59:Человек за бортом. Сплав по Зап. Березине 97км ноябрь 2014

 

Человек за бортом

Фельетон

17 ноября 2013 года. Из отчета о походе №54
Договорившись о времени и месте встречи, мы вновь продолжили наши сражения с встречным ветром. Помогали как всегда – песни «бобра на реке» и «северный ветер». Погода была по меркам обывателя совсем херовая. Сырая, холодная и промозглая. За сто километров реки мы встретили только лишь несколько сиротливых рыбаков. Ими в более благоприятное время, вероятно, все берега засраны. Ни машин тебе, ни людей, вот это хорошо. Только ветер и впрямь северный. Точнее если быть, северо-западный.
- Вот, Западная Березина впадает, - указал Глаз на вливающийся под тупым углом правобережный приток. Он не многим уступал своей водоносностью Неману.
- А что, Глаз, у нас две Березины?
- Да, две. Днепровская и Неманская. Я уже по ней на байдарке ездил. Давно было. Она по живописнее Немана, да и пошустрее течением будет. Следующий раз можно будет по ней проехать.

 
В этом 2014 году вечером 24 ноября мы замыкающими эскадры со скоростью восемь километров в час завершали маршрут. Деревья расступились. Западная Березина почти под прямым углом входила в Неман. Течение Немана нас подхватило. Стало больше воды, очертания берегов отдалились: кусты щетинились темными неровными полосками. Стемнело окончательно. Вода казалось мазутно-жирной. Это были особенно темные ночи. И стоило выбрать нам именно пасмурное новолуние.
Катамаран не рыскал, бежал поступательно примерно по центру реки. Фары на раме от мороза и влаги сгорели. Единственный прожектор расширяющимся конусом щупал берега, но его работы осталось совсем не на долго. Река совсем выглядела мертвой. Но это только под завесой темноты. Тут луч осветил не вписывающиеся в ночной интерьер вопросительные знаки. Их было много и они даже двигались. Раздались звонкие шлепки, множество шлепков. Хлопая крыльями, грузно и жирно взлетали вспугнутые нами Бог весть от чего не улетевшие на юг гуси.
- За час зайдем, - убеждал команду Глаз.
Ветер слегка морщил воду. Был он юго-восточный и в кой это веки – почти попутный.
- Я такого давно не припомню! – удовольствию Глаза не было предела.
Призраками появлялись и проплывали прямо в русле мимо нас очертания коряг и завалов. Баллоны заиндевели на морозе, чальные веревки и прочие шнуры смерзлись в корявые негнущиеся пруты, на раме намерзли сосульки. Баллоны выглядели плачевно: податливо мягостно, кормовые части предательски задирались. То правый, то левый приходилось часто подкачивать.
Эта осень 2014г выдалась исключительно сухой и особенно теплой. В реках совсем не стало воды. А вплоть до последней декады ноября можно было прогуливаться по улице в куртке-ветровочке. На всё воля Божья. Настоящая осень (или даже зима) почувствовалась не так кстати. Тогда, как мы пошли в этот поход. Земля замерзла, её припорошил легкий снежок. Воздух стал студенист. Вышел он, поход этот, в лучших традициях Секты: динамичный и насыщенный, лиричный и скабрезный, агрессивный и переполненный взаимной эмпатией, с мясничеством и сибаритством одновременно. Брутальный одним словом. Зажиревший, инертный и спившийся Магадан, как в этот раз, случается, иногда проводит из ряда вон выходящие и гротескные, но вместе с тем незабываемые походы. Такие, которые оставляют неизгладимые впечатления, как эти вот три дня конца ноября – проведенные на холодном лоне природы, но в теплой, дружной компании.

Глазовский катамаран

 

Глаз - Руководитель. Старший Матрос. Идеолог Секты.   А.Слава - Электрик

 Начальник Отдела Кадров. Ремонтник.

