83 «Не мытьем так катаньем» 12.07-15.08.2019

83-ий поход. Резюме

Для меня, участника этого похода, проводившегося в сроки 13июля-15 августа 2019г, последний оказался в принципе самым тяжелым, в которых вообще на сегодняшний день доводилось быть. А также вошел он в пятерку самых продолжительных из тех, что до этого я участвовал. Поход альпинистского-туристического формата высотного типа. На высоте около 6000м и выше проведено нами было в сумме около трети времени.

Группа наша составляла 7 человек. Гендерный баланс 1:6.

Финансово поход этот затратный. Бюджет поднимаемый не для всех.

Подготовка группы специально не проводилась. Изначально поход планировался как индивидуальный зачет. Требования и запросы участников не совпадали. Для большинства задачи ограничивались восхождением с юга по маршруту Погребецкого 5А на вершину Хан-Тенгри  6995м (7010м). Для руководителя Полянского Максима и Николая Свиридова это ставилось в планы, как этап акклиматизации перед вершиной Пика Победы 7439м по маршруту Медзмариашвилли 5Б (автор его в свое время погиб на спуске). Этот грозный семитысячник по праву считается таковым и почти ежегодно собирает очередные свои жертвы. Причем остались на нем навсегда многие заслуженные альпинисты, тренера и мастера спорта.

Логистическая схема более удобной оказалась, если добираться через Алма-Аты. Есть еще вариант ехать через Бишкек. Он, как менее выгодный, был отвергнут.

Что присуще для Magadan.by, все пошло не так с первого дня. На сей раз это был не теракт с канатной дорогой, не наводнение, не исчезновение участника из самолета и не национальный конфликт. Наш приезд совпал с событиями, связанные с убийством заместителя начальника лагеря Ат Джайлоо и работника местным гидом 28 летним Сергеем. Из Ат Джайлоо нам предстояло идти трекинговую часть. Район оцепили, доступ туристам туда прекратили. Искали убийцу даже с тепловизорами, но так и не нашли. По предположениям он скрылся в Казахстане. Пришлось менять сценарий на обратный. Вперед полетели на вертолете.

Суров оказался Тянь-Шань по сравнению с некоторыми другими летними регионами, где мне доводилось быть. Первые две трети похода ходили скорее «в окна». Сыпало, мело и дуло большую часть времени. День или ночь начиналась, если и с хорошей или сносной погоды, всё завершалось непременно какими-то потрясениями. Контрасты между жарой с раскисанием снега на леднике, подлипом, обгоранием на солнце и холодом с морозом здесь очень резкие.

Технические требования к индивидуальной технике на пути восхождения на Хан Тенгри не высоки. Недостатки  эти на маршруте с юга (имхо) можно компенсировать за счет физических качеств. Маршрут пропериллен. Вылазить технически сложные ключи не требуется. Более трудные участки можно выжумарить. Хватить должно именно сил и дыхания.

Объективно самая опасная часть маршрута восхождения с юга - проход (особенно по пути на подъем) через «бутылку» (она же «мышеловка»). Это узкая часть ледника, зажатая между крутыми склонами Пика Чапаева и Хан-Тенгри. С этих склонов, особенно при освещении солнцем, летят камни, срываются лавины и ледовые сераки. Все падает в «бутылку», где регулярно гибнут люди. Рекомендовано прохождение с двух часов ночи до шести часов утра. Набор высоты 1100 метров (с 4200 до 5300) долгий и трудоемкий особенно если это первый акклиматизационный выход. Трое из нашей  группы  (и я в том числе) при первом подъеме, не дотянув до выхода из горлышка бутылки, оказались не в то время не в том месте, в опасном положении под Дамокловым Мечом обвалов с признаками гипогликемии. Гипогликемия (патологическое состояние) не пересиливается волей.

Кульминация маршрута начинается с высоты 6100. Оттуда до вершины идет сплошная нитка перил. После акклиматизации я доходил до 6700 метров (крутой каменистый кулуар перед выходом на снежно-ледовый нож), когда понял, что на этой попытке оставшихся 300 метров не вытягиваю. После дополнительной акклиматизации и отдыха 7 августа, выйдя в 1.14, в 12.50 я был на вершине Хан-Тенгри! Аркадий Иосько спустя 1 час 10 минут.

Хан-Тенгри некоторыми альпинистами использовался как гора для тренировки перед восхождением на Эверест через Южное Седло. Ибо между маршрутами есть некоторое сходство. Кулуарный подъем, выход на седло и километровый конус с перилами провешенными по ребру.

Художественная привлекательность маршрута высока. Смею предположить, что с юга ходить интереснее, нежели второй классический маршрут с севера. Пресловутая хоть и гадкая «бутылка» необычайно красива. Скалы ребра горы прочные, мраморные, не разрушенные. Мрамор этот на закатах отражает свет заходящего солнца. Создается ощущение, что эта зловещая гора обливается кровью…

На вершину Хан-Тенгри поднялись шестеро из нашей группы в разное время. Результат неплохой. Кроме того Максим Полянский с Николаем Свиридовым совершили спустя несколько дней восхождение на вершину Пика Победы (!!!). Резюмировать их восхождение мне весьма сложно. В любом случае это был колоссальный труд и весьма серьезный успех. Более того, «на хвосте» они протащили несколько восходителей. Часть наших восхождений, а они проходили в разное время, зафиксированы фотографически.

Материально-техническая база повреждена в группе минимально. Сломались несколько очков и фонариков. Что-то утеряно по мелочам. Повреждения для здоровья минимальны и обратимы. Для меня за время похода - огромная потеря веса более 13 кг.

Раскладка…  Для такого похода признана удовлетворительной. Продукты собирали индивидуально, по дням, но гомологичные и подогнанные под общий знаменатель. За подобный походный срок приестся может любая раскладка. При моем отвращении к кашкам и многим сладостям их научился просто поглощать.

Алкоголизация группы была в походе 83 не была высока. Имела место в базовом лагере, на этапах дороги и больше это касалось Глаза.

Социальная обстановка в базовом лагере благоприятная. На эти вершины ходят мотивированные люди. Встречаются в подавляющем большинстве профессионалы с хорошим снаряжением и очень дорогой одеждой, палатками и аксессуарами. Гопники не встречаются. На удивление много мусульман. Турки, иранцы. Ходят дружно. Богослужений я не видел. Когда лепят в лагере свои палатки рядом, ощущаешь себя в центре восточного базара. Но рано еще до захода солнца затихают. Маршруты коммерцизованны в приемлемой степени. Нам не пакетным участникам (пользовались услугами только вертолета) было комфортно. Зачастую не пренебрегали мы благами базового лагеря и за сносную цену добывали дополнительные съестные припасы. Коньяк, газированные воды, овощи. 

29 июля Глаз на гребне между Хан Тенгри и Пиком Чапаева, не доходя пару минут до палаток лагеря на высоте 5900 при плохой видимости шел в направлении на вешку и обрушил в северную сторону многотонный карниз. Но и Глаз и следом шедшая Маша остались волею судьбы на гребне.

Как всегда, белорусы зарекомендовали себя хорошо. При первом акклиматизационном выходе принимали участие в спасении чеха Яна, получившего ожоги сетчатки и перенесшего холодную ночевку в районе высоты 6000 (тот же самый гребень). Свели его часть пути и согрели во втором лагере на 5800.

Помогали спустить с вершины также изнеможенную гражданку Ирана. Сопровождали с высоты 6800 до 6400.

Этот год не обошелся без жертв на Пике Победы. Погибли трое спортсменов. Нам знаком гид Сергей Войличенко. Он сначала взошел на Хан-Тенгри, где для акклиматизации переночевал на вершине. Это было его не только акклиматизационной, но и моральной подготовкой к Пику Победы. Взошел он и на Пик Победы. На спуске же сорвался в районе высоты 6400 и, пролетев несколько сотен метров, разбился. Нам он запомнился, что ходит без кошек (не исключено, что это одна из причин срыва со склона) и много раз пересекался с нами на маршруте. Он располагал к разговору. Погиб 12 августа. В тот день закончилась наша активная часть похода.      

Трекинг обратно около 70 км по леднику Южный Иныльчек вниз в конце похода оказался трудоемким и утомительным. Особенно путь по однообразной неровной морене. Подстегивало время, но мы справились. «Апофеоз Прокопенко» – форсирование довольно широкой и мутной реки с бурным после обеда течением уже почти перед Ат Джайлоо. Прокопенко бесстрашно показал оптимальный проход среди мчащейся коричневой воды. В пойме реки Инылчек наблюдали пыльную бурю.

Поскольку наша экспедиция была построена по типу индивидуального зачета, отношения в группе строить было не сложно. Старались друг друга слушать и где-то идти на компромиссы. Естественно, за месяц экспедиционного похода сопряженного с тяжелой работой и высотой сказывалась усталость от этого путешествия. Под конец изрядно сделались изношенными.

Багаж полученного опыта и впечатлений еще предстоит переварить и осмыслить. В любом случае никто ни о чем не жалеет. Все кто чего хотел, получил, а на что претендовал, заслужил. Время и деньги потрачены не зря. Планируется один художественно-обозревательный отчет с фотоматериалом. Наряду со сборами Смирнова в Фанских горах для Магадана 83-ий поход несомненный успех и рывок вперед! Лето к 10 летию поездки в Магадан выдалось очень урожайным.

А еще Игорем Пузо и Александром Озеринским в наше отсутствие проведен массовый сплав в составе 26 человек по ни кому не знакомой в подобных сплавах реке Вихра. Это оказалась бодрая живописная речка с чистейшей абсолютно прозрачной водой! Написан художественно-обозревательный рассказ. Только фотоматериал, как зачастую у нас бывает, опять запарафинили.

В высоких горах не был я с 2013 года. Идея пойти на Тянь-Шань возникла еще осенью. На Хан-Тенгри группа от Magadan.by пыталась подняться с севера в 2016 году. У четверых не хватило времени как следует даже познакомится с горой. Поднялся тогда с севера путем невероятных усилий лишь Николай Свиридов. У руководителя Максима Полянского и Николая Свиридова с 2016 года аппетиты выросли до восхождения на Пик Победы.

Апогей лета я вообще не выношу. А наше белорусское лето ненавижу органически, и от жары начинаю звереть. Но в этом году оно помучило нас немного лишь  вначале. Теперь в разгар его было комфортно и сравнительно прохладно. Прошли мимоходом и гнусные сборы.

Состав

Максим Перепелица - Руководитель похода

Николай Свиридов - участник

Ярошевич Матрена - участник

Виктор Калина - участник

Аркадий Паровозов - ремонтник, казначей

глазков Алексей - участник

Дмитрий Прокопенко - участник

Далее субъективное повествование автора. Может содержать не нормативную лексику

12 июля День первый

Поход начинается с момента, когда переступаешь порог квартиры. Для нас он начался 12 июля. Наш самолет в Алма-Аты вылетал в 20.30. Договорились встретиться заранее в аэропорту, чтобы успеть перепаковать рюкзаки, сформировать доп.багаж и прочее.

Не доработав до конца последний рабочий день, - домой. Оттуда в аэропорт. Все бегом. В аэропорт привез меня Александр Носов.  Естественно, прибыл Глаз в состоянии алкогольного опьянения (по другому на вокзалах и аэропортах не бывает и быть не может). Подробности восстановлены после опроса респондентов и прочтения записанных тезисов.

Вещей у нас было много. И возили их на прикольных тележках. Только один запас еды на 30 дней у каждого весил около 17килограммов. Паковали и перепаковывали рюкзаки. Они должны были весить не более 23 килограммов. По итогу получилось кроме них 3 огромных баула с дополнительным багажом. Когда стояли в очереди на регистрацию, откуда ни возьмись, появились Миша Миндибеков, Миша Ухват и Игорь-Капризка. Все в модных летних рубашках. Естественно, провожать прибыли с алкогольными напитками, предварительно циничным образом замаскированными под безобидную продукцию. Глаз тут же удалился с ними на белые металлические стульчики: «Присядем на дорожку».

- А это, Маша, Саша Кручёнок! Он очень здоровый! - познакомил Глаз.

- На себя посмотри! - обрадовался Саша.

Был в светлых штанишках и рубашке не то розового цвета, или кораллового, а может, цвета блевотины.

Кроме нас в этот день улетала в Фанские Горы группа Александра Смирнова.  На несколько часов позже. Саша летел с ними.

Мне сообщили (Маша), что в аэропорту я договорился с каким-то усатым дядечкой пойти на Гестолу.

- И что мне сказал усатый дядечка? – спохватился Глаз.

Сказал:  «Гестола- хитрая гора!..».

«Усатый дядечка» описанием соответствовал  Анатолию Михайловичу Шелковичу. Николай Свиридов это подтветдил.

За разговорами, проводами время прошло быстро. И уже нужно было идти в зону вылета. Горные ботинки не просвечивались «рамкой». Глазу выдали бахилы и попросили разуться. На выходе Глаз надел ботинки прямо на бахилы. Тем временем Витя уже выяснил, что в дьюти-фри алкоголь пассажирам нашего рейса не продают. Но через некоторое время одногруппники обнаружили Глаза и Дмитрия Прокопенко за столиком с бутылкой водки и колой. Они были в теплых куртках, касках. И с ними какой-то неизвестный человек, но который знает их, а они его (до сих пор не идентифицирован). Возможно, случай аналогичный, как в ресторане «Плакучая Ива» из Бриллиантовой Руки. «Будете у нас на Колыме, милости просим».

Наши места были у запасного выхода. Как выяснилось, это очень хорошие места. Здесь больше пространства между рядами кресел. Самолет Боинг 737 какое-то время ехал, поворачивал на рулежке. Наконец, выехав на взлетную полосу, стал набирать скорость. И вдруг оторвался от земли. Салон наклонился. А земля стала быстро-быстро отдаляться, все становилось маленьким. Скоро стемнело. За окном шумели двигатели, турбореактивные. Прикольно качало на воздушных ямах. Иногда можно было увидеть огни городов. С высоты полета они выглядели маленькой горсткой бисера, рассыпанного на чёрном полотне. Постепенно одолевала дремота.

13 июля День второй

В аэропорту заполняли миграционную карту. К Глазу подошла неизвестная женщина.

- Скажите, откуда прилетел этот самолет?

- Будем крепиться.

- А как пройти в «зону Н»?

- У нас Максим Перепелица за это ответственный.

Я и правда не очень тогда въезжал, что у меня спрашивают. Багаж нашли не сразу, но нашли.

Алма-Аты…  Удивительно, что не жарко! Или потому что еще раннее утро. На стоянке снаружи здания аэропорта ожидали  что-то около часа. Приехал бус – бедый мерседес Спринтер на 17 мест, два водителя. Одному 80 лет со вставными зубами. Другой, моложе на поколение, но тоже со вставными зубами. МолдИр (это женщина в районе 35). Трансфер-менеджер, короче. С собой они привезли Аркадия. Аркадий улетел на день раньше. Еще в поход должен был идти восьмой участник – Антон Мощный. Но он еще весной покинул состав.

Дорога до Каракола прошла легко. Пьяный Глаз преспокойно себе спал на задних сидениях. Виктор Калина в синей матовой панаме и рубашке с длинным рукавом тоже синей и вовсе лежал в проходе. Выходили где-то завтракать. Еще, говорят наши, ходили они на рынок за овощами. Слава Богу, на азиатский рынок я не ходил.

Ехали по асфальту через бесконечную казахстанскую степь. Вдали виднелись возвышения хребта (наверное, Кенгей-Алатау). Я обожаю эти дороги Азии. Самобытные деревни. Множество праздно шатающегося скота. Обилие добитой, но еще рабочей советской техники. Особенно много было вдоль дорог пасек. Передвижных пасек, - улья на прицепах.

Дорога потом стала гравийной и пыльной. Пыль проникала и в салон. Поехали тише. Стало трясти. Дальше была граница Казахстана и Киргизии. Трафик по этой дороге небольшой. И с Казахской и с Киргизской стороны работники КПП не спешат. Вещи досматривали довольно скрупулезно. Отдельные рюкзаки пришлось даже раскрыть. Водили собаку-наркомана.

Потом был КПП погранзаставы. Пропуск у нас коллективный (привезла МолдИр). Сличали.

- Маша, попроси у солдата из карабина пострелять.

- Как так я попрошу!?

- Попроси подержать хотя бы. Сфотографироваться.

- Не могу я. Он не отдаст.

- Ты скажи, чтобы магазин отстегнул, если не доверяет.

В Каркару съехать нужно от Каракола 20км в сторону.  Это ветренное  неуютное место. Глиняные дома и пасущийся скот.  Строения «Аксай-тревела», два ряда цилиндрических палаток. Чуть поодаль вертолет Ми 8 с грузно свисающими лопастями. Возле лагеря река. За ней сразу граница с Казахстаном. На той стороне на зеленых буграх тоже есть подобный лагерь, казахский. Там, кажется, вертолета нет, но его арендуют в Аксай-тревел. Аксай-тревел тоже арендовали раньше вертолет. Теперь его или купили прямо перед нашим приездом или во время нашего приезда. 

Работники здесь в Каркаре сезонные. Как правило, молодые люди. Национального вида. Тут мы оставили заброску, которая должна была отправиться без нас на вертолете. В базовый лагерь Южный Инылчек мы собирались идти пешком по одноименному леднику километров примерно 70.

Расплатились за вертолетную заброску, развернулись и поехали в Каракол (при СССР Пржевальск). В Караколе уютно. Приветливо и не нАсрано. Азиатский с преимущественно частным типом застройки город. Огромные свечеподобные тополя с гладкой и светлой немного крапчатой корой. Присущие подобным южным городам акведуки на улицах. Пасмурно. Не жарко.

Приехали мы в офис транспортной компании, что занимается забросками на маршруты. Дальше нам требовалось ехать до Ат Джайлоо. Это 5-8 часов на полноприводной вахтовке по плохой горной дороге. А дальше, как я уже и писал километров 70 по леднику. Пешком естественно.

Куда бы наша Секта ни собралась, где ничего чрезвычайного до этого не происходило, случится что-нибудь экстраординарное обязательно. Выйдет или пожарная часть сгорела или градобойную машину градом побило. Будь то стихийные бедствия, теракты, несчастные случаи или национальные конфликты. Пошли в Карелию на лыжах, так мороз аномальный. Поехали в Магадан – наводнение. На Эльбрус – канатную дорогу взорвали. На Алтай к озеру Маашей – сошло озеро Маашей. На Памир через Бишкек и Ош – беспорядки в Бишкеке и Оше. 

Не обошлось без сюрпризов и на этот раз. В лагере Ат Джайлоо 28 летний работник Серей (фамилия, кстати, Смирнов) застрелил заместителя начальника лагеря и работника. Ранил ножом туриста и взял в заложники женщину работницу лагеря, но ее потом отпустил.

Убийство произошло 4 июля. Ищут его уже девять дней. Безрезультатно. Он еще и вооружен карабином «Вепрь». Район оцепили и никого туда не пускают. Искали (или собираются искать) даже с тепловизорами. Куда делся Сергей не известно. Район этот знает он хорошо. Быстрее всего ушел в Казахстан.

Думаем

Так или иначе, нам в офисе объяснили, что завезти до Ат Джайлоо нас могут как и договаривались. Деньги за работу мы заплатим, но скорее всего нас дальше не пустят. Территория оцеплена. В общем «нам решать».

Как и предполагали, Вахтовка оказалась ГАЗом 66

Как и предполагали, Вахтовка оказалась ГАЗом 66. Лысый маленький водитель лет около сорока к себе располагал. Договорились, что приедет за нами он завтра в 5 утра или нет, даже в 4.30. А в темноте (то есть сегодня) по таким дорогам ездить не нужно.

Пошли посоветоваться с Игорем Ханиным – руководитель одной из местных конкурирующих турфирм, заодно и поесть. Шли недалеко. Подворье. ГАЗ 66 канареечного цвета, ласковые два спаниеля. Игорь Ханин пузатый мужик лет 55. Усы заплетены в косички.

Поддатый Глаз не сильно вникал, что он там рассказывает. Играл со спаниелем.

Сводился разговор к тому, что смысла искать Сергея долго нет. Что он или правда ушел в Казахстан или его кто-то спрятал.  Игорь Ханин сказал, что у него появился какой-то очень хороший новый самогон, который нужно обязательно попробовать.

- У нас Глаз только может попробовать.

- Могу, если «домой» меня поведете. «Домой» это в офис. Нам разрешили переночевать во внутреннем дворе. Хочешь в палатках, хочешь на помосте веранды.

Самогон был действительно хороший. Потом сытно ужинали в кафе. Глаз добавил и там. 

Приятный прохладный вечер. Вести в прямом смысле слова «домой» Весельчака-Глаза не пришлось, но эскортировали. Шли прямо по центру дороги без машин между гигантских тополей. Чтобы попасть во внутренний двор, нужно было преодолеть бетонный забор. Его перелазить не пришлось. Маша нашла проход возле туалета.

14 июля День третий

Как вчера и договаривались, маленький лысый водитель лет сорока  приехал в 4.30. Из его телефона звучал вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Теперь оказалось, что в Ат Джайлоо мы уже не едем, а полетим вперед на вертолете. Пока Глаз спал, группа ходила вчера снова таки к Игорю Ханину. Там опять пили самогон. За этим занятием и решили, что, пожалуй, нас дальше в долину Инылчека не пустят. Если Сергея до сих пор не поймали, то неизвестно, когда поймают и поймают ли вообще.

На таком же самом белом бусе поехали в Каркару. День был точно такой же, как и вчерашний. Солнечный, ветреный, но не жаркий.

Замечательная веранда

Лагерь Ак-сай Тревел «Каркара» огорожен сеткой от пасущихся животных. Минимум хозяйственных построек. Два ряда цилиндрических кислотно-желтых стационарных палаток. Это для коммерсов. Их еще называют пакетниками. Пакетники источник доходов. Среди не восходителей, а именно горных туристов к ним, коммерсам, относятся с легким скепсисом. В палатках этих ставится деревянный поддон. Укладываются тюфяки. Ребра из капитальных металлических трубок. Так что они не то что ветроустойчивы, почти незыблимы.

В Каркаре

- Витя, знаешь, как круглые цилиндричекие домики-бочки на северах называются?

- Ну, и как!?

- Такой домик называется балОк.

Витя очень обиделся:

- Сам ты, Леша, балОк! Ничего они так не называются! В первый раз такое слышу.

Цветы жарки

Здесь где не пасется скот обилие экзотических цветов. Ярко-синие колокольчики Живокости. Оранжевые Жарки. Мохнатые с виду невзрачные Эдельвейсы. И травостой не вытоптан. В травостое тропинки к вертолету.

Чуть поодаль стоял старый советский лобастый МАЗ-топливозаправщик и вертолет МИ 8 с грузно свесившимися лопастями.

- Передним винтом вертолет поднимается и удерживается на высоте, задним отталкивается и движется вперед, - гривуозно подшучивал и провоцировал подвыпивший Глаз.

Темнеет здесь быстро. Зажглись фонари лагеря. Глаз, Маша и Дмитрий Прокопенко гуляли возле лагеря по дороге. Остальные пошли в столовую смотреть по телевизору какой-то теннис.

Нам пообещали, что день примерно на третий мы можем улететь. Но завтра вертолета точно не будет. Вертолетом или всей компанией Аксай-Тревэл занимается Елена Калашникова. Через нее вертолет и работает. Начальник лагеря Дмитрий Греков. Второй, кажется, подчиняется первой.

Назавтра, чтобы здесь не прозябать решили сходить погулять по ближайшим окрестностям.

15 июля день четвертый

Мимо палатки часто проходили хипстеры разных национальностей. Много и китайцев. Хипстеры довольно бесцеремонно задевали и спотыкались о растяжку палатки. Иностранцы, особенно туристы, кажутся со стороны немного дебильноватыми.

Зафыркал и завелся вертолет. Поднялся немного над посадочной площадкой, завис на какое-то время, наклонившись носом вниз, и вдруг  - быстро-быстро поднялся и улетел на юго-восток, все уменьшаясь в размерах!

На небе ни облачка. Позавтракали оперативно, собрались быстро. Из окрестностей глаз цеплялся за возвышение ближайшего хребта  Гора Каркара 3150м на карте. Мы находились на высоте 2150м.

