспецифические. Сообразили, где идти быстро. Шли пешком, лыжи были сейчас не нужны. Шли вдоль гигантского провала, здесь гора обрывалась в цирк озера Сенгисъявр. Между двумя такими провалами, как и было задумано, вышли на пологий склон-язык и стали быстро сбрасывать высоту.
Склон был достаточно пологий, а снег именно такой плотности, когда можно двигаться на спуск пешком максимально быстро и комфортно. Как и ожидалось, с потерей высоты погода была абсолютно нормальной, а видимость неплохой. На Ангвундасчорре при безветрии засела облачная шапка. А перед нами на юг и на запад открылся шикарный вид на озеро Умбозеро и Хибины, расчлененные широкими долинами.
-Глаз, а это там, в смысле, Хибины?
-Да. Это Хибины.
-А они, в смысле, мрачнее, чем Ловозеры?
-Нет, они как раз более обитаемы и посещаемы туристами.
Прошло еще немного времени, мы спустились ниже. На высоте метров 600 встретили объект для фотографий, то, что мечтает встретить каждый, то, что есть только в горах Кольского Полуострова, причем именно на такой высоте (я уже повстречал третью за историю наших походов) то, что никто не знает, откуда это берется. Перед нами была Сейда. Сейды - это рукотворные каменные пирамиды. Только неизвестно, кто и когда их сооружает.
Так мы спустились к ручью Сенгисъйок. Появилась первая растительность в виде кустов.
Поднялось пуганное большое стадо диких оленей и со всех ног пустились прочь. Была в снегу промоина, попили воды.
Председатель кооператива сегодня сплоховал. Увел и лыжников и собак, сбросив высоту вдоль русла ручья. А ведь можно было долго продолжать путь по боковой террасе.
С одной крутой горки я съехал на жопе. Манюня от лыжи лежала на склоне. Добраться до нее было тяжело. Рыхлый снег по пояс. Как я не просил собак принести: показывал такую же и на ту, что лежит на склоне, они смотрели сосредоточенно, но не могли понять, что от них хотят. Пришлось изрядно вываляться в снегу, прежде чем я проделал это десяток шагов.
Сенгисъйок протекал в скальных нагромождениях в глубокой долине с крутыми, поросшими деревьями склонами. От этого снег был рыхлым. Ручей и сейчас и, похоже, всегда не замерзает. Движение по руслу исключалось, оставалось по склону долины, но там были постоянные препятствия. Короче, попали мы в ловушку. Не спускайтесь, кто надумает, пойти по Сенгисъйоку.
Дело близилось к вечеру. Я протропил лыжню по очередному каменному карнизу. В одном месте массив камня нависал над лыжней, и нужно было умудриться проехать на лыжах раком. Другого пути просто не было.
- Никак кто-нибудь свалится,- так я подумал, сбросил рюкзак и принялся собирать для костра дрова.
Как в воду глядел. Полковник сошел с рельсов и упал как раз под каменной полуаркой и начал орать. Глаз, как по трамвайным рельсам, по лыжне подъехал по карнизу навстречу.
Между нами оказался Бим, из-за которого нельзя было ничего сделать. Ниже тек ручей, выше нависала каменная стенка, из которой произрастало кривое чахлое деревце.
Дать задний ход не получалось, тогда я начал собаку бить в бок. Бим визжал, но прыгать в ручей не хотел, вместо этого прыгнул на Полковника. В воду обрушилось несколько десятков килограмм снега. Полковник просел еще ниже и удерживался, чтобы не упасть,
каким-то чудом в совершенно нелепой позе. От рюкзака и лыж его кое-как освободили, Полковник ползком карниз преодолел, но в самом конце где-то все равно намочил ногу.
Чтобы забрать рюкзак пришлось проехать карниз и развернуться.
Лагерь разбили здесь же неподалеку, до земли, чтобы разжечь костер, удалось докопаться
Зато не нужно было топить снег, воду брали из ручья, используя лыжную палку, словно удочку.
11 день 13 марта
Сразу пришлось брать Сенгисйок вброд.
Малая собака визжала. Не могла перепрыгнуть с камня на камень ввиду конструктивных особенностей. Федя растрогался, но глобально помочь не мог. Дальнейшее движение было среди каменоломни, густо поросших деревьев, ям. Все это было щедро усыпано рыхлым снегом. Просто какая то мясорубка. Будь мы на деревянных лыжах Бескидах, там бы они и остались. На брань сегодня я не скупился.
