Было сейчас около 19 часов вечера 9 сентября 2009 года. Батон стоял в двадцати метрах от уреза воды. Находились мы за кулисами поселка Устьт-Нера. Был налажен самый обыкновенный походный быт. Выставили треногу, под треногой горел костер. Варилась картошка. На сковородке шкварчал волшебный омлет. Стоял полный котелок воды в ожидании чая. Вода из реки Индигирка. Индигирка здесь была не совсем большой. От одного до другого каменистого берега трехсот метров не будет. Примерно величина с наш Неман. Но объемная скорость воды превосходила Неман в десятки. Вода поднималась, мутнела после дождей, но оставалась все еще ледяной и прозрачной. Недостатка в дровах не было. Рядом впадал не то ручей, возможно, сезонный сель, устье которого было плотно запрессовано сплошной многоярусной массой топляка самых разнообразных размеров. Корни и ветки были спутаны заклинены между собой. Полыхал умеренных размеров костер, варился ужин, покойно Механик с Электриком чинили батон, Менеджер занимался интернет-переговорами. Наличие связи при выборе наших стоянок и остановок было одним из приоритетных критериев. Совсем рядом мчалась ледяная Индигирка. Соседствующие, рыжие от увядающих лиственниц, сопки были сверху прикрыты облаками, массивными и сумрачными, как это бывает только поздней осенью. Сверху сопки очищались от древесной растительности, топорщились скальными выходами с многочисленными останцами. Останцы местами составляли целые зубчатые гребни.
А прибыли сюда мы, в Усть-Неру, не без приключений. Проснулся я ночью. Батон колыхался по горной дороге. Кроме меня не спали. За рулем Сашенька. Остальные без руля, но «в памперсах». В процесс включился постепенно и Сам. Узкая грейдерная дорога была поистине превосходного качества. Были, конечно, дефекты в виде скальных выходов, но мы уже к этому времени наловчились и достаточно ловко их обходили, или уворачивались.
После очередного спуска дорога закончилась. Мы уперлись через перекатывающийся через нее, разбухший после дождей, ручей.
Сейчас тоже небо сеяло скупым дождем. Ходили в разведку с яркими фонариками.
Сначала вода просто перекатывалась тонким слоем, еще дальше – уже по колено и тут профиль дороги был основательно размыт и получался уклон. Трубы, предназначенные для стока ручья, были затоплены. На их месте с колоссальной центробежной скоростью вращались гигантские утробные воронки. Эти воронки придушенно всхлипывали, навевая жуть . Еще дальше, после благополучного участка, дорогу размыло совсем. Глубина водного профиля под метр, навал воды такой, что перейти страшно – смоет и поминай, как звали. На дне промоины - такие валуны, что зацепись за них рулевой рейкой или мостом и уже нет шансов выбраться. Если двигатель заглохнет в ручье, то это конец. Батон берет броды в семьдесят сантиметров, причем без насилия. Такого опыта у нас не было. Можно было попробовать и подстраховать лебедкой. Лебедок у нас было целых две, однако, здесь их не за что зацепить. Нет ни скальной трещины, куда воткнуть лом, ни надежного дерева.
Что говорить. Течение перевернуть нас не должно, но, если упремся в гигантский валун, или пропеллер охлаждения попадет в воду, тогда пиши-пропало. Хорошо, можно снять ремень генератора и помпы. А тогда, коль застрянешь, и закипеть недолго. Если застрянем, не утонем и даже не заглохнем, то сцепление - это наше болезненное и слабое место. Спалим. Мы попали, одним словом, в авантюрную ситуацию.
Остановилась и встречная машина. Волга! Мужик на той стороне промоины явно переоценивал и свои и наши силы. Кричал, что УАЗу это препятствие плевое и даже он раздумывает, пробовать ли.
- Езжайте смело, только волну перед собой гоните.
Мы к ситуации подходили трезво. УАЗ, конечно, на редукции и двух мостах – это сила, но мы не видели, как можно взять такой брод со стороны. Не кому было продемонстрировать. Из коллектива подобные броды с таким течением и таким сложным профилем никто из нас не брал.
- Может, до утра подождем, там виднее будет?
- А смысл. Ручей еще сильнее разбухнет.
- Да, вода. сука, поднимется на глазах.
- Если пробовать, то сейчас.
- Фары выключи, аккумулятор посадишь.
Перестал дождь. Через тучи пробивалась, смеющаяся над нами луна. Выступали темные и мрачные контуры сопок, журчала вода, гнусаво всхлипывали гигантские воронки над пропускными трубами.
