Автор Игорь Пузо

 

В этом году лето не баловало жаркой погодой. Несколько случайных коротких солнцепёков — и снова доставай из шкафа дождевики и ветровки. Правда, один плюс всё-таки был — не так обидно через сутки торчать на работе. В хорошую погоду, глядя каждый раз в окно, поневоле вздыхаешь об очередном пропавшем для отдыха на свежем воздухе дне. А в плохую дежурства пролетают незаметно. Время неотвратимо приближалось к большой проплешине в сетке графика, забитой для похода №63.

17 июля

Вымотанный работой и домашней рутиной, пятничным вечером я ввалился в электричку «Минск — Осиповичи», пыхтя под тяжеленным рюкзаком. В первом же «купе» пол между сиденьями оказался густо вымазанным похожим на засохшую кровь веществом. Я, поскольку за прошедшую неделю уже вдоволь насладился зрелищем всевозможных биологических жидкостей, прошёл чуть далее, но недалеко, чтобы не выглядеть заробевшим в глазах скудных пассажиров, раскиданных по вагону. За неимением лучших развлечений они следили за каждым входящим — сядет или не сядет среди декораций к фильму «Техасская резня бензопилой». С грохотом открывшиеся сзади двери возвестили о появлении навьюченного поклажей Владислава ВДВ. Немедленно отвинтились фляжки. Очень уж хотелось треснуть по рюмашке «за поход». К счастью, в этот раз собрались, в основном, тёмно-синие, так что совесть была спокойна. В этом плане Глаз более лоялен, чем Смирнов, но, конечно, до известного предела. За разведение руссияновщины пощады не жди. Позади Влада, на сиденье прямо в лужу крови уселась какая-то девушка. Ни один мускул на её лице не дрогнул — видно, ей не привыкать к отвратительному санитарному состоянию электропоездов эконом-класса. Я, в свою очередь, тоже не прочь прокатиться на электроне, и Глаз, памятуя об этом, в этот раз устроил нам увеселительную поездку под перестук колёс.

После Руденска скрип винтовых нарезок фляг усилился вдвое — вслед за тяжёлым байдарочным тюком в тамбур запрыгнули Павлик и Женька. Я махнул рукой и откусил большой кусок от пупырчатого огурца, заглушив страх перед завтрашним днём ритмичными движениями челюстей. Как всегда, не обошлось и без традиционного барыгоса. Похожий на бывалого сидельца, он, тем не менее, постоянно норовил влезть в наш базар своими псевдоинтеллектуальными репликами. Нашла коса на камень - ему не налили ни грамма.

На большой узловой станции Осиповичи Токарь заплутал среди многочисленных поездов, и дежурная по вокзалу указывала ему дорогу своим жезлом. Нас прямо с колёс встретил двоюродный брат Павлика Максим Альперович. Увидев груду походного барахла, вываленную прямо на вокзальный асфальт, он ничуть не растерялся и смело открыл багажник своего внедорожника. Однако, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что груда эта по объёму вдвое превышает размеры багажника, и Макс укатил домой за бусом. Вскоре его задние габариты поглотила ночь, а мы остались торчать над вещами, как четыре лопаты, воткнутые в навозную кучу. Неподалёку приветливо подмигивали витринами работающие киоски. Рядом с ними покуривали зевающие продавщицы, развлекаясь разговорами со случайными поддатыми прохожими. ВДВ потянулся было за мороженным, но нигде его не нашёл. «Дай-ка я схожу» - вызвался Аднолько, подошёл к тем же киоскам и, включив НЛП, принёс нам четыре порции и пожелание успешного похода. За мороженым ожидание пронеслось незаметно — вскоре мы уже закусывали километрами Шищицкой трассы. По прибытии обнаружилось, что поляну Эдуарда Лимонова оккупировали какие-то демонические отдыхающие. Напрасно мы вглядывались в пьяные лица в поисках знакомых. Вдруг впереди из-за кустов показались судорожно мигающие налобники, и через сотню метров обнаружилось место стапеля. Участники похода №63 соединились в полном составе.

