Памяти Л.И. Брежнева посвящается
Состав группы
Глаз (Глазевич, Глазнов)
27 лет. Холост. Врач.
Старший группы. Чрезвычайное лицо.
30 походов. Преимущественно водные. Предпочитает зимние.
Инициативен, изобретателен, адаптивен, добр, сговорчив, обладает организаторскими способностями.
Склонен к бытовому пьянству. С успехом находит собутыльников. Мастер объединять людей. Может войти в раж и ввести в него ближайшее окружение. Способен оказывать влияние. Вызывает опаску, даже неприязнь и ненависть у жен друзей. В первой половине дня сонлив и подавлен. Постоянно отлынивает от кухни.
Диджей Ясь (Ясь, Диджей)
27 лет. Женат. Сын. Врач. Медицинский представитель по совместительству.
Координатор. Ответственный за режим дня. Врач. Бытовой сектор.
8 походов. Преимущественно водные, их и предпочитает.
Трудолюбив, напорист, упрям, сильный физически, имеет хорошие организаторские способности.
Педантичен до занудства. Эмоционально лабилен. Любит принимать медицинские препараты разнонаправленного действия, особенно с сомнительной эффективностью. Склонен к максимализму и гигантомании.
Полковник Малышев (Полковник, Полкан, Полканчик, Полкаша)
31 год. Холост. Инженер конструктор в частной фирме.
3 похода. Предпочитает горные. Стал значительно самостоятельнее и опытней. Чрезвычайно общителен. Легко вступает в вербальный контакт.
Боится темноты. Способен излишне напиваться. Может быть непредсказуем. Любит физиологические отправления. Индуцирует или пассивно попадает в какие-нибудь истории.
Новик Сергей (Сирожа, Сережа-связь)
28 лет. Холост. По образованию инженер из области связи, но занимается менеджментом в сфере копировальной техники.
1 поход. В туризм втянут случайно, но собирается продолжать ходить. Доселе плохо планировал организацию своего свободного времени.
Боится ветхих мостов через реки. Носит контактные линзы. Любит звонить по телефону из мест, где неудобно звонить по телефону. Молодежен.
Господи! Да где же это правосудие!
Собирать в поход состав я никогда не любил. Но в этот раз держался за Яся и был уверен, что он выберется. А вдвоем уже можно ходить. Я ему поручил быть координатором. И успешно. Большую часть организационной работы проделал в этот раз он.
А ему было выбраться, как единственному среди нас семейному человеку, тяжелее всего. Ясю уже требовался отдых. Родственники лоббировали его в какой-то там санаторий. Моя мама сыграла в его участии какую то позитивную роль. Яся жена с ней накануне разговаривала по телефону и поделилась соображениями по поводу отдыха в санатории.
- Ой, Ольга, ну что вы! Зачем ему ехать в санаторий!? Пусть себе идет в поход. Вам же спокойнее будет. В санатории женщины потенциальных кавалеров делят еще, как только они выходят из автобуса. Вам же спокойнее будет его в поход отправить.
А еще я в свое время стал невольным участием его проводов в Астрахань.
- Господи! Да что же это делается!? Да где же это правосудие! – сокрушалась разнервничавшаяся мать Яся, – Да как это на велосипедах и в Астрахань! Как же это вы доедете.
Но все-таки Яся отпустили. Вырвался.
Раньше провожающих мы собирали с рекламной или меркантильной целью. Со студенческих времен популярность походов снизилась, и этот ритуал мы упразднили. Но Ясь охочий до всего былого, собрал бригаду провожающих.
Декабрь – худший месяц для походов. Еще зима – не зима. На водоемах нет толком льда. В горах идет интенсивное накопление снега. Уже идут лавины. И короткий световой день.
То, куда мы собрались в этот раз, вызывало у публики усмешки. 167 километров из Нижегородской в Ивановскую область, из Гидроторфа в Торфопродукт.
Вокзал. Пришли провожающие. Со стороны Сергея их было семеро. Его какие-то закадычные знакомые. Держались они обособленно. С нашей стороны это:
1. Мао Цзедун
2. Жена Яся Капа
3. Сын Яся Максимка
4. Мать Яся
5. Отец Яся
6. Сестра Яся
7. Муж сестры Яся
8. Подруга Полковника Малышева Ира
9. Моя Лена
10. Рома Симахин
11. Дима Лосинский
12. 1 Метр 10
13. Беня (Аллочка Бенько)
Погода была пасмурной. Около нуля. Провожающие или мерзли, или имитировали, что мерзнут. Атаковали с расспросами и напутствиями.
- Глаз, в Нижегородской области выпало полтора метра снега, по телевизору сказали.
- Глаз, и скажи мне, в чем смысл ходить из Гидроторфа в Торфопродукт?
- Леша, смотрите только там, чтобы аккуратнее.
- Глаз, а вы в походе бухать будете?
- Глаз, а ты с собой взял газовых баллонов?
03.12.2006 воскресенье 0 день Не долго музыка играла.
Поезд назывался Минск-Иркутск. Отъезд проходил, как в забытые студенческие времена: с фанфарами, возгласами, напутствиями, музыкой, речами, демагогией.
Провожающие сгрудились возле противоположной стороны окна и пытались все как один заглянуть в полумрак вагона. На лицах читалось любопытство и сочувствие. Наконец, поезд тронулся, и сочувствующие отстали.
Начало было неплохим. У нас не было соседей. Презентов было много. От них даже ломился стол. Мы их стали сортировать, запаковывать. Сережины друзья выпили на вокзале шкалик коньяка и тару подкинули нам в презенты. Было много скоропортящейся закуски, и мы начали дружно закусывать. Глаз заизолировал купе, развешенными простынями.
- Пф-пф! Ты так к себе наоборот внимание привлекаешь. Пф-ф!
Но – не долго музыка играла. В комфортных условиях с купе со стенкой простыней доехать получилось всего лишь до Жодино (у нас были две верхние полки и боковушка напротив). И, ко всеобщему неудовольствию, из-за простыни просунулась женская голова со сверкающим в полумраке золотым зубом. Пришлось потесниться, уступив их нижние места. Мужчина и женщина. Лет 40 – 50. Еду ажно до Свердловска с большими сумками.
Стол пришлось переместить на боковушку, и праздник, посвященный отъезду, продолжался там. В жарко натопленном вагоне нас скоро разморило. В Орше выходили подышать свежим воздухом. А воздух был влажным и не по-зимнему теплым. Дифракция света от фонарей. Все кроме Глаза звонили родным, мол, все хорошо и уже слава Богу до Орши доехали.
Пьянка продолжалась и после Орши, но уже менее активно. Вскоре все устали и разошлись спать.
Спать не получилось из наших ни у кого. Было так жарко натоплено, что уснуть в этой душегубке было решительно невозможно, особенно на верхней полке. Я постоянно ворочался. Голова стала тяжелой.
Часа в три ночи я не выдержал и спустился. Снова собрали стол и начали пить. В основном Аллочкино вино. Старались разговаривать шепотом, но он в темноте вагона как-то слишком резко разносился. Женщина с золотым зубом возмущалась, что мы не даем ей спать. Но как вообще в этой бане можно спать.
04.12.2006 понедельник 1 день Даунхаус
В туалете женщины плененные зеркалом и раковиной создавали постоянные очереди. Труба, ежели резко припрет по реальной необходимости.
В окно увидели первый снег. Ясь это постоянно комментировал, говорил, что его время от времени становится все больше, что динамика положительная.
Голова была сначала, что колокол, но потом опохмелились и стало хорошо. Играли в рамс. Диджею Ясю постоянно шла хорошая карта, он неожиданно быстро подобрался к финишу. Когда, чтобы выиграть оставалось набрать всего одно очко, все замерли в ожидании.
- Давай-давай, ходи по старшему козырю!
Яся ко всеобщему восторгу с треском скинули. Он притворно бодрился. Но видно был обуреваем возмущением необходимостью ходить старшим козырем.
Никого не смущало, что в прикупе вместо четырех карт пять. В конце игры, которую мы так и не закончили, выяснилось, что из колоды не выбросили червовую восьмерку.
Нас еще в Минске на вокзале провожающие снабдили абсурдным для пешего похода продуктом – какие то винные бутылки. Их приходилось распивать. Винная пробка обломалась и не проталкивалась. Мы попросили у соседей нож с узким лезвием, которое Диджей Ясь, расковыривая пробку, рисковал сломать.
Происходящим я был очень доволен и все время хохотал по поводу и без повода, как Вася Дробышевский. Ясь часто говорил слово даунхаус. Так наш даунхаус не навязчиво приехал в Нижний Новгород.
Про Энцефов
Погода здесь мало отличалась от нашей Минской. +2. Влажно. Рюкзаки сгрудили на опустевшем перроне. Поезд наш ушел дальше, в Иркутск. Мы с Ясем вышли в город за покупками. Вернуться обратно на платформу не так-то просто. Здесь, после отправления поезда двери закрывают и, чтобы зайти снова, нужно продемонстрировать билеты.
У Диджея Яся все никак не сходило с Языка, что он запланировал дойти до Лисьей Гривы, и мы должны это сделать во что бы то ни стало. Купили билеты на электричку, которая отправляется через два часа.
Город был грязным, как и всякий в России в пору межсезонья. Потихонечку мы дошли пешком до отеля Центральный, где мне в середине апреля месяца довелось ночевать. Здесь же неподалеку в Волгу вливается Ока, несущая свою коричневую воду. Мост и набережные обильно освещены огнями. Здания церквей тоже имеют декоративную подсветку. На площади возле отеля возвышался могучий и вечно живой Ленин, устремивший свой мужественный взор куда то к противоположному высокому берегу Оки.
Продуктов купили дня на четыре и вернулись на вокзал. На вокзале выпили местного пива Окское. Диджей Ясь говорил, что сегодня мы под угрозой расстрела должны дойти до Лисьей Гривы. После он вырабатывал стратегию звонков, чтобы раньше времени не сели в телефонах батареи. Не смотря на это, они втроем звонили родственникам.
