16 июня
Это было 16 июня. Как и договаривались, Федя, похожий на кота, выехал заблаговременно из Пинска в Минск на бусе Уебох. Бус к поездке он предварительно подготовил, положив на то немало сил и средств.
Сначала все шло хорошо, но осталось по Брестской трассе до Минска километров 50, как сломалась коробка. Целый день просидел Федя на автостраде при жаре и без еды. Только ночью приехал эвакуатор, которому он при погрузке снес кабину. Уебох доставили на лафете обратно в Пинск. Федю особенно жалко. К этому мероприятию он готовился. Не сложилось. Мы предлагали ему выехать днем позднее с Сережей Климовичем, однако, так тоже он не успевал. Злой рок. Но, сломайся коробка в поездке, было бы и того хуже.
Была и у нас предыстория. За день до этого мы выпивали на даче в Руденске. Это было корпоративное собрание в восемь человек. В кульминацию событий собрались поехать купаться, разумеется, на Батоне. Он весело завелся, но через какую-то минуту затих и больше заводиться не хотел. Я не знал тогда, что назавтра нам понадобиться Батон, который отправили на пенсию и определили для рыбалок и недалеких поездок. Пришлось чинить. Помогал коллега Димка Антонов. Было очевидно, что не поступает бензин. Начали ревизию от бака в сторону карбюратора. В баке топливо есть. Разобрали фильтр-отстойник. Оттуда вылилось что-то нечистое и рыжее. Продули трубку в сторону бака, продули и в сторону бензонасоса. Бензонасос, похоже, был исправен. Короче, все потом заработало, и УАЗ был на ходу. Мотор урчал, машина бежала себе в конструктивно возможном темпе. Мы успешно съездили на озеро Материнское.
Ничего не оставалось теперь нам делать, как отправиться в Южноукраинск на Батоне. Выглядело относительно абсурдно, но, взвесив за и против, я решил – прорвемся.
Было нас пятеро: я, моя жена Луша, Narkoz 9, Полковник Малышев со своей супругой Ирой. В Руденск приехали, набившись как селедки в бочку в маленькую машину Полковника. Выгнали за ворота одну, загнали другую. Мимо ехала тучная бабушка на велосипеде и с тяпкой. Бабушка видела про нашу поездку в Магадан сводки по телевизору. Здесь, неожиданно для себя заметив приготовления к отъезду, она остановилась и сообщила, что когда-то лет пятнадцать прожила в Сибири, и что там живут очень хорошие и отзывчивые люди. Я беседу поддержал. Хороших и отзывчивых людей в большой массе нет и быть не может, но в Сибири они мне показалось получше, чем скажем у нас – алкашня и ворюги, или там в Краснодарском или Ставропольском Крае – злые и жадные до предела. Бабушка на велосипеде и с тяпкой отличалась от подобных бабушек. Эта относилась к нам с симпатией, была не без деликатности и с сохранным интеллектом. Она бы еще, конечно, рассуждала долго, но время вечернее, уже планировало садиться солнце, да и ехать было надо. Ей (бабушке) порекомендовали сайт.
Заправились под завязку. Сначала была полевая асфальтированная дорога до Марьиной Горки. Тихий вечер, почти отсутствовали машины. Не жарко и безветренно. Ехалось особенно комфортно и душевно, я настраивался на муки, нервы и бессонницу, одним словом крепиться. Пока получалось.
Товарищ Полковник и Narkoz 9 принялись выпивать. Хоть видели друг друга впервые, беседы приняли доверительный и непринужденный тон. Полковник умеет найти общий язык совершенно со всеми. Установилась атмосфера предвкушения и блаженного благополучия.
В Марьиной Горке я сбился с дороги и понял, что едем мы в Пуховичи. Пришлось развернуться и увязаться на какое то время за дымным военным Уралом. Там в кузове под брезентом сидели солдаты, явно к нам проявляя любопытство.
Дорога Марьина Горка – Старые Дороги тоже одна из моих любимых. Она пустынная и превосходная по состоянию. Какое то время нас сопровождала мощная линия электропередач. Позднее сумерки уже не позволяли отслеживать детали окружающего пейзажа.