Слава нашел с дороги съезд. Мы направились в разведку. Оказывается, прямо под боком у нас ночевали дорожные рабочие. В темноте обозначились контуры разобранного гусеничного бульдозера типа ДТ.
- Нет, смотри, вот это нам подойдет.
Длинный лафет с огромным клиренсом. На таких возят экскаваторы и прочую массивную технику. Во главе этого циклопического лафета была такая машина, что только ей было под силу нас выручить. Ему море по колено. В ночи возвышалось нечто призматично-башневидное. Когда подошли ближе, уперлись в такие колеса, что их размер может сравниться только лишь со средним карьерным самосвалом типа БелАЗ. Занимайте места в партере. Это был КИРОВЕЦ!
Оставалось найти только трезвого водителя. По соседству с Кировцем был МАЗ с другим лафетом, на котором стоял жилой блок и блок-баня.
Деликатно постучались и отворили жилой балок. Спало там трое, или четверо нетрезвых. Только благодаря Славинной настойчивости подняли одного якута, пьяного и тихо-застенчивого. Якут-Коля был не такой уж тугой, но сверхмедлительный. Рядом бегала приветливая и задумчивая светлая лайка. Героем вчерашнего дня был Сережа, сегодняшние наши успехи достигнуты были только благодаря настойчивости Славы.
- Слава, давай батон на лафет загоним.
- Так наклонится и упадет с лафета наш Батон. Цеплять надо, да и все.
Якуту предложили отцепить лафет.
- Работа, однако.
Пошли к батону. В нем горела сумрачная подсветка и еще все оставались остатки тепла.
- Мы сейчас поедем за лафетом.
- Каким таким лафетом?
- Да там у них Кировец.
- Кировец!?
- Кировец…
Со стороны послышались точно такие же звуки, словно завелся речной тягач. Минут через пять неторопливо и валко, будто гигантский желтый жук, подоспел и сам трактор с лафетом. Глухо вздыхая и ворча дизелями, освещенный мистическим венцом прожекторов и навевая выхлопные запахи сгоревшего соляра, Кировец внушал трепетное уважение.
Прямо за лафет зацепили динамическую стропу. Слава сел в кабину к пьяному Якуту-Коле, Глаз забрался на лафет, предусмотрительно крепко схватившись за троса. Остальные сидели в Батоне.
Кировец поддал газку. Стропа натянулась, и Батон с закрытыми жалюзи и заглушенным мотором на нейтралочке двинулся через брод. Страшная промоина приближалась. Две нестрашные мы уже благополучно миновали. Я наблюдал за процессом с высоты лафета, придерживаясь за трос. Освещенный снопом прожекторов, монстр, не торопясь продвигался и наш трехтонный батон был для него пушинкой. Если мы опрокинемся, то протянет юзом и даже не заметит.
Нырнул батон в большую промоину удачно, выше бамперов и противотуманок, но основные фары только коснулись воды. Кивнул пару раз мордой, и преспокойно вылез за стропой. Сидящий, как на лафете, так и внутри батона – все были «в памперсах».
Завелись и начали прогревать двигатель. Наш самоходно-передвижной сарай работал стабильно. Из светящегося салона тянуло теплом.
Кировец своими мега колесами разровнял профиль ручья. Вода прибывала на глазах, но могла теперь проскочить и встречная Волга таким же способом.
Водитель, похожий на актера Сергея Баталова, даже не пересадил на трактор из машины семью и цеплял сейчас какую-то вшивую льняную веревку. Мы уже видели, как при динамической нагрузке рвется трос, и предположили, что эта хлипкая веревка оборвется именно тогда, когда Волга будет в ручье и дном зацепится за какой-нибудь камень. Потом станет невозможно открыть двери салона, а машину начнет стаскивать и так далее.
Сергею Баталову дали нашу динамическую стропу. Якут-Коля протянул его по лобовое стекло в воде. Был и скрежет. Или поддоном (не знаю есть ли он у Волги) или хуже. Факт, что Волга завелась и уехала. Значит, все было целым.
Мы-то пьяного и скромного якута-Колю отблагодарили. Сергей Баталов же поступил с ним и с нами по-свински. Мочить таких. Только мочить. Обещал вернуть стропу, а сам уехал. Послал вместо себя водителя Кировца. А Пьяный якут-Коля понес нам обратно стропу, но перебросить ее конец через промоину дороги не мог. Полез с этой стропой в промоину, чтобы передать нам. Течение Колю в последний момент почти сбило с ног и его бы пьяного просто унесло в основную струю и поминай, как звали. Так бы оно и случилось, если бы в последний момент его за одежду не подхватил Слава, а Славу Сергей.