К восторгу Глаза сели мы в старомодную обтекаемую рижскую электричку годов шестидесятых, но отреставрированную после ремонта. Электричка была без света и что подозрительно, без пассажиров. Потом закрыли почему то двери. Но давления в системе не было и мы их без труда раздвинули. Вышел машинист (мы сели в первый вагон).
- А куда вы, ребята, собрались?
- До Балахны…
- Не доедете вы до Балахны. Ваша электричка на Заволжье стоит с другого конца перрона. Нужно внимательней слушать. А эта в 19.30 в NN пойдет.
Пришлось срочно перебазироваться. Действительно, в другом конце перрона мы обнаружили другую электричку – уже не старомодную и не рижскую. Свободных мест хватало. Мы заняли свободный пролет.
На следующей станции вагон основательно заполнился. Диджей Ясь предположил, что в нижнем Новгороде развита маятниковая миграция. Выезжала обычная публика, но теперь подсела теперь значительно преобладающая аудитория «тяжелых» энцефов. Наверное, с какого-нибудь большого предприятия. Я не столько играл в кары, сколько с любопытством рассматривал ближайших к нам энцефов: из запоя в забой, из забоя в запой. Лица и одежды были одинакового цвета - фиолетовые. Среди мужчин энцефов была одутловатая полная женщина энцеф, с виду физически сильная. Она очень гармонировала в этом контингенте. Они достали бутылку водки и делались все более рассудительными и для себя сверхзначимыми. Эта женщина председательствовала в касте.
До Балахны ехали час. Тут кроме нас вышло много народа. Освещенные проемы окон электрички выглядели как шеренга телевизоров, по которым показывают без звука энцефов.
Из Гидроторфа на птицефабрику.
Дорогу знал Глаз и немного Диджей Ясь. Мы одели рюкзаки. Так началась пешая часть похода. Станционные фонари отбрасывали от нас длинные тени.
Шли вдоль однопутной электрифицированной железной дороги. Станционные фонари уступили место темноте. По сторонам от насыпи уныло лежал грязный тающий снег. Справа светились капитальные сооружения какого то предприятия.
Сначала по большей части молчали, только Ясь несколько раз упомянул про Лисью Гриву. Было жарко даже в расстегнутой куртке, и рюкзак какой то тяжеловатый (тогда мы еще их собирали по принципу – «все пригодится».
Впереди тоже светились огни какого-то предприятия, оттуда доносились лязгающие звуки. Это, наверное, торфопредприятие. Навстречу весело пробежала электричка.
Прошли отвилку влево. Затем был мост через канал. Что нужно сворачивать стало очевидно, когда мы дошли до грязного переезда. Мы пошли по змеящейся дороге. Постепенно поселок Балахна перешел в Гидроторф.
Первым забеспокоился Диджей Ясь. Найти узкоколейную железную дорогу в раскинувшемся на приличную площадь провинциальном Гидроторфе было не простой задачей.
- Пф-пф, Глаз, мы, наверное, не туда идем!? Пф-ф.
Но шли по крайней мере в похожем на правду направлении. Среди пустырей и кривоватых улиц не за что было зацепиться. А держаться нам было нужно на запад.
- Пф-пф! Глаз! Да мы не туда идем! Пф-ф.
- Все туда. Вот, смотри ЛЭП. Она и на карте есть.
Остановились отдохнуть под низким деформированным железным коробом автобусной остановки. Пили чай из термосов. Воняло мочой. Вечернюю тишину нарушал низкий шум работы газораспределительной станции. Было душевно и мрачно.
Машина осветила фарами знак «железнодорожный переезд без шлагбаума. Значит нам туда. Снова мы шли вдоль железной дороги. На подтаявшем снегу было скользко. Интуитивно стало чувствоваться, что мы не туда идем. Я проверил компас – на юг.
- Мы идем не туда!
- Пф-пф! Как это не туда, как туда! Пф-ф. Нам как раз и надо прямо по железной дороге.
- Придется возвращаться, железная дорога идет на юг, а нам на северо-запад надо. Мы так на птицефабрику выйдем. Я видел раньше насыпь в нужную сторону отходила.
- Пф-пф! А как же рельсы!? Пф-ф!
- Рельсов может и не быть.
- Пф-пф! Как это так?
- А вот так.
Пришлось на самом деле идти назад. Рельсов на насыпи мы не обнаружили, да и сдались он нам. Вместо этого была здесь колейная дорога, по которой после выпадения снега ездили.
В коллективе возникло замешательство. Но то что, рельсы здесь когда то лежали, сомнений не было: остались стигмы. Даже снег не маскировал вмятины в земле от шпал, а кое-где можно было приметить и истлевшие фрагменты самих шпал.
- А давайте, в смысле, сделаем привал.
Делали привал, пили чай из термосов. Неподалеку были дачи. Там горел фонарь и лаяла собака.
С момента привала шли где-то еще час. Выбрать место, чтобы стать лагерем оказалось проблематично. Слева было совсем топкое лиственное редколесье. Справа выше. Но ни то, ни се: или дачи, или дров нет, или лужи стоят.
Все же Глаз приметил преемлимое место. Сразу замочил в луже топор. С непривычки мальчишки растерялись, изображали бурную деятельность с низким КПД. Задавали глупые вопросы: где ставить палатки, сколько расстилать спальников и пр.
Варили макароны, вернее Ясь варил. Немного выпили. Глаз нервировал Яся.
- Пф-пф! Все потому что 90 % нашего народа – это энцефы.
- Так, Ясь, такие же тоже нужны человеко-роботы. Кто-то же должен на заводах работать, в сельском хозяйстве.
- Пф-пф! Так на ВMV не энцефы же работают!
- Это нация не такая.
- Пф-пф! Я бы ввел уголовную ответственность за самогоноварение и закрыл бы выпуск чернил! Пф-ф!
- А ты представь, что во многих колхозах выпуск этой продукции существенный источник доходов. Потом, больницы итак завалены спившимся быдлом, так какой бы пошел завал абстинентами с делириями и судорогами. Наш народ живет на черниле. Может не есть, но без чернила ему нельзя.
Каждый день, чаще под вечер, я распаливал Яся, подливал масла в огонь и умилялся его долгими монологами. Это были не споры, по сути никто никому ничего не доказывал. Я старался наступить на больной мозоль, а так, как Ясь личность сильная, одиозная и эмоциональная – то послушать его рассуждения о хлебе насущном было поистине развлечением.
2 день 05.12.2006 вторник Маями
Ночью откуда-то издалека доносился навязчивый собачий лай. Верховой ветер шумел в кронах деревьев, у нас же здесь внизу было тихо. С веток капала вода.
Первым поднялся Диджей Ясь. Уже было светло. Чадил едкий дым от сырого костра. Березовые дрова, зимой , как известно гореть не хотят; мы ложили их вперемешку с, кажется, ольховыми, и только тогда был какой-то толк. Снова варили макароны.
Погода пасмурная. Всюду по сторонам от дороги продолжал таять снег. От земли поднимались испарения, и лес был окутан влажной дымкой.
- Пф-пф! Пацаны! Ведь это же станция Лисья Грива! Пф-ф!
Действительно такая станция когда то была здесь. Сейчас соответствующее станции место превратилось в небольшой и тесный, не обитаемый в декабре, дачный кооператив.
Повороты колейной земляной дороги, по которой мы сейчас шли, а вместе с ней и насыпи в точности совпадали с картой. Так мы перешли шоссе. Потом насыпь прервалась перед разрушенным мостом через реку Трестьянку. Канал и ручей перешли по перекинутому бревнышку. Дальше насыпь продолжалась с травянистой тропкой, петляющей между пучков поднимающегося здесь малинника. 
Прошли мы совсем немного. Сергей, когда то лоснящийся и откормленный, был сейчас сам не свой. Пришлось его разгрузить. Сверху рюкзаков, как рога торчали непотребные нам валенки, которые были ничем большим, кроме балласта. Я повернулся один раз резко и попал валенком Ясю по лицу.
Глаз изобрел ходить сериями. 45 минут идем, 15 отдыхаем. И так шесть серий. После третьей обед.
- Пф-пф! Там насыпь раздваивается! Пф-ф!
- Ну и что, что раздваивается.
Насыпь на самом деле раздваивается. Но километров через 12 обе ветки снова соединяются. От правой отходят отвилки к Заволжью. Между ветками и вокруг них заболоченный лиственный лес и выгребенные бассейны заброшенных торфоразработок. Эти бассейны были затоплены и во льду. До нас здесь какое то время были морозы. Лед еще не успел растаять. 
Лес мертвым не был, его оживляло множество синиц. Но они какие–то особенные эти синицы, не то чтобы, как мы привыкли, желтые, а такие вот как все равно серые.
Из продавленной шпалами земли поднимались сосны. Судя по их возрасту, рельсы сняли лет где-то десять назад.
Идти по насыпи было удобно. Скорость около пяти километров в час. Пешеходы мерно покачивались. Трое были в сапогах ОЗК, кроме Полковника, который оставался в кроссовках. Можно ожидать было, что появятся рельсы от насыпи из Заволжья. Когда же насыпи слились, в нашем распоряжении по прежнему оставалась все та же травянистая тропа.
Станция Долгое. Здесь на пригорке стояли несколько старых деревенских домов. Электричества сюда к ним не подведено. Мы в принципе прошли свою дневную норму, можно было переночевать и здесь. Однако на домах висели амбарные замки. И на банях тоже замки.
Начинало потихонечку темнеть. Ясев грандиозный план пока что с успехом выполнялся. Река Яркова. От разрушенного моста остался скелет. Перейти можно было по скользким балкам. Вернее перешли Глаз с Ясем, а Полковник с Сережей-Связь переползали это препятствие. Переползали в смысле буквальном. Пока они это делали, мы с Ясем принялись заниматься лагерем. Место для него было красное. Прямо здесь, прямо на насыпи. Веревку для костровых крючьев спустили с ольховой ветки. Дрова собирали с Ясем у подножия высокой насыпи и забрасывали наверх. Дальше за пределы отступить было здесь нельзя. Небольшая река Яркова не по-зимнему разбухла. Ольховый лес оказался затоплен. Между заснеженными кочками – бочажины с темной водой. Наконец, Сережа с Полковником переползли мост.