Перед Старыми Дорогами стало совсем темно. Все, акромя Сипачева, уже спали: кто на сидениях, кто на полу, кто на раскладушке. Рев двигателя пересиливала музыка, ветер шелестел в люке, открытой форточке и зияющих бойницах.
17 июня
В райцентре Глуск я несколько растерялся. Требовалось найти дорогу на Озаричи. Подробная карта отсутствовала. Пришлось проконсультироваться у местной лопоухой и загорелой молодежи с ужасным белорусским акцентом. Выехать на Октябрьский, потом на Озаричи получилось верно.
Время шло, уже скоро должно было и светать, миновали мост через реку Припять. Бодрствующий Сипачев (Narkoz 9) отправил сообщение нашему местному аворитету и покровителю товарищу Шинкарику, что вот, мол, и Припять переехали.
Стороной объехали Наровлю. Здесь встречалось множество зверей. Я чуть не убил несколько крупных ночных птиц, чудом не расплющил ни одного ежа, под колеса попало несколько мышей, перед фарами периодически бежали зайцы и встретились сразу две лисицы. Чернобыльская зона. Здесь зверей много, их никто и не трогает. Лиственный лес стал гуще, он очень тесно охватил дорогу. Ветки деревьев ее экспансировали, перекрыв сверху сводом. Кто ездил на Украину через Александровку, знает эту колоритную дорогу.
Белорусский кордон мы миновали успешно. Как раз уже почти рассвело. Я постучался в одну из будок, где страхуют, разбудил упитанную добродушную женщину. Женщина была дачного типа и с грязными ногтями. Она сообщила, что уже ехали не так давно в Южноукраинск. Я тогда не сообразил, что это наш Сашенька, подумав, что еще одно место паломничества скалолазов и альпинистов, что не одни мы такие из Беларуси.
Утро было тихим, беззвучным, влажным и даже прохладным. Украинская граница. Остановились перед шлагбаумом. К нам даже никто не вышел. В нужных окошках я взял миграционные карты, их протянули с небрежным снисхождением. У нас надо же случиться, не оказалось ручки. Пришлось просить у таможенников. Ручку они дали как-то очень неохотно, даже по этому поводу сдержанно выражали недовольство. Ручка накануне была. Я сам же ее и засунул, как потом выяснилось, в карман сидения.
Пока заполняли карты, мы себя вели, конечно, неосторожно. Из машины здесь лучше не выходить совсем. Я с дуру, не обнаружив в поле зрения сортира, пошел в лес по тропинке, полагая, что для этого она и предназначена. Через тропинку была протянута сигнальная растяжка «хмель», которую я в утренних сумерках не заметил и задел. Кипит движение в помойной яме. Тотчас из вагончиков появились сотрудники. Деловито обрадованные, что я теперь задержан, они театрально возмущались, что надо же мне было так вляпаться, совершить столь чудовищное правонарушение. Как бы между собой они стали даже мне сочувствовать и сетовать, мол, работы и им прибавилось, вот и растяжку чинить придется и протокол составлять. Беда.
В вагончике было четверо или пятеро. Предводительствовал парень моих лет, светлый и коротко стриженный, умеренно мордатый, говорил с украинским акцентом. Он протянул мне лист бумаги формата А4.
- Пишите объяснительную.
- Можно вашу ручку?
Молча протягивает. А я мастер писать объяснительные.
- Идите в машину, ваш водитель на три часа задержан (притворно грозно говорит в окно кому то из наших).
- На чье имя писать?
- Пишите пока без имени.
А-а, ну тогда понятно, интересно, сколько здесь такса.
Объяснительная записка, которую я написал объемно и сногсшибательно скоро, получилась без откровенной издевки, но с иронией. Он прочитал и насупился, иронии не почувствовал. Перешел на сочувственно свойский тон, что вот такая нелепость, а теперь и мне проблемы и им работа, и отпустить бы хотелось, да и так уже на все глаза закрывать – не закроешь, факт то, хоть нелепый, но вопиющий. Он как бы советовался с остальными. Остальные сотрудники были весьма солидарны. Особенно тот, что непосредственно задерживал – долговязый и худощавый в нелепом здесь бронежилете. Как бы этот бронежилет был не абсурден, тем не менее, придавал официальность и государственность этому молодому человеку. Сейчас должны сказать: «Что же с вами теперь делать?»
- Что же с Вами теперь делать?