Поднялись выше. Стало ровнее. Нашлась не то дорога, не то просека. она была воспринята, как божье дарование. Даже не бедой была чудовищная тропежка.
- Глаз, а ты что, в смысле, так медленно идешь?
- Попробуй-ка потропить.
Пробует…
- Нет. Лучше, в смысле ты тропи.
Носки лыжей из-под снега не показывались.
От железной дороги, идущей на Ревду, осталась насыпь, по которой ездят на буранах. На ней мы какое-то время отдыхали. Обнаружили и лыжню. Не совсем свежая, но читающаяся. По ней и пошли. Тропил кто-то грамотно. Несмотря на многочисленные неровности, направление держалось в лесу четко. До озера Умбозера ходу не менее часа.
Это огромный глубоководный водоем.
Тот берег, откуда вытекает Умба, был не виден. Если по Ловозеру снуют на буранах, ловят рыбу, то здесь только одинокий заснеженный простор. Ветер слабый, тишина. Солнце отбрасывало на снег долгие тени. Вдалеке возвышался массив Хибин. Озеро предстояло пройти поперек. Это около десятка километров.
Где-то половину озера двигались весьма быстро, километров 7 в час. Потом снег стал какой-то другой, переметный. Лыжи зарывались. Мы с Федей ушли далеко вперед. Отставшие на бело-голубом вечером снегу выглядели темными мерно покачивающимися столбиками. Шли агрессивно, берег не хотел приближаться, это раздражало, отчего шли еще более агрессивно.
Почти дойдя до берега, я как маячок поставил на снег рюкзак, чтобы сориентировались Серый с полковником. Уже занимались сумерки.
Остановились в заливе Тулилухт в безветренном зашейке. К ночи занимался ядреный мороз. Уже было 21 градус. Собаки свернулись кольцами. Голодные засыпали в снегу.
12 день 14 марта.
Для пьянства есть такие поводы,
Поминки, встреча, праздник, проводы,
Крестины, свадьба и развод,
Мороз, охота, Новый Год,
Выздоровленье, новоселье,
Печаль, отчаянье, веселье,
Успех, награда, новый чин,
И просто пьянство без причин. 
22 градуса мороза. День выдался сверхсолнечный. Завтрак был закреплен распитием крепких напитков и высокопарных изречений. Повод был весьма существенный. Нашему Сереже Связь сегодня 30 лет. Как известно дни рождения в такой обстановке- лучшие дни рождения. Подарить мне было нечего, поэтому на белоснежном снегу пришлось вытоптать лыжами "30 лет".
Ходовой день, однако, никто не отменял. Мы обнаружили набитую буранную дорогу. Шла она именно, куда нам было надо. Это скоро стало очевидно. Двигались быстро, причем пешком. Так теплее ногам.
Сегодня проделали 20 километров. Мороз и полное безветрие. Заходящее мертвое солнце
озаряло долину розовым светом. За день перевал Северный Рисчорр приблизился значительно и представлялся нашему взору в виде треугольной щели в горном массиве.
Определили место для лагеря. Когда нет советчиков, у меня выбирать получается особенно удачно. Копать яму глубоко не пришлось. Здесь уже копали. Глаз обнаружил под снегом бонус. Пиленные и колотые дрова. Много дров. Нам это как раз и требовалось,
потому, что термометр указывал уже 25 градусов мороза. Когда ложились спать 28, а утром 30.
Костер, горячительные напитки, 30 лет, 30 градусов. Кольский Полуостров, как и мне на день рождения когда-то, подарил Серому подарок. Неожиданно над нашими головами разверзлось и заиграло сетевидными многочисленными лучами полярное сияние.
Бесшумно и триумфально то гасли, то разгорались новые зеленоватые всполохи.
- Ну вы с ума посходили, ну, ну зачем брать в палатку собаку, - возмущался именинник.
- Замерзнет Глаза, она же гладкошерстная.
- Ну, ну она же псиной воняет!
- А чем она должна вонять?
Собака и правда воняла псиной. Долго приглашать ее не пришлось. Утвердилась в ногах Между Глазом и Федей. Сережа продолжал возмущаться, Глаз хохотал, как Вася Дробышевский. Остальные собаки норовили забраться под тент палатки и им это периодически удавалось.