 

Руся - матрос                                                         А.By - матрос

Катамаран Гильдии Миндибекова

 

Саша Матрос - Старший Матрос, Бытовой Сектор    Моццак Сергей - звукооператор, масс.-затейники

 

Виктор Коровкин - Бытовой Сектор                         Ковальчук Виталий - матрос

                                

                                Катя Лель - младший матрос

Катамаран с Сонькой

 

Губарев-Гаус Володя - Ст. матрос. Официальный      Сонька - массовики-затейники, звукооператор, 

 опекун Соньки                                                        ремонтник

 

Басков Алексей - матрос                                           Моисеев Иван - матрос

Щука3

 

Максим-Летчик-Пенсионер - Ст. матрос                    Виктор Гюго - матрос, корреспондент

Хатанга3

 

Горбиков Алексей - старший матрос                        Волосащ Серегй - Младший матрос

Группа поддержки

 

Эдуард Лимонов - мобильная баня "У Эдюши"          Миндибеков Миша - Алкогольный инспектор

 

                                           Друзья Эдуарда Лимонова и фэны Магадана

                                           

                                                      Веселая Девочка - фэн Магадана

22 ноября

В четвертом часу утра Глаз с Русей ехали на автомашине марки ГАЗель. Было сухо, безветренно и почти пять градусов мороза. В свете фар сеяли одинокие снежинки. Накануне Петруха с Русей с помощью множества проб, ошибок и какой-то матери заменили расходные материалы рулевой рейки. Развал-схождение планировалось cделать только вчера. ГАЗель, однако, не прошла в ворота автосервиса по высоте. Может от этого только или от этого тоже, кидало её из стороны в сторону самым жутким образом. Особенно не адекватно вела она на колее.

На кольцевой, против Зеленого Луга ожидали Соньку. Он обиделся, что приехали раньше. А договаривались в 4.30. Да, Сонька был опять с нами. Кто ни спросит: «Как его после Грузии не записали в Уголок Шалуна или не списали совсем?». А что это, ребята, даст. Я глубоко убежден, что ведь люди не меняются, лишь только модифицируются применительно к конкретным условиям. На сей раз Сонька был закреплен за официальным опекуном. С него, опекуна, и весь спрос, если подопечный набедокурит и разобьет горшки на чужой кухне. Зато Сонька может оказать консультативную помощь в гребле и сборке судов. В общем, взяли снова с собой Домоклав Меч.

Дело в принципе пока шло по запланированному сценарию. Основная часть подсаживалась в пять утра возле рыбного магазина Виталюр (у Глаза на районе).

Петруха крутил руль и ловил машину, чтобы чего доброго её никуда не выбросило. Как обычно, кто-то что-то забыл, и пришлось заезжать на заправки куплять. Подборка в коллективе была не самой удачной: в одной машине оказались Сонька, Руся, Глаз и Слава-Электрик. На место стапеля ехать было не далеко, но туристы водники к приезду уже успели основательно налакаться. За встречу, погоду, походы, дружбу, удачу, воду, водку, любимых женщин, любящих женщин и пр.

Здесь же был лагерь «Матросская Тишина» – еще пятеро участников сплава. Приехали они еще ночью. Виталия Роговцева – друга Матроса я видел впервой. Он был настолько похож на нашего Сережу Ковальчука, что я опешил. С какой стати в водном походе Сережа, когда в них он вообще не ходит. «Наверное, приехал на велосипеде понаблюдать», - вдруг осенила мысль.

 

До рассвета пришлось какое-то время ожидать. Это ожидание только препятствовало успеху. Началось знакомство, братание, анекдоты, алкотрэш и руссияновщина. Мимоходом приготовили завтрак.

Глаз (с помощниками) идеально ровно связал раму и расправил внутренние баллоны, но отвратительно увязал носы. Катамаран в итоге спускал навязчиво быстро. Это нас не убило, но много забрало впоследствии сил, причинило страданий и дискомфорта.

 

Воды в реке было мало, но вопреки моим опасениям все-таки достаточно, чтобы идти почти беспрепятственно. Погода была в целом холодная, но это компенсировалось пока почти полным штилем. Нельзя сказать, что место стапеля отличалось пейзажистостью. Гравийная дорога. Молодой сосновый лес, река, меандрующая по обширным однообразным выгонам.

Неожиданно раздался звук пропеллера. Откуда ни возьмись в хмуром утреннем небе над нами стал носиться парапланерист. Если бы летунов не видел до этого (и сам бы не участвовал), я бы очень удивился. Знакомый это нашего Летчика-Пенсионера или про поход вычитал на сайте, точно я уж не знаю. Он довольно долго пилотировал и сколько-то сопровождал даже байдарочный авангард нашей эскадры. Ну, конечно же - это был Буревестник. Он то почти ногами воды касался, то стрелой взмывал к тучам.