- Я пойду, посоветуюсь с остальными.
Мы нашли десять долларов. Я вложил их в объяснительную записку и перегнул пополам. Стриженный и умеренно мордатый сдержанно оживился и по свойски разрешил проезжать, кивнув своим, что не просто объяснительную уничтожьте, а сожгите немедленно.
Таможня это совокупность различных независимых служб, все хотят жить хорошо и у всех есть свои способы и уловки, чтобы работа приносила большее удовлетворение, нежели повседневная рутина. В следующем вагончике было двое. Похожие на этих, с передачи Городок – Стоянова и Олейникова. Олейников поддакивал, а Стоянов убеждал меня, что у нас лишний пассажир.
- Каг-таг, написано же в техпаспорте «четыре пассажирских места». Это кроме водителя (я уже начал раздражаться)!
- Не бывает грузопассажирских УАЗов, штоб пяць мест. Читыре – это с водителем.
- Мы ведь не первый год ездим, и от Вас (Стоянову) я такое слышу впервые. Это кроме водителя, он не может быть одновременно и пассажиром. А я – это водитель.
Отпустили, но недовольны остались жутко. Широколицая и довольно стройная женщина в костюме Че Гевары приподняла шлагбаум и мы оказались на территории Украины. Узкая и зажатая лесом дорога. Эти 60-70 километров в час казались вдвое большими – так близко и быстро проносились мимо ветки деревьев. Покинутые населенные пункты с зияющими и темнеющими проемами окон, из которых произрастала растительность, как на иллюстрациях к романам Габриеля Гарсиа Маркеса.
Новый кордон, скорее всего какая-то радиационно-экологическая служба. Вышел человек в форме, напустил комаров, но задерживать не стал. Через пять километров снова шлагбаум, та же служба. Справа просто загорожено, а проезд слева, причем, чтобы подъехать к шлагбауму, нужно пересечь сплошную. Знак Stop стоит совсем нелепо. Одно противоречит другому, но это не спроста. Вышел из будки парень к службе ГАИ имеющий точно такое же отношение, как к примеру я. Молодого человека звали Богданом, он походил на сельского парня которому повезло, что нашлась такая для него хорошая работа в этой глубинке. Преимущества работы Богдан стал понимать быстро, но еще не был остроумным крохобором. Еще и был один, а не так, как те с группой поддержки.
- Ну вот. Возле знака надо было остановиться, - сообщает с неуверенным сожалением.
Сошлись на том, что 20-ого мы будем возвращаться и привезем ему пива, он как раз будет дежурить, а теперь никак; деньги свои, а поменять не успели, не ГАИ же в конце концов вызывать, все люди братья и должны друг другу помогать. Никто в залупу не лезет, ну где-то нарушили, так то ведь не со зла.
Социум – вот это зло. Люди – это не величайшее богатство, а первая напасть. Не так страшна стихия, природа, звери. Я более десяти лет болтаюсь по походам. Негатив – это в первую очередь люди. Есть исключения, но в большинстве своем человек – быдло. Нельзя любить людей и ждать от них добра. Как после этого не быть мизантропом. Где бы мы не были – хамство, жадность и ожидание халявы, но есть повторю исключения.
Солнце еще не поднялось снова в Батоне все позасыпали. Приборы показывали хорошо. Дорога почти прямая, обсаженная тополями и не очень рельефная. Населенные пункты редки.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Это был ноябрь, полтора года назад, времени полночь. Ехали мы с двоюродным братом Сергеем здесь же, то есть прямо здесь. В свете фар сверкнули глаза. Откуда ни возьмись, вырос ослепленный зверь, совсем рядом, когда что-либо сделать уже поздно. Смертельный удар пришелся кенгурятником внедорожника марки Nissan.
-Что это было?
- Пошли, посмотрим. Но это не лиса.
- Да ну его поехали. А может он живой.
- Пошли, глянем.
На асфальте лежал труп. Я не видел до этого визуально, разве что на картинках. То была енотовидная собака.
Уже не так далеко было до Киева. Дорога оживилась. Я устал и ехал не внимательно. Батон норовило все чаще вынести за пределы полосы. Я отыскал малоприметный в траве съезд, проехал сквозь лесопосадку. Здесь было обширное поле, пересеченное вдалеке балкой. Загнав машину на траву, я достал раскладушку, поставил рядом. Выпил две рюмки коньяка и прилег поспать.