Быстро стемнело. Термометр показывал 0. В свете налобных китайских фонариков бесшумно проносились редкие снежинки. Было похоже в этой вечерней тишине, что похолодает. Мы даже надеялись на это. Не очень то и нравилась нам самим такая импровизированная зима, на весну больше похоже. Все в природе пошло наперекосяк. Вчера я нашел гриб лисичку.
- Хвати возиться.
- Что?
- Давайте бухать.
В рюкзаке я нащупал продолговатую бутылку, презентованную Димой Лосинским. Когда я распечатал сверток, бутылка оказалась обычной, просто снизу была приставлена такая точно по диаметру баночка красной икры. Икру ели столовыми ложками, баночку передавали по кругу. Только она к сожалению быстро закончилась.
- Ну, чем вам не отдых? Тепло уютно, хорошо. Тихо. Красная икра. Глинтвейн варится. Маями…Давайте выпьем за Диджея Яся.
- Пф-пф! Ну что там за меня. Давайте за Глаза. Это он насыпь нужную нашел. А то я бы всех на птицефабрику привел. Ну ладно там горы, реки… Пф-ф! Но кто бы додумался пойти через лес из Гидроторфа в Торфопродукт.
Сильно хотелось есть. Для закуски подрезали Ясево сало. Взял он самое отвратительное, какое только бывает, сверхжесткое, к тому же желтое. Шкура оказалась не по зубам. Раздался грохот и скрежет. Это у меня сломался зуб. Не просто зуб – а первый моляр (главный жевательный). Я ругался, злился, обижался. Мне собственный зуб дороже десятков тысяч голодающих детей в развивающихся странах. Кто бы ни упрекнул меня в эгоизме, сами такие.
- Ты, Ясь, что за сало взял.
- Пф-пф, а я думал нормальное…
- Говно это, а не сало.
Забегая наперед, скажу, что какое бы это сало ни было, его мы с лихвой сожрали. А зуб этот мне потом дался.
Как то между прочим сварился ужин. Вместо чая варили глинтвейн. Варил Сергей (он в этом больший специалист), остальные давали советы.
Глинтвейн пился на самом деле очень приятно. Хотелось еще, но больше не было. Поковник пошел спать. Ясь и Сережа связь с удовольствием скандировали слова. Я колхозник и из значения узнал только сейчас. Это джакузи, барбекю и сулико.
- Слушайте, мало. Пойду схожу к рюкзаку за бутылкой. Водка называлась Главпродукт «Зеленая Марка». Еще около часа сидели у костра.
- Пф-пф, у меня так губы распухли. Пф-ф.
- Что, герпес?
- Сплюнь три раза. Не герпес, как герпес, я знаю.
- А-а-а.
3 день 06.12.2006 среда Мы ходили сериями.
- Пф-пф, уже что, светло? Сергей, у меня батарейка села. Пф-ф!
- Ясь, у меня тоже часы стали.
- Пф-пф! Так это же полтергейст.
Полная луна, хотя и была скрыта тучами, светила так ярко, что не нужны были никакие фонарики. Ложились мы спать рано. Часов в семь-восемь вечера.
- Пацаны, два часа ночи. Вы что ……..сь?!
- Пф-пф! Глаз! У нас часы стали. Отдай мне свои. Пф-ф!
- Я сам всех разбужу.
Разбудил таки, но на полчаса позже.
Выходили мы обыкновенно в девять-десять. Сегодня Диджей Ясь был особенно бодр и рвался в дорогу. За день мы должны были перейти следующую реку, станцию Пройма, выемку, станцию Зайково, подняться в сухой лес, там пересечь линию электропередачи, спуститься ниже и заночевать где-нибудь возле реки Черная.
Надежды наши на счет морозной погоды не оправдались, по-прежнему был плюс и большая влажность. Зима называется. Говно какое то, а не зима.
Как вчера и решили – ходить по 45 минут сериями. Ясю я отдал часы, и он с удовольствием и пристрастием засекал время.
Следующий разрушенный мост для Сергея-Связь был убойным. Полковник переполз его по увереннее, а Сережа застрял надолго. Когда же мост все-таки был пройден, ему еще пришлось отдышаться от ужаса.
Вот в выемке идти было нехорошо. Здесь на месте когда то лежащих рельсов появилась колейная дорога. Колеи были заполнены водой. Все было вязко и чрезвычайно грязно. Идти к тому же было и скользко, а местами насыпь была завалена еще глубоким снегом. Потом просто насыпь поросла сосняком, а импровизированная дорога шла вдоль. Тем не менее, двигались мы достаточно быстро.
На бывшей станции Зайково кто-то постоянно живет. Живет и срет у себя под носом, сваливая мусор прямо за забор. Во дворе ходили две лошади. Значит не алкоголик. Ненадолго за нами увязалась любопытная собака. То была лайка.
- Товарищ Полковник. Давай и мы собак заведем. Только лаек. Они выносливые. Вернее и преданней жены будут.
- В смысле, не лаек, а маламутов нужно. Они еще выносливее. Только, в смысле, щенки дорого стоить будут.
Между вторым и третьим переходом я бросал снежки в столб. Отчего то получалось очень точно.
- Ставлю бутылку тому, кто попадет в цифру 76.
Но сам же в нее и попал. Ясь возмущался между делом, раздражаясь на своих подопечных по работе.
- Пф-пф! Да этим спортсменам по 18 лет, а у них уже звездная болезнь! Пф-ф!
- А они бы с нами пошли, скажем, из Гидроторфа в Торфопродукт?
- Пф-пф! От силы дошли бы до Гидроторфа.
- Чего так, они ведь такие выносливые.
- Пф-пф! Выносливые, если души, люксы и обед по расписанию. Комфорт им нужен.
- То есть, это ребята не надежные?
- Пф-пф! Очень наглые и хамские.
- Взял бы их на перевоспитание в трудовой лагерь?
- Пф-пф! Они бы у меня по струночке все ходили! Пф-ф!
После третьего перехода остановились отдохнуть уже подольше. Сережа-Связь и Диджей Ясь пили не то чай, не то компот с диклофенаком, мы с Полковником коньяк vinorum. Ровно сто лет назад родился великий вождь и политик Леонид Ильич Брежнев. Выпили за его светлую память трижды, вспоминали, что он подарил человечеству самые спокойные десять лет жизни в двадцатом веке – с 69 по 79 год. Наконец, у меня зажглась в желудке электрическая лампочка. Полковник сделался разговорчиво-мечтательным, все склонял разговор к лайкам-маламутам. Присутствие рассудительного Полковника делает любую компанию богаче, душевней.
Снег в лесу еще был. Возле наших рюкзаков опознали муравейник без признаков движения. Муравьи зимовали. А может это и хорошо, что растаял снег, а то, будь оно, как Дед говорил – полтора метра – не прошли бы мы по заброшенной насыпи. Сейчас, правда без толку носили нулевые и неуместные здесь валенки.
Шли хорошо, еще два перехода. Ясь дразнился и не говорил, сколько еще осталось времени. Местность все та же. Лес, теперь только не лиственный, а посуше – сосновый.
Четвертый привал был около линии электропередачи, она появилась как раз в тот момент, когда Ясь, воспринимающий все особенно остро, стал проявлять признаки беспокойства, куда же, мол, она делась. Здесь добили коньяк. Чем не отдых. Не жарко, декабрьский лес, тишина, свежий воздух, выпивка, хорошая мужская компания. Маями… 
Последние три километра были унылы. Молодая болотная лесопоросль и кусты, затопленные водой. Прямой и далеко просматривающийся участок насыпи, что-то и ноги уже не бежали.
Река Черная представляет собой небольшой закоряженный и извилистый лесной ручей. Очередной остов моста Полковник с Сережей-Связь взяли уже меньшей кровью, нежели предыдущие. Сошли с насыпи и лагерь разбили в непосредственной близости от реки.
Сережа-Связь вошел в раж и тренировал вокальные возможности. За ужином сидели у костра и бухали. Дров много, но они были все трухлявые и сгорали быстро. Было душевно.
- Не могу понять, отчего Миколу Гусоускага сделали таким уже легендарным письменникам, - как бы невзначай, чтобы развлечься, начал провоцировать на монологи Яся Глаз, - известна всего только одна поэма, да и то сомнительного качества.
Ясь легко поддавался на провокации.
- Пф-пф! Да Микола Гусоуски – он же наш старажытны колосс!! Пф-ф!! Ты что!?...
- Ну а взять, например Францыска Скарыну, заслуженный, конечно, человек, но его бренд все же чрезмерно раскручен.
- Пф-пф! Да что ты знаешь о Францыске Скарыне. Да ведь у него пять высших образований!! Пф-ф!! Да ты хоть знаешь, что он владел десятью языками! Де-сять-ю!!......... Вот пидоры! Это проспект легендарного Петра Мироновича переименовать. А сколько он для Белоруссии сделал. Проспект Победителей. Кого победили! Что победили! Тьфу! Козлы …..ые! Пф-ф! Извините, за мой французский.
4 день 07.12.2006 четверг Не долго уже нам всем осталось.
Насыпь на время вышла из леса. Когда мы шли свою первую серию, встретили охотника.
- Ну, сколько километров?
- Тридцать-сорок. Из Балахны идем. А рельсов дальше не будет?
- Да везде сняли.
- Давно сняли. Наверное, лет десять назад?
- Да где то так. Работы нет. Ну, в Чистом люди живут. Поди разберись, на что живут.
Мы пересекли шоссе, идущее в Чистое. На открытых местах снег почти что растаял. Вдоль насыпи нас сопровождал пожухлый и слежавшийся бурьян.
- Пф-пф, а мы хоть найдем, где повернуть, или не найдем?
- Найдем. Куда мы денемся.
