49: Алтай путем проб и ошибок

Состав:

Глазовское звено

  

1. Глаз (Глазков Алексей)                            2. А.by; Андурша (Бай Андрей)                                   3. Куцко Витя

  

 4. Крученок Саша                                     5. Трафимович Миша                                  6. Ашик (Ашкинадзе Евгений)

Могилевско-Жодинское звено

  

1. Frank (Франковский Сергей)                      2. Павлюченко А.А                                            3. Бедчер Миша

 

4. Воронков Юра                                             5. Акаёмова Ира

1-ый день 09 сентября

Участники и провожающие съехались в нужное время, то есть сколько надо загодя до регистрации, в аэропорт Минск 2 . Был ясный сентябрьский день. Перед аэропортом есть замечательные беседки под жидкими деревьями. В них и расположились. Было здесь ветренно. 

 

                                                                                                                             Участники и провожающие

Провожающие, кто не за рулем, и подавляющее большинство участников мероприятия принялись за распитие крепких напитков. Именно столько, сколько требуется, чтобы еще спокойно пройти процедуру регистрации и досмотра багажа. Проводы сопровождались бурными напутствиями. Настроение было, как перед такими отъездами, праздничное. Мы снова идем в поход! 

Рейс наш был от компании Белавия. Прямой - сразу в Новосибирск. Допускалось по местным правилам объединять багаж с ручной кладью, но чтобы суммарно было не более 27 кг. 

Попрощались с родственниками и провожающими. В суммарный вес вполне вошли за счет того, что не везли с собой из дома еду.

Одна из работниц аэропорта сканировала багаж:

- Что это у вас такое? - её внимание привлекли ребристые продолговатые предметы. 

- А это ледобурные крючья для альпинизма.

Объяснение было вполне удовлетворительным. 

Есть в Минском аэропорту нечто наподобие дьюти-фри. Здесь продавали, что нужно, всего то по двойной цене. Чего нужно набрали, пожалуй, больше чем нужно. Начали сразу здесь, уже чрезмерно галдя и привлекая внимание, остальное пронесли в самолет.

 

                                                                                                   A-la Дьюти-фри

В самолет пригласили по расписанию. Я не летал на больших рейсах с детства. По современности и самолета то снаружи не видишь. Поднимаешься прямо из здания аэропорта по лестнице в своеобразный стыковочный трансмиссарий, присосанный к двери самолета.

Взлетел наш самолет уже сильно в сумерках.  Деликатно-учтивые мальчики-стюарды принесли поесть. Поели. Группа наша по ходу поддала еще крепче. Вели себя мы со стороны, если еще не безобразно, то уже претензионно. Как те нефтянники из Нижневартовска (Сипачев рассказывал, царство ему небесное). Иные, пусть и не умышленно, но рассыпали семечки.  

 

 

На восток самолет летит навстречу времени. Вышло по стрелкам семь часов, физически где-то там чуть более четырех. В салоне имелся ряд свободных кресел. Я, Глаз, нашел строенный ряд где-то в задней части фюзеляжа, под туалетом. Там и прокемарил. Время вперед прошло быстро, даже и не заметно. 

Приземлились в пятом часу утра в большом аэропорту, который называется Толмачево. Снаружи самолет оказался Боингом 737.

 

2-ой день 10 сентября

Какое-то время пришлось слоняться в аэропорту и на задворках аэропорта и даже раздобыть пива, не дешевого, но более дешевого, чем в самом аэропорту. 

Затем приехал водитель, отдаленно похожий на Смирнова, на большом белом бусе марки Пежо.  Первым делом отправились за продуктами. Положились на "Смирнова", который и завез нас в круглосуточный гипермаркет, что назывался "Лента". В то время в Ленте народа было не много. И, сказать по правде, хоть мы были еще и очень и очень угашенными после дороги, что началась еще в Минском аэропорту, покупки мы совершили весьма оперативно. 

 

                                                                                              Подле гипермаркета "Лента"

Дальше - в магазин туристического снаряжения "Снежный лис". Здесь нас ожидал газ. Тьфу, забыл как называется, но это оказался хороший газ. Открытие магазина пришлось ожидать. Ожидали. Водитель отпросился домой к маме. Мы пробовали где-нибудь поесть. Опять же ждали. Наконец ближайшее заведение открылось. Спросили тотчас меню, чтобы лучше сориентироваться. Нас сразу давай рассаживать. Рассадили. Меню на поверку оказалось неимоверно дорогим, даже до неприличия. Загремели стулья, мы все поднялись и ретировались вон. Новосибирск нас весьма быстро стал настораживать своими ценами. Сибирь не Украина. Нашли уличные питательные точки в неких неуютных дворах. Павлюченко купил что-то типа большого чебурека с капустно-мясной начинкой с дебильным названием "Дённер". После занесло нас в тесную блинную, где продавец и повар в одном флаконе довольно ловко справлялась с выпечкой. 

 

"Снежный лис" оказался богатым на ассортимент снаряжения. Цены были не только не дороже, чем у нас, а в каких-либо наименованиях ещё и дешевле. Менеджеры учтивы. Приходишь в наш Фортинг: ничего нет и продавцы себя ведут, будто им очень хочется срать.

"Смирнов» начал торговаться. По телефону раньше за километр выходило 12 рублей. Теперь стало уже 13, мол, машина комфортная (якобы 12 это за ГАЗель только в Новосибирске берут), а еще и кондиционер, а дешевле вы все равно здесь не найдете. Пришлось ехать за 13. Присутствие кондиционера, правда мы и не ощутили, но в нем и не было необходимости. Ну, естественно, за город он с нас снял, за простой. 

 

Как проехали 900 километров, я не очень то подробно и помню. Спал большую часть в проходе вдоль, Витя спал в проходе поперек. Несколько раз мы останавливались и выходили из машины. Пожалуй это и все, что запомнилось мне за трансфер туда. 

 

 

 

3-ий день 11 сентября       

Вышли из машины в сухую прохладную ночь в поселке Курай. Первоначально нужно было где-то стать лагерем. Места рядом выглядели не очень презентабельно: дома, навязчивый собачий лай, да вытоптанные скотом пустыри. Искали, что нужно, сравнительно долго. Наконец Глаз и Frank вернулись из разведки, отпустили водителя "Смирнова" – нашли лес, ручей, а боьшего пока не требуется. 

Коренное население Алтайского края тотчас предстало перед нами именно таким, как его и описывают в рассказах. Сообщу, что из одинннадцати нас, десять на Алтае впервые. Тотчас нашелся (появился из темноты), маленький и очень пьяненький абориген, которого звали Герман. Герман знал несколько иностранных слов, но у него все не получалось их пригодно применить. Наконец он сообразил, что мы все же не такие иностранцы, как ему надо. Тогда поинтересовался, кто "насяльник", и нет ли у нас спирта. Разумеется, что нет и быть не может. От Германа отвязались быстро. Другой представитель малых народов внешне был очень похож на Германа (мы потом коренное население объединяли собирательным словом «Герман»). Только этот был еще пьянее и на велосипеде. Он грузно падал на землю вместе с велосипедом. Пытался идти (ехать) за нами, но не успевал, потому что падал. Он хотел объяснить, что мост через Чую не там, куда мы идем, а в другой стороне. Мы и сами знали, что не там, куда мы идем, а в другой стороне. Удалось отделаться и от велосипедиста. Шли не удобно с дебильными поклажами в руках. Переходили по бревну ручей. В воду упал только Могилевский Миша. 

Стали в густом лиственичном лесу. Была звездная ночь. Кругом несметное количество сухостоя. Костер выдался ярко-освещающий, искристый.

 

С наступлением дня сделалось очевидно, что с выбором региона мы не ошиблись, да и с выбором сезона тоже. Ни одного насекомого, а по утренней прохладе ни единой капли росы. И это особенно голубое небо, которое бывает только осенью. Ни дуновения ветерка, отчего воздух кажется еще более чистым и прозрачным. 

 

                                                                                                     Курайская степь возле селения Курай

 

То, где мы шли, называется Курайская степь. По ту сторону Чуйского тракта, куда мы не шли, поднимались безлесные горы. Сверху, и в своих морщинах, и в кулуарах они были припорошены снежком. С нашей стороны, куда мы шли, громоздились горы по значительнее, с ледниками. Ледники белоснежные с голубым отливом на затененных сторонах.  Перед горами предстал ковер из сливающейся воедино оранжево-желтой увядающей хвои листвениц. Сочетание этих лиственниц в пору золотой осени со снегом, камнем и насыщено-голубым небом видел я, пожалуй, только лишь единожды - в Магаданской области. Красива необычайно осень и в лесотундре Кольского полуострова, но там она своя, другая – совсем не такая как здесь. 

 

                                                                                развалюха старая Mazda-ГАЗ 53

Но долго нам не пришлось идти пешком по Курайской степи. С левого фланга по ходу нашего движения зашел развалюха старая Mazda-ГАЗ 53. В кабине двое алтайской внешности, но - не пьяные. Разумеется, что им по пути и, разумеется, что подвезти не за бесплатно.  Вышло 1000 рублей со всех. Погрузились в кузов. 

 

По звуку движения это был самый обычный карбюраторный восьмицилиндровый ГАЗон. Но только пахло не бензином, а горелым керосином. Чую пересекли по деревянному мосту. До "Перевалки" ехать 20 километров по нескучной дороге. Скорость под 40 км в час. На ухабах нас подбрасывало, что можно было прикусить язык. Кузов ходил ходуном. Борта бы несомненно разошлись и развалились, ежели бы они не были стянуты помеж собой товстой льняной веревкой. Иногда за неё было удобно схватиться. Коллектив был в большинстве своем возбужден до очень сильной степени. ГАЗ подлетел на очередной ямке. Витенька ударил Глаза плечом в больной, еще до конца не заживший, бок. 

  

                                                                                                                  Река Чуя

Ашик восторгался еще, пожалуй, и больше остальных:

- Ну-ну-ну, Глаз, ты подержи меня, а я пофотографирую. 

  

                                                                               Ашик (Могилевское Звено) индикатор настроений в коллективе

Грузовичок подлетел на весьма жестком ухабе. Женечка ударил локтем Глаза в челюсть. 

- Ашик, ты мне, блядь, зубы повыбиваешь.  

Массив гор приближался. Медленно и постепенно. Виды вокруг были красочными. Вызывали очарование и другие позитивно-эстетитеские ощущения. ГАЗ 53 подпрыгнул на NN-ой выбоине дороги. Я, Глаз, ехал в более отдаленной от кабины части кузова, где амплитуда этих скачков большая. Вместе с кузовом вверх подлетел рюкзак с выступающей наружу лопаткой ледоруба. Ехал я, поставив ладони на пол кузова и растопытив для опоры пальцы.  Ледоруб чуть не отрубил мне мизинец. Саша К. тотчас передал оказавшийся у него под рукой платсырь.  

 

На "Перевалке" повыгружали из кузова вещи. Водитель был удивлен, что нам не прямо в долину Актру, а в Тюте. Они как раз и ехали по направлению Тюте. Рюкзаки тогда загрузили в кузов обратно. Ехали эти алтайцы, как оказалось, к небольшой ферме-кардону за сеном. 

Сегодня мы поднялись, вышли и собрались довольно поздно. Немного шли пешком, плюс какое-то время ехали на ГАЗоне. В общем дело клонилось к вечеру. Мы перешли небольшое болотце и дальше уже недолго по краю лиственичного редколесья. 

Бивуак разбили на ровном импозантном пятачке при обилии дров и доступности воды. 

- Не здесь надо, - заметил один.

- Там лучше, - подержал другой.

- Лесник может прийти, - встревожился третий.

- И не здесь лагерем нужно было стоять и не там, а там, - посоветовал четвертый.

За ужином бухали. Кто не сильно, кто побольше, кто сильно, а кто и весьма сильно. С наступлением темноты резко похолодало. Континентальный климат, воздух здесь сухой и совсем нет росы.

 

4-ый день 12 сентября 

Воздух сухой, здесь совсем нет росы. Вторую ночь подряд я жил на улице на коврике (в гетто). Хорошая на Алтае осенью погода: не жарко, нет осадков и насекомых. Это хорошо, что пошли мы именно в сентябре. 

Поднялись бодро и дружно: даже воздух на Альае целебный. Никакого бодуна. Сперва было холодно. А ночью даже мороз. Иру определили синоптиком-метеорологом. Был и термометр. Меряли температуру термометром.

  

                                                                                                             Ни облачка

Затем из-за соседнего гребня показалось солнце и все стало на свои места. Сделалось тепло и вольготно. Вокруг костровища лежали всяко-разные бутылки, что поди разберись, в какой из них спирт, а какая с водой - пока не попробуешь. Так некоторые с непривычки несколько раз ошибались.

 

Вышли стройно, но потерялись уже через 15 минут. Лесная дорога раздваивалась. Осталось нас трое: Глаз, А.by и Саша Крученок. 

- А что они нас как-то не подождали, - вяло удивились мы. 

Посидели какое-то время, поели брусники. Пошли направо, поскольку дорога направо значительно более выражена. Они пошли выяснилось что налево. То мы поняли уже позднее, левее и как-то ниже слышался как будто ор. 

- Да и ладно, выше зеленой зоны в любом случае встретимся, - сообразил Глаз.

- Ты говоришь обнадеживающе, - заметил вдруг Саша, - а то можем и в самолете. 

- Рюкзаки какие-то тяжеловатые, - пожаловался Глаз.

- Рюкзак отвратительный, - согласился Саша. 

Лиственичный лес был довольно густой и мшистый. Шлось по нему не то, чтобы тяжело. Шлось. А вот ручеек какой захолустный мог бы и встретится. 

Старый тенистый лес пошел громоздится на склон. Мы стали траверсировать. Как будто даже местами читалась тропа. Мы миновали контрфорсную морщину и дальше уже шли другим траверсом, по склону относящемуся к долине Тюте. Так прошло несколько часов. Мы надолго привалились рядом с фекалиями какого-то дикого копытного животного и не хотели дальше двигаться. Привалились, как оказалось, не дойдя шагов 50 до небольшого лесного ручья.

Совсем неподалеку от нас послышалось движение: то был лось, но не исключено, что и медведь. Но как будто послышался и человеческий голос. 

- А это Сергей? - осторожно окликнул Глаз.