Таймень 2

Слава-Электрик - руководитель, электрик, фотограф

Глаз - руководитель

 Таймень 3

Токарь Игорь - массовики-затейники

Аднолько Евгений - бытовой сектор, фотограф

Глазков Павел - участник

 

Таймень 2

Владислав «ВДВ» Николайчик - участник

Прокопенко Дмитрий - участник

 

Варзуга 2

Якимченко Анатолий - участник

Нейман Алина - участник

Собачка Няша

 

Илекса 1

Сергей Рудаков – участник, фотограф

 

Таймень 2

Леха Горбиков - участник

Ваня - сын Лехи Горбикова

18 июля

Эх, хорош сон летом на открытом воздухе! Хорош, да не всегда долог, как и всё хорошее. Кажется, меня растолкали. Солнце уже золотило верхушки сосен. В своём большинстве суда уже были готовы ко спуску на воду. В отличие от меня. Хотелось сделать самому себе трепанацию черепа и лоботомию. То тут, то там по берегу были раскиданы собранные «Таймени» различной вместимости. Поначалу собирались частично доукомплектоваться пластиковыми, но в последний момент возникли какие-то технические неувязки. Глаз говорит, даже не обошлось без двоюродной бабушки из Удмуртии.

Непосредственно перед убытием «Абсента-3» широкой общественности был презентован совместный плод наших с Лилечкой бессонных ночей. Нет, не третий ребёнок, но алый стяг ручной работы. Рисунки на флаге, конечно, отдавали неприкрытой рекламой, но уж очень хотелось порадовать пацанов, морально поддержать в их нелёгком труде – обогреве домов в холодное время года. Флаг водрузили на корме, и через мгновение «Абсент-3» заскользил пои водной глади извилистой, но маловодной Птичи.

Заскользил, правда, как корова на льду — сказалась большая загруженность и оттого глубокая осадка тройки. С первых километров река обнаружилась сильно обмелевшей. На перекатах подкарауливали зыбучие пески, то слева, то справа угрожающе щетинились частоколами веток, как противотанковыми надолбами, коряги. Пузо с опаской оглянулся по сторонам и несмело произнёс: «Это заколы для рыбы!». Но никакой гневной матерщины в ответ не последовало — Петрухо в этот поход не поехал. Несмотря на чернушное русло, вдоль берегов тянулись вполне себе привлекательные пейзажи.

То свесит ветви плакучая ива, то вынырнет из-за поворота белоснежное поле кувшинок. Многочисленные на этом участке деревеньки заборами подступали к самой воде. Высокие берега обросли самодельными сходнями, купальнями и тарзанками. Денёк выдался погожий. Хватало и отдыхающих, и рыбаков. Рыбачили как с лодок, так и с берегов, в основном, многочисленными весёлыми группами. Купающийся люд, в подавляющем большинстве, был поддатый и очень компанейский – все наперебой желали нам успешного похода. В пути беседовали исключительно о прекрасном, и Павлик, встречая очередных купающихся мужиков, радостно кричал, указывая пальцем на Токаря: «А у его жены восьмой размер!» «Повезло!» - раздавались в ответ завистливые возгласы. Внезапно из за поворота показалась торчащая из воды очень бодрого старичка лет под девяносто. На берегу сидели две женщины бальзаковского возраста и с уважением смотрели на старика. «Что дед, ещё стоит?» - восхитился Паша. «Еще как стоит!» - прыснули тётки, а дед стал похожим на варёного рака.

На особо живописных берегах устраивали фотосессии и лёгкие перекусы. Я был на вынужденной диете — кусок в горло уже не лез. Между тем Солнце уже ощутимо склонилось к западу, а мы так и не добрались до моста у деревни Дараганово - первоначального антистапеля Птичи верхней (похода №60). Представляю, как в марте мы бы тянулись под дождём и мокрым снегом в налобниках! Глаз всё-таки не совсем лишён милосердия. Настораживали и отсутствие арьергарда, с которыми мы последний раз виделись несколько часов назад, и молчащая рация. Достигнув, наконец, дорогановского автомоста, решили устроить сиесту и заодно подождать остальных.

