Часть 1 «Неизвестный перевал»
Состав
1. Глазков Алексей 80293274016 - Руководитель группы. Врач. Корреспондент.
2. Якимченко Анатолий +375296517185 – участник, синоптик, гляциолог, примусник
3. Бай Андрей +375295737407– Чрезвычайное лицо (Координатор похода на этапах перелета и трансфера). Председатель алкогольного сектора.
4. Цикунов Михаил +375298358293 – Ремонтник, фотограф
5. Дмитрий Прокопенко +375297530666 – Завхоз, бытовой сектор
6. Захаренко Анна +375292938730 – участник, фотограф
25 сентября
Подвозил меня с дачи Виктор Калина. С дома давно уже перевез я все туристическое и собираюсь только там. В принципе было уже все готово, но меня отвлекали, поторапливали. Заранее от рюкзака в маленький рюкзачок я отделил ручную кладь. Её то и забыли. Благо хватились минут через десять. Недобрый знак возвращаться.
В аэропорту возле экспонатов старых советских самолетов имеются замечательные беседки. Туда за пол дня до вылета были приглашены провожающие. Этого времени хватило, чтоб стихийно собралось полтора десятка человек. Вечер был приятно прохладным, степенным и тихим. Парковаться перед аэропортом можно не более чем на пятнадцать минут. А тут возле беседок на сколько угодно, да и идти не далеко. Председательствовал над процессом проводов Руся. Времени на проводы не было совсем. Пришлось спешно следовать на регистрацию. Там тоже дело шло как-то в попыхах. Перевес по массе у нас у всех был примерно одинаков. Хоть на себя и по одели немало одежды, переплачивать пришлось каждому килограммов по шесть. Тарифы за килограмм драконовские – шесть евро. Но ничего не поделаешь.
Уже приглашали на посадку. Глаз успел еще захватить то, что надо в дьюти-фри.
Глаз, Толик и Бай в полете поддавали. Но больше первые двое. Самолет был небольшой мест на сорок. Места были заняты не все, а примерно две трети. Так что, расположившись сзади, мы не кому не мешали.
Встретил нас Ираклий, с которым также решали этапы трансфера и постоя в прошлом году. У Ираклия было нужное количество газа. Мы незамедлительно поехали к началу маршрута. Была ночь. Помню только, что еще заезжали на заправку, где покупали бензинчик для горелок и заодно коньяк.
26 сентября
Разбудили. Будился я, правда, в то утро не очнь хорошо. Было рано.
- Поднимайся, Глаз, приехали!
- Я где же Маннанаури?
Объяснили, что до этих самых Маннанаури километров примерно шесть пешком. Пешком потому, что дорога дальше совсем плохая.
- Ничего, дойдем, - соглашался Глаз. Находился в состоянии сильного алкогольного опьянения. Но, не смотря на то довольно оперативно отсортировал, что требуется с собой, а что нужно отдать в заброску. Бус уехал.
Долина тянулась вдоль бурливого ручья. Её определяли с обеих сторон крутые поросшие лесом склоны. Утро выдалось доброе, теплое и безветренное. Можно было идти. От высадки из буса прошли всего триста метров. Опытный Анатолий сильно кренясь на бок не шел вовсе, ссылаясь, что, дескать не спал три ночи и от того не несут ноги. Истинной же причиной был, разумеется, коньяк в бусе. Уж сколько раз твердили миру, чтоб не пьющие не пили, а пьющие, чтоб не пили вровень с Глазом.
Опытный Анатолий не хочет идти
Ничего не оставалось делать, как лечь спать часов примерно на шесть. Расположились на ровной выжженной солнцем травке меж худосочных деревьев. Тень от них была никакая, но сколько-то от солнца ветки закрывали.
Проснулись. Погода была между тем хорошая. К нам приперлись коровы с колокольчиками на шеях: с тихим любопытством разглядывали происходящее. В начале похода у меня имелось терпение. Когда рюкзаки были собраны, коврики водружены чтобы выступать, а мы находились под парами в снаряженном положении, у Опытного Анатолия дело двигалось увы в противоположном направлении. Трава вокруг все более усеивалась извлекаемыми из его рюкзака предметами. Пришлось собирать их самому и запихивать. Толя и сам не спорил и соглашался, что вещи нужно собирать. Но только они у него не собирались, а всё больше разваливались.
Но только лишь выступили, шли тоже не долго. Темп Опытного Анатолия от остальных отличался на столько, что так двигаться было решительно невозможно. Опять же полезли к нему в рюкзак, чтобы разгружать спуд и распределять по остальным участникам группы. Толя упирался, что личные вещи понесет сам. Глаз матерился, мол, а нам что делать, пока Анатолий понесет сам.
Характер дороги говорил, что забрались мы в несусветную глухомань. Что туда, куда путь держим, еще даже не провели электричества. Что делают это только теперь: с периодичностью попадались нам лунки от столбов, сами голые бетонные столбы пока еще без навески изоляторов и проводов лежали подле.
Навстречу показалась машина. Сваны так загрузили Урал, что комли чудовищного калибра бревен, перехваченные тросами высоко возвышались над бортами и сзади далеко свешивались за пределы кузова. Поверх бревен еще сидели лесорубы:
- Гамар Джоба!
- Гамар Джоба! – в разнобой поприветствовали мы в ответ.
Урал мурлыкал дизелями и периодически фыркал, стравливая избыточный воздух из пневмосистемы. Лесорубы подтвердили, что, дескать, до Маннанаури действительно близко и идем мы верно.
Деревня оказалась предельно упраздненной. Всего в несколько дворов. Нашлись и обитатели. Пузатый грузин показал нужную сторону:
- Скимери!
На все что я говорил больше отвечал:
- ХАрашё!
Глаз в походе
A. By в походе возле букового дерева
Вечерело. Шли еще полтора часа. Лагерь развернули в плоской соединяющейся с ручьем Скилери лощиной. Жили в двух палатках по тройкам. Желтая: Глаз, Бай и Опытный Анатолий. Зеленая: Аня, Миша и Дмитрий Прокопенко.
Желтую палатку установили, однако, ни один из обитателей в нее не залез. Расстелились под открытым небом.
Был сегодня и костер.
27 сентября
Просыпаться договорились в шесть утра. Дежурить парами. Приготовление завтрака ибо -определяющее время при сборах. Утром этим старались делать все оперативно, получилось сегодня средне. Выходили, когда солнце было уже высоко.
Километров пятнадцать требовалось идти по лесовозной дороге с легким набором. Была она живописной. Дима Прокопенко четко следил, чтоб шли специальным туристическим темпом 45минут + 15 отдыха.
С хронометражем был он сегодня инициативен и настойчив. Как обычно, первый, да и второй день идутся тяжко. Не сказать, чтоб рюкзаки были совсем уже из ряда вон выходящие. Вполне себе демократичные, вот примерно как носит дядя Борис. Еще раз я убедился что сюда, в Cванетию, ходить нужно именно в сентябре-октябре. Летом от жары бы просто сдохли. И еще эти мухи. Жарко идти было даже и теперь.
Живописен был этот лес и это ущелье. Елки таких исполинских размеров у нас не достигают. Ими, лишь вырастают до нужной кондиции, живо интересуется леспромхоз. Здесь же это были такие здоровые комли, что понимаешь их, деревьев истинное заложенное природой могущество. От времени и вечной тени внутри кроны елей-исполинов образовался свой мирок свитый паутиной мхов с наростами лишайника. За свет и пространство с елями конкурировала здесь и пихта. Но еще величественнее были светло-крапчатые стволы буков. Лес здесь, конечно, потихоньку попиливают, но не в уничтожающих масштабах. Так что остается пока в зеленой зоне Сванского хребта атмосфера заповедника. Буйное разнотравье Сванетии только теперь начало увядать и жухнуть. Встречалась еще какая-то трава, что когда её топчешь, пахнет димексидом.
Лесовозная дорога переходила вброд ручей. И дальше же шла противоположной, леой стороной долины. Некоторые участники сделали также – перешли вброд. Некоторые по мостику в виде перекинутых бревен. Он был не сразу приметен, чуть ниже по течению.
Ручей шелестел. Погода благоприятствовала отдыху. Когда не идешь не жарко. Никакого гнуса зато тебе в конце сентября. Однако, как нацепил рюкзак, довольно быстро намокаешь.
Шли довольно долго, а ежели по конкретнее, то до обеда. Вышли к летовкам. Было здесь покинутое стойбище пастухов. В поход не взяли с собой если не самое главное, но важное – соль. От места обеда и привала отрядили к летовкам Опытного Анатолия. Вернулся Опытный Анатолий не солоно хлебавши. В летовках было много чего, что при случае могло пригодиться, но не было соли.
Именно теперь произошел роковой момент, изменивший всю историю похода. Миром правит разум всевышний или его величества случай? Или запрограммированной жизнью закономерностями живет разумный человек или бытие человека всего лишь цепочка случайностей??