Да, это оказались они - все восемь потерявшихся человек (для нас они, для них потерявшиеся мы).

Шли дальше мы не очень важно, зато уютно и живописно.  Лиственичный лес стал более редок, уже не такой тенистый и густой. Сквозь кроны пробивало солнце. Была здесь, как всё равно каменная река. Четко ограниченный и аккуратный поток серых валунов. Под камнями, было слышно, журчала вода. Но никак туда не долезть.

 

                                                                                                              Каменная река 

Группа тянула плохо (не физически, подборка была как раз не слабая). Мы прошли половину лишь ходового дня, а коллектив был уже надломлен. "Добили" повстречавшиеся кряжистые кедры. Под ними даже валялись шишки, с орехами, но все как один пустые. Чтобы стать прямо здесь, не хватало только воды. До воды удалось продвинуться лишь, пройдя минут пять ходового времени.

Погода была отменная. Казалось даже, что здесь на Алтае она такая всегда. Мы были на импозантной поляне. Дров валом. Рядом сливаются два чистейших холодных ручья. Морально идти сегодня дальше были не в состоянии:

- А куда нам дальше идти, Глаз?

- Это будет леденящее душу говно (далее избитая и любимая фраза похода).

- Там дальше будет дуть с ледника, нам нельзя выходить из зеленки.

- А-а-а, это здесь хорошо, а как выйдем на ледник, будет леденящее душу говно. 

Купались, вернее окунались в леденящем душу ручье. Настроения и эммоции были дисфорично-восторженными.

  

                                                                                                        Леденящий душу ручей

Хозяйство и группу, учитывая бардак в походе на Казбек, я предварительно разделил на две без рассчета на интеграцию. Под предлогом костров, дров и пр., кухня да и все остальное поначалу объединилось, так уже и не делилось с тех пор до конца похода за исключением нескольких дней. Естественно, получился хаос. Каждый день предлагали провести инвентаризацию продуктов. Мне многие предрекали фиаско из-за большой группы. Однако, есть у нас эпизоды и успешного хождения большим колхозом. 

 

Времени было валом, делать глобально было нечего - предпоссылки для возникновения алкотрэша. Алкотрэш себя не заставил ждать. Он получился перманентный, начавшийся еще с обеда, перешедший в ужин, а там уже и продолжившийся до ночного времени. Активнее всех проявил себя бард и неформал Ашик:

- Глаз, ну-ну-ну, а ты можешь поцеловать Звезду Давида? - вошел в раж Женечка.

- Не могу. 

- Ну-ну-ну, а ради меня.

- Тоже не могу.

Спустя какое-то время я зато поцеловал его ледоруб, абсолютно не конфузясь и по своей инициативе.

 

13 сентября 5-ый день

Вопреки вчевашнему алкотрэшу на свежем воздухе и с легкими перегибами в дозировках поднялись мы все "огурцами". Позавтракали и стали деловито собираться в дорогу продолжать подъем вверх по ущелью Тюте. 

Подниматься пришлось по орографически левой бровке ущелья глубоко врезанного ручья. 

- Глл-а-аз! Там же тропинка была. Гл-л-а-а-з! Ты что!! -  нашло что-то сегодня на Franka.

 

                                                          Лес особенно сразу был старинный густой и тенистый

Лес особенно сразу был старинный густой и тенистый. Чем выше, тем он более редел, но постепенно. Шли не быстро не медленно. Методично. Потерялись опять где-то на час. Как обычно, Глаз и Саша Большой, ещё и Витенька. Только вместо A.By был теперь с нами  Павлюченко. Шли мы по тропинке. Ор остальных слышали где-то ниже. Они тоже шли по тропинке, только по другой. Лес редел, потом появились лысины с мелким кустарником. Стали встречаться каменные нагромождения. Долина Тюте стала уже не ущельем, а трапецивидного сечения. Широкое ложе и крутосклонные борта. Тропинки спустя воссоединились. 

  

                                                                                                      Глаз на Алтае

За обедом возник хаос и ужас. Многое в карте сходилось с правдой, но не было здесь (фактически) обозначенных (графически) изб. 

- Гла-аз! Гла-аз! Гла-аз!

- Мы здесь все умрем.

- Это леденящее душу говно. 

- Глл-а-а-з! - обижался Frank, - ты зачем людей мучишь. 

- Что людей мучишь?..

- Ты куда их завел?

- ???

- Зачем ты вверху пошел!

- По тропинке.

- Нет. Это мы шли по тропинке, а ты их куда увел?!

- Тоже по тропинке.

- Нет. У нас была тропинка. Мы шли даже по дороге. А вы шли не по дороге.

- Тогда мы шли по гольцам (безлесные участки на гребнях и вершинах в небольших горах). 

- Ты людей хочешь замучить! Надо было идти по дороге. 

- Там тоже хорошо идти.

- У нас была дорога. А вы шли хуй знает где. У вас не было дороги. 

- Ну, не было, так не было.

- Саша, ну они то ладно не по дороге пошли, а ты то как с ними оказался, по дороге с нами надо было идти, - настаивал Сергей.

- Я и сам не знаю, за......ся с ними.

- Если бы пошел с нами, то по нормальной дороге.

- А мы с Глазом не пойдем на Памир. Мы сами, на Камчатку пойдем и еще кого-нибудь подговорим. 

На том и решили.

После выхода из леса долина Тюте сделалась несомненно оригинальнее и красивее. Еще не та высота, чтобы была голая безжизненная морена. Еще здесь росла трава, среди нее отдельные гигантские валуны, одинокие карликовые лиственицы, колючие кусты с кроваво-красными листочками. 

 

 

Вышли вскоре на плоскотину. Ручей рассыпал свое русло между травянистыми кочками. Были в наличие удобные поляны и гигантские камни. Лагерем становиться было еще несомненно рано, однако большинство уже не хотело дальше идти. "Леденящее душу говно", "Дыхание ледничка", "Мы все умрем".  Коллектив всеми силами цеплялся за зеленку. На завтра планировалась радиалочка на Купол Трех Озер, до которого далеко, что он даже отсюда и не особо виден. Порывами стал задувать ветерок. Направление не ясное: то ли сверху вниз, то ли снизу вверх. 

 

Я, Глаз, ходил смотреть за перегиб. За перегибом было презентабельное озеро с бирюзовой водой. Переместились туда, то есть за перегиб. Так наша комплексная бригада набрала по навигатору еще 80 метров высоты.

 

                                                                                       Юра Воронков (Могилевское звено) на Алтае

 

                                                                                                     Вечерняя пьянка

Рядом ручей. Уровень воды весьма низкий, судя по подсохшей органике на камнях. 

14 сентября 6-ой день

Долина Тюте и вершина Купол Трех Озер в маршрут были включены "для размочки" перед технически сложными участками. С Купола Трех Озер видны главные столпы Алтая. 

Мы стояли теперь на вершине и действительно на всю западную полусферу обозревались острые вершины. Не виден был только он, куда нам идти, Маашей Баши. 

 

На счет определения, что именно Белуха, у нас возникли расхождения, - что-то, что двойное и на западе и чуть-чуть на юг "тянуло" на Белуху.  В стороне Монголии что-то из острых пирамид, возвышающихся в дымке, было второй по величине вершиной Алтая Наръямдалом. Поднялся ветер. Из-за Актру пригнало облачность. Ледниковая долина Актру стушевалась в сизо-грязно-сером мареве непогоды. Холодно. Вниз надо сбегать, хоть мы постояли тут всего-ничего. Вышли утром, придем на ночевку лишь к вечеру. День труда ради пяти минут, чтобы померзнуть. Стоит ли оно того. Выходит, что стоит. В жизни тоже обыкновенно идешь к какой-то важной цели годами, даже десятилетиями, а по факту достижения не ощущаешь того библейского удовлетворения и умиротворенного спокойствия. После тоже задумываешься, стоило ли оно того. А если то не удается, упираешься, делаешь новые попытки, ищешь иные пути достижения цели или виноватых, либо пеняешь на обстоятельства и ищешь с досадой объективные причины неудачи. Тоже нет удовлетворения, пока не получил задуманное. 

 

Вышли ни рано ни поздно, утром. Погода была как всегда хороша собой: способствовала успеху дела. Шли сразу дружно, насколько это возможно для группы в 11 человек. После, рассыпаясь в пределах каменных гряд, пересекащюих профиль пологого подъема. Орографически правый хребет был с понижением в виде перевала. Имелась схема, согласно которой подниматься нужно было именно там. 

 

 

- Не там.

- Там.

- Да не там, а там.

- Нет, я вам говорю, не там и не там, а там.

- А где, если не там, не там, не там и не там. Точно, скорее всего, там.

- Вон там.

- Да не там, похоже, все-таки, что там.

 

                                                                                       Вид на контрфорс "Семерка Хергеани"                   

Одним из вариантов подъема была "Семерка Хергеани": именно так выглядел издалека сыпучий контрфорс. Семерка оказалась не так проста: имелись локальные сбросы. Так дошли мы до места формирования долины, после стали подниматься по некрутым моренным нагроможениям. Саша  (все-таки геолог) показал кварц:

- Кварц, это хорошо...

Еще по прочим косвенным признакам он определил, что здесь может быть вполне золотишко. Заниматься черной золотодобычей нельзя.

- А если бы вот теперь ты нашел золотой самородок килограмма на полтора?

- Да выбросил бы. Больше проблем с ним поимеешь.

Недра принадлежат государству.

- А законны ли охотники с молоточками - коллекционеры минералов?

- Конечно не законны. Но как-то их не особо трогают.

- А что агат?

- Гавно агат.

- А халцедон говно?

- Говно.

А опал говно.

- Опал говно. Если он попадается в "жиле", дальнейшую разведку в этом месте прекращают. Уже ничего ценного не будет.

- Почему?

- А условия для образования опала исключают, что встретится что-нибудь полезное. 

- Ну, а вот это вот хоть пирит или не пирит? - показал на жирно поблескивающие кристаллы Глаз.

- Это пиррит, - согнулся, осмотрел и даже ощупал Саша. 

Группа наша была не очень пригодна для всяких высокогорных путешествий: как обычно, "стали мерятся членами". Серёжка увел часть состава к началу круто ниспадающего ледника из узуры горы. Они стали подниматься по не выраженному ранклюфту, чтобы выйти в узкий крутой кулуар. По кулуару путь наверх, потом выход на гребень с простыми сильно разрушенными скалами. По гребню выход на некрутой снежный склон. За Сергеем устремились Павлюченко и Ира. Сомнивающиеся в логичности подъема, повернули за Глазом и Мишей. Как обычно, возник базар и ор. Ашичек подливал масла в огонь. Миша пообещал его ударить. 

- Хрен с ним с этой еденичкой Б, с меня не убудет, - говорит Миша, - я пойду их догонять, чтобы никуда не влезли.

 

 

                                                               Слева на человеческую фигуру проецируется начало "Фрэнкова кулуара"                                            

Осталось нас семеро. Витя предлагал повернуть назад. Кошки не брали. Кошки нужны и не были. Курумник сменился некрутым снежным склоном. Была и тропа. Навстречу шли пятеро туристов, олдскульного вида (Крученок такой термин придумал).

 

 

- Гутен таг, - поприветствовали туристы олдскульного вида.

- Гутен морген, - поддержал Глаз.

- Как так? - удивились олдскульные путешественники.

- А вот так, - заявил Глаз.

- Вы можете только так?

- Не только так, еще и этак.

- А больше всё-таки как?

- Ну, разумеется, что так. 

Получился диалог наркоманов. У нас про них был ходовой старый и зтасканый анекдот:

Сотрудники ГАИ останавливают машину с двумя наркоманами. 

Сотрудник: - Куда едете?

Наркоман водитель: - Спрашивает, куда едем?

Наркоман Пассажир: - Скажи домой.

Водитель: - Домой.

Сотрудник: - Откуда?

Водитель: - Что ему сказать? Спрашивает откуда?

Пассажир: - Говори, что с рыбалки, с Оки.

Водитель: - С Оки.

Сотрудник ГАИ: - Ну как Ока?

Водитель: - Говорит ка-ка-ка?

Пассажир: - Ну, скажи ему ко-ко-ко. 

 

Я оделся совсем в легкие импровизированные одежды, теперь чем выше, тем становилось чувствительнее - продувал насквозь ветер. Вершина плоского типа, как в Хибинах. Был здесь частокол из востро и причудливо торчащиих плоских камней (в Хибинах я такого не видел). 

 

Мы стояли теперь на вершине и действительно на всю западную полусферу обозревались острые вершины. Не виден был только он, куда нам идти, Маашей Баши. 

 

На счет определения, что именно Белуха, у нас возникли расхождения, - что-то, что двойное и на западе и чуть-чуть на юг "тянуло" на Белуху.  В стороне Монголии что-то из острых пирамид, возвышающихся в дымке, было второй по величине вершиной Алтая Наръямдалом. Поднялся ветер. Из-за Актру пригнало облачность. Ледниковая долина Актру стушевалась в сизо-грязно-сером мареве непогоды. 

 

- Спускаться надо, замерзну же ведь.

- Да погоди ты, Глаз, ну-ну-ну давай еще побудем немного здесь. Ну-ну, пофотографироваться же ведь.

 

                                                                                                                 Ашик на Алтае

Спускались по плоскотинам Хибинского типа. С погодой по мере спуска сделалось лучше. Ту свинцовую облачность, что нависла над Актру, разогнало или сместило в сторону. Теперь снова светило солнце. 

 

Для этой радиалочки следовало подойти сюда и стать лагерем поближе. Возвращаться теперь Бог весть куда, в чертовы зубы, за тридевять земель, куда Макар телят не гонял. Два озера пройти, наш лагерь аж за третьим. За день по траектории мы заложили внушительный эллипс. 

  

                                                                                                                       Хибинские столы

  

 

Пока мы спускались, верха были похожи на Хибины - такие же безжизненные столы. Саша Большой предложил спускаться по каким-то стремным сыпухам. Крутизна этих сыпух (если это сыпухи) значительная. Сходили вниз по кулуару безъимянного перевала (это и правда оказался перевал) - того самого, что мы еще утром с Витенькой предлагали, как вариант подъема. 

В лагерь все семеро пришли уставшими. Остальные четверо были здесь же и невозмутимо варили какой-то компот. 