События нашего 35 похода развивались хорошо, добро, словно у нас был какой-то покровитель.
13 день 15 марта
Проснулись дружно. Сразу начали зябнуть. 30 мороза. Но постепенно пригревало солнце и становилось теплее.
Двигались довольно долго все по той же буранке. Лес стал более редкий и хилый. Это была долина реки Каскаснюнйок. Шли по-прежнему пешим порядком.
Неожиданно истошно заревели какие то двигатели. Сколько мы их не слышали, к нам они не ехали и вовсе начали отдаляться, потом все стало тихо. Буранка шла на перевал Умбозерский.
- Давайте, в смысле, пойдем через Умбозерский.
Это было бы и не ближе и совсем примитивно. Поэтому, оставив буранку, одели лыжи и двинулись запланированным путем, плавно набирая высоту по неширокой спрямленной долине. Деревья пропали. Остался снег, да кое-где скальные обнажения.
Время шло и мы вместе с ним. Но сегодня проделали только 12 километров. Полковник начал падать и идти не хотел. Даже немного обиделся. Я знаю, что для него каждый новый поход проходит на грани фола, но нельзя переламывать, завтра опять может даже и нормально пойдет.
Перевал зиял перед нами в трех-четырех километрах. Торопиться смысла не было. Все равно завтра останавливаться на КСС. С этой КСС и с километражем мои коллеги меня основательно ..аебали.
Лагерь наш был на своеобразной ровной площадке. Склоны долины были крутые, но невысокие. По гребням местами висели небольшие снежные надувы.
В установленную палатку первого запускали всегда Полковника. Хоть и уже слышалось сопение газовой горелки, но друг у друга каждый день спрашивали.
- А что Полковник уже палит?
- Да-да палит…
Поужинали. Как обычно чаепитие в клубах табачного дыма. Вышвырнули пустую консервную банку за пределы тента. Раздался зубовный скрежет. Голодные собаки.
Суку, так как было холодно, снова пустили в палатку. Остальные уже украдкой научились забираться под тент. Провизию тщательно прятали в рюкзаки. Собаки, хоть и были голодны, покушаться на рюкзаки себе не позволяли.
14 день 16 марта
Не то чтобы солнечно, но умеренно морозно и ясно. Мы продолжаем на намазанных мазью лыжах подъем. Ущелье, по которому мы двигались, превратилось в своеобразный заснеженный каменный коридор с морщинисто-рельефными стенами. Люди с собаками смотрелись здесь как-то совершенно нелепо. Однако красиво.
Подъем доселе был сносным. А сам перевальный взлет крутой. Подниматься дальше пришлось пешком. Положили мы здесь столько сил. Как одержимые бросались на склон, затем почти падали, чтобы отдышаться. Вот откуда рев двигателей, сюда на перевал оказывается, заезжали на снегоходах.
С перевала в одну сторону открывается вид на Умбозеро и Ловозеры
, в другую на крутые склоны долины Кунийока. Перевальное ущелье узкое и короткое, треугольного сечения. С высоты перевала мы смотрели зачарованные. Любители высоты к Хибинам относятся скептически. Нет, они определенно имеют свой сильнейший шарм. Это был Северный Рисчорр - один из самых красивых перевалов в Хибинах.
Попили из термосов чай и начали спускаться.
После нескольких падений, я решил, пока не убился, снять лыжи. Не с таким рюкзаком и не с этими сиротскими креплениями. Все пошли пешком. Сережа Связь изловчился, положив на лыжи рюкзак, умудрялся местами ехать верхом, подталкивая ногой, как на самокате. Мы хохотали, но подбадривали.
- Смотрите, а нам завтра туда.
Перевал Северный Чоргорр выглядел как небольшая круглая вырезка в вертикальной снежной стене.
Некоторые из нас тотчас начали мандражировать. Предлагали идти вообще в Кировск.
- Может лучше, в смысле, пойдем в Кировск?
- Вот в следующий раз и пойдем. Только через перевалы Петрелиуса.
- Ты же говорил, что он лавиноопасный и лучше идти через Южный Чоргорр.
- Через Северный ближе. Вот и спросим про лавины на КСС.
По извилистому спуску сбросили высоту до границы леса и далее пошли на лыжах по лыжне. Собаки, словно предчувствовали праздничный ужин, сделались игривыми и подвижными.