На заднем плане кадра вершина Каркара

Туда вела плоская пологая и широкая долина в виде зеленого пастбища. По долине хаотично разбросаны вострые ели. На юг выше видимость ограничивалась широким перевалом. А восточнее по борту долины и выше зелень переходила в осыпь. Возле высоты 3150м осыпь выглядела сравнительно круто. Николай Свиридов шел впереди и даже пообещал подъем по склону приблизительно 1Б.

Мы прошли несколько юрт, мимо пасущихся лошадей и коров. Возле юрт бегали большие собаки. Так шли целый час. Лагерь отдалялся. Цилиндрики палаток уменьшались. Ели остались ниже.

По травянистым склонам мы вышли на осыпной склон, похожий на 1Б. Поднимались не плотной группой. Темпы движения были разные. Глаз с Витенькой замыкали растянувшуюся цепочку. Камень сверху летел в Виктора Калину. Калина увернулся.

- Вот пидарасы!

По осыпному склону вышли на гребень и на вершину Каркара.

Каменистая осыпь (среднеблочная) Николая Свиридова

Альтиметр показывал 3200м. На противоположную нашей сторону отвесные скальные сбросы. На вершине большой тур.

На вершине Каркара 3150м

Вокруг открылся широкий обзор на соседние хребты. Уже те которые соседние на юго-восток выглядели значительно выше и даже с отдельными снежниками в складках и морщинах. Там в мутной дымке светило солнце. Над нашей долиной выше нас метров на 500 сгустилась дождевая мгла. Она медленно но уверенно на нас наползала.

Гребень был представлен крупноблочной осыпью. По ней и спускались. На гребне жандарм. Назвали в честь Витеньки Жандарм Витеньки. И тут задул свежий духовитый ветер и вдарил град.

На заднем плане вершина, перед ней Жандарм Витеньки

Это был не то что град в виде пенопласта, а бронебойный. Горошины размерами были с ягоду клюкву. Наша инфантерия пыталась укрыться за камни. Град наносил чувствительные удары даже через одежду, гранулы отскакивали от панамы и особенно болезненно доставалось по кистям рук.

- Ой! Блять!-Ой! Блять!-Ой! Блять! – Глаз эатировал фальцетом и пытался спрятаться за большим камнем, но полностью не умещался, - Вот сука

Град закончился столь же неожиданно, как и начался. Спускались мы на другую сторону по травянистым пастбищам. Почему-то вспомнилось как по таким длинным пастбищам мы шли мимо Эльбруса от перевала Бурунташ к урочищу Джиилсу – это на север от Эльбруса.

Спустились к реке. Кажется вдоль нее шла тропа. Мы попробовали идти по ней. Путь преградили прижимы. Стали подниматься в обход прижима. Сделалось небезопасно. Очевидно, что реку нужно переходить вброд. Индивидуальная техника передвижения по склонам  худшая у Глаза. К тому же обут был в легкие кроссовки. Спуск с прижима вызвал затруднения дюже! Аркадий по товарищески под ногу подставлял штык своих палок. Помогли спуститься по сланцевой осыпи ненормативная лексика и стебли шиповника.

Действительно, тропинка упирается в реку. Вода какая-то уж больно теплая. Реку перешли по колено. В это время появился на лошади дедушка. Загорелый, беззубый, косой с глубоко врезанными морщинами. Вида карикатурного. Не бельмеса по-русски не понимал. Чего-то хотел настойчиво. Показали пропуск. Он хотел взять его в руки, Аркадий не дал.

- Витя, чего он хочет?

- Леша! Ну, чего он может хотеть? Денег он хочет.

Денег не дали.

Везде, где есть туристы, местные жители хотят денег. И особенно, где много коммерческих групп.

Дедушка перевез Машу на лошади и ей не пришлось мочить обувь.

Выбравшись в соседнюю долину, после того как мы перевалили через отрог, мы оказались от лагеря далеко и возвращались довольно долго. Мимо границы Казахстана и Киргизии.

Разминочная часть была признана удовлетворительной. Все-таки набрали и сбросили 1000 метров высоты. Я, Глаз, ходил в кроссовках. Не та эта обувь с непривычки прыгать по камням! Пальцы на ногах болели.

Потом обедали, спали.

Вечером прилетел другой вертолет. Он не сильно отличался от того, что летал до этого. Только визуально выглядел новее и этот был синий с белым. Марка Ми-17.

- Там, Витенька, у вертолета этого сзади раздвижной люк, а у грузовых версий должна быть аппарель.

- Сам ты Глаз аппарель, нет ничего такого, выдумал ты! – рассердился Витенька, - не знаю я никакой аппарели!

- Ну, как, это такая своеобразная подъемная платформа…

  

16 июля день пятый

Хорошей новостью было, что улетим сегодня. Не в первом рейсе, но во втором точно.

- Сдавайте все гречку на завтрак! – сообщил Максим Перепелица.

Раскладку продуктов составляла Катя Полянская и проделала большую работу. За это ей спасибо. При определенных недостатках её схемы бардака с продуктами не было. И это учесть, что мы постоянно делились на подгруппы. Любая походная раскладка приедается. Орешки и конфеты за поход мне основательно надоели, на бастурму не могу я смотреть до сих пор. Продукты расфасовали заблаговременно в специальные пакетики по граммам (та еще тоска).

- Кто не размолол гречку! – возмутился Максим.

Для более скорой варки требовалось её размолоть или покупать хлопья.

День этот был все такой же как предыдущие. Солнечный, однако, не жаркий и ветреный. Вещи пришлось взвесить по новому. Взвесили нас и самих. Я оказался самым тяжелым в группе.

Еще вчера неожиданно охотно Аркадий включился в весьма тягостное для меня, к примеру, бремя. Хранение и денежные сборы, калькуляция, расчет. Ему отдали и коллективный погранпропуск.

От административной одноэтажной постройки вещи грузились в кузов ГАЗа 66. А он уже подъезжал к вертолету. Вертолет нельзя перегружать. Но и порожняком его гонять расточительно дюже. Поэтому, стараются груз худо-бедно взвешивать чтобы получалось почти под завязку. По другому лагерь не снабжается.

ГАЗ 66 считается слабой в плане грузоподъемности машиной – тянет по паспорту лишь 2тонны. Вертолет МИ 8 поднимает тонны три. Специально из любопытства я помониторил: за час он съедает 800 и больше литров авиационного керосина. Сумма за полет (и это в одну сторону!) 410 долларов так и набегает, учитывая амортизацию и необходимую прибыль.

Погрузились. Человек десять с вещами. Остальное скарб для лагеря. Стойки для стационарных палаток, ящики с продуктами, большие промышленные баллоны с пропаном, доски. Следили, чтобы в этом свале вещей не забыли чего нашего. Забыли – наш газ!

Летчик нарвал цветов и положил букет на панель с приборами. Рейс на ледник, а на леднике цветов нет. Пахло керосином. Вертолет (вчерашний Ми-17) завел двигатели, помахал вхолостую какое-то время винтом, оторвался от земли и полетел.

Зеленые бугры лоскутно поросшие елями остались под нами. Среди них убедительно возвышалась гора Каркара.

Гора Каркара

Но вот все скальнее и снежнее становились под нами долины. Вылетели над Иныльчеком. Река Инылчьек представляла собой сложную паутину блуждающих рукавов русла среди серой осыпи.

Гигантский моренный чехол и река Инылчек. Где-то там нам идти обратно

Летели час. Последнее время над уже белоснежным ледником. А нам по нему идти обратно. Все что возвышалось дальше было выше 6000. Непривычно так резко попадать из зеленого мира фауны на этот суровый безжизненный ледник.

Пик Неру 6740м

Посадка на совершенно неприглядной площадке, которую то и площадкой назвать можно с натяжкой. Господи! Рядом с вертолетной площадкой в промоине ледника мертвой тушей лежал поверженный вертолет Ми 8  камуфляжной окраски. Фюзеляж деформирован, выбитые проемы ветровых стекол завешаны некими рогожами. Все смотрелось столь же уродливо, как выглядят после ДТП машины. Этот в прошлом году совершил жесткую посадку. Причины я не знаю. А еще на Памире на Поляну Москвина (оттуда совершаются восхождения на Пик Коммунизма и Пик Корженевской) вертолет уже не летает. Разбился на леднике Фортамбек. Говорят, что в этом сезоне туристов здесь больше. По этой быстрее всего причине. Дойти до Поляны Москвина можно (сами ходили). Но запереть туда нужное количество груза для восхождения на семитысячник большой вопрос.

Вертолет встречал начальник лагеря (в салатовой яркой куртке). Уже много лет это Дмитрий Греков. Высоковатый и худощавый дядька лет за пятьдесят с императивным голосом. Второй здесь после него гид, видимо, Александр. Тоже высоковатый общительный человек, может даже слегка развязный, однако, к себе располагающий. Возрастом лет под сорок.

Итак, высота 4000 метров это базовый лагерь Аксай Трэвэл "Южный Инылчек". Отсюда осуществляются восхождения на Хан-Тенгри и Пик Победы. Здесь множество сравнительно хаотично расположенных палаток - желтых «балков» на деревянных поддонах. Такие же как в Каркаре, но гораздо больше. Несколько более крупных – склад, столовая и кухня. Чего-то капитального как на Поляне Москвина нет. Вместо травки снег и морена.

Время обеденное. Солнце светило испепеляюще. К нему еще не привыкли. Было не душно и слегка прохладно. Встречались бабочки Крапивницы, как сюда попавшие неизвестно.

- Максим, а вы когда ходили в 2017 году на Пик Коммунизма, друг друга заебали?! Я имею в виду ведь поход все же не короткий. Тяжелый, в любом случае раздражаться будешь.

- Очень заебали.

Палаток диких или полудиких (как мы) туристов было всего пару. Отличались они тем, что не стандартные желтые. Кто пользуется вертолетом, подразумевается, что уже является клиентом Аксай Тревел. Накануне мы опасались непредвиденных коммерческих поборов. Их не было.

Глаз нашел относительно ровные площадки под наши палатки. Мы их доработали. Еще существенным бонусом было наличие большого валуна. От него и от ветра можно с горелкой прятаться. Или использовать как стол. Место было в итоге одобрено.

Вертолет улетел обратно. Начали перетаскивать вещи от места посадки к нашим площадкам и обосновываться. При переноске с непривычки возникла одышка.

Хан-Тенгри 6995 (7010м) на северо-восток выглядел правильной пирамидой. К нему уходил с виду ровный ледник Семеновского. Перед поворотом он как бы упирался в гребень. Под ним Лагерь 1 и там чуть выше вход в «бутылку». До Лагеря 1 шесть километров. Идут труда обычно 3-4 часа. Бутылка с ракурса базового лагеря закрыта гребнем, ровно, как и сковородкоподобный участок ледника над ним. Выше скальное ребро маршрута выглядело своей крутизной беспощадно! Да и предвершинный «снежный купол» смотрелся не менее устрашающе остро. Называется это маршрут Погребецкого. Считается что 5А. С 2013 года я в «большие горы» не ходил, а посещал горизонты Кавказа между четырьмя и пятью тысячами. На Тянь-Шане и вовсе впервые. Учитывая общеизвестные капризы здешней погоды, этот колосс Хан-Тенгри воспринимался особенно значительно и представал трудновыполнимой задачей.

Восхождение на Хан-Тенгри многие альпинисты использовали для тренировки перед маршрутом через Южное Седло на Эверест. Хоть оно и не с юга, но здесь тоже есть седло. С этого седла такой же набор около 1000 метров на вершину.

На юг возвышался Пик Победы 7439м. До него дальше чем до Хан-Тенгри. До склонов 9 километров по леднику Звездочка. Звездочка выглядел весьма разорвано. Маршруты Журавлева и Абалакова отсюда просматриваются плохо. Из базового лагеря не виден и ледник Дикий. Да и перевал не виден, а только примерно понижение, где он должен быть, прикрывается склоном контрфорса. Ключ маршрута - подъем примерно с 5800м до предвершинного выполаживания Пика Важи Пшавела. Там самый крутой комбинированный скально-ледово-снежный. Виден с лагеря как на ладони. Только подзорную трубу иметь нужно, детали с такого расстояния не просматриваются.

От Важи Пшавела (6900м) 3 км коварного гребня. То с карнизами, то представляет собой он снежно ледовый нож, есть расширения и мульды. Путь от Важи до вершины не сплошной набор высоты, там имеются и спуски, что усложняет дело. Если на этом гребне застанет непогода, там на высоте 7000 может «закрыть», тогда придется сидеть и ждать. А сколько суток неизвестно, и кто сколько там протянет… После гребня крутой подъем на вершинную башню. Есть стометровая скала Обелиск с причудливыми пещеристыми узурами – следствие выветривания. Её из лагеря если хорошее зрение можно разглядеть. Идти предстоит затем какое-то время и по вершинной башне. Туда-сюда от Важи километров семь пройти приходится в итоге по непростому склону на высоте 7000метров местами и утопая в снегу и под угрозой что непогода там может «запереть» - на этот бросок еще надо решиться! Если на ребре маршрута Погребецкого Хаан-Тенгри можно сброситься по перилам, то там на Победе дорогу «домой» в непогоду можно и не найти. Свирепствующие ветра, мороз и особенно обилие снега, который там выпадает – вот визитная карточка Пика Победы. Можно проскочить, но большинство непогоду не проскакивают. А некоторые на Пике Победы остаются навсегда. Среди них и многие знаменитости, заслуженные альпинисты. Маршрут этот считается «классическим». То есть самым простым. 5Б или маршрут Медзмариашвилли. Не спустился с него и сам Медзмариашвилли. Пик Победы (называют в разговорах «Победа») самый грозный из семитысячников Советского Союза.  

Глаз варил овощной суп. Вернее, охотно взялся, но постепенно к делу приобщил Машу. После она сделалась исполнителем. Глаз руководил, ложкой снимая пробу. Варил потом и ужин. Примерно по такой же схеме.

Решили поставить флаг. Для этого использовали стойки от стационарных палаток. Они как раз с большим избытком были свалены кучей неподалеку. Увидев процесс установки флагштока, Витенька очень рассердился:

- Вы сейчас на мою палатку эту железку обрушите!

Стойку укрепили дополнительно камнями. На помощь пришел Аркадий. Он придумал дополнительные растяжки. Они у него были уже заготовлены в виде полосок тонкой и легкой, но довольно прочной боллонии.

Назавтра должна была начаться активная часть похода. Собирались мы приступить к акклиматизации и отправиться в Лагерь 1.

 

17 июля день 6-ой

Общий вид на базовый лагерь Южный Инылчек от наших палаток

День начался с хорошей солнечной безоблачной погоды. Нам сегодня предстояло проделать путь в лагерь1. Путь туда ведет по пологому леднику Семеновского. Набор высоты всего 200 метров. Идти по проекции 6 километров. Обычно это расстояние преодолевают за три-четыре часа.

Завтракаем

Свернули палатки. Оставили здесь одну. Маленькую, приземистую, непонятного, скорее сизого цвета, да еще и без дна. Брали такую специально, чтобы оставлять в ней заброску. Заброску и оставили.

Темпы движения у нас в группе рознятся. Разница эта выражена. Сразу коллектив разделился на две подгруппы, быстроходную авангардную (Витенька Куцко, Максим Полянский-Перепелица и Николай Свиридов) и тихоходную арьергардную (Глаз, Аркадий, Маша и Дмитрий Прокопенко). Первая тройка претендовала на две  горы, вторая на одну. Для меня одна, но Хан-Тенгри - была верхом всех целеустремлений, желаний и ожиданий. Чтобы на нее взойти кроме акклиматизации, физических и волевых качеств, немаловажно везение. То есть погода. Если на Памире погода скорее хорошая и сухая, здесь скорее влажная и мокрая. Когда хорошая, тоже лучше не обольщаться и держать ухо востро – все может измениться за какой-то час.

Первая группа оказалась в авангарде инфантерии и стала очень уверенно отрываться и отдалятся.

Тропа начинается от туалета. Туалетов здесь несколько. Сооружения типа сортир. Сразу за сортиром «ледяной нож Глазова». Без кошек Глаз его почти съехал на жопе. Пришлось держаться за штычок ледоруба рукой, а Аркадий подстраховал, ухватив за край темляка.

Двигались по боковой морене ледника Семеновского. Орографически слева. Тропа маркирована вешками и турами. Сперва встречается мусор от давних лагерей, щепки, доски.

Желтые палатки базового лагеря медленно и постепенно отдалялись. Ровно через 45 минут движения присели отдохнуть возле одинокого вертикально стоящего баллона из-под пропана. Много раз пришлось ходить мне мимо него и это был всегда ориентир одной ходки. По мере акклиматизации расстояние это уже проходить получалось за 35 минут.

Следующие 45 минут тянулись по мелко и среднеблочной осыпи. Осыпь поверх льда. Периодически приходится перепрыгивать разного размера трещины. Всюду множество ручьев. Иногда из-за неровностей затруднен обзор. После второй ходки (скорость для не акклиматизованых) требуется пересекать ледник к его противоположному правому борту.

Пересекать по диагонали примерно целую ходку. По пути ледовые бугры и котлованы, затем шли мы по краю озера с бирюзовой водой.

В первый раз все это очень привлекало. В последующие ходил я между лагерями, как на работу.

    Путь по леднику Семеновского вид вниз

Много трещин. Они пусть не широкие, однако глубокие и присыпанные снегом шерятся зеленоватой мглой. Затем по орографически правому борту сопровождает нас мимо нунатак в виде сердца. Еще от места напротив нунатака два перехода по 45 минут по телу ледника вдоль правых скал. Ближе к лагерю можно идти вдоль ледниковой реки, можно по моренному валу среди ледника.

Нунатак в виде сердца в центре кадра

Выходили мы еще под светящим солнцем, потом стало пасмурно. Когда аутсайдеры пришли в Лагерь 1 пошел снег. Ветер не сильный и было относительно тепло. Группа понурая. Каждого с непривычки больше или меньше подколбашивает. К высоте нужно привыкнуть.

Лагерь 1 высота 4200м. Здесь я ожидал увидеть палаток больше. Расположился он на плоскости моренного вала. Места очень много. Есть возможность не лепиться к чужим палаткам, а ставить свои поодаль. Чуть выше мрачное безжизненное крутое скальное ребро. За ним пресловутая «бутылка». Самая объективно опасная часть маршрута. Но про бутылку еще будет впереди.

Непривычно, мрачно и сеящийся снег преисполняет душу тревожными ожиданиями. На 4200 будем сегодня ночевать. Какой-то говорящий по-русски (здесь очень много и не говорящих по-русски) турист увидел среди немногих остановившихся здесь сегодня Машу.

- Смотрите-смотрите! Девушка и протянул ей апельсин.

18 июля день 7-ой

Погода сегодня безветренная и пасмурная. Облачность в первой половине дня была довольно высокой. Шли в базовый лагерь понуро, но уверенно. Тихоходная группа отстала от скороходов не очень сильно.

Глаз на леднике Семеновского 18 июля

Издалека послышался стрекочущий шум. А вскоре мы разглядели и сам вертолет. До базового лагеря оставалось идти еще полтора часа. Вертолет довольно скоро улетел. Зато, как оказалось, прибыл с ним наш газ: два ящика. Расчет был 70 граммов на человека в день. Баллоны удобнее брать не 0,45, а 0,23. Воду кипятили как в бобовидных котелках, так и на MSR-реакторах. Иначе сорок баллонов нам бы никак не хватило.

  

Веревки остались в базовом лагере. Шли не связываясь. Некоторые трещины были присыпаны. Старались бдить. Навстречу шли пожилые мастера. Среди них и похожий на Витю Гетюка. Он с нами летел позавчера на вертолете. Говорил, что в 90-х годах ходил на Эверест.

Ледник за ночь подмерз. Сегодня мы не замочили ног. Снег не раскисший.

Ключ маршрута в самом конце. Ледовый нож возле сортира. Глаз прошел его особенно эпатажно.

Так за 4 часа пришли мы в базовый лагерь. Съели по яблоку и еще что-то. Загрузились вещами и отправились обратно. Быстроходная группа отдалятся стала быстрее и к ним примкнул Дмитрий Прокопенко. Втроем Глаз, Аркадий и Матрена Филипповна шли не торопясь. Сделалось совсем сумеречно. Высматривали вешки, старались не блуждать, когда пересекали ледник. Пошел снег. До Лагеря 1 шли больше четырех часов. Когда в него прибыли погода испортилась еще пуще. Так на путь вниз и вверх ушел целый день.  

Видимость слабая. Высматриваем вешки

Разделились на две подгруппы. Ту, что пришла раньше назвали «Дмитрий Рыжанков». «Дмитрий Рыжанков» собирался завтра идти на 5300м в Лагерь 2. То есть проходить «бутылку». Это означало стартовать ночью в 2 часа. Глаза группа называлась «Михаил Радзивончик». Я сообщил, что завтра на 5300 идти мне, пожалуй, рано.

Поужинали. Стемнело. Снег не переставал. Он падал и падал.  

19 июля 8-ой день

Человек предполагает, Бог располагает. Группа Дмитрий Рыжанков не вышла в Лагерь 2 на 5300 ни в два часа ночи, ни сегодня вообще. Они просыпались по будильнику, но мело.

В лагере 1. Высота 4200м

В 9 утра вышли на связь с базовым лагерем. На связь всегда выходил начальник лагеря Дмитрий Греков. Позывной у нас был «Белорусы». Он представлялся или «Южный» или «База на приеме» или «Передавайте информацию». Мне теперь, когда звонят, стараюсь подражать «На приеме» или если собеседник звонит вязкий «Передавате информацию». Решение не выходить начальник лагеря одобрил.

День пробездельничали и пробовали акклиматизироваться, кто активно, кто пассивно. Варили какие-то компоты. Потом Прокопенко сначала лопатой расчистил каток, затем на этом месте в снегу вырыл яму.

Дмитрий Прокопенко роет яму. На заднем плане хорошо виден вход в бутылку

С Аркадием они собирались подняться выше и заглянуть за поворот насколько просматривается бутылка. Собирались гораздо дольше, чем ходили. За поворот из пределов видимости не вышли. Снега сказали, что умеренно много и ходится вполне.

Разведчики на леднике Семеновского

По слухам состояние маршрута в этом сезоне хорошее. Трещин мало и они легко перепрыгиваются. А вообще другие группы сидят, и никто пока не добился заметного успеха. Сборная группа, что пошла на Пик Победы вернулась. Ожидают, пока сойдет где-то там лавина. Это ожидается вот-вот, идти можно лишь тогда.  

День пробездельничали и пробовали акклиматизироваться. Погода изменилась было в лучшую сторону, но снова все заволокло, и пошел снег. Из камней соорудили тур, куда зарыли заброску. Глаз принес сюда из базы бутылку, ходил подбуханный, но ее тоже потом зарыл в тур.

Бивуачные хлопоты. Готовится ужин

Вечером снова облачность разогнало. Вылезла полная луна. Ярчайшая. Незыблемые горы и весь ледник Семеновского она освещала своим печальным холодным светом. Было зловеще и мрачно-торжественно. Через пять часов вставать.

20 июля 9-ый день

Разделились на две связки Дмитрий Рыжанков – Перепелица, Виктор Калина и Николай Свиридов, и Михаил Радзивончик – Глаз, Аркадий Паровозов, Маша, Дмитрий Прокопенко.

Медленная связка вышла раньше минут на 45. Полого поднимались в ночи. Небо очистилось от облачности. Луна зашла. Ни мановения ветерка, полный штиль. Двигались с небольшим набором, по дуге заворачивая влево в бутылку.

Но что это!? Ниже тянется цепочка светлячков, как нанизанные на нить бусы. Очень в ночи зловещее зрелище. Быстрая связка с тропящим Максимом Перепелицей нас обогнали вскоре.

Набираем высоту. Плавно пока. Вот уже примерно 4400м. И тут я неожидано обосрался (так у меня бывает), мой генерал! Один раз, второй. Еще и полную обвязку одел с усами и двойным булинем между лифчиком и беседкой. С фонариком замерзшие усы связать и развязать каково. Время у нас мало. С нашей скоростью подъема то… Дмитрий Прокопенко устно стал проявлять беспокойство.

- Пошли тогда вниз!

- Нет! Давай еще лоперамид.

Я знал, что лоперамид поможет. В сумме, короче, выпил шесть капсул. Лоперамид связывается с опиойдными рецепторами кишечника, их симуляция угнетает моторику.