Там, куда мы пришли под конец первой серии, была когда то станция. От когда то лежавших шпал в земле и по сей день остались вмятины. Покосившиеся столбы. На залитой мазутом земле плохо росла трава. Все, что здесь когда то можно было спиздить, уже давно спиздили. Где это видано, чтобы за 170 километров насыпи нам не попалось никакого металла: ладно там рельсы, ни единой подушки для рельса и ни одного железнодорожного костыля.
Битый кирпич и куски бетона. Сваи. Капитальный бетонный конек с нависающими без опор бетонными стропилами (такого я никогда не видел). Здесь, наверняка, был ангар для мотовозов (тепловоз с карданным валом).
Среди развалин произрастали лопухи, тут и там торчали сухие головки репея и конечно же король пустырей – чернобыльник. Все это как ничто лучше сочеталось с этими развалинами и мрачной пасмурной погодой российского межсезонья.
- Ладно, пошли, холодно.
Развилку определили без особого труда. Далее Глаз с Полковником Малышевым отправились в Чистое. Нужно было пополнить запасы продовольствия.
Идти до магазина пришлось долго. Длинная деревенская улица была под стать – на российский манер. Широкое пространство между домами, множество извилистых тропинок. Узкоколейка когда то шла прямо посреди улицы. Теперь здесь наездили колею.
В каждой области российской глубинки, которую я так люблю, есть свой шарм. Здесь было много старых домов с резными ставнями и узорчатыми фронтонами. Трубы с жестяными узорами и такие же причуды на коньках крыш. А ведь все эти деревянные узоры раньше выпиливались лобзиком.
Тяжело идти без рюкзака, без ноши и по относительно твердому. Предательски болела плюсневая часть стопы (моя слабость).
Нам повстречалась невысокая бабушка с чистым одухотворенным ликом, задавала стандартные вопросы. Мы сказали, что туристы, что в эту глубинку нас занесло межсезонье, что ничего экзотического мы здесь и не ожидаем увидеть, но просто нам нравится такой отдых.
- Ну, молодцы, ребята, молодцы, что путешествуете.
- А где рельсы то?
- А в Германию продали. Все разграбили-разворовали. Всю Россию продали. Вот и живем теперь, перебиваемся. Но вы молодцы, что ходите.
- Ну, что нам холостякам. Отпуск. Отдохнуть то хочется. Вот и выбираем эти походы.
- Правильно это, что холостые. И не женитесь. Не долго уже нам всем осталось…
Дорога стала вдруг покрыта скользким не то льдом, не то снегом. В глубоких выбоинах были лужи, которые приходилось обходить. В попутную сторону ехал мужик на мотоцикле с коляской, но без коляски, и очень лихо преодолевал эти лужи, сильно кренясь на бок.
Запиской «товары в кредит не отпускаются» меня уже не удивишь. У продавщицы в магазине лицо было такое лунообразное и сильный деревенский стан. Она была в целом приятного вида и видно, что здесь в этом забытом богом Чистом томилась с тоски. Бабушка перед нами просила записать на нее бутылку пива, потому что он не отдаст, а без этой бутылки помрет. Он – это последний спитый деревенский доходяга, который был здесь же подле. Жить ему, очевидно, оставалось уже недолго.
Но на нас продавщица смотрела влажными обожающими глазами. Платежеспособные незнакомцы были деловиты, брали много и рассчитывались наличными. Одних бутылок водки взяли семь. Даже и не нашлось в ассортименте, что требовалось – детский крем, что заказывал Диджей Ясь.
Назад шли той самой дорогой. Подводила меня плюсневая часть стопы. По дороге попили пивка.
Диджей Ясь и Сережа-Связь очень обрадовались покупкам. Особенно Диджей Ясь пиву «Окское».
- Ясь, давай уже и мне диклофенак.
- Пф-пф, он же с алкоголем совсем имеет слабый эффект, сам проверял.
- Давай, хоть какой-то эффект, да будет.
- Пф-пф, пацаны, нам сегодня нужно до Нового Грибова дойти. Пф-ф!
- Ну ладно тебе, не занудствуй.
С потяжелевшими рюкзаками шли без перерыва в нужном направлении час. За час уже устаешь, и ноша кажется навязчивой. Решили временной переход ограничить в 45 минут. Признаться по временному графику мы пока никогда не ходили, но в этом есть свои плюсовые качества. Старый я становлюсь уже для этих диагональных походов по лесам. Но в однообразной монотонности тоже своя сила.
На дороге валялся превосходный батон в целлофановой оплетке. Видать потерял какой-нибудь мотоциклист. Половину съели тотчас не то с чаем, не то с компотом. Это Ясь у нас специалист по компотам, чтобы их варить у меня и в голову обычно не приходило. Напомню, что все из нас были снабжены термосами, которые Ясь по утрам заполнял с завидным проворством. Все четыре термоса к вечеру расходились. Ну что там батон на дороге. Вот Дед, к примеру, возле Костомукши на мусорке нашел отбивные с ананасами. Все шестеро съели и ничего, здравствуют.
Хорошее у нас хобби. И ни к чему не обязывает, и не кому не мешаем, и приключений много, и есть к чему стремиться.
Справа за деревьями мелькнула деревня Шихари. После нее мы устроили следующий привал, медиумный. Одели куртки. Если садишься, тогда зябко.
- Давай уже, доставай бутылку.
- Давай доставай! – загудели остальные. 
На закуску были остатки того самого батона, что нашли на дороге, с майонезом. Пили водку марки Исток в симпатичной матовой бутылке. Натруженные ноги перестали болеть, да и всем стало веселее, теплей, поднялось настроение. Велись непринужденные беседы. Фотографировались. Чтобы сфокусировать в кадр компанию Диджей Ясь в полуприсядку попятился назад. Вдруг под всеобщий хохот, сверкнув подошвами сапог, он свалился с насыпи навзничь. Мы повскакивали со своих мест: лежит на спине длинный такой и матерится, а голова у кромки воды канала.
После станции Осинки шли горелым редколесьем и болотом. Сергей к тому времени был уже совсем замученный, осунувшийся и потерянный.
- Ну вот, а ты Ясь боялся, что горелый лес, болото. С насыпью мы нигде не пропадем. 
И снова план был выполнен. Мы пришли в Новое Грибово. Домов мало. Людей нет. Хотелось заночевать в доме или в бане. Но все на замках, не ломать же.
Лагерем стали в сосновом лесу без подлеска. Снег здесь сошел совершенно. Дров было много и все как будто сухие. Костер горел ярко, отсвечивая тени. Я в свитере ломал дрова. Вот зима, так зима. С начала похода я ни разу не одел на руки перчатки. Это и вовсе не зима. Осень сменилась затяжной весной. Весна в декабре.
Нет порядка нигде на Руси, даже в природе теперь нет. Вот, как стали тремя перстами креститься, так и все, закончилась Россея то, конец ей пришел.
За ужином снова пили. Только никто никуда не падал. Поход из Гидроторфа в Торфопродукт вошел в плеяду алкогольных походов – 30-ый, 31-ый, потом уже в будущем 33-ий и 34-ый. А потом мы утихомирились.
- Пф-пф, Глаз, москаль ты поганый, вот ты кто! Достоевский и Толстой наркотами были, а Пушкин, так тот вообще, говорят, чуть ли не педиком был! Пф-ф!
- Ясь, ну какие там классики Купала, Колас и Богданович, они тоже не думай, что без греха.
- Пф-пф! А Танк!?
- Ну, хорошо, пускай и Танк.
- Пф-пф, а Быков, про Быкова ты забыл. Пф-ф!
- Послушай, я почти его всего перечитал, ну можешь проверить. Ну хорошо. А из этих один в Москве вершы писал, а другого в Ташкент эвакуировали. Тушенку сидели твои беларуские поэты и жрали.
- Пф-пф! А Каласы пад сярпом тваим! Пф-ф!!
- То роман средней руки. Я читал.
- Пф-пф!! А наша, зато современная литература зато какая!? А-аа!!
- Бред собачий. Почитай верша Рыгора Барадулина. Хорошо, если начнешь и дочитаешь до конца.
- Пф-ф! А Иван Шамякин!!?
- Гауно и Шамякин. Ну ладно наливай, не убедишь ты меня.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------За приведенные здесь порою диалоги автор общественной ответственности не несет. Они приводятся в упраздненном виде с целью отразить атмосферу похода и не претендуют на объективную оценку.
5-ый день 08.12.2006 пятница Под сенью лиственного леса
+ 4. Пасмурно. На завтрак варили фасоль, которую предусмотрительно с вечера замочили.
Новой идеей Диджея Яся, которая не сходила у него с языка – это было дойти до бывшей станции 56 пикет.
Начались однообразные ходовые 6 серий по 45 минут, по однообразной насыпи, в однообразном сыром лиственном лесу. Но Ясь получил, чего всегда так хотел – нескончаемый лес. Исключительно лес с редкими перерывами.
Если идти по ровному, то у меня под весом рюкзака болят мелкие суставы на стопе. Но сегодня было легче. Не один такой я. Остальные двигались тоже с потерями и условно благополучно. У них другая беда – мозоли. Маялись с какими то пластырями и бинтами, пили таблетки.
Пересекли дорогу в деревню Сезух. Раньше была здесь станция-разъезд Луполово. Рядом пять домов, в одном из которых живут. Залитая мазутом земля. Валялся полусгнивший тес от каких то строений. Голубой трактор. Неподвижно, как истуканы, на нас смотрели две бабушки, да лаяла собака. Слева от насыпи накреняясь на сторону лежала ржавая кабина от локомотива.
Как обычно, на стыке между третьей и четвертой пешеходными сериями был фуршет. События происходили возле бывшей станции Демидово, от которой остались лишь некоторые стигмы.
Набросив куртки и съёжившись, сидя на рюкзаках, пили водку марки Исток, которая шла исключительно мягко. Из леса на машине УАЗ выехал егерь. На нем была табельная одежда. На охотников в пестрых своих одеждах мы были меньше всего похожи, да в одиночку они и к охотникам то и не подходят. Не выходя из козлика он спросил, откуда идем и очень удивился, что из Балахны.