Еще издалека послышался рев двигателей. Вскоре навстречу нам проезжало, взметая снежную пыль, пять снегоходов. Длинные и узкие, с высокими шипами траков, с двигателями лошадиных сил под двести. Такие склоны им были нипочем. В ярких дутых одеждах, стильных шлемах, были и пилоты снегоходов. Где один, где двое (с бабами). Некоторые поприветствовали нас взмахом руки. Мы, ковыляющие со своими рюкзаками и лыжами, почувствовали себя какими то лохопутами.
По укатанной лыжне мы спускались к КСС как по рельсам. Периодически случались падения. Полковник отрабатывал их наиболее картинно, после отчаялся, пошел пешим способом и отстал.
Мы с Сергеем ехали первыми. В наше ущелье на подъем двигалась группа молодежи человек шесть, все в ярких комбинезонах. Предводительствовал ими бородатый дядька.
Заинтересовались собаками и были очень удивлены, что они сопровождают нас от Ловозера.
- Мы же их еще и подкармливаем.
- Вы, наверное, очень добрые люди, раз взяли собак на довольствие…
Была в этой группе и девушка в желтом комбинезоне лет двадцати с симпатичным лицом.
Мы с Сергеем этого не видели. Но, когда спускался с горки Федя, она не видя его, оттого что стояла спиной, перегородила ему своей лыжей лыжню. То есть поставила подножку.
Раздался грохот и скрежет и звук, словно свалился тяжелый мешок. Несколько метров по инерции Федор двигался юзом.
Девушка извинялась, протягивала руку.
- Нет, я сам, заупрямился Федя.
КСС представляла собой небольшое скопление в живописном месте не то домиков, не то бараков. Имеется электричество. Было и более цивилизованное строение, предназначенное для лиц рангом выше. Это те, что катаются на снегоходах. Присутствующие в то время на КСС были разных полов и возрастов и либо катались здесь на лыжах, либо проходили, как и мы транзитом.
Сняли такой домик с печным отоплением по 200 рублей с носа. Домик с нарами. Дрова нужно было носить из специального сарая. Я отправился платить.
- Скажите, вы комендант?
- Да, я.
Это был крупный детина лет 35.
- А вы Миша?
- Да Миша.
Миша был не очень доволен. Репутацию нам испортили собаки. Слух о том, что они идут с нами из Ловозера, распространился быстро. Миша указал в окно.
- Смотрите, что ваши собаки делают.
Собаки увлеченно потрошили помойку, Малой наперевес держал внушительных размеров мосел. Мусор собаками растаскивался по территории нещадно. После Мише пришлось его вывозить. Я извинился и пообещал, что завтра к обеду ни нас, ни собак уже не будет.
Как требуется, наши данные переписали, и мы были предоставлены остаток дня сами себе.
Остаток дня мы натопили печку, расположились на нарах и начали бухать. Спиртного
оставалось мало. Полковник со своими мозолями, бинтами и пластырями был не совсем адекватен. Федя принялся готовить лосятину, которую презентовал егерь Женя.
Пришли в гости два парня. Один, который руководитель, похож на Вадима Панковца, но только который понимает в походах, а второй такой же, как и наш Колокольчиков, только несколько крупнее и много матерящийся. Узнали, что на базе есть белорусы, когда спросили, чьи собаки. Сами из Бреста. Идут из Ревды через Ангвундасчорр. Там наткнулись на нашу лыжню и пришли в замешательство.
- А мы смотрим - собачья упряжка что ли бежала.
- А сюда вы пришли через Северный Рисчорр.
- Нет, наши девки не потянут, через Умбозерский.
У них там в Бресте какой-то турклуб. Контингент в основном женский. Дальше они собираются в Кировск через перевал Рамзая.
- А вы своих девок …….
- Да нет, не….
Видно было, что они им надоели.
Мы их пригласили к себе на лосятину. Пришли только Панковец и Колокольчиков. Пришли со спиртом. Посидели. Отправили Федю с горячей лосятиной, чтобы угостил дам.
- Ну что.
- Да обе рыжие. Сидят гречневую кашу едят. Обрадовались.
Еще посидели. Колокольчиков второй раз ходил за спиртом. Разошлись, только после того, как все напились, сильнее всего Федя. Сергей и Полковник отошли ко сну на нарах чуть раньше.
На досчатых нарах было уютно. Белая кирпичная печка источала приятное тепло.