Грудную обвязку больше не одевал. Пошли. Нас обогнала двойка из палатки, что стояла по соседству с нами. Их позывной по рации был «Сибирь».

- Все ли у вас, ребята, нормально?

- Да все нормально (Если не считать, что Глаз срать начал много).

- Радуйтесь, погода посмотрите какая.

Только мы их и видели.

Рассвет сразу начал брезжить, потом как-то светло стало очень быстро. Высота набираться не хотела. От флажка до флажка (путь маркирован вешками) идти приходилось неимоверно долго. Но плоскость ледника Семеновского все-таки удалялась. Глаз постоянно смотрел на альтиметр. Уже худо-бедно мы были на высоте Ушбы 4700м.

- Ты смотри, Маша, выше поди и не была, чем 4700?

Утро 20 июля в бутылке

- Не была (В высотный поход Маша пошла впервые).

Ледник, по которому мы поднимались, сужался и еще выше поворачивал вправо.

Перегиб склона перед поворотом ледника. Примерно 4700

Справа (орографически слева) были крутые ледовые стены Хан-Тенгри, слева скальный отвес Пика Чапаева. Все, чему суждено падать, полетит СЮДА. «Летит» в горах всегда, но в основном, когда склоны освещает солнце. Оно еще не поднялось, но и мы еще не поднялись. Сколько выбираться с нашей скоростью из этой мышеловки (бутылку иногда называют мышеловкой) не ясно. За поворотом направо бутылка просматривается плохо. Угол подъема становится положе.

Поворот

Раздался пушечный тон Стражеско. Воздух содрогнулся. Я рефлекторно сжался. Над нами справа висели гигантские сераки. Но они были все на месте. Это был не то что грохот, скорее рокот. Рокот, зловещий. Отдаленный. По колебанию воздуха чувствовалась небывалая мощь стихии. Против нас с неизвестной вершины шла лавина. И это было нечто подобное взрыву. Чудовищное белое облако нисходило, всё увеличиваясь в размерах. Когда нижняя граница его достигла плоской части ледника Семеновского, все стихло. А плоскость ледника продолжала заволакиваться сплошным белым туманом. Эта белая риза перекрыла весь поперечник ледника и даже приблизилась к нам, почти до поворота от Лагеря 2 в бутылку. Как хорошо, что нас там нет (да и быть не может).

Сдохли мы быстро. Бутылка стала еще уже. Утреннее солнышко уже обласкивало верхние кромки склонов Пика Чапаева. Необычайно живописен ледник в бутылке, но и очково то как, очково! С шелестом начали съезжать отдельные потоки снега со склонов Чапаева. Тонкими пока струйками.

- Это вас должно мотивировать, - не унимался Дмитрий Прокопенко.

Сдохли неожиданно все. Сдохли синхронно почти на выходе в самой узкой и опасной части. Не только от высоты (5000). Ну, и от высоты тоже.

Горлышко бутылки. Самая опасная и кульминационная часть маршрута

Это была гипогликемия. Гипогликемия состояние, которое нельзя пересилить волей. Еще мы не перестроились на мобилизацию эндогенного ресурса, а за девять часов  подъема ничего мобилизованного уже в кровотоке не осталось. Да, потом ходили быстрее. Да, потом акклиматизировались. Но это было потом. Теперь же, хоть застрелите. На зубах делаешь пятьдесят шагов и опять садишься… Передвигаешь ватными ногами как сквозь вату.

- Глаз, ты объективно не тянешь, вниз пошли! – не унимался Дмитрий Прокопенко.

Сдохли

Я и сам понимал, что объективно не тяну, но скидывать драгоценных 800 метров!.. Извините. От высоты уже появился в голове знакомый звон. Она еще не болела, но уже звенела. Утром точно будет болеть.

Прокопенко гундосил. Если что-то идет не так он обычно гундосит.

- Какие-то скажут белорусы, обосрались, стали в самой бутылке (говорит с одышкой).

Разумеется, что прав он. А выйти же близко: крутой склон несколько веревок и, кстати, вон висит веревка перил! Или две. В следующие разы замело эти перила, но это все слету проходилось. Но не теперь.

Прокопенку отпустили. Есть силы – иди. А выход у нас был один. Вбросить того, на чем идти. Топливо нужно. Был посему у Праки реквизирован Джетбойл.

Погода между тем испортилась. Это произошло (как это здесь и происходит) неожиданно быстро. Накрыло одним словом.

В воздухе кружились белые мухи. Через снежное марево пыталось пробиться солнце. Оно было непонятно по ощущениям: не то сыро и холодно, не то солнце, казалось, прогревает этот молочный воздух (убийство для сетчатки похуже солнечной погоды, когда щуришься, а тут разеваешь во всю глаза). Голова от этого всего звенела еще пуще.

Видимость делалась все хуже. Прокопенко отдалялся круто вверх, пока не исчез совсем. Или за перегибом склона или растворился в тумане.

Остались Глаз, Аркадий и Маша. Не мытьем, так катаньем. С унылой деловитостью попили сладкой воды и через силу (я по крайней мере) начал забрасывать в себя сладости (конфеты, мерзейшие гематогенки, печенье, паскуднейший инжир и не менее гадкие засахаренные финики). Глаз вынул тент от палатки. Им и накрылись. Было неуютно совсем. Вмещались под него плохо. Где-то все равно этот снег попадал и мочил одежду. Засыпал вещи. Нужно было следить, чтобы по склону ничего не скатилось. Но главное не проебать дежетбойл.

Не мытьем так катанием. Не убедительно, но спустя какое-то время сил все-таки прибавилось. Из бутылки, по крайней мере, мы выберемся. Превозмогая одышку, двинулись на крутой подъем (самый крутой участок до 5300). Туман… Хотя нет, вон впереди флажок! После флажка только куда!? Идем втроем. Еле-еле, но идем. Слева стена Пика Чапаева, справа гигантские разломы ледника. Каждый серак величиной с панельный многоэтажный дом. Горизонтальные перила через трещину по снежному мосту. Глаз, естественно, обрушил кусок моста. Потом матерился на тормозившую Машу.

Гигантские сераки

Выход из горлышка бутылки. Быстрая группа проходила этот участок раньше, когда была хорошая погода 

Идем и, - мы вышли из бутылки!! Только сеанс связи с быстрой группой Максима Перепелицы просрали. Давно…

Сидим, отдыхаем. Депрессивно и удрученно, но что там дальше любопытно то как! Как оно любопытно! А набрать еще по альтиметру двести метров. Тропу замело, хотя есть вешки. Впереди широкий склон поле. Смотришь вверх, кажется он пологим. Смотришь вниз, - реальный склон-тягун. Вниз выглядит всегда всё значительно круче.

Наконец-то вышли из бутылки

Выйдя из бутылки, мы обошли после снежного моста через трещину серак, и тут увидели Хан-Тенгри. Это уже был не белоснежный вострый зуб, как кажется из базового лагеря. Теперь выглядел он чудовищной светло-коричневой башней не с такими уж правильными ребрами в виде пирамиды. Это были какие-то неровные колоссальные нагромождения. Скала светло-коричневого цвета (я такой еще, кажется, не видел). Например, предвершинная башня Пика Корженевской матово-черная, лавовые скалы Казбека фекально-жирные. А тут светло-коричневая башня, ну и снегом она как бы припудренная. Ветер не сильный, но гора была овеяна шлейфами свея и от этого выглядела еще более устрашающе! Вроде оно тихо, но эти клубы облачности над скалами гигантские разломы, безжизненность ледника вселяли тревогу. Неотвратимую и сокрушительную.

Идти решили по двести шагов. Глаз считал. Через двести шагов на минут пять или больше присаживались. На время улучшившаяся погода стала, очевидно, портится. Но в общем видимость позволяла видеть глобальные ориентиры. Явственно предстало перед нами широкое седло между Пиком Чапаева и взлетом на скальное ребро Хан-Тенгри. Склон и мульда перед ним с ракурса нашего подъема сливались в сплошное белое поле. Лагерь 2 в мульде виден (как оказалось) за пятьдесят метров по высоте, по проекции же менее метров чем за триста. Мы того не знали. Заебались к тому времени конечно же знатно. Лагеря же все не было.

- А еб твою мать! Где этот лагерь!? Вон мульда, куда они делись. Высота 5280!?

Пошел снег в виде мелкого сеева. И правда угадывалась мульда. Верха Хан-Тенгри заволокло окончательно. Тучи еще не спустились до седла. Оно широкой инцизурой раскинулось перед нами и даже казалось что близко.

- Давай еще шагов двести пройдем.

Прошли еще двести шагов. Не видно лагеря… Тогда еще прошли двести.

- Я понимаю альтиметр пиздит (он, бывает, завышает, если погода портится). Но визуально лагеря то нет.

- Где, Глаз, лагерь?

- А хуй его знает.

Подождали сеанс связи. Ждать было не долго. Витя:

- Пшшшш! Глаз, вы что!? Куда вы делись!? Почему не выходили на связь. Пшшшшш!

- Прием! Лагеря не видим. Высота 5350м. У меня на гармине. Прием!   

Максим Перепелица (четко и как бы близко):

- Пшшшшш! Идите и выйдите на связь минут через двадцать, мы пойдем вам навстречу.

Меньше чем через двадцать минут в снежной завесе мы увидели две размытые серые фигуры. Они приближались и казалось будто немного подскакивали. Это были Перепелица и Прокопенко. Прокопенко взял палки. У Маши забрали рюкзак.

Палатки семь или восемь вынырнули из-за перегиба склона, когда до них идти оставалось меньше десяти минут даже нашего хода. В снежном мареве лагерь выглядел сиротски. С небывалой одышкой и все облепленные снегом мы не мытьем, так катанием, но сюда все-таки пришли. Не пришли то есть, приперлись.

Погода начала нам откровенно давать под зад. Собиралась нас если не уничтожить, то «набить на нашей кухне посуды».

- Дайте лопату! (Глаз)

- Я тебе помогу площадку выкопать. (Дмитрий Прокопенко)

- Глаз, иди в аксаевскую палатку. Она свободная. (Максим Перепелица)

Не в ряд с другими, а несколько обособлено стояла еще какая-то маленькая палатка, почти заподлицо засыпанная снегом. Разворачивать свою на таком ветру очень бы оказалось солоно. Снег перешел в метель, метель в буран, так еще и высота 5300. Таков был Лагерь 2, мой генерал.

Залезли в пустующую аксаевскую палатку. Глаз ходил пить чай к Максиму Перепелице. В голове звенело. Маша тихо плакала.

Снаружи в этот вечер Хан-Тенгри на своих склонах нам устроил вакханалию насилий и убийств. Назавтра ничего не планировали. Здесь тактику диктует гора. Решили поступать, «как пойдет дело». Хотя, ничего особо то и не решали. В ход стали расходиться обезболивающие от головы. Кеторолак и ибупрофен шли нарасхват.

За сегодня мы набрали 1100 метров. Таков был 9-ый день похода 20 июля. А последующие его три недели и того тяжелее.  

21 июля 10 день

Июль ассоциируется у обывателя с жарой, летом в узком смысле слова, купаниями и загаром. Из привычных наименований последнего у нас было в изобилии и еще с большим избытком. За этот небольшой промежуток, что мы здесь пробыли, лица сгорели основательно. И это не смотря на то, что солнца то без облачности было совсем не много. К тому же следили, мазались защитными кремами.

Утро 21 июля

Сегодня 21 июля снегу навалило столько, что несчастный Глаз, выйдя по нужде, проваливался по рогатку. Рядом поставили палатку двойка с позывными «Сибирь»:

- Может, кто-нибудь будет спускаться и тропу протопчет, - надеялись они, - Или завтра пойдем чередоваться каждый минут по десять тропить.

Ближе к обеду вдруг среди серо-молочного неба появилось голубое окно. Как здесь все быстро происходит, облачность разорвало моментально и почти в самом зените вдруг выглянуло солнце. Солнце днем агрессивное, испепеляющее. Даже при морозной погоде нагревает палатку нещадно.

- Леша, б..ть! – активизировался Витенька, - Скоро в эту палатку спустится с 5900 чех (узнал из эфира).

После двух таблеток кеторолака головная боль прошла. Из палатки пришлось выселяться очень спешно. С Аркадием лопатой поочередно выравнивали площадку под палатку. С одышкой. Сначала один копает снег, потом передает лопату другому и отдыхает. Распогодилось еще убедительнее. На ковриках даже разложили вещи. Проветрить, просушить. «Музыка играла» не долго.

хан Хан-Тенгри 6995

склоны Пика Чапаева

Погода испортилась настолько быстро, что вещи эти только и успели побросать в раверзнутые входы в палатку, как уже тент еёной начало обильно кропить свежайшим и настойчивым снегом. Пиздец – опять метель, буран начался. Усилился ветер. Обильный снег о тент палатки создает равномерный шелест. И только на ветру трепещут деки тамбуров. Не вырвать  ветру зарытую в снег юбку. Уютно в палатке…

 Резко похолодало: солнце видно зашло за гребень Чапаева (а это примерно 16.30).

Варили ужин под тентами. Деловито.

Маша тихо плакала. Ей сообщили (Глаз), что больше никогда не возьмут не то что в горный поход, ни в какой…

Перепелица: Леша, ты завтра на 5900 идешь?

Глаз: Ну, естественно.

Про погоду узнавали в сеансы связи с базовым лагерем. Прогноз был расплывчат. Обещали - так себе… Вроде как в районе обеда или до обеда как будто окно, но вообще и завтра тоже сильный ветер и снег. Путь подъема же в 600 метров на завтра пологий. Сковородка. Когда солнце, жарит неимоверно, раскисает снег со всеми вытекающими. Путь по сковородке со всеми вытекающими входил в программу нашего тура, что я почувствовал назавтра даже ощутимее как никто другой.

Пурговки тягостны. Особенно высотные. В Хибинах или на Полярном Урале при всем прочем пурговать проще. Можно просто поддать. А время тогда ускоряется. Здесь от лежания уже болят бока, неистово ворочаешься, и сон не идет, и делать ничего не хочется (да и не нужно) и эта одышка. И не поддашь.

Чех с 5900 так и не спустился…

 

22 июля 11 день

Стенания и ужас присущи этому второму лагерю. Пурга и ветер продолжались. Время от времени сколько-то прояснялось, но верха были сплошь заволочены. Периодически из мглы проступала суровая пирамида Хан-Тенгри. Решили «идти в окна». Быстроходная связка с Максимом Перепелицей во главе вышла двумя часами раньше. Им приходилось тропить. Отдалялись они очень медленно, пока не исчезли за перегибом склона. Набирать сегодня полого 600 метров.

Аркадий Паровозов с Дмитрием Прокопенко зашивали порванный ветром тент палатки. Пока шел ремонт, открылось окно. Это произошло неожиданно. Даже выглянуло солнце!

Вышли и мы. Хотелось, как обычно, пить. Давала о себе знать горняшка. Глаз говорил не налегать на кеторолак (от головной боли), а его с чем-либо  чередовать. В условиях дефицита жидкости нефротоксичность последнего возрастает. Волочили ноги, переставляя их по глубоким следам. Ветер и снег, после того как пошла тройка скороходов, тропу местами почти занесли и куда ступать больше чувствовалось интуитивно.

Солнце сияло сегодня не долго. Каких полтора часа. Попали мы в классическую сковородку. Снег раскис. Теперь приходилось бороться с подлипом. Подлип раздражал. В ботинках и кошках казалось, будто ступаешь на ходулях. Солнце отражается от снега. От этого мы сгорели сегодня еще больше. В маске или надвигая на нос баф идти тоже не очень удобно. Тогда запотевают очки.

Сеанс связи. Подгруппа Перепелицы уже давно дошла и залезла в бергшрунд (лагерь 3). Место говорит там мало.

Шли связанные веревкой. Хотя эту часть ледника не связываются.

Погода в очередной раз испортилась. Про солнце мы забыли

Погода в очередной раз испортилась. Про солнце мы забыли. Его словно и не бывало. Перед лагерем 3 (5900м) крутой взлет. Но еще не такой, когда вешаются перила. Идется он дюже медленно по ступеням. Кто их проделал. Не удобные уж больно, да еще и этот подлип. Взлет протяженностью метров сто. В нашей арьергардной группе Глаз выстегнулся из связки, отстал и плелся теперь последний. Все остальные как муравьи преодолели взлет. Как медленно все же я ползу. От флажка до флажка недалеко. Пока дойдешь, вечность, считай, проходит.  

Лагерь в бергшрунде был в два яруса, повыше и ниже. Пришел Глаз к тому моменту, когда мело опять основательно. Откуда-то сверху с гребня летела сюда снежная крупа. Прокопенко с Аркадием накрыла высота. Не могли долго определится с местом, где ночевать и переливали из пустого в порожнее. В итоге Прокопенко сказал, что ночевать будет в пустой аксаевсой палатке Вернее всех нас накрыло, не только их. Я посмотрел на свои ногти. Они были синие.. От высоты несчастный Глаз был раздраженный. Опять обругал Машу. Она тихо плакала.

Виктор Калина за устройством бивуака. От палатки перила идут на гребень

Палатку свою Глаз поставил плохо. Не закопал только входной тамбур, остальной периметр зарыл. Но, откуда ни возьмись ветер налетел шквалом. Под тент начало яростно наметать пылевидным свеем. Тент трепыхал, его колотило судорожно. Замерзла молния. Выползать пришлось на животе. Во внутренних вставках в ботинки и ситере выскочил пока не порвало закапывать. С жуткой одышкой, поскальзываясь, взбежал к верхнему ярусу палаток. Там из снега торчала лопата. Приступил закапывать юбку. Один совок снегу, второй, пятый, десятый… Палатку закопал.

Второпях, выбегая наружу, не одел перчатки. Руки теперь сделались стеклянными. Или похожие на мороженого краба.

  Без комментариев

Стемнело. От этого стало еще более тревожно и зловеще в этом мрачном бергшрунде на высоте 5900м. Долго колотило от холода. Йа ежился в спальнике. Кисти рук отогревал в варежках-верхонках. С Аркадием и Машей С Носом потом грели воду. Было это не быстро. Не на MSR реакторе, на горелке. Задача дня была выполнена. Оставалось только переночевать на этой высоте и идти вниз.

Полемика возникла в скоростной группе. Спорили идти вниз или пробовать подняться до 6400, а там как пойдет. Витенька был противником куда-то подниматься. Было очевидно, что акклиматизации пока ещё не хватает. На гребне (полтора крутой веревки из бергшрунда) нам сказали, что по яйца снега.

- Глаз, какие у тебя планы? – спрашивают по рации из-за ветра не слышно.

- Вылезти на гребень, подняться на Пик Чапаева да идти вниз.

План приняли отчего-то в штыки. Больше, пожалуй, Витенька.

- Пшшшшш! Пшшшшш! (Николай Свиридов). До пика Чапаева полтора километра идти по гребню. И набор двести метров.

- Я знаю. Подъем туда не сложнее чем на Хан-Тенгри.

- Глаз! Почему у меня хрен синий!? - встревожился Витенька.

- На ногти свои посмотри. Высота же 5900м. Сатурация процентов 70.

Оказывается, не знаю. Набор с седловины почти 400 метров (он, Чапаев все-таки 6371м). То, что имел в виду я, – плечо Чапаева или Петька. А гребень на сам Пик отходит к западу.

Мелкий колкий снег бешеными зарядами ударял в тент. Палатку неистово колбасило. Ветер стегал словно ударами бича.

Назавтра гора распорядится опять по-своему. 
   

23 июля 12 день

В прямом смысле этого слова снега выпало до хуЯ. Палатки пришлось откапывать лопатами. Вышли на утреннюю связь с базовым лагерем. Начальник лагеря сообщил о ЧП. Недалеко от нас на гребне замерзает поляк. Поляк вместе с двумя другими интернационалистами вчера пытались подняться на вершину. До вершины не дошли, потонув в снегу при выходе на снежный купол (примерно 6800м). Нерусские вся сложность в том, что поднялись из северного лагеря. После выхода на перемычку между гребнем Чапаева-ребро Хан-Тенгри дальше северный и южный маршруты совпадают. Один пошел себе в северный Лагерь 2, другой пришел в районе полуночи вчера в наш бергшрунд, а третий где-то сидит после холодной ночевки. По идее близко. Наверняка поморозился. Ситуация осложняется тем, что получил солнечные ожоги сетчатки и ничего не видит. Третий пришел в районе полуночи в наш лагерь. Его долго не пускал никто к себе в палатку. Он пытался объяснить, что нужно идти и спасти человека, что он замерзает. Но никто никуда не пошел.

Необыкновенное приключение Дмитрия Прокопенко в легере 3 на 5900м

На связь откликнулся Полянский-Перепелица.

- Белорусы, приведите этого поляка, если ходить может. А что, активная акклиматизация она даже лучше, - попросил начальник лагеря.

Утренние зарисовки в Лагере 3. Восхитительная погода и фотографии

Прихватили термос с теплой водой, веревку, жирный крем. Одели обвязки, взяли нужное снаряжение.

Пока я залез на передних зубьях кошек по почти вертикальным перилам, от одышки чуть не выплюнул легкие. Они горели неугасимым огнем.

Перила перед выходом на гребень и скальная башня Хан-Тенгри. Маршрут по ребру "как на ладони"

Гребень в начале пути представляет собой снежный карниз. Он достаточно широк. После карниза расширяется еще. Там можно поставить палатки. И стоят. Причем место гораздо более удобное и выгодное по обитаемости.

Поляк сидел недалеко и не дошел до нас совсем не много. Гребень сам по себе до начала ребра довольно длинный. Максим нашел кошки поляка, ледоруб. Рюкзак его лежал здесь же. Пострадавший был тщедушной комплекции и похож на нашего Мощного, ну разве что несколько крупнее и всё же мощнее.

Он много говорил каким-то воркующим дребезжащим голосом. В том числе и по-русски. Сказал, что зовут его Ян. Где работает я уже забыл, но руки помню, что там нужны. Перчатки у него были плохие. Скорее всего, имелись и верхонки, которые он потерял.

- Руки покажи.

Руки как при общем переохлаждении, синие, венозная флегмазия, холодные и скрюченные. Перввая степень. Нигде не отморожены больше. Пузырей нет (пузыри уже будет вторая). Руки его погрели своими, помазали жирным кремом и одели глазовы верхонки (ему лучше варежки). Глазу перчатки дал пока неизвестный альпинист уже в возрасте и свободно говорящий по-русски. Он с нами тоже пошел за поляком.

Поляка привязали на короткий поводок к Перепелице. Он падал, ему помогали подняться, но шел.

Процессия двигалась. Поляк говорил и говорил воркующим голосом.

По перилам спускали его пассивно. Николай Свиридов со станции сдавал. Глаз спускался параллельно и старался его направлять и поддерживать. Яна перестегнули на самострах, а потом его выдавать стал спустившийся до станции Максим Перепелица.

В нашем бергшрунде я зацепился за что-то кошкой, неуклюже упал. Какая-то девушка с дорогим снаряжением (видно недавно пришла, её до этого не было) протянула руку. Глаз выматерился и поднялся сам. Девушка оказалась не только не иностранкой (не красиво получилось), так еще и понимавшая по-русски. Мало этого, к тому же беларуска и вообще пиздец – из Минска.

- А почему Вы не пошли с нами, а с гидом? – поинтересовался Витенька - Я Виктор Калина, он Глаз, - найлучезарнейше приветствовал Витя.

Поляк оказался не поляком, а все же чехом. «Поляки» собирательное название для иностранцев. У администрации лагеря я как понял к ним снисходительно-пренебрежительное отношение. «Поляков» часто надо спасать. Они не сдержаны, склонны к гопоте. Если надо, могут пошакалить по палаткам, не гнушаются и воровством продуктов. Более того, любят наблевать, где придется и за сбой не убрать. Пакеткики одним словом. Россияне в поступках сдержаннее, но ходят в основном без гидов и доходов от них, пожалуй, меньше.

Виктор Калина и Николай Свиридов

Сияло и пригревало солнце. Примерзшие ботинки с чеха снимали долго. Лед вперемешку со шнурками поливали теплой водой. Развязывали шнурки с помощью клюва ледоруба. Удивительным образом признаков обморожений ни на одной, ни на другой ноге не оказалось. Глаз закапал ему глаза дексаметазоном. Второй человек из этой компании тоже жаловался, что плохо видит. Капали глаза и ему. Яна же уложили в палатку, накрыли спальниками, дали теплой воды и сахара.