Разбудили меня довольно скоро. Уже был готов завтрак. Мы не стали долго рассиживаться.
Трасса наполнилась машинами. Через весь Киев ехать не хотелось. Проезжали к Одесской трассе окольными путями. Было две проблемы: первое уже скоро должен закончиться бензин, второе – необходимо поменять деньги, чтобы купить бензин. Банк нашли на окраине Киева в неком населенном пункте районного значения. Остановились возле нотариальной конторы. Рядом было насыпано несколько куч цемента. Рабочие выкладывали мелкую тротуарную плитку. К нам обратился мужик в розовой рубашке и с широким добродушным лицом. Спрашивал попользоваться насосом, причем успешно.
Заправились не с первой попытки, уже в самом Киеве, прямо в городе. Улица с пятиполосым движением в одну сторону оживлена была движением чрезмерно. Плотный поток представлял собой какой-то адский смрадно дышащий организм. Впереди с аварийными сигналами ехала фура, которая травила нас грязно-белым косматым дымным шлейфом. Наконец удалось ее обойти. Я злился на эту вакханалию, но ощущал, что со времен поездки в Магадан, как водитель добавил, и уже не очень в этом движении комплексовал. Главное в этот поток влиться, а из города он уже сам тебя вынесет. Так оно и получилось.
Одесская трасса широкая и простая, чем дальше от Киева, тем меньше движение. Мы проехали Белую Церковь, часа еще через два Умань. Местность рельефная и степная. Лесопосадка представлена когда акацией, когда тополем. Населенные пункты все в стороне. На обочине встречалось немало нелегальных торговых точек, они боялись какой-то облавы и мобильно сворачивались. Торговцы соорудили здесь же от дождя и солнца примитивные сараи. В одном таком из мест мы останавливались попить кофе.
Ехали 70-80 километров в час. В послеобеденное время свернули на Николаев. Полковник с Сипачевым время от времени поддавали, трезвели, потом опять поддавали. Так было перманентно.
Николаевская трасса тяжелая, оживленная, чем далее, тем рельефней, не всегда ровная. Эти последние 150 километров весьма утомляют.
Магазины продуктов оказались весьма примитивными. В Первомайске нам порекомендовали гипермаркет. Ира с Леной пошли туда так надолго, что я начал психовать. После гипермаркета был тягун в гору. Проезд загородила фура, которая едва ползла. Попробовал обогнать – не хватило мощи. Так кстати всю дорогу, кто-нибудь создавал заторы.
В 18 часов мы приехали в Южноукраинск. Город небольшой и с первого взгляда весьма аккуратный. Компактно расположились многоэтажки. Завязан он на головном предприятии, коим является ядерная электростанция. Была она здесь же в поле зрения. Куда именно ехать, мы были немного в курсе, поскольку переписывались sms-ками с Сашенькой. Но, когда позвонили, выяснили, что встретить он нас не встретит, поскольку находится внизу и ловит рыбу, причем безуспешно. Нашли мы их лагерь не то, чтобы с первой попытки, но и не большой кровью. Здесь к скалам был всего то единственный съезд. Батон скатился по каменистой колее. 960 километров позади. Приехали.
Саша все ловил рыбу. Здесь был Сергей. Не Новик и не S.klim. Этот с Могилева, Франковский фамилия (называет себя на сайтах Frank). Похож он был на Ваню Муравьева, но только светлее. Нашелся он сам по себе (я уже планировал по протекции Ромочки Симахина созвониться с неизвестной мне Настей с зимней фамилией, которая инструктор по скалолазанию и альпинизму). Причем приобретение ценное – профессиональный скалолаз и еще со снаряжением. Нам такие - о как нужны! Раз нашелся инструктор, можно претендовать на настоящее скалолазание. Решили, что лазить мы будем уже завтра, а пока на сегодня ограничиться осмотром.
Местность была колоритной. Склоны долины со скальными выходами. На этих склонах настоящий дендрарий. Мхи, не встречающиеся у нас кусты и всякие травы, были весьма причудливы. Между камней сновали многочисленные крупные ярко-зеленые ящерицы. Было почти безветренно, лагерь с одной стороны закрывали заросли акации. Там журчал родник. Чуть выше нас примостился грубый и неровный забор санатория Искра. Внизу шелестел порог. В мягком свете заходящего солнца блестела лента Южного Буга, в которую были вкраплены несколько островов и многочисленные глыбы валунов.