- Ну вы экстремалы.
Согласно замерам Диджея Яся от этого места до Балахны было 70 километров.
Двинулись в дорогу дальше мы разогревшиеся. Здесь, похоже, хоть и редкие туристы, но ходят. Подтверждение этому соответствующие автографы углем на стенах внутри заброшенной кирпичной будки.
Абсолютно по прямой, под сенью лиственного леса мы дошли до разъезда Демидово. Уже стало смеркаться. Отсюда была видна деревня. Сергей был к вечеру очень уставший. Оставалась одна последняя пешеходная серия. И ее мы прошли. Стали лагерем не доходя километра 3 до 56 пикета. Зато мы пересекли линию электропередачи. Далее насыпь узкоколейки петляет, и Глаз предлагал предварительно идти по просеке ЛЭП. Однако проект сразу провалился. Столбы стояли среди болотных кочек утопающих в воде, а просека заросла высокотравьем и могучими кустарниками. Лучше уж по насыпи. Она нас не подведет.
За ходовой день мы прошли 21 километр. Преодолели мы сегодня два разрушенных моста. Сережа не изменил традиции – переполз на четвереньках. Зато Полковник к этому дню уже освоился и оборзел и перешел на ногах стоя.
За ужином бухали, и Глаз опять разозлил Диджея Яся.
- Ну, какой там у нас этнос и какой там язык.
- Пф-пф!! Да белорусский язык после итальянского самый мелодичный в мире!! Пф-ф!!
- Так почему же ты на нем не разговариваешь?
- Пф-фф-ф!!
- Это чисто бытовой разговорный язык, ни синонимов, ни терминов, они как правило заимствованы откуда-нибудь. В литературе он хорош и красив, но никак у меня не вяжется с наукой и техникой.
Вал эмоций.
6-ой день 09.12.2006 суббота Охота пуще неволи или Русский шоколад.
Не могу я справиться с этой напастью. Утро. Ходишь, как обдолбанный. Нет ни сил, ни желания, что-либо делать. Это вне зависимости, выспался или нет. А спали в этом походе мы предостаточно. В 19-20 ложились и в 6 поднимались. Режим, одним словом. Как в санатории, только рюкзак приходится носить.
56 пикет. Это было небольшое поле, окруженное кольцом леса. Те же стигмы, напоминающие, что был здесь когда то железнодорожный разъезд. С десяток и больше разрушенных и покинутых домов. Где рухнуло, где покосилось, где от времени упало, где накренилось. Что-то заржавело, что-то заросло бурьяном. Заколочены ставни и трепещущий на ветру целлофан. Кроме ветра – тишина. Нужно было все-таки до 56 пикета дойти, заночевали бы в доме.
На поле здесь снег растаял, в лесу еще в основном держался. Шли по свежим человеческим следам. Диджей Ясь, как ортопед, определил, что одна нога короче, и что он хромает. Эти же следы видели мы вчера.
Ясь был обуреваем беспокойством, что все не встретилась нам развилка насыпи Талицы-Мугреевский. Подобные вещи воспринимал Ясь глобально и чрезмерно волновался. Развилка, наконец, повстречалась, мы свернули налево и сделали свой первый за сегодня привал.
Навстречу нам шли трое охотников городского вида. Все богато одеты, с модными новыми двустволками и откормленными мордами. С ними была такого же сытого вида вислоухая собака. Она нас лениво облаяла.
- Фу! Фу, б..дь!
- Ну, как охота?
- Охота пуще неволи. Хоть бы увидеть чего.
Вчера тоже на стыке первого и второго перехода невесть откуда к нам прибежала лайка. Она была дружелюбна. Требуя внимания, лезла играть, пока ее не прогнали.
Начались торфоразработки: складированные в кучи узловатые корни, разровненные поля и собранный в кучи торф. Куда ни глянь, в пасмурной дымке высились конические черные терриконы. Все вокруг изборождено колесами тракторов. По нашим сведениям, из работающих остался один только Мугреевский торфокомбинат. На тракторах они что ли торф вывозят, ведь узкоколейку то разобрали.
Было пасмурно и мрачно, как это бывает мартовской весной, но вместе с тем покойно и приятно. Мы забрались на ближайший бурт. Фотографировались. На фоне серого матового неба контурировались черные барханы торфа и белые лоскуты снега.
Потом появились ржавые рельсы. Ненадолго. На них стояли остовы сцепленных между собой вагонеток. Рельсы прервались. В стороне покоилось скопление торфодобывающей техники. Чтобы идти дальше, следовало пересечь преградившее нам путь озеро торфяной жижи. Мы шли по ней, утопая ногами выше лодыжки.
Полковник Малышев демонстрировал сильную сторону характера. Он преодолевал озеро в кроссовках и ничуть этим не смущался.
- ??
- В смысле, высохнет – само отпадет.
- Ясь, а правда ведь, что говнообразная консистенция?
- Пф-пф! Назови эту главу «Русский Шоколад»! Пф-ф.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………
- Пф-пф! Давай, Глаз, срежем!
- Мы не срежем. Это видна не насыпь, а лесоповадка. Нам через русский щоколад.
Меня не поймет обыватель, в чем сила: декабрь, сырая погода межсезонья и русский шоколад. Я и сам не понимаю, меня ты послушай. Экзотика очень сомнительная. Но мы упивались тогда какой-то свободой, покоем, этим тоскливым унынием, размеренной душевностью. Спросите у остальных, понравилось ли им ходить из Гидроторфа в Торфопродукт. Ответят Да в унисон.
Второй привал оказался тоже в колоритном местечке. Здесь был канал, шлюз. Из земли в землю над каналом проходила труба. В трубе свищ, через который в канал низвергалась с бульканьем и пузырями струя воды. Вода была цвета мочи.
Любопытный руководитель рыскал. На снегу оставались от торфа черные следы. Он, изловчившись, вытоптал огромный глаз.
Торфоразработки закончились, и мы снова оказались в лесу. Насыпь совершала повороты по 90 градусов. Близко проходила дорога Мугреевский – Талицы, но мы решили идти в лесу. 
Отдыхали перед Талицами. Устроили фуршет. Необходимые атрибуты воткнули в замшелый трухлявый пенек. Диджей Ясь сегодня всю дорогу позиционировал сыр сычужный «Лилипут». Пили водку «Отдохни», а вот на счет сыра сычужного «Лилипут» ожидания были выше. Единогласно решили купить продуктов еще и в Талицах. Не заставили себя ждать и Талицы. Лес расступился. Перед нами был длинный и ребристый остов моста через реку Лух. Балки из шпал. Этого удовольствия, вселяющего в Сергея ужас, было около 170 метров.
Он даже предлагал обойти в обход по автодорожному. Пока он его преодолевал, мы с Ясем фотографировали реку (он стал даже на самый край балки). Совсем рядом раскинулся весьма живописный дубовый лес. Река Лух, что была под мостом, впадает в Клязьму. Течет через заболоченный лес. Населенные пункты дальше почти не встречаются.
Несомненно, это все представляет байдарочный интерес. Но не сегодня.
Глаз мечтал вслух. Что будет у него шестиместный рафт с мотором, что можно начать с такой вот реки, как этот Лух, так доехать до Оки и до самого ее устья, до Горького. Тихий, но мощный звук мотора, впереди откормленная вислоухая и обязательно пятнистая собака, шесть человек в телогрейках, все небритые, ветер, все ежатся, но веселые и бухие.
Талицы. Куда ни кинь, везде дозорные вышки, бараки, высокие и глухие дощатые заборы с колючей проволокой.
- Не могу понять, здесь что, зоны что ли? 
Путь к водочному магазину нам указал местный и бодрый дедушка. Диджея Яся с Сережей-Связь оставили ожидать на детских каруселях. Тут же был мальчик, который сообщил, что здесь четыре зоны, что папа его работает на зоне, что мама его работает на зоне, и что он, когда вырастет, тоже будет работать на зоне.
В магазине купили телефонную карточку и продуктов. Полковник Малышев увидел консервы из конины, и их купили, кроме того несколько литровых и матовых обтекаемых флаконов «Главпродукта», пива.
Предпоследней ходовой серии нам как раз хватило, чтобы выйти из Талиц (оставалось 15 минут). Диджей Ясь был очень воодушевленный, неожиданно для нас «прозрел» мучающийся всегда под конец ходового дня Сергей. У него открылось второе дыхание. Ничего не слыша и не замечая, он так попер вперед, хотя и время то уже вышло. Его пришлось окликать, да и то среагировал он не сразу.
Вечерело. На затопленных болотинах таял последний снег и лед. Погода была весенней. Мы, сделав очередной привал, сидели поверх рюкзаков на насыпи. Было весело, душевно и немного мрачно. Вдруг ко всеобщему хохоту упал Полковник.
Во время последнего перехода, проделанного нами уже в сумерках, Третье дыхание Сергея иссякло и он волочился теперь уж последним. Сразу по выходу из Талиц нашу насыпь сопровождала попутная лесная дорога. Теперь она пропала. За десять лет молодой и агрессивный лиственный лес зажал насыпь с богов с тенденцией перекрыть ее поперек. Местами заваленные деревья загораживали нам путь.
Справа появился прогал – глобальное поле. Ходовое время истекло и мы остановились в подходящем месте. Пересекая насыпь, здесь проходила лесная дорога. Где-то неподалеку была деревня Чеусово.
Кроме валенок я пожалел, что взял с собой большой топор, который вот уже сто километров тягаю без какой либо надобности. Пригодился он сегодня впервые. Заготавливал дрова я энергично. С трех-четырех ударов удавалось перерубать толстые сосновые ветки. Я на время останавливался, набирался сил, и рубил снова и снова.
Костер был сегодня яркий, ужин знатный, конская тушенка показалась сладкой. Пили водку «Главпродукт».
- А я тебе говорю, что Мулявин был алкоголик. Нет, никто не оспаривает, что он создал песню «…рушники плыли»…
- Пф-пф, а еще «я лягу-прылягу», а-а!? А про это ты забыл! Пф-ф!