Сегодня спускаемся. Собрали лагерь. Прокопенко показал глубокую трещину недалеко от палатки Глаза, уверив, что он, когда вчера чуть не провалился, расхотел ночевать в нижнем ярусе.

Когда распаковывали рюкзак чеха, улетел какой-то оранжевый чехол и лежал теперь на краю трещины. Любой из порывов ветра мог его сбросить. Но туда нужно было спуститься с гребешка по крутому пухлому снегу. Глаз и Дмитрий Прокопенко, взявши веревку, отправились спасать чехол. Чехол оказался ценным – то была волнынка для надувания коврика. Прокопенко вызвался полезть сам. Обратно забираться было хоть и чуть-чуть, однако очень тягостно. Дмитрий Прокопенко барахтался как жук в траншееподобном желобе. Энергично и с одышкой, но продвигался едва-едва.

Необыкновенное приключение Глаза и Дмитрия Прокопенко в Лагере 3

Выдвинулись в районе обеда. С чехом. Его напарник был очень доволен. После глазовых глазных капель видеть он стал гораздо лучше. Часть пути до второго лагеря шел он, опираясь на Аркадия. Скороходная подгруппа-связка остались ночевать еще ночь в Лагере 3 на 5900м. Они еще не отказались от идеи подниматься на 6400м.

Мраморная пирамида хан Хан-Тенгри

Снега насыпало очень много. На спуск шлось все же довольно легко и не так докучал подлип. Спустились в 5300 в Лагерь 2. Там сидели люди. Глаз хотел было копать под палатку площадку.

Вид с Лагеря 2 на Пик Победы 7439м

Вид с Лагеря 2 на Пик Хан-Тенгри 6995м (7010м)

- Мы скоро уходим, как поедим. Сообщили сидящие.

- Как? Через бутылку вниз пойдете?

 Аркадий на фоне Пика Победы

- А какая разница, уже подмораживает. Солнце зайдет через полчаса за Чапаева и совсем холодно станет. – среди них самым авторитетным был дядя Сергей. Возраста он где-то за пятьдесят, в очках, немного кроличьего вида и предрасполагал к беседе. Профессионал их Новосибирска. Ходит очень быстро и даже не одевает кошек.

- Они здесь и не нужны, столько снега.

Через двадцать дней он погибнет, сорвавшись на высоте 6400м при спуске с Пика Победы. Я узнаю об этом, уже находясь дома из прессы. Пока они обедали и ушли, погода испортилась. Быстро и окончательно. Начало мести, все смерклось кругом. Чеха, кстати, тоже повели вниз, привязав на короткий поводок веревки. Шел он хорошо, видно очень вынослив. Но видел по-прежнему плохо. Охотно все продолжал говорить воркующим дребезжащим голосом. Процессия исчезла за перегибом склона.

При постановке палатки лопнула дуга. Николай Свиридов изобрел замечательную палочку, чтобы мешать кашу. Он ее примотал к ложке проволочкой. Получился если не черпак, то мешалка. Палочка была срочно реквизирована. Дуга была зашинирована с помощью палочки и армированного скотча. Ветер начал дуть до безобразия сильно с риском унести вещи. Фирменная погода Хан-Тенгри и так сказать его визитная карточка. Снегопады, а лучше метель нам в большей или меньшей дозе предоставлялись каждый день. Видимость была нулевая. Гора ежедневно давала под зад. Не гостеприимный одним словом этот Пик.  

24 июля 13 день

Ночью не вышли. Шел снег, плотный и основательный. А разбудила нас уже группа скороходов. Не пошли все же выше, предпочтя сомнительной погоде и недостаточной акклиматизации спуск на отдых. Быстро они исчезли за перегибом склона. Стали собираться и мы. Выходили еще при голимой погоде. Связываться не стали. По-хорошему нужно. Но так идти долго. Соблазнительно было и то, что многие не связывались. Да еще и поднимающиеся набили неплохую тропу. Среди них очень хорошо сложенная баба туркменского вида и в дорогих одеждах. Слишком вот только волевое лицо. Она могла бы быть очень привлекательной.

- Сколько вы сюда поднимались, однако?

Оказалось, пять часов пятьдесят минут. Споро, однако.

Быстро мы улепетывали по склону. Погода была еще голимая. Аркадий настойчиво хотел связаться, да мы ушли вперед.

Через трещину был протянут горизонтальный перилл. Глаз обругал Машу и она плакала. Не было уса (вернее был, но где-то в рюкзаке), однако, можно было пристегнуть веревку к самостраху ледоруба. А она это, значит, и не понимала, что от нее хотят.

Вниз бутылка идется если не с удовольствием, то шутя и налегке. Аги можно делать огромные. Было светло, трещины неплохо видны и мы их перепрыгивали. Глаз говорил, чтобы гарантировано допрыгнуть нужно на выдохе во время прыжка говорить:

- Хуяк!

Из бутылки вышли быстро. Аркадий отстал на половине пути. У нас уже было не опасно, сели кипятить чай.

Панорама "бутылки". Само стремно за поворотом направо

Стало привольно, потому что распогоживалось и вот уже в зените зажглось вовсю солнце. Паровозов пришел к завершению чаепития. Он переходя через трещины закапывал рюкзак на одной стороне, перепрыгивал и крепил веревку ледорубом на другой, потом возвращался за рюкзаком. Не знаю сколь эффективно страховаться за вкопанный рюкзак… Чай допили. Уже мало оставалось идти до Лагеря 2. Гуськом прибыли мы на это место 4200м.

Палаток добавилось. В заброске нашей пошакалили мелкие грызуны. Но по-божески. Глаз залез за бутылкой и выпил сто грамм спирту. До базы идти оставалось три часа плоского ледника. Долго. Настроение вскоре резко улучшилось.

По пути встретилось много восходителей. Шли они свой первый переход из Базы в Лагерь 1. Многие шли тяжело. Мы себя ощущали по отношению к ним почти дедами, а если не дедами, то уже крепкими черпаками. Охотно и со знанием дела отвечали на вопросы.

Снег раскис. В следах стояли лужи. Приходилось делать витиеватые петли, чтобы воду обойти, но обходилась она тоже плохо. Часа два мы просидели в Лагере 1, теперь шли довольно быстро.

Очень резко стало вечереть и холодать. Косой переход через ледник от его правого борта к моренным выносам поверх льда слева.

А вот и газовый баллон. Кто-то его опрокинул плашмя. Глаз стремительно восстановил порядок, поставив его на прежнее место вертикально. Баллон означал, что до палаток идти остается минут 45. Да и вон они уже близко видны на моренном валу. Неестественно правильные, яркие.

24 июля 13 день Глаз на фоне газового баллона в переходе от базового легеря

Самый стремный участок ледовый нож возле сортира. Пока нас не было, кто-то к величайшему удовольствию повесил здесь веревку-статику, чтобы за нее придерживались руками.

В лагере нас ожидали какие-то булки, капуста и коньяк.

- Коньяк откуда?!

- Греков презентовал за спасенного поляка, то есть чеха.

- Где поляк?

- Сегодня улетел на вертолете. Врач сказал, отморожение третьей степени. Но у них говорит, что наоборот третья – это наша первая.

- И не смотря на плохую в целом погоду, считаю наш акклиматизационный выход на гору удачным! Ну, за Тянь-Шань! Пока он, конечно, не очень гостеприимный, штоб нам повезло!

- Глаз, ты палатку будешь ставить?

- Да дай ты мне с людьми поговорить! И штоб гора нас пустила! И штоб сил хватило!

Коньяк быстро закончился. Заварили чай. С помощью чая, спирта, меда и специй Глаз сделал еще кружку коньяка. Потом еще и еще. Каждая следующая кружка была все хуже, но расходилась столь же легко. Ежась от ночного холода, мы ютились возле большого камня. Максим Перепелица и Николай Свиридов пошли спать.

Это была волшебная звездная ночь. Особенно звездная потому что безлунная. Четкой полосой прослеживался Млечный Путь.

25 июля 14-ый день

Сегодня день отдыха. Прошел он размеренно, а для меня в режиме персистирующего умеренного алкогольного опьянения. Когда были завершены хозяйственные дела, и несколько распогодилось, лежали мы в палатках и читали литературу. Литературу обычно берет Витенька. Тут его, получается, племянница подарила небольшую книжку. Называется «Скажи жизни да». Автор еврей и, кстати, врач, бывший узник нацистского концлагеря. Он описывал жизнь сначала в Освенцеме, а потом его перевели в Дахау (это неслыханная удача). Освещается психология узника и проблемы адаптации в обществе после освобождения. Книга небольшая и ее прочитали почти все. Интересная тема, но настолько слабое в художественном плане повествование (вроде газетной хроники), что не цепляет. Была у Вити еще другая литература. Мировой шедевр. «Убить Пересмешника» называется повесть. Года два или три назад коллега по работе сказал что ты, мол, Глаз не развиваешься и мыслишь однобоко. Рекомендовал американских авторов. Сперва начать непременно с «Убить Пересмешника». Следом прочитать «Над Пропастью Во Ржи», а дальше, «если пойдет», то  «Повелитель Мух». На первой повести я быстро забуксовал и её поскорее отложил.

Теперь сложилось для правильного восприятия все. Свободное время, отсутствие всякого другого чтива, да и сенсорный голод. Сосредоточившись, я взялся было за знаменитую повесть и мировой шедевр. Раз она котируется, должна непременно понравиться. Нужно немного только терпения в начале с этой американской непосредственностью. Повесть шла быстро неполный час, потом с каким-то унынием, а еще чуть-чуть и начало подбрасывать и бесить все это дебильное американское. По сюжету дальше какой-то негр должен кого-то изнасиловать, но до завязки терпения у меня не хватило.

- Блять! Какие-то «Приключения Тома Соера» для взрослых, - Глаз был очень раздосадован.

Попыток ещё читать американских авторов, наверное, больше не будет. В свое время с подачи Витеньки пришлось добить (дочитать, что начал в походах) Богач Бедняк и Великий Гэтсби… Короче, повесть была отброшена теперь уже окончательно. Но для книги благо были и другие охотники. Сегодня у нас читали.

Имелась и третья книга. Публицистика про математические законы. Вроде я не был столь бухой, но и она тоже не заходила совершенно. Там вовсе были просто какие-то слова. Если ещё можно понять отдельные предложения, то едва ли разобрать, о чем идет речь в рамках абзаца. Прокопенко сидел на камне и с завидной методичностью перелистывал страницы. Видно, что программист и математик.

Начальник лагеря к нам видимо относился если не с пиететом, то с некоторой импозантностью. Сообщил, что за пользования аксаевской палаткой (5900м Прокопенко) мзду платить не надо. Прокопенко уже решил потратиться и ходил за всякими газированными напитками. От них отвыкли и казались они теперь особенно вкусными.

Про Николая Свиридова… Он сосредоточенно хозяйствовал. Молчаливый и скромный, не склонный к эпатажу и самый старший среди участников нашей группы. Продемонстрировал нам свой коврик. Есть апологеты надувных ковриков. У меня такого никогда и не было. Но неоднократно я видел, сколь капризен этот столь необходимый атрибут. Ну, конечно же, в области поясницы вылезла булка. Да таких размеров, что комфортно спать было теперь уже никак невозможно! Добыли на время в лагере у завхоза Александра простой рифленый коврик-пенку.

Лагерь здесь не навязчивый поборами и при всей его не уютности в сравнении с Альп-Наврузом (тот на лужайках при такой же высоте и соседстве с ледником) мы возле нашего большого камня быстро освоились и чувствовали себя почти как дома. Никто не напрягал, ничто не напрягало. Мимо проходили в разных направлениях легкоходы или груженые восходители (их меньшинство) в сторону ледника Дикий. В районе обеда группа китайцев (по виду треккеры или экскурсанты на вертолете) проходили на ближайшее возвышение ледника. Фотографируются…

Потом, когда настало нужное время, мы пошли мыться в «баню». Это была не совсем уже «баня». Париться здесь не предусматривалось. Представляет собой дощатую большую будку. От стандартного пропановского баллона идут шланги к резаку автогена, но только без подачи кислорода. Снаружи от резака греется бак с водой. Бак выполнен так, что на улице его одна стенка, а он весь остальной внутри будки. Также имеется бочка холодной воды и всякие там шайки. Если не парится то мыться тепло и комфортно. В лагере Альп Навруз баня подразумевала и парится. А снаружи что-то выполнено типа ванны-запруды. Мы парились там шесть лет назад с видом на освещенный закатом Пик Коммунизма. Здесь все по-другому. С видом на Пик Победы. Но почему-то казалось мне сегодня де жавю!

Запустили первой Машу. Глаз с Витенькой сидели на крыльце. Калина сосредоточенно курил сигарету Винстон.

- Слушай, пошли банку возьмем.

Глаз возле сортира недавно нашел 10 евро. Подошли к палатке «Столовая». Работница киргизского вида принесла нам пол литра. Маша вышла быстрее ожидаемого, но в бутылке количество водки к тому времени уже резко уменьшилось.

Бивуак. Нет ветра… Хорошо то как на 4000! При всей унылости и медлительности таких вот дней отдыха проходят они неимоверно быстро. Это были замечательные числа отпуска, передышка перед мясничеством, дни которые никогда не забываются и на фоне прочих контрастов, что мы получаем в подобных горных походах, ощущаются они небывалой блажью.

26 июля 15-ый день

Утром раздался знакомый рокот. Была неплохая погода, прилетел вертолет. Быстро разгрузившись, он улетел обратно. Но спустя полтора часа появился снова.

Виктор Калина и Максим Перепелица в базовом лагере

Было солнечно, привольно и тихо. Этот день тоже подразумевался, как день отдыха. Степенно хозяйствовали. Глаз поручил Маше развести и принести ему «кружку». Быстро напился и потом в течение дня, никому не мешая, поддерживал дозу.

В районе 12 со склона Пика Победы наконец-то сошла лавина. Этот сход лавины ждали. Теперь путь на гору «был открыт». Туда собирались Максим Перепелица и Николай Свиридов. Но не сразу. После Хан-Тенгри. Произошла рокировка состава. Витенька идти на Пик Победы к этому дню похода уже охладел и оставался отдыхать с нами еще на день. Глаз еще вчера сказал, что отдых два дня и сегодня он никуда не пойдет. Перепедица с Николаем собирались в Лагерь 1 выходить сегодня. Тут выяснилось, что с ними Аркадий.

- Отдохнул бы еще денек, - предложили осторожно.

Собирался Аркадий с решительностью.

- Смотри сам. Ходят они очень быстро.

Вновь сформированная тройка удалилась. Её уже никак не называли, ни Дмитрием Рыжанковым, ни Михаилом Радзивончиком ни прочими именами.

С заходом солнца (а заходит оно здесь быстро) резко похолодало. В палатках лагеря зажегся свет. В темноте светящиеся желтые платки на фоне мрачного ледника выглядели феерично. Всегда в это время возникает невидимое оживление, доносятся приглушенные возгласы и овации. Бухать любят всюду и в базовых лагерях особенно.

27 июля 16-ый день

Всю ночь шел снег, но утром распогодилось, и на солнце было жарко. Дневки и пурговки очень расслабляют. Собираться совершенно не хотелось, но собрались быстро. Вчетвером мы шли сегодня по уже знакомому леднику Семеновского по направлению к Лагерю 1. Тропа и ледник на солнце сильно раскисли. Навстречу встретилось нам немало народу.

Здесь мы увидели уникальное зрелище. Альпинисты-мусульмане. Наверное, это были иранцы. В самой дорогой экипировке. Я до этого представлял, что если бы пошли в ледниковую зону мусульмане, то в сандалиях и куфиях. Зрелище весьма оригинальное. Гуськом друг за другом гусеницей шли 12 или 13 человек и среди них – женщины! Сцут они кажется стоя на коленях. Но как они это будут делать, когда поднимутся повыше. Витенька говорит, что горные походы и альпинизм мусульмане начали поощрять на правительственном уровне. Дают какие-то такие кредиты, которые очень соблазнительны. В случае успеха и пиара сумму возвращать не требуется. Это действует очень поощрительно.

- Не дай Бог нам стать рядом с Османской Империей. Они же так галдят. 

Стоять рядом сегодня с ними мы не собирались, но временно пришлось. Чтобы облегчить наш завтрашний подъем через бутылку сегодня мы собирались в кредит завтрашнего дня набрать еще метров двести к входу в бутылку. Там в прошлый раз стояла одна приземистая палатка.

До лагеря 1 шли 3часа 45 минут. Здесь разобрали заброску. Сели обедать. Про хорошую погоду пришлось забыть. Уже шел снег. Прикрывались тентом от глазовой палатки. И тут припёрлась Османская Империя. Галдеть они начали как на настоящем восточном базаре. Надо не  надо окликали друг друга. Казалось, они не разговаривают, но издают звуки! Лагерь они разворачивали не быстро. Восточные люди никуда не торопятся и очень любят попиздеть.

 Пасмурно и мелкий снег. Вышли в быстрые сумерки. Встретили группу гидов.

- А куда это вы собрались? – удивились те.

- Чуть выше. На 4400 примерно. Там, где стоят иногда.

- Да стоят. Теперь там сыро и лагерь этот поляки засрали.

Ну, хоть минус метров двести в кредит завтрашнего дня тактику вполне оправдывало. Витя и Прокопенко гундосили, что сойдет лавина. Глаз шел первый. Сеяло мелким снегом. Процессию пытался я увлечь до первого взлета покруче. Но удалось протащить до «второй сральной полочки». Место было, по крайней мере ровное, а несчастный Глаз провалился ногой по верх бедра и под снежной коркой еще и была обнаружена вода. Палатки поставили, тенты растянули, закрепили. Поверх льда снега было мало. Его приходлось собирать, наскребая лопатой, дабы присыпать юбки палаток.

Очки такой атрибут, что без них здесь никак. Всегда в каждом походе у меня новые очки и их срок жизни один поход. Зачем покупать дорогие. Теперь я сломал уже вот вторые. В запасе еще имелась лишь лыжная маска, да и она надтреснутая. Видимо где-то сел на рюкзак. Расклад не веселый.

- Леша, очки нужно покупать нормальные, - назидательно посоветовал Витенька, - Вот как у меня.

- Наверное. Да не живут у меня очки. Не сам, так другой мне кто-нибудь их наебнёт.

Где-то сходили лавины. Слышен был их отдаленный грохот. Выходить было решено в 4 утра. 

28 июля 17-ый день

В походе уже мы 17-ый день. Из палатки в два часа ночи вылезать на сырой морозный воздух очень тягостно. Отковыривать потом эту гнусную подмерзшую юбку. Осторожно, чтобы не порать. Собирать при свете фонарика рюкзак… Удовольствие так себе.

Небо было чистое. Печальный узкий серп стареющего месяца почти не светил. Второй выход в бутылку уже не казался таким зловещим.

Пришла к нам первая двойка с яркими фонариками. Мужик и баба. Кто-то гид, похоже, баба. Идет впереди и выглядит более волевой и организованной. По-русски говорит, а мужик нет.

- Здесь вода есть, может, пить хотите? – предложил Глаз.

Отказались.

Поднялись мы в два, вышли в 3.40. Также как и в прошлый раз двигались в гнетуще-тревожной тишине. Ниже довольно вскоре появились медленно тянущиеся светлячки. Самый дрыщеватый по темпам ходьбы в нашей группе Глаз. Витенька с Пракой объективно выносливее. Они отдалялись. Маша шла за мной. Почти наступая след в след.

И что это – ниже тянулась долгая и плотная цепь фонариков. Почти полтора десятка. Нам уже было понятно.

- Смотри ты, Османская Империя стартовала! Вот суки!

Принялось светать. Мороз с рассветом усилился, принялся кусаться за пальцы рук в тонких перчатках. Пришлось облачиться в куртку. Руки прятать в рукава.

Ледник сужается. Входим в бутылку

- Нтчего! В шесть утра должны сесть и заголосить.

- Почему!?

- Молитва у них. Аллаха боятся. Ночью он не видит, теперь все видит. К нам приезжают учиться, пробуют спиртное, входят во вкус и ждут, когда темно станет. Потом уже и на аллаха забивают: «Аллах там остался» - все как один неопределенно куда-то показывают рукой. Тоже и с салом.

В шесть утра мусульмане молиться не сели. Возможно, есть какое-то другое время. Вернее мы не видели арабов за перегибом склона. Но воздух был неподвижен. Безветрие. Если бы полтора десятка голосов дружно завыли, было бы слышно.

- Ты, Марина Габлиани, знаешь, кто такие пуштуны? Мммм!

- Это люди такие.

- Ай! Идти надо. Ничего ты не знаешь.

Как и в прошлый раз сдохли на 4900м. Сдохли с одиночным мусульманином (этот шел отдельно от Османской Империи) и двойкой. Один из этой двойки европеец, другой гид, - рослый, худой и молодой совсем.

- Откуда Ваш клиент? – поинтересовался Глаз.

- Немец. Матеас зовут.

- Это самое опасное место бутылки?

Солнце уже обласкивало склоны Пика Чапаева. По крутым, почти вертикальным кулуарам с шелестом уже сбежало несколько небольших лавин. До нас они не докатывались.

- Везде. Чуть выше в основном камни. От камня еще увернуться можно, от лавины не увернешься. Через час примерно полетят.

Летели уже. Правда, пока еще мелкие. Падая со стены, они довольно быстро задерживались о рыхлый снег.

- Какой раз Вы поднимаетесь?

- Четвертый?

- А клиент?

- Первый.

- А что выше перемычки?

- Если много снега, по гребню до ребра можно и целый день идти, - объяснил гид.

Написал я по приезду заявку в Российское агентство гидов. Все там маститые, дипломированные, сертифицированные. Ответили очень быстро. «Зимой на Гестолу? Хорошо… Но Вы уверены что Вам нужно именно на Гестолу, это не самая простая гора. Да, уверены, именно на Гестолу. Может, Вы владеете техникой скейтура? Нет, не владеем. Тоже хорошо, пожалуйста, придется тогда взять снегоступы. Это замечательно, возьмем и снегоступы. Да, но если вас пять человек, то нужен и второй гид. Второй, так второй. Во сколько это нам обойдется? Услуги одного гида стоят 200 евро в сутки, ну и плюс питание». На этом переписка с агентством гидов закончилась.

Непогода и медленный клиент быстрее всего выгодны для гида. Опять же не совсем понятен перечень обязанностей гида прописанных в договоре (если таковой составляется). Выходит гид это что-то типа денщика на время. Или гид это только технический инструктор? Мы сами пользуемся результатами чужого труда. Перилла. Но для сопровождения и сервиса в палатках еще нужно дорасти и карман иметь потолще. К этой теме еще в данном повествовании будем неоднократно возвращаться.

- Здесь перильная веревка в прошлый раз висела, - Глаз гиду.

- Её уже много раз вешали новую, быстро заметает. Две здесь и вешают.

Самая узкая и крутая часть бутылки

Одиночный мусульманин (смуглый и арафатка) старался держаться нас. Говорил по-английски. Глаз не говорит по-английски. Шли мы одинаково медленно. Матеас сдох совсем в конце крутого взлета. Вот где раньше был конец перил.

- Во ист зайн гайд геганген?

Немцу было в районе пятидесяти. Не очень крупный. Быстрее всего выносливый и спортивный, но еще не достаточно акклиматизированный. В дорогой ярко-салатового цвета куртке с резкой но не более недели небритостью. Жестами он усугублял одышку и показывал, что выдохся. Зато это уже был выход из бутылки с гигантскими нагромождениями сераков. Дальше идти сравнительно полого. Он благополучно дошел до лагеря 2 - 5300м.

В больнице Глаза командировали на областной медицинский турслет. Это было за полтора месяца до похода. После активной части турслета проводился традиционный банкет (еще бы, первое место заняли). На банкете у председателя профкома Глаз попросил флаг больницы и сообщил, что собирается на Хан-Тенгри, а возможно что и занесет на вершину. Естественно, флаг был исправно выдан.

- Во, Маша, не дойду, так хоть какие фотки будут. Давай, снимай меня! Еще снимай! Ты шторку объектива не открыла! Шторку, шторка заедает!

Сераки на выходе из бутылки

Маша неуклюже обвалила еще кусок моста (горизонтальные перила). Потом мы перекусили. Здесь же развел горелку и ожидал гид Матеаса. Чем-то прикрыл бойл и пошел навстречу за уставшим немцем.