  Стапель. Вид с параплана

Остановилась машина. Это была мама (Тереза Константиновна) глазового коллеги Артура К. Привезла Сашу Матроса. Саша Матрос, как было договорено, поставил свою машину не далеко от финиша в деревне с прикольным названием Лелюки. Так вот Матроса нам Тереза Константиновна из Лелюков  и вернула.

- Ребята, а кто тут Глазков?

Визитная карточка Глазкова после многочисленных подходов Руси «надо поговорить» сделалась к тому моменту не презентабельной. Пришлось солгать:

- А он куда-то пошел.

Глаз, отправляясь в этот поход, дал задание коллективу (сам же быстро об этом забыл) придумать какую-нибудь импровизацию. И – о Боже!: Экипаж Жлобинско-Миндибековского катамарана обрядились в шлемы с рогами. «Викинги» - объяснили мне. Викингами можно было теперь еще как-то сыграть. Вот вздумалось бы им быть аргонавтами (путешествующие на Арго за золотым руном на мифических рисунках изображены исключительно в обнаженном виде) несладко бы пришлось им по такой погоде физически и сомнительно в плане эстетическом.

                    Гюго и Пенсионер. Вид с параплана

Выехали. Километров семь шли дружно в пределах видимости Глазовский катамаран и Викинги. Только не пойму, чем руководствовались, когда перемешались и как Глаз оказался на катамаране Викингов.

Синий катамаран вдруг совсем остановился и за нами уже не шел. Мы пробовали пройти против течения, но оно на поверку оказалось гораздо существеннее. Пришлось идти по берегу. Синие зачалились и преспокойно пьянствовали.

Глаз пересрался с Русей. Говорит Руся, специально так ждали, ибо баллоны подкачать у них нечем. Насосов хватало – был на каждом судне, а вот насадки к ним потеряли. Руся был тотчас записан в Уголок Шалуна.

- Больше двадцати километров идти еще сегодня! - сердился Глаз.

Чтобы двигалось дело, закономерно, что сначала нужно немножечко разосраться. Более-менее, потом пошли. В воздухе кружились белые мухи. Поглощались серой водой реки, садились на кусты, оседали и выбеливали луговины. Зима, значит, уже настала.

Меандр за меандром, петля за петлей мы продолжали движение. Шли довольно быстро.

Уже ближе к сумеркам догнали Сонькин катамаран типа «Кулик», причаленный к левому берегу. Команда пребывала, как показалось в раздраженно-возбужденном состоянии.

- Если ты еще раз, блять, в воду упадешь, переодевать тебя уже не во что!!

Сонька был с красным носом, невинно-блаженными, одновременно умиротворенными, но пьяными глазами. Со слов очевидцев по ходу движения они распивали «кружку мира». Сонька может много продержаться по-охотничьи (отдельными небольшими рюмочками), но ни в коем случае ему нельзя давать «кружки мира». Каждый раз, обильно прикладываясь к такой кружке, он говорил: «Прощайте!».

Эффект не заставил себя ждать. Сонька уснул на катамаране. Шел снег, бесшумно и зловеще. По воде плыли лебеди.

  

Сонька проснулся неожиданно. Возмутился, отчего он не дома и вышагнул за борт. Очевидцы говорят, что вероятнее всего решил принять душ. Его переодевали в чужие сухие вещи, те, что его сразу не нашли. Нашли потом. Уже они тогда понадобились другому.

С темнотой начались сюрпризы, мясничество и необходимость импровизировать. Я осмотрел всю реку по спутниковым программам. Смущало такое: русло реки на время становилось худосочнее. В темноте увидели мы несколько отвилок – в виде обильных водоносных ручьев, уходящих в сторону. Через несколько таких «акведуков» река сузилась до той степени, когда еще вмещалась рама катамарана, но уже это был не весельный ход, а со дружественные толчки веслами от берега. В Глазовских походах всегда есть «ананасы», что либо пикантное и из ряда вон выходящее.

- Только вот Ствиги нам теперь не хватало, - возмущался Глаз, - Куда воду убрали.

- Да, да убрали воду, - поддакивал А.Ву.

