Уставший Универсальный водитель уверенно вел машину не взирая на усталость. Доехать бы до Якутска с сомнительным диском сцепления. Переключать передачи договорились с этого дня нежно, без насилия с двойным выжимом сцепления и через нейтралочку. А без необходимости и вовсе не переключать. Покрытие дороги не позволяло развить скорость, превосходящую пятьдесят километров в час. Но ехали, жарко спорили, уставшие физически и перегруженные багажом событий. Вибрировали, громыхали крышей, дребезжали, раскачивались, но ехали. Что-то повизгивало, что-то поскрипывало. Иной раз от нагрузки подстукивали клапана нашего слабосильного мотора. Но Батон был на плаву и двигался.
Снова освещенная фонарями таможня. Ощущение de javu. Проверка документов. Таможня оказалась очень похожей на ту самую, что мы миновали накануне. Только там будка, кажется, была не такая. А может и такая?
- Как, вы уже из Магадана назад едете? Так что-то вы быстро.
- Почему из Магадана? В Магадан.
- Так Магадан, ребята, в другую сторону.
Это что за остановка? Балогое иль Поповка?
А с платформы говорят: Это город Ленинград.
Получилось, что мы поехали под руководством GPS- навигатора по федеральной трассе Лена, но не в ту сторону.
Реверс. Дальний свет фар раздвигал темноту. Теперь мы ехали уже правильно в сторону Якутска, а не в направлении мистического Сковородино. Редкие встречные и попутные машины. Одна из обгоняющих попуток стала настойчиво сигналить. Остановились. Оказывается - у нас открыта задняя дверь. Скорее всего, открылась она недавно. Багаж визуально оставался на месте. В ста метрах был найден только лишь коврик. В последствии выяснилось, что не хватает трех батонов колбасы, купленных в Нерюнгри.
Дорога не позволяла заядлому субаристу разогнать наш капсулоподобный ящик до желаемой скорости. Он это пробовал, но не обходилось и без экстренного торможения перед глубокими выбоинами. Максим, одетый в больничный рабочий костюм, превосходно вписывающийся и уместный здесь, дважды скатывался с полки из трех смежных сидений и падал на пол, не просыпаясь. Машинально вставал, укладывался на место и продолжал спать. После очередного резкого торможения, раздался грузный шлепок, будто с полуметровой высоты сбросили крупный рулон линолеума. Это снова свалился безмятежно спящий врач команды. Проснулся, что-то пробурчал и снова принялся «топить массу»
Саша рулил до тех пор, пока не начало бледнеть небо. На обочине с высокой насыпью остановились сбросить балласт. Проснулся и вылез из голубятни возмущенный Старший Механик, которого тотчас посадили за руль.
- Сережа, что ты ворчишь?
- Да [email protected] этот Слава со своим перегаром.
Председатель кооператива просидел какое-то время в кабине. Пейзажи, открывающиеся с высоты сопок, были необычны для уставшего рафинированного взора, и представались настолько грандиозными и неповторимыми, что едва это поддается описанию – гармония рельефа, спектр красок и лоскуты языковидного тумана, освещенного первыми лучами восходящего солнца.
Отодвинулась ширма цвета перезрелой алычи. Из зимнего сада возникло опухшее ото сна лицо Электрика.
- Слава, ты случайно не хочешь немного пофотографировать?
- Можно.
И мы поменялись местами.
Сон под бронебойную вибрацию, работу механизмов, гул и «вертолет» стал так привычен, что я предпочту такой отдых, нежели сон на неподвижной кровати. Проснулся не Сам. Разбудили и требовали, чтобы шел в магазин и оценивал предлагаемую единственную корзину сцепления Сам. С этой корзиной больше всего знакомы были я и Механик. Но он был такой же сонный и находился в зимнем саду глубже.
Идти смотреть корзину не хотелось. Прихватили диск сцепления и пошли со Славой мерить. Корзина была и такая и не такая.