Пришел Сашенька, напуганный большим количеством замеченных гадюк. Существенного ничего не клюет, если не считать несколько пойманных уклеек. Одну мелкую рыбу тащила в зубах наперевес змея.
Вниз спустились с Сергеем-Frank по кулуару пересохшего сезонного ручья-водопада. Вдоль воды шла нестабильная и теряющаяся в неровностях тропа. Подошли к скале, которая, кажется, называется Николаевская. На сорок метров возвышался гранит. Было здесь все, уступчики, полочки, отрицательные элементы стенки, вертикальные, горизонтальные и косые трещины, перегиб и даже тенистый замшелый камин, который, казалось, словно дышит прохладой. Можно проложить на любой вкус маршрут, а что посложнее, как здесь (Сергей оценил в 6c), есть уже уготованные стационарные шлямбурные крючья. Скала понравилась, начинать назавтра решили здесь.
Сергею-Frank сразу тут не сказать, чтобы понравилось, но, когда он спустился и посмотрел снизу, оценил по достоинству выбор – здешние скалы будут значительнее, чем в Денишах (известное место, Мекка скалолазов возле Житомира).
18 июня.
Поэт и рыбак Narcoz 9 – Юрий Николаевич Сипачев он же Георгий Воронец к скалолазанию не приспособлен. Тем не менее, таким в компании и в стационарном лагере всегда найдется место. Кулуар сезонного ручья для него оказался не по силам. Теоретически опустить его можно было и на перильной веревке. Мы с Сашей на рыбалку отвезли его в четвертом часу утра на машине, снабдив тем, что может пригодиться: пищей, водой, заваркой, газовой горелкой и выпивкой.
Поднялись уже все в девятом часу. Тут приехал как раз Сережа S.klim c женой. Они были по европейски манерны и мимичны, с овациями: предварительные впечатления от окрестностей – «понравилось жутко».
Выступили двумя партиями. Авангард послали раньше под предлогом провешивать страховочную веревку, Глаз с S.klimом в это время пили, но ровно до тех пор, пока это позволительно для скалолазания.
Как инструктор и дока Frank показал мне принципы сооружения страховочных станций без крюков с закладными элементами и френдами (современная искусственная точка опоры, основанная на принципе распирания). Я тотчас начал импровизировать и практиковать, даже не было времени предаваться всеобщему впечатлению: «полез Полковник». Где то в трещину защемилась веревка, Полковник застрял метрах в двадцати от низа (а снизу им руководили и просто сопровождали действия овациями). Полковник сообразил, что выкручиваться придется самому, и выкрутился, более того залез. Это был маршрут 5b.
Я уже зашел косо вверх за перегиб, позади было четыре или пять страховочных станций, я продолжал дальше с нижней страховкой свой путь. С этой стороны была тень и сумрачный каменный камин. Балкон с нишей. Здесь покинутое орлиное гнездо. Меня воодушевил торчащий скальный крюк. Потом я нашел еще. Появилась мысль вылезти наверх. Хладнокровный ужас пришел быстро. Это такое состояние, когда себя еще держишь в руках, но уже мандражируешь. Я стоял на небольшой полочке, будучи застрахованным снизу, но далековато, и понимал, что наверх уже не вылезу и вниз без срыва быстрее всего не слезу (с нижней страховкой вертикально лететь будет весьма чувствительно), на обвязке висела последняя небольшая закладка и слишком большие гексы. Трещину для закладки я нашел, чтобы застраховаться здесь, но ничего больше не придумал. На нее теперь вся и надежда. Привязал свободный конец веревки. Следовало спуститься по косым перилам обратно по страховочной цепи, которая мной же и создана. Я не сильно знаю в таких случаях, насколько они должны быть натянуты, но по логике вещей сделал с умеренным провисом.