Включили освещение. Мерзлый тростник был припудрен инеем и от того казался еще более пушист своими метелками. Они отражали многочисленные блики и искры от зажженных фонарей. Корявыми щупальцами нависали ветви ольх и вербья. Езда усложнилась проползаниями, прощемливанием, обносами одного баллона (почему-то только справа). Работали дружно, методично, но под шумок Руся поссорился с Катей (почему-то её посадили к нам).

- На катамаране я еще так не ездил, - умилялся Глаз, - Толкай, Руся!

Баллоны-поплавки шли еще по воде, но поперечные трубы наматывали пучки сухой травы, срывали дерн с берегов.

- Не габарит, - скандировал Глаз.

Глаз плечом насобирал репейник, шапкой и лицом паутины и каких-то семена с кустов. Сильно мешающую мачту с флагом давно пришлось сломать. Вся палуба была в обломках веток, обрывках засохших лиан хмеля и ольховых шишках.

Спустя час интенсивного труда и низкой скорости передвижения к реке вернулись её ушедшие «акведуки». Русло стало «габарит». Пошли разительно быстрее.

- Я жопой в воде сижу, - сообщил мимоходом Руся.

С Русей всегда случаются истории и конфузы. Там мог сидеть кто угодно, но всё же самое топкое место опять досталось Русе.

- Чалимся и надуваем.

Зачалились, надули. Поехали дальше.

- Там, кажется, впереди машина едет, - предположил кто-то.

- Это не машина, а Жлобинский катамаран с Викингами фонарями светят.

В темноте ползали щупальца-лучи, действительно, будто от фар машины. Они ползали, словно ощупывали берег. А темная ночь, стылая, пасмурная и новолунная. Позади было примерно так же. Тоже лучи. Там ехали орлы с Сонькой. Глаз провел после похода следствие:  Иван Моисеев предоставил отчетность в виде протокола путешествия. С художественной реконструкцией было примерно так.

Сонька сразу пробовал взять дело в свои руки. Сообщил, что у них катамаран высокой культуры. Это в том числе включало в себя правило не мочиться на ходу за борт. Я понимаю, что подобные описания вызовут со стороны общественности на меня и фельетон нападки. Но, бьюсь об заклад, так делают ВСЕ катамаранщики. Спиртное их быстро доконало. Сонька спал, свисающая рука на ходу полоскала воду. После Сонька первый же и пренебрег главным правилом катамарана высокой культуры. Они зачаливались поддуть баллоны. Каким-то образом уронили в воду Володьку. Того переодели уже в вещи Соньки. Худо-бедно они шли не отставая. База их катамарана была всё же разительно уже Глазовского и они в менее острой степени ощутили негабарит и необходимость прощемливаться. Проходили те же ветки и те же препятствия. Володька Губарев-Гаус курткой зацепился за ветку и был выброшен с движущегося катамарана за борт. Переодеваться было уже не во что. Пришлось около часа на морозе (примерно минус семь) умирать и крепиться.

Где-то среди деревьев и далековато появились фонари. Это не деревня (её там нет) и фонари не такие, а светодиодные.

- Лагерь! Пришли.

Лагерь жил бодрой жизнью. Полыхал и пышил жаром мощный костер. Готовилась солянка, дымились свиные уши. Валили дымом трубы бани Эдуарда Лимонова «У Эдюши». Пахло березовыми дровами. Березовые дымки вызывают всегда ностальгические настроения, и сильные лирические ощущения.

Коллектив был воодушевленный. Охотно помогали швартоваться, выгружаться. Работали сытые и согретые папарацци. У некоторых нас с трудом гнулись рукава, скованные ледяным панцирем. При швартовке и выгрузке за борт выпал Иван Моисеев. Падают у нас во всех походах, но чтобы за бортом в мороз оказалась треть личного состава – такого пока не случалось. Скукоженых и мерзлых тотчас определяли в баню «У Эдюши». Кроме наружного согрева предлагался и согрев внутренний. Помимо зелий и шестидесятиградусной чачи от Миндибекова предлагалась Хреновуха (украинская национальная самогонка). Результаты дегустации в лагере чачи и Хреновухи к нашему приезду были очевидны. Пробовал её я и сам. Признаться, ничем не отличается от ресторанов Киева.