- Ну, хорошо, я ведь не об этом. Он просто раскручен сильнее, чем того таланта, хотя несомненно он талантливый песняр.
Завершая шестой походный день, рядом с нами по лесной дороге, разрывая фарами темноту, раскачиваясь и вальсируя на ухабах, с каким-то скрытым триумфом проехал трактор. Затем все исчезло, снова сомкнулась темнота. Только вокруг нашего яркого костра бегали тени. Среди лоскутов облаков периодически выглядывала заволоченная дымкой стареющая луна. Температура была +3. Нет, это не зимний поход. Как стали тремя перстами креститься, так с тех пор и нет порядка на Руси, и в природе нет – конец ей пришел.
Да что говорить, недолго уже нам всем осталось.
7 день 10.12.2006 воскресенье Артиллерийский расчет
Подниматься утром совершенно не хотелось. Жаворонки Полковник Малышев и Диджей Ясь всьали заблаговременно и ходили по лагерю. Полковник в темноте боится ходить в лес (он этим не комплексует). Как рассвело, Диджей Ясь отправил его за дровами (вчера бухали и все сожгли). Вернулся Полковник не солоно хлебавши.
- Я, в смысле, не нашел.
Раз в сорок пять минут делали привалы. Я раскручивал Диджея Яся, чтобы он рассказывал какие-нибудь истории. Наиболее занимательной была та, как он в поликлинике овладел искусством пирсинга. Пациентки (а это были в подавляющем большинстве дочки медсестер), говорит, визжали от восторга. Так было веселее идти.
- Ясь, а расскажи еще что-нибудь.
Второй переход отдыхали прямо среди обширного болота. Пили какие-то приготовленные Ясем витаминизированные компоты. Болото, согласно карте называется Ванюковское и простирается далеко. Деревья здесь среди трясины почти не росли. 
Двинулись с рюкзаками дальше, неторопливо и мерно покачиваясь. И так все сорок пять минут. Слева примкнула дочерняя насыпь разобранной узкоколейки. Километров 30 она тянется среди лесов, почти доходя до реки Клязьмы.
Третий привал был Глазов любимый, впрочем его все предвкушали. Пили водку «Главпродукт». Начался оживленный пиздеж. От Талиц до Торфопродукта (Южа) 23 километра. Зайти решили и в Южу, чтобы прикупить еще водки. Дальше заходить никуда не планировалось, да и было некуда.
Диджей Ясь превратился в одержимого тирана. Он постоянно нас подгонял, что, мол, время на отдых вот уже истекло и пора идти. Сиделось хорошо и дальше идти не очень то хотелось. Так мы добили старый флакон Главпродукта и принялись за новый. А, когда одели рюкзаки снова, они не казались уже столь надоевшими. Продвигались дальше мы навеселе. В это трудно поверить, но надо признаться, что в этот седьмой ходовой и совершенно будничный день наша небольшая, но дружная туристическая группа основательно перепилась. Ситуация вышла из-под контроля. За счет затяжного привала пришли в Торфопродукт, когда уже занимались сумерки. Как обычно, прихватив огромный и прочный пакет, Глаз с Полковником отправились в магазин. Мы шагали по улице с домиками украшенными резными узорами грязные и небритые. Современный бардак и бедность здесь смешивались с пережитками давнего зодчества. Глаз любит бывать в российской глубинке.
Идти пришлось далеко. Купили продуктов, но в магазине, как выяснилось, нет лицензии на ликеро-водочные изделия, поэтому идти за выпивкой пришлось еще дальше. Ясь поручил нам снова купить детского крема и снова мы его не нашли. У него сильно распухли губы. Это был самый настоящий герпес – верный его спутник во всех походах.
Алкогольной продукции купили еще больше, чем в прошлые разы. Я рассчитывался и следил, чтобы нас не обманули, а Полковник складывал в пакеты.
Как в замедленной кинохронике самая дорогая и красиво оформленная бутылка со снежными вершинами «Высота» 0,7л стала приближаться к гладкому цементному полу. Раздался звон битого стекла и словно заячье чавканье. На полу среди хрустальных осколков стекла стремительно стала растекаться лужа. Запахло спиртом. Короче, Полковник не попал в слипшийся пакет. На мгновенье установилась гробовая тишина. После любопытная продавец свесила плотное туловище через прилавок, какая-то бабушка настойчиво предлагала нам свой пакет.
Мне сделалось настолько растерянно и неловко, что нужно было побыстрее отсюда уходить. Подхватив булькающие пакеты, поспешили ретироваться из ярко освещенного магазина.
- Пф-пф! А почему так долго, Пф-ф.
- Глаз, мы здесь замерзли.
- Далеко идти до магазина.
- Мы, в смысле, бутылку прямо в магазине разбили.
Стемнело. Оставшиеся 15 минут пятого перехода отдыхали, еще не выйдя из Торфопродукта. Попили пива. Нашлись фисташковые орехи, которые были с самого начала похода. Съели их тотчас.
Шли, освещея фонариками по все той же не изменяющей нам насыпи. Здесь была колейная дорога вся изборожденная лужами. Их Полковник пытался обходить.
Ходовое время вышло. Глаз сошел с насыпи в густые хвойные заросли искать для лагеря подходящее место. Лес был неудобный. Но нашлась для нас относительно уютная полянка.
В кювете насыпи была вода. Глаз переносил Полковника, что был без сапог, на спине. Здесь же шла когда то телеграфная линия. Теперь и там и сям ржавели кольца проволоки. 
Костер долго разгораться не хотел. Это все, потому что были сырыми дрова. Ветер как то проникал сюда на небольшую поляну среди хвойных зарослей и гонял едкий дым по спирали. К костру было не подступиться, но ужин с горем пополам приготовили.
Не взирая на зиму, было тепло, и подле костра находиться можно было в одном лишь свитере. Впрочем, как и всегда, под ужин решили немного побухать. Только сегодня промашка вышла. Здесь мы увлеклись слишком сильно и переборщили. Еще и на старые дрожжи.
- Пф-пф! А каг Швейцария живет!? Пф-ф!
- ……………….! Ясь, насрать мне на твой Евросоюз!
- Пф-пф! Глаз, знаешь ты кто!?
- Кто?
- Пф-пф! Москаль ты поганый! Вот ты кто!
- Погоди-ка, будешь покупать ты энергоресурсы по европейским ценам, я посмотрю, что ты запоешь.
- Пф-пф! Да ты хоть знаеш-ш, таг через нас транзи-ит!! П-фф-ф!
- Только что. На одном транзите ты экономику хочешь построить.
Ужин начался, как самый обыкновенный, однако постепенно он трансформировался в попойку.
- Пф-пф, а знаешь ты хоть, как пингвин по-чешски будет?
- Нет, не знаю.
- Пф-пф, тушняк.
- Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
Костер уже не горел, а смрадно чадил бардовыми углями. Наша дружная и преданная друг другу четверка была уже ни к чему не пригодна, в особенности Глаз и Диджей Ясь. Последний и вовсе сделался чрезмерно манерным.
В артиллерийском расчете четыре человека: командир орудия, наводчик, заряжающий и подносчик снарядов. Я был скорее, как разряжающий и не успевал складывать в костер пустые снаряды. Ужас.
По палаткам сегодня не расходились, а, помогая друг другу, расползались. В проем входа я едва попал. А потом все исчезло.
8 день 11.12.2006 понедельник Это, наверное, БАВ.
Диджей Ясь с начала похода держался, дав себе обет не материться и не нервничать. Неделю он продержался, но сорвался сегодня утром, причем так, что, казалось, выходит наружу все накопленное.
А проснулись мы от того, что снаружи услышали его страстный монолог, когда он пошел было за водой и запутался ногами в ржавой телеграфной проволоке.
Можно себе представить, насколько тяжело было сегодня подняться. По этому поводу Диджей Ясь тоже психовал. За приготовлением завтрака его нецензурный монолог с самобичеванием продолжался. Зато это был прежний, хоть и нервный, но горячо нами любимый Диджей Ясь.
- Ясь, а отчего ты такой желчный сегодня?
- Пф-пф! Да потому, что меня уже это все зае… - всегда первому подниматься и вас раскачивать. Пф-ф.
- Да не поэтому, Ясь, ты просто с бодуна жуткого, как и все мы.
Сразу были цветочки. От еды отказались. Напились чаю. Возник эффект рециркуляции – это, когда всасывается с жидкостью повторно то, что секретировалось на выделение. Сережа и Полковник были еще туда-сюда, но вот Глаз и Диджей Ясь, что побитые собаки. Сережа только сейчас поинтересовался, где же все это время мы берем воду. Интересоваться было поздно. Вот неделю уже, как, если не из снега, то из лесных луж.
У нас порядок такой. Пьянки пьянками, они были и будут, а вот ходовой день еще никто не отменял. Но идти сегодня было нелегко. Только вышли мы на насыпь, как Ясь и вовсе пошел в обратную сторону. Он плаксиво сразу и обижался, полагая, что мы над ним издеваемся. Впрочем, мне было не до шуток. То была полноценная расплата за вчерашний вертеп.
По-прежнему нас окружал влажный смешанный лес. Со временем колейная дорога свернула с насыпи в сторону. В нашем распоряжении была теперь травянистая тропа. То здесь, то там порхали некие мелкие птички. Через насыпь было перевалено много деревьев. Где получалось перешагнуть, где перелезть, а бывало приходилось под ними и проползать, или дешевле было обойти в обход. Сильнее всего досталось нам в выемке. Здесь поперек навалило столько деревьев, что пришлось подняться на бруствер и идти сверху. Да и тут идти было того не легче. Плюс жарко, влажно. Что это за зима!..
Было такое ощущение, будто в меня вбили кол. Голова превратилась в адский, барахлящий и неимоверно сложный механизм из переходников, шестеренок, емкостей и трубочек. Там все что-то разбухало, вспучивалось, пузырилось и перетекало. На привалах я просто ложился на рюкзак навзничь и лежал. Так продолжалось до третьего привала.