Якут-Коля упрямо полез обратно в промоину с сильным, валящим с ног течением. Он снова несколько раз был на грани фола, но сейчас уже он был обвязан стропой, а Электрик с Механиком держали ее в натяг, поэтому был хоть какой-то упор. Идеолог присутствовал, но участие ограничивалось обеспечением освещения. Якут-Коля благополучно перешел на ту сторону и миновал две другие неглубокие промоины, потому что вздрогнул обрамленный прожекторами Кировец и поехал вместе со своим громоздким громыхающим лафетом.
Долго паковали вещи, свернули стропу. Сережа с Сашенькой заправили в пятилитровые емкости из-под воды бензина. Большой бак на половину опустел, и желто-опалесцирующую жидкость перелили туда через воронку.
- Да отойди ты подальше со своим динамофонариком.
Сережа возбудился, и его не могли уложить спать. Проходили мы наиболее опасные участки пути: знаменитые прижимы, такие как Ласточкино Гнездо, Желтый, Черный и так далее. Прижим – это карниз, по которому идет дорога, выдолбленная кирками зеков (один барак на один километр). Есть специальные разъезды-ниши, чтобы разминулись машины. Слава богу, встречных не было.
Мрачно и торжественно было стоять над пропастью Черного Прижима. А внизу была пустота, только далеко внизу бежала река. Высоко вздымались стены узкого ущелья. Где то шумел водопад. На краю прижима стоял крест и таблички с записями о погибших. Все молодые. Дорога была гладкой, и субарист позволял батону развить хорошую инерцию. Самые красивые места мы проезжали ночью. Были здесь и свои приемущества. Повороты были так круты, а федеральная трасса столь узка, что днем обошлось бы не без проблем и опасностей столкнуться со встречными машинами. В темноте хоть заблаговременно можно распознать свет фар.
Фары слепили зайцев. Какие по моложе и неопытнее из них, бежали перед машиной, явно слепли и уставали.
- Саша, ну не тормози, дави же! Господи! Стой, я выйду. Он же ослепший, так я его хоть за уши схвачу!!
Идеолог в сердцах выражался, что мы остались без шикарного рагу.
Кое-где форсировали неглубокие каменистые ручьи. Включали передний мост. Потом расстроился Сережа. Вывинчивал муфту моста и ставил крышку он. Потерялась и крышка, и муфта. В нашей команде пенять на кого-то принято не было. Потерялась, значит потерялась. Через каких-то километров пятьсот купим мы новую муфту.
Ручей шипел. Повернули рычаги раздатки. Батон переехал на пониженной передаче неглубокий ручей совершенно уверенно. Что мы хотим от этого старомодного корыта на трассе. Его достоинства проявляются здесь. Включи мосты и раздатку – везде выберется. Если и поедете в Магадан, рекомендую на батоне. Чинить, конечно, будете, но, если нормальная команда, то машина не подведет. Это я уже начал наперед загадывать, мы еще даже до Магадана не доехали.
Разлеглись спать насилу.
Места, когда рассвело, были одно краше другого. Долины, перевалы, скалы, горные распадки, первый снег, легший на вершины и припудривший желтые лиственницы. Мы ехали среди искристо–кристального снега. Бесконечная дорога в горах, колорит багряной осени и все это припорошенное первым снегом, заставляло задумываться о вечном, вводило в состояние спокойной и размеренной эйфории. Хорошо, что есть на свете такие дороги, как дорога в Магадан.
Потом я спал. Где-то часов шесть. В промежутке выходил сбросить балласт. Увидел, что команда приветливо общается с Игорем Ивановым (дядя Саша с парома).
Проснулся окончательно от того, что стало колбасить в зимнем саду. Батон ехал по таким колдобинам, где проехать можно только на батоне. Слышу вкрадчивые разговоры.
- Ты смотри, мы там к реке не подъедем.
- Такие пустыри Глаз любит.
Отодвинул шторку. Пустыри были самые, что ни на есть изысканные. Сколько я ни был в ресторанах – полная лажа. Гораздо комфортнее и уютнее вот на этих пустырях и помойках. Никто и не оспорит. Кто пробовал и то, и то, предпочитает последнее. Придорожные кафе, впрочем их уже здесь и не было, мы сменили на подобные пустыри. Но этот пустырь не был обычен. Во-первых, здесь имелась стандартная совсем ржавая бочка на двести литров. Ее поставили вертикально, и получился превосходный стол. Во-вторых, подкова кустов хорошо закрывала от ветра. В-третьих, имелся и такой шикарный завал из топляка, что можно было выбирать дрова любой длинны и любого калибра. В-четвертых, рядом мчалась Индигирка с берегами и долиной такой живописности, что можно писать этюды. Кроме всего прочего валялся здесь и старый и очень ржавый выпускной коллектор не то от Жигуля, не то от Москвича. У нас такие самые валяются на даче.