 Эдуард приехал с двумя друзьями. Одним из поводов был ловить налима. Для ловли налима вот эта погода с резким похолоданием подходила как нельзя лучше. Кроме ловли налима они до конца не верили, что по реке должны сюда приехать какие-то барыги на байдарках и катамаранах. Были ошеломлены, увидев, что действительно едут.

Вечер, ходовой день и встреча были скреплены посиделками у костра. Разумеется, с гитарой и пестнями. Особенно зажигательный репертуар был сегодня у Сережи Моццака. Но наибольший успех, пожалуй, имела песня Александра Лаэртского  ….й, говно и муравей. Её я знаю еще со студенчества, но большинство слышали её все-таки впервые.

……………………………………………

Вдруг видит — внизу муравей

Соломинку тащит кряхтя-а-а

Не чуя нависшей б-е-еды

 

Говорит говно муравью-у-у:

«Ты Бросай соломку свою-у-у!

Отпрыгивай в сторону, бра-а-ат!

А не то к  ………..м придавлю!»

 

23 ноября

Спал я по-пански, один, занимая апартаменты палатки. За гламурными оранжевыми стенами казалось, будто светит солнце. Туристы гомонили многоголосым гулом. Среди этого всего выделялось радио Руся-FM. Опохмеляются, - догадался я.

В Магадане бывают чудеса. Имелись в наличии, как просто пустые палатки, так и вовсе не установленные. Часть состава обожает жить теперь по глазовской методике – ночевать под открытым небом (в гетто). Только Глаз обычно организует себе лежбище, чтобы никуда не укатиться.

Леха Горбиков предусмотрительно забрался в утроб байдарки. Иные же проснулись в спальниках, но вне коврика. Были и такие, что вовсе не попали в спальник.

Утро хмурилось. По-зимнему было холодно, но опять таки безветренно. Бездымно и углисто горел костер. Из трубы бани поднимался бело-сизый шлейф, ложился, стелясь, и разрывался в клочья. Руся как обычно перемещался от одной кучки народа к другой и работал методически. Вздыхал насос: катамаранщики надували баллоны. Наш «Илья Глазунов» спустился особенно сильно.

Снег в лагере вытоптали. Это, посуда и прочие стигмы указывали на то, что здесь вчера было весело. На донки словили двух налимов. Правда, милипиздриков. Они плавали теперь в банке и шевелили усами.
- Глаз, а мне что делать? - осведомился вдруг Леха Горбиков. Его друг и напарник Волосащ уезжал сегодня домой.
- Ну, садись к нам тогда пятым.
- А если я один пойду на байдарке?
- Тоже очень хорошо.

Отходили не синхронно, а по-разному. Вели работу папарацци.
Река первое время преподносила нам жалюзи из веток.

Ничего не оставалось, как проскакивать их с разгона. Русло по-прежнему оставалось узко, но живописно с рыжим тростиковым окоемом и коричневыми сосисками рогоза. То, что в народе ошибочно называют камыш.
Мы входили в плавный левый поворот. Сегодня поменялись номе

рами, чтоб равномернее распределять нагрузку. Глаз пересел направо. Руся сидел теперь тоже справа спереди и отводил в маневрах сколько надо нос. Сидел он в описываемый момент в коленной посадке и упирался веслом о воду. Вдруг он как-то переусердствовал, словно зацепился за воду. Инерция отводила судно влево. Руся уже выдернул весло, но было поздно, равновесие уже было потеряно. Машинально сделал еще гребок, однако теперь фатально завалился на бок. Произошел тихий осторожный шлепок, как квоком приманивют сома:
- Человек за бортом!!
- Где!?
- Справа!
Из слегка колыхающегося зеркала реки выделялась голова Руси в цветастой шапке а-ля 90-ые. Здесь было глубоко. Голова Руси сложила губы в трубочку и форсировано дышала. Почему-то небритость на лице стала выделяться особенно сильно. Всегда, когда кто-либо попадает в холодную воду – пыхтит и форсировано выдыхает и сворачивает губы в трубочку. Выпасть за борт многого не надо. Зеванул, потерял, заболел – а тебя уже выбросили конкуренты с главной дороги. Выпасть за борт похуже будет, чем не успеть в ушедший поезд. Когда кому-то помогаешь, стопоришь машину и в порту уже не по часам. А всегда ли это воздается сторицей? В социальном мире не всегда. Но мы на время всяк абстрагируемся от социального мира. Человеку за бортом здесь не дадут утонуть.
Русе помогли выбраться. На берегу его принялись переодевать. У Глаза были еще сухие вещи. Руся те, в которых выпал, привез впоследствие домой. На балконе они у него превратились в ледяной конгломерат.