Немец и мусульманин после крутой части выхода из бутылки

По тропе шлось тяжко, уныло, почти прямолинейно и дюже медленно. Громада Хан-Тенгри вздымалась колоссально. Все-таки это был не первый раз. Худо-бедно мы дотелепались в Лагерь 2. Причем со смежными восходителями и нас не догнали мусульманские орды. И теперь 5300м, по крайней мере в покое, уже воспринимались с меньшей одышкой. Разговаривали, когда ничего не делаешь почти без одышки. Но высота есть высота. Берешь лопату и начинаешь отбрасывать снег. Раз пять бросил – все, нужно постоять подышать.

Место под палатку сторожил Дмитрий Прокопенко. Поставили ее дружно. В превосходном расположении духа пребывал Витенька с обгоревшим носом, покрытым кровавыми струпьями.

Не заставила себя ожидать и Османская Империя. Они в ужасающе большом количестве стали появляться из-за перегиба склона. Им все не было конца. Двигались они уже, конечно, не так кучно.

То чего опасались, произошло. Вокруг образовался восточный базар. Я на прошлом месте работы по делам ходил в бухгалтерию. Там минут десять пришлось ожидать. От галдежа за это короткое время едва не охуел. Здесь было почти то же. И не выйдешь, не скажешь: «Хватит тут пиздеть!». Они просто не поймут, что от них хотят. Удивительным образом стихло это все безобразие вечером резко, словно тумблер кто-то вырубил.

Прокопенко с Витенькой сварили кашу. Каша получилась сверх говняная. Скорее даже не каша, а подмоченная крупа. Для меня все каши в нужном для обеспечения калорийности количестве приравниваются к наказанию. Но к этому семнадцатому дню похода я научился есть через силу требуемое количество. Справился и с этим квестом. Маша же от «специальной высотной» каши отказалась. Ворчит…

Это было когда светло. Якобы обед. Варили и, когда было темно. Якобы ужин. Дай мог памяти роллтоны с кубиками бастурмы. Бастурму есть я не могу до сих пор (рассказ пишется два месяца спустя).

Результат дня квалифицирован был как удовлетворительный. Выходили на связь. Назавтра мы собирались выйти на гребень между Плечом Чапаева и ребром Хан-Тенгри. Погода прогнозировалась как обычно. Первая половина дня более-менее, потом опять снег и метель. Хан-Тенгри оставался в своем амплуа.

 

 

29 июля 18-ый день

Сегодня мой шестой день рождения, когда не погиб случайно. Если в кредит дают девять жизней, шесть из них я уже потратил. Не дай Бог, но после девятой можно себя считать заговоренным.

Учитывая вчерашнюю экстремальную кашу, сегодня готовили какие-то концентраты. Их заливали кипятком.

Погода неплохая. Небольшой ветер, но не сокрушительный, когда требуется следить за каждой вещью. Поддувает мягкими волнами. Вышло солнце. Не такое уж было оно и долгожданное. Не смотря на все крема, бафы, очки и козырьки лица сгорели основательно. Разумеется, опухли. Кисти рук не так часто освобождаешь из перчаток, но они были теперь как у мулата. Солнечные ожоги губ у меня примерно второй степени. Лицо прятать в баф и балаклаву плоховато. От интенсивного дыхания запотевают очки. Солнце высоко на леднике не ласковое курортное солнце сухих морских пляжей. Здесь работает оно на уничтожение. Где-нибудь в Крыму можно ходить загорать, обгорать, но все же, если щуриться, то даже и немного можно без очков. Здесь едва ли без очков сетчатка выдержит больше часа. Прикроешь нос, сгорают губы. У меня сгорели так, что пил даже обезболивыающие таблетки.

«Дорогу» на гребень знаем. Более быстроходные Калина с Прокопенкой ушли вперед. Мы набирали высоту с Машей. Она, как и до этого, шла след в след. Еще когда выходили из лагеря поднялся вчерашний мусульманин и пошел за нами. Или специально ожидал или совпадение.

Дабы не мучил подлип, Несчастный Глаз пошел без кошек. Солнце светило сегодня как бы пробиваясь в окна. Постоянно набегала облачность. Она в основном то и была. Спустя час как вышли из лагеря усилился ветер и тропу уже приходилось не то что тропить по новой, но обновлять следы. Точно также как и вчера с таким же самым интервалом за нами двигалась Османская Империя. Нынче было площе, и путь подъема просматривался далеко. Исламская гусеница поднималась с соизмеримой скоростью.

Крутой взлет перед бергшрундом. Здесь пришлось одевать кошки. Глаз матерился нещаднейше. Каждый шаг налипал снежный ком. И каждый раз приходилось стучать ледорубом, чтобы его сбить с подошвы ботинка. Не мытьем так катанием, залезли в бергшрунд. Османская Империя уже подошла к началу крутого взлета и вот уже лидер этой гусеницы и даже второй и третий вышли и идут по крутой части подъема.

- Смотри, Маша, тут почти стенка. Бьешь передними зубьями и на четыре такта. Рукой обхвати ледоруб вот так. Лезь, когда веревка не будет натянута.

Перилла две веревки. Не докричишься. Чудовищная одышка. Бьешь в лед ногами, держишься правой рукой. Ноги выпрямляешь и максимально вверх двигаешь жумар. Лезешь. С рюкзаком естественно.

Не мытьем так катаньем. Вылезли. Довольно быстро. Все смешалось в доме Облонских. Налетели заряды пурги, снега, града. Заряды ветра со склона выбивали вихри снежного свея и он умудрялся бить по лицу.

А видимость не такая уже и плохая. Метров видно 250. И даже палатки, которые на гребне. Теперь их было больше, чем тогда, когда поднимались искать «поляка».

Тропу замело. 5950м серо, ветер, по глазам бьющий свей. Да и заебались уже. Чай 700 метров набрали. Вешки есть. Надо идти на вешки. Лагерь виден и следующая вешка – пластмассовая стойка с флажком. Левее нельзя, ибо в северную сторону карниз. Вот-вот-вот, как раз и обошел только вешку, правее, разумеется.

Устал уже, хоть по часам шли мы не так долго. Тропу замело основательно снова. Каждый шаг тропежка. Налетела снова сплошная мгла. Все вокруг серо. С рукавов варежек только успеваешь стряхивать снег. Но впереди вешка. И в этом мареве проглядывает неровный край карниза. Метр до него или десять, хрен его зает. Глаза готовы вылезти на лоб в этом снежном мареве. Вроде далеко от края карниза и близко до вешки. Вроде…

Не помню досконально, как это произошло. Раздался глухой треск. Визуально стремглав побежала трещина, причем, справа от меня (карниз на левую сторону). Выпрыгнул и упал на колени! Тонны льда с грохотом полетели в пропасть. На краю ее и оказался. Секунда ошеломления. Оглядываюсь – и Маша на таком же обрыве пропасти. Но она есть! Писать страшно. Но тогда было не страшно.

- Еб твою мать блять (с одышкой)! Мы же чуть не погибли!!

Сместились правее еще. Но и туда же тоже опять круто. Уже и вешка левее. И вдруг снежные заряды прекратились. Явственно стали заметны палатки лагеря. Совсем рядом.

Снега очень много. Пологая часть гребня. Ноги не идут. Каждый шаг снегомессилово. Какой-то очень активный иностранец огромного роста и внешне похожий на Стаса Литвиновича пошел навстречу и проделал следы. По-русски он не говорил. Глаз поблагодарил. Усилился ветер. Дошли… Не мытьем так катанием. Облачность поднялась выше. В гребне после обвала образовалась неровная узура.

По глубокому снегу ковыляли до палаток долго, а были они совеем близко. От лагеря отделился очень высокий иностранец в красной куртке и похожий на Стаса Литвиновича. Жестами он показал, что ночью собирается выходить на восхождение По-русски он не говорил не бельмеса. Густой снег продолжал валится с серого однотонного неприветливого неба.

Палатки стояли, как будто, необитаемы. Но вот вылез из ближайшей человек.

- Какая завтра будет погода?

- Такая же самая.

- Пойдете?

- Кто сюда дошел, смысла нет сидеть, все обычно выходят на восхождение, - сообщил этот человек.

Вооружась лопатами (первый инструмент на высоте 6000), копали площадку под палатку. Активно нам помогал Дмитрий Прокопенко. Рылось плохо, рыли долго. Чтобы палатку не заметало, от края юбки нужен отступ. Требуется отступить чуть меньше чем полметра снега.

Со стороны Плеча Чапаева (из северного лагеря) спускалась сюда одинокая фигурка. Мело, но видимость была достаточная. Хотя все детали склона сливались в одно целое. Глаз пошел навстречу. Следы наши с Машей почти замело, но по ним может пойти этот человек. Пойти на край карниза. Потом метров пятнадцать следы обрываются. И продолжаются за провалом карниза.

Вид на плечо Чапаева. В центре кадра обрушение карниза

Глаз жестами показывал ниже-ниже. Одинокий путник оказался женщиной. Женщина солист сообразила и сдала ниже. Если идти с флажка на флажок, в аккурат и выходишь на обрыв карниза.

- СэнькьЮ!Вэри мач нах-хуйЮ!

- Иностранка!

Она потом сама ровняла площадку и ставила какую-то небольшую, но очень с виду дорогую палатку. Назавтра я спрашивал у Калины, сколько она ориентировочно может стоить. Калина

утверждал, мол, долларов восемьсот.   

6000м Лагерь на гребне

Почти в сумерках доходили последние восходители. Из них двое похожие друг на друга, лет моложе меня на десять. Оказались болгары. Не знал я тогда, что сопровождали они измученного Аркадия. Аркадий сегодня не взошел. Максим Перепелица и Николай Свиридов поднялись. Первый в режиме скайрайнинга (вроде, как за шесть часов) второй в обычном режиме. Они стояли выше нас где-то на гребне,  и не далеко.

Выходить назавтра вне зависимости от погоды собрались мы 2.00. А подниматься в 0.00

 Стена башни Хан-Тенгри

30 июля 19 день

Произошло непоправимое. Дай-ка я, думаю, поменяю в фонарике батарейки на нулевые. Поменял. Фонарик зажегся и вдруг погас. Перегорел светодиод. А еб твою мать! Красный лишь только моргает, белый никак. А зачем этот красный здесь на горе нужен?!

Подниматься было нужно в 0.00. Поднялись. Меньше всего хотелось это делать, хоть и не спалось. Вылазить наружу из палатки напряжение воли сильнейшее, - хоть ты застрелись. Погода говняная. Метет и дует. И, правда, хоть ты застрелись! Маша С Носом одевала бахилы. Но на них не одевались кошки. Витенька и Прокопенко тоже нервозно собирались. Дул ветер. Метель шелестела стегая по тентам. Палатки трепыхали. У нас с Машей был один фонарик на двоих.

- Глаз, а обязательно ли нам сейчас выходить?

- Можешь остаться.

Она пошла, но искала причины не идти дальше. Снегом сыпало в лицо. Глаз шел по быстро заметаемым Витенькиным следам. Маша по Глазовым, с одним фонариком. Темно, снег налетает с яростью, хлесткими порывами, на уничтожение. С бахиллом у Матрены слетела и кошка. Хотя и ботинок рантованный.

- Леша! Я хочу вернуться… Извини…

Пришлось делать реверс и понуро спускаться к палаткам. Но что это. Вниз двигался еще один яркий фонарь. Он решительно приближался. Оказался это Витенька.

- Не могу. Глаз, дышать тяжело. Наверное, экстрасистолы. У меня уже второй раз такое. На Казбек, когда шли на Новый Год, такое же было.

Пульс у него был ритмичным.

- Ладно, в такую погоду ну его в жопу, я не дойду. И хорошо что не пошли.

Прокопенко не возвращался. Залезли в палатки. Позасыпали. Когда проснулись, было уже солнечно и безветренно. Мощная Маша извинялась, что пришлось повернуть.

- Ты глупая. Это 6000. Повернуть вовремя тоже выжно. Тут все по-настоящему. Эта гора ошибок не прощает.

Прокопенко не было. Поднимается, наверное. Недолгим было это погодное окно. Часа два примерно. Потом метель разыгралась с прежней силой. Снег и ветер. Спускались Николай Свиридов, Максим Перепелица и Аркадий. Аркадий был разобижен, раздосадован. Было по нем очевидно, что требуется спускаться и отдыхать. Он густо отказывался. Был зримо недоволен, как несправедливо с ним обошлись. Его уговаривали по очереди. Не спускайся он, ерунда выходила тогда ещё с палатками. Подействовало, что вероятность большая, что Глаз не поднимется, и тогда пойдем после отдыха на вторую попытку. Его я тем паче осторожно предупреждал, что идет он со скороходами.

Глядя на черный зловещий гребень в вихрях снега, я уже и не жалел, что развернулся. Или там сдует или без кистей рук на таком ветру останусь. Приходили оттуда в основном под вечер. Уставшие убийственно. Падали на ходу. До темноты оставалось не много. Прокопенко не было. Но мы узнали, что его видели спускающимся полчаса назад мимо площадок 6400.

Перед темнотой видимость упала до ста метров. С Виктором Калиной обулись и пошли навстречу Прокопенко его искать. Видно не было, но услышали, что заголосил. Скоро темнеющим силуэтом он появился в тумане мчавшегося снега.

- Я там чуть не сдох! Хотите верьте, хотите нет. Мне самому не верится, что зашел.

Несколько раз он хотел поворачивать вниз, и несколько раз его какая-то случайность подталкивала идти вверх. Неоднократно он ложился и лежал. А само деморализующее оказалось выход со снежно ледового ножа, когда кажется, что за перегибом уже вершина, а там долгий и далеко просматривающийся взлет снежно-ледового купола. Долго еще он снимал снаряжение, делился впечатлениями. Что хотел было очередной раз повернуть, как кто-то сказал, что уже меньше ста метров осталось до вершины. Фотографий нет. Нужно фиксировать столь памятные моменты. Но не просто там и фиксировать.

Стемнело окончательно. Черные сумерки смешались с белой мглой снежной круговерти.

31 июля 20-ый день

Подниматься пришлось снова в полночь. Собрались с Виктором Калиной быстро. Как и вчера выходить наружу меньше всего хотелось. Было холодно, совершенно темно, звезды подернуты дымкой. Зато вопреки вчерашнему не метет.

Рядом светили фонариками. Тоже собираются. Кто-то вылазил из бергшрунда на седловину.

Вышли в 1.13. Виктор Калина быстро от меня отделился. Расстояние между нами увеличивалось все больше. Он светил где-то впереди, кого-то, кажется, ещё обогнал. Потом его уже никак отследить было нельзя. Выше мерцало пяток фонариков. Лениво и замедленно они казалось что дрожали, иногда гасли совсем и снова зажигались. Ползли фонарики и за мной.

Вот в свете своего увидел я, что тропа идет траверсом и веревку горизонтальных перилл. Встегнулся. Шлось довольно, как мне показалось, долго пока подъем был пологим. Потом по широкому гребню круче и шире. Здесь меня обогнал иностранец и, похоже, даже он какой-то азиат.

Забрезжили сумерки. Предвестники рассвета. Перед крутым перильным взлетом за перегибом склона обнаружился лагерь 6100. Здесь стояло всего тогда несколько «по уши» заметенных снегом палаток. Стал все явственнее разгораться рассвет.

Тропа дальше вздымалась круто. Встегнулся жумаром в вертикальные перилла. Многие участки приходилось проходить именно лазанием. С чудовищной одышкой на этой высоте несколько раз было нужно лезть по вертикальному отвесу или в распор.

В такие моменты ждешь просто крутого участка, когда идти можно ногами. Идти не лезть всё-таки. Это уже воспринимается как отдых.

    Вид на Плечо Чапаева

Рассвело. выползающее из-за горизонту солнце окрашивало снежные склоны розовыми и оранжевыми красками. Только теперь я поднялся выше Плеча Чапаева. Снег розовел на восходящем солнце. Грандиозность пейзажа восхищала. Отчетливо как на ладони были лагеря 2 и 3. Также лагерь 2 и Базовый с северного маршрута. Причем они даже выглядели больше, нежели Южные. Выходит что маршрут с Севера популярнее.

Пик Победы и маршрут на Пик Победы как на ладоне

Скалы Хан-Тенгри светло-коричневые. Не разрушены, как это характерно для Кавказа. Идти за кем-либо  не стремно. Вниз летят куски фирна, но не камни! Все они вмурованы, а порода прочная. Незыблемая, не крошится, не ломается. Пробовал я делать фотографии. Батарейки быстро замерзали. Их приходилось менять, отогревать. За то время, пока делал несколько кадров, руки коченели основательно. Потом стоишь, ждешь, отогреваешь.

Маршрут визуальная часть примерно до 6700. Еще метров триста не видно

Встретились спускающиеся с 6400. Очень меня напрягло, когда они сообщили что эта высота (где мы разминулись) всего 6300. На 6300 я останавливался, пил воду. Она еще не замерзла, но уже была пристеночно кристаллами шуги.

К 6400 я заебался основательно. Здесь был дефект гребня в виде ниши. В её пологую площадку вмещались две палатки. Сейчас раскинута была одна. Можно было рядом вкопать и третью, однако это подразумевало работу. На альтернативный четвертый лагерь 6400 в основном не рекомендуют рассчитывать. Здесь всегда занято, здесь всегда дует. И на ночевке в непогоду небо может показаться с овчинку!

Прокопенко говорил про «не нужный ледлоруб». Я свой пристегнул к станцилонной петле. Здесь догнал трех иностранцев. Один из них был похож на Опытного Анатолия. А вот и памятные таблички. Дошли иностранцы с Опытным Анатолием до 6500 и сделали реверс.

Гребень продолжался. В основном круто (перильная страховка). Идется местами лазанием по камням и выступам с помощью рук. И много на передних зубьях кошек. К высоте 6500 я к тому что очень заебался заебался еще больше. Еще не полный час назад казалось все по пути близко и досягаемо. Маршрут уходил на крутой подъем косо вправо в подобие скального не очень выраженного кулуара. Этот скальный кулуар выводил наверх скальной башни. Все это при погоде и в голубеющем небе громоздилось и выглядело очень устрашающе! Жутчайше и грандиозно.  Потом со слов опрошенных подъем из крутого кулуара выводит на снежно-ледовый нож, откуда выход на снежный купол. Со слов Прокопенко, когда туда выходишь очень сильно деморализуешься, когда видишь как далеко и долго еще по этому куполу подниматься. Уже с 6500 я стал ощущать, что не очень-то этот скальный кулуар и приближается. Что близко – это так только казалось. Угол подъема особенно в конце кулуара еще круче и восходители продвигаются этот участок особенно медленно. Они, видно было, как будто там застыли.

Перестежка на косые косо-восходящие перила направо (примерно две длинных веревки). На камне возле станционных петель стояла небольшая глиняная фигурка пузатого пингвина. Кто-то зачем-то поставил ее здесь. Шлось по косому подъему ужасно и путем неимоверных физических и психологических усилий. Приходилось перестегиваться. То одна веревка, то другая были вмерзшими в склон. Это были две новых веревки, скорее всего их провесили в этом году. Яркие такие синие…

В это время из-за громадины горы выглянуло запоздалое солнце. Вместе с ним резко изменилась ситуация. Собачий холод сменился не то что на жару. Но во всех одеждах сделалось вполне себе тепло. Самая крутая часть это по вертикальной стенка вход в кулуар. И такой же из него выход на нож. До ножа я, правда, не дошел. Здесь веревки висят отвесно. Нужно влезть по светлым скалам. Высота 6600. Я тогда полагал, что 6700. Стенку, конечно, вылез. Но тут для себя понял, точка поворота в этот раз должна быть здесь. В этот раз не сложилось. Кто-то в красной куртке тоже возвращался. А может даже и с вершины. Время было 11.40.

Красной курткой оказался Витенька

Красной курткой оказался Витенька. Рыжебородый добряк, любитель женщин и мотоциклов.

- Идти вверх еще много?

- Много. До двух если постараться то можешь успеть.

Крутые склоны Хан-Тенгри

В два считается общепринятым правилом, что это самое последнее время, когда дозволено быть на вершине. Иначе нужно поворачивать вниз. Но было уже на тот момент нечем стараться. Силы и акклиматизационный ресурс израсходованы. Хватило бы их вернуться…    

- А сколько веревок примерно еще идти?

- Восемь.

Три были в пределах видимости. Поражение тоже нужно уметь признавать и уметь проигрывать.

- Пошли вниз. Восемь я не поднимусь.

Меня давно еще на подходе к косо-восходящим синим периллам кто-то догонял. Теперь этот человек подошел под вертикальный взлет по светлым скалам.

- Мы разминемся!?

- Разминемся. Места достаточно.

Это оказалось Дядя Сергей. Поднимался он сольно, был деловит и весел. А сравнительно поздно шел, чтобы в целях акклиматизации переночевать на вершине. Акклиматизировался он перед восхождением на Пик Победы. Через две недели там он и погибнет. Произойдет это в день нашего прилета в Минск.

Разминулись. На новых синих веревках я оступился и, сделав кувырок через плечо, на них и завис.

- Ах! ёб твою мать! Чуть не убился!?

- Глаз, ты цел?!

- Вроде бы цел.

Дальше был этот бесконечный гребень. Но только вниз. Все время вниз. Все веревки продергивались через корзинку. Перестегиваться приходится очень часто. Перильных веревок много, они спутаны между собой. Местами разлохмачены. Засыпаны. Немало и узлов, участков с лопнувшей оплеткой. Те участки, где менее круто, можно было идти, придерживаясь руками спортивным спуском на скользящем карабине от уса самостраховки.

К 6400 ушатан был я основательно. Теперь стояло здесь уже две палатки. Иностранец дал попить воды. Еще ниже разминулись мы с чередой поднимающихся. Как они вместятся только на 6400. Хотя, если поработать лопатой и на 6500 можно остановиться. Один мужик сказал, что он идет на Хан-Тенгри уже вот десятый раз. И что первый поднимался в 90 каком-то году. А еще кто-то, мол, альпинисты «мельчают» (прикрытое высокомерие, какой он охуенный!). Раньше в 4 утра, дескать, выходили с 5900. Теперь выходят в час ночи с 6100, 6300, 6400 и даже окапываются на 6500… Греков нас предупреждал, что с 5900 вы, ребята, можете не дойти. Что, скорее всего, понадобиться или еще один выход или штурмовать нужно с 6400м. Но вот только там стать обычно негде. Я для себя успокоился. Поход же идет своим чередом. Все живы-здоровы. На Пик Победы я не собирался, а вот еще раз попробовать сюда подняться после отдыха и такой активной акклиматизации, - много шансов на успех. Не мытьем, так катаньем! Повезло с погодой сегодня как никогда! Должно непременно повезти еще раз.

Веревки и после 6400 до 6100 казались бесконечны. Палатки лагеря 6100 выглядели, словно вкопаны у подножия почти отвесной стенки. Дюльферяли. Сперва я, следом Витенька.

Наш лагерь и Плечо Чапаева

Базовый лагерь и Лагерь 2 северного маршрута

С 6100 идти по гребню сравнительно полого. Снега больше. Тут от усталости я почти падал. Часто садился в снег. Отдыхал. Витенька поднимал меня, но проходил я не очень много прежде чем снова сесть. Погода стала портиться. Зато визуально лагерь постепенно приближался. До него бы дойти, а дальше, казалось, что больше в жизни уже вообще ничего не существует.

Дошли. Не мытьем, так катаньем! Больше всех радовалась Маша. За день Прокопенко в свойственной ему мрачной манере рассказывал и перетирал все тяготы, поджидающие нас сегодня на этом гребне. Глаз, как и вчера Прокопенко, вяло снимал снаряжение да подался в палатку. С тем лишь отличием, что на вершину не поднялся. Есть не хотелось. Пить как ни странно  тоже. Больше всего хотелось это лежать…

О результатах дня сообщили вниз нашим. Заодно, что Глаз собирается идти на вторую попытку. Очень обрадовался Аркадий. На вторую попытку сообщили что он «под парами».

1 августа -21-ый день

Юбка палатки вмерзла за три дня стояния. Её, конечно, Глаз пытался выкапывать аккуратно, но она местами порвалась.

Спустились в Лагерь 2 на 5300. Пытались отыскать нашу заброску. Её когда в прошлый раз закопали. Глаз придумал взять палку Дмитрия Прокопенко, воткнуть её в качестве метки. Так и сделали. Для пущей убедительности к темляку был привязан еще и красный снурок.