Команда была исключительно довольна. В Усть-Нере приобрели на передний привод нужную муфту, колпачка, правда, не купили. Но придумали одеть медицинскую перчатку.
Слава пробовал ловить хариуса на искусственную муху. Хватило минут на десять. Шел местный дядька и сообщил, что сейчас, когда поднимается вода и мутнеет Индигирка, рыбалка не совсем.
Останавливался зачем-то приехавший японский внедорожник. Там сидело двое мужиков. Начальнику было лет пол сорок. Его заместитель на поколение старше. Эти дядьки справились, как у нас в Республике живется, после, дали свои телефоны, и пригласили поприсутствовать, и даже поучаствовать в процессе добычи золота. А руководят они организацией, которая как раз и добывает здесь неподалеку золото. Их заинтриговал наш батон, нас их технология. Обещали созвониться, когда будем ехать назад.
В разгар ужина прибегала собака такса со сломанным правым ухом. Это была совершенно своеобразная собака. Она сначала рыскала вокруг, ворчала и демонстративно нас игнорировала, ни разу даже не взглянув. В доверие ей вошел Сашенька. Собака подошла и очень послушно выполняла команду «служить» - вставала на задние лапы и деликатно подогнув передние, предано смотрела вопросительным взглядом. Песика подкормили жиром от тушенки. Сфотографировали и он убежал.
Старший Механик и Электрик регулировали тягу газа. В итоге «сломали стартер» и машина уже не заводилась. Стемнело и сделалось холодно. Издалека нарастал рокот. Очень медленно приближался и прошел мимо нас с черепашьей скоростью крупный речной катер. Пересилить мчавшуюся Индигирку было ему непросто.
Я сидел у полыхающего красными языками костра с бородатым и понурым «судовым врачом», Менеджер занимался интернет-переговорами. Из оживленного диалога Старшего Механика и Главного Электрика по обрывкам фраз, фраз не без не норматива, выяснилось, что причина не запускания стартера в плохом «контакте массы».
Попытки с третьей бендикс зашел в зацепление, и, после скрежета, наше любимое корыто заурчало и весело зафыркало с частотой под тысячу оборотов. Машина понимала, что нужно продолжать путь. Интернет эфир уже дымился от накала страстей. Советчики и поклонники спешили с рекомендациями, что делать, если не заводится батон. Злобная вонючая масса завистников (уж Сашенька то знает, кто и когда к нам заходит) воспрянула с надеждой, что не реально добраться в Магадан на батоне, и почти уже хотела взять реванш. Но, ко всеобщему восхищению, и к неудовольствию общественности сенсационных событий больше сегодня не случилось. Батон бодро развернулся и, будоража затхлые лужи, начал выбираться из поселка Усть-Нера. Снова в сторону Магадана.
- Сере-ежа!
- Серррееежа!!
- Да куда ты прешься!! Ну Се-ережа!
- Пониженную включай!
По дороге останавливались возле стайки молодежи. Справлялись. Где тут заправка. Белокурая девушка, по всей видимости имеющая здесь лидирующие позиции, объяснила на словах, как проехать, заверив на последок, что она не привыкла показывать. Интересно, что нам такого, кроме заправки, она может убедительного показать.
Цены на бензинчик по мере продвижения подросли ровно в два раза. 35 рублей за литр 76 бензина. Заезжали и в водочный магазин. Что греха таить, внутри батона, было не без эпизодов употребления крепких напитков.
Поселки нас удерживают железной хваткой. Слетело напряжение. Но подтянуть ремень генератора теперь было нам, что завязать шнурки ботинок.
Все то, что нас не убивало, то делало сильней. Самые непредсказуемые поломки мы к этому времени уже изловчились не только диагностировать, но и выправлять. И не было сомнений в команде, что мы доедем в Магадан на Батоне. Даже, если в него попадет молния, все равно доедем. Оторвется кузов – на кабриолете поедем.
Темная облачная ночь выдалась холодной, с заморозком. Слабосильный 417-ый двигатель тянул наш расхлябанный и потрескавшийся на ухабах фургон в Магадан. Оставалась последняя тысяча километров. Моральный дух коллектива был исключительно высок. «Правильные» опять в пролете. Целая армада «правильных». И будут всегда в пролете. Мы ведь команда. Мы живем километрами, а не квадратными метрами.
Уважаемые мещане, сидите дома. Занимайтесь шопингом, рассуждайте, экономьте, «очищайте организм», а здесь вам нечего делать.