А.by и Опытный Анатолий пытаются разжиться ежевикой
Случай был таков. Глаз разведал вверх. Нашлась слабая тропинка. Она поднималась по левому борту ручья. Вливался тут и левый приток с гораздо более чистой и прозрачной водой. Кто же тогда мог предположить, что нам подниматься вдоль него. Был в качестве подспорья навигатор у Дмитрия Прокопенко. Там на карте имелись ручьи, зелень леса, слабые пунктиры дорог. Перевалы квалифицировались, как «Неизвестный перевал». К тому же с поиском спутников или еще черти по какой причине было не ладно. Описание эстонцев было с той стороны, куда мы идем. Наряду с обилием (лексических и грамматических) ошибок подробностями и значимыми ориентирами описание не баловало.
Пошли не туда. Но об этом тогда не знали. Знали, что нам на север, на север и продвигались. Глаз шел не думая, не догадываясь совершенно, что вот он сакральный момент. Момент как раз таки и изменивший весь сценарий похода и отпуска.
- Сейчас, Аня, я тебе покажу цветок Живокость называется.
- Как-как?
- Живокость!
- Ух-ты! Какая живокость красивая.
- А ты знаешь хоть какая она ядовитая или не знаешь? От неё скот если поест дохнет. Какие-то алкалойды содержит. Причем ядовиты все части растения, - развел ботанический семинар Глаз.
Всё ядовитое красиво. Всё запретное греховно. Всё соблазнительное разрушительно. Всё праведное тягостно. Всё созидательное трудоемко. Мир основан на противоположностях. Единстве их и борьбе.
Шли по травянистым буграм, изрытым норами грызунов. Бугры быстро стали перемежаться с зарослями рододендронов, затем и со сплошной порослью кривой и узловатой березы. Анатолий начал подводить – стал отставать так существенно, что пришлось подолгу его сидеть и ожидать. Тропинка была не очень выражена, но определялась. Через ветки с рюкзаком приходилось продираться. Когда березовые заросли расступились, склон пошел на понижение. Здесь над травой возвышалась в рост человека не опознанная флора. Увядающие, но еще мясистые массивные стебли на самом своем верху были снабжены увесистыми корзинами зрелых семян. Предварительно по ним требовалось ударять палкой, чтобы выбить пух. Иначе чуть заденешь – пух. Жарко и мокрый, а он это значит еще и липнет. Везде этот пух. Мы были в пуху, все было в пуху, в воздухе летал пух, под ноги валился пух. Все закончился очень крутой осыпью.
Внизу тек ручей, который следовало сразу переходить. Неподалеку был прижим. Эстетически привлекательно и не обычно имелся здесь и лоскут спрессованного снега, который не растаял даже за жаркое лето. Протаявший и испещренный, плача со свода многочисленными струями, он мостом возвышался над ручьем.
Энтузиасты предлагали не надежные идеи. Как то – обойти осыпь траверсом. Визуальная оценка траверса подсказывала этого не пытаться делать.
- А давайте мы здесь просто аккуратненько слезем? – предложил другой энтузиаст.
Даже аккуратно слазивши, можно пиздонуться.
Короче наладили спуск дюльфером. Точнее сказать одни обвязки одевали, другие просто придерживались за веревку. Глаза рюкзак (подарил на день рождения накануне Магадан) я увидел что спускают, пристегнув за ручку.
- Вы так не делайте больше!
- А как тогда делать?
- За лямки.
Мочить обувь при переходе через ручей согласился только Глаз. У Миши и Ани были замечательные сандалии. Глаза же ботинки перебрасывали с берега на берег. Дмитрий Прокопенко это делал не по навесной траектории, а словно метал.
- Да, еб твою! Ты что, зашибешь!!
Впереди по ходу движения Глаз наметил замечательные лужайки. Они зеленели довольно импозантноно:
- Это верхнее Джайлоо! Мы сегодня будем ночевать на верхнем Джайлоо! – скандировал Глаз.
Маршрут ничем не отличался от прошлогоднего. А именно последовательностью и характером возникающих сложностей. Дорогу нам преградила снова крутая осыпь, только уже на подъем. По ней пришлось подняться. Осыпь далее переходила в крутой склон, по которому нельзя идти траверсом. Невозможно было спуститься и к ручью – обрыв. К тому же веревку закрепить не за что. Слезть обратно по осыпи оказалось не просто.
- А Толю куда прет!? – матерился Глаз.
Толя полез куда то в противоположную от нужного направления в сторону, по склону к плачущему ручьем сераку. Ручей этот вскоре терялся, сливаясь в одну из трещин. До Опытного Аналолия все-таки докричались и вразумили его жестами возвращаться. Идет.
- Глаз, не могу!
- Что не могу?!
- Трещину перейти не могу.
- Давай рюкзак.
К руслу ручья спускались, обвязав ледяной столбик. Рюкзаки подавали Баю. Он их принимал. В русле ручья пришлось замочиться.
Времени было уже сильно под шесть. По пути попались импозантные площадки. Зная как в горах все обманчиво и как могут обманчивы оказаться эти лужайки верхнего Джайлоо решили стать.
- Лучше синица в руках чем журавль в небе, - Глаз был доволен.
Бивачили дружно. Анатолий, который походам выходного дня вопреки, оказался сверхмедлительным, теперь охотно возился с капризными бензиновыми горелками, проявляя настойчивость и терпение. Медлительность Толи в ПВД не была усмотрена по причине, что там все бухие и на этом фоне Толя отличается самоорганизованностью и оперативностью. Здесь в горах стало заметно, как якорит группу. Чем далее, тем больше.
Быстро стало вечереть. Погода было словно под заказ. Теплая, тихая без мановения ветерка. Не было росы, на небе ни облачка. Горы и без того одиноки. Мы же, поднимаясь всё дальше от цивилизации, все явственнее и больше ощущали это одиночество и опустошенность готовящейся на покой природы. Мы привыкли больше к летнему сезону бывать в горах и предгорьях. Осенние горы это нечто другое.
Дело спорилось. Глаз в предвкушении вечерней дозы был особенно деятельным и подстегивал Андрона. Мы понимали, что на погоду долго везти не может, е более что путешествовать отправились с Глазом. Требовалось привлечение дополнительных метафизичеких сил и колдовства. Как раз у Дмитрия Прокопенко имелись привезенные с Алтая флажки. Да не прото флажки, на них на местном языке были написаны не то мантры, а может даже и какие другие заклинания. Дмитрий Прокопенко гирлянду флажков с удовольствием вывесил, растянув между камнями.
- С этой стороны перевала будут работать. С противоположной не обещаю.
28 сентября
Погода хорошая. Вероятнее всего, что работали флажки от Дмитрия Прокопенко. Шумел ручей. Полого поднимаясь, мы шли вдоль него. Русло проходило среди мелкокаменистой осыпи, порой даже с песком и глиной. Но периодически встречались крупные скальные обломки.
- Сейчас будем проходить Пашийский прижим, - обрадовался Глаз.
- Да, да, Пашийский прижим!!
Локально пришлось перелазить через отдельные булыганы. Некоторые лазанием, а некоторые путём снятия и передачи рюкзака. Верхнее Джайлоо, усматривающееся в непосредственной близости, было по ходовому времени не так близко. И не остановись благоразумно мы вчера до до этого, пришли бы сюда затемно. В русле ручья встречались отдельные снежные языки. Снег был загрязненный и пыльный.
Вышли на Джайлоо. Возник здесь алтайский эффект. Вдоль чего и как идти.
- А можно я пойду посмотрю, выразил желание Опытный Анатолий.
Понесло его как-то далековато. Звали, ждали. Злились.
Проклятый перевал (предположительно Ускури Ложный или Ускури Восточный)
«Спуск с перевала Джвари представляет собой каменистый кулуар» - писали эстонцы. Впереди перед нами возвышался гребень хребта. Долина, вдоль которой мы поднимались, распадалась примерно на три кармана. Орографически с левой стороны был цирк. Его почти отвесные стены сверху были заняты ледником. Он свешивался со скальной стенки отдельными сераками. Основной кулуар вел по центру. От него же ответвлялся еще один: справа орографически. Скала издали недобро зеленилась каким-то тленным отливом.
Как обычно, разбрелись (хотя в этом походе мы почти не разбредались). Опытный Анатолий и Дмитрий Прокопенко сильно увлеклись движением по Верхнему Джайлоо и не могли спуститься в место соединения кулуаров из-за «Морщиы Волосача». Мы их ждали, звали, но видели визуально. Они нас тоже видели и искали проход, где им сойти. Решили, раз такое дело, обедать. Как-то не складывалась мозаика. То, что слева – ледовый цирк с отвесными стенами, что никак не вяжется с понятием «каменистый кулуар». Прямо – основной кулуар. Только он слишком оказался на поверку «каменистый». В профиле подъема отвесный скальный сброс на веревку длинной (но наверное больше). Сброс зажат в узкой щели, да к тому же еще там ниспадает водопадом ручей. Тощий, злобный, ниспадающий и сужающийся книзу язык.