Нехорошие туристы (поляки) палку наглым образом спиздили и использовали её на растяжку для аксаевской палатки. Витенька с Прокопенкой взяли лопаты, и пошли копать в приблизительном месте. Вместо заброски, однако, был раскопан туалет. Находчивый Глаз нарисовал сетку-разметку. Мы принялись шурфить штычком ледоруба. И – удача почти сразу! Маша с Носом с первого или второго щупа обнаружила эту злосчастную заброску. Что нам было нужно, забрали. Заброску зарыли снова. Предприимчивый Глаз посоветовал Аркадию слепить снеговика. Слепили, снег пока еще скатывался.

Двое были здесь с позывными группы «Сибирь». Запамятовал я, как этих ребят звали. Сидели мы с ними и ожидали, пока солнце не спрячется за склоны Пика Чапаева. Произойти должно это примерно в пять. Тогда делается холодно и меньшая вероятность схода лавин. Угощали они нас заваркой Иван-чая, да еще и ферментированного. Надо будет самому попробовать его поферментировать. Наверное, на это и терпение требуется.

Спустился гид в очках Дядя Сергей. Он благополучно переночевал на вершине и вскоре собирался на Пик Победы, на котором и погибнет. Шли вниз через бутылку. Еще когда на гребне Веселый Глаз спрашивал идущих с северного лагеря, почему они выбрали такой маршрут. Говорили «бутылки» боюсь. В 2004 ом году мощная лавина прошла через всю бутылку и погребла собой 34 человека. Пока спускались, нам по пути встретились несколько свежих лавинных конусов. Небольших хоть, но в нескольких местах они перемели тропу. Большая лавина, говорят, сходит здесь каждый год.

Внизу ледник Семеновского был освещен пока еще солнцем. Склон раскис. В пологих местах собрались лужи. Снег раскис, бежали много где ручейки. Из-за заебавшего подлипа я снял кошки. Спускался нынче без них. Иногда чтобы не поскользнуться, приходилось сходить с тропы. Мощная Маша фыркала.    

Пополнили рюкзаки в Лагере 1 на 4200м (разобрали заброску). Продолжили путь в Лагерь Базовый. Как прошли две трети пути, завечерело. Темнеет здесь быстро. Маша шла тяжело, стала апатичная и демотивированная. Тем более что Глаз забрал у неё фонарик. Договорились, что я буду светить, а она идти за мной. Сам шел я очень уставший и почти на автопилоте. Что Матрена Филлиповна идет следом про неё был момент, что забыл. Маша тихо плакала. В ходке от лагеря уже после Газового баллона в темноте заблудились в складках морены. Блуждали не долго.  Неожиданно появился навстречу с ярким фонариком Аркадий. Возбужденный и очень подвижный. В руке нес огромную деревянную дубину. Отдали ему Машин рюкзак.

Когда прибыли в темноте в Базовый Лагерь, хлопьями пошел снег. Аркадий был очень счастлив и доволен. Тем более, что приготовил нам сюрприз. Салат из капусты и помидоров, да еще и в придачу с белым хлебом. Максим Перепелица и Николай Свиридов к тому моменту уже спали.

Выпивали в темноте возле большого камня. Сразу много и не собирались. Получилось много. Глаз разводил спирт с чаем, лимонным соком и сахаром. Получался коньяк. После очередной кружки становилось очевидно, что нужно разводить следующую.

2 августа 22 день

День отдыха… Жаль что не два, а есть такой только один. Не мытьем так катанием, но нужно брать ноги в руки и добивать эти триста метров вершины. Мотивация была высока. Тогда я уже не сомневался, что зайду. Хотя, может, и сомневался… Лишь бы повезло с погодой!

С утра следующего 22 дня похода она стояла солнечная, что в палатке  сразу даже было жарко. Солнце при безветрии светило неистово. Создавалось ложное ощущение, что здесь всегда так. Несчастный Глаз начал опохмеляться и заказал Маше с Носом «волшебную кружку». Около 11 Прокопенко и Виктор Калина, сходив к начальнику лагеря Дмитрию Грекову, принесли медальоны и грамоты, свидетельствующие о том, что они взошли на вершину Хан Тенгри 30 и 31 июля соответственно. Мне тоже захотелось стать обладателем такого медальона и грамоты во что бы то ни стало! Хоть не мытьем так катанием!

Глаз зашивал юбку палатки. Маша с Носом читала «Убить Пересмешника». Ей и самой, похоже, что не сильно эта повесть вставляла.

В базовом лагере купили хлеба и арбуз. И то и другое съели с превеликим удовольствием. Глаз стирал вещи, шлифовался… Так минуло время обеда.

Сгорел и фонарик Мощной Маши, тоже китайский. Теперь на восхождение было не с чем идти. Витенька критиковал, что фонарики, мол, Глаз покупает хуевые. А как их покупать не хуевые, если у меня эти вещи не живут. Рыжий Витенька пообещал тогда подарить на день рождения фонарик Petzl.

Сибирцы сегодня или завтра должны были улететь на вертолете. Глаз предпринял попытку купить у них. Даже отыскал, где живут средь многочисленных желтых палаток-бочек. Оказалось прямо на центральной тропинке.

- Вы всё равно улетаете…

- Ну, да… Ну, а сколько он стоит…, я не знаю…, - с фонариком расставаться один из них явно не хотел.

Такой фонарик как у них стоит долларов 70. Назывался Petzl actik. Короче, Витенька решил Глазу дать погонять свой. Причем точно такой же!

В районе обеда Максим Перепелица и Николай Свиридов ушли в сторону ледопада Дикий. Событие знаменательное. Мы понуро распрощались. Сегодня им пройти 9 километров. И пошли они на Пик Победы (!) Считайте, как на войну!

К 18 часам Глаз был уже совершенно пьян. Стираные вещи требовалось быстро собрать, пока не пошел снег.

С наступлением темноты лагерь осветился загадочным феерическим светом; желто оранжевые купола палаток источали неестественное здесь на леднике свечение. С их стороны доносились возбужденные отрывистые возгласы. В ход там очевидно пошли крепкие спиртные напитки.

В темноте пошел густой снег. Белые мухи бесшумно ложились на лед, безжизненные моренные валы, палатки и в том числе и на наш на отшибе находящийся лагерь…

3 августа 23-ий день

Как же не хотелось опять куда-то идти! То есть не куда-то, а на вторую попытку. Черт бы этот сырой ледник побрал, и особенно эту бутылку. Поражение следует признавать, но «война еще не была проиграна». В ближайшее время тяготы и невзгоды мне делить с Аркадием. С ним мы ровесники, но почти противоположности по темпераменту. Объединяли нас мотивы. Еще с утра он занялся мешочничанием. Перекладыванием одних  вещей в мешочки. Потом все это вынимал и перекладывал в другие мешочки. Так было на бивуаках всегда.

Я когда подогревал кофе, чуть не угробил джетбойл Дмитрия Прокопенко. Но он благо ничего не сказал. Да и джетбойл был рабочий.

Маша тихо плакала. То ли не хотела, чтобы мы уходили, то ли ей болели на ногах пальцы. Либо то и другое.

Рядом разбили лагерь хипстеры. К нашему неудовольствию.  Глазова мизантропия заразна. Хипстеры оказались профессионалами. Они уже сходили на Хан-Тенгри по Мраморному Ребру и теперь собирались после какого-то отдыха на Пик Победы.

Мы уходили почти на неделю. Маше с Носом было поручено собрать Несчастному Глазу продукты питания. От продуктов питания уже начинало подбрасывать, но в особенности заебала эта бастурма и чеснок.

Вышли с Аркадием после обеда. Маша и Дмитрий Прокопенко нас провожали почти полчаса. Выход наш на Хан-Тенгри выглядел гораздо более драматическим, нежели вчера ушли Максим Перепелица с Николаем Свиридовым.  Так и вышли: «без горы» возвращаться не хотелось. Вернуться с горой были все шансы. Двигались быстрее, до газового баллона теперь уже не сорок пять минут, а тридцать пять. Шли как на работу. Уже казалось бременным и рутинным, который раз плестись по этой морене и пересекать этот ледник Семеновского.  

Аркадий на боковой морене ледника

Неполных четыре часа заняло у нас до лагеря 1. Здесь разрыли заброску (тур из камней), забрали оставшиеся там припасы. Погода была фирменная от Хан-Тенгри. К этому дню стала определяться некоторая закономерность. Утром была она солнечная, после обеда пасмурная, а сейчас ближе к вечеру кропил снежок. Мелкий и колкий.

И опять получается, мы пошли синхронно с этими Иранцами. Они в лагере балагурили, как домашние гуси. Со стороны казалось, что не разговаривают, а звуки издают.

Рядом ставили палатку три «новых» перца. Недавно прилетели, их я пока не видел. Очкарик, худощавый молодой в самой дорогой амуниции и самый пиздючий третий, возможно, у них самый главный. Пиздючий поучал, назидательно смакуя слово «аклём» (акклиматизация то есть).

- Это, ребята, если вы зашли и переночевали это аклЁм, а если сразу спустились то это не аклЁм, какой же это аклеЁм, когда это не аклЁм! В бутылке погиб Валерий Хрищатый. Они ходили на аклЁм.

Пошли выше точь-в-точь, как и тогда выше Лагеря 1. Шли понуро. Тоскливая атмосфера очень давила. Точь-в-точь, как и тогда происходило это в сырых сумерках. Навстречу шли двое. Один не запомнился, другой малой, рыжий и с усами. Малой на коротком шнурке на шее амулет в виде зуба или настоящий зуб, - клык.

- Не самое хорошее решение, - Авторитетно сообщил усатый.

- А мы и не пойдем выше в бутылку. Просто хотим немного взять фору.

Выше сильно мы и не пошли. Брали фору. С Аркадием спорили, где стоять. Ровное место было хоть и ровным, но топким, снег здесь раскисшим. Ночью обещало подморозить. Палатку ставили уныло. Ледник и третье прохождение через бутылку давили, навевая депрессуху. Завтра такое конкретное испытание – уже в который раз выбираться ночью из палатки. А подниматься мы собирались в два часа ночи. Витенькин фирменный фонарик светил надежно и обещался не подводить. На всякий случай я еще и сменил батарейки на нулевые.

Поход продолжался, наше восхождение продолжалось. А следующий день был уже 24-ым.

4 августа 24-ый день похода

Поход продолжался и наше восхождение продолжалось. А следующий день был уже 24-ым.

Поднялись по будильнику в два часа ночи. Я проснулся и раньше, но с удовольствием лежал имеющиеся в распоряжении минут сорок. Вылазить на холод, одевать ботинки, кошки и отдирать от шуги примерзшую палатку требовало волевых усилий и работы. Но и медлить было никак нельзя. Никто не отменял бутылку. А мы были мотивированы!

Минус пять. Пока сворачивали палатку, мимо прошли первые лидеры. Россияне, забыл уже я и откуда они были. Нам немного после довелось с ними еще и взаимодействовать. Идут отрывисто, решительно. Можно позавидовать. Так ходят, когда есть небывалый запас физухи.

Бутылка – самое опасное место маршрута. Я, казалось, знаю уже здесь каждый флажок тропы. Рассвело. Гасим фонари. Медленно поднимаемся, но надежно. Минут сорок пять-пятьдесят идем непрерывно, шаркая кошками и слегка опираясь на ледорубы. Трещины стали шире. Каждая на десятки метров шерится зеленоватой мглой. Расширяется книзу. На стенах сосульки и причудливые структуры. Уже на подъем перепрыгиваются они с натягом. Перед прыжком нужно стать отдышаться и сосредоточиться. Метр за метром, но уже приближаемся мы к рубежу 5000. Солнце еще не осветило склоны Чапаева, когда мы были на выходе из бутылки. Акклиматизация определенно наш козырь. Взойдем!

Утро на 4800. Бутылка

Поворот в бутылке

Аркадий ушел выше. Я присел отдохнуть. До сих пор шел без кошек.  Дальше крутой склон и их пришлось одевать. Именно там на этом же заколдованном месте, где и в первый стояли раз, когда сдохли и подкармливались, да и во второй, шли тогда с измученным немцем.

Нагнала тут как раз та заметная вчерашняя тройка: Очкарик, Долговязый и Худой,  Пиздючий, похоже, который у них за руководителя.

Пиздючий: Не забудьте маску одеть, Вам мало времени осталось.

- Я знаю.

Солнце вот-вот должно было показаться. Да уже и без него чувствовались избытки световых квантов. Кромка ребра Чапаева начала окрашиваться оранжевым колером.

Тропу на сорокоградусном склоне спускающиеся изрядно размочалили. Снега по яйца. Каждый шаг это подбивка ступени. Не подобьешь, - проваливаешься по яйца. Одышка неимоверная.

Они, эта тройка, довольно уверенно поднимались по самому крутому участку и надолго стали на выходе из бутылки. Пили из термосов и обильно фотографировались. Рюкзаки прямо на тропе. Убрали в сторону, чтобы я прошел.

- Гоу-про включись! Гоу-про выключись! (снимают на видео). Я не знал, что камера может подчиняться голосовым командам.

Около 1000 метров набрали мы в тот 24-ый день с Аркадием. Теперь это было значительно быстрее, нежели прошлые разы. Очень утомителен как обычно путь от конца бутылки по пологому взлету ледника к Лагерю 2. Визуально он, лагерь 2, напомню, виден последние тяжкие 10 минут.

Солнце светило тогда испепеляющее, мой генерал. Снег моментально раскис и налипал на кошки огромными комьями. Глаз матерился и волок последние метры уставшие ноги.

5300. Лагерь 2. Нас приветствовала какая-то восторженная девушка. Поднимается с гидом и первый раз пошла на акклиматизацию. Солнце так согрело тент, что насквозь открыли они оба входа палатки.

Понуро разбили мы свою палатку. Сработали шуфелем место. Солнце грело одежду нещадно, пекло в шапке голову. От него на высоте начинала болеть голова. Поднимались сегодня 8 часов. Времени пол одиннадцатого…

Глаз лег спать. Сразу было тихо, пока не подоспели иранцы. Не удалось избежать с ними соседства. Гомонить они начали еще пуще прежнего. Казалось, будто не разговаривают, а гортанно издают звуки, но при этом понимают друг друга. Мусульмане … Сцали в снег, стоя на коленях. Были и женщины. Слепили стенку из снега, ходили по нужде за нее.

Одна из их палаток приходилась на расчищенной площадке сразу над нашей. Прямо над ухом гомонили мусульмане, как домашние гуси. Казалось просто издают звуки.

- Блять! Как, Аркадий, они заебали!

Из входа показался Аркадий. Ругался на английском, чтобы угомонились.

Угомонились. А потом, как и в прошлый раз, словно отрезало – затихли мгновенно! Больше ни звука.

Чай, ужин и надоевшее уже питание. Мерное сопение горелки-реактора. Блядксие орешки, сладости, обломки сухариков, ебучий чеснок и эта бастурма! Мы шли на восхождение и на высоте 5300 были здесь теперь как дома. Лень обуваться, но Глаз предусмотрительно навалил лопатой ко входу свежего не обосцаного снега, что можно прямо брать куски или черпать кружкой. Воды попили в кредит.

Гора, обдаваемая снежным свеем, громоздилась незыблемо, агрессивно и уничтожающе. Солнце уже зашло, настали быстрые сумерки. Ветер был слабый, но страшен Хан-Тенгри в непогоду. Он и сейчас был страшен. Кто там был, знает это безжизненное бесконечное ребро из светло-коричневой породы. Страшен Хан-Тнгри, но особенно в непогоду. Нам же способствовала погода. Это удивительное и почти случайное окно…Неслыханное везение. Мы зашли на Хан-Тенгри! Где не ходьбой, то в перемежку с лазанием. Если не мытьем, то катаньем. 

5 августа 25–ый день похода

Хоть и диаметрально противоположные люди, но мы с Аркадием были нужны друг другу. Алкоголик и потребительски относящийся к вещам Глаз, при ситуативной эмоциональной неуравновешенности, зачастую непрошибаемый мизантроп. И Аркадий. Холерик, социально активный  общительный человек, обожающий вещи (и особенно мешочки) педант. При сложившейся диалектике мы ладили. Поход давно уже обоих заебал. Особенно это повторение. Не просто повторение маршрута, а тяжелая работа, ошибка, где она может и жизни стоить!

Самочувствие было теперь самое замечательное. Позавтракав, стали методично собираться. Глаз деловито матерился. Аркадий мешочничал. Перекладывал вещи и продукты из одного мешочка в другой, затем выкладывал обратно и менял комбинации вещей, их положение, да и мешочки. Их у него хватало. Потом снова шелестел мешочками. Казалось, разбирает обратно и снова складывает.

Откопали под туром-снеговиком свою заброску. Ничего в ней уже не оставалось.

Очкарик, Долговязый и Пиздючий активно разговорились с какой-то Стареющей Женщиной. До этого мы ее не видели. Были тут и быстро отрывисто поднимающаяся вчера двойка. Первые, кто прошли мимо нас еще в темноте в третьем часу ночи.

Стареющая Женщина была, очевидно, очень разносторонним и притягательным человеком. Оказалась она одной из судей российской федерации альпинизма в высотном классе. Вышеупомянутая тройка выяснилось, что спортсмены-альпинисты. Более того, претендующие на разряды и профессионализм.

С ними синхронно и вышли.  Было лестно идти в одном темпе и даже быстрее (акклиматизация осязалась). Правда, Аркадий сегодня, вопреки вчерашнему, отставал. Поднимался сначала вместе со Стареющей Женщиной.

Да! Гораздо идется быстрее и увереннее. На подлип не тратится как раньше столько эмоций. Обиваешь себе телом ледоруба комья с кошек и уже на это не реагируешь. Солнце заволокло термоядерной и убийственной для глаз поволокой. И к этому тоже уже привыкли. Идем… Точнее я один иду, но остальные в поле зрения. Поднимаются ниже. А смотрите, вереница фигур тоже вышла. Плотно вышли. Иранцы.

Несколько раз описывал я в отчете  маршрут. Теперь все то же самое, но идется быстрее!

На лагере в бергшрунде собрались и судачили бывалые. Здесь была и вчерашняя восторженная девушка с гидом. Они планировали посидеть часа три, да и делать вниз реверс. Вышли без палатки. Пришла чуть погодя и тройка во главе с Пиздючим. Похоже, собираются здесь обосновываться и ночевать. Но выше не идти. Акклиматизационный выход у них. Поднялась и Стареющая Женщина. Некоторые её, видно было, что знали и уважали. Рассуждала она на самом деле авторитетно. А привлекала именно тем, что не старалась себя как-то ценно проявить и понравиться.

Мешок с нашей предусмотрительно оставленной Глазом заброской благополучно висел на ввернутом в стену на половину длинны крюке. Дальше неудобная размочаленная тропа рядом перед крутыми перилами на гребень. Сидел я на ней поверх рюкзака, но предварительно вытоптав плоскую ячейку. Перекусывал наскучившими давно ингредиентами.  Кто-то спускался, и сверху летели куски фирна.

Долго что-то нет Аркадия... Сидел так я на рюкзаке, а уже хотелось идти. То есть сразу лезть. Надо подтянуть кошки. Аркадия ждал долговато.

- Ну, где ты ходишь? (со скрытым раздражением)

Аркадий стал раздражаться открыто:

- А как я тебя ждал!…

Время обеденное. Полез дальше я по периллам, мой генерал. И так тут меня прихватило! Раздражению не было предела! Нельзя себе подчинить вегетативную систему. Пролез уже самую крутую часть. И руки костенеют. Левая двигает жумар, правая с ледорубом в обхват головки. Одышка. Выше благо уже положе, вон и перегиб. Только бы не обосраться! За подробности извините. В прямом смысле слова! Конфуз мог приключиться неимоверный!

Чудом или путем напряжения каких-то посылов от коры неугомонному кишечнику я продержался до конца перил. Не до крайнего флажка, но почти. Четверть веревки не дошел. Склон крутой. Не потерять бы ничего. Те же перчатки. Варежки-верхонки, правда, на дебильных резинках, как у детей в детском саду. Упустишь что из вещей – пиши пропало! Да и самому оступиться может оказаться в последний раз. Спрятаться негде, вон палатки лагеря. Вид как на ладони. Зато я нес лопату. Яму пришлось копать прямо возле перильной веревки близ флажка.

Мимо прошел десятка палаток лагеря на гребне. Были здесь сплошь иностранцы. Поздоровался и, не  останавливаясь, поплелся себе мимо. Нам выше, - на 6100. Еще набирать 150 метров гребня. С Аркадием решили не идти на 6400, там может не быть места. Работать же с лопатой на 6300 или 6500 решили, что не оправдано. На тех неуютных и весьма эфемерных площадках может попросту сдуть. Снега мало, гребень: вкапываться некуда. Привалить тент отдельными камнями та еще работа. Такие камни нужно еще находить в нужном количестве и если есть выдолбить их изо льда. С этими мыслями я поднимался дальше по гребню. А забраться в лагерь 6100 кроме гребня и обхода его жандармов подразумевается не только пешком. Требуется преодолеть к тому же несколько почти вертикальных веревок перилл. На 6000 с рюкзаком! Идти (читай лезть с жумаром) и разбивать  лагерь выше 6100, - дальше уже можно прогадать со стратегией.

Дополнительные были дальше, но прогнозируемые трудности.  На 6100 места не оказалось! Когда поднимался я 31 августа здесь была врыта и почти занесена снегом заподлицо всего одна палатка. Теперь их здесь близко друг к другу умудрились поставить штук восемь. Эта площадка, столь популярная теперь, как мне сказали так себе. Совсем она не удобная. Обычно представляет собой мелкокаменистую осыпь, где и не так просто поставиться и закрепиться. В этом году же снега значительно больше обычного, что упрощает дело и увеличивает обитаемость этой мелкоосыпной площадки.

Раздраженная двойка москвичей из ближайшей к тропе и перильной веревке палатке встретили меня без пиетета. Ребята эти завтра собираются на восхождение. А идут по северному маршруту. Один в процессе разговора выяснилось, что в детстве жил в Минске еще и в моем микрорайоне Запад 3. Он потом эмигрировал в Москву. Очень быстро ко мне расположился. Уточнили детали. Район, конечно, социальным жильем и новостройками обосрали до неузнаваемости, но вспомнили его былое спокойствие.

Рыть площадку начал я на ярус ниже их палатки. С одышкой, разумеется, но методично. Работы было много, дело худо-бедно, все же шло.

- Не подходи только близко к карнизу дальше натянутой веревки, - предостерег бывший минчанин и житель микрорайона Запад 3.

- Да понятно. Скоро второй подойдет. Поможет. Аркадий зовут.

Быстро наш рассказ сказывается, да не скоро дело делается. Копалось здесь просто ужасно. Это был не снег, а фирнолед. Лопатой приходилось срабатывать площадку не столько, сколько много ее приходилось месить ногами. Представьте себе, что эти работы ведутся на 6100 и в конце ходового дня после набора 800 метров высоты. Откапывалось много мусора и «желтого снега».

- Вы тоже завтра пойдете? – поинтересовались соседи.

- Вряд ли. 800 метров набрали. Подниматься в 2 часа ночи не будем. День отлежимся, мы акклиматизованные. Не должно завредить.

Пришел Аркадий.

- Почему ты не начал копать там?

- Ты бы тогда спросил, почему не начал копать здесь. Карниз! Или на тропе ты имеешь в виду?

Работали и вытаптывали с ним дружно. Когда уставал один (это не дачный огород), передавал лопату другому. При условной перспективности этого участка склона (не на склоне все было занято), не мытьем так катанием, палатку «воткнуть» получилось. Один тамбур, разумеется, оказался не рабочий. Места на него попросту нет. На отъебись как в лесу тут не поставишь. В момент при непогоде сдует или просто сломает дуги.

Юбку закопали. Оттяжки зафиксировали на ледобурные крючья. Они нам выше и не нужны. Сразу за входом узенькая кромка податливой тропинки. Меньше чем на два ботинка. За ней постепенно увеличивающий крутизну склон. Короче, упущенная вещь полетит в Лагерь 2. Но не долетит, а будет похоронена в первой же трещине ледопада.

Работали дружно. Под тент Глаз лопатой навалил снегольда (не «желтого»).