Меня изнасиловали вопросами, где мы завтра пойдем, когда мы завтра пойдем, куда мы завтра пойдем, откуда мы завтра пойдем,  по чему мы завтра пойдем, зачем мы завтра пойдем, как мы завтра пойдем, докуда мы завтра пойдем, сколько мы завтра пойдем.

- Семь часов мы завтра пойдем.  

- А до Актру мы завтра дойдем?

- Дойдем.

- А если мы до Актру не дойдем?

- Значит не дойдем.

- Так, а там же пиво продают.

- Так, а всё-таки мы дойдем до туда или не дойдем?

Назавтра ожидалась черная дыра маршрута. Альплагерь Актру называется. Альплагерь был способен уничтожить нашу группу, как единый механизм. Всякая возможность сойти с маршрута или его упразднить обычно используется. Коллектив тем более был ознакомлен с той частью описания , где говориться про пиво по 80 рублей в альплагере Актру. Жалко нельзя перенести его, альплагерь за перевал Маашей, ещё лучше за Шавлинский перевал. Это возымело бы стимулирующее действие. А завтра это будет не в то время и не в том месте. Так оно впрочем и случилось. Назавтра был последний день, когда наши интересы и цели еще сходились. Альплагерь не имел первостепенную роль в нашем разложении, но вклад внес весомый.

Вечер и ужин прошли в лучших традициях оранизации.

15 сентября 7-ой день

Погода как всегда была хорошая. Редкая облачность. Солнечно. Ветра совсем нет. Анализируя задним числом, сказать по правде, с погодой нам повезло, если не считать нескольких фатальных дней. 

  

Просыпались мы не поздно. Уже было светло, но еще когда не вставало из-за хребтов солнце. С кухней было бредовато, хотя хотели и пытались её как то оптимизировать. Две горелки "вылетели" из обихода - как обычно прогорел металлический рукав. Готовили в двух котелках (что рассчитаны на 5-6) на 11 человек. 

 

Выходили ни рано, ни поздно. Осенью световой день короче, но нам того вполне хватало. Ходили мы не так уж медленно. Рюкзаки, как всегда неподъемные (Саша К. говорит отвратительные), довольно быстро стали носибельные. Я из своего на тот момент еще ничего не доставал, но быстро освоился. 

 

За два перехода миновали мы долину, дошли до самого начала её формировния. Можно дальше было подниматься по морене, можно и по травянистому склону. Еще вчера усмотрели, что оба варианта равнозначны с выходом на выполаживание водораздела.

 

                                                             Контрфорс "Семерка Хергеани минор"

 

 

Каждый старался обсудить и посоветовать, как выгоднее всего пойти. Главенствовал Ашик:

- Ну-ну-ну, если мы пойдем здесь, то несомненно выиграем.....если дядя Митяй потянет за оглоблю, а дядя Миняй приподымет колесо, а потом дядя Митяй ещё наддаст больше, а дядя Миняй подаст, а потом оба разом и дядя Митяй и дядя Миняй подпихнут, уж тогда то бричка с места и стронется. 

Короче, пошли, как того хочет Ашик. 

Красиво на Алтае. Причем, не обычно то, не обычно. 

 

Ашицкий травянистый склон вывел на крупную каменоломню с неудобным, но ходибельным траверсом. Так вышли мы к конфлюэнцу двух отрогов долины. Здесь, коль безветренное место, затеяли обед. Вода под камнями, но в одном недалеком месте она обнажалась на поверхность. Градусов пять тепла, может и побольше, на привалах приходится одеваться. 

 

                                                                              Вид на Купол Трех Озер с водораздела

 

 

  

                                                                                  Слева направо: Frank, Глаз, A.by

Слева по ходу нашего движения плавным снежным горбом возвышался Купол Трех Озер (Пухоль Трех Озер). Мы шли по травянистому водоразделу. Здесь было не то что полого, а даже и плоско, к тому же и ледниковое озеро. Тур на перевальной седловине. В туре записка. Перевал значился, как Тюте (1А). На карте "проходит" под названием "Кашталь" (1Б). Но другого такого здесь нет. Решили для себя считать его, как Кашталь. Только за что 1Б. Открылась панорама на ледник Актру. Панорама выглядела более чем внушительно. Долина Актру отсюда смотрелась глубоким мрачным каньоном. Ледники как Большой так и Малый Актру вздымались устрашающе.      

 

 

Отсюда, было видно, шерившиеся сплошь разломы: вселяли неуверенность и даже легкий трепет.  Согласно карте-хребтовке, уже отсюда я наметил дальнейший путь. По логике вещей и визуально видна перемычка более южного отрога ледника Большой Актру 1. За ней якобы перевал Маашей 2. Дальше пики Юность и Студент 3 и 4 соответственно. Дальше якобы перевал Актру (3А) - 5. Пик Актру-Баш - 6, разумеется, еще правее. Вон его вострая пирамида, ни с чем не спутаешь. На деле, задним числом говоря, перевал Маашей (2Б) оказался не Лжемаашей - а действительно им. Перевал же Радист (2А) раньше совсем на толику - чуть ближе перемычки 1. Ледопад, по которому мы будем подниматься 18 сентября (на деле 4 веревки), выглядит коротким белым столбиком между двух скальных массивов (чуть правее пятой человеческой фигуры на снимке слева направо). На карте-хребтовке, по крайней мере, мой лживый вариант вполне сходится. 16 октября я с Витенькой все это пересмотрели еще раз с картой и на большом экране. Мы, выходит, были под самым нужным нам перевалом. Какой то черт сподвигнул нас заложить этот не нужный траверс на соседний перевал. Быть может, эта случайность была нашим спасением. На Алтае есть шамбала.

 

 

                                        Спускались красиво и полого до оригинального плато с массивными скальными выходами

Спускались красиво и полого до оригинального плато с массивными скальными выходами. После спускаться можно было двумя вариантами, слева и справа. Пошли справа (орографически). Было пока не ясно за что тут дают 1А (1Б). Когда стали спускаться, сделалось очевидно, что еденичка за эту сторону. Склон был крутой. Каменные нагромождения неудобные-неудобные. Некоторые камни живые. Спускались сразу дружно, только Ира отставала - долго осваивалась (потом освоилась). Ира была самой младшей в группе и еще и единственной девочкой. Её не обижали (старались не обижать). Первое время старались даже не материться, но долго не продержались и все рано между собой постоянно матерились. 

 

Глаз с Витенькой решили идти позади вместе с Ирой. А остальные пусть спускаются вниз и разворачивают лагерь. Время то близится к вечеру. Уже видна была зеленка (желтые лиственицы), лента реки и даже извивающаяся в камнях подъемная тропа на ледник Большой Актру - наш дальнейший путь подъема. 

 

Уже видна была зеленка (желтые лиственицы), лента реки и даже извивающаяся в камнях подъемная тропа на ледник Большой Актру 

Мы  сидели возле странной конструкции в виде двух литавр-тарелок, которые были фиксированы на опорный каркас. Верхняя тарелка переходит в цилиндрическую трубу. Мы предположили, что это пусковое устройство для метеозондов, ибо альплагерь Актру когда-то был метеостанцией с таким же названием. В нижнюю литавру наливается какое-нибудь топливо, ну, поджигают его, чтобы воздух был горячий. На трубу одевают гондолу, надувают, отпускают. Так мы предположили. 

Как обычно, получилась голиматья. Глаз с Витенькой ушли в кулуар. Остальные в обход кулуара и вышли на сбросы. Но путь туда был промаркирован турами. Пришлось бросить рюкзак (Глазу) в кулуаре, подниматься обратно на гряду и, значит, это, снова спускаться. 

- Они там делают дюльфер, -  сообщил Витя, который тоже поднимался обратно и спускался, в кулуар.      

 

                                                                                             Это веревка, чтобы лишь только придерживаться

Дюльфер они не совсем "делали". Веревка оказалось, что это висит чужая. Как потом мы выяснили, это и вовсе оказалась не дюльферная веревка, а чтобы лишь только придерживаться. Не важно. Благополучно слезли там, но мне пришось возвернуться вверх по кулуару, чтобы забрать рюкзак. Витенька поджидал тут. 

Вечерело. Солнце спряталось за соседний хребет. Сбросили высоты мы немало. Спуск был длинный, но не бесконечный. К концу дня мы были если не измотаны, то уже прилично уставшие. 

Актру представлен двумя лагерями, верхним и нижним. Туда, в нижний, помчался авангард. Миша Бедчер и Павлюченко. Стояли мы недалеко от верхнего. Был здесь мощный лес. Лиственицы и старые узловато-прыщавые кедры. Через это место групп проходит несметное количество. Очень много дров. Удивительно, как  до сих пор не повыжигали сушняк. Горел рядом костер, возле него были какие-то люди.

 

 

- Там угощают чаем,  - сообщил кто-то из пришедших ранее. 

Из угощающих чаем лидирующие позиции занимал румяный в очках. Он был воспитан, но чрезмерно навязчив:

- Назад вы поедете через Барнаул, а в Барнауле вы у меня живете, - безапеляционно заявил румяный, - И что правда белорусы? 

Белорусы для Алтая довольно экзотическая нация. 

Я умышленно так отошел, чтобы стоять лагерем не здесь, хоть и на поляне похуже. Это чтобы румяный в очках не дурил голову. Моя социопатия неизлечима. Стараюсь быть терпимым в последнее время, но все равно ненавижу людей. Да и туристов тоже не перевариваю, хоть и уважаю. 

Актру сделал своё дело. В общем группа не хотела дальше идти. Мотивы были разнообразные: "обувь надо починить", "дыхание ледничка", "после перевала нужен день отдыха" и пр. 

Смеркалось, выглянули звезды. Снизу вверх дул легкий фен. Здесь было плоско и уютно в зеленой то зоне. Совсем недалеко поднимался вспять ледниковый язык, сползающий с перевала Караташ: грозно и устрашающе. Весь разорваный. Мощь для двойки Б. Наш перевал тоже двойка Б. 

 

 

На Алтае есть шамбала. Группа дальше была двигаться не способна, не могла миновать Актру. Тогда еще все в порядке было с погодой и Глаз тогда еще не спутал перевалы. Разложена была морально. Самоликвидировалась. На фоне мнимого благополучия, без каких-либо происшествий, причин и посылов на то.    У костра случилась паника. Иные подогревали и поддерживали друг друга. Пошла цепная реакция: "все погибнут", "мы все умрем", "ужасы адского болотинга", "леденящее душу говно"и пр. 

Когда хорошо вмазали, настроения стали пооптимистичнее. Потом вмазали ещё и уже строили планы:

- Судя по фотографиям, я не вижу там четверки. Скорее всего, за Маашей Баши тут четверку с натяжкой дают. 

Пришел румяный чувак в очках из Барнаула. Голову он сильно не дурил, ушел быстро. Поинтересовался, почему мы не разговариваем на родном языке. Угашенный Глаз (как всегда по вечерам) пачау з Сашам Кручонкам, якi сядзеу побач, прыхiлiушыся спiною да дрэва, размауляць на беларускай мове. Раптам зразумеу, да i Саша зауважыу, што за дзесяць-дванаццать гадоу пасля школы ею, мовай, амаль не карыстауся i зараз атрымлiваецца надта незручна. Гауно.

16 сентября 8-ой день

 

                                                                                                                  Погода закономерно хорошая

Погода закономерно хорошая. Ясная и солнечная, ласковая и теплая. Облачность скупая и редкая. Ветра совсем нет. Между тем наш горегорнотуристический поход продолжался. При сохраненном здоровьи просидеть день в лагере без какого-либо затейного дела для меня лично решительно невозможно. Получится пьянка. Не каждый доживет на дневке до вечера. Не усякая птушка даляцiць да сярэдзiны Дняпра. Могилевскому звену оставили камбуз-чум. Дежурный от нас (Витенька) выдал нам (командировочным) продуктов. В командировку нас отправлялось четверо: я, Саша К, А.by и Ашичек. 

 

                                                           По мостику в виде двух бревен, скрепленных скобами, мы перешли на ту сторону реки Актру

Времени был одиннадцатый час. По мостику в виде двух бревен, скрепленных скобами, мы перешли на ту сторону реки Актру. Алтай нам улыбался. Мы двигались по уверенной часто разветвляющейся тропе на небольшой подъем градусов пять. Вскоре повстречался нам камень-алтарь с памятными табличками погибшим альпинистам. Все молодые 25-40 лет. Я читал статистику погибших в лавинах. 98% это белокожий мущина (ну, право, что делать неграм в ледниковой зоне, где нет гашиша и неуместно танцевать или арабам), всегда образованный и профессионал в каком-нибудь своем деле. 

 

                                                                        Камень-алтарь с памятными табличками погибшим альпинистам

Ашик цвел от умиления и придумывал всякие фотоэтюды, в том числе, как он любит, в прыжке. Доигрался, что даже забыл на тропе фотоаппарат и за ним пришлось возвращаться (Ашику). 

- Глаз, ну-ну-ну, давай на фоне ледника сфотографируемся голыми, - Ашик всегда с готовностью обнажается.  

- Это же эксгибиционизм. 

Навстречу понуро шла с трекинговой палкой девушка.

- А Вы откуда?

- С Голубого (имеется в виду Голубое озеро). А сегодня четверо ребят на Актру ушло.

- Во сколько?

- В пол шестого.

- А-а.

На пути попался еще такой же как и вчера метеозонд. Потом целая плантация причудливых, сложенных воодушевленными туристами-альпинистами из альплагеря каменных туров. Долина раздваивалась: об этом свидетельствовало соединение двух спускающихся ручьев. Нам подниматься вдоль орографически левого, то есть на левый отрог ледника Большой Актру. Ледник здесь заперт в скальном сужении. Встретилась нам на одной стеночке цепочка шлямбурных крючьев - скалолазный маршрут. Выше попались нам бараньи лбы. А Саша и говорит, что это так ледник полирует твердую породу: вот они и получаются такие ровные и гладкие. Прошли мы немного совсем чуть-чуть на спуск. Здесь сформировалось озеро. Остановились потом не на долго возле края подтаявшего ледника. С острой подмытой кромки капала вода. 

 

- Не будем пока одевать кошки, ведь и так ходится, - вдруг предложил Глаз. 