Там явно не ходят. Глаз обследовал соседний крайний правый кулуар. Он спускался вдоль скальной стеночки, выполняя правый поворот. Несчастный Глаз поднимался по очень черной осыпи. Быстро все стало видно. Подъем упирался в ледопад. В принципе преодолев его можно выбраться на перемычку между двумя кулуарами. Однако, визуально тоже не видно, какую за это потребуется заплатить цену по силам и что это по времени. Оставалось лишь предположить, что в последнее время перевал изменился из-за какого-то серьезного обвала.
Дальше был цирк. Бая снарядили рацией и отправили в разведку по контрфрсу (он же левый орографический борт центрального кулуара). Целью разведки было определиться, можно ли подняться по контрфорсу выше скального сброса с водопадом и потом сойти в кулуар. А.by выслушал задание и незамедлительно отправился в разведку. Поднимался он быстро. На пожухлой желтой траве выделялся более яркий желтый тоже цвет байки Бая. Линию движения корректировали снизу по рации. Задание Бай выслушал поверхностно. И не сильно представлял зачем и куда он поднимается.
- Андрюша, блядь, куда ты лезешь нахуй! - Не выдерживал Глаз.
Объяснить не представлялось возможным. Разведчику требовалось определиться, есть ли спуск в кулуар, если нет, то хватает ли 50 метров веревки. А если хватает, то есть ли за что её зацепить. По рации с помощью слов связок (выходящих за рамки цензуры) удалось только выяснить, что в кулуар спускаться можно только по веревке, что хватит её или не хватит одному богу известно. Что в кулуаре, у Бая выяснить не удалось. Как оказалось после, дальше была еще серия сбросов, и спускаться дюльфером в кулуар не было никакого смысла. Короче, Бай вернулся. Результаты разведки внесли мало ясности в обстановку. Но на подъем подниматься было возможно пока только здесь.
Сразу, как и предупреждал Бай, пришлось переходить снежник. Там протаяла глубоченная сужающаяся книзу воронка. Дна её естественно видно не было. Из неё прямо таки сквозил холод, смертельный ужас и словно из преисподней доносился какой-то жуткий вой.
По травянистым склонам контрфорса шлось нелегко. Уж больно были они круты. Зато, хоть редкие, но попадались кустики черники. Плохо было с водой. То есть никак. Вышедший из лагеря последним А.Бай нас нагнал, или поднимался в пределах видимости. Где-то опять потерялся Опытный Анатолий. Пришлось ожидать. Нашелся он не скоро. Даже предполагали, что пошел или назад или не в ту сторону. Склонность к бродяжничеству сделалась теперь очевидной.
Когда поднимался Бай, со стороны это выглядело положе. Мы доползли до того места, куда он ходил в разведку. То, чего я добивался от Бая, выяснилось сразу. Дюльфер был бессмыслен. Ибо в кулуаре были сбросы и выше предполагаемого места спуска. Они еще и омывались ручьем. Скинули рюкзаки и отправились разведывать выше с Дмитрием Прокопенко. Очень дорогим подарком было то, что вскоре нашелся не то что спуск в кулуар, а в него даже свободно ходилось ногами. Ночевать все равно запланировали примерно здесь. Уже по крайней мере была вода.
Мы радовались не долго: по мере разведки и нашего продвижения вверх проходимость кулуара все более стала вызывать опасения. «Каменистость» его перешла в таковую в виде выглаженных рыжих монолитов, да еще и омываемых ручьем. Пошли по левому борту. Хождение вскоре стало включать элементы лазания, а еще через не много трансформировалось в чистой воды лазание. Склон, наконец, стал неожиданно таковым, что требовалось остановиться. Остановились. Требовалось спуститься. А вот тут-то мы и поняли, что попали. Вниз было почти никак. Путем страха, риска, постоянных зацепок руками и жопного лазания удалось спуститься до менее стремного склона. С веревками это кой-как преодолеть было еще можно (путем неимоверных усилий). Но стоило ли соваться с рюкзаками, когда мы даже не разведали, что за поворотом кулуара и вообще ходится ли там дальше вообще.
- Лагерь разбивать надо.
- А где там палатки ставить.
- Там тек ручей и в траншее егоной пологие ступени получились. Можно с ковриками лечь просто супер будет.
Аня свой рюкзак затянула выше. А места для лежбища ниже. Получилось, что сделала дурную работу.
- Я как вас увидела там на скалах, аж дурно стало, как вы там в раскорячку лезли!
- Нет, там нам с рюкзаками не вариант. Да и без рюкзаков тоже.
На завтра Глаз решил подниматься вместе с тандемом дежурных и идти в дальнюю разведку, пока не проясниться с «дорогой». Мы потом охотно сооружали себе лежбища, вымащивая ровные площадки из плоских камней. Глазков изобрел конкурс на самую уютную. Получилось, что у Глаза. Анина была исполнена примитивно. Пришлось взять с Баем над ней шефство. Место для ночевки было стремительно улучшено. Ночевали уютно. Было чистое небо. Безветренно. Падали звезды.
29 сентября
Поднялся я вместе с дежурными. Нужно было идти в разведку. Мы сходили за водой. Заодно я напился впрок. Небо было подернуто легкой ризой. Еще не выглянуло из-за гор солнце.
Подниматься мне предстояло визуально долго. Сразу по травянистым склонам. Из них выступали отдельные гранитные массивы. Где разрушенные останцы, где «позвоночник дракона», или бараньи лбы. Склон сперва бал тридцать градусов и шлось по нему довольно сносно. Вскоре крутизна стала увеличиваться. Все чаще пришлось прибегать к помощи рук или вовсе лазанию. Исчезли последние кустики черники. Наконец выбрался я на отдельные камни и систему террас в виде полочек. Путь был только один, наверх, на гребень контрфорса. Траверсировать его не представлялось возможным. Дальше порепанный трещинами он все пуще сужался и круче и все более угрожающе дыбился. Камни и порода были здесь такого цвета, как скажем человеческое легкое. Не то цвет этот был что-то розово-серое, или грязно-оранжевое. Я уже далеко отошел от лагеря. Все видно. Что обитатели поднялись и были как на ладони. Далеко не отходя друг от друга неторопливо и лениво бивачили.
Хотелось все время возвращаться, но, как если не понятно до сих пор можно ли пройти. Пришлось вылазить на гребень. Палки я уже оставил и лез теперь при помощи рук. Без них было дальше никак. Гребень контрфорса был щербатый, разрушенный и узкий. В сторону лагеря он наклонен был под сорок градусов, просто вниз столько же. В другую сторону обрывался в пропасть, срезаясь сразу отрицательной стенкой. Пропасть и размах цирка с непривычки подействовали устрашающе. Я, взглянув в первый раз, прямо таки отпрянул, попятившись назад.
Водопад, срываясь из-под нависших сераков, ниспадал на несколько сотен метров и с шипением зарывался в свежую морену. Оттуда вскоре ненадолго вырывался из-под камней, чтобы снова чуть ниже зарыться в них. Влага, испаряющаяся с остывших за ночь камней, в лучах солнца создавала парок. Он клубился и восходил выше. Все это, сопровождаемое шелестом ручья выглядело, инфернально.
Здесь придется вешать перила. Но все равно больше идти негде. Еще не известно, что дальше. Перильный участок я пролез лазанием. Зато ближайшие метров пятьдесят по высоте можно идти пешком (в смысле перила не нужны). Обзор загораживало призматическое утолщение в гребне. Оно слагалось из сцементированных обломков блестящей сланцевой породы. За ним предстал купол. Еще больше стало сланца. Он был оранжевый. Приятным сюрпризом сделалось утолщение гребня контрфорса. Достаточно было на купол не взбираться, а здесь его просто траверсировать.
Все перевалы оригинальны и имеют свой шарм. Но то, что я увидел дальше было нечто особенное. Передо мной предстала огромная серая воронка из цементоподобного материала. Плотного, зернистого и мышино-серого. Поверх этого плотного материала для дополнительной трудности прохождения была посыпана мелкая крошка. Воронка уходила под уклон где то градусов двадцать, сужаясь узкой горловиной в наш узкий щелеподобный кулуар. Перевальная седловина отсюда не просматривалась. Выше пояса зеленоватых скал шли параллельными уровнями по периферии от этой самой цементной воронки, потом перемешивались в сплошные нагромождения. Зеленоватая и розовая ниже порода выше была грязно-серой. Имела некий непривлекательный тленный цвет. Среди этих скальных нагромождений не определялся какой-либо определенный кулуар, но их система, возможно соединенных даже между собой. Не перевал, а какой-то пиздец. Было очевидно, что до седла за сегодня не подняться, а если и подняться, то не известно, что с той стороны и возможно ли ночевать в седловине (сомнения были пока лишь только интуитивны). Зато, если описать циркуляцию и подойти ближе к жерлу воронки есть там имелся удивительным образом создавшийся здесь пологий островок – наверняка подходящий для лагеря. Даже увенчанный жидкой бахромкой травки. И, что немаловажно, - рядом лоскут снежника: вода!!
ЧП произошло, когда спуститься к котелкам с завтраком осталось пятнадцать метров. Опасаясь сбросить на них камень, решил я идти по такой траектории, чтобы опасное место предполагаемой проекции падения камня только пересечь, а к ним подбираться чуть сторонкой. Когда же это место пересекал единственный камень из-под ноги и выскочил. Был он небольшой, да и поскакал как-то лениво. Но очень уж был шальной. Видели меня коллеги уже давно, и как скачет этот камень тоже.
- Камень!
- Камень!
- Камень! – многократно подтвердили и продублировли мы.
Он то и бежал себе мимо. Неожиданно, когда казалось угроза миновала, вдруг упруго спружинил и отскочил резко в левую сторону. Аня как-то вдруг отвернулась, согнулась и взялась за голову руками. Попал он прямо в правый глаз.
- Рассечение, но всё будет нормально, - изрек Опытный Анатолий.
Она чем то прижимала. На лицо и рубашку капали капли крови. Рана была с рваным верхним краем. Длинной сантиметра два. Отек еще не нарос, но глаз разбухал на глазах. Короче, нужно было зашить рану. Иначе будет грубый келоидный рубец. Область несколько выше верхнего века (супрапальпебральная называется) – само бросающаяся после носа.
Глаз, набирая лидокаин, понял, что лучше пусть зашьет Андрон. Тремор рук не для тыканья иголкой в этой области. Ну, конечно же нитки были толстоваты (брались для чего угодно, но не для глаза). Но получилось в итоге не плохо. С заклеенной бровной областью и сильно посиневшим глазом Аня выглядела весьма контрастно. Благо, что отек должен сойти примерно ко времени нашего приезда домой. На склере тоже образовалось кровоизлияние.
Коллеги были проинструктированы, что маршрут подъема тяжелый. Баю было поручено идти за Анатолием, чтобы то не «сбежал». Двинулись след в след плотной группой.
С рюкзаками, не быстро. Но поднимались мы методично. Налегке идти совершенно по-другому. Как-то другая обзорность что-ли. Короче, я уже испугался, что не туда вышли. Рюкзаки пристегнули к ленте. Наша тусовка расположилась на балконоподобном выступе. Кода Глаз перелез через гранитный блок, убедился, что идем мы абсолютно правильно. Народ не мог стартануть и требовал веревку. Повесили веревку. Прогнали в убежище Опытного Анатолия, чтобы не словил какой камень. Глаз ругался матом, чтобы шевелили поршнями.
Гребень контрфорса приближался. Склон стал 45 градусов и вот он гребень. Подниматься далее требовалось по нему. Я неожиданно умудрился сэкономить вторую перильную веревку. Пошел в этот раз по другому, когда же ходил в разведку веревки по предварительным меркам требовалось две. То есть сто метров.
- Еб твою мать, Анатолий, где тебе сказали стоять!
Шестеро с рюкзаками в одном месте плохо умещались. Поделились три- три. Опытный Анатолий вылез на самый-самый гребень, что и ни туда, ни сюда. Рюкзак деть тоже некуда (его поставили ниже, чтобы натянуть ленту и рюкзак пристегнуть к ленте).
Не быстро мы преодолели перила. Дальше можно было без веревок. Анатолий на краю пропасти стал пробовать на прочность кусок скалы, наступив ботинком и нагружая весом. Потом даже принялся ударять. Я понимал, что к концу похода он доведет меня до кондратия. Но к этому дню еще терпения хватало.
- ………………………..!!! Ты с этим куском вместе вниз сейчас улетишь.
Наконец мы вышли к покатой «цементной» воронке. Она как раз и вызвала у народа определенные трудности. Глаз с Дмитием Прокопенкой продвигались быстрее. Как бы траверсируя по циркуляции.
Остальные шли по ней опасливо и медленно. Чтоб скинуть рюкзаки и передохнуть, как раз природа предусмотрела несколько образовавшихся бог весть от чего ямок. Остановились. Было очевидно, что требуется решать что-то со стоянкой. Нам без разведки не взять ощетинившийся метров на четыреста взлет со всеми нагромождениями, разломами, лабиринтами проходов и мелких кулуаров.
Лагерь развернули на единственно возможном месте – том самом пупырьке на краю горловины воронки. Время даром не теряли. Разведчики в лице Миши и Дмитрия Прокопенко ходили смотреть путь подъема. Они поднимались по лабиринтам между скальными нагромождениями. Одного видно было хуже, другой в красной куртке выделялся отчетливо. Вдруг мне Бай и говорит, дескать, смотри как энергично размахивают руками. Тут я сообразил – не включена рация. Результат разведывательного рейда был таков. Что они дошли до заключительного этапа – крутого верхнего кулуара (но подниматься можно) и видят седловину перевала, но там подозрительно не видно признаков ледника.
Воду набирали подставляя котелки под плачущие струи тающего снежника. Идти было до него сто метров по не удобной сыпухе.
Долго сегодня пришлось возиться с горелкой. Сама горелка была и не плохой. Проблема заключалась в том что писюлик не хотел из баллона сосать бензин. С Андрюши сошло семь потов, но результаты по закипанию были вялые. За дело взялся тогда Опытный Анатолий (одна из не многих компенсаций за все доставляемые им хлопоты). Кое-как ужин сварили.
Зловеще розовела локальная облачность.
30 сентября
Развитие событий начиналось как обычно. 6.00 подъем дежурных, завтрак, сборы… По мере того как завтракали, сгущалась облачность. На изготовившуюся к подъему группу вдруг обрушился дождь. Разворачивать лагерь снова было совсем не с руки. Поставили чум – очень нужная в подобном случае вещь. В чуме сначала сидели, потом лежали.
Настроение было от чего-то приподнятым. Облачность не быстро, но разогналась. Свернулись по-новому. Правдами и не правдами расшевелили Опытного Анатолия и начали наконец движение. Миша и Дмитрий Прокопенко еще вчера в цементированной горной глине протоптали что-то наподобие тропы. Шли бодро. Двигались косо вверх на подъем, маневрируя по чему-то наподобие полок, между громадных скальных отломков. Сперва они были поросшие зеленым лишайником. Быстро мы дошли до узкого скального кулуара. Он сужался и поворачивал. Отправили в разведку Бая. A. by гутарил, доносился его голос. Вдруг послышались возгласы негативные и не совсем цензурные.
- Там дальше идти муйня! – сообщил еще издали возвращающийся Бай.
Подъем стали продолжать, как вчера ходили разведчики.
Отвратительнее всего шел Опытный Анатолий. Его уносило все время в сторону, что казалось, он злит нарочно. Глаз не удержался и привязал его репиком пятиметровой длинны к себе. С репиком идти было не удобно. То наступал на него Опытный Анатолий, то шел внатяжку, и плохо становилось подниматься уже несчастному Глазу. Крутизна склона стала около 35 градусов.
- Можно, Глаз, я все-таки отстегнусь, идти так неудобно.
Договорились, что можно, но только если он будет идти след в след. На всякий случай для подпорки сзади поставили Бая. Скальные нагромождения уже не были такими глыбами. Мы залезли в следующий кулуар. Он то и вел уже наверняка в седловину. Она была близко, но не видна. Кулуар слагался из острых сланцевых скал рыжеватого цвета. Выше крутизна увеличилась еще. Дальше пришлось идти уже с помощью рук, лазанием. Опытного Анатолия, не смотря на увещевания, и с его стороны обещания вдруг поперло куда-то влево. Мы ожидали его на более-менее пологом участке.
- Еб твою мать! Куда ты лезешь нахуй!! – Глаз день ото дня ругался все чаще.
Опытный Анатолий хотел к нам подойти траверсом, но пришлось возвращаться с риском сорваться и получить травму. Траверсом же было еще опаснее.
Седловина приближалась. Остаток подъема преодолевали уже по левой стороне совсем крутого и предельно сузившегося кулуара по крупноблочным скалам.
Седловина оказалась красивой вполне себе уютной перемычкой, где даже можно было ночевать. Не было в ней правда теперь осенью воды. Но самое ужасное, что это была не седловина перевала Джвари! Не было тура и прочих признаков посещения седловины людьми.