Гудел МРС реактор. Аркадий одобрил идею завтра не выходить.

- Ребята, тише говорите! Нам в два ночи выходить, - возмутились соседи.

Их палатка в трех метрах. Но почему-то когда сидишь внутри, казалось что они далеко.

Или пан или пропал. Хоть погоду обещали завтра хорошую, мы могли ее пропустить и проиграть. А играли мы с неперсонализированным соперником. Ошибок этот соперник, как известно, не прощает. Можно отделаться досадой поражения, но можно и не вернуться домой…   

6 августа 26 день

Стратегически, несмотря на высоту, решили отдохнуть здесь на 6100 и изготовится на штурм. День в палатке так и просидели. Вернее сказать пролежали. Дома если так, то время тянется медленно. Но тут у него свой темп. Какую сегодня 6 августа мы пропустили шикарную солнечную погоду с безветрием! Чтобы локти не пришлось кусать!..

 Пик Чапаева 6373м С его склонов постоянно летят обвалы льда и камни в "бутылку"

Пик Победы и верховья ледника Семеновского, истошно-неистово залитые солнцем, как на ладони. Соседи по палатке сменились. Были уже не те, что пришли с севера, а двое, которые быстро  и отрывисто ходят и поднимались с нами с юга. Один другому показывал и объяснял на Пик Победы маршрут Абалакова. Отсюда он не казался сложным, проще выглядел даже чем классический. Снизу пришли и несколько иранцев. Не целая свора, пару человек.

 Острый край соседнего ребра. Особенно помпезно выглядит оно из Южного лагеря. Видна прочная порода - мрамор

Чуден Пик Победы со склонов Хан-Тенгри в солнечную погоду

Несколько раз с Арадием готовили. Нагрели воды впрок. Так шикарная погода продержалась целый день. Повезло лишь бы завтра. Но здесь по нескольку дней разве так бывает. Интуитивно почему-то казалось, что погода будет. Не было к её смене никаких предвестников. Очень странно тихо здесь. Непривычно тихо. Максим Перепелица с Николаем Свиридовым сейчас пошли на Пик Победы и тоже где-то должны быть на такой самой высоте.

7 августа 27 день

Этот день для меня был самым важным в истории этого похода. Похода с заурядным номером 83. Да что там похода, целой кампании или экспедиции. Ради этого было 26 дней предыстории. Километров акклиматизации, необходимости есть всякие конфеты и орешки, километров вниз и вверх, ходьбы «под обстрелом» в том числе с одышкой и на грани фола и потерей уже более 10 килограммов веса.

Если на Тянь-Шане с погодой повезло, то это в прямом смысле слова. Нам сегодня повезло просто неслыханно! Таких солнечных безоблачных нескольких дней подряд погоды ни до этого не было, не было потом. 

Вышли с Аркадием с небольшими интервалами в 1.15. Аркадий чуть раньше. Самой серьезной ошибкой было последовать совету Дмитрия Прокопенко. Дескать, «ледоруб там не нужен». До 6600, куда я поднялся при прошлой попытке, действительно он мешает. Одна рука нужна двигать жумар. Другая, (в толстой варежке) помогает ухватиться за выступы. А ледоруб, висящий на темляке, да или просто волочащийся откровенно мешает.

Подъем по крутому склону и участки лазанья, где хочешь выплюнуть легкие. Каждый сделанный в тот день кадр – для меня было большой работой. Чтобы сделать снимок требовалось удобно стать или сесть на жопу, но пристегнутым к станции. Иначе улетишь, - ноги съезжают. Потом еще хуже доставать со внутренних карманов фотоаппарат. Снять приходится верхонки, затем перчатки. Их спрятать, улетят: они без резинок. В фотоаппарате барахлят шторки. Их нужно успеть аккуратно подцепить мизинцем. Кадр или несколько, и обычно после пяти-шести кадров это по любому смена батареек. Не нужно их выкидывать, но отогреть! Брюхо в последний момент дал подгулявший фотоаппарат. Но на него больше всего и было заснято материала не только при восхождении, а вообще в этом походе. Потом фотоаппарат нужно спрятать и в чехол и во внутренний карман. После подобного процесса еще минут пять отогревать окостеневшие кисти рук.

Темно. Все та же зловещая вереница фонариков. Больше ниже, но мерцают, как то дребезжаще, и выше. Одышка. Не шаги, а перестановка ног и нескончаемые веревки перил и перестежки. Веревок обычно несколько. Не факт, что угадаешь, где встегнуть жумар выгоднее. Если встегнёшся в ту, что поновее, узел или станция может оказаться в самом не удобном месте.

Я уже был выше вершины Пика Чапаева, когда уверенно рассвело.

Выше Чапаева

6300

А на 6400 пришел – явственно стало светло. Здесь теперь три палатки. Одна установлена совсем не надежно.

Скала с табличками. Ее нужно пролезать особенно затратно по усилиям. На 6400. В этой многослойной одежде. Громадных ботинках с кошками.

Сразу после 6400. утро 7 августа 2019

После 6400 не долго - крутой склон веревки примерно две перил и потом еще более сложный скальный выход. Даже скорее жандарм. Перелезть его – также неимоверные усилия. Выше вблизи меня трое. Еще выше их - идут тоже. А ниже визуально людей не видно. Только пропасть да ближайший перегиб гребня.

Как бы то ни было. Путем многочасовой работы (часов примерно пять), но гляжу что выбрался ко двум длинным веревкам (синего цвета). Их там связано несколько. После них, большая станция. Вот на ней я обнаружил прошлый раз кем то поставленный амулет – глиняную фигурку пингвина.

Примерно там

Потом еще более долгие косо-восходящие перила. Обозревается с ребра маршрут примерно до 6750. Дальше создается ощущение, что перегиб склона и потом полого. И говорят, пишут все про "выход на купол". Но после «снежно-ледового ножа»…

Все тот же зловещий светло-коричневый скальный кулуар. Припудренный снегом, настолько безжизненный и безразличный, что это даже трудно представить. Кулуар тот не классическая узость. Он широкий, его с натяжкой его можно обозвать кулуаром. Не цирк и не желоб.

Как теперь вспоминая, эту косо-восходящую часть, поднялся я быстро. Дальше - тяжелее. Скальная ступень в половину веревки. За мной шли несколько человек. Я образовал затор. Взбираться здесь нужно лазанием. Самым настоящим! Не меньше чем полверевки! Скалы благо прочные. Это был светлый неподатливый мрамор. На внизу находящихся летели из под ног только куски льда.

Вылез после невероятных усилий. Физических и волевых. А дальше еще веревки две, того не лучше! Приходилось взбираться по крутому ледовому склону. Он был присыпан снегом, но не много и это не помогало ничуть. Кошки проскальзывали. 

- Не встегивайтесь в коричневую веревку! - посоветовал идущий рядом человек, - Она выше перебита.

Но пришлось встегнуться в коричневую. Он, человек этот, за мной идет быстрее. А разминуться здесь, - большая работа. Иной раз то и ноге нет возможности стать. Тягун очень длинный, и передними зубьями кошек рубить тут просто заебешься. Это не одна веревка! Их две в этом кулуаре связали, или может даже три. А вот и перебитый участок. Разбита оплетка, но большая часть осевых нитей цело. Лишь несколько из них разлохмачены. Если не рывок, то статическую нагрузку выдержит.

В конце кулуара поворот перил 90 градусов вправо (на подъем). Вылаз на снежно-ледовый нож. Здесь на этой веревке скопилось человек пять. Аркадий и ожидал меня на станции. Это было необыкновенно красивое и вместе с тем какое то зловеще отстраненное ощущение. Мы сидели пристегнутые к этой станции в глубоком сугробе. Вниз прямо из-под ног уходило скальное заснеженное ребро. Были видны его лишь несколько перегибов со своеобразными каменными наплывами. Дальше виды на ледники. Бездонная пропасть!

Выход из кулуара на "снежно-ледовый нож"

И тут нас со всей щедростью осветило солнце. Потеплело и даже казалось что уже жарко.

Снежно-ледовый нож сэлфи вверх

Где то там лагерь Северный Инылчек

Слева направо по тропе (смотреть на мониторе): выход из бутылки, палатки лагеря, подъемная тропа на перемычку 

Перила снежно-ледового ножа и опять крутой скальный выход. Дальше было не совсем лазанье, но движение не без помощи рук. Пропустил двоих на спуск и на подъем человека в зеленой куртке:

- Энтшюльдиген зи ихь гее.

Снежно-ледовый купол, я понимал, что будет не такой как на Пике Ленина, но все-таки куполом. Купол оказался крутым склоном с перилами. Но особенно эту "купольность" я почувствовал, уже возвращаясь, без ледоруба по участку с засыпанными перилами.

Еще ниже, выйдя на снежно-ледовый нож, уже так несколько раз бывало, ощутил явственно, что успех восхождения состоятся. Это было еще два часа отрывистого подъема по смерзшимся ледовым ступеням. С большими остановками и перерывами. Сразу скальный светло-коричневый выход справа казался далековато. Но он приближался!

Купол и перильная веревка

Участок примерно в две веревки закончился. Шелся он сносно и без опоры на веревки (жумар пассивно волочился, а я для удобства лишь придерживался), хотя хотелось его и ползти. Я оглянулся! – Еб твою мать! А как здесь спуститься без ледоруба! Веревок то нет. Верхние слои снега уже на этом нещадном солнце ещё и к кошкам подлипают. А не будет его, солнца, и того пуще – все смерзнется. Полетишь. Стремно.

Предвершинный участок. Метров 70 по высоте

«Снежно-ледовый купол» монотонный, но есть облегчающие обстоятельства. Он обозрим. Вон и вершина и на ней человека четыре. Кто-то уже спускается. Да и снова перильные веревки начались.

Хан-Тенгри мой второй семитысячник после Пика Ленина. Но подняться на него для любителя неслыханная работа. Кто-то тренируется как спортсмен и его рассматривает как объект учебный. Я, пришедший сюда любитель, чуть не обосрался. Это тяжелее Пика Ланина! Значительно тяжелее!

И как-то постепенно произошла трансформация. С чудовищной эйфорией от восхождения (другие разы апатия и опустошение) вместе с тем присутствовало хладнокровие и чувствовалось, что не приполз сюда на последнем издыхании. Были еще силы.

12.50  7 августа.

Тур в виде треноги находится в области скального пояса на 6995. Теперь был здесь крест вставленный в эту треногу и увешанный различными ленточками и мусульманскими вымпелами. За последние лет 30, или 50, наросло метров 15 ледового купола. Вершина стала выше и теперь высоту Хан Тенгри считают 7010м. Туда я и пошел. Действительно визуально получалась разница метров в 15.

Дорога на 7010м

Как бы востро не смотрелась вершина из лагерей, это довольно просторная и пологая площадка. Не сравнима по площади с Эльбрусоми, Казбеком или скажем тоже востро смотрящимся Тетнульдом. Выглядит в виде ровности. Обзор неслыханный. Погода самая лучшая для фотосесии!

6995м

Аркадий подошел к 14.00. И чуть перед ним двое, которые первые прошли мимо нас перед входом в бутылку. Они предупредили, что если хотим фотографироваться, то нужно оперативно. В визуальной близости мусульмане! Фотографировались обильно. Это и не стыдно отобразить в отчете. Фотографии удались. С вершины они особенно ценные.

Пик Победы казался вровень с нами, хотя выше он на 400 метров. Где то там, на подступах к его вершине, тоже наши Максим с Колей, и им тоже повезло с погодой! Тридцать километров примерно до вершины Пика Победы.

Аркадий прямо недалеко от креста разложил какие-то вещи и вынял мешочки. Налетел одиночный и хаотичный порыв ветра. Все это чуть не улетело, задержалось на предусмотрительно натянутой здесь веревке. Аркадий ринулся за мешочками и на грани фола остался возле вершинного тура и этой же веревки. Но причем не улетел ни один мешочек. А улетели бы и они и Аркадий в район ледника Семеновского.

- Ты что, не трогай, сам сорвешься! - участливо  откликнулись те двое, которые первые прошли мимо нас перед входом в бутылку и возле нас ночевали.

На вершине пробыли долго. Этому способствовала погода. Пришли между тем и иранцы, не шоблой, но несколько человек. Среди них и женщина. Она все целовала крест и повесила на него вымпел с зелеными не понятными нам арабскими заклинаниями. Из ручьем катились слезы. Ушли иранцы до нас.

Не простой это был спуск. Зловещий. Погода не испортилась, но обещала сразу испортится. Ниже нас громоздилась и стремительно нарастала плотная насыщенная облачность. Я подумал ниже нам придет пиздец. Вид был, как из иллюминатора самолета.

Страшнее начавшего подмерзать склона без перилл (и ледоруба) и быть ничего не может. Варежками я хватался за кромку следов выше и на три такта ногами врубался в ступени ниже. Ничего не оставалось. Слазил как краб, а ледоруба у меня не было. Шею чуть не свернул оглядываясь под руку, когда же наконец эти спасительные перила.

Скальный пояс, снежно ледовый нож, перила, перила и дальше тоже перила. Спуск в кулуар.

Спуск в кулуар со снежно-ледового ножа

Иранцы загородили дорогу. Глаз матерился на чем стоит свет. По-английски разъяснялся с ними Аркадий. А иранцы, что Глаз говорит, и не понимали. К лучшему. Чего они тормозят не, мог я  всё вразумить.

- Блять! Что вы стали. Пройти дайте!

- …… говорит по-английски…

- Веревку освободите! Что стали! Освободите веревку нахуй!

Такой простой на спуске особенно тягостен. До скального сброса прошел по параллельной коричневой веревке. Она, как известно, была перебита и кроме того с несколькими узлами в самых неудобных местах. Они в проушину корзинки не проходят. Глаз матерился.

После отвесного скального сброса мы с иранцами наконец разминулись. Уже их оставалось в поле зрения трое. Зашли вроде как четверо. Один упустил при нас рюкзак. Он улетал сразу, слегка подпрыгивая, визуально был виден всего несколько секунд, да и скрылся за перегибом склона. Там были документы иранца (как он объяснил), «мани», да и весь фотоматриал с восхождения.

По косонисходящим перилам Глаз пошел впереди. Времени нет, зато «дорога» (то есть перила) свободна. На скользящем карабине и, страхуясь руками веревкой через спину (здесь это можно было себе позволить). Аркадий стал кричать очень настойчиво. Я тогда сел на склоне, встегнувшись в станцию, вернее в какую-то махру между узлами.

- Не ори спустись я не слышу!

Опять кричит.

- Да не слышу я!! Что иранцы! Пошли они нахуй!! Спускаться надо!

Не могла идти баба. Она и не говорила, а шипела на английском. Что с голосом тоже не понятно. Шепот и еле двигается. Могла переставлять ноги, но её поддерживали и требовалось еще на веревках перестегивать.

- Сообщи Грекову!

- И ОН чем поможет! Связь через 45 минут!

- Иранцы не адекватные.

Ситуация была плохая. Но, как бы то ни было, погода не портилась. Аркадий был вменяем и деловит. Помогал спускаться этой женщине. Была она не крупная около 30 лет по возрасту. В принципе не ухудшалась и хоть не мытьем, так катаньем, спускалась. Требовалось набраться терпения. Еще два иранца тоже помогали, и с мусульмакнской непроницаемостью не нервничали. О потерянном рюкзаке не сожалели ничуть. Глаз на них покрикивал матом (со стороны это выглядело скорее дружески и подбадривающе), но раздражался первые лишь несколько совместных веревок. Потом успокоился окончательно. Силы спуститься, как оказалось, имеются. Это явственно чувствовалось – есть они. Фонарь (да еще и Petzl). Далее вопрос времени. Только эти блядские иранцы… С этой бабой тоже, с больной головы на здоровую. Скорее всего иранцы эти из нашего Южного лагеря.

- Глаз, ты иди, я её поведу.

- Как я пойду? Уже ведь подписались. 

18.00.

Пшшшш: - База! Передавайте информацию.

- Группа «Минск». Спускаемся с вершины. Иранка идти не может, но на ногах стоит. Доведем до 6400.

Начальник лагеря был озабочен этим свалившимся неожиданным делом, но договорились связаться еще через два часа. 

Стемнело через полтора. Последних веревки две (с 6450 до 6400) спускались в полной темноте. Двое иранцев сидели рядом. Уже давно туда ушла несчастная женщина с Аркадием. Он чуть ниже, она чуть выше. Иранцы присели под станцией, Глаз пристегнутый к веревке до станции. Сидеть, наконец, заебало. В темноте на высоте, да и после восхождения начал подстывать. Спустился на пять метров. Веревок было несколько. Помацал. А они не натянуты! Свободны обе! Иранцам вообще как будто все было пофиг.

- Да еб вашу мать! Мы будем сегодня спускатья!?

Придерживаясь рукой, обошел их и, матерясь, еще стал сдавать вниз.

На 6400 было уже не три, а две палатки. Иранка хотела идти «лагерь». По-английски Аркадий определил, что это 6100.

- Пошла она нахуй! Здесь ее оставляем. Ты представляешь во сколько «дома» мы будем. Полежит, утром пускай спускается на 6100.

Аркадий благо согласился. И повезло. В одной из палаток был какой-то мусульманин. Из их группы или из их веры, не важно. Эту обессилившую окончательно женщину определили туда. И вот уже помогают разуваться. Что кто кому говорил, я не знаю. Ни в одном языке ничего понять я не мог. Но это происходило совершенно без эмоций. Оставили им несколько ампул с дексаметазоном. Как раз и уже очередной сеанс связи. Кромешная темнота. Ребро. 6400. 20 часов

Пшшшш: - Передавайте информацию!

- Минск. Женщину оставили на 6400 у мусульман. Она, похоже, здорова, но ходить не может от усталости. Продолжаем спуск на 6100.

Дмитрий Греков (начальник лагеря) попросил сообщить, когда спустимся мы на 6100. Все ли нормально. А это все-таки 300 метров не прерывающихся перил. От склона до отвеса. Но всегда это перила.

- Аркадий, ты спустишься? Я пошел, ты догоняй.

Безмолвная погожая ночь. И руки сильно не мерзнут. Но небо заволокло и звезд не видно. Усталый вусмерть стоишь, уперевшись ногами в склон. Вокруг тишина и какие-то силуэты. Тот громадный, что перед тобой – скальная башня Хан-Тенгри.

22 часа заняло восхождение (из-за иранцев). Прошлый раз до палатки чуть дополз. Теперь еще и что-то попытался поправить с палаткой. Обратил неволей внимание на фиксирующий оттяжку ледоруб. Его то и не хватало!

- Ребята, чего так долго?  - это те двое, что с нами были вместе на вершине.

Объяснил.

- У нас бойл наебнулся, мы у вас взяли. Там вода. Мы и вам нагрели.

- Спасибо!

Вода не замерзла. Как ни странно пить не очень хотелось. Отпил сколько положено. Пришел Аркадий. Как то не быстро.

- Там вода с твоей стороны я поставил.

И вырубился самым сладостным сном, какие только после восхождения быть могут. А восхождение было на Хан Тенгри.

8 августа 28-ой день

И этот день выдался замечательный. Не то что, солнечный, но ясный. Собирались не торопясь, методично. Много палаток отсюда сняли, стало малолюдно и по приятному уныло и одиноко. Никто что-то на гребне не был виден и с севера. Сначала вышел я. Аркадий следом. Шлось на спуск легко, хорошо и умиротворенно. Хорошо думалось об отстраненном. А так редко бывает. В основном язык на плечо и метры считаешь. Периодически налетала облачность, но быстро и рассеивалась. Несколько крутых веревок перил на жандармах. Встретилась единственная сольно поднимающаяся какая-то девушка. По-русски ни-ни. Дальше гребень пологий. На глазах в бутылку сошла большая лавина со склонов Пика Чапаева. Там, надеюсь, никого нет. В такое время там стараются не ходить.

Лагерь на пермычке

В лагере на перемычке тоже палаток меньше, чем было. Все теперь казалось тут по-домашнему. Не останавливаясь, дошел до крутых перил в бергшрунд. Я все пытался встегнуться, а веревка казалась нагруженной. Так просидел я битых полчаса, - ничего не изменилось.  

- Да! еб вашу мать! Уснули что-ли!?

Не уснули. Там очевидно никого и нет вовсе. Кое-как натянул и застегнул, продев петлю в ухо корзинки.

В бергшрунде привольно и безветренно. Солнце пригревало даже ласково. Здесь, как и в другие разы, рассказывали «охотничьи истории» про акклиматизацию. Мне показали на кусок льда, съехавший этой ночью на палатку мусульман.

Видно место от палатки и различные куски льда. Волею судьбы "главный" остановился (см. выше) так и не съехав вниз

Палатку он не повредил, мусульман тоже. Но они так испугались, что быстренько собрались и помчались стремглав вниз.

Дальше такой знакомый путь к Лагерю 2 по некрутому сковородкоподобному склону. Чтобы не портить ступени на крутом участке, старался спускаться в стороне. Навстречу поднималось много. С десятка полтора восходителей. После состоявшегося восхождения настроение было возвышенным и охотно хотелось заговорить со встречными. Большинство по-русски не разговаривало. Я их охотно рассматривал. Большинство имели страдальческие выражения, поднимались с сильнейшей одышкой. Когда-то, да и совсем недавно мы точно также.

В Лагере 2 подождал Аркадия. Светло-коричневый Хан-Тенгри теперь не был овеян клубами снега. Он даже казался приветливым. С этого ракурса добрым и пологим.

Добрый Хан Тенгри

Решительно собирали вещи двойка олдскулов, уже в возрасте. В этой решительности и отрывистости была даже какая-то агрессивность. Между собой что ли поссорились? Нет, не поссорились.

Как и предполагалось, спускаться Аркадий отказался, и даже после того, как солнце спрячется за склоны Пика Чапаева. Спускаться было соблазнительно. Олдскулы назидательно посоветовали сделать это рано утром.

- Давай, Аркадий, утром, - согласился Глаз, будучи в превосходном расположении духа. Живо принялся расставлять довольно истерзанную к этому времени палатку. Вышли на связь. Сообщили подробности. Наши Максим и Николай тоже спускаются. Поднялись на Пик Победы (!!) Вот это да!  

9 августа 29 день похода

Поднялись ни свет не заря. Рассвет начал только брезжить. Какое зловещее зрелище!.. В этом брезжащем свете черной громадиной проступало ребро Хан-Тенгри. А на нем вереница фонариков. Они почти не двигались, но переливались и медленно мерцали.

Собрали вещи. На спуск пошли в предрассветных сумерках. В горлышке бутылки лавинный вынос засыпал тропу. Тропу проложили новую по краю лавинного выноса. И снова замечательное настроение. Особенно сильно ощущается, что эти ворота самая опасная часть маршрута, ты ее прошел и уже больше сюда не вернешься. Во всяком случае, в обозримом будущем. Ноги на спуск шагали сами. Рюкзак ничего не весил. Идущие навстречу на подъем, только добавляли эффект чего-то свершившегося.

Выйдя почти на ледник Семеновского, на тропе повстречал парня и девушку.

- Смотрите, у нас с вами ботинки одинаковые.

- Да! Одинаковые!

Были они из Новосибирска. Речь пошла про Пик Актру (Алтай). Я поспешил сообщить, что мы ходили в том районе и что туда я еще непременно схожу.

Аркадий где-то застрял и я его уже не видел. Шел один по пологому леднику Семеновского. Когда это было начало наших ходок, был он снежный. Потом представлял собой раскисший снег и множество луж. Теперь был это грязный лед.

9 августа Ледник Семеновского вниз

9 августа  Ледник Семеновского вверх

Он хрустел под ботинками. Два часа оставалось идти до лагеря такой вот уже знакомой дорогой. Косо пересечение ледника к его правому борту, выход на моренный чехол, волнообразного вида. А вот и такой родной газовый баллон. От него идти чуть дольше получаса. Лагерь развернулся своими желтыми палатками балками очень приветливо. Можно было разглядеть на отшибе и нашу. Лагерь было ощущение, будто зазывает.

Я оглянулся было. Не такой это и добрый дедушка Хан Тенгри. Смотрелся Повелитель Неба отсюда с ледника Семеновского агрессивно, круто, востро и башнеобразно. Да более того над вершиной на какое то время образовался ореол перистой облачности. Да что там ореол, не то корона, не то нимб!

Удивительно, на 6 километровом отрезке, разделяющем Базовый Лагерь и Лагерь 1, не повстречал я ни одного человека.