Около часа спустя над рекой разнёсся злой голос Глаза: «Ну чего, блядь, разлеглись? Поехали, поехали!» Рассказ обо всех злоключениях пришлось слушать уже на воде. ВДВ и Дима где-то пропоролись, набрали воды и совершили оверкиль. Глаз со Славой шли следом и помогли ребятам с судоремонтными работами. Слава показал нам фотку зашитой прорехи. Разрез имел явно техногенный вид — идеально прямая линия с ровными краями. Весна покажет, кто где срал, товарищи! В конкретном случае межень показала, где выкинули в реку металлолом.

Между тем до назначенного места первого лагеря было ещё грести и грести — в Дараганово прошли примерно половину запланированного дневного перехода. Воды, правда, прибавилось, да только не в реке, а в байдарке. Вся она собиралась в кормовой части, прямо у высокочувствительных, в силу профессиональных обязанностей настроенных на обнаружение малейших утечек в энергоблоке, Пашиных сенсорах. Да ещё и Токарь к вечеру совсем декомпенсировался и грёб из рук вон плохо. Уже хотелось сделать не лоботомию, а декапитацию. Далее отрубленной головой надлежало вечером 9 мая выстрелить в небо праздничным салютом, благо черепная коробка была полна взрывающихся пиропатронов. Всё вышесказанное постепенно поднимало пары в Пашином котле, пока, наконец, предохранительный клапан не засвистел оглушительным матерёжем. На ТЭЦ в таких случаях останавливают машины, из Марьиной Горки срочно приезжает отряд МЧС. Остановились и мы. На помощь прибыл уже успевший вынужденно принять на себя обязанности штатных спасателей эскадры экипаж Славы и Глаза. Совершилась традиционная семейная рокировка. Павлик умчался в речные дали вместе со Славой, а Глаз вычерпал воду и водрузился в кормовой части «Абсента-3», во весь голос расхваливая достоинства «Тайменя»»-тройки. Мол, и грести надо самую малость — в силу инерции он сам несёт тебя по волнам, и управлять можно одними только педальками. Далее в очень короткий срок произошла метаморфоза насекомого с полным превращением. Всё случилось, как в далёком безоблачном детстве, когда я нашёл в скверике прелестную пушисто-разноцветную гусеницу, принёс домой и стал раскармливать, мечтая, какой небесной красоты бабочка получится из этого милого создания. Окукливалась гусеница долго. Не дождавшись рождения Венеры, я уехал на каникулы к бабушке. Потом мне позвонила мама и в ужасе рассказала, что из кокона вылезла отвратительная ночная бабочка «Мёртвая Голова». Мама боялась войти в комнату, пока страшное чудовище не улетело в открытую форточку. Нечто подобное произошло и с Глазом-балагуром, поначалу добрым и пушистым. Уже через полчаса он на все лады проклинал неповоротливое и тихоходное судно, к тому же явно где-то продырявленное, так как теперь именно Глазу достались все предписанные Павлику водные процедуры. Масла в огонь подливал сынишка Лёхи Горбикова Ванька. Назначенный корабельным радистом, он оказался весьма ценной находкой для контрразведки, пуская в эфир самую несусветную дезу. Чуть было не пришлось за ними возвращаться, так как на вопрос: «Где папа?», Ванечка включил разговаривающего через закрытую дверь с незнакомцем маленького мальчика из старой социальной рекламы, и выдал примерно следующее: «Папа спит, просил не беспокоить!»

Предчувствуя высокую вероятность взрыва внутричерепных пиропатронов и осколочного поражения окружающих, Токарь забился на мокрое дно байдарки и больше не показывался. По прибытии в лагерь Глаз вытащил его за шкирку и водрузил около костра. Так мама-кошка таскает своих новорожденных котят. Кто-то заботливо укрыл Пузыря спальником, и тот, закутавшись в кокон, застыл в ожидании метаморфозы.