- Они, когда понадобятся, их может оказаться совсем неудобно одевать, - опроверг Саша.

Немного поднялись. Кошки всё-таки одели. Издалека приметили ниспадающий между двумя скальными утесами ледопад. В описании говорят, что тяжелее, но быстрее подниматься на вторую ступень ледника по ледопаду в лоб. Как раз перевальная дырка, я еще с Кашталя заметил, где-то здесь недалеко от верхней части ледопада.  Решили, что нам туда. Замеряли его, ледопад, глазомером - оценили высоту, как в две веревки. Даже решили повесить их сегодня и оставить так на завтра.

 

Ледник был открытый. Связываться веревкой не было необходимости. Шли по твердому похрустывающему лёдику вдоль протаявшего "канализационного коллектора". По нему с шумом мчалась вода. Шли по "следу Урала" - такие полосы на ледеике и впрямь похожие на след. 

 

До ледопада шли и дальше и дольше задуманного. Вскоре Ашик ушатался и стал значительно отставать. Лайтовый подъем сделался круче и навязчивее, но такой же монотонный. 

 

Веревку все же пришлось размотать. Начались прикрытые снежными пробками трещины и закрытые тоже. Обвязки мы надели раньше, еще с кошками.  Саша ворчал, когда мы с А.by принялись разматывать бухту-сосиску:

- Это просто какое-то издевательство над веревкой. Она теперь будет вся перекручена.

Веревка и впрямь была вся перекручена, а как иначе. В колбасу сматывается только лишь на этап дороги. По пологим склонам ходимши и не ведая срывов, большинство из нас не привыкло относиться к веревке столь благоговейно. Хотя и Саша сам относится к тому, как к материалу расходному. 

Ледопад был уже близко вот-вот, однако, последние несколько трещин обходились плохо и пришлось даже забираться на ледяную ступень. Глаз сразу же застрял в метре-полтора на первом же ледобурном крюке. Запутался в мотне репиков и усов, что насилу освободился. 

- Нахрена тебе эти усы, - ворчал Саша, - вот ты сейчас что делаешь? – монотонно критиковал Саша (он умеет).

Я и сам едва ли знал, что сейчас делаю, ноги, в мягких кошках стоячи, ходили от напряжения ходуном, даже лопаткой ледоруба пришлось подбить пару импровизированных ступенек. 

Веревку эту закрепили и оставили на завтра. Мы находились теперь у подножия ледопада, но было самое время возвращаться назад. Некоторые вещи мы принесли с собой. Здесь сделали схрон в щели между льдом и скальной стеной. Она как раз была забита каменными пробками. Снег был нехорошо испещрен летящими сверху льдинками. За наше здесь присутствие, правда, ничего не прилетело, но от греха подальше нужно находится в каске. Пришлось идти в лагерь.

- С физухой у вас все нормально, а вот над техникой придется вам поработать, - был недоволен Саша-Большой.

Скорый подход и две веревки ледопада оказались не скорым атнюдь подходом даже и совсем ещё без ледопада. 

Спустились к выполаживанию. 

- Веревки мы бросили, они намокнут и замерзнут, как потом с ними работать? - рассердился Саша.

- Если они не намокнут и не замерзнут, то, когда полезем, все равно намокнут и замерзнут, - пробовал его разуверить Глаз. 

Присели недалеко от «канализационного коллектора». Осмотрели, что нам там собрал дежурный Витенька. Ну, разумеется, что супы мы варить теперь не будем, также хлебцы, шоколад и какие-то резиновые черви. 

- С днем рождения, Саша, - обратился Саша к самому себе. У нас с собой было...

- А у тебя, что, сегодня день рождения?

- Да.

- Ну тогда поздравляем!

- Поздравляем!..Наливай.

По пути делали еще один пит-стоп, в конце ледника, как раз здесь сняли и припрятали кошки. После того, когда прошли бараньи лбы, именинник очень активно и даже ретиво совершенствовал навыки спуска по сыпухе. Остальные тоже практиковались быстрому хождению со скачками меджу и по камням вниз по тропе. Шли назад быстро. Быстро шли. Смеркалось.

 

                                                                                                                                    На бараньих лбах

Днюющие в лагере время понапрасну не теряли. На берегу реки из чума-камбуза они соорудили баню. Насколько это было возможно, в ней попарились. После обнаружили другую, уже топящуюся в нижнем лагере – стационарную. Ходили они париться и туда и вот сейчас вернулись. Павлюченко сообщил, что ребят там они предупредили, что подойдут еще несколько человек. Он взялся нас провожать:

- Ребята там очень хорошие, правда пьяные. Это они сегодня ходили на Актру. Там с ними есть один, самый нормальный, - Рома. Вот он не пьяный.

Идти в нижний лагерь пришлось сравнительно далековато. Здесь тоже домики, работающий, было слышно, дизель-генератор. 

Положение дел за непродолжительное время разительно изменилось. Не пьяный Рома (самый нормальный) теперь был пьяный в слюни – в прямом и в переносном смысле. Человек здесь было пятеро или шестеро возраста 25-45 лет. Касательность эти ребята имели какую-то к МЧС. Трое или четверо из них и ходили на Актру. 

- А мы девушку утром видели, она вниз по тропе спускалась.

- А это NN. Она с нами наверх не пошла.

По обветернным и растрескавшимся губам было видно, что да они ходили на Актру. В горах особенно губы подвергаются деструкции.

Баня была мощная в плане пара. Нас предупредили только, чтобы в чан не забывали подливать воды, чтобы там ничего не поплавилось. 

Баня была бесплатная, но не до конца. Попросили бухла. Спирт я с собой не брал предусмотрительно. Мы пообещали, что у нас в лагере есть, а человек потом принесет. Ребята из бани находились в той фазе, когда веселье перегорело и уже становится мрачно и надо либо сворачиваться, либо срочно добавить. 

По темным тропинкам мы вернулись обратно. Саша Крученок ходил в баню обратно, как и обещали, но там уже никого не было.      

17 сентября 9-ый день

На Глазовский день рождения погода выдалась Глазовская. Совершился коренной перелом. Она оказывается бывает здесь не только ласковой и безоблачной. Небо затянуло, поднялся ветер. Особенно злобно он наваливался на кроны кедров и настойчиво в них шумел. Горы теперь уже не выглядели столь приветливо и маняще, как в те дни. Из дымки проступали их мрачные контуры. 

Сборы были ложно бодрыми. Настроение, как будто напусконое, а предчуствия удачи не ощущалось.  Во всяком случае у меня. Что-то выходило ни шатко ни валко, вопреки привычному субмессилову, некий безвольный такой походик безо всяких мотиваций, а тут еще эта погода не к стати.

 

- Саша, вот все говорят Пермяк-солены уши-Пермяк-солены уши, что к чему. Причем здесь Пермь и причем здесь уши. 

- Возле Перми были раньше соляные копи, так вот там соль и добывали. Уши у работников становились от этой соли красными и покрывались язвами.

- А-а-а.

 

                                                  Выдвинулись мы довольно компактной шеренгой по вчерашнему маршруту

 

Выдвинулись мы довольно компактной шеренгой по вчерашнему маршруту. Даже привалы делали на тех же самых местах.  Чай и обед организовали в том месте, где спрятали кошки, возле начала ледника. Погода ни сколько не улучшилась. Видимость была хоть и достаточная, однако, туманно и кропил легкий снежок. Из этого тумана показались фигуры налегке без рюкзаков поднимающихся людей. То были автотуристы, заехавшие сюда в Актру и собравшиеся погулять до Голубого Озера. От нас и больше от нашего вида (вид как вид, только что с палками и в кошках) они пришли в восторг и принялись обильно фотографировать. Какое-то время они шли вместе с нами. Не знаю, дошли до Голубого, али нет.

 

     

 

                                                                  Чай и обед организовали в том месте, где спрятали кошки, возле начала ледника

 

                                                                                             В тумане наши фигуры мерно покачивались с рюкзаками

 

                                                                                   Ледник был все тот же открытый

В тумане наши фигуры мерно покачивались с рюкзаками. Ледник был все тот же открытый. Я шел всё по вчерашнему "следу от Урала".  

                                                                         Солнца сегодня авs и значительно холоднее

 

                                                                  Стали возле большого призматического валуна-чемодана

Солнца сегодня авs и значительно холоднее, бляха. Вода теперь в "канализационном коллекторе" не шумела, её "выключили". Выше выполаживания подниматься сегодня смысла не имело. Стали возле большого призматического валуна-чемодана. Несмотря на день рождения (33 года), Глаз сегодня дежурил. После раздачи баланды в чуме загорелся чай. Как всегда, у горелки прогорел металлорукав. Игра назавалась Файерболл. Глаз выбил ногой из чума горелку и пытался затоптать огненный джин, пока не рванул баллон. Пламя потушили не сразу. После нескольких распассовок и, забросав баллон снегом, огонь ликвидировали. Отмечали Глазов день рождения. Миша пообещал, что после завтра будет его и будет обязательно какое-нибудь попадалово. Какое пока не занает, но что-нибудь обязательно случиится. Жопа... 

 

 

При свете фонариков играли  в тыщу. Глаз, дабы не мешать, ночевал у Павлюченки А.А. Внутри уютно, только вот какой-то адский неудобный вход. 

 

18  сентября 10-ый день

Небо просветлело. Было все равно облачно, но значительно лучше чем вчера. На некоторые промежутки времени выглядывало солнце. 

 

С оставленными вчера веревками ничего неприятного не произошло. Они не только не замерзли, но и не намокли. Мы стояли возле основания вздымающегося вверх ледопада. Ледопад выдавался между скальных отвесов бело-голубым ребром. 

- Ты что это, Глаз, нам какую-то ледовую четверку Б предлагаешь, - возмутился Сергей Фрэнк.

- Это, чтобы Саша испытал свои новые ледовые молотки Charlet, - негодовала аудитория. 

 

Пока разматывали матузки и готовились, на горелке сварили чай. 

Запустили Сашу Большого-Пушечное Мясо. Миша Бедчер выдавал ему веревку. Он стал специально чуть поодаль, чтобы не попала в голову никакая выбитая из-под молотка ледяная линза. 

Саша ударил в стену одним молотком, затем другим, переставил одну ногу, потом ударил зубьями кошки другой - и так продвигался потихонечку, но практически безостановочно, ловко и верно. Затем завернул промежуточный ледобурный крюк и защелкнул карабин. Потом Саша ударил в стену одним молотком, затем другим, переставил одну ногу, потом ударил зубьями кошки другой - и так продвигался потихонечку, но практически безостановочно, ловко и верно. Затем завернул промежуточный ледобурный крюк и защелкнул карабин. Потом Саша ударил в стену одним молотком, затем другим, переставил одну ногу, потом ударил зубьями кошки другой - и так продвигался потихонечку, но практически безостановочно, ловко и верно. Затем завернул промежуточный ледобурный крюк и защелкнул карабин:

 

- Сколько веревки?!

- Половина!

- Понял!

Саша ударил в стену одним молотком, затем другим, переставил одну ногу, потом ударил зубьями кошки другой - и так продвигался потихонечку, но практически безостановочно, ловко и верно. Затем завернул следующий промежуточный ледобурный крюк и защелкнул карабин.

- Сколько веревки!?

- Пятнадцать!

- Понял!

 

Саша ударил в стену одним молотком, затем другим, переставил одну ногу, потом ударил зубьями кошки другой - и так продвигался потихонечку, но практически безостановочно, ловко и верно. Затем завернул еще промежуточный ледобурный крюк и защелкнул карабин.

- Сколько веревки!?

-  Веревки зуй!

- Пов-то-ри!

- Зуй!!

Закручивает буры.

- Станция готова!!

 

Отправили следом Витеньку, за ним тянулась вторая веревка. Следующим еще кого-то, следом еще. Потом еще. Затем еще. Следом еще. После еще. Как залез что, что после еще, еще. 

 

 

 

Иные жумарились, полностью  загружая веревку. Иные жумарились не полностью, загружая веревку, лишь в большей или меньшей степени. Иные вообще не жумарились.  Не опирались на веревку вовсе, а ею только лишь страховались, а опирались в основном на клюв ледоруба и, разумеется, били зубьями кошек. Снизу видны были филейные части поднимающихся. Двух веревок, 60 и 50 метров, естественно, не хватило. Заказали третью. Третья уползла за сераки. Затем Сашина синяя пуховка вылезла на гребень. Но это совсем был не конец. Оказалось, что там наверху все разорвано - разлом на разломе. Саша с Фрэнком перевешивали веревку, видно было, волнили, пытаясь перебросить ее через ледовый шип. Саша сорвался (я этого не видел). Говорят, пролетел метров восемь. 

 

- КА-ааа-А-мень!! - что есть мочи возопил Ашик, находящийся не веревке между первой и второй станциями. 

Выбивая снежные брызги, с устрашающим шелестом и гулким стуком вниз пронесся тот самый ледовый шип, через который они перебрасывали веревку. Попаданий в личный состав не было, но не так далеко прошел этот снаряд от троих, находящихся на первой станции. 

 

Глаз остался внизу один. До первой станции был организован с помощью длинного репика и основной веревки сногсшибательный лифт. Далее подобные лифты были сооружены и выше. Айспсевдомонтажники... 

 

Сначала дело с подъемом рюкзаков шло ни шатко ни валко. Заминка была сразу на первой станции. Сделана она была на крутом участке. Через пару метров было лучше и положе. Саша вкрутил буры раньше, поскольку разошлись в теминологии. Для Саши "Зуй" - это когда веревки нет совсем, а для Миши, когда есть несколько метров для маневра. 

 

                                                A.by бывалый турист

Глаз цеплял рюкзаки снизу. На первой станции выбирали A.by, Миша Трафимович и Павлюченко А.А. Дело не шло, не шло долго. Стояли вытягивающие, пристегнутые к станции, не на одной оси. Тянуть вверх рюкзак получалось не содружественно. Вечерело. А в рюкзаках пока еще конь не валялся. 

 

- Или спускаемся вниз, или давайте рюкзаки вытягивать! - из-за перегиба появилась фигура в синей пуховке.   

 

Тройка на первой станции все-таки освоилась (куда ей было деваться). Они таки умудрились распределиться соосно. Бай придумал, как вытягивать. Пять раз: "И взяли, и взяли, и взяли, и взяли, и взяли. Шестой раз: "И раз". После этого отдыхают.  Потом начинается новый цикл:

- И взяли-и взяли-и взяли-и взяли-и взяли-и р-раз.