Естественно ледника Лайла здесь не было тоже. На ту сторону зеленела Сванетия, куда вел долгий спуск сперва по морене, затем по приятным визуально травяным лугам. Вдалеке в туманной дымке и скрытые тучами вздымались вершины ГКХ. Глаз провел после похода некоторую работу по идентификации перевала. Скорее всего, это Ускури Восточный или Ускури Ложный. На самых подробных картах он обозначен, но нигде не описан, да и номера не имеет. Одна из групп (в девяностых годах) шла через перевал Ускури (1А, он западнее нашего и через него можно прийти туда, откуда и мы – в урочище Скимери). Они, туристы эти, (по снежнику!) поднялись в эту седловину, как радиальный выход, но спускаться на юг (откуда мы поднялись) почему-то не стали. Короче, фигурирует Ускури Ложный по поисковикам как 2Б. Координаты не приводятся, но что это он – Ложный Ускури - похоже. Весьма странно, что так эта часть Свнетии туристами слабо посещается. Я могу сказать вполне уверенно, что лазить тут интереснее чем в Осетии или Приэльбрусью. В 90-ые говорят сюда ходить было стремнее всего в сравнении с другими регионами Кавказа. Разбой, грабеж, бандитизм. Отчего так ума не приложу, но на долгие годы охота у туристов посещать Сванетию отпала. Теперь что-то поменялось, со сванами чувствуешь себя абсолютно комфортно.
Сложили тур, написали записку. Спускаться решили, куда получится, а рано или поздно это будет река Ингури. Она отсюда собирает все ручьи. Пикантность путешествия добавляла неизвестность: не было никакого описания и здесь как раз обрезалась карта. Навигатор же показывал какие-то тропы и не то селение Усгвери километрах в восьми, не то одновременное урочище.
Спуск начали в широкую долину. Была она весьма живописна. Сперва по удобной мелкой сыпухе. Но так продолжалось не долго: потом склон стал более вогнутым. По нему может и можно было бы спускаться пешком, но он был из такого плотного серого «цемента», что нога держала плохо. Этот «цемент» еще имел такие свойства, что из него выщербливались мелкие камушки в виде катушков.
Из-за них можно упасть и поехать. Короче, пришлось вешать веревку. Участок такой был не большой. Двойной чтобы сдернуть впритык хватало. Нашелся и подходящий вмурованный в склон камушек. По неопытности сели не удачно и оказались под обстрелом камней из-под ног спускающегося. Срочно ретировались, пересели.
Ниже мы повстречали фрагменты ледника. Потом шли по живописному усохшему к осени травостою. Никаких не было здесь признаков посещения туристов или пастухов.
Потом спускались, подминая ногами не высокие заросли мясистых и сочно-зеленых листьев рододендронов. Дмитрий Прокопенко возмущался, стоило опять полезть за веревкой, чтобы сбросить к ручью. Глаз изобрел её очень быстро собирать, а разматывать так, чтобы не пользоваться обвязкой, а по травянистому крутому склону идти, за нее придерживаясь руками.
Места для лагеря были просто шикарными. Можно было еще идти минут сорок. Беглый осмотр дальнейшего пути спуска вызвал предположения, что таких халявных выполаживаний может до темноты больше не встретится. Тут же протекал удобный прозрачный ручей. А первый встретившийся нам березняк позволил еще и сэкономить бензин.
У Глаза была выпивка. Повод имелся весомый. Баю сегодня 36 лет. С глазом ходит четыре года и всегда попадает в какую-нибудь жопу (особенно с поисками перевалов и какими-то жуткими пурговками). Если планируешь набор приключений, нужно брать Бая. Ежели не планируешь, но возьмешь с собой Бая – будут непредсказуемые сюрпризы. А если хочешь пройти малой кровью, лучше тогда без Бая. Это и отметили. И до ужина и за ужином. Палатку не ставили (наша тройка). Только чум. Лежбища здесь были исключительно удобными. Отсюда, с этой северной стороны перевал смотрелся очень красиво. В виде узкой и очень хорошо выраженной седловины, куда круто поднимался широкий и сужающийся кверху кулуар. В его сером профиле отчетливо вырисовывалась полоска следов нашей группы. С противоположной стороны седловина не просматривается. Склоны гораздо круче. На спуск в Скимери ежели идти, то желательно с веревками, на подъем можно обойтись, но использовать лазание.
1 октября
Дмитрий Прокопенко критиковал Глазову раскладку в ПВД (впрочем, какая там раскладка, набор продуктов и водка). Ему было перепоручено составить для этого похода. Взял он её, настоящую в интернете. Я Глаз всегда плохо относился к кашкам, а манную и вовсе не ел с детства. Пришлось наворачивать эти самые кашки (в том числе и манную), обжираться изюмами и сахаром (сахара взяли очень много). Без яиц и с дефицитом мяса уже начиналась ломка. Ко всем видам сборов, в том числе и продуктовым дома я отношусь с содроганием и в последнее время абсолютно все стараюсь сплавить и переложить на кого-то. Потом вот уже вышедши на маршрут, вспоминаешь, как бы сделал дома, или собрался лучше.
Мы вышли к красивым скалам-останцам, которые отдельными глыбами возвышались над луговым склоном. Луг чем ниже, тем более сужался, что настораживало – переходил в узкую крутосклонную парадигму. Какое-то время приходилось решать сложную художественную задачу – просочится через очень густой березняк на крутом и скользком травянистом склоне. Как раз все больше накрапывал дождь. Мы продирались сквозь мокрые заросли. Пахло димексидом.
Лишь только мы сошли в ущелье ручья, как сделалось очевидно, что каньонинга нам не избежать. При всей его эстетической привлекательности визуально. Приятного в шествии по холодной воде ручья со всеми видами препятствий вдоль крутосклонного берега и прижимов мало. Было круто и скользко. Ручей шебурша валился через крупные каменные глыбы. Пришлось идти в разведку, дабы осмотреть дальнейший путь. Крайне не удобно и не без помощи веревки мы обошли живописный, однако, изматывающий участок.
Двигались ступеньчато. Ограниченный отрезок по приемлемой части русла, затем пробирались или слазили по скальным нагромождениям. Ущелье сузилось до глубокого каньона. В нем было влажно и сумрачно. Холодные скалы поросли различными видами мхов, с осыпей корявыми щупальцами то здесь, то там свисали тянущиеся к нутритивным ингредиентам корни деревьев. Ручей местами размыл грунт. Поперек повалились громадные комли. С веток елей свисали лишайники. Они эти ветки казались волосатыми.
Лазания сделалось ужасно много. Веревка и обвязка были здесь слишком громоздки для нескольких метров слаза. Глаз изобрел превосходный восьмиметровый жгут из четырех двухметровых лент. Чтобы было удобно придерживаться, кое-где пришлось навязать узлы. Дело пошло. Скорость нашего передвижения существенно увеличилась. Последний лазаниям залезал и снимал закрепленную ленту. Красив каньонинг был неимоверно, будто фотообои.
Наш худосочный ручей слился с точно таким же или даже превосходящим наш. Трафик проходящей воды резко добавился. Она была все такой же голубо-прозрачной. Ущелье, по которому мы шли было все также узко.
Зигзагами приходилось передвигаться от одного берега к другому, но всё чаще прямо по руслу. То с одной стороны был прижим, то с другой, иногда и обеих. Если река разовьется до неходибельности по руслу, прижимы это смерть. Пошел дождь. То редкий, бывало на время он переходил в более обильный. Навигатор показывал, что к какому-то мы приближаемся Усгвери. Там наш ручей должен сливаться еще с одним. Штрихпунктиром были обозначены даже тропы.
Усгвери, куда мы прибыли незадолго до сумерек, было забытым богом урочищем. Во влажном воздухе при моросящем дожде витали отдельные лоскуты облаков. Имелись здесь срубы от строений не обитаемых уже может лет тридцать, чуть поодаль из терней шиповника поднимался древний фрагмент сторожевой башни. Буйство трав достигало здесь колоссальной мощности. Особенно усыхающие остовы премьера сорняков Борщевика Сосновского - имели воистину исполинские размеры.
Что отсюда быстро выберемся, обнадеживали стигмы присутствия людей (скорее всего охотников). Тропинка, конский помет, кострище с сопутствующим тому мусором и даже обглоданный позвонок какого-то мелкого копытного животного. Кое-что из утвари и несколько совершенно разломанных панцирных кроватей. Палатки поставили неподалеку от холодного ручья на ровной продолговатой площадке. Дрова заготавливали дружно. На время небеса ниспослали нам обильный дождь уже почти переходящий в ливень. Это совпало с временем разведения костра. Справились, но лучины пришлось смачивать бензином. Я, Глаз, в течение почти десяти минут прошелся по тропинке вниз вдоль ручья. Она была вялая, но не терялась. Её здесь наличие было обнадеживающе – быстро можно, наверное, выйти в люди.