Увидели таки мою красную куртку среди мренных валов. Меня встречали возле туалетов, где повесили на ледовом ноже веревку, Маша с Носом и Дмитрий Прокопенко. Эмоции были бурными!     

Аркадия сообщил я, что давно не видел. Разошлись мы еще в бутылке. Но шел я не быстро.   

За это время, пока мы ходили на восхождение, в лагере было тоскливо и уныло. Как это происходит на дневках, пурговках и при прочем безделье. Мне тотчас была выдана бутылка коньяка. Коньяк передал Греков за то, что маялись с этой иранкой.

- Это пусть Аркадию скажет спасибо.

С коньяком решили его подождать. Глаз тотчас полез разводить спирт…

Аркадия не было довольно долго. Глаз уже приятно захмелел. Была очень теплая не вычурная, а тихо эмоциональная атмосфера.  

Но что это!? Из-за камней появились чудовищные не симметричные, не то клещи, не то рога! Глаз в ужасе попятился назад.

- Ой! Бля!..

Тут возникла и вся фигура – Аркадий к боковым лентам рюкзака прикрепил долгие чуть расходящиеся в стороны доски. Сколь далеко он их тащит, - не известно.

- ???

- Костер вечером будем жечь!

За оставшийся день довольно крепко и дружно напились. Но больше Аркадий.

Глаз был в таком хорошем расположении духа, что даже не напрягался тому, что тот меценатствует: зазывает в лагерь всяких левых иностранцев и переводит на них Глазов драгоценный спирт (приобретение, перевозки и переноски). На леднике иметь спиртное особенно ценно.

Ужин был самым душевным, какие только бывают. Набрались бы еще, но обильный снег хлопьями разогнал веселых туристов по палаткам. Аркадий идти отказался и долго еще снаружи, несмотря на непогоду, жег костер. На стенке палатки разыгралась пантомима отсветов и теней.

В центре лагеря звучала музыка, оттуда доносились восторженные возгласы и вопли.

Восхождение закончилось. Требовалось день отдохнуть. А по леднику на место отъезда нам еще предстояло пройти 70 километров (!) Сергея Смирнова, который месяц назад в Ат-Джайлоо застрелил заместителя начальника лагеря и работника так и не поймали. Но оцепление района сняли.

 

10 августа 30-ый день

Этот день полностью должен был стать днем отдыха (для пришедших вчера меня и Аркадия). После обеда ожидались прийти Максим Перепелица с Николаем Свиридовым.

Глаз с утра заказал, чтобы Маша развела опохмелиться. Никакого похмелья, правда, не было. Скоро настроение резко улучшилось до той степени, когда даже не напрягает стирать вещи. Этим сразу и занимался.

Потом ходили к Дмитрию Грекову получать сертификаты о восхождении.

Настроение улучшилось еще больше. Даже купили арбуз и еще бутылку. Спирта оставалось мало. Я был очень похудевший и осунувшийся, но здесь в базовом лагере жилось теперь настолько привольно и комфортно, даже никуда не хотелось уходить, пожил бы еще.  Но уходить было надо, хоть и не сегодня.

Погода была солнечная. Тянь-Шань нам просто улыбался. Во второй половине дня пришли уставшие, но вполне довольные и подвижные Николай и Максим. Поздравления! О восхождении рассказали кратко и даже ночевали в пещере.

Все что планировали, у нас получилось! Теперь оставалось успеть в Ат Джаилоо. До Ат Джайлоо идти по леднику 70 километров. Навигатор это подтверждал. Представьте только! На все про всё у нас максимум три дня! Теперь оставалось успеть.

К концу дня Глаз, Аркадий, и Витенька уже крепко поддали. Разговаривать стали шумно, отрывисто и с пантомимой.

Аркадий опять зазывал в лагерь случайно проходящих мимо европейцев. И опять наливал им спирту (!) Еще позже начали спорить. Потом поссорились Аркадий с Витенькой до перехода на личности. Ругались и угрожали. Ещё потом стемнело, и мы разошлись. Аркадий, как и вчера, жег костер. По тенту палатки бегали оранжевые всполохи света.

11 августа 31-ый день

Погода солнечная. Тянь Шань нам улыбался. Не сильно затягивая время, собрали лагерь и двинулись якобы вниз. Оно никак не казалось, что вниз. По леднику, сначала вверх потом вниз и так бесконечно. Сразу прошли мы мимо потерпевшего в прошлом году при посадке крушение вертолета. Он лежал в углублении среди камней и льда, неестественно выделяясь своим закамуфлированным боком, похожий на доисторическое животное со сломанным хребтом.

Шлось сразу лениво и тяжело. Максим очень ругался, как Глаз в частности медленно идет и увлекает за собой остальных. Вспомнив Опытного Анатолия, пришлось включать более высокую передачу. И так прошел в движении целый день. Не помню, по часу мы шли или по часу пятнадцать. Но ходки были длинные. Ориентировались на время. Лед голый в виде неровных пузырей.

Двигались иногда по границе с хаотичными моренами. Поперечник ледника необычайно широк. Множество протаявших колодцев, ручьев, где-то сливалась чистейшая голубая вода, где-то серая и мутная. Местами были сколы прозрачного льда, местами грязные моренные конгломераты. Хан Тенгри отдалился и спрятался довольно быстро. Пик Победы тоже довольно скоро поменял ракурс, но виден был более долго. Двигались мы ближе к левому борту ледника. Где-то на моренных выходах правого, остался промежуточный лагерь для трекеров «Дикий». Он хорошо виден с ледника Семеновского. Вертолет его не снабжает. Возможно только при открытии и перед закрытием. Все необходимое носят потеры. Носильщики, как правило, молодые люди, нанимающиеся как сезонные рабочие.

Согласно описанию, нам требовалось сместиться к левым правым моренам. Это казалось сложнее всего. Чтобы это сделать, пришлось преодолеть целый лабиринт не только вправо-влево, но еще и вверх-вниз. Встретили группу, идущую встречным курсом.

Рюкзаки у нас были легкие. Что-то мы тоже отправили вертолетом. За день к кроссовках я сильно сбил пальцы. Они ощутимо болели. Пожалел, что сразу не одел ботинки.

К лагерю "Комсомолец"

За перегибами складок ледника, чуть ниже мы увидели лагерь «Комсомолец». Примерно десятая часть от палаток, что в базовом Южном Инылчеке. Было малолюдно. С нами приходили общаться несколько портеров - молодые люди (большая часть национального вида). Пришел довольный Аркадий и сообщил, что можно купить бутылку водки. Цены во всех лагерях одинаковые – 10 долларов за пол литра. Глаза это устраивало. Машу отправили за бутылкой.

Пожитков не много. Расположились не торопясь, но уютно. Так, глядишь, прошел целый день. Стемнело… За день проделали путь, сколько было минимально дозволено!    

12 августа 32 день

Хорошая не жаркая слегка ветреная погода. Собираемся в дорогу. Пришлось в мусорную бочку выбросить окончательно добитые вчера  и утратившие функциональность кроссовки.

Хотел сфотографироваться и сфотографировался какой-то не молодой турист-трекер. Похож он был на индейца.

Ледник чем ниже, тем становился более зачехленным моренными нагромождениями. Шли по часу пятнадцать, отдыхали полчаса. Путь был не то что сложный, но довольно унылый. Как-то весело и беспечно вынырнул из-за правого хребта долины вертолет, снизился и невысоко прошел нам навстречу. Мы заканчиваем наше путешествие. А там, скорее всего, свеженькие туристы еще и не акклиматизированные.

Палатки следующего лагеря «Поляна Мерцбахера» в виде желтых точек видны из лагеря «Комсомолец». Идти не меньше трех часов чистого ходового времени.

Разок сбились с тропы. Искали ее, высматривали среди моренных нагромождений, пока нас не окликнул на встречу идущий мужик. Не совсем мужик. Из-за неровностей видна над конгломератной осыпью была лишь его голова.

Поляна Мерцбахера находится на левом борту ледника. Туда нужно именно подниматься на терассу. Пока поднимались, Маша поссорилась с Аркадием. Аркадий гундосил. В конце похода, когда были мы шибко уставшие, и от экспедиции, и друг от друга это могло действительно раздражать.

Поляна Мерцбахера действительно поляна в виде лужайки. Травы мы не видели почти месяц. Здесь же среди ледника это был так необычно. Несколько десятков желтых палаток, установленных в ряд. Конструкции и оборудование метеорологической службы. Несколько бытовок стационарных и толчок, разумеется. Присутствовало здесь несколько работников. Туристов не было. Вместе с тем настолько сегодня было здесь депрессивно, что это трудно даже вообразить. Небо сделалось гнетуще пасмурным. Стало ветрено. От него тряслись стебли травы. Неуютно. Мы залезли в одну из этих необитаемых цилиндрических палаток. Обедали здесь по горячему. У работников как раз купили хлеба, и на вечер Глаз приобрел бутылку водки.

- Вообще немца, которого открыл это озеро звали Мерцба, - объяснял рыжеватый Витенька, - Слово «хер» ему в фамилию добавили.

Напротив нас, то есть Поляны Мерцбахера находилось озеро Мерцбахер. Вернее то, что от него осталось. Озеро ежегодно наполняется, но в конце лета ледник протаивает, оно прорывается и спускается. Теперь на его месте была обширная морена, более гладкая и мокрая. Сложно сказать в длину в несколько километров и почти километр в ширину. Очень необычно среди этой темной безжизненной морены выглядели сплошь, как гигантские бело-голубые кристаллы, айсберги льда. В этом году озеро сошло необыкновенно рано, еще до нашего приезда.

В 2011 году я ехал в поезде из Бишкека в Москву. И про это озеро впервые услыхал там. Что съезжаются и подгадывают момент, когда оно сойдет, каякеры.

До следующего лагеря «Глина» шли три часа. Хорошо виден он с вертолета. Но когда летели вперед, я не обратил на него должного внимания. Шлось, пожалуй, легче. Тропа стала увереннее. Да и разнообразнее было идти, стала все чаще встречаться необычная азиатская флора.

Эфедра. На равнине она красивее

Все также мы шли по часу пятнадцать. На привалах было напряженно. Аркадий раздрачивал обстановку, что не успеваем. Времени действительно было в обрез.

Долина ледника необычайно широка. Его поворот налево был где-то очень далеко и никак не приближался. Шли ближе к левому его борту. Перешли несколько ручьев. Встретили иностранцев, парня с девушкой. Они сообщили, что до лагеря «Глина» идти около часа.

Пришли больше чем через час. Как раз вместе с живописным закатом. В этом лагере сравнительно многолюдно.

Расположен на уютной террасе у левого борта. Стандартный набор наименований. Палатки, сортир, хозяйственная часть. Бочки для мусора. Нам показали, где набирать воду.

За ужином под сопение горелок ругались. Не совсем ругались. Аркадий вносил рациональные предложения. Максим их забраковывал, как иррациональные.

- Глаз, дай я махану. Меня никто здесь не слушает.

- А я доверился Максиму. Когда чем-нибудь сам руковожу вот и не люблю посторонние мнения, и когда много высказываются.

Вечер на поляне Глина, вопреки Поляне Мерцбахера был тихий и ласковый. Подъем, кажется, запланировали на 6. Назавтра нужно было доходить до Ат Джайлоо.

13 августа 33 день

Поднялись в 6. Тропа сначала была не сложная, и двигались споро. Ближе к левой бровке широкой долины. Она все никак не поворачивала вправо. Даль ее была в дымке. Спустя полтора перехода тропа испортилась. Теряться стала в конгломератных нагромождениях. Слева в долину впадал отрог. Долго ли здесь лазили, коротко... Снова затем забирались повыше, придерживаясь левой бровки. Идти тут довольно интересно. Наша тропа по бровке закончилась на конгломератном склоне. Внизу тек ручей среди осыпи и огромных каменных булыганов-останцев.

На нижнем траверзе вдоль ручья двигались хипстеры. Хипстеров пропустили вперед проекции полета камней. Немного разбрелись. Скорость спуска по конгломератному склону была у нас разной. Зато веселый Глаз нашел частично присыпанную породой треккинговую палку. Палку прихватил трофеем. Хоть она и без опорной резинки.

Последний час шли вдоль симпатичных ледовых нагромождений. Срезы нагромождений чистейшие. Сверху в голубеющие лужи почти непрерывно срывались камни разных размеров. Казалось, что ледник живой. Но он и был живым. Навстречу прошли с десяток груженных потеров. Они и снабжают эти лагеря для треккиновых переходов. Появились первые отдельные корявые ели на склонах и, наконец, ледниковый моренный чехол закончился. Дальше открывалась нашему взору необозримая широкая долина.

Такая необозримая, что её даль казалось, как в дымке. До лагеря «Ижа» идти около 1,5 км. Непривычно плоско и по подобию колейной дороги в твердом песчанике. Давно отвыкли от травы. Азиатские растения очень причудливые. Саксаулоподобные кустики и опять же эта эфедра.

Стали встречаться не то кузнечики, не то тяжелогруженые стрекозы или эти насекомые похожи чем-то на нашу медведку. Тварь эта матово серая, но перепончатые крылышки красные. Взлетает не высоко, летит десятки метров медленно и неуклюже с низкочастотным стрекотанием. Не догадались сфотографировать на макросъемку. Были мы тогда впечатлениями пресыщены, да и мотивации нас стимулировали на тот момент уже иные.

Привал в лагере Ижа. Подошла еще группа хипстеров. Примерно полтора десятка человек. Отсюда позвонили по спутниковому телефону. Водитель выехал за нами еще вчера. Глаз погнал сразу же за бутылкой. Те же 10$. Со слов чернявой работницы до Ат Джайлоо выходило ещё все двадцать километров. Но до реки меньше. Водители ждут обычно возле какой-то реки, поскольку переехать ее не могут.

- А до этой реки еще их сколько?

- Еще две.

Идти было, конечно, очень дохуя и очень уныло. Правее нас странников простиралась целая система проток основной реки Инылчек. Мы двигались, стараясь дружно и кучно, то по подобию дороги, то по полупустыне со скудной флорой и очень часто сети неглубоких ручейков. Сбегали они с левых склонов. Так прошел один час, другой, третий. Несколько растянулись. Растянулись в пределах видимости. Ноги шли, но голеностоп и суставы стопы были натружены и изношены. Тяжелые горные ботинки не хотели давать бодрого темпу.  

    

Долго и далеко просматривающееся ложе долины было и прикольно одновременно, но по- азиатски однообразно.

Вдалеке что-то наподобие дыма. Это была, как оказалось потом, пыльная буря. Долина плавно и закругленно поворачивала налево. Перешли один из неглубоких впадающих слева ручьев. Пили воду их голубого прозрачного ручья еще дальше.

- Приедем домой, придется принять противопаразитарных средств.

- То есть как противопаразитарных? Глаз?

- А вот так! Противопаразитарных и всё! Альбендазол.

- Зачем же альбендазол?

- Здесь скот срет. А говно попадает в водоисточники.

Апофеоз Прокопенко

Замыкающими шли Глаз, Маша и Николай Свиридов. Шли вдоль конгломератного невысокого эскарпа. Эскарп этот заканчивался мысом. За его поворотом что-то должно было произойти. Или финиш или конец. В любом случае наша эпопея не завершиться просто так, будет апофеоз. И произошло…

Мелкогалечная плоская осыпь. Метров двести возле полуразрушенных дощатых сараев – ГАЗ 66. Наверняка наша вахтовка! Но нас отделял от неё бурливый коричневый поток. Стремительный и агрессивный. Он ветвился на рукава. В центре потока на грани фола Прокопенко и Максим Перепелица. Вода выше рогатки, до дна рюкзака. Пробираются. Хоть бы не смыло!

Вот он конец активной части, и вот перейти сорок метров, и вот вахтовка! Но если не удержишься на ногах и смоет, или хотя бы упустишь рюкзак с документами, - пиши пропало!! Беды не оберешься.

Худощавый загорелый киргиз в красной майке ходил по противоположному берегу и активно жестикулировал. Кричать бесполезно.

- Что ты машешь! - матерился Глаз.

Сплотившись Глаз, Маша да невысокий Николай Свиридов рыскали, а чуть становилось глубже и стремительнее, - не решались ступать дальше, возвращались. Когда вода прозрачная, ориентироваться в потоке проще. Здесь же глинисто-коричневая. Идти можно только ощупью. Поток сразу же хватает ногу и подбрасывает. Того и гляди свалит. Калина с того берега раздрачивал обстановку, показывая на часы, и жестами, что вода прибывает. Киргиз в красной майке, активно жестикулируя (как капельмейстер), расхаживал по берегу. Красивый апофеоз. Этот разбухший после обеда ручей мог доставить нам осложнений и основательно подпортить общие впечатления о походе.

Но тут мы увидели Прокопенко. Он бесстрашно ринулся обратно в воду, в правильном направлении преодолевая протоки и тем самым указывая нам фарватер. Все ближе и ближе пробирался и – перешел. А всё же вчетвером перейти легче, нежели втроем.

Предельно напряженно и форсировано дыша, положив руки друг другу на плечи, вчетвером мы пошли наперерез беснующемуся коричневому потоку. Он был цвета сгущенки с цикорием. Прокопенко поставили крайним и лидирующим, Глаза крайним и замыкающим. Глядишь, - вот уже преодолели мы половину пути. Еще потом и уже позади две трети. Это был настоящий апофеоз! Последняя треть потока наиболее агрессивная. Тогда мелкими шажками вчетвером, стараясь ступать содружественно, прошли и последний наиболее глубочайший рукав! Вот уже Прокопенко выходит на берег, хоть Глаз еще и в потоке! Прошли!!

Очень общительный киргиз в красной майке охотно разделял наши впечатления. Над центром долины, будто какое-то предзнаменование, затянуло.

- Ну вот, пыльная буря! – заметил киргиз в красной майке.

Это была наша вахтовка и тот же самый маленький проворный водитель. Он действительно приехал еще с вечера, потому что планировал хорошо заложить, и как раз к рейсу по дороге протрезветь.

Выливали из ботинок воду. Витенька сразу предложил Глазу остатки коньяка (вчера, видимо, не допил водитель).

Активная часть маршрута была закончена. Настроение сделалось самым приподнятым. Требовалась выпивка. У Глаза была бутылка, купленная в лагере Ижа. Разошлась она в кунге вахтовки стремительно. Водитель заверил, что по дороге будет, где взять еще. Так мы проехали Ат Джайлоо, где произошло двойное убийство. Базу опечатали. Оцепление и режимность к тому времени сняли. Но Смирнова (фамилия убийцы) так и не поймали.

Машина, булькая и попердывая, преодолевала различные горочки, ехала траверасами. Двигались мы по симпатичной горной дороге. Действительно довольно быстро купили спиртных напитков и провизии. От этого настроение улучшилось еще более. Так обычно и бывает, когда душевный подъем усугубляет дорога, особенно, если возвращаешься откуда-то после отдыха целостного и завершенного.

Проезжали заставу. Застава пограничной зоны и здесь же ещё граница какого-то национального парка. Документы для нахождения в погранзоне у нас были в порядке (коллективный пропуск). За национальный парк платили, но не много. В дорогу взяли попутчика поляка лет 50+. В кунг с дедушкой, который оформлял въезд в национальный парк, залез еще какой-то человек. Аркадий к тому времени стал настолько словоохотлив, что этот человек, явно скучающий, совсем не торопился с нами расставаться. Мы начали раздражаться. Наконец и водитель заметил очень активному собеседнику, что ему бы очень хотелось пройти перевал засветло. Время было вечернее.

От собеседника и скучающей заставы избавились. Потом стали ссориться Витенька и Аркадий с угрозами и препирательствами. Поляк укоризненно качал головой. Доза еще увеличилась. Аркадий с Витенькой выпустили пар и больше не пререкались. Поляк тоже был весьма общителен и хорошо говорил по-русски. Речь шла сначала о зимнем Хан-Тенгри, потом про Амадаблам. Был он там и там. Со слов выходило, что взойти на Амадоблам чуть проще, нежели на Хан-Тенгри. Один из его, Амадаблам, недостатков, как стало понятно, засилье людьми. Желающих подняться на Амадаблам в разы больше, нежели на Хан-Тенгри.

Потом доза увеличилась еще. От Речи Посполитой перешли резко к 1920-ому году. Далее речь зашла о Варшавском Восстании 1944 года, которое, как, известно задушили. Потом Глаз даже фильм посмотрел про эти события Город 44 (Мъесто 44). Фильм, конечно, не особенно торкнул, но пригодится для общего развития. Плавно разговор перекинулся на советизацию Польши. Собеседник был деликатен, охотно поддерживал разговор, совершенно не навязывая мнение, не оспаривая и ничего не доказывая. Как в передаче Что, Где, Когда, обсуждения перешли к партии Солидарность и Леху Валенсе. Потом все наговорились, да и стемнело. Дорога стала асфальтовой, монотонной и ровной. Остаток пути проделали тихо и спокойно.

Остаток пути к нашим любимым навесам, которые во внутреннем дворе офиса. Уже таким привычным. Причем плату за ночевку здесь за это никто с нас не снимал.

14 августа 34 день 

 

Казалось бы, друзья Витенька и Аркадий буквально недавно поссорились. Однако, как ни в чем не бывало, купили еще какие-то спиртные напитки, арбуз и пошли на берег Иссык-Куля. Сколько они там релаксировали и проводили медитацию, доподлинно не известно. Ночью удалось одолеть им лишь половину арбуза. Вторую принесли в нашу ночлежку на помосте.

 

Пока не приехал водитель, Максим нам выделил неполный час погулять. Сам остался с Николаем. Остальные пошли в Каракол. Не гулять, но перекусить. Требовалось национальное блюдо, фирменное для Каракола. Называется ашлян-фу. Вариантов написания много. На поверку это оказался какой-то макаронный суп густо сдобренный приправами. Макароны цветные, плотные и спиралевидного вида. В суп добавляется крахмал. Было прикольно. Аппетит после потери не менее пятнадцати килограмм живого веса был теперь просто зверский. Как говорит Дядя Борис, открылась пищевая яма.

Двигаться приходилось очень быстро. Успели поменять даже какие-то там деньги. Было не жарко. Комфортно и умиротворенно. Душевно, что и уезжать не хотелось. Вместе с тем было ощущение чего-то состоявшегося и завершенного…

Приехал водитель (или два, уже не помню). Не те, что везли нас вперед. Дальше была долгая дорога с многочисленными КПП до Алма-Аты. Рейс наш ночью. Мы благополучно все также как и вперед неторопливо ехали по бескрайней степи. Многочисленные пасеки, где-то пастбища, тюки сена, кукуруза. Обожаю ездить по незнакомым дорогам Азии…

На  продуваемых ветрами таможнях все так же никуда не торопясь работники сличали документы. Груз не осматривали.

15 августа 35-ый день

В аэропорту процедуры регистрации и досмотра прошли как ни странно быстро. Довольно крепко начехлились в дьютике крашеных крепких алкогольных напитков. Непьющий Аркадий не без удовольствия принимал самое активное участие.

В самолете Глаз летать просто ненавидит. После трех часов колбасить начинает просто жутко. Места мне теперь достались самые говняные. Колени упирались в спинку предыдущих кресел. Несчастный Глаз изнывал от позиционного дискомфорта. Наилучшие кресла оказались у Аркадия и Витеньки. Были ни возле аварийного выхода. Там хоть можно свободно вытянуть ноги. У них еще что-то было. Пробовали даже выпивать. Им стюардессы делали замечания.

Наконец-таки этот блядский самолет приземлился!

В аэропорту нас встречала делегация от Секты с цветами хризантемами, сувенирами и даже пирогами. Мы, уставшие и истощенные остались тронуты столь теплым приемом! Все были в то утро преисполнены самыми теплыми и светлыми эмоциями. 

Утро. Стоял тихий август. Солнце в дымке. Глаза домой прямо к подъезду отвез Максим Белякович в сопровождении Жанны Сергей и Тани Лазовской.

По дороге взяли. Домой пошел нетвердо. Как назавтра не хочется на работу то. Дома - любимые баклажаны и фаршированный перец. Аппетит был дичайший. Несколько дней от меня не отходил кот. Садился рядом и смотрел своим немигающим взглядом.

Какой шикарный получился поход! И как жаль, что мало на такие единомышленников. А время идет и мы неизбежно стареем и становимся инертнее и хуже.