19 июля

Под утро из кокона выползло проспавшееся, но очень голодное насекомое. Завидев в предрассветных сумерках невдалеке стол с котелками, оно устремилось к остаткам былой роскоши. Забряцала посуда. Пацаны, спавшие поблизости на улице, в это время видели тревожные сны. Одним приснился гуляющий ночью по лагерю призрак, другим — ворующие продукты дикие кабаны.

Высоко поднявшееся Солнце начинало деликатно поджаривать. Народ зашевелился, с хрустом расправил успевшие принять форму байдарочных сидений позвоночники и ломанулся к столу завтракать. Для некоторых этот завтрак уже был вторым. Давно доказано, что музыка способствует хорошему аппетиту. Я расчехлил свой Гибсон и меня понесло. Пришлось, правда, повозиться, собирая инструмент воедино — в целях более рационального размещения в рюкзаке она теперь складывается вдвое, как детский велосипед «Аист». Играть было трудновато. Руки рефлекторно норовили схватить гитару, как весло.

Подкрепившись, я наконец-то дорвался до навигатора. Выяснилось, что вчера мы не дошли аж 10 км, встав на правом берегу неподалёку от деревни Лука, сразу за гигантской ЛЭП на 750 кВ от Смоленской АЭС. Теперь выходило, что до лагеря 2 сегодня чухарить около 60 км! Но, несмотря на столь унылое обстоятельство, настроение у всех было приподнятое. Особенно радовался Ваня, которому очень нравилось в походе «с дяпчиками».

Как бы хорошо не сиделось за столом, а пришла пора сворачиваться. Анатолий, Миша Нейман и Сергей уже отбыли вниз по течению. Мы же особо не торопились — заклеенный «Абсент-3» высыхал на солнышке. Не бывает течи без пробоины, как не бывает и дыма без огня. Сколько вчера Глаз не доказывал, что вода просто просачивается через поры (фильтрация), а при свете дня обнаружились, конечно, дырки. Они тоже были явно техногенными: ряд коротких поперечных разрезов одной длины на одинаковом расстоянии друг от друга. Вынужденное безделье компенсировали массовым купанием. Мокрые и довольные, вылезли мы из реки и вдруг увидели длинного белого глиста-цепня, траурно вытягивающегося по течению. В животах беспокойно заурчало. Двигался цепень как-то странно — хвостом вперёд. Наконец, из-за излучины показалось его голова необычной цилиндрической формы. Все с облегчением засмеялись. Некто, пожелавший остаться неизвестным, выбросил в реку мой рулон туалетной бумаги.

Заплатки высохли, настало время отхода. Вспомнив, однако, о вчерашней чернухе, Пузо решил задобрить речное божество, произведя ритуальное жертвоприношение. В качестве жертвы была избрана моя пластиковая канистра. Химические свойства воды из-под крана Московского района г. Минска таковы, что она очень быстро начинает растворять самый устойчивый пластик. Кто бы не пил вчера воду из канистры, все с отвращением вспоминали мерзкий вкус водного раствора непредельных углеводородов. Воду вылили, канистру бросили в костёр безо всякого сожаления.

Вышли в хорошем темпе — сказалось жертвоприношение речному духу. Вскоре показался и он сам, материализовавшийся в виде Человека-Амфибии. Он потусторонне брёл по пояс в воде с подводным ружьём наперевес. По пояс, кстати, была максимальная глубина на протяжении всего путешествия. Прогноз погоды на этот раз не подкачал - обещали жару на выходные. Часто купались с целью освежиться. В целях безопасности зону купания отграничивали буйками (до сих пор сомневаюсь насчёт первой буквы).

