Саша все оцифровывал видео. Ехали быстро. Половину ночи Идеолог. Еще половину Электрик.
Ехали быстро. Дорога бежала навстречу, блистая мокрым серебристым асфальтом. Сеяло дождем. В свете фар дрожа колебалась опадающая с деревьев листва. Чем ближе к Москве, тем плотнее становилось движение.
Дружно поднялись мы в одном из Подмосковных парков. Сырое печальное утро. Тяжелое серое беспросветное небо. Влажный утренний сумрак. Берег небольшого водохранилища. Одинокий рыбак начинает только оснащать донки. За водохранилищем Димитровское шоссе. Даже в такое ранее время плотный агрессивный поток машин, как это и водится в огромных мегаполисах. За шоссе возвышаются спальные гиганты и новые небоскребы Подмосковья. В лесопарке уютно. Тихо и как то отмежевано от этого адского шоссе. Вековые липы с могучими серыми стволами. Редкий орешник и кленовый подлесок. Старая раздвоенная сосна с кирпичным стволом. Опадающие листья бесшумно опускались на землю и уже устлали ее золотистым ковром.
Дров мало. Но поискать можно. Наряду с дровами встретился ржавый тормозной барабан от УАЗа. Утренняя ступорозность. Начали готовить завтрак. Батон, стоящий к нам задом, оделся колесами, словно в валенки, налипшими на шины цветными листьями.
Прибыли мы сюда не зря. На это раннее утро тут было у нас назначено с сотрудником extrem-tv.
Сотрудник прибыл в назначенный час на белой тойоте. Звали Паша. Долговолосый, с хвостиком. Выглядел, как классический представитель своей профессии. Необходимая аппаратура оказалась при нем. Они долго беседовали с Сашенькой в Батоне. Мы занимались костром. Завтраком, чаем.
Слава принес коньяк, который презентовал Дядя Слава. Со слов Сашеньки:
- Все сначала были смурные, особенно Сережа, а потом, смотрю я, такие стали словоохотливые, Сережа так вообще чуть ли микрофон из рук не вырывает.
Давали интервью. Резюмировали и давали оценку походу номер 38. Подбивали итоги и вместе с тем планировали будущие туры. Едкий дым от костра джином стелился, подходя с разных сторон. Шлейф постоянно попадал в кадр. Но Паша говорил, что, напротив, это будет еще эффектнее.
Кадр на память. Глаз со Славой сидят на огромной липовой колоде в парке на окраине огромного мегаполиса. Это столица России. Ненастная осенняя погода. Беспечные тридцатилетние дядьки. Жизненный кадр.
Сережа все был тревожен, но тут он захарохорился. Собирался по приезду в Минск заниматься политикой. Но все и в том числе он сам знали, что по приезду он не будет заниматься никакой политикой.
Пошел очень бойкий дождь. Еле успели сложить вещи и спрятаться в нашем желтом сарае. Дождя мы не боялись только во время движения, но когда стоишь, треснувшая крыша начинает течь. Особенно предпочитали с потолка капать капли на различные розетки, заряжающиеся телефоны и даже на ноутбук. Запотели окна. Мы ожидали пока ситуация изменится. Изборожденная колеями дорога быстро раскисла и мы увязли. Включили пониженную. И не туда, ни сюда. Буксуем – нет. Сломалось сцепление – похоже, что тоже нет. Оказалось, что раздатка в нейтральном положении, а мы газуем.
За рулем был Сашенька – большой специалист по Москве. Можно жить, где угодно. Я не хочу жить в Минске, тем более не хотел бы жить в Москве. С Димитровского шоссе выехали на МКАД. По пяти полосам идет здесь плотно напрессованный поток. Урбанизация. Коптящие сгоревшим соляром мастодонты, блистающие внедорожники, различная легковая шушера и юркие двухдверные шибздики. Все это гудит, рычит, ревет, сигналит, мигает и перестраивается. Жесть. Пробки. Двадцать семь километров ехали до Можайского шоссе. Там сначала было все то же, однако поток постепенно распределился по второстепенным дорогам. Москва осталась позади. Ехали теперь Подмосковьем. Оно лесисто. Леса вокруг, похоже, смотрят, и их не успел еще уничтожить мегаполис.
Танковый музей Кубинка. Слава один раз бывал. Говорит посмотреть стоит. Танки всех времен и модификаций. Мне интересно было бы взглянуть на танки времен ВОВ, особенно немецкие, которые видел до этого не более, чем на фотографиях. К сожалению, музей по понедельникам и вторникам не работает. Сегодня как раз был вторник. Возьму супругу, съездим в музей, а по дороге назад на рыбалку на водоем к Смоленской АЭС. Там, говорят, хорошо клюет.