15 день 17 марта.
Утром поднялись сонные, вялые с энцефалопатией.
Федя, похожий на кота, был особенно опухший и от этого еще более походил на кота.
Завтрак съели без особенного аппетита. В уборную парой направились две мощных рыжих девки, те самые, которых угощали лосятиной.
- Смотри- смотри! Сейчас будут возвращаться.- с восторгом прильнули мы к незамерзшему двойному окну.
Ждать, пока они пройдут обратно, пришлось довольно долго. Любопытство было сильнее
и мы дождались. Девки не менее чинно проследовали обратно. Вышли, кажется, они пораньше нас. Вадим Панковец приходил попрощаться.
Собаки за время нашего тут пребывания облазили все углы, где то чем то поживились, кое-кто из таких же, как мы постояльцев их подкармливал, мы это видели. Благоразумнее им было бы здесь остаться, хотя наверняка бы их здесь постреляли. Да и в Имандре, куда мы идем, пожалуй, постреляют.
Погода как всегда отличная. С горем пополам стартанули. Миша сидел на завалинке в солнцезащитных очках.
- Может вам кто из наших собак приглянулся?
- Нет уж, спасибо, забирайте.
Сначала двигались мы лесом.
Лыжня была весьма извилистой и подвижной. Светило солнце, ветра не было. Идти сразу стало жарко. На какое-то время мы снимали куртки.
Вышли из леса, пошел подъем. Лыжи подмазали и так шли довольно долго и вот набрали немало высоты. До перевала еще было очень далеко. Скальные массивы клинообразно подступили ближе, сформировалась долина и крутой кулуар. В описаниях написано, что по этому обледенелому кулуару сходят лавины. Сейчас, согласно собранной нами информации, лавинной опасности нет.
Снег был достаточно плотным, а подъем столь крутой, что нужно было рубить ступени.
Ступени особенно не рубили, одели кошки. Сразу стало легче зацепиться. Так метр за метром, час за часом мы набирали и набирали высоту. Главное начать. Уже никто не выступал и не собирался идти в Кировск. Двигались молча, цепочкой. Глаз благо придумал кабинетную тактику восхождения. Не то, что вчера. Кабинетная тактика - это на один шаг один дыхательный цикл.
Деревья стали будто игрушечные, КСС уже едва определялась. Солнце освещало убранные снегом скальные массивы гор. Мы поднимались все выше. Причем оно всегда было круто: то просто круто, а бывало совсем круто. Бывало падали собаки, проезжали по склону с пробуксовками какое-то время, останавливались и постепенно нас нагоняли. Подобное для них самих было в диковинку.
Встретили мы и двух мужиков на деревянных облезлых Бескидах. Они поднимались пешим на перевал, оставив лыжи ниже, а потом спускались, уже когда с лыжами, то поперек склона галсами. Обоими палками при движении нужно было тормозить со стороны склона. Спуск выглядит эффектно. Глаз пообещал, когда придем сюда через два года с креплениями "Азимут" обязательно будем осваивать такой способ.
К 19 часам поднялись в перевальное ущелье. Обзор здесь шикарный. в обе стороны… Откуда пришли, мы уже насмотрелись. С другой же западной стороны, где собиралось садиться солнце, розовело и красилось оранжевым и долина Меридионального ручья, и озеро Большая Имандра и Чуна Тундры вместе с Лапландией.
Перевальное ущелье короткое неровное и узкое.
Ветер со снегом сотворил здесь совершенно нелепые надувы. Было торжественно, таинственно, финишно и немного ностальгично. Теперь нам нужно только на спуск. Ветер западный не сильный. 20 градусов мороза. Таковым был перевал Северный Чоргорр.
На стенах висит несколько табличек - память жертв лавин. Не без душещипательных стихов. Есть также и тур. В туре синий эмалированный чайник. Из чайника достали две записки и вложили свою. Есть такие вещи, которые устаревают морально, но их не возможно убить. Так у меня есть одна оранжевая майка. Списана она вот уже лет как под десять, но все не рвется, не превращается в тряпку. Именно здесь я от нее и избавился: осталась висеть привязанной на туре, слегка трепеща на ветру.
