Не новички
В субботу утром 14 октября 2006 года мы ехали на электричке в Осиповичи. Я, Лена и Рома Симахин. Под сидением лежала собака. Я был растроган, что она меня узнала, начала скулить и свистеть носом.
В Осиповичах пересели в дизель. Добавили новых остановочных пунктов, которых нет на моей карте 1984 года. Между станциями Татарка и Ясень их минимум две.
Вышли за одну перед станцией Ясень.
Была отличная погода золотой осени. Небо казалось особенно глубоким и прозрачным, почти не было ветра.
Как Глаз и предполагал, вышли сразу к небольшой деревне Люлево. Здесь паслись козы. Благо, никто не видел. Собака разнервничалась и норовила напасть на крупного старого козла, который занимал здесь лидирующие позиции. Бородатый козел с вытаращенными желтыми глазами в конфликтных ситуациях был не новичок и лез бодаться. Но Гере (собака) удалось его обойти сзади. Призывы и окрики хозяина слушать она не хотела. Козел сорвался с привязи и поскакал в сторону деревни с тянущейся следом за ним веревкой, а за ним все остальные козы и собака, пытавшаяся вскочить на козла сверху.
Шли дальше по лесной колейной дороге. Глаз и Рома в походном деле что один, что другой были не новички. Малая Лена была не опытная и вовсе, зато ей купили новый рюкзак redfox-makalu и она послушно шла. Путь держали на юго-запад и ориентантами мы были звездными. От этого все получалось у нас хорошо. ветку насыпи когда то бывшей здесь узкоколейки мы не нашли, зато карте соответствовали торфяные каналы. Пошли вдоль одного из них. Только он вел обратно к железной дороге. Нам ничего не оставалось делать, как форсировать его по упавшим поперек березам. Потом держали путь на северо-запад, тоже вдоль торфяного канала. Этот был еще больше предыдущего. В черной зеркальной воде местами плавала ряска. Но идти было здесь плохо из-за большого количества примыкающих дочерних каналов. Как назло, нам нужно было на другую сторону.
Заваливать березы небольшой двуручкой было делом трудоемким. Не менее трудоемкой была и переправа с риском свалиться в черно-рыжую болотную воду. Собака преодолевала канал вплавь. В двухстах метрах от нашей переправы мы обнаружили мостик. То есть можно сказать, что события развивались в стиле Glazkoff. 
Все уже к этому времени проголодались, а световой день ограничен, поэтому обедали на ходу. Рядом бежала собака. Пробирались через поросшие мелколесьем кустарники. Потом перед нами простирался пейзаж, как после ядерной войны. Длинные поля торфа, изборожденные гусеницами и колесами. Всюду торчали узловатые корни. Горы, бурты, воронки. Виден был вдалеке высокий трегопункт станции Татарка.
Отдохнули и размялись мы тогда хорошо. Критики Глазовой школы бы ликовали. Устаревшая карта, проложенные заново рельсы и повстречавшиеся бабушки-грибники сделали свое дело. Мы наворачивали широкие круги по кустам, торфу и по шпалам. Но все не там.
Результат дня был почти нулевой. Старую заросшую и уходящую на юго-запад насыпь мы так и не нашли. По совету бабушек-грибников шли, не сворачивая по новой насыпи, а она очень ненавязчиво и плавно повернула не туда, почти в обратную сторону, на юго-восток. Я это не сразу заметил, будучи отвлечен вечными спорами с Ромой, который любит пораньше становиться, уповая на утро. Но утром выйти раньше обычно не получается.
В замершем над болотами вечернем воздухе пролетали худосочные утки. Стоянка была в моем стиле. Низкое торфянистое место (других нет) и березняк с кое-где попадающимися елками.
Октябрь. За день лазя по торфяникам, мы нашли грибов, которые были старые и к вечеру сморщились окончательно.
Неподалеку от места стоянки, был найден микроканал. Вода была примерно такого цвета, ак чай. Да нам и не привыкать. В наступившей темноте почти бесшумно рыскала и что-то вынюхивала собака.
Скромно, но душевно отметили мы Ленины 22 года. В темноте тлели угли костра. Жир капал с жарящихся колбасок и источал по округе кулинарные запахи. Мы были совершено одни в этом осеннем болотном лесу неподалеку от станции Татарка, откуда доносился приглушенный грохот проходящих поездов.
Высокотравье и Кустарники
15 октября 2006 года. Как балласт, Рома носил с собой в рюкзаке ружье. Решили выстрелить дуплет. Жалко не было подходящих целей. Целлофановый пестрый мешок был туго набит мхом и подвешен на сучок в качестве мишени.
Стрелять Малая Лена не хотела, и ее долго пришлось уговаривать спустить курок. Но все-таки в лесной тишине прозвучала с вернувшимся эхом пара выстрелов. Непонятно, что больше возмущалась или была довольна оглохшая Лена.
- Мешок даже не шелохнулся. Ты не попала.
Оказалось, попала. Мишень превратилась в сито.
Часть вчерашнего пути пришлось проделать обратно. Но искомую насыпь и сегодня не нашли. Если в лес и уходили какие-нибудь отвилки, то они, упираясь в болото, недалеко и заканчивались.
Плюнув на все, пошли просто по азимуту 250-270 градусов. Лес здесь был не очень густой и достаточно сух. Лена , Рома и собака отставали, но были в поле зрения. Глаз вспугнул грузного шерстяного зайца.
Появились рвы. Так и есть. Это старая узкоколейка. Даже рельсы не сняли. Между шпал пробивались молодые деревья. Но насыпь эта шла на юго-восток и мы пошли прежним азимутом. Дальше нашлась сама собою и насыпь нужная нам.
Все позарастало здесь высокотравьем и кустарниками. Идти было сложновато. Но мне в жизни больше ничего не надо, кроме примитивного набора: заросли, заброшенная узкоколейка и бутылка. О Лене, Роме и собаке я забывал, уходил вперед и рубил, что рубилось полой металлической палкой.
Кабанами и косулями было истоптано все сплошь. Чем дальше шли, тем становилось все непролазнее и сыро. Колющий малинник цепко хватался за одежду, или путь перегораживал увядающий седой Иван-чай.
Восторг Глаза достиг апогея, когда среди сырого заболоченного леса, кустов, сухих коряг и зарослей крапивы был обнаружен, сошедший когда то с рельс, и брошенный здесь, старый и очень ржавый железнодорожный вагон.
Высунув язык, путалась вымазавшаяся в грязь собака. Рома сковыривал ножом на чай березовую трутовицу. Глаз помогал ему палкой. Вдоволь обжегшись старой крапивой, возмущаясь, постоянно поправляла рюкзак, который никогда не носила, Малая Лена. В осеннем и готовящемся на покой лесу, обвитый тенистыми растениями, монументально скособочившись, покойно и совершенно нелепо стоял на вечной своей стоянке огромный ржавый вагон. Оставь в покое природу, и она быстро превратит все в запустение.
Насыпь потом и вовсе затерялась в непролазных кустах. На шоссе Осиповичи - Глуша вышли по свиным тропам, сместившись к югу. Собака, когда-то рыже-пегая, теперь была непонятного цвета. Что-то такое неоднородно серое с обильным вкраплением ряски. В одном из каналов Рома пытался ее вымыть, чтобы довезти до города. Было очевидно, что дома придется продолжить.
Стемнело и стало сильно холодать. 15 километров до Осиповичей прошли по шоссе.