Едем в Минск. На спидометре около сотни. Саша как-то насиловал двигатель. Пять тысяч оборотов. Низкий уровень давления масла. Были тому различные толкования. Причину искали в самом масле, потом связывали с маслонасосом и.т.п. Теоретические предположения становились все более витиеваты. Пока, наконец, не решили, что масла попросту мало. Его именно и оказалось, что мало, на самом кончике щупа. Повытекло через сальники коленвала. А ларчик просто открывался. Как долили нужное количество, так появилось и нормальное давление. Глаз да глаз нужен за этим батоном. Чего доброго еще запорем мотор здесь в Смоленской области, а до дома остается 300 километров.
Обедали на ходу. Красноватый Сережа в зеленой майке уже спал. Глаз со Славой навязали на бечевку крупную сардельку и предлагали водителю ловить зубами, раскачивая как маятник. С каждым новым циклом он пытался, но все безрезультатно.
- Дайте, наконец, поесть. – схватил рукой за маятник и оторвал его вовсе.
Путешествуя из Магадана на батоне мы никоим образом не скучали. Не давала скучать и дорога. Прошел дождь. Появилось солнце и нещадно слепило водителя, превратив влажноватый асфальт в зеркало. Деваться от его всепроникающих лучей водителю было некуда. Саша придумал надеть на глаза светофильтры.
До Смоленска я вздремнул. В самом городе носились трамваи. Саша со Славой выбирали детям игрушки. Позвонили родственники почти одновременно нескольким человекам. Предупредили, что если мы будем в батоне много бухать, примут меры. Председатель и Электрик выкушали к этому времени весь галлон коньяка от дяди Славы и бойко строчили отчет «Один День Ивана Денисовича». Хоть близился поход к завершению, у нас оставалось много работы. Информационный канал продолжал существовать. Раньше как оно было. Собирали рюкзаки и на месяц уходили. Ни слухом, ни духом. Точно так и ходили. А теперь каждый день родственники отслеживают с небольшим лишь опозданием, а ведь все равно не довольны. В поход они отпускают и хорошо все. А по приезду – не довольны. Всегда будут не довольны.
Старший Механик для езды тоже был совсем не пригоден. Саша и так положил на этот проект больше всего сил и средств, а сейчас ему приходилось после бессонной оцифровки видео водить машину. Он пробовал нас пожурить, но мы тут же вспоминали былое. Тогда Саша замолкал. Ничего не поделаешь, когда «рыльце в пушку».
После Смоленска он не газовал уже до пяти тысяч оборотов. Батон не магистральная машина, а по хорошей дороге идет под 90 и не шелохнется. Нет ни вибрации, ни раскачивания, ни грохота крыши. Осуждать этого корча все мы горазды, ездивши по дорогам Белоруссии. Но кто поедет подальше на своем авто, на которое несколько лет деньги копил. Из машины сделали многие социальный экзамен. Зачем на мощном внедорожнике на работу ездить, один цилиндр может одного человека возить. Тут уже я сам себе противоречу, когда поговаривали об обкатке шишиги, именно и говорили, что будем по очереди на ней на работу ездить. Батон под окнами больницы полтора месяца назад вызывал небывалый ажиотаж. Я представляю, что будет, если так приехать на ГАЗе 66. Скажут Глазков с ума сошел. Ладно, мы меряем своим аршином.
Я уже не в первый поход не беру часов. За полтора месяца я от них отвык, жил для себя категориями темно-светло. Приехали на таможню. Не могу сказать, к каким уже календарным суткам относится это событие, не суть важно.
С документами стоял в очереди. Ну не так уже она навязчиво двигалась, но прохладно. Переговаривались между собой дальнобойщики. Попались какие-то примитивные. Мне кажется, что быть дальнобоем, когда это твоя профессия, – это такая тоска. А еще вариться в одном соку со всей этой братией. Что по рации, что между собой сфера профессиональных разговоров ограничена ментами, проститутками и может быть рациями или gps навигаторами. Ничего за полтора месяца я не услышал кроме этого. Пусть это останется моим субъективным впечатлением.
Один сутулый дядька сетовал, как раскачивается ГАЗель с подношенными амортизаторами. Знаем, проходили на примере батона.
Пограничник недоумевал, почему выезжали мы в одном месте, а въезжаем совершенно в другом.
- Это все туризм.
Хоть не спрашивает, куда ездили…
Автопробег продолжался.