 

                                                                                                                Вид на Глаза

Медленно ползущие и покачивающиеся рюкзаки доходили до перестежки за таких три или четыре цикла. Рюкзак затем перестегивался и продолжал путь по другому лифту. Глазу бросали репик с карабином, утяжеленный спусковой восьмеркой. Глаз за репик вытягивал основную верёвку и цеплял очередной рюкзак. 

 

                                                                                                    Миша, Витенька и Юра на второй станции

- И взяли-и взяли-и взяли-и взяли-и взяли-и р-раз.

Стемнело. Включили фонари. Полезли в касках и с фонарями на лбу. Работали дружно. Я, Глаз, поднимался последним, собирая снаряжение. На второй станции матерился. Фигура в желтой куртке мне в ответ. Не понимала, что я хочу. Я увешан был уже, как новогодняя елочка и хотел сбагрить наверх, чтобы вытянули часть снаряжения. 

На поляне Смирнова мы играли в динамичную игру, называющуюся Маашей Баши. Не было в нашей игре в Маашей Баши такого элемента, который бы нам в этом походе хоть единожды не пригодился. Не было у нас из снаряжения ничего такого, что бы хоть единожды да не пригодилось. 

 

                                       Необычайное приключение Витеньки на волшебном маятнике (то, что и Глаз, но еще при свете)

Между второй и третьей станциями имелся устрашающий маятник. Проходили его кто как, и так и этак. Я уже в темноте, в каске и конечно же с фонарем на лбу. Не долез, сколько надо. Хераксь - качнулся и повис в том месте, где стена вогнута. Я, бляха, пытаюсь-пытаюсь жумар по веревке передвинуть, а он никак, падла. Не дает перегиб льда. 

- Ты, Глаз, что там уснул?!

Что я не придумывал и даже аккуратно вязал стремя, чтобы не попортить веревку зубьями кошек. Вставал, но все без толку.

 Вверху появился красный луч фонаря и голос Фрэнка:

- Что ты там делаешь, Глаз!

- Да, блядь, тиблок между веревкой и стенкой зажало, продвинуть выше не могу, сбрось мне второй жумар!

- Как я тебе его сброшу! Веревку разгрузи!

- Как я тебе её разгружу!! Я же висю на ней!!

Слегка раскачиваясь, я находил какую-нибудь зацепочку и передвигался вдоль, чтобы добраться до ступенеподобных уступчиков. Таким образом, уперевшись на них, удалось разгрузить веревку. Сережа спустил мне второй жумар. Пришлось повторить маятник, но теперь я оказался выше отрицательной вогнутой части льда. Дальше с жумаром свободно лезлось. В-о-о-т. 

 

                                                                         Третья станция

Завершали дело так. Сначала подъем круто по вырубленным ступеням наверх. Лед был гладкий и в свете фонаря блестящий. Была еще и четвертая веревка. Горизонтальная страховка, чтобы пройти по лезвию ледяного ножа. Получалось сначала короткими шажками, но нож был так остр, а пропасти в обе стороны так значительны, что я невольно сел на гребень верхом (читай на жопу). Дальше было долгожданное выполаживание ледника. Снежное поле в основном закрытого ледника с некрутым склоном. 

Пришлось окапываться в этом пологом склоне. Делали ногами и с помощью лопаты что-то наподобие балконов. Палатки поставили оперативно. Хотелось пить. Ужин начали с воды. Много воды. Потом чай. Много чая. Потом только еда. Все были подуставшими, но еще в усмерть не ушатанными и вполне довольными. 

- Глаз, мы зачем на этот ледопад залезли?

- Ну, я не знаю, зачем мы на этот ледопад залезли. А что, такое тоже надо для общего развития.

19 сентября 11 день

Сентябрь время дней рождения у всей группы.  У Саши Большого, Глаза, Бая, Фрэнка, а именно сегодня у - Миши Бедчера. Сорок шесть. 

 

 

                                                                                       Поднялось солнце

Поднялось солнце. Снега кругом ослепительно блистали и сверкали. Мы были где-то близко возле перевала, но он не визуализировался. 

 

Сожгли мусор. Принялись подниматься по некрутому склону ледника, который был полузакрытый-полуоткрытый. На всякий случай связались в динамососиски, ибо можно провалиться. Выше появились трещины, в основном большие и заметные. Стали спорить, обойти или пройти по мосту. Если бы пошли по мосту, спорили бы, что лучше обойти. Так как обошли, спорили, что нужно было пойти по мосту. 

 

 

                                                         Выше появились трещины, в основном большие и заметные

 

 Выходили мы определенно на гребень, где перевальная дырка, было не понятно. Да и до сих пор нам её покажи, будем утверждать, что вот там я и думал. Я и по сей день посмотрев надцать раз фотографии, с уверенностью не скажу где именно эта седловина. С восточной стороны в нете, пожалуй, одна только о чем-то говорящая фотка. Тогда, выходит, мы правильно сразу шли.

 

 

В нете, пожалуй, одна только о чем-то говорящая фотка. Тогда, выходит, мы правильно сразу шли

 

                                                                                Синим разведывательный путь. Красным траверс группы

 

                                                                                                          Не опознанный перевал. Кадр Ашика

Отправились, значит, это, на разведку. Глаз, Витенька и Саша Крученок. 

- Вон, Леша, твоя двойка Б, - указал Витенька на круто вздымающийся вверх широкий снежно-ледовый кулуар. Траверсировать здесь со страховкой было можно, но слишком дорого. Тогда на разведку отправился Миша Бедчер и Саша Меньший сразу на перегиб гребня, чтобы сориентироваться, что и как, и можно ли вообще выйти на седловину через верх. Ходили они для разведки слишком долго, так долго, что мы извелись ждать. За это время испортилась погода. Поднялся ветер и затянуло небеса. По склону сурово змеилась снежная вуаль. Естественно, она нас прополаскивала. Мы от ожидания стали подзамерзать и материться. Со сороны разведчиков донеслись невнятные крики - кто-то провалился в трещину и повредил лодыжку. Ожидать становилось все тягостнее. Связались вчетвером и отправились искать разведчиков, пока ветер до конца не замел их следы. Только вышли, как увидели их спускающихся в тумане поднимаемого ветром снега:

- Там крутой скальный сброс на ту сторону, дальше склон не просматривается. Вверху ледник весь разорван и лабиринты трещин! 

 

По склону сурово змеилась снежная вуаль. Естественно, она нас прополаскивала. Мы от ожидания стали подзамерзать и материться

Раз там гребень, значит нам в перевальную седловину, раз в седловину, значит левее. Коль левее, следовательно соседний перевал Радист 2А это скально-сыпучий кулуар, что по соседству (отсюда не виден). А Радист и Маашей находятся близко. Тогда нам в эту седловину, что мы видим. 

 

                                                 Вид справа на Т-образную перемычку. Снимок обнаружен на карточке фотоаппарата Павлюченко

 

Пошли траверсом. Через минут десять понадобился дюльфер. Спустили с рюкзаком Глаза, который завернул бур и полез дальше продолжать цепь, пока не закончилась веревка. Были здесь косые терассы, направленные в унитазный кулуароцирк. Веревки хватало, чтобы обвязать вокруг большой булыган. Что рядом, то участок отвратительный. Снега мало, чтобы вогнать ледоруб. Под снегом щебенка, что некуда вбить скальный крюк. Льда нет тоже, чтобы ввернуть ледобур. Дальше и таких вот прикольных больших камней нет, чтобы обвязать вокруг веревку. 

Между тем Ашичек упустил жумар. По этому поводу Женечка расстроился, что даже попробовал спуститься по отдельной верёвке, сколько это было рационально его искать. Безрезультатно. 

Погода стала еще хуже. Мы стали здесь совсем нежелательно зависать. Frank с Мишей пытались сдернуть дюльферный бур, но там что-то заклинило. Как-то им удалось таки его сбросить. 

Следом за этим событием возник спор, как дальше идти. Frank предлагал сбросить ниже, затем продолжить полуспуск полутраверз по системе "косых полок", затем набор по языку ледника. Он искренне верил, что нам здесь придется подниматься выше и в седловину спускаться. Но седловина была пока все же выше нас. Мы сидели закрепившись на самостраховке в локально пологом месте возле ранее упомянутого большого камня. Саша Большой за это время ушел на привязи почти на всю длинну веревки и не заложил пока ни одной промежуточной точки, потому что не за что. Погода стала делаться адсковатой. Ветерок засвистел и застегал снегом по обшивкам курток. 

- Свя-жи ве-рев-ки !!

- Понял!

Ушел он таким обазом на две веревки и далековато уже было до егоной темно-синей пуховки.

- Еще верев-ку и скаль-ные крючья!

- Понял!

Запустили по веревке меньшего брата Саши (другого Сашу) на скользящем карабине. Он постепенно продвигался. Некуда бить оказалось и скальные крючья. Передвижение по периллам было очевидно не состоятельным. Некуда спуститься по тем же причинам - не за что закрепить веревку, да и стоит ли. 

 

                         Местами снег был глубок и так хорошо спрессован, что ледоруб уходил в него до головки и держал хорошо

 

                                                       Траверсируемый склон. Ракурс вниз

Сашу, как здорового и выносливого, определили протаптывать следы. Распределились одиннадцать человек на три веревки. Одновременно-попеременный вид страховки, кажется, называется. Сговорились быть на чеку и зарубаться, ежели один ускользнет (и не сдернет остальных). Кто делал провис веревки, кто собрал для форы кольца, кто завязал лишних узлов, чтобы впилились в снег, кто и первое и второе и третье.  Местами снег был глубок и так хорошо спрессован, что ледоруб уходил в него до головки и держал хорошо.  

                                  Если, кто находился на плохом участке, договаривались, что остальные останавливаются и удерживают

Если, кто находился на плохом участке, договаривались, что остальные останавливаются и удерживают, пока тот не минует ненадежное место. С косо-восходящим траверсом постепенно освоились. Продвигались, хоть не быстро, зато непрерывно. На погоду не обращали внимания. Она нисколько не улучшилась, но и сильнее не испортилась. Близко уже была импозантная овально-круглая седловина перевала и провал на ту сторону. Выход на седловину обычно приносит облегчение, последний участок ускоряешься. А поднявшись, вздыхаешь с облегчением, и уже думаешь о спуске. Мысленно ты уже прошел и на той стороне. Этот перевал был для меня исключением, аналогия ощущений, как под ложечку ударили. Юра, шедший передо мною, ускорился так, что, где уже стало безопасно, я выстегнулся из веревки. Прибыл на седло я замыкающим.

 

                                                                                      Перевальная седловина. Хвост группы завершает траверс 

 

- По пачке Беломора ориентируемся!

- Да-да, по пачке Беломора.

 

                                                                                       Где-то в правой части снимка перевал Тамма

На ту сторону было совсем не то, что требовалось увидеть. Это был не перевал Маашей!! Вместо долины Маашея на той стороне был большой цирк, сообщающийся с той же долиной Актру. Значит мы залезли на Радист. Для двойки А, только подозрительно вогнуто проваливается на ту сторону склон. Может это классификация для радиалочек из альплагеря. В нужную долину из этого цирка (если спуститься по вогнутому склону) попасть можно только через перевал Тамма 3А. 

- Это уже не наш формат, - указал Миша Б. на какие-то жуткие ледовые стены.   

 

В вечернем свете и при устрашающе портящейся погоде этот зубатый не нужный нам ледниковый цирк выглядел еще мрачнее. Поднимался ветер и стал уже сифонного типа. 

 

- Ладно вам стратегически мыслить. Надо тактические решения принимать, погода портится, - стали поступать деловые предложения.

 

За дело взялись довольно дружно. С седловины в нашу сторону какое-то время склон пологий, лишь потом он резко перегибается. Ветер дул оттуда, из цирка. Немного отошли мы вниз, но это мало что давало. Мы выкапывали себе убежища и пробовали делать стенки. Перемерзший снег плохо годился для строительных работ, но по минимуму что-то получалось. Начало ужина было еще при ветре компенсированной силы. 

- Я боялся, когда ступени делал, чтобы это не поехало все, - поделился впечатлениями Саша, - я, конечно, за....ся их пртаптывать.

- Вот-вот-вот, я тоже про это думал, но тогда не говорил, - поддержал именинник Миша.

Кстати, вчера, когда мы лезли на ледопад, по соседству произошел ледовый обвал. Я  сегодня, когда шел этот траверс, как-то и совсем забыл, что мы попросту режем склон. Но снег был плотно уветрен и равномерный по свойствам.

С наступлением темноты ветер превратился в аэродинамическую трубу.  Труба загнала нас в палатки уже с фонарями на лбу, но к этому времени мы успели напиться за Мишин день рождения. 

 

20 сентября 12 день

Палатка вибрировала всеми своими частями и пружинно раскачивалась. Слабым местом её был сегодня входной тамбур. Вместе с соседней могилевской палаткой его закрепили за один ледоруб. Ледоруб, растягиваемый в противоположные стороны, выезжал, тамбур приподнимался и под него задувало снежное крошево и мельчайшая пыль. Вся эта смесь очень быстро засыпала нашу обувь и бахиллы. Ветер был не равномерен. Он налетал порывами и стал к середине ночи сокрушительным настолько, что стенки приходилось придерживать руками. Тамбур стал трепыхаться, издавая хлесткие шлепки. Я выползал под тент и перевтыкал  уже под другим углом этот ледоруб (мой, кстати). Он все равно скоро вылез. Через два часа Витенька, предварительно обматерив меня и Мишу скверными словами, вылез наружу и все поправил, но это имело опять только паллиативный эффект. 

Как водится в пургу, в момент все сделалось мокро, неуютно, холодно, мерзко, промозгло, жутко - "на дворе" ведь мороз. 