2 октября
От вчерашней сырости и непогоды не осталось и следа. Теперь сразу с утра светило солнце. Не удушающе жарко, а приятно, и ровно столько, сколько того требовалось. Основание башни, так необычно выглядывающее здесь из зарослей, казалось оранжевым. На одном из камней, подставляясь лучам солнца, пригрелась гадюка.
Не долго мы шли удобно и плоско. Тропа уперлась в глубокий и крутой сплошь заросший растительностью лог. После того она и затерялась к величайшему нашему сожалению. Мы шли траверсом среди деревьев в могучем сумрачном лесу. Ветки плотно смыкались. Но вскоре стало очевидно – придется возвращаться обратно и идти вдоль русла (или по руслу). Двигаясь вдоль реки по лесу, мы вышли на обрывающийся вниз балкон.
Сразу пытались по воде не идти. Трудоемкое перескакивание с камня на камень и переобувание вскоре забросили и пошли зигзагами от прижима к прижиму по руслу и иногда вдоль него. Водоносность ручья позволяла вполне еще по нему ходить.
Каньонинг красив и причудлив. Но вот ручей стал проще и более плоский, словно здесь берега вдоль него выровняли бульдозером. На удивление встретился и бульдозер, закопанный в грунт почти до верхних плоскостей гусениц, с оторванным ковшом. На месте было при нем почти все за исключением стекол и головки двигателя.
Четыре гигантских котла двигателя взирали вверх своими гигантскими жерлами гильз. На блоке надпись свидетельствовала, что мотор 1957 года выпуска ЧТЗ (Челябинский Тракторный Завод). Видно ремонтировал или делал дорогу, что сломался, когда ничем его отсюда не вытянешь, и своим ходом сам трактор уже не уйдет. Для двигателя такого объема совсем гротескно смотрелся позади кабины не соизмеримо маленький плоский топливный бак. Возле бульдозера, помнится мне, поели арахисовых орешков.
Ковш нашли гораздо ниже аж на несколько километров. Покореженный и ржавый валялся он среди гигантских скальных валунов, бревен и кипучей воды ручья. Наметки на дорогу были совсем не долгими. Потом мы спускались по совершенно неудобному конгломерату. Медленно и по сложной траектории. Стали позднее понимать, что так просто малой кровью отсюда не выйти. А заплатить физухой и временем.
Все же, что можно выйти, вдруг стало понятно: Глаз увидел одинокий человеческий след. Он периодически встречался на песке. Сразу думал, что показалось, но уже через какое-то время сомнений больше никаких не могло быть – очень явственно на песке проступал рифленый след от сапога. Еще позднее встретилась нам огромная шестерня все от того же несчастного трактора.
Стигмы когда-то бывшей здесь много лет назад дороги периодически попадались. Мы обходили очередной из прижимов с водопадами, поднявшись как раз на такую вот будто искусственно высеченную дорогу. Из влажного жирного и усыпанного листьями грунта поднимались гигантские стебли как вот у нас по весне мать-и-мачеха, но увеличенная на несколько порядков – в рост человека высотой.
Повезло. По такой вот «дороге» удалось обойти систему приустьевых водопадов. Не знаю, как бы мы пролезли, точнее, слезли с этого нагроможденного омываемого водой гранита.
Река слилась с еще одной. Прижимы и каньон, в котором мчалась другая, более большая река выглядели еще более устрашающе. Здесь вдоль русла идти уже было нельзя. Только по этой полке дороги. Между тем дело подходило уже близко к вечеру. Намеков на выход все пока еще не отмечалось. Тяжело обходились участки обвалов этой бывшей дороги. Крутая осыпь или крутой лесной склон. Но кто-то тут шел: сучья срублены в одном месте топором, фантик от карамельки… К тому же сама дорога обильно заросла растительностью. Вдруг деревья расступились, и мы увидели через реку мост: старые гигантские, пусть сосем замшелые, но вполне еще уверенные бревна. Кладут их близко друг к другу, чтобы соприкасались и засыпают землей.
До сумерек оставалось еще сорок пять минут времени. Решили идти. Как назло импровизированная дорога стала подниматься вверх, рискуя оставить нас без воды. Пробирались сквозь зеленую массу растений. К тому же под ногами путались цепкие побеги ежевики, из-за них спотыкались, они держали за одежду. Приходилось рубить проход палками. Запустили первым Дмитрия Прокопенко. Он сноровисто боролся с растениями с помощью ледоруба.
Как раз к сумеречному времени пересекли мы ручей с водой. Дорога и дальше продолжала следовать на подъем, но уже через лес.
Довольно скоро начало темнеть. Имелись дрова. Ужин варили на костре. Как итог дня шли мы с утра до вечера много часов, почти все время. По навигатору ощутимо продвинулись к Ингури. До нее оставалось менее четырех километров птичьего лету (напрямки навигатором).
3 октября
День был хороший и погожий. Наверное, это не вторая подряд случайность – а всегда осень именно такая в Сванетии. Умиротворенно шелестел ручей. Восходило солнце, освещая долину ручья, и в его лучах казалось, будто воздух подернулся радужными перлами.
Собирались оперативно. Как могли, стимулировали Опытного Анатолия.
Двинулись сразу на пологий подъем через сумрачный вековой мшистый лес. Хвойные деревья достигали здесь исполинских размеров. Нижние засохшие ветви их поросли лишайником, что казались волосатыми. Дорога хоть и заброшенная, но хорошо определялась своими колеями. Казалось, что перемахнет гребень и пойдет потихоньку на снижение куда-нибудь к Ингури или её притоку. Но она, дорога, продолжала уныло тянуться на подъем. Меняла часто направления и разветвлялась. Все это затрудняло ориентацию. Дмитрий Прокопенко с удовольствием брал нужный пеленг по навигатору и констатировал, сколько осталось идти «по птичьему лету». Но время шло. Двигались мы сравнительно не медленно, а Ингури особо не приближалась, да и на спуск идти не торопились.
Возле россыпи замшелых валунов под сенью лиственных деревьев была развилка. Прямо дорога уходила больше в гору. Налево примечательнее, положе, однако, больше в колеях было травостоя. Бая отправили в разведку. Вернувшись, сообщил, дескать, дорога хороша. Пошли прямо. Что давно не ходила тут техника, свидетельствовали основательно вмурованные в дерн валуны. Через четверть часа путь стали преграждать заросли кустарника и могучего травостоя. Пахло уксусом. И чем дальше мы шли, тем становилось гуще. Стало очевидно, что нужно возвращаться.
В итоге пошли налево. Бонусами послужили встретившаяся по пути двухсотлитровая бочка синего цвета и фрагменты капота от трактора ДТ – это свидетельствовало, что мы на верном пути и дорога эта ведет в цивилизацию. Привалы делали не часто. За этим бдительно следил Дмитрий Прокопенко. Пришлось один из них устроить внеочередной. Дорога рассыпалась. Ходили в разведку, искали разные варианты. Пока разведывали, набрели на ежевику. Это было единственное подножное лакомство (да и вообще еда), которые имелись. Больше ничего съедобного в этом горном лесу не ожидалось. Воду также всю к тому времени выпили, а другой не имелось. Поход принял все черты робинзонады. Попытки куда-то выйти по этим заросшим дорогам провалились – все они заканчивались тупиками – когда-то были лесосеки. Тем более было обидно, что набрали по всей видимости не нужную высоту.
Время шло. Ничего не оставалось, как взять пеленг на слияние Ингури и Кумпрери и спускаться напролом. Это подразумевало косонисходящий траверз. Занятие оказалось не из приятных. Требовалось продираться через сухие и вострые растопыренные сучья ельника. Потом заросли рододендронов, которые прикрывали каменные ступени. Долго ли спускались, коротко, но внезапно встретили остатки старой дороги. Она траверсировала склон не меняя высоты, и направление было приемлемое. Из колей её поднимались пятнадцати-двадцатилетней давности деревья. Отвлечением и радостью были только отдельно встречающиеся ягоды ежевики.
Впереди за деревьями обозначался просвет, что не ясно совсем было, что это может быть, но любые изменения обнадеживали. Просвет закончился для нас фиаскально, оказавшись громадным оползнем, который вырезкой вдавался в склон. Визуально спуск вниз смотрелся неимоверно круто. Дмитрий Прокопенко, да и все остальные предложили труднозатратный путь вверх в обход оползня. Глаз резко отказался. Требовалось сбрасывать высоту, спускаясь куда-либо к реке. Там хоть не поесть, но воды чтобы хоть попить.
Сперва условия спуска были демократичны. В старинном еловом бору, где мы даже подшучивали и вели светские разговоры. Столь комфортно было не долго – лес продолжался по склону сильно близкому по крутизне к 45 градусам. Идти получалось от дерева к дереву. Но чаще между ними было далеко. Спускаться приходилось лицом к склону и чаще всего не без помощи рук. Стало камнепадоопасно. Мы старались не растягиваться и идти не друг за другом, а вниз косо. Дабы не проецироваться на одну линию. Сильно начал отставать опытный Анатолий.