Спустился до промежуточной станции я, конечно, на грани фола. Сорвался уже потом. Перильная веревка натянулась, я качнулся маятником за счет не натянутой веревки и страховочного уса, задевая ногами терминальные ветки растущего здесь граба, вылетела одна закладка. Ногой я дотянулся до опоры и вот уже опять стоял. Или это настолько тяжелее спускаться, чем подниматься, но вернулся я сильно лишенный ловкости и уверенности, растерянный и потрясенный.
Залезла по провешенному (то есть обеспеченному страховкой) Frankом маршруту Лена- S.klim, Сашенька да Полковник. Сам Сергей S.klim сетовал, что что-то не получается. Сашенька был восхищен, что ходить по стенам на поверку оказалось в высшей степени интеллектуальным делом. Frank подтвердил это примером, поднявшись по маршруту 6c, что по скалам нужно просто ходить, а не лазить. Более того, руки в этом деле нужны постольку поскольку, идти нужно ногами и никакой силы, головой просто и мозгами. Для меня этот подъем 6с, как для обывателя вообще кажется запредельным, не видел бы, уверенно бы спорил, что здесь не получиться подняться свободным лазаньем. А он находит какие то опоры, зацепочки. С первого виду же -голая стена, да и только.
Припекало солнце. Купались. Здесь заканчивался остров, и течение было совсем тихое. Вода прозрачная и какие-то сверхглубины. Я ныряю на шесть, ну семь метров. Здесь не мог здесь достать до дна! Становилось дальше темно, стремно и уже было сильное с непривычки давление на уши.
Приводили из лагеря Иру. Габитус не позволял ей безболезненно и самостоятельно сойти к воде, она была, видимо, недовольна, особенно Полковником, который уверял, что спуск по кулуару пересохшего ручья не круче спуска с горы Петрас.
Время клонилось к вечеру. Периодически неожиданно хором начинали квакать лягушки и также неожиданно затихали. Сергей Frank, страхуясь сверху, собрал цепь станций, что я соорудил, из которых как удовлетворительные оценил не все. Лазил по маршруту, что и все я тоже. Вышло. Пишу, как обыватель. Чтобы спускаться, нужно через что-то перешагнуть, доверится веревке: упасть спиной вниз и отталкиваться от стены ногами, причем ногами контролировать стену и по возможности держать их пошире. Скорость спуска и плавность зависит от страхующего, который выдает веревку через тормозное устройство типа восьмерка.
Снова та же стенка. Это уже не творческий подъем свободным лазанием, ничего интеллектуального. Скалолазы его применяют редко, только если уже нет других вариантов. Больше этот способ используют спелеологи. Два стремени и два жумара. Тоже идти нужно ногами и не вращаться относительно веревки. И здесь нужна не только некоторая сноровка, но уже и сила. Я старался возможности не терять и пробовал все. С жумарами удалось.
Тихий задушевный вечер. Стол на кровати-раскладушке, что мы привезли на Батоне, костер на упругих дровах из веток акации, компания в десять человек, шашлык. Что еще для отдыха нужно, к тому же день сложился удачно.
Сашеньке сделали инъекцию лекарства бициллин 5. Он накануне приболел ангиной. Коль приболел, заниматься скалолазанием практически не планировал, только присутствовать. Но не только присутствовал и участвовал тоже, надо сказать, даже неожиданно в этом преуспел. Он был в своем репертуаре и к мероприятию подготовился фундаментально, как теоретически, так и приобрел массу ценного снаряжения и явился на дебют во всеоружии.
Сергей S.klim устал с дороги и спал в палатке, но потом появился с гитарой. Певунов было трое, но в основном два Сергея, один исполнял туристические песни, другой из репертуара Башлачева. Большинство были пьяные и очень довольные. Кроме всего прочего была и уха. Сипачев в этом деле большой корифей, хотя рыбы не очень было много, но все же: щука-карандаш, подлещик, окунь, плотва, еще что-то и морская зеленушка (забыл, как местные эту рыбу называют).
Упоминали альпинистский клуб Хан Тенгри, мимоходом. Кто-то спросил, что это такое значит «Хан Тенгри». Сергей Фрэнк взялся объяснить, что это такое, куда во первых и мало кто ходит и далеко не все приходят. Но если ты уже пришел, то будешь вхожь в любой клуб горных туристов или альпинистов на правах свадебного генерала, причем пожизненно и этот статус больше не требуется подтверждать.
19 июня.
Разошлись нескоро. Сашенька снова планировал отