45 Б Март распахивает небо

В походе приняли участие 18 человек

   

1. Глаз - Руководитель похода и     2. Смирнов А.С. -                           3. Андросюк Слава -  

                  Идеолог Организации                   Менеджер Организации                 Электрик Организации

                 

   

4. Полковник Малышев -Отдел кадров 5. Голуб Дима - и.о. по кухне       6. Беляшов Н.А. - Пушечное Мясо

Организации и.о. комменданта легеря  

  

7. Маляренко Максим - Летчик         8. Frank - Могилевское Звено         9. Ашик - Могилевское Звено

  

10. Ко-а Ольга - ЗОВГОР                  11. Акаёмова Ирина - ЗОВГОР  12.Смирнова Ольга - жена Смирнова

  

 13. Константин - Nadir.by       14. Друг Павлюченко - Алексей - Naz.by 15. Друг Друга Павлюченко

                                                                                                                  Алексея Анатолий - Naz.by

  

16. Другой Друг Друга Павлюченко  17. Борушко Андрей - Ремонтник            18. Трафимович Михаил

                Алексея Сергей - Naz.by 

Накануне бытовавли самые разнообразные мнения и споры: пешком ли идти, или на лыжах, а может, даже и на водных лыжах. Длительно была оттепель. Снег в лесу просел, стал тяжелый и рыхло-гранулированный. В городе он к текущему времени значительно стаял. Периодически шел дождь. Болельщики и пассивные смотрящие за жизнью Организации пророчили лыжному мероприятию фиаско. Но "лишь стоит только оказаться, за дело просто взяться".

Теперь шел мокрый снег хлопьями. Мы ехали в седьмом вагоне электрички сначала в количестве 13 человек. Личный состав вел себя шумновато, однако, прилично.

Как обычно, через несколько остановок возникла лобастая астенизированного вида торговка газетами и журналами, которая уже лет десять таскает эти тюки с прессой (желтой) и сорванно-ларингитным голосом их продвигает. Кто-то отпустил совершенно нейтральную реплику. Лобастая торговка так смотрела на нас веселых люто-ненавидяще, даже с испепеляющим укором. 

Коля Беляшов, лоснящясе-довольный, в свойственной ему артистичной манере говорил, что мы все психи и что он сам не знает, что здесь среди нас делает. Примерно также он говорил и в тот раз и точно также, как и тогда, решил присоединиться к нам в последний день. Настроение в коллективе было приподнятое в предвкушении движения, драива и даже выпивки. Ехали мы в Гродзянку. В 21.17 пересели на пригородный поезд - тот самый "Веселый", где тепловоз М 62, один вагон пассажирский, и еще с пяток товарных. "Прикольный поезд" сегодня тоже был прикольным. Заполнен пассажирский вагон был наполовину. В том числе были тут также Максим М. -  летчик из Орши и Могилевское Звено: Frank и Ашик (они сели еще в Сраных Осиповичах). Тускло подсвечивал свет. Билетами и порядком распоряжалась здесь брюзглая и чернявая проводница с крупной папилломой на щеке. Одну станцию проехали спокойно. После второй поезд вместо того, чтобы тронуться, содрогнулся  и стал. Билетерша-проводница, напару с мужиком в железнодорожной фуражке, откуда-то здесь взявшимся, вывели из тамбура растерянного мудака, который дернул стоп-кран. Тутже поднялся человек из электората в максимально продуктивной на мысли и поступки степени алкогольного опьяненения и толкнул, возмущенный, нарушителя. Последний упал где-то на сидение возле нашей Оли.  

- Садись давай! Мы с ним сами разберемся!  - рассердилась на еще довольно молодого инициативного мужчину из электората, еще и наверняка работающего, и, может быть, семейного, билитерша-проводница (она была довольно бойкая и знала своё дело).

- А чаво ён стоп-кран дёргаит! - возмутился инициативный мужчина. 

Нарушителя увели и, возможно, даже выпустили себе восвояси. Осадочек остался. Вышеописанный чувак из электората, а его звали Володя, несколько чернявый и с чем-то во внешности цыганским, искал себе какую-нибудь другую миссию. Он попрепирался с нашим Frankom, и обиделся, что тот не подает ему руку, потом поссорился  с Борушкой. Его сотаварищи (генофонд нации) несколько раз усаживали, чтобы не задирался. Но местечковый самородок не хотел сидеть и опять шел к нам, явно накаляясь и увеличивая степень агрессивности. Разумеется, это все равно бы закончилось какой-нибудь другой формой скандала, если не так. Деструктивный пассажир стал еще навязчивее (Коле): «Отойди, я здесь сяду». Глаз сидел на смежном с Колей сидении и неутерпел - нажал Володе сзади на бороду так, что тот потерял кратковременно  сознание, повалил его в проход между сидениями и наступил сапогом на морду лица. 

- Ты что делаешь!! - вступился Слава.

- А что эту падлу терпеть что ли! Теперь будет хоть тихо! - Глаз побелел от злости, но сапог убрал с морды лица.

«Лечение» было эффективно. На самом деле потом стало тихо. Володя пришел в себя, поднялся,  присел на сидение и был уже не агрессивен, и конечно уже не собирался никуда и не вместо кого сесть. Под глазом созревал и пухнул бланш. 

Не переведется еще на нашем веку эта вся вшивота. Уж быстрее бы они окончательно поспивались и подохли. Оно так своим чередом и происходит, но плодятся они ещё быстрее, чем дохнут и встречаются таким образом повсюду во всевозрастающих количествах. Причем, увеличивая свой удельный вес. Это просто какое-то засилие быдлом: на улице, в транспорте, даже в официальных учреждениях. В походах только можно от него (от быдла) хоть на время оградиться.

 

На железнодорожной станции взяли лыжи в руки и пошли строго перпендикулярно путям. Было темно и влажно. Лаяли собаки. Тотчас за плетнем крайнего огорода ноги стали утопать в достаточно глубокий снег.

- Говорил же вам, что в лесу без лыжей нечего делать, - умилялся Глаз.

Лыжная бригада в достаточности снега убедилась очень скоро.

Одели и лыжи. В плане этих самых лыжей группа была исключительно разномастная: у половины свои лыжи штатные, другая половина взяла кто где - беговые и не беговые, деревянные, фанерные и пластиковые. Некоторые из них выглядели не совсем убедительно. Часть группы с лыжами имела дело и вовсе впервые. 

Прошли в темноте при свете фонариков километра три или четыре, пока не уперлись в канализованную реку Ботча. Здесь стали разворачиваться лагерем. Был тут не очень молодой лес почти без подлеска, ежели не считать веерообразно расходящиеся орешниковые кусты. Палаток поставили штук, наверное, семь. Неплохой бытовой организатор - Андрюша Бай - соскочил за два дня до мероприятия. Штатный повар, который бы взял на себя организацию глинтвейноварения, тоже соскочил за два дня. Группа оказалась обезглавлена и довольно беспомощна. Впрочем, теоретическаие основы процесса у многих имелись. Компания наша хороша пластичностью и способностью импровизировать. Белое вино смешивали с красным, в темноте все равно не видно, да и красного на вскидку было больше. Добавляли еще что нужно: корицу, гвоздику, сахар.

 

Я понятия не имею, какой именно должен быть настоящий глинтвейн, но выпил две полных дымящихся кружки.

- А чего соскочил Павлюченко? - спросили Друзья Павлюченко, которые его странным образом, но и в глаза никогда не видели (кроме Алексея, похожего на Бутусова).

- Да бабушка к нему двоюродная без предупреждения приехала. Из Удмуртии.

- А вы, Глаз, сделайте на сайте "Уголок Шалуна", куда можно помещать провинившихся, - предложил Ашик.

- Так мы весь личный состав туда пересажаем.

- Нет, вы сделайте так, чтобы из "Уголка Шалуна" можно было выйти.  

Костер был уютный, только вокруг него все плохо умещались. Ночь была тихая. Разошлись спать часу где-то в третьем.

 

Как всегда, торопиться не торопились. Группа работала по принципу: "Хоть медленно запрягаем, зато быстро скачем".

Глинтвейн вчера оказался какой-то не свежий. У части личного состава болела голова. Лечили по принципу "клин клином вышибают", вполне эффективно. 

  

Позвонил в полдесятого  разочарованный Смирнов, что в Минске выпало двадцать сантиметров мокрого снега, а значит будет и подлип. Из-за этого снега он опоздал на десять минут в Осиповичи на "прикольный поезд" и ехал теперь на такси, оставив свою машину там. Позже звонил еще раз, что одевает уже на краю леса лыжи. Лыжню после прошедших шестнадцати человек днем оказалось довольно тяжело не заметить. Он быстро догнал со своей женой нашу неспешно собирающуюся группу. Выходило по Сашенькиному GPS, что от станции они отошли два километра. Два километра были сильно в разрез с моими представлениями. Точно также и потом, пока не выяснилось, что это он сегодня меряет в милях.

  

Новые свежекупленные и без того узкие лыжи Другого Друга Друга Павлюченко Сергея при свете дня заметили, что расщепились.

- А у нас как раз есть Ремонтник, - обрадовался Глаз.

Ремонтник скрепил трещину профилактическим шурупом.

Потом, собирая палатки, Ашик выдернул свою лыжную палку, но темляк остался где-то в снегу. Раскапывал он потом с пристрастием, даже уже и говнообразный грунт, но темляка так и не нашел. 

 

На прошлых выходных, когда я как раз тропил эту лыжню, реку Ботча переходил по ледяным закраинам. Между ними была вода, но размаха ног хватало, чтобы перешагнуть. Сегодня закраин не было, и я уже было принялся пилить ольховое дерево, чтобы по нему перейти на ту сторону. Но поработали за нас бобры, соорудив плотиной запруду, где нет течения, и остался довольно толстый лед. Так и перешли. По льду. От лагеря снова позвонил Товарищ Смирнов:

- Ашик, кажется, сломал крепление.

- Он его хоть сломал ремонтно, или не ремонтно?

- Наверное, все же не ремонтно.

 

Короче, чуть погодя в поле зрения появился Ашик. Он нес лыжи в руках. Уже расстроенный и немного даже собирающийся домой. Разрушились клепки, что отвалилась скоба, прижимающая носок ботинка. Сама щечка крепления была не лучшей конструкции в плане формирования темляка из подручных средств: уж очень углы плавные, скругленные. 

- Глаз, я не хочу никого напрягать, если это напряжно...

- Ты что, Ашичек, а мы разве с тобой не друзья?..

- Дайте же я наконец шашки дымовые подожгу, - не унимался Слава.

- Да подожди ты, потом подожгешь.

- А что их носить, килограммов пять весят.

Решили, что будем импровизировать. Ремонтник выделил для этих целей как раз превосходный снурок нужной длинны. Нога Ашика вскоре стала с креплениями одним целым, однако без захвата веревкой скользящей поверхности лыжи.

 

 

 

 

Недели с две назад Слава и Стасъ на пятитонном грузовике Mersedes поехали в военную часть в Старые Дороги за металлом – боковые площадки от говнососок АРС – 14. Съездили тогда они не солоно хлебавши. Крановщик оказался пьяный. Более того, что вывезти из военной части купленное заочно Глазом со Славой барахло (не спрашивайте зачем), нужно, как оказалось не пятитонный грузовичок, а тринадцатиметровый длинномер. Что надо они не вывезли, зато купили десять дымовых шашек (по 15 тыс. бел.руб), которые на обратном пути не терпелось испытать. Сначала хотели у Глаза на даче, но потом, благо, решили на ближайшей мусорке. Когда из виду скрылось ближайшее кладбище, стали, говорят, чувствовать себя неуверенно, а когда с подветренной стороны накрыло всю деревню Равнополье, взяли ноги в руки, тогда бегом по глубокому снегу к машине и ходу.

Слава поджег, едва смастерили Ашику крепление. Повалил косматый белесо-плотный дым. Он ширился и быстро расползался, поднимался выше. Трудно было оценить масштабность разыгравшегося зрелища. Все 18 лыжников быстро убежали по узкой и интимной, идущей на юг просеке. 

Просека шла во влажном, чаще смешанном, реще в сугубо ольховом лесу – сумрачном и инфернальном. Была она узкая и в меру запущенная. Изредка лишь проходила она сквозь неболшие вырубки. Поперек нередко на разной высоте были перевалены чешуйчатые стволы ольховых деревьев. Когда их получалось обойти, когда согбенно пройти под ними, а бывало и перелезать над. Особенно причудливые при этом пируэты выходили у тех, у кого лыжи подлиннее. 

 

Группа бежала дружно – более четырех километров в час. Лыжи с приятным шипением резали снег. Андрюша монотоно скрипел в такт каждого шага ботинками. Хоть и восемнадцать человек, а продвигались на юг мы довольно кучно (дядя Борис, пошел бы, был бы очень доволен).

Замыкающими шли Максим Маляренко, Идеолог и Ремонтник. Периодически встречался Ашик с фирменным креплением. Крепление дорабатывали, совершенствовали (сперва веревочкой, после скотчем) и запускали Ашика вперед. Так он проходил два–пять километров, потом чинили и мотали снова. Максим ложился на рюкзак. Ожидал, пока уйдет группа, потом бегом быстро всех догонял. Идеолог и Ремонтник шли более равномерно, но тоже рывками. Оба поддавали. Сначала на каждом перекрестке просек, потом уже все реже. Глаз был очень рад, сравнивая, что стоило эту лыжню проложить и какая халява по ней идти теперь. В качестве компенсации за то, требовал это замочить, что хорошо идет группа. Ремонтник охотно соглашался.

Кто-то же там впереди идет и обновляет эту лыжню. Но кто, понятия пока не имели, но и не очень то интересовались.

Через восемь километров пути на полуметровой высоте висел труп енота, но может и барсук, запутавшегося и задушенного шпагатной веревкой.

 

 

Труп мумифицировался и его нижняя часть была объедена. Верхняя часть и голова с ошеришимися зубами были целы. Труп животного произвел на коллектив сильное впечатление. Еще позднее впереди идущие увидели ажно двадцать две, переходящих просеку, косули.

Через одиннадцать километров вышли на заброшенную насыпную дорогу в лесу. Мы находились в урочище Дубровский Разъезд.

- Вот наш будущий велосипедный маршрут, - сообщил Глаз.

 

Встретили охотничью засидку – уютный крытый домик на сваях, обитый изнутри вагонкой с окном-стеклопакетом. Я здесь в нем прошлый раз и заночевал. Шли после напараво, то есть километр на запад, потом на юго запад, по просеке. Лес тут еще более болотный и еще более стал густой и инфернальный. Пока по снежной корочке проходится все это скоро и хорошо. Уже через какой месяц распутица и так, как сегодня, здесь, в этом лесу, уже не погуляешь. Будет каша и стоять вода.     

Идти собирались до следующей речки. Я помнил, что проделал одну лыжню ложную, когда уперся в завалы и немного возвращался назад. Показалось сегодня, что, когда подумал, что авангард группы пошел туда, куда надо, что не куда надо, а именно по той тупиковой, к завалам. Но выяснилось, что пошли они правильно.

- А мы смотрим, вас нет все и нет, - рассказывал авангард, - мы думали, что пошли не по той, а смотрим потом, что дальше лыжня идет.

- Я сам ошибся, вы правильно и пошли.

- Мы бы и не пошли, если б она и уперлась куда-нибудь. А то смотрим, что нет, дальше идет, во - так и пошли.

- Та лыжня, которая не та, она раньше направо сворачивала.

- А мы вот смотрим, што эта сворачивает, так, думаем, та или не та. А Frank и говорит нам, что она дальше идет. Вот и ршили, что та.

- Ну-ну, а он и говорит, что по GPS она в сторону реки идет, так мы и смотрим, что, та или не та. Так, раз в сторону реки идет, оказалась, что та.

- Да-да, ну, так, а я им и говорю, што Глаз говорил, что наша вторая лыжня направо, а не превая. Говорил такое или не говорил!?

- Ой, мы уже стали сами думать, што и не туда. Ждать стали, а потом GPS Frank когда посмотрел, так и поняли, што туда.

От Гродзянки отошли чуть более восемнадцати километров. Лагерем стали возле небольшой речки Житинка на краю старого и мрачного лиственного леса. Осины некоторые здесь достигали серьезных размеров. Как в высоту, так и в комле. 

Поставили палатки и стали хозяйствовать, когда было ещё светло. Костер был сегодня голимый и нуждался в постоянном поддуве. Заявлен накануне был "сногсшибательный плов". Имелись для того необходимые интредиенты и даже восьмилитровая кастрюля. Костер был пока для плова неадекватен. Глаз в кухне понимает не очень, но всегда может организовать процесс. Теперь же был и так пьяный, а Борушко с Мишей 

 

 

Трафимовичем его добили окончательно. Пришлось идти спать. Остальная компания "сногсшибательным пловом" все же вознамеревалась заняться серьезно. Более того, достали кальян в футляре, которым серьезно занимался Ашик. Были среди нас и любители кальяна. Начался целый процесс. 

 

Поднялись поздно. Собираться не спешили. Издалека еще послышался рокот немощного трактора, который и сам вскоре не заставил себя ждать. Приехали трое - в кабине один и двое, стоя в прицепе. Они очень удивились, увидев здесь палатки. Это были работники лесхоза. Работники лесхоза в прицеп вручную стали загружать, откапывая из снега заранее попиленные ольховые чурбаны.

У нас вокруг костра был умеренный бардак. В меньшем котелке были остатки сногсшибательного плова - красного и по вкусу похожего на плов. В большой кастрюле хуже. Там образовалась подгоревшая подкладка. Она местами отстала от стенки. С пристеночной стороны была черной и обугленной, с внутренней же - белой клейкой рисовой кашей. 

 

- Это тоже наш сногсшибательный плов, - съиронизировал Саша.

Вчера был оказывается ещё и опять глинтвейн. 

  

Мясо на сегодня  осталось в избытке, но без маринада. Его запекали на палочках, как шашлык. Но вместо шашлыка Слава делал шаурму, заворачивая мелко порезанные ломтики в лаваш. Все это с соусом внутри. Шаурма котировалась. Её разбирали.

 

 

 

Трапезу и сборы закончили не ранее, чем в одиннадцать. Вышли удачно. Тотчас выяснилось, что импровизировать с переправой через реку Житинка нет необходимости, поскольку неожиданным образом она замерзла льдом. Мы быстро оказались на том берегу в сплошном ольховом лесу. Шли по вчерашнему сценарию. Глаз последний, или Максим последний. Лыжня вскоре вывела нас на просеку. Просека постепенно на извилистую леную дорогу. День был очень хорожий. Погожий и ясный, хоть даже и не сказать, что солнечный.

- Над нами март распахивает небо…, - скандировал довольный Глаз. Довольный погодой и что хорошо, удачно и весело так идется. 

Мы вышли к накатанной дороге, которая ведет, куда надо. Были здесь амбары для хранения кормов для животных, даже горка соли. Паралыжная бригада спешилась и не надолго остановилась. Но потом мы взяли еще более быстрый темп. Иногда было достаточно даже просто отталкиываться палками: лыжи несли сами. Один из Друзей Друга Павлюченко Толик – долговязый парень в очках один раз даже подлип (он был на деревянных лыжах). Подлипнувший слой счистили ножом.

- На всякий случай останавливаться тебе нельзя, -посоветовал Глаз.

Далее обошлось без рецидивов подлипа. 

  

Алкогольно-паратуристическая группа по силам и темпу движения близка была к единому знаменателю. 

- Придется поощрить группу обедом в Зашейке На Канозере.

- Сколько, Глаз, до Зашейка На Канозере?

- Полчаса.

В деревне Ленино остановились подле колодца. Колодцевая шахта была глубокой на двенадцать оборотов вертела. Вода не грунтова, скорее всего из межпластового слоя – вкусная, не мягкая и не жесткая. Из-за забора лаяла мелкая навязчивая дворовая собачка. На шум её вышел маленький миролюбивый дедушка  в зеленом зипуне и «пасхальных брюках». Это стандартные сельские, как правило коричневого цвета, которые прилагаются к пиджаку, и обязательно с рваной ширинкой. Дедушки в деревне большая редкость, они еще помирают до шестидесяти. Те, кому за семьдесят, скорее, исключение. Бабушек наоборот, десять к одному в пользу бабушек. 

- Что это у вас общество, спортсмены?

- Нет, гуляем просто. Вот воды что-то захотелось.

- Лучшая в деревне тут вода, - обрадовался соскучившийся маленький дедушка.

Однообразный лесной маршрут сменился на время полем. По насту ноги шли сами отдельно от головы, а лыжи несли сами отдельно от ног. Десять шагов по асфальту (на лыжах). Мы пересекли шоссе. Еще поле, или выгон. Спуск к водохранилищу на лед и Зашеек На Канозере. 

 

                                     Зашеек На Канозере 2006г.

 

 

Такое именно место здесь и было, где мы устроили обед. Именно здесь было, как нигде, тихо. Поблизу значительно сухих еловых дров, которые горят сами по себе. Костер не заставил себя ждать. Желто оранжевые тощие его языки стали бегло облизывать дрова. С ним и подоспел чай. На почти горизонтальном вербном стволе сорганизовали импровизированный стол. Половина группы стала бухать и вести задушевные разговоры. 

- «Над нами март распахивает небо» - скандировал Глаз вторую строчку, стиха выгравированного на большом камне на перевале Эльморайок. 4 марта 2012 разительно отличалось от 4 марта 2011. Сейчас мне было комфортно и даже какая-то блажь. Ровно год назад непогода нам так дала просраться в седловине Эльбруса, что даже для контрастности и наглядности показывал теперь рубцы от отморожений на пальцах годовалой давности. 

 

 

На просматриваемой площади льда не единого рыбака. Cущественным бонусом сегодня было то, что подмерзла вся та распутица, как было неделю назад. Мне тогда пришлось идти по воде, стоящей поверх льда. Причем по кратчайшему расстоянию пересекать водохранилище, а потом лазить по берегу между заборов каких-то не то турбаз, не то санаториев. Сегодня можно было пройти большую часть пути по льду. 

- Глаз, я на тебя обижаюсь, что ты сказал не брать мне мою семью – пожаловался Frank.

- Я не думал, что с погодой все так удачно сложиться. 

То же я говорил и Саше, чтобы не брал и не мучал свою Олю.

 

 

 

Кто на деревяшках, на льду подлипали. При безветренном подвечорке мы быстро перешли водохранилище. На беговых лыжах условия позволяли идти коньковым ходом. Углубились затем  в один из его южных карманов-заливов. Тут стали происходить какие-то непонятные заминки.

- Шевелиться нам бы уже надо, на электричку опоздаем, - торопил Глаз, - Шевелиться надо...

И сам оступился и упал с рыбацкого помоста из жердей, что нагорожены во многих местах вдоль берега Осиповичского водохранилища. 

 

Мы вылезли вверх по склону коренного берега, снова сделали Ашику мегадинамокрепление, спустились в лесу с горки вдоль пионрлагеря и через километр вышли к оживленной Бобруйской трассе. Теперь сделали её на этом участке двухполосой. Лыжи, переходя её, пришлось снимать. То есть Ашику снова мастерить, после перехода трассы, мегадинамокрепление. 

4 километра шли мы еще в сумерках по лесу до райцентра Осиповичи, пока не першли канализованную речку Трубинка и не увидели в поле зрения подсвечивающую электрическими проемами окон девятиэтажку. На стыке леса и асфальтовой дороги оставили всех девчонок (которые показали себя образцово), также Могилевское Звено. Первых должен был завезти в Минск Смирнов, Звено в Могилев Максим.

Тринадцать человек нас шло по освещенному шаровидными неяркими фонарями тротуару. Шли быстро. Потом разделились. Саша с Максимом за своими машинами, оставленными где-то в районе вокзала. Мы, кто остался, на остановку Юбилейный, до которой было ближе.

Случилось так, что Максим не мог завестись. Что-то там у него случилось с сигнализацией. Помогал Саша, но в итоге правдами и неправдами машину они завели. Саша благополучно завез девчонок домой. Максим, когда я справлялся об их делах по телефону, был уже со звеном на подъездах к Бобруйску. У Фрэнка с Ашиком возник чуть ли не до драки методологический спор по поводу сущности понятия терминов «ортодокс» и «ортодоксальный». Моя теория, что люди не могут меняться, только модифицируются. Ехали они из Денишей прошлой весной - посрались до последней степени. Ехали из пещер «Млынки» посрались из-за вкуса водки «Благофф», отдает он кока колой или не отдает. Теперь из-за ортодоксов. Не меняются люди. И я не меняюсь. Никто не меняется. Такими рождаются. 

Мы посетили привокзальный небольшой магазин. Снаружи мужик-прохожий очень хотел с нами поговорить:

- Ребята, что за команда?

- Крылья Советов, - не растерялся Миша.

- Нет, я серьёзно.

- И я серьезно.

Интуитивно Глаз торопил зависающих в магазине и то не зря – только купили билеты, как показался прожектор электрички. В вагоне ехали красные и болтливые.

 

Резюмируя вышеизложенное, поход прошел удачно, на хорошей ноте и одном дыхании. Что от нас зависело, было исключительно позитивно. Плохо, что зима на исходе. Будут проводиться еще всякие другие ПВД. Причем проводиться круглый год. Все они не коммерческие. Интересы подавляющего большинства всегда соблюдены.