Уже вечерело, что требовалось брать ноги в руки и быстрее чесать вниз. Опытного Анатолия уговаривали собраться и поторопиться, но толку от того не было. Ожидали его возле массивного лежащего вдоль склона ослизненного комля. Вдруг Опытный Анатолий кувыркнулся и упал на Аню. Почти святая Аня на него накричала матом. Ни до этого, ни после подобного не слышали – мгновенный порыв гнева.
Мы спустились ниже на менее крутой участок осыпи. Здесь ожидали Опытного Анатолия, но он сидел возле комля и не хотел идти. Требовал обезболивающие уколы. Пришлось Глазу идти с таблетками. Идти после таблеток Опытный Анатолий не хотел: нужны именно уколы. Удалось уговорить спуститься до осыпи. Глаз снес рюкзак. Ничего не оставалось, как колоть уколы (кеторолак).
- Хочу диклофенак.
- Кеторолак поможет быстрее и посильнее будет.
На ноге у Опытного Анатолия были только кожные ссадины. Структурных повреждений не было.
С горем пополам, потеряв много времени, пошли мы дальше. Но только Опытный Анатлолий шел все равно столь медленно, что стоило не малых сил, чтобы сдерживать раздражение. Намечался дождь. Он прошел буквально каких минут десять, как непогоду отогнало в сторону. Склон выположился и завершали спуск мы уже по высохшей рытвине сезонного ручья.
В сумерках мы вышли к Кумпрери, которая казалось, что просто бушует в камнях. Места на берегу было не много. Мы кое-как уместили там две палатки. Еды, разумеется, уже у нас никакой не осталось. Разве только попили чай. Для нас с Андрюшей Баем был еще спирт.
Завтра настраивались категорически выйти в цивилизацию. Глаз посчитал дни. Оказалось, что на нашу робинзоаду мы положили столько времени, что уже никак не остается для пирамиду Тетнульда. Только на Лайлу. И то при погоде и никак если придется пережидать непогоду.
04 октября
Река Кумпрери пенилась. Голубая пузыристая вода перекатывалась через крупные блочные глыбы. На противоположном берегу определялось уплощение. Там явно проходила или когда-то проходила дорога. Очевидных мест для переправы не было. Пошли по влажному лиственному лесу вдоль Кумпрери и вниз. Буквально минут через двадцать хода перед нами предстал прижим. Ничего не оставалось, как с соплями и пузырями обходить его верхом. Он все не обходился. Со временем крутизна склона сделалась 45 градусов. Наш траверз превратился в рывки от дерева к дереву, мой генерал. В иглах и дерне приходилось делать импровизированные ступени. Прижим с горем пополам обошли и тоже рывками от дерева к дереву, спустились по крутой и опасной лиственной лощине. Стало очевидно, что этой робинзонаде не будет конца. Требовалось перейти на тот берег.
Спустившись к воде, с удовлетворением обнаружили, что река успокоилась. Она сделалась мельче, и вместо могучего гула катилась теперь по плоской каменистой россыпи. Глаз, потерявший навык и нюх, планировал навесную переправу. Для этого с помощью двух веревочных усов требовалось на тот берег запустить пушечное мясо. Но в ней, в переправе этой, не было здесь никакой необходимости. Ширина позволяла перебросить на ту сторону камень с веревкой. Шоу не заставило себя ждать. Миша, похожий на профессора Мориарти, раскачивал пращу. Глаз с Баем активно раскладывали на песке витки веревки. К раздражению Глаза Опытный Анатолий руководил (не без сабжа) процессом без практической тому положительной компоненты. Даже не смотря на пращу, камни разных размеров до нужного места не долетали. После попытки примерно десятой и активному смыву очередного привязанного камня вниз, его чуть не заклинило.
- Так мы скоро можем с вами остаться и без веревки.
Отправили Дмитрия Прокопенко с веревкой и пешком. Переход на тот берег прошел удачно. Так мы все по очереди и перешли. Веревку по не опытности обратно, как требовалось, не сдернули – её заклинило под камень. Пришлось лишний раз Дмитрию Прокопенко ходить на тот берег.
Спустя час мы шагали по монотонно-живописной горной дороге на некрутой спуск. То и дело ее норовила подмыть река совсем, и мы перебирались через гигантские булыжники. То стекали по ней ручейки. Довольно долго мы ожидали, когда, наконец, появится долгожданная связь.
Далеко за обед повстречались нам уже не эфемерные признаки цивилизации. Это были лениво пережевывающие жвачку коровы. Животные оказались пугливы. Они почтительно сторонились, а те, что помоложе, громоздились на склон.
И снова пришлось переходить Кумпрери вброд. Хоть почти по пояс, но река не казалась уже столь агрессивной. Здесь вызвонили Ираклия и обрисовали ему задачу. Через полтора часа выбрались к трассе. По дороге набрали грецких орехов и теперь активно их поедали.
- Осторожно, осторожно чистите, от них руки будут все в черниле.
Оффтоп устроил Опытный Анатолий, который все намеревался куда-то рвануть. Но это решили сделать организованно...
Как завершение первой части похода был подвесной мост. Вполне символично и логичное завершение. Робинзонадная часть закончилась. Теперь оставалось успеть. На Лайлу. Внизу хоть и не многоводная по осени мчалась серо-голубая Ингури.
Населенки видно не было в обе стороны. Командировали Опытного Анатолия и Мишу Мориарти в ту сторону, куда была первая попутная машина. Мы бивачили при дороге в тихом и уютном месте. Погода была пасмурная. Долго не было наших нарочных. Пока ожидали писали эпистолярные памфлеты (см. творчество) сушили некоторые стиранные вещи.
Ираклий появился на минивене не задолго позднее после появления Опытного Анатолия и Мориарти. Нашу шестерку распределили на два рейса. Ехать требовалось в деревню Лезгара. Это что-то порядка километров тридцати-сорока. Глаз с А.Ву сидели и ожидали Ираклия, когда тот вернется. Приходили грузины лесорубы и тотчас приглашали к себе в гости. Если не сейчас, то чтобы приезжали на следующий год. Сказали, что ожидают машину. Довольно скоро появился перебирающийся через подвесной мост сильно перегруженный огромными комлями деревьев скрепленными цепями Урал 4320. К нашему восхищению он натужно вздыхал тормозами. Потом довольно уверенно пополз по асфальту под гору.
На улице стояла пасмурная теплынь. В Лезгару поднимались по петлистой дороге. Селение на разных уровнях высоты подсвечивало не яркими ни не мигающими своими огнями. Было безветренно, совершенно темно и умиротворенно. Я бы здесь и не ночевал, но прибывшие раньше, наши уже это место нашли. Открыли калитку и поставили палатку на газоне во дворе не очень большого дома. Огород не был распахан. В доме кто-то был, там шел телевизор. К нам никто не вышел, и собаки не было. Место в принципе годилось. Ираклия отпустили.
Не помню уже за давности времени. Кажется, отмечали мы тогда день рождения Миши Мориарти. Съели арбуз, лаваш и выпили сколько то литров местного вина.
Часть 2 "Лайла недосягаемая"
5 октября
Из двухэтажного каменного дома, что рядом появились хозяева. C нами просто поздоровались кивком. По-русски не говорили. Мы беспечно ели крупный арбуз. Мимо гнали стадо коров. Пожилой толстоватый пастух присел на лавочку и долго неспешно разговаривал с таким же собеседником. Потом поманил пальцем. Анатолий подошел. За постой хотели денег. Позднее пастух подошел и напомнил, указав на молодого человека из этого дома, в каком дворе мы расположились, что ему уже надо уходить. Дали 60 лари (это около двадцати долларов). Молодой человек их спрятал в карман. Пастух с неудовольствием объяснил, что этого мало, что хорошо бы с каждого столько. И ему тоже, что это якобы он хозяин.
- Мы вам заплатим, а потом еще придет кто-нибудь и скажет что он тоже хозяин, - Опытный Анатолий был невозмутим. Общение, дележка и спор просто его стихия.
Больше ничего не платили. Пожилой пастух требовал еще, но с неиссякаемым терпением без хотя бы толики перехода на раздражение Опытный Анатолий объяснял, что больше ничего мы платить не будем.
- У вас тогда погода совсем плохая будет, - накаркал попрошайка-пастух.
Никто нас не подгонял. Стадо угнали. Хозяин дома куда-то уехал на остановившемся за оградой маршрутном бусике. Нам требовалось оставить кое-какие вещи, чтобы не тянуть с собой. В этом доме это уже было не камильфо. Лучше Опытного Анатолия для этих целей никто не подходил. Уже через пару минут нашлось, где оставить вещи. Был это прямо соседний некрашеный прочный дом с по хозяйски развешанными на просушку початками кукурузы. Немолодого хозяина звали Сосо.
Обрадованный вниманием, нам бегло объяснил, как лучше подниматься и где искать нужную тропинку. По серпантину с переходом через ручей мы поднялись выше дворов села Лезгара. По дороге миновали приткнувшийся на вечный покой ЗИЛ 130. Глаз с любопытством даже открыл капот. Восьмицилиндровый V-образным мотор был на месте. Но кроме него мало что под да и вне капота осталось. Выше мы сбились куда идти. Профессор Мориарти до этого уже пытался ходить на Лайлу с коммерсами, но они изначально пошли как-то не совсем выгодно. Требовалось спросить тропинку на выход к перевалу. Отправили Бая. Ему что-то объяснили жестами, но по-русски здесь не понимали местные ни бельмеса. Он, Бай, исчез где-то за пригорком. Не было его сравнительно долго. Бай, однако, вернулся с исключительно довольной физиономией:
- Нам предстоит идти через свинарник!
Это был не то, что свинарник. Просто свиньи были тут на свободном выпасе. Жирности исключительной и вместе с тем были они в превосходной форме – очень подвижные.
Возле очередных каменных домов в гости на обратном пути зазывал гостеприимный дедушка. Дедушка держал за руку внука лет пяти, утверждая, что ему два года и что зовут Чака. Как идти по какой тропинке, чтобы выйти на горную дорогу он весьма охотно объяснил. До слияния тропинки с горной дорогой якобы сколько идти не знает, но он идет минут десять (мы шли минут сорок). Нас обильно облаяли гигантские собаки. Глаз изловчился и сорвал с дерева яблоко.
Шли по пилящей зигзагами склон тропинке серпантинного типа. Дмитрий Прокопенко выражал неудовольствие по поводу перекочевавшей к нему в рюкзак дыни. Дыню забрал Глаз. Тропинка вышла на горную дорогу. И вскоре мы отдыхали у холодного чистого ручья.
Уютные красоты прекрасного сентября окружали нас. Мы поднимались все выше и выше. Миновали несколько кошей. Осень баловала нас безветрием, не навязчивым солнышком и игрой красок. Поднимались дружно. Вышли из зеленки. За долиной Ингури далеко от нас столбообразно поднималась вверх Ушба Южная. С этого, пожалуй, самого красивого ракурса я ее не видел. ГКХ развернулся перед нами панорамно. Что виден даже был путь подъема на снежный Тетнульд.
- Самое главное, когда готовишь суши - это правильно сварить рис! - Охотно делился опытом Дмитрий Прокопенко, - Если неправильно сваришь рис не получаться суши... Если ты ешь имбирь вместе с суши, значит не уважаешь повара. Потому что имбирь правильно есть именно когда пробуешь другой вид суши, чтобы не было послевкусья... А вообще то в пекинскую утку добавляют мед...
Дальше до конца дня набирали высоту по травяисто-каменистому склону. Нем прорезал борозду водоскат. Выйдя на выполаживание обнаружили превосходный площадки для лагеря. Были они здесь весьма кстати. Дело шло сильно к вечеру. И тут грянул интенсивный и ледяной ливень. Питание готовили в палатках. Несчастный Глаз не стал выходить и уговорил Бая, чтобы тот принес.
К ночи непогода стихла.
6 октября
Ночевки наши были совсем уже не далеко от седловины перевала Чижди 1А 3097м. Погода изумительная. Мы быстро поднялись на весьма живописную седловину. Было тихо и безветренно. Широкой панорамой простирался ГКХ. Ушба с южной стороны – с такого ракурса я её еще не видел. Маршрут подъема на Тетнульд как на ладони. Правильная пирамида горы и рядом соседняя Гестола – тоже правильная пирамида. С противоположной стороны перевала ниспадал ледник Лайла. Сначала пологий закрытый, но чем ниже тем все круче. Но чтобы начать к нему подниматься требовалось не одну сотню метров спуститься.
Целый день нам потребовалось, чтобы выйти на злосчастный перевал Джвари.
Седловина перевала Чижди 1А 3097
На леднике многие трещины были закрыты. Пришлось лезть заверевкой и связываться. Немало нерва у Глаза сожрал Опытный Анатолий. Он отставал настолько неприлично, что на это не хватало никакого терпения. На перевал вышли только когда село солнце и занялись настоящие сумерки. Это 1Б, высота 3497м.
Отсюда поднимаются на Лайлу (Главная 4008м). Маршрут 2А. В седловине и на подъем рыхлый лед без снега. Идти удобно, но склон крутоватый, что завтра придется подстраховываться. Без снега могут быть вопросы с самозадержанием.
7 октября
На восхождение этот день был у нас один единственный. И этот один единственный пришлось пурговать. Видимость была совершенно нулевая, не то чтобы куда-нибудь подниматься, но и спускаться. Весь день мы пробивачили, вернее сказать пролежали в палатках. Лайла Главная 4008м – высшая точка Сванского хребта. Зайти на неё все таки было бы хорошим бонусом и логическим завершением этого похода. Не тут то было. Ощутимо похолодало, особенно ночью. Запоздалая осень наконец пришла сюда.
8 октября
Напророчил нам тот грузин что хотел денег плохую погоду. Была она и в этот день не устойчивая. С утра облачность разорвало, но не понятно было сколь долго продержится видимость. Навстречу шли трое связанные веревкой не помню откуда – какие-то из ближнего зарубежья. В пределах видимости среди ледника торчала их скругленная палатка.
На спуск шлось гораздо быстрее нежели мы позавчера поднимались. Большинство трещин перепрыгивали. Некоторые обходили зигзагами. Сгустилась снежная мгла, стало плохо видно. Из-за этого мы потеряли добрых несколько часов уйдя в левую часть ледника. Трещины стали разверзаться все шире и вскоре стало очевидно, что мы там не пройдем, уходим в ледопад.
К более правой части ледника пройти напрямую тоже мешали трещины. Пришлось возвращаться, набирая высоту. Сильнейшим разочарованием было обнаружение палатки иностранцев во время кратковременного разрыва облачности. Сама троица тоже была обнаружена возвращающимися несколько выше палатки.
Опытный Анатолий шел плохо, а говорил много. Глаз ревел на него, матерился и даже с раздражением тянул за веревку. Помогало плохо. Идти приходилось ощупью и в кромешной белой мгле кое-как спускаться. Казалось, от напряжения вылезут на лоб глаза.
Интуиция вывела верно к травянистым осыпям. Их было теперь не узнать – присыпало снегом. Зато узнавался протекающий здесь ручей.
До темени оставался час. Развиднелось и за этот час мы довольно существенно продвинулись на плоскотину перед подъемом в седловину Чижди.
9 октября
Хорошим и солнечным был последний день этого похода. Горы было не узать они за день пурги просто убрались снегом. Снег был и на седловине Чижди. Фотосессия на память. Спус осуществляли быстро. Появилась связь. Вызвали Ираклия с автобусом. Нам ночью на самолет. Это был ключевой момент дня. От него все зависело. Ираклий сообщил, что через пять минут выезжает.
Перевал Чижди обратно
Спустились быстро. Но ушел на путь к Лезгаре тоже почти ходовой день.
В Лезгаре перестали гонять Опытного Анатолия и он потерялся, вернее, отстал опять. Глазу стоило тоже немало нервов, пошел навстречу. Был здесь тот самый говорливый дедушка с внуком что мы повстречали по дороге вперед, но еще с такими же общительными и зазывающими к себе собеседниками.
У Сосо забрали вещи, отдали ему избыток продуктов. Тот остался весьма доволен и отсыпал яблок.
Где дождаться Ираклия не могли найти консенсус. Решили выйти из Лезгары. До реки дорога шла на спуск, потом подъем. Стали сгущаться тучи и намеревался пойти дождь. Благо впереди была беседка. В беседке присесть не удалось. Там оказался мемориал погибшим лет десять назад. По числу пострадавших было очевидно, что с дороги в реку упал бус с пассажирами. Решили подняться выше. Проезжающие мимо нас машины останавливались без исключения все с предложением подбросить – это Глаз называет «ловить на живца». То есть показаться просто с рюкзаком возле дороги в местах изобилующих туристами. Появился Ираклий. До Кутаиси и аэропорта спали.
10 октября
Перелетели без особенностей в пределах штатного расписания. Глаз просто взревел когда в Минске 2 исчез Опытный Анатолий – приспичило обосраться. Через двадцать минут ожидания вспыльчивый и доведенный за поход Анатолиевщиной до ручки Глаз пошел его шугануть.
Так закончился 64 поход в Сванетию, а следующий 2015 год был тоже в Сванетию – третий год подряд и в рамках 68-ого похода. Это была уже другая осень, гораздо более ранняя, холодная и непогожая. Но в следующем году мы поднимемся на Тетнульд. Не унять все возрастающие аппетиты. Глаз замахнулся уже на Гестолу.
Конец