Срочно следовало опохмелиться. До сих пор лично я чувствовал, что не могу, впрочем, не был уверен и теперь, что смогу.
Насыпь здесь, где планировался привал, была особенно высока. Внизу протекал ручей. Собирались изготовить суп Роллтон на зажигалке Полковника Малышева (газовая горелка).
Полковник пошел вниз за водой. Потом, задрав вверх голову, кричал:
- Вода здесь, в смысле, рыжая!?
- Пф-пф, ну и что, набирай рыжую! - заматерел и закалился Диджей Ясь.
Готовили на рыжей.
- А где Полковник?
- А он уже палит. 
Полковник, сидя на корточках, варил суп. Горелка сопела голубым васильком. Потом был суп, который легко съели. Еще опохмелились. Жить стало легче и сделалось всем теплее и веселей. Ясь тиранил и подстегивал идти дальше, но мы его убедили, что отныне достаточно идти и пять переходов. На том и порешили, ведь и так в график укладываемся. Ходили мы в принципе хорошо.
Когда становились лагерем, было еще светло. Тут я совсем ослаб. Почему то знобило. Ломал дрова и чувствовал, что не хватает сил, они покидали меня.
- Что с тобой, Глаз?
- Сам не знаю, наверное, это БАВ.
- А, в смысле, что такое БАВ?
- Биогенно активные вещества или медиаторы воспаления.
Место здесь было удобное. Ровное и достаточно просторное. Костер, вопреки вчерашнему, сегодня горел сам. Полковник и Диджей Ясь ходили за снегом. По теперешней погоде остались его лишь редкие клочки. Они говорили, что тут рядом снег набирают на мистически мрачном поле. Это подтвердил и Сергей, что поле это на самом деле очень мрачное и нагоняет смертельный ужас.
Решил посмотреть завтра. Отправился спать. Ясь скандировал сочетания слов «река Люлех».
9-ый день 12 день 12.12.2006 Злаковая стерня возле кладбища или бабушка в красном пальто.
Поутру я был в обычной форме без каких либо намеков на недомогание. Пошел взглянуть на «мрачное поле». Это была болотная поляна с кочками метров 50 на 200. Между кочками остатки снега и талая вода. Здесь же сиротливо возвышались сухие древовидные стебли прошлогодней травы. Ничего мрачного нет.
Ломая дрова, Диджей Ясь ударил по старой осине тяжелой дубиной и подскакивая со всех ног устремился прочь вместе со взвившейся из кроны и свербящей в сером декабрьском небе стаей каких то мелких птиц, которых было под сотню.
- Пф-пф! Летучие мыши! Это же летучие мыши!
Поход близился к концу. Рюкзаки полегчали. Шли споро.
Прямая насыпь продолжалась в густом лиственном лесу, забытая и заваленная прошлогодними листьями. Порою мешали завалы из деревьев, а зачастую они нависали арками.
Река Люлех. Ясь заочно дал ей небывалую рекламу. Течение спокойное. Метров пятнадцать поперек мутной воды. Самого моста не было. Остались только бетонные фермы.
- Ну, вот и пришли. Писец.
- Пф-пф, надо строить переправу! 
Река разделялась островом на две протоки. Ясь с готовностью принялся сваливать в ближайшую (меньшую) различный древесный хлам. Рядом на противоположном берегу была маленькая деревня. Если есть деревня, значит должна быть где-то и кладка.
Ломая старые сухие стебли болотного высокотравья, Глаз с Полковником направились искать. Первым кладку заметил Полковник. Визуально она казалась не очень надежной, однако, вполне проходимой. Глаз перешел на противоположный правый берег. Если осторожно, то можно и с рюкзаком.
Миновали Люлех мы без потерь. Рюкзаки перенесли Глаз с Диджеем Ясем. Тяжелее всего далась эта кладка Сереже. Он продвигался черепашьей поступью, но верно. В воду никто не упал. 
Перейдя реку, мы оказались за огородами деревни. Людей не видно, но лаяла собака. Дома с резными фронтонами. Я их рассматривал с неимоверным любопытством.
Снова после деревни наш небольшой алкогольно-туристический коллектив оказался на насыпи. Сергей был совсем вялым. Глаз, напротив, неимоверно бодрым. Ясь не хотел говорить, сколько минут остается до привала, но это время я стал очень хорошо чувствовать. Шел впереди.
- Пф-пф! Стой-стой, - наконец закричали сзади.
Пасмурно. Обедать остановились на краю ольшаника. Здесь была небольшая река с гладкой и почти стоячей темной с зеркальным блеском водой – правый приток Люлеха. За рекой простирался обширный выгон, в конце которого приютилась сонная безмолвная деревня. Глаз вынял из рюкзака литровую бутылку водки «Господа Офицеры». Было как то особенно по-философски душевно и покойно. По насыпи с той стороны, куда мы направлялись, пришла коренастая старенькая бабушка в красном пальто. Одинокая, забытая богом и родственниками, она толкала перед собой тачку. Пока мы пили и рассуждали о глобальном и незыблемом, она, чтобы, по всей видимости, не замерзнуть, была занята рутинным и сермяжным делом своим - пилила дрова в сторонке и складывала их на тачку. Одиночество и покинутость – удел большинства и крест на апофеозе жизни. 
Мы посидели еще немного. Сделали кадр на память, где Ясь со своими герпетическими язвами. Потом выпили еще по чуть-чуть (это было тогда любимым словом), закусив какими-то сладкими крошками. А с насыпи на нас безмолвно смотрела бабушка в красном пальто.
Насыпь вышла из лесов. В стороне виднелось несколько небольших деревень. Мы продолжали свой путь. Совсем плохо шел Сергей. Но уже и время подходило к концу.
Перешли канал с чистой прозрачной водой. В стороне от древни на почтительном расстоянии был двор с двумя дряхлыми домами. Заборов не было. Росло здесь еще с десяток старых тополей. Несколько приземистых и покосившихся с замшелой руберойдной крышей ульев. На этих антикварных домах висели амбарные замки. Мы метили даже в каком из них и остановиться.
Уже начинало темнеть. Сергей раскис и идти дальше совсем не хотел, но предлагалось не далеко, всего лишь за кладбище. Его не то, что уговорили, скорее вынудили пройти этих пять сотен шагов.
Кладбище на незначительной открытой ветрам высотке, а за ним тихо, будто оно закрывает от ветра. Диджея Яся отправили за водой. Сергея засунули в спальник и положили на бок. Лагерь разворачивали в чистом поле прямо на злаковой стерне. Рядом рос одинокий вербный куст с множеством сухих ветвей в своей середине. Это и были для нас дрова. За берестой для растопки идти пришлось на территорию кладбища.
Кладбища в походах как то с нашими лагерями связаны не редко. Раз было зимой, в темноте мы поставили палатку и только, когда разожгли костер, выяснилось что в непосредственно близости от крестов и могильных плит. В другой раз с Диджеем Ясем мы ехали на велосипедах в Астрахань и остановились ночевать в Брянской области неподалеку от небольшого и старого сельского погоста. В предрассветных сентябрьских сумерках с ближайшего болотца поднимались, улетающие на юг, журавли. Они шумели крыльями и тоскливо кричали, так, что спросонок мы сначала подумали, что это вовсе не птицы, а с кладбища поднялись зомби, которые даже после смерти не смогли обрести душевный покой.
Было уютно. Над ярким костром Глаз изловчился и соорудил удобную треногу. Сережа-Связь отошел и принялся расхаживать по лагерю. Хотелось пить, а Ясь разобрал чай на термосы, оставив по кружке.
- Почему мы кипятим чай в маленьком котелке?
- …….?
Что-то к концу похода только догадались.
Безветренно и все та же весенняя погода. Со стороны деревни доносился не дружный собачий лай.
10-ый день 13.12.2006 среда Завершая шестнадцатый десяток
Хотелось пить. Полтергейст. Воду в термосы вечером наливали. Никто не пил, но вода пропала.
Сворачивали лагерь. Догоравший костер источал тощий дымок. Соседствующий и без того прозрачный вербный куст, после того, как из него выломали сухие ветки, заметно поредел. Мы вскинули рюкзаки и стали шаг за шагом отдаляться, оставляя позади себя это хмурое поле со щетинящейся стерней, небольшое округлое кладбище, курящийся остатками тепла костер и восставшую над ним неровную треногу. 
Безлесную местность ветер основательно продувал, что особенно чувствовалось на привалах. Мы завершали шестнадцатый десяток пути. Все бомжеватого вида. Глаз заметно прихрамывал на левую ногу. Вышли в ольшаник. Дальше были дачи. Этот ольшаник одно время рассматривали, как один из вариантов стать лагерем. Но до города отсюда слишком далеко. Уже видны были промышленные сооружения Шуи, а вчера лишь зарево от огней.
Насыпь после совсем потерялась среди колючей проволоки (похоже, территория бывшей газораспределительной станции) и раскопанных песчаных карьеров.
Последний привал был на окраине города возле шоссейной дороги с жидкой обсадкой тополей и кустов. Пасмурная безморозная погода межсезонья если еще по-своему прекрасна в лесу, то особенно уныла тут в провинциальном городе Ивановской области. Перекусили грецкими орехами, запивая чаем из термосов. Рядом были обширны замусоренные пустыри, с системой тропинок, по которым сновали редкие прохожие.
Реку Тезу перешли по ржавому пролету железнодорожного моста. Место на том берегу было сверх ожиданий: исключительно удобная болотина с сухим пяточком, вербными зарослями, где несметное множество дров. Здесь же оборудованное место должно быть для местных пьянок. Рядом город, даже виден в трехстах метрах путепровод со снующими машинами, много машин. В стороне возвышался ржавый железнодорожный мост, не магистральной, а какой-то второстепенной ветки (по нему и пришли). С противоположного высокого берега Тезы на нас смотрели окнами несколько деревянных домов. Травянистая жирная почва была здесь нещадно разрыта кротами.