Спуск с перевала значительно более пологий, нежели подъем. Сначала двигались пешком в кошках. Потом их сняли. Потом Глаз одной ногой провалился возле огромного камня в какую-то полость. Это было намеком на то, что нужно становиться на лыжи. До Имандры оставалось 18 километров. Спуск не очень крутой. Поэтому на лыжах мы шли удобно и быстро. Ближайший плоский снежный склон розовел в вечернем солнце. Пацаны с момента спуска шли не очень хорошо. В дебри решили не лезть. С появлением первых кустов встретили уже готовую ветрозащитную стенку. Здесь стать и порешили. Не знаю что там было вчера, но сегодня обещался сильный мороз. Место последней ночевки попалось особенно живописным. Морозное небо на фоне снежных склонов казалось особенно глубоким и прозрачным.
16 день 18 марта
Ночью вылезал из палатки по нужде. Собак обнаружил под тентом и совершенно незаслуженно ударил Глазу. Под конец похода вместе с усталостью пришла какая-то озлобленность. Вся кучка собак молча и тоскливо побежала куда то прочь, освеженные лунным светом. Остановились, обернулись немым укором и снова побежали. Это уже были не те собаки. Они ощутимо отощали, больше не бегали и не играли друг с другом, не кусали за уши. Просто молча брели за нами, иногда наступая на лыжи сзади, отчего могли получить лыжной палкой, потому что мы спотыкались.
Это был последний наш ходовой день. 24 градуса мороза. Солнце в дымке.
Провизию взяли весьма верно. Осталось совсем по минимуму. Также несколько газовых баллонов. Сердобольный Федя даже предлагал готовить на баллонах собакам. Но мы и так их подкармливали.
Шли достаточно шустро по хорошо набитой лыжне, которая вошла вскоре в лес. Собаки убежали куда то вперед. Затем послышались визги. Их явно били.
Били их в месте соединения Меридионального ручья с Гольцовкой. Здесь стояли две палатки. Обитатели, когда мы проходили мимо, должно быть затихорились внутри. Быстрее всего собаки покусились или украли еду. Так никто и не вылез, но мы и не окликали. Накатанныа лыжня спрямилась, больше не лазила по ухабам. От этого мы стали
двигаться еще быстрее и ранее, чем ожидали, вышли в Имандру. На окраине Имандры связывали лыжи, которые отслужили нам верную службу, несмотря на голимые крепления.
Имандра выглядела весьма запустело. Пустыри, брошенные дома, уныло висящие провода на покосившихся столбах. Признаки жизни были только на железной дороге.
Мы узнали, что через несколько часов должна идти электричка на Апатиты. Ходит один раз в день. Как раз завтра идет на Минск прямой поезд.
Пока мы смекали, как лучше уехать, собаки занялись ревизией здешней помойки. Решили поспрашивать здесь, может можно помыться и переночевать. Пробовали послать в разведку Федю и Полковника, как наиболее общительного. Полковник, к сожалению, уперся, что не пойдет, убедительно не аргументируя. Пришлось идти Глазу. Собаки, увязавшись за нами, будоражили местных собак и были отрицательным бонусом.
А пошли мы туда, где из трубы шел черный дым. Строение весьма напоминало баню.
Две хозяйские собаки встретили нас дружным лаем. Вышел хозяин. Это был почти Александр Семчев, в жилетке, может все-таки уступал известному актеру в полноте. Семчев похоже когда то перенес нейроинфекцию, был птоз левого века. Мы с Федей придали максимум приветливости нашим обветренным небритым лицам и вступили в разговор.
Хозяина звали Эдиком, хозяйку Ядвигой. В Имандре это одна из немногих непьющих семей. Для таких, как мы у них построено специальное строение с печкой. Жилье в том числе баня с носа по 300 рублей. У них туристы останавливаются часто. Вариант был почти идеальный. В Апатиты решили ехать назавтра.
Магазин уже закрылся. Мы же узнали, где живет продавец. Так Глаз с Федей прибыли в нужный окрашенный выцветшей зеленой краской двухэтажный сталинский барак. Дверь открыла весьма недовольная худощавая женщина. С виду у нее были не лады с Бахусом.
- Это вы, которые пришли с собаками? У меня закончился рабочий день. И все равно вы сейчас уедете в Апатиты на электричке!
- Нет. Мы остаемся, а поедем завтра.
- А что вы хотел в магазине.
- Купить поесть.
- Я не обязана. У меня закончился рабочий день,- продолжала раздражаться продавец.
- Ну, нет, значит, нет,- мы уже собрались уходить.