Может все-таки подойдет? – с надеждой в голосе предложила молодая девушка-продавец, весьма далекая от корзин сцепления. Диск подходил. Здесь же продавали и коробку передач от «козла». Прикинули, как с ней.
- Ладно, давай брать, что там может не подойти. Крепеж вроде такой же.
Под сидениями утвердилась еще одна массивная серебристая запчасть.
Лавируя между выбоинами и ухабами, вздымая пыльный шлейф, мы продолжали движение то в выемках из скальных проемов, то по высоким насыпям на северо-восток, навстречу берущей свои права осени. Лиственницы с желтеющей хвоей, выстроившиеся ярусами, и насыщено-багряный подлесок расступались перед нами, освободив узкую бежевую полоску Федеральной трассы.
Федеральная трасса походила на стиральную доску с ямами и топорщившимися острыми выходами скальной породы, о которые так часто пробивают шины.
Съехали с трассы по съезду направо. И уперлись в ржавые ворота с амбарным замком. Площадка, поросшая лесными травами, метров на сто в высоту возвышалась мачта, увешанная, словно гроздями, антеннами. В стороны от верхней части шли тросовые растяжки. У основания мачты имелось несколько бесхозных и раздолбаных сараев. До мачты не было нам совершенно никакого дела, хотя будь здесь лестница, я бы полез с фотоаппаратом. Съехали мы, чтобы поужинать и скрыться от пыли.
Выяснилось, что у заднего багажника оторвалось уже три лапки. Задний был привязан за передний и держался на честном слове. Принялись рассуждать, как его лучше закрепить, но все это был паллиатив. К решению вопроса подошли радикально.
- Выбросить его нахрен.
- Как выбросить? Вещи куда?
- Растасуем вещи
- А бензобак куда.
- Выбросим его к свиньям.
- А может его кому-нибудь продадим?
- Сережа! Ну посмотри вокруг? Кому мы здесь его продадим? И твою доску, Сергей, ее тоже выбросим.
Сняли и вещи, и багажник. Танковый бак пришлось оставить здесь же. Багажник и лишние доски тоже выбросили. Под руку попался противогаз. Глаз придумал отвернуть с него карбопатрон и приспособил его на прожектор. Теперь под венцом (наружный контур маховика москвича, приваренный по настоянию Идеолога «на счастье» на передний багажник) красовалась черная чудовищная голова. Глаза которой, когда включали прожектор, горели неугасимым огнем.
Развели костер, заварили чай. Поужинали.
Вещи перепаковывали долго. Потом привязывали лопаты к бамперу. Лишнюю пластиковую тару пришлось сжечь. В итоге оказалось все равно много места. Можно было путешествовать и без заднего багажника. Передний, правда, теперь под весом двух толстых массивных колес R 15 внушал опасения. Провели ревизию машины. Выяснилось, что кузов, который был поднят над рамой на металлических вставках, уже едва держится на этих вставках (раскрутились от вибрации).
- Вы бы еще больше газовали, тогда вообще кузов оторвется.
- Мы, Сережа, проблемы решаем радикально. Поедем в Магадан на кабриолете.
Поджимали все и рулевые тяги в том числе. Даже они послабли от вибрации.
Выехали, когда уже стемнело. Для этого нужно было сильно сдать задом под горку. Слава сдал ровно столько, сколько нужно сил тяжелой машине, чтобы выбраться. У всех в груди тревожно заныло от запаха подгоревшего сцепления.
За рулем долго и медленно ехал Глаз. Сплошные ремонты дороги, объезды, мощная техника – бульдозеры, экскаваторы и т.п. Дорогу равняют и срывают целые сопки, а иногда их просто взрывают.
Машина вела себя относительно спокойно, более того, улучшилась курсовая устойчивость. Тем не менее, условия, в которых находились астронавты, продолжали оставаться спартанскими.