С пенсионным удостоверением, Виктором Гюго и широченной улыбкой нас настиг Максим на своей Щуке.
- А вы тут я смотрю, купаетесь!?
- Купаемся! Руся на повороте выпал. Сука!
Удивительным образом Руся не оспаривал теперь очевидный факт.

- Как вам идется? – Пенсионер улыбался еще сильнее.
- Нормально идется.
- А вы ничего не теряли? А то тут рюкзак какой-то...
- Так это же мой! - обрадовался Руся.
- Забирайте... А мы едем, смотрим – рюкзак чей-то плывет. Я и говорю Вите Гюго: «Наверное, это кто-то из наших потерял!»
- Его, скорее всего, веткой стянуло, - предположил Глаз.

- Ну, а мы смотрим, рюкзак плывет. Максим мне и говорит: - «Витя, это стопудово кто-то из наших потерял рюкзак».
Река дальше стала несколько больше. Миновали мосты и Бакшкты справа. После очередного поворота увидели зачаленную к берегу Хатангу Горбикова. Самого Горбикова видно не было. Зато на его месте возвышался оранжевый спальник в виде плавного бугра. Мы подошли ближе. Спальник дрожал.
- ???

Ну, конечно же в спальнике сидел Алексей. И – о Боже!! Этот тоже выпал за борт.
- Тебя то хоть КАК угораздило?!
- Посцать захотел и упал.
Привели в чувство словом, на счет шмотки, не помню. Не знаю зачем, но посадили на катамаран. Глаза в байдарку. Больше было любопытно ознакомиться с Хатангой (не ездил ни разу), чем такая уж необходимость.
- Слушайте, все кто мимо проезжал, сильно там не вникали, что со мной. Но, как один, налить предлагали, - объяснил мимоходом подмерзший Леха.
Эту лодку я недооценивал, конечно же. Довольно мореходна и по управляемей Тайменя. А уж последнего на Ствиге я натягался. Есть у меня в наметках нужный маршрут – именно для Хатанг. Вообще, за последний год запустевающий воднотуристический Сектор Секты удалось значительно подтянуть. Пятьсот километров находили.

На мателоте возвышались силуэты гребцов, стемнело окончательно. Это была не лирическая седая лунная ночь с её поэзией, ноктюрнами, романтикой и тайнами, как там Наташа Ростова восхищалась на балконе и звала Соню. А кромешная тьма стылого морозного новолуния.

Ехали они так себе (или мне так казалось). Радио Руся-FM вещало программу, направленную против Лехи. Руся может, конечно, задолбать. Пришлось меняться обратно. Возвращался в свою лодку Алексей чуть ли не с разбега. Обиделся и полопатил веслами вперед. 
Ехали в темноте. Сегодня было еще холоднее, зато и препятствия почти пропали. Нагибаться, щемиться, проползать, перетаскивать, проталкивать, приподнимать уже не требовалось. Меандр за меандром, лука за лукой, поворот за поворотом, кривизна за кривизной, вираж за виражом, брочинг за брочингом, вольт за вольтом, фордевинд за фордевиндом, загиб за загибом, оверштаг за оверштагом, караколь за караколем мы приближались у устью Ислочи.
Устье Ислочи хорошо и отчетливо заметили, как входит слева. С точностью до наоборот, когда шли когда-то уже по Ислочи, и как оказались в Березине тогда не поняли (была очень высокая паводковая вода и не было в тот век навигаторов).
Спустя полтора километра Слава достал ром и огромную кубинскую сигару. И то и другое пускали по кругу – чтобы теплее и веселее ехать (где-то под километров десять, если не больше). Когда надоедало, сигару закручивали в футляр, закрывали ром. Гребли дружно. Кат не рыскал, шел совершенно непринужденно и быстро (в том числе по навигатору). Руся придумал игру. Назвать пять любимых фильмов, каждому. Игра позволяла сильно абстрагироваться от ночной природы и движения по реке. Потом пять любимых еще чего-то и еще чего-то. Ехали, думали. Развинчивали огромную кубинскую сигару, лезли за ромом.