- Ладно, возле магазина через полчаса, и дверь закрылась.
Товар через полчаса нам благополучно отпустили. Все так же неприветливо.
Собаки Эдика беспрестанно лаяли. Пришлось сделать то, что мне было очень тягостно.
- Полковник, поймай Глазу. Тот поймал. А я ее перехватил и отлупил веником. Сука от обиды завизжала. Они все отбежали от дома на такое расстояние, что хозяйские две собаки лаять переставали. Я периодически выходил из флигеля, куда нас поселили, и угрожал нашей четверке веником. Вроде сработало.
Из хозяйских лаек одна была более-менее, а вторая, которую держали подальше, была агрессивна даже чересчур, рвалась на цепи и лаяла так страстно, что, казалось, сорвет вот-вот голос.
Пришел Эдик. Эдику в Имандре общения явно не хватало. Собеседник нашелся сам собой. Полковнику тоже порою нужны уши. Эдик предположил, что наших собак в Имандре, быстрее всего, съедят. Но Обездоленный вытащил счастливый билет. Ядвига сходила, куда было нужно, а там требовалась собака. Выбрали Обездоленного, как самую красивую. Ядвига подманила Обездоленного, изловила, накормила и заперла в застекленной беседке. Обездоленный разбил стекло, но выбраться не мог, порезал лапу и сидел скулил. Но мы считали его пристроенным. Бим, Глаза и Малой сидели на пустыре шагах в двухстах и ближе не подходили, поскольку знали, что едва забеспокоятся местные собаки, выйдет из флигеля Глаз и станет размахивать веником.
Остаток дня провели очень комфортно: пересмотрели вещи, попарились в бане, перекусили (варили пельмени), умеренно выпили. Особенно доволен был Полковник. Они с Эдиком ходили в сарай, где он показывал корову и два вездехода. Корова была капризна, надела на голову ведро, и начала срать. Эдик умело подставил шуфель и откинул куда нужно.
Весьма довольные и самим походом и удобной концовкой мы разошлись спать. Громыхали железнодорожные составы.
17 день 19 марта.
Новый день выдался столь же морозным и ясным. Ночевал я на втором этаже флигеля. Первое, когда проснулся, услыхал, что Полковник рассказывает. Рассказывал он Эдику.
Наши собаки, трое оставшиеся, переночевали не так далеко от нашего крайнего дома, на пустыре. Когда мы уже выдвигались на станцию, они уже более отрешенные и преданные, поплелись нас провожать.
Электричка представляла собой электровоз ВЛ 60, вагон для железнодорожных рабочих, платформу для их инструментов, куда мы определили свои лыжи, и вагон для таких как мы пассажиров. Импровизированная электричка тронулась. Возле вокзальной будки остались сиротливо стоять три собаки, которым на время мы стали хозяевами, но, как и прошлые, их предали, бросив на произвол судьбы. Недалеко от этой самой вокзальной будки едким дымом горел на помойке мусор. Ветер окуривал этим дымом вокзал и оставшихся на грязном снегу собак.
В вагоне кроме нас ехала только одна ненормальная толстая тетка, которая звонила по телефону и сообщала где она уже проехала и через сколько минут приедет. Всего езды нам было около часа.
В Апатитах с Федором сходили в магазин. После, ожидая поезда, читали газеты. Конспиративно умудрились и наподдать.
18 день 20 марта
Сегодня мы ехали по Карелии. Напомню, что нам попался тот самый вагон, с теми же проводницами. Людей было не очень много. Ехали какие-то дети.
Полковник сорвался. Поезд это его слабое место. Проявил классическую триаду: висеть в проходе, непрерывно ходить в туалет, и напрягать. Спать уложили с большим трудом и вздохнули с облегчением.
19 день 21 марта
В Минске были и встречающие, некоторые настроенные негативно. Мы разъехались, чтобы вечером снова собраться. Не было только Феди. Уехал в Пинск. В этот же день отдали кошки, которые нам всего один раз пригодились. Купили таблеток вермокса.
Посмотрели фотографии, естественно напились, присутствовала группа сочувствующих из ДКХЦ.
Спустя несколько дней позвонили в Имандру. Ядвига сообщила, что оставшиеся собаки ушли на следующий день с прибывшей на поезде группой туристов, ушли в сторону КСС.
Таким вошел в историю поход-хит № 35 " Собачья Упряжка".