Сильно закоряженное русло петляло теперь среди довольно густого смешанного леса. Под брезентовым днищем нашей байдарки не прекращалось тревожное чирканье. С обеих сторон над водой нависали зловеще скрюченные корни шагающих деревьев — последние сантиметры отделяли их от бесславной гибели на дне реки.

Но страшноватые пейзажи в духе сказок про Бабу-Ягу вряд ли теперь могли напугать весёлых туристов. Даже Ванечка втянулся в коллектив, и, неверно услышав и истолковав Глазовы позывные, бодро вещал в эфир: «Пора по писюлику!», когда ему хотелось сбегать в кусты.

Всё-таки зря вчера пацаны бурчали по поводу Тайменя-3. В нём всё создано для комфорта — нужно только запастись терпением. Уже к вечеру можно было купаться, не выходя из байдарки. Опять двойка... то есть, опять дырка! На этот раз вполне естественного вида — от каркалыги. Стали клеиться. Разогретые и подогретые мышцы требовали выхода накопленной энергии. Проштрафившегося лоцмана Токаря отправили на корм рыбам. Его раскачали, придав телу должную инерцию и выбросили в реку.

Стемнело, и дальше пришлось идти в налобниках. Начался поход «по-Глазовски», к огромному его удовольствию. Над рекой поднялся туман, и узкие световые конусы лихорадочно метались от коряги к коряге. Мелей не было видно совсем, и приходилось часто сталкивать, шлёпая босыми ногами в горячей, как парное молоко, воде. Никаким лагерем, в буквальном смысле, даже не пахло: судорожно шмыгали носами, ожидая почуять костёр. Я с ужасом подумал, что мы, скорее всего, попали в пресловутый хроносинкластический инфундибулум, и в отчаянии посмотрел на небо, страшась увидеть огромную воронку, втягивающую в себя пространство и время. Молчаливые пацаны сзади моментально оживились: «Евпатий Коловрот, Пузо, куда ты светишь? На деревья, что ли?» Но я не стал распространятся о грозящей всем нам опасности уплыть в вечность, дабы не деморализовать отважных мореплавателей. К счастью, никакой воронки не обнаружилось, зато на правом берегу приветливо замигал фонарём Анатолий. Стали лагерем неподалёку от деревни Городок, опять таки не добрав те же 10 км.

Сытный ужин перерос в грандиозный open-air концерт. Особенно часто исполнялась ставшая народным хитом не совсем цензурная песня Шнура, общий смысл которой сводился к тому, что всё плохое происходит здесь и сейчас, и нужно просто забить болт и расслабиться, наслаждаясь жизнью. Всё это очень подходило к магадановским походам и к любимой аксиоме Глаза: «Чтобы стало хорошо, надо сначала сделать плохо, а потом вернуть всё, как было». Однако долго наслаждаться естественной акустикой ночного леса не получилось. Гидрометеоцентр, обещавший, как вы помните, жару на выходные, снова оказался на высоте. Ровно в полночь наступил понедельник, и ливанул весьма конкретный дождяра. Концерт пришлось продолжить под гулкими сводами палатки. Как ни странно, даже в дебрях пустынного леса сумели отыскаться недовольные громкой музыкой «после одиннадцати» соседи. Милицию, к счастью, никто вызывать не стал.

- Ребята, ну что вы в самом деле так орете, - пришел на переговоры Анатолий. Его заверили, что мы больше не будем гастролировать, но быстро забыли и петь нецензурные хиты принялись с еще пущим рвением.

20 июля

Поутру в палатке обнаружилась куча-мала из наваленных друг на друга туристов. «... И ядрам пролетать мешала гора кровавых тел». Выбравшись из штабеля, я просунул голову в огромную дыру, образовавшуюся возле застёжки-«молнии». Палатка скособоченно расползлась по земле, как тесто. «Ничего себе погодка ночью испортилась!» - мне представился разрушительный шквал, валящий деревья и разрушающий дома.

Но испортилась ночью на самом деле не погодка, а кто-то из нас, решивший почему-то заночевать на крыше палатки. Впрочем, действительно было прохладно — от жарких выходных не осталось и следа. Ветер гнал по небу низкие серые тучи. С аппетитом позавтракали, вспоминая ночной концерт и хихикая. Только Слава-Электрик почему-то выглядел смущённым и улыбался вроде бы вместе со всеми, но как-то чересчур наигранно. Допрос с пристрастием и применением пыток — заливания в глотку горькой обжигающей жидкости — помог выведать тайну Золотого ключика. Оказалось, что филейной Славиной частью ночью решил полакомиться огромный свирепый клещ. Тварь угодила прямо в яблочко! Утром Слава храбро расправился с клещом, но не с его челюстями, которые монстр оставил в коже на добрую память, как тавро. Так вот почему Андросюк прятал глаза от друзей! А зря! Магадан никого не оставит в трудную минуту. Немедленно на поляне была развёрнута полевая операционная и проведено уникальное хирургическое вмешательство. Глаз хохотал фальцетом как Вася Дробышевский.

 

Протокол операции №NN

10.27-10.30 20 июля 2015г.

В асептических условиях, под сбалансированной многокомпонентной анестезией после обработки кожи 40% р-ром этанола произведён разрез раны стерильной иглой. Извлечено инородное тело - челюстной аппарат собачьего клеща. С целью обеспечения свободного отхождения гнойно-некротических масс рана не ушивалась. Обработка краёв раны 5% р-ром йода, асептическая повязка.

Оператор: Глаз

Ассистент: Пузо Игорь

Анестезиолог: ВДВ

После операции больной перорально получал интенсивный курс сильнодействующих антибактериальных препаратов и быстро пошёл на поправку.

Как это обычно бывает на третий день праздников, сели на вёсла в бодунно-философском настроении. Так организм постепенно готовится к серым будням. Сегодня вода в реке была похожа на кисель, в котором вязло весло и залипала байдарка. Потянулись бесконечные инфернальные мели — ночной дождь не прибавил к уровню воды ни сантиметра. Порой целые плесы проходились пешком, пиная судно. Стало очень похоже на Ствигу, разве что деревни изредка, да попадались. Возле одной из них в изнеможении развалились на берегу. Это была глухая, Богом забытая деревушка под названием Кныши. Половина домов стояли заколоченные. На лавочке сидели мумифицированные старики в ожидании манны небесной — автолавки — которая, судя по ржавой табличке с расписанием, должна была материализоваться через полчаса. Консилиумно решили подождать — энтузиазм грести закончился вместе с горючим. Унылая погода в сочетании с видом вымирающей деревни создавала похоронное настроение. Как же красиво всё выглядит по телевизору, и как убого на самом деле оказывается. Автолавка была бы теперь как нелзья кстати. Ехать еще порядочно, а водка поди закончилась.

Целый час проторчали мы на этом мрачном берегу, внимательно прислушиваясь, затарахтит ли вдалеке спасительный ГАЗ-3307. Увы, зловещую тишину нарушали лишь резкие порывы ветра. Решили сходить на разведку. «Можа, у тры, можа у чатыры прыедзе... Да вы не валнуйцеся, сягодня точна будзе,» - обрадовала нас засохшая бабуля. Несолоно хлебавши, чертыхаясь, расселись по байдаркам и погребли прочь от этих проклятых мест. Но в глазах уже успела загореться надежда. Трепещите, деревенские магазины, мы скоро будем!

Возобновилась ожесточённая борьба с волновым сопротивлением, мелями и встречным ветром. Слева на нас с удивлённым видом уставилась большая труба с мелиоративных каналов — что можно делать в рабочее время на реке без удочек и сеток? Вялые писюлики из неё никак не влияли на акваторию Птичи. Из-за поворота показался мост в деревню Желвинец. Под ним в нервном ожидании замерла почти вся наша эскадра. Но, не успели мы толком зачалиться, как на мосту показались Глаз и Слава-Электрик с пустыми руками и постными физиономиями. Быстро загрузившись в байдарки, что было сил погребли к следующей контрольной точке — деревне Борисовщина. Там нас встретил такой же мост-близнец, как и желвинецкий. Правда, одно отличие всё-таки было: из-за выраженного обмеления реки прямо посередине русла образовался необитаемый остров, тут же колонизированный голодными и злыми туристами. Десант морской пехоты выпрыгнул из лодки и бодрой рысцой затрусил в селение, благо Славу уже не отягощал груз стальных челюстей. Дима Прокопенко стоял на мосту в дозоре и семафорил разведданные на остров, размахивая руками, как заправский сигнальщик на флоте — не хватало только флажков. Наконец он передал: «Возвращаются с пустыми руками!» «Оставь надежду, всяк сюда входящий» - такую вывеску следует повесить на въезде в эту, да, в принципе, и в большинство белорусских «не показных» деревень.

Непрекращающиеся обломы с магазинами заметно подорвали боевой дух эскадры. К тому же дьявольски ныли отсиженные жопы. Токарь, так тот и вовсе сидел то на одном, то на другом колене, как каноист, безбожно чиркая веслом по корпусу. Ещё на стапеле обнаружилась неустранимая в походных условиях поломка спинки сиденья, и, сколько не складывал я коврик гармошкой, в области поясницы очень быстро образовалась нестерпимо саднящая цилиндрическая вмятина. Приходилось часто выходить, чтобы размяться. Первые шаги всегда давались с трудом — было ощущение, что вместо ног приделали протезы. Если верить навигатору, последним маяком цивилизации перед официальным антистапелем под мостом трассы Глуск — Бобруйск была деревня Заполье. Экипаж «Абсента-3» решил устроить по прибытии туда небольшой привал, а дальше действовать по обстоятельствам, пытаясь связаться с ушедшей из зоны покрытия рации флагманской байдаркой Глаза и Славы. Каково же было наше удивление, когда. поравнявшись с деревней, увидели на правом высоком берегу радостно машущую руками эскадру! Но байдарок что-то не было видно. Сердца затрепетали отчаянной надеждой. Неужели?.. Да, антистапель!

Конечно, не добрали преследующие нас весь поход те самые злосчастные 10 км. Но я думаю, никуда они не пропадут. В любом случае, спасибо Глазу, что закончил поход как раз вовремя, когда ещё оставалась энергия на неофициальную часть. Абсента затащили на берег. Теперь можно было в спокойной обстановке оценить, как потрепала его Северная Ствига — Птичь. Токарь-каноист дочиркался — из-под шкуры штрихпунктирно выглядывал алюминиевый стрингер. С другой стороны, на границе резины и брезента лохматилась внушительная дырка явно ниже ватерлинии. Как не натекло в байдарку — уму непостижимо. Скорее всего, в пути дырка была надёжно заткнута моей гермой.

В скором времени подкатили наши персональные водители с дарами волхвов, и начался пир горой. Очень кстати на берегу оказался весьма уютный столик со скамеечками. Хитрый Токарь успел отпроситься у Лилечки после похода двинуть на Глазовскую дачу, и теперь поднимал бокал выше всех. Новоиспечённого туриста-водника Ванечку чествовали по-взрослому: он по всем правилам огрёб мокрым веслом и залихватски тяпнул минеральные сто грамм. Все были слегка уставшие, но очень довольные.

Разъезжались в состоянии алкогольной обнубиляции. В сумеречном сознании всплывает какой-то магазин в Осиповичах. После загробных деревень они показались Манхэттэном. Назавтра в прекрасном расположении духа мы шли с дачи на электричку с Павликом и ВДВ. Ярко светило солнышко, обдувал лёгкий ветерок. Ничто не предвещало беды, как внезапно, незаметно для себя, мы угодили таки в хроносинкластический инфундибулум - сорокаминутная дорога до вокзала заняла четыре часа. Правда, воронка на этот раз была не в небе, а на поверхности пива в запрокинутой кверху дном большой пластиковой бутылке.