Это был резкий поворот русла направо. Мы уже поворот почти завершили. Каким-то случайным взором Слава-Электрик, повернув голову влево, где была какая-то затока, вдруг увидел Леху. Вернее сказать, от фонаря отразились какие-то светоотражательные элементы или байдарки или еще откуда-то. И сразу полный назад, стоп машина! Въехали в затоку. Он явно не стремился себя обозначить. Леха, зачалившись, грелся в спальнике, свернувшись калачиком в утробе байдарки.
- ????
- Едьте, Глаз, утром догоню...
- Отвязывай, Слава фал.
Зачалился Алексей хорошо. С первой попытки его лодку буксиром не сдернули. За фал тогда подтянулись. Руками и упираясь веслом в дно, Хатангу вытащили на воду.

Что греха таить. На Ясельде Глаз со Смирновым (еще по студенчеству) перепились и их 12 километров буксировали. Глаз сам буксировал по Припяти 27 километров (тоже по студенчеству) Спеца и Диджея Яся). Дело это было привычным.
Далее была темень, фонари налобные, фонарь-прожектор, сигара (одна на всех), ром (тоже один на всех), подкачивание насосом баллонов на ходу (для передних), работа веслами (для всех) и игры Руси.
- Горбатого потеряли, - предположил вдруг Руся.
Подергали веревку, посветили. Едет.
Через полтора часа берег на плавном правом повороте был осиян огнями. Уже меньше, конечно, чем вчера. Мы приехали в лагерь. Авангард разбить его решил повыше, чем запланировано километра на четыре. Это было в принципе оправдано. Бытовой Сектор сорганизовал к нашему приезду жаркий костер по типу ладья. Он согревал на расстоянии – источал столь ценное и долгожданное тепло. Млели ноги от позиционного дискомфорта.
Поход был соряжен с праздностью и мясничеством. Воднотуристическая команда стала экономить силы. Не было высокопарных изречений, как вчера, гитарных песен и прочей экспрессии. Более сдержанный теперь гомон, размереннный стук ложки о миску, тусклый налобный фонарик, почти бездымный углистый костер-ладья.

24 ноября

    Это сэлфи 
На удивление коллектив скрепился и сборы этим морозным утром были весьма оперативны. Не узнать было даже Соньку. Он чуть ли не руководил погрузкой и даже прихватил Глазов гермомешок.

  Сонька 24 ноября 2014г на Западной Березине в нижнем течении

Глаза разбыдили последним и почти выгнали из палатки.

Из протокола Ивана Моисеева:

Понедельник
Опохмелились, поели. Мне не дали даже чаю допить. Трусов собрал сам все шмотки и даже чужие.

Шли хорошо, слаженней. Вовка не пил и редко разрешал нам, но мы потом не спрашивали. Встретили только байду Максима, т.к. останавливаться нам не разрешалось.

Неман велик и прекрасен. Пришли засветло в место между двумя деревнями. Обрыв метра 4 может больше. Гюго сбегал ниже, сказал, что напротив церкви место для чалки лучше. Зачалились, стемнело, с помощью местного (принес сухих дров) развели костер. Собрали каты, пили, ели, ждали остальных. Мне уже и домой не хотелось, но приехал Палыч, и стали собирать ваш (Глазовский) кат, пришедший последним. Потом было кафе, кока-кола и водка «охота». Оторвлась педаль, починилась в 5 сек. Все: виталюр и Руся без штанов.

   Березина (левее) сливается с Неманом

   Неманский длинный плес перед Николаево

            Еще сэлфи

Река текла в лесных с двух сторон берегах. Начало зимы это было прекрасно. Русло стало шире и чем далее вниз, тем плавнее и сглаженней повороты. Встречались даже долгие прямые почти километра под два плесоподобные участки.

Шли быстро, как угорелые. Было бы быстро совсем, ежели бы не требовалось периодически надувать баллоны. Комманда подобралась хорошая. Предыдущие хождения на этой четверке сопровождались срачем и перепалкой между номерами. Тут катамаран шел сам по себе. Эту комманду можно оставлять и не расформировывать. Три дня хода, чтобы посмотреть вполне достаточно. 