Велик был год и страшен 1918-ый по Рождеству Христову, а 1919-ый и того страшнее...Отвратительной и страшной выдалась ночь 12-ого дня похода, но следующий день и того страшнее... Могилевскую палатку замело под тент настолько, что её внутренняя площадь сократилась втрое. Разумнее всего было брать ноги в руки и линять отседа. Собрали лагерь. Собирать его в такую срань при шквальном ветре делом было, сами знаете, непростым. Вчера лишились жумара, что упустил Ашик, сегодня улетела чья-то сидушка и ветер сдул Баев коврик. Еще и засыпало одну из крышек от кастрюль. Могилевско-жодинская звено-связка собрались оперативнее и связавшись выступили с ледорубами в руках в леденящее душу говно:

- Догоняйте, - только и сказала последняя растворяющаяся в молоке фигура. 

Мешкали мы совсем немного. Застрявший на мостике грузовик у Константина Симонова разделил колонну на живых и мертвых. Пусть это не про нас, но кому что отведено его величеством случаем было, теперь не внятно. Вьюга навалилась белым медведем. Ветер шквалами ударял по щекам ледяными пощечинами. Видимость метров пятьдесят. Надо сидеть...Беда будет.

- Надо сидеть!

- Как сидеть?!

- Идти нельзя. Склон визуально не просматривается! Идти нельзя!

- Как нельзя!?

- Не видно КУДА! Сами видели сколько там трещин! Крутизна склона, сами же видели! В первый бершрунд, нахуй, свалимся.

При погоде и видимости мы уже обратили внимание, что ледниковый язык сильно разорван. Трещины повсеместно без строгой закономерности. Длинна веревки шестьдесят метров. Первый виден задним не будет, и кричать при таком ветре безполезно. С рациями вышло все, как обычно. Как обычно, они были в наличии, но или батарейки сели, или просто передатчик один потеряли или просто один из них отказыывается работать или опять эти таджики...

Подгруппы наши жить могли автономно. Мы решили жить, вернее, отсиживаться (читай окапываться). В такую погоду развернуть лагерь было куда тяжелее, чем его собрать. 

Работали хорошо. На палатки наваливались всем огулом, держали, чтобы не улетели. Мы рубили, пилили, копали, насыпали, носили, долбили, рыли. Для такого ветра и метели стенка была недостаточная, вернее не стенка, а получился вал-бруствер, но ощутимо прикрывала. Палатки поставили тандемом друг против друга. Юбки засыпали с пристрастием. Растяжки растянули, ледорубы забили, ледобурные крючья завинтили. Окопались, зашились, начали жить. 

Жили мы сравнительно хорошо. Из зеленой палатки Husky периодически доносился заливистый голос A.by:

- Пац-а-ны-ы! Воду принимай!

Место было больше там и горелка сопела там, изморозь была там, леденящий душу туман был тоже там. Наша палатка была на пансионе. Раздавался очередной голос-оклик Андурши. Открывался обменный шлюз. Синхронно растегивались молнии. Навстречу в полуметровый снежный сифон протягивались с каждой стороны по руке и, в зависимости от бытовой нужды, в том или ином направлении передавалась нужная вещь. 

Говорят, крепиться и выживать, но (имхо) надо жить. То есть не адаптироваться к окружающим условиям, а, пусть будет утрировано, адаптировать их под себя. То есть опять же окапываться. Не сказать, как полагала ушедшая связка, что так мы уж страдали на этом перевале. Жили себе.

Пошли в ход книжки. Их было две. Первая Ремарка "Тени в раю". Ремарка дома (после десятой книги) я бы уже читать не стал - стереотипное нытье. Однако теперь в условиях сенсорного голода на него был спрос. Как обычно, эммигрант из Германии живет на какой-то перекупке китайской бронзы, дешевые гостиницы, другие эммигранты в том числе и русский (опять Владимир Иванович) встречаются, тусуются, даже есть какой-то желающий покончить собой голубой, и постоянно пьют водку. Другой кгигой (котировалась меньше) было Сердце Азии, Шамбала Н.К. Рериха. Там что-то не совсем мне подходящее - какая-то публицистическая фантазия. В общем читали, потом играли в карты. Карты быстро приедались, тогда ели, но и это быстро наскучивало, тогда бухали. Бухали в обеих палатках одновременно, но друг друга не видели, причем несколько дней, если не ситать, что из обменного шлюза периодически высовывалась чья-нибудь рука. Иногда между палатками даже заключались обменные продуктовые сделки. Балагура и говоруна Ашика пургование в палатке прибило очень силно. Его не было не только видно, но и слышно. Лежал в тоске и тревоге. Они же говорили, что из нашей доносился фальцет нашего вождя и вдохновителя Васи Дробышевского (значит уже хорошо поддали). 

Внизу связи с нашим Смирновым не имелось, а здесь можно было отсылать домой смски, чем успешно пользовались. Запрсили погоду. Прислал погоду. Ночью минус семнадцать, обильные снегопады, преемлимая погода со вторника. Пришел, значит циклон. Вторник это еще во-о-он когда. В срань я попадаю постоянно. Иногда демократично, иногда капитально. Это, конечно, не постулат. Бывает, получается и проскочить. Но на погоду не везет закономерно. Даже, когда собираюсь поработать на той же даче и обязательно настроюсь и уже все к тому готово, валит дождь или идет снег или и то и другое. Более того, в походы по большей части получается выбираться напролом, вопреки благоразумным советам: то пожарная часть сгорела, то градобойную машину градом побило, то наводнение в Магаданской области случилось, то лавины в Хибинах пошли, то кантную дорогу на Эльбрусе взорвали, то киргизы в Бишкеке с катушек посъезжали и стрелять друг в друга начали, хотя до этого не стреляли. Перед этим походом не могло ничего не случиться. Даже если бы, что упомянуто выше не Алтае перед нашей поездкой не случилось, то все же что-нибудь бы случилось. Действительно, совсем гладко выехать так просто не получилось. Тут и говорят:

- Сель сошел, там, куда мы и собираемся. Озеро в долине ледника Маашей уничтожилось, мост через Мажой смыло.

- Это замечательно. Зато, когда мы пойдем, сель уже прошел и озеро уже смыло. Хуже, если бы мы там присутствовали. Но мало. Мало. Раз мы туда собираемся, должно произойти еще что-нибудь пакостное.

Спустя небольшое время: - Глаз, а ты знаешь, что на Атае вспышка эпидемии сибирской язвы?..

За проведенное время наблюдения существенной динамики погоды не произошло, окон, чтобы смыться не наблюдалось. 

 

13-ый день 21 сентября

Несколько раз за день проступали силуэты ограничивающих перевал скальных гряд. Народ нажимал, чтобы идти.

- Будет, как и вчера, собирем только лагерь, еще пущее мессилово начнеться. Опять придется палатки ставить. Надо убедительное окно.

Лагерь не собирали. Начиналось еще пущее мессилово. 

Миша поздравлял одну из своих дочерей с днем рождения, обещая скоро приехать. 

Играли в карты, читали, питались, рассуждали, особенно кто правее - мы, что не пошли, или они, что пошли. Пока исход двух вариантов не известен. Они пошли вслепую (пусть не обманывают, что ниже погода была сахарная). Мы тоже рискуем все больше, поскольку навалит на склон свежего снега-пухляка. Быть тогда лавине. Если у них будут какие-нибудь (не дай Бог, конечно) проблемы, потом рассудят, что надо было сидеть. Если у нас, то станут порицать - почему сразу не пошли. Это все, естественно, в сослагательном наклонении. А пока не в сослагательном, выходит, с походом вышло говно. При погоде шароебились в зеленке, а теперь отсасываем, да и с перевалом как-то некрасиво получилось. Причем у народа и навигаторы были. Как обычно, или батарейки сели или спутников нет, или опять эти таджики... С другой стороны, перевали на ту сторону через хороший перевал , там с погодой тоже уже на другом перевале могло бы некрасиво получиться. Меня упрекали, мол, поздно пошли, сентябрь. Не от балды выбран был и снетябрь. Почитавши всяко-разные отчеты с 2005-ого года: у одних в августе дожди, получается, каждый день бывало валили, а другие в сентябре (даже в октябре) на Маашей Баши успешно ходили. Год на год не приходится. С погодой чаще не везет, остается полюбить непогоду. Зиму я и так обожаю, так еще и к такой срани надо привить приятие.

Но приятие не очень пока прививалось. Особенно, когда выходили к большому чемодану по нужде. Меня оттуда чуть не сдуло, а уши замерзли до пластмассовой степени. Но, конечно, лишний раз старались не выходить. Некрасиво в этом походе получилось и с зажигалками. Их итак было сильно не в избытке, а тут еще у нас что-то сразу несколько отказались было работать. Одна рабочая, пожалуй, и оставалась. Её теперь требовалось беречь, что зеницу ока. Были у Витеньки еще и какие-то спички. Но у спичек обыкновенно "век" не долгий.

Время стало клониться к вечеру. Скучен день до вечера, коли делать нечего.

- А ты, Глаз, говорил позавчера, что надо бороться за маршрут, - съязвил Витенька.

- Я не при такой погоде имел в виду. 

Нашли под вечер и чем заниматься. Попросили через шлюз водички, решили поддать. В соседней палатке, судя по возгласам, тоже. Ашика по прежнему слышно не было. Прибило нашего Ашика.

 - Что, Глаз, завтра будем делать?

- Ну, я не знаю, что завтра будем делать.

 

14-ый день 22 сентября

Назавтра было окно. Не сказать, что так уж все выглядело приветливо, но была преемлимая видимость, хоть и с ветром и с мутной наволочью. Стали оперативно собираться...

Шли очень осторожной оступью на одной веревке. Быстро склон сделался крутым. В сенгу стали появляться участки льда. Позднее пришлось закручивать бур. Второй я, Глаз, специально радраконил, чтобы не то, что выкручивался а выбегал, вокруг сбил фирн, чтобы вороток ни за что не зацепился. Две веревки или длинная двойная. Внизу за один из концов надо дергать. Глаз с Мишей Трафимовичем дергали-дергали – не дергается, закусило репик. Туда-сюда обоими веревками не получается, слишком длинные и динамят. Пришлось лезть наверх выкручивать:

- Глаз, бросай веревки! – изнывала аудитория.

Веревки были вполне рабочими и расставаться с ними не хотелось. Еще бур, тем более. Я взял, поднялся и выкрутил. Спустился уже налегке с ледорубом.

Всякие 22-ые числа выдаются значительные. Два года назад 22 сентября в это самое время мы поднялись на Казбек. 

Мы продолжали спуск. Я успел только произнести звук, примерно такой как неожиданно ловишь и берешь за шиворот кота. Раздался только тихий шелест. Из под ног поехало, шел я полубоком, полулицом к склону и оказалось, что уже лежу на животе и еду вниз в снежном джакузи. Веревка мягенько натянулось и снежное джакузи с всевозрастающим  шелестом прошло мимо. Поперек склона образовалась зловещая неровная буква М  в виде тридцатисантиметровой ступени. Лавина уже дымилась ниже, набирая силу. По ледниковому ущелью пронесся устрашющий рокот. Воздух содрогнулся. Снежная пыль осела внизу, образовался огромный лавинный вынос: не состоявшаяся сегодня наша братская могила. Все шестеро лежали ничком на склоне, стали отряхиваться и подниматься.

Получилось так, что доска пошла только из-под моих ног почти поперек всего склона. Остальные оказались выше линии отрыва, зарубились и задержали. Ашик вроде бы зарубился, а вроде бы и не зарубался – ледоруб зарубил его сам, но он разбил о его головку себе подбородок и десна. Кровь на волосах бороды замерзла багровыми каплями. 

- Блядь, пошли отсюда быстрее! Что ты, Глаз, склон режешь!! – Витенька заметно нервничал. 

Второй раз нога моя провалилась в небольшую трещину. Теперь я упал на спину и пока перевернулся на живот это время ехал, остановили снова зарубившиеся выше. Опорой была только веревка, и я приноравливался ногами, чтобы встать:

- Глаз, что ты лежишь! - слегка раздраженно окрикивали выше.

 

                                                                                  М-образная линия отрыва, ниже и левее лавинный вынос

Спуск завершили благополучно. К тому времени распогодилось до солнечной погоды. Началось выполаживание. Прошли по краю лавинного выноса. На удивление снег в выносе не смерзся, а оказался сыпучим, и по нему невозможно было идти, глубоко проваливаешься. Мы миновали: обошли и перепрыгнули все трещины и спустились еще ниже все к тому же чемодану, возле которого стояли лагерем на мой день рождения. Результат пяти дней был почти нулевым. С выходом солнца стало необычайно светло и необычайно тепло. Ашик рассуждал.

 

 

 

 

- Ашик, ты со своей кровавой бородой похож на не опытного вампира-стажера, который больше измазался кровью, чем напился, - заметил Саша.

Ашик между тем обнаружил вдруг, что плохо с чувствительностью в пальцах. 

- Ну-ну-ну, Глаз, посмотри. 

Отогревай пока. Первая степень будет, - пальцы были что там, что там белые, но на руках, пожалуй, сразу выглядели похуже, мраморнее и с едва заметной демаркационной линией.

- Глаз, а это смертельно? – совершенно искренне запереживал Ашик. 

- Шелушится кожа будет. Пока отогревай.

Мы пересекли косо пологую часть ледникового языка. Уже было все не то, что несколько дней назад. Теперь выпало свежего снега и идти стало совсем неудобно. Напаравлялись мы к Голубому озеру. Для этого требовалось перевалить каменную гряду. На ней уже выставили наблюдателя. Наблюдатель нас заметил давно и сообщил остальным челнам звена. Они все теперь в виде маленьких фигур указывали на нас пальцами. 

 

                          Подниматься на гряду было совсем длом не удобно. Свежий снег, выпавший на камни, работал как смазка

Подниматься на гряду было совсем длом не удобно. Свежий снег, выпавший на камни, работал как смазка.

Спустились они благополучно и жили здесь на озере в домике. Домик был тесен, но как раз впятером можно было уместиться. Хижина гляциологов называется. Со слов звена оказалось, что спустились они в прогулочном режиме, а теперь вот живут здесь в условиях тропической жары (в хижине имелась буржуйка) и продуктового изобилия. На склоне, когда разогнало облачность увидели они нас давно еще в самом верху:

- А мы смотрим точки темные и еще смещаются, сразу поняли, что это вы спускаетесь.

- Лавину слышали?

- Слышали, но думали, что это не у вас. А я и говорю, видишь люди на склоне, наверное, это наши и спускаются.

Поели горячего сидя на улице. Голубое Озеро имеет глубину 14 метров. За счет прозрачной воды и этой самой своей глубины и выглядит таким цветом. Даже не голубым, а бирюзовым. Образованием обязано моренной щели. 

-                                                                                            Приключение (слева направо) Витеньи, Ашика и Миши Трафимовича

Глаз, мы ведь на Маашей Баши уже не успеваем. 

- Не особо.

- Давай тогда пойдем на Актру. Тоже вариант хороший.

- Давай. Только не завтра, а в пять утра выйдем послезавтра. Погода, Смирнов писал с послезавтра.

Оставалось выбрать маршрут. На Актру можно подняться очень разными способами.

Сегодня, как ни странно, солнце продолжало светить

Сегодня, как ни странно, солнце продолжало светить. Мобильная часть состава (я в том числе) отправились в радиалочку на соседствующий пик Стажер. Пик этот не совсем был пиком, скорее что то типа жандарма в гребне. Мы поднимались сначала по сыпучему склону, потом по моренным нагромождениям, еще выше по простым скалам. Склоны этого Стажера были сильно разрушены. Открывались вокруг всякие виды, весьма живописные. Особенно после того, как небеса припудрили все слоем снега. Часть народа пошла раньше. Мы с Павлюченкой позднее. Он сейчас по-свойски рассуждал. Наш радиальный рейд как раз так и рассчитали, что когда вернулись, только стали заниматься сумерки. 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                                                              А это наш перевал Радист 2А

  

                                                                                                                              Вид с пика Стажер

 

 

                              1 - перевал Радист 2А                           2 - перевал Маашей 2Б

В хижину все не умещались. Часть сидела на улице. Часть поставили палатки на улице. Поддали сегодня крепче обычного. Витя с Глазом добирались до палатки на всякий случай вместе.

 

15-ый день 23 сентября

Погода снова никакая. Сначала валил снег просто гранулами. Потом шел и шел хлопьями. Долго так шел, весь день. Семь человек побежало в альплагерь Актру. С людьми поговорить, а может, если удасться, и в бане еще помыться. Я, Глаз, Саша Большой, Ира и Витенька шли, оставляя в сенгу глубокие следы по направлению к ледниковой ступене, чтобы позаниматься академическим скало и ледолазанием. По дороге запыхались. Казалось жарко. Первый маршрут решили опробовать, как комбинированный, скальный и ледовый. В пределах одной веревки мы выбрались по скалам на более пологую часть к ледяной стенке. Крючья были не совсем такими, какие здесь нужны, решили спуститься, бросив обвязанный вокруг чего-то репик и переключиться только на ледовое лазание. 

  

 

Отправили, как обычно, Сашу с фирменными динамомегамолотками Charlet. Саша занимается скалолазанием. В ледолазании подкован был хорошо теоретически, а теперь, это, был у него, как своеобразный дебют.

 

 Отправили, как обычно, Сашу с фирменными динамомегамолотками Charlet

 

- А что, Саша, если сучайно молотком по веревке ударишь?

- Поэтому ледолазы первые метра полтора делают двойную. Они еще одевают забрало, чтобы, когда изо льда молоток вынимаешь, чтобы себе в глаз не ударить. 

 

Пробовали все. И всё это время обильно валил снег и было не очень комфортно - сыростно. По моим субъективным ощущениям подниматься с ледовыми динамомегамолотками физически затратнее. С первого удара, как правило скалывается линза. Хороший заруб получается удара со второго-с тертьего. Когда вынимаешь клюв молотка изо льда, тоже иногда приходится расшатывать. Другое дело якорь айс-фи-фи (тоже были  у нас с собой в наличии). Удар минимальный. Держит шикарным образом. Чтобы вынять клюв, требуется совершенно минимальное усилие, только разгрузить его и всё. Есть существнный недостаток. Куда эти якоря деть. Куда ни повесь на обвязку, можешь себе при падении что-нибудь проткнукть.

Витя очень обрадовался. Ему удалось высверлить проушину Абалакова и даже с первого раза попасть каналами бура под уголом. Канал в канал. Только испытать фирмнную проушину Абалакова не представилось возможным. Не было специального поддевающего репик крючка. 

Дело клонилось к вечеру. Требовалось еще дойти до лагеря. По соседству имелся еще и великолепный отвесный ледяной желоб. На него времени не хватало. Решили еще вернуться потом и попробовать в лазании желоб. Собрали снаряжение. Буры оставлять не хотелось. Спускаться по стене, доверяясь самовыверту тоже не очень. Саша изобрел еще один вариант проушины. Во льду имелся плавный наплыв. Вокруг него он пробил борозду, что при нагружении веревки вниз можно было успешно зацепиться за этот самый наплыв. Точка опоры вышла превосходная, что даже, когда Глаз качнулся маятником, собирая промежуточные буры, то Витенька почти не почувствовал никакого усилия, страхуя противоположный коец веревки.

Вернулись в лагерь. 

- Мы тебе, Глаз, объявляем импичмент, ты не нашел перевал, а мы ходили на Радист, - и говорит Фрэнк. 

В альплагере людей нет совсем. Завезли для чего-то туда одного (как зовут забыл). Он мастер спорта и для чего-то там перед каким-то мероприятием присутствует. Мастер спорта этот решительно скучает в одиночестве и неожиданное появление ажно семи туристов (да еще и белорусов) пришлось как нельзя кстати. Не задумываясь он выставил четыре бутылки водки и завязался сразу разговор. На Радист через «наш ледопад» и траверс в том году пошли трое. Все мастера спорта. Как именно они погибли, точно не скажу, быстрее всего лавиной их сбросило (в начале кмоментариев имеется на эти события ссылка). Тела потом, когда откапывали, снег был такой плотный, что делали это кружками. 

У Ашичка руки отошли. Обморожения на ногах были квалифицированы как 2А. Он никогда себе ничего не обмораживал и по этому поводу очень сильно переживал:

- Ну-ну-ну, Глаз, ну-ну-ну, скажи, правда, что ничего не нужно будет отрезать!?

- Ногти на больших пальцах сойдут, месяцев через семь новые вырастут. Я куда сильнее обмораживал. Я же говорил тебе бахиллы брать.

- Ну-ну-ну, Глаз, ну-ну-ну, скажи, правда, что ничего не нужно будет отрезать!?

За Ашика в семье особенно переживают и подобные вещи воспринимают особенно болезненно (воображаю, что будет). 

 

Пузыри, чтобы не инфецировались, разрезали ножницами. Получились скальпированные раны. Скальпированные заживают всегда хорошо. Два раза в день отныне ему перебинтовывали с мазью пантенол.

16-ый день 24 сентября

С походом как-то не красиво получилось. От маршрута в том числе от компенсации (пик Актру Баш) пришлось отказаться. 

Объективные причины:

- возникший дефицит времени

- большое количество выпавшего свежего снега и лавинная опасность

Субъективные причины:

- разложение и деморализация состава

- Ашик и пальцы

-  у большинства отсутствие мотивации что-либо продолжать

- отсутствие спирта    

Для меня лично поход этот тактически пошел на пользу на шаг, но вместе с тем стратегически на два назад. Интрига осталась. Придется тратить отпуск и средства на другую попытку, уже без всяких там Купол Трех Озер, но к Маашей Баши придется присоединить Актру Баш.

 

 

                                                                                                                     Домик на Голубом Озере

Установилась солнечная безветренная погода. Мы шли вниз. Свежего снега после вчерашнего снегопада стало еще больше, идти сделалось еще более скользко. Только пейзажи стали еще красочнее и просились в кадр. Настроение в коллективе было, кстати, почти приподнятое.  

 

                                                                                                                                    Актру Баш 4044м

Охотно балагурили и фотографировались. Мы быстро спустились в зеленку, перед альплагерем обедали. Вопреки общему мнению об избыточности продуктов их оказалось совсем в обрез. Аппетиты выросли. Питания хоть и было шесть мешков, но если на одиннадцать человек раскинуть дневную норму-мешок, выходит ни о чем. Избыток был только пакетиков супа и лишние оставили в хижине. Ну, и газ разве что. В основном сидели по зеленкам и естественно, когда его было сжечь. Со спиртом тоже косяк вышел. Одни взяли по норме, другие по пол нормы. Потребляли, как правило, норму. Теперь вставал вопрос досуга по вечерам. Досуг же по вечерам орнанизовать можно только если нужно окапываться или если высота большая не позволяет устраивать вечерние посиделки. Но дальше не предвиделось ни то, ни другое.

 

В альплагере заходили к тому самому мастеру-альпинисту справляться о том, где не смыло мост и где сподручнее переправиться через Чую. Возвращаться на тот самый мост и на ту же дорогу, где были не хотелось совсем. В альплагере было тихо. Туристов ни одного. Своей независимой жизнью жили только коты. Котенок сосал у кошки сиську, тоже самое взрослый рыжий кот размерами значительно побольше самой кошки. Неподалеку стоял видавший виды УАЗ. Витя предлагал куда-нибудь съездить в альплагерь на смену. Не в этот, а вообще. 

 

Ходовой день вышел от штатного половинный по ходовому времени и по пройденному пути. Долина Актру расширилась. Русло теперь осенью проходило тонкой лентой по обширному плоскому галечнику. Местами лежал топляк. Его и использовали на дрова. Попробовали разжиться подножным кормом. Такового не имелось. Кедровые шишки пустые, Грибов нет совсем. Из ягод немного совсем не делающей погоду брусники. 

 

Выше в ледниковой зоне оказалось ничуть не холоднее, чем ниже в лесной зоне. Для Алтае характерны ветра-фены. Зашло солнце и температура быстро направилась к морозу. Было безветренно и тихо. Смеркалось. Ашик особенно воодушевленно относился к своим пальцам и к процедуре замены повязок. Следующие дни уже с меньшим пиететом - стал привыкать.

 

17-ый день 25 сентября

Ночью мороз.  Пока не поднялось солнце, было холодно. С его появлением все заискрилось, засверкало. Краски просились на художественные этюды. Это был осенний Алтай с желтыми лиственницами, серой галькой ручья, белоснежными снегами и насыщенно голубым небом.  

 

Как позавтракали, кто-то предложил взорвать газовый баллон. Они у нас были по 450 грамм. В самолет с ними все равно не пустят.

- Давайте взорвем, - предложил один.

- Может не стоит, - усомнился в необходимости это делать другой.

- Нам они уже ни к чему, - поддержал тертий, - отчего не взорвать.

Спросили Иру. Ира стала в последние дни более замкнутой:

- Я, конечно же, против.

 

Решили, что один раз можно и подурачиться. Взорвать, но только один раз, для общего развития, чтобы знать, как это вообще. И баллон положили в костер. Ретировались трусцой. События не заставили себя ждать. Раздался глухой, но очень мощный выбух. Над костром не было нисколько пламя - только широкий столб пепла. Горы заворчали эхоподобным протяжным раскатом. Пепел осел. От разметавшихся нескольких головешек возник локальный очаг возгорания травы, который ликвидировал Саша Крученок методом затаптывания.

- Ох, ни хрена себе! - обрадовался Могилевский Миша.

- Если кто поинтересуется, что тут у нас могло быть, спишем на лавину, - придумал Глаз.

С небес вернулась металлическая оболочка баллона и  метрах в ста от нас звякнув шлепнулась о гальку.

 

Осень улыбалась. Перешли по мосту Актру. Из долины как таковой вышли в Курайскую степь. Скорее тут лесостепь. Перешли еще раз Актру по какому-то гидротехническому сооружению в виде дамбы для отвода воды куда-то по искусственному акведуку. Стали забирать западнее, как того требовал расклад. Решено было дойти до озера Джанзысколь. Шлось в принципе легко и интересно, но этого мало, когда нет драйва. Возможно, он и был, но у меня не было. А кругом лиственницы в виде скоплений и просто луговые участки с невысокой растительностью. Куда идти, просто и понятно. Эта лесостепь порезана системой дорог. Принцип движения на развилках - выбирать ту, что более подходит под желаемое направление. 

 

Озеро Джанзысколь оказалось непригодным для стоянки. Оно было довольно большое и заболоченное. Возле нашего берега, болотные кочки-бочажины. На противоположном, далеко пасся скот. Поднялся ветер. Похолодало. На открытом участке стоять было неуютно. Поднялись на горочку, спрятавшись в лесу, развернули лагерь. Трое пошли за водой.  Издалека приближались звуки двигателя. Я сразу решил, что трактор. Когда совсем приблизился звук, это скорее был большой карбюраторный грузовик. Те, что ходили за водой сообщили, что это был по плешку груженный дровами Урал с тремя алтайцами в кабине.

 

Я дежурил и сварил ажно два котла не то супа, не то каши. Разожгли и другой костер отдельно, возле которого можно сидеть и греться. Было здесь в лесу безветренно и тихо. Небо обсыпало сплошь звездами. 

 

18-ый день 26 сентября

Может я и не спал, а только дремал. Издалека послышался звук машины. Он нарастал-нарастал.  Ниже и в стороне рыскал, судя по звуку, тот самый Урал. Он подъезжал и к нам ближе, разворачивался судя по всему. Мы были в лесу выше и фары до нас не добивали. Двигатель замолк. Слышны были горловые высокие голоса. Не иначе, те самые алтайцы набухались и вернулись к нам в гости. Они то и шарились где-то там, где наши набирали воду: ниже и в стороне. Приезжали визитеры или поговорить, может, что и спросить, может, попросить, или что и потребовать. Если последнее, то не знали, какая нас тут шобла. Погорланили они, так нас и не обнаружив, снова завелся Урал и звук мотора стал отдаляться. Приехали бы так - ничего. Хуже, если с ружьем. Для меня постулат, если можно избежать контакта с местным этносом, его нужно избежать, особенно, если речь идет об ущербных малых народностях. С обычаями, особенностями и укладом жизни предпочтительнее знакомиться заочно, особенно, если речь идет об алкоголизированных коренных популяциях.    

 

Наметили план добраться до озера Караколь. Потом спуститься к Мажою и форсировать его. Далее идти сколько сегодня  успеем в направлении перевала Орой. Но мысленно большинство были дома. Как обычно, на том этапе, когда логистические вопросы решены (как обычно, и в других случаях, когда всякие вопросы уже кем-то решены и имеется прототип), возникли идеи улучшить дорогу назад. А именно, добраться до Бийска, оттуда по железной дороге до Новосибирска. С жэдэ вокзала в Новосибирске до аэропорта Толмачево. 