Желающих идти в разведку не было. Ну вот, всегда все нужно делать самому.
Пошли с Полковником. Яся и Сережу-Связь оставили с расчетом, что оборудуют лагерь. Связываться с ними решили по мобильному телефону. Теперь главное не попасть в милицию. Мне казалось, что мы особенно приметны.
Ходить по городу было одновременно и дискомфортно и любопытно. Тротуаров, как таковых нет, грязище жуткая. Обилие бытового и строительного мусора, также полуразрушенных зданий.
От вязкого в общении пьяного пенсионера добились, что в городе две бани: на улице Монастырская и 4-ая Северная. Не хотелось ехать на автобусе, пошли пешком на 4-ую Северную, хоть было и не близко. Язык до Киева доведет. Путь нам указывали прохожие: частным сектором, потом мимо хлебозавода, через железную дорогу, рядом с невзрачными не понятного цвета пятиэтажками-хрущовками, опять частным сектором. Баню нашли и работает она завтра, к тому же можно без пересадок доехать на автобусе.
Ноги не очень хотели идти, но и назад мы пошли пешком. Это легче. Отовсюду видна труба ТЭЦ. А начали свой путь мы оттуда. Проходили рядом с мрачной фабрикой из старинного бардового кирпича. Фабрика в руинах и с выбитыми стеклами, но это не мешало ей работать. Видели магазин белоруской обуви. Заходили на ж.д. вокзал справиться на счет расписания.
Сходили в разведку (ответственный и всеми не любимый этап) мы удачно. В милицию нас не забрали. По дороге назад купили деликатесов и детского крема для Диджея Яся. Посетили в том числе водочный отдел гастронома.
- Нам литровую «Пять озер» и «Ять».
- Что вы говорите, - с ироничным снисхождением усмехнулась продавщица (небритые и осунувшиеся мы как нельзя лучше походили на запойных алкоголиков, которые только что, что-то продали и, наконец, раздобыли на выпивку деньги), - это чек в кассу надо пробивать.
- А-а-а.
Промзона. Запачканные грязью машины. Наш разрытый кротами пустырь. Издалека видно было, что горит костер, в сумерках серебрилась стенка Сергеевой палатки.
- Ты смотри, Полковник, паразиты какие, - за три часа нашу палатку даже не удосужились поставить.
- Пф-пф! Как только вы ушли, нас так начало плющить! Пф-ф! Так плющить! Да мы костер даже еле распалили! Пф-пф!
Всегда ими надо руководить.
- Ну, вы, блять, даете. Какие еще здесь были события?
- Пф-пф! По мосту проехал поезд, из трех вагонов! Пф-ф!
- Старый? Лязгал?
- Пф-пф! Очень старый! Лязгал! Пф-ф!
- Ну, хорошо тогда.
Отмечали окончание похода и то, чтобы без устали добраться домой. Потом вспомнили Леонида Ильича Брежнева. Стол соорудили на дощатом щите. Костер изобиловал крупными углями, а пьяный Диджей Ясь закладывал туда все новые толстенные стволы.
- Ты до дров дорвался, что ты делаешь!?
- Пф-пф! Я же ведь подтапливаю! Пф-ф!
- У тебя склонность к гигантомании.
Ясь воодушевился водкой «Ять» и романтизировал теперь российскую алкогольную продукцию, которой был еще недавно категорическим противником.
Вечер удался бодро и дружно. Ясь был обуреваем восторженными излияниями, пока совсем не напился и его не проводили до палатки.
11 день 14.12.2006 четверг В городе невест.
Все моментально сгустилось, словно наступили сумерки. Хлопьями пошел снег. Вслед нам смотрел, возвышаясь над кронами верб, ржавый пролет моста.
Табличка автобусной остановки находилась на столбе, который в свою очередь возле куч строительного мусора и возвышающегося среди них сухого бурьяна. Повсюду была такая грязь, что мы не снимали даже рюкзаков. Номер нашего автобуса был 4. Глаз стал в закуток в самое элитное место. Диджей Ясь продымленный костром ехал возле напарфюмеренной женщины, но ничуть не конфузился.
Я распустился до того, что уже не в состоянии выстоять очередь даже в пять человек, но сейчас в магазине я выстоял. Мои пятисотрублевые бумажки очень отчего то за смущали продавцов. Взяли тысячную, а те, говорят, подозрительно тонкие.
В бане на улице 4-ая Северная нас встретили неимоверно радушно. Здесь словно знали, что мы должны прийти и ожидали. Взяли на три часа люкс. Из-за обилия грязных вещей тотчас получился срач, сделалось тесно.
Сауна здесь никуда не годилась. Был предусмотрен какой-то вентиль, что регулирует влажность, но от него никакого не было толку. К тому же температура не солидная 68 градусов. Тем не менее хорошо было и это. Все три часа мы мылись и брились, дольше всех Сережа Связь. Выходили по очереди. Полковник в вестибюле нашел себе уши в лице банщика, которого звали Лешей. Леша был с нарушением дикции и визуально похожим на Васю Дробышевского. Он сказал, что нам очень завидует, а у него никуда ездить нет денег и дома больная жена. Больна неизвестно чем. Ее он т в Иваново возил и денег заплатил, но и там диагноза не поставили. Нет в жизни счастья.
К вокзалу приехали тоже на автобусе №4. Глаз купил билеты. До отправления пригородного поезда до Иваново оставался час. Диджей Ясь сходил в столовую-кафе и там договорился, чтобы на четверых уже начали готовить.
Ели и пили очень дружно по каким то совсем дешевым ценам. Подошел со стороны неизвестный дедушка и начал нас расхваливать и желать доброго здоровья. Сначала это было в тон, но потом уже приторно и навязчиво, что дедушку стали демонстративно игнорировать и он пошел себе.
Потом с Ясем ожидали на вокзале, отправив Полковника с Сережей связь в гастроном за водкой и колбасой. Времени было совсем в обрез, но они справились.
Пригородный поезд Ковров–Иваново состоял из локомотива в виде тепловоза ТЭП 70 и пяти общих вагонов. Внутри вагон со своими оригинальными креслами походил на салон самолета. Здесь почти не было пассажиров, стоял полумрак и было приятно тепло. На подъезде к Иваново нас разморило и не хотелось выходить на улицу с сырой промозглой погодой.
Приехали в темноте. Вокзал в Иваново большой и ничем не примечательный. Ожидать поезда предстояло четыре часа. Решили погулять каждая пара по два часа. Мы с Полковником направились в город.
Лязгая и громыхая проносились трамваи. На тесных улицах в центре большое движение. Плохо здесь с освещением. Обилие рекламных плакатов к фильму Меченосец. Я смотрел, он , конечно, бредовый, но смотреть любопытно.
Захотелось поесть. Решили справиться у прохожего на счет Мак Дональдса. Прохожий воскликнул с изумлением (наверное, принял нас за наркотов):
- Мак Дональдс?! Здесь! Вы, ребята, где проснулись?
Забрели на центральные перекрестки, повстречалась нам Медицинская академия. Далее Глаз был в своем репертуаре. Полагая, что мы возвращаемся на вокзал, но только другим путем, завел на пустыри и промзоны. Здесь же неподалеку дымила обрамленная красными фонарями труба электростанции. Здесь случилась еще беда: меня скрутило так, что было боязно даже глубоко дышать. Теперь главное было успеть. Даже негде купить газету. Вдалеке тускловато светились ларьки. Сделав нечеловеческие усилия, я дошел и туда. В ларьках продавали пиво и сигареты.
- Полковник, не могу больше, сейчас обосрусь!
Времени больше терять было нельзя. Сорвав лощеную афишу с тумбы (рекламировали горные велосипеды), я побежал под балконы ближайшей хрущевки.
Наше время уже давно вышло. Но кругом грязь и пустыри. Улица долгая и освещена редкими фонарями. Нашли в итоге трамвай. Про вокзал спросили у сердитой уставшей бабушки кондуктора:
- Когда будет вокзал?
- Объявляют! Слушать надо…
- Не понятно, что говорят.
В наше отсутствие Сережа с Ясем не скучали. Менее всего можно было ожидать, что появится женщина репортер, которой воодушевленный Ясь давал интервью.
Они тоже немного походили. Потом была посадка в поезд. В полумраке вагона Полковник требовал, чтобы Ясь выдал бутылку водки.
- Пф-пф! Полковник, ну не нужно это сейчас тебе. Пф-ф.
- Ясь, в смысле, я без этого уже не могу.
12 день 15.12.2006 пятница Последний аккорд.
Каждый рас когда мы в Москве билеты на метро все сильнее дорожают. Теперь уже 15 рублей. Одновременно пришло два поезда: наш с Иваново и другой из Костромы. Пришлось подождать, пока двери станции метро Комсомольская не переработают эту толпу.
На белорусском вокзале на втором этаже построили не уместную здесь часовню. Мы сидели между колоннами, но нас прогнали, туда, где сидения. Что мы где-то не там сели – это в глаза бросается, а что прямо на полу здесь насрали собаки – это ничего.
По дороге в Минск напился Полковник. С ним нянчился Диджей Ясь.
- Пф-пф! Я же ведь это предвидел! Я предвидел! Пф-ф!
- Я не предвидел, а это знаю, но и сам не ожидал, что так быстро он успеет. Кое-как его спать уложили. Вернее, если не обращать на него внимания, сам ложиться.
В Минске встречали Ясева жена и девушки Сережи- Связь и Полковника. Все разошлись довольные, считая поход удачным. Результат стопроцентный. Что собирались, то и проделали. Декабрь не совсем туристический сезон, но что-то типа похода из Гидроторфа в Торфопродукт из него можно выжать.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
24 декабря поминали хорошим словом завершившийся 31 поход. Собрались у Глаза дома. Гостей на машине доставил и потом развез по домам Спец. Весна в декабре не был каким-то выдающимся нашим достижением, но и сейчас он у нас на слуху. Вспоминается, как что-то размеренное спокойное и очень доброе.
Декабрь 2006 – январь 2007. Редактировано и исправлено в июле 2010