В Малой Чапуни разгружался и разбирался белый катамаран (Викингов), команде которого ехать еще в Жлобин. Оттого и решили они свинтиться немного раньше. Команда, кроме водителя Виталика, заметно пребывала в состоянии алкогольного опьянения. За Виталиком вот-вот должна была из Лелюков приехать Тереза Константиновна. Антистапель был совсем здесь не уютный, мой генерал. Прямой како-то продуваемый плес. А еще мороз это под десятку градусов. Ехать дальше не очень хотелось, но пришлось скрепиться, выдуть из носа сопли, опохмелиться... Мы надули баллоны, попрощались, взяли весла и давай догонять ушедшую вперед эскадру. Леха Горбиков держался нас и вперед сегодня не уходил.

Мы замыкающими эскадры со скоростью восемь километров в час завершали маршрут. Деревья расступились. Западная Березина почти под прямым углом входила в Неман. Течение Немана нас подхватило. Стало больше воды, очертания берегов отдалились: кусты щетинились темными неровными полосками. Стемнело окончательно. Вода казалось мазутно-жирной. Это были особенно темные ночи. И стоило выбрать нам именно пасмурное новолуние.
Катамаран не рыскал, бежал поступательно примерно по центру реки. Фары на раме от мороза и влаги сгорели. Единственный прожектор расширяющимся конусом щупал берега, но его работы осталось совсем не на долго. Река совсем выглядела мертвой. Но это только под завесой темноты. Тут луч осветил не вписывающиеся в ночной интерьер вопросительные знаки. Их было много и они даже двигались. Раздались звонкие шлепки, множество шлепков. Хлопая крыльями, грузно и жирно взлетали вспугнутые нами Бог весть от чего не улетевшие на юг гуси.
- За час зайдем, - убеждал команду Глаз.
Ветер слегка морщил воду. Был он юго-восточный и в кой это веки – почти попутный.
- Я такого давно не припомню! – удовольствию Глаза не было предела.
Призраками появлялись и проплывали прямо в русле мимо нас очертания коряг и завалов. Баллоны заиндевели на морозе, чальные веревки и прочие шнуры смерзлись в корявые негнущиеся пруты, на раме намерзли сосульки. Баллоны выглядели плачевно: податливо мягостно, кормовые части предательски задирались. То правый, то левый приходилось часто подкачивать.
Чалку в деревне Николаево нашли не сразу. Сначала в темноте забрались в какую-то затоку. С хрустом проломался стеклоподобный ледок:
- Не туда, разворачивай. Там, где нам надо, русловый берег.
Как и в том году, мы тянули кат в крутую гору, меся ногами песок. Выбравшись на горку сразу же заметили знакомый силуэт ГАЗели с прицепом, которая промчалась мимо.
- Петруха! Петруха! Стой!!
Наши фонари он заметил и развернулся. Отправили его несколько ниже за остальными: они пришли раньше и подготовили вещи к погрузке.
Все смерзлось. Трубы не разъединялись, внутренние оболочки примерзли к баллонам. Обвяз примерз основательно, пришлось разрезать ножом. Трубы грузили целиком (благо есть ГАЗель). Сами баллоны перегибали и складывали в прицеп.
Работала печка. В тепле мы были светофорного вида. Обветрились за несколько дней, проведенных на морозе. Бахусные увлечения тоже здесь играли не последнюю роль. Коллектив был возбужден, и было видно - ДОВОЛЕН. Нас фэны критикуют и многие нами НЕ ДОВОЛЬНЫ. А стоит самому сходить, возвращается и уже – ДОВОЛЕН.
Останавливались в придорожном кафе. За десять километров от Минска отвалилась педаль газа. Петруха чинил педаль газа. Слава подсвечивал. Глаз создавал видимость помощи.
Поход номер 59 завершился на той же самой остановке возле рыбного магазина «Виталюр». Было одиннадцать часов вечера. Разбирали из прицепа свои вещи. Дальше добирался кто как. Руся, вспомнил свою симпатию к духовному учению последователей Порфирия Иванова «Детка» и совершенно комфортно чувствовал себя в портках.

На следующий день на работу пришли служащие на летучки, слушатели на курсы, инженеры на планерки, руководящие работники на оперативные совещания, врачи на пятиминутки. Объедеиняло участников похода № 59 красно-светофорный цвет лица, достаточный, чтоб даже в темноте проявлять фотографии и особенно дико блестящие глаза.