 

 

До озера Каракель шли то лесом, то сухими луговинами. Приоритет движения был по дорогам. Дороги ветвились, мы выбирали, как по направлению выгоднее. Пошли южнее, то есть ближе к горам по дуговой траектории, обходя обширные между двумя озерами болотины. Встретились нам на машине ночные гости. Это только был не карбюраторный Урал (375-ый), а подзатасканый 131-ый ЗИЛ. Алтайцы были сама скромность (протрезвели и не ожидали, что нас много). Шли не так и мало. Время было уже за обед. Увидели озеро Каракель. Возникла паника. По двухкилометровке между озерами три сантиметра. Мы пошли по южной дуге. Так же полукругом, обходя болотины, можно было идти и северной, но визуально так еще больше. 

- Мы здесь все умрем!!

- Это леденящее душу говно!!

- Ужасы адского болотинга! Мы не успеем на самолет!

 

 

                                                                                  Чуя была отсюда не далеко. Решились на форсирование Чуи

Чуя была отсюда не далеко. Решились на форсирование Чуи. Коллектив разделился на несколько категорий. Переходящие вброд. Для того стоило идти выше, где Чуя разливается поширше. Я уже форсировал "вброд" реку Елец - по водоносности уступает Чуе (Полярный Урал) и теперь в успешности методики был сильно не уверен. Другая категория придерживалась мнения, что форсировать нужно, напротив, где узко и веревочным способом, то есть играть в Поляну Смирнова. Иные считали, что не может не быть в желаемом месте через Чую моста (в районе впадения Мажоя, как узнали мы потом, над рекой натянут трос). Вариантов было масса. Вплоть до того, чтобы повернуть назад к Курайскому мосту, или наддать вперед к Чибитскому. Возвращаться назад к Курайскому, уж тем более наддавать к Чибитскому не хотели. 

                                                                                              Спускались к Чуе круто. Сразу свободно

Спускались к Чуе круто. Сразу свободно, ниже через какие-то терни жимолости по каменному кулуару, который привел нас на освещаемую вечерним солнцем скальную терассу. Терасса обрывалась вниз сбросами. Уже совсем рядом была голубая в теснине текущая Чуя. Одели обвязки и произвели спуск дюльферным способом, причем довольно дружно. Если надо подниматься круто или спускаться, тоже круто, получается хорошо и для одиннадцати человек не скажешь, что медленно. Если равнина или просто плоско, каждая развилка дорог и каждый привал нас разваливали на истерящие составляющие. 

 

 

 

                                                                                      Витенька (лицом в кадр) - бывалый турист

Чуя здесь вопреки ожиданиям была спокойна. Глубокий плес с умеренным или слабым по меркам Чуи течением. Здесь легко переплывалось. На противоположном берегу была видна даже тропа. У нас не было никакой тропы. Рядом участки зыбкого мелкодисперсного речного песка со свежими медвежьими следами. 

 Ужин делали по двоиной норме горячего. Что-то съели еще, коль переправимся завтра через Чую навесным методом (или, как на Поляне Смирнова), до магазина уж тогда рукой подать. 

При свете фонариков играли в преферанс Глаз, Фрэнк и Ашик. 

 

19- ый день 27 сентября

 

 

  

 

Чуя течет здесь в теснине. Не торопились с утра с переправой: ожидали, когда нас посетит солнце. Нужно было на сук удобной лиственицы забросить веревку. К камню привязали репик. Но камень с репиком туда не долетал. Саша Большой спросил суровую нить. Он смастерил из превосходной черемуховой палки лук, а к стреле, значит, это, привязал нить. С первого же выстрела стрела перелетела через массивную надежную ветку. За нить вытянули реп. За реп и основную веревку. Глаз залез и закрепил. Витя с Юрой переплыли и закрепили на противоположном берегу другую. Глазу подали другую. Когда через ветку тянули полиспаст, сидеть на раскачивающейся лиственице было страшно. Рюкзаки вытягивали стоящие внизу через закрепленный на верхней станции карабин. На первом же рюкзаке случился конфуз. Он завис за счет провиса веревки, отъехав совем чуть-чуть. Запустили A.by, как человека смекалистого и умеющего быстро импровизировать. Но и A.by вместе с толкаемым рюкзаком прилично не доехал до того берега и опять же вместе с рюкзаком висел над водой, пружинил и по пол оборота вращался. Благо на Поляне Смирнова играли в Маашей Баши. В этом походе, что-либо с той игры хоть один раз да пригодилось. Продвинулся Андурша до нужной елки подтягиваясь за жумар. Там его и приняли.

 

Мы матерились, деловито спорили и в конце концов удалось наладить транспорт рюкзаков – верёвочный лифт. Сидящий на дереве тянет когда за репик к себе, к нему идет поводок с оттяжкой. Ему, значит, это, поднимают через блок рюкзак, вот он его в карабин оттяжки и вщелкивает. Рюкзак дальше по веревке что-то проезжает с уклона сам. Потом его специальные люди дотягивают. 

 

В длинне поводков на дереве сразу не было гармонии. Глаз, как физически развитый слабо, быстро астенизировался и матерился. Всего то нужно было принять приехавший рюкзак, перестегнуть его с одного карабина в другой (на самострах), а потом перестегнуть в оттяжку. Получалось это совсем калично. Глаз был списан на правый берег. С рюкзаками не всё так гладко было и на правом берегу. Чтобы отцепить, приходилось залазить на дерево. Сообразили и удлиннили поводок. Чтобы не залазить на дерево, а снимать с земли. Саша Крученок, знающий толк в снаряжении и в принципах его применения, который заменил Глаза на левом берегу на дереве, по прежнему присылал рюкзаки на коротком поводке и приходилось опять же лазить и сымать на дерево. Наконец  (Витя нецензурно выражался) договорились передавать все-таки на длинном поводке и дело тода пошло по быстрому. Люди переправились тоже по быстрому. Единственно, что Бедчер потерял тиблок. Тиблок он как бы и не ронял, он и в воду как бы не падал, а как бы исчез. Исключение вышло с Ашиком. Он пролез от земли метров восемь и ни туда ни сюда. Как там у него нагрузка пришлась на муфту карабина Венто не могу знать, муфту вывернуло наружу и подстраховки тиблоком уже не было: стоял ногами в стремени и руками держался за веревку (если я правильно понял). Один из авторитетов сказал, что не нужны самостраховочные усы, мол, только в них путаться будешь. Ашик олдскульно по инерции пренебрег советом одного из авторитетов и благо - самостраховочные усы оказались теперь как нельзя кстати...

 

Переправа прошла удовлетворительно. Такеллаж демонтировали и свернули. Мы шли по высокому правому берегу по заметной тропе. Внизу красиво перекатывалась и вспенивалась на локальных препятсятвиях мутно-бирюзовая Чуя. Через четыре километра вверх по течению вышли из теснин. Были здесь луговины, стояло несколько машин. Рыбаки ловили нахлыстом рыбу. Мы быстро нашли консенсус на счет места и на счет того, что сегодня, пожалуй, можно еще и успеть в водочный магазин. Только он ажно в Акташе. Саша Крученок говорит, что бичи на севере и не в таких местах водку умудряются добыть.

 

 

                                                 Внизу красиво перекатывалась и вспенивалась на локальных препятствиях мутно-бирюзовая Чуя

Нашелся и человек со сетлыми глазами, похожий на нашего Эдуарда Лимонова с товыарищем. Так как они в автопробеге и вещей много, в ихний джип мог уместиться один только человек. 

- Только Ашика нельзя отправлять, - заявил Витенька.

Ашик имел (имеет) очень претензионный габитус для визитов в послки типа Акташ. Более выгодный вид и дружба с хозяйственным сектором у  Павлюченко. Отправили его. Глаз пошел пешком в сторону Акташа навстречу, чтобы подсобить нести покупки. 

До Акташа оказалось дальше предполагаемого – 16 километров. Павлюченку с увсистым рюкзаком высадили на обратном пути человек со светлыми глазами с другом. Я пройти успел за это время только 4 километра.

 

Вернулись в лагерь в сумерках. Горел костер. Аудитория очень обрадовалась покупкам, соскучившись по некоторой еде. Но главное была выпивка. Первые бутылки три ушли минут за десять. Затем уже ютясь к теплому костру из топляка стали вести себя рассудительнее и степеннее. Взошла пополнившаяся до максимума луна. Над зубцами леса выглядела готически.

 

Дольше всех у костра сидели Глаз с Большим Сашей и рассуждали доверительно. Последний, рассказывали, полчаса курил незажженную сигарету обратной стороной.

 

 

20-ый день 28 сентября

Подниматься не торопились. Подъехал близко к нам тоже джип. Вышел мужик в возасте ближе к шестидесяти с волосатыми ушами, внешне напоминющий Зиновия Гердта:

- Я геолог, присмотрите, если не трудно, за машиной, а мы отдыхаем и к устью Мажоя сходим.

- А вы откуда?

- Из Новосибирска.

Зиновий Гердт был не один, с женщиной – крупнее и выше его с бронзового окраса стрижкой и моложе лет на десять. Это обычно не первые жены, а вторые, третьи или десятые спутницы жизни, когда возраст уже давно перевлил за половину, а то и две трети отведенного срока, но еще есть силы, работает карьера и еще крепки и помогают наработанные за жизнь связи.

 

Светило солнце. Постирали вещи и помылись сами. Возникла быстро предпоссылка отправить опять гонцов в водочный магазин. Быстро нашлись добровольцы – оба Саши.

 

                                                                                                          Юра на Алтае Сентябрь 2012

Рядом с лагерем были скалы. Глаз убедил Бая, что коль есть время и возможность, неоходимо репетировать сооружения станций. Имелись крючья скальные, куски основной веревки, репики, лента блокировочная. Игра заключалась в том, что пройдя каждые десять шагов нужно было соорудить станцию вне зависимости от того, удобно или не удобно. Занимались, лупили по крючьям айсбайлем, делали из репика и камней закладные элементы, блокировали, давли друг другу советы, нецензурно выражались. Поднялся Фрэнк и сообщил, что очередная станция у нас говно, а не станция – работает не во все стороны. 

 

                                                                                                                                      Чуя

Пообедали. Принялись почти до темноты снова заниматься сооружением станций, только уже работающих во все стороны. Вниз нагружали ногами вдвоем и пружинили, искусственные точки опоры держали. Вверх упирались с Баем всей спиной и тоже пружинили – искусственные точки опоры тоже держали. С последующими станцияими дело стало идти быстрее. На предпоследней, когда мы находились над лагерем Бай уронил вниз крупный камень:

- Ка-амень!!

 Камень чуть не сбил прапор Magadan.by  и остановился совсем недалеко от палатки Hasky. Раздался негодующй свит:

- Ы-ы-э! Блядь! Слазьте оттуда нахуй!

Саши вернулись основтельно затаренные. Крученок сокрушался, обращаясь к Глазу:

- Как это я так обмишурился?

- С чем ты обишурился? 

- Вместо поллитровых бутылок не посмотрел и оказывается купил по 0,7

- Ну, не беда, будем крепиться, - пробовал его утешить Глаз. 

С настплением темноты разожгли ярковатый костер. Остаток календарной даты существенно не отличался от вчерашнего сценария.

 

21-ый день 29 сентября 

 

«Смирнов» приехал на нужный километр Чуйского тракта в нужный и оговоренный заранее час утреннего времени. Ехали на том самом белом большом бусе Пежо. Только вещей было теперь меньше. Проводили время в транспортно-праздном охранительном режиме. То есть дорога прошли быстро. Из запомнившихся событий – покупали сувениры, Витенька упал в мусорку, Глаз не заметил трос парапета и споткнулся о трос парапета. 

В общем время прошло так быстро, что и написать нечего, как спустя 900 километров дороги мы были уже в аэропорту Толмачево.

В аэропорту Толмачево расположились в удобном месте. Расстелили коврики и принялись здсь спать. Никому мы не мешали и никто нас не гонял. 

 

22-ой день 30 сентября

Утром был туман. Рейсы на Новосибирск сюда не прилетали, а садили их в Кемерово, Томске, Новокузнецке.

 

Жить в аэропорту было тягостно. Все кроме Глаза с Витенькой пошли в город. Денег уже не было. А что делать в Новосибирске без денег. Короче читали книжки. Все того же Ремарка тени в раю. Журнал про льпинистское снаряжение и желтую газетку. Был правда здесь и телекран. Он шел без звука, каждые минут пять показывали ролик, что под угрозой исчезновения находится популяция амурских тигров. Под конец уже остопиздели эти амурские тигры и педерастичный Илья Лагутенко.

 

 

 

 

                                                                                                                   Обь

 

 

 

Время провели жесточайше. Саша Большой говорит, что он вахтовым методом постоянно болтается во всяких ожиданиях на перекладных в аэропортах.

 

23-ий день 1 октября

С часовым опозданием нас наконец-то погрзили в самолет. Самолет взлетел. Летели вопреки дороги сюда долго. Как хорошо добираться куда-либо пьяным. Все проходит быстро. Часа три был хронический рассвет. Солнце все же догнало улетающий от него самолет. Ближе к концу полета  все же поднялось и сделалось светло. Стали снижаться, заложило уши. С жутким скрипом двигались элероны. Внизу трубы – три трубы – Новолукомльская ТЭЦ, не иначе. Позднее, как на карте, читались меандры Березины и даже большое озеро Палик. А еще позднее Жодино, тоже как на карте, и озеро Судобле, южнее Жодино. 

 

 

                                                                                                                      Вид на Жодино

В аэропорту нас встречали родственники – в основном жены.

Погода хорошая, солнечная и ласковая.

Спустя пять минут пребывания дома, мне позвонили и поинтересовались, в чем причина и что это я опаздываю на работу. Я то полагал, что мне выходить только завтра:

- Через час буду, - прищлось извиниться мне только и всего.

                                                                                                             Актру Баш

Задним числом да и тогда поход расценен, как неудачный и как шаг назад в истории нашей Организации. Изложенное выше, естественно, проходит через призму субъективного восприятия автора. Однако события освещены достоверно и полно. 

 

Придется снова идти на Маашей Баши, но оно того и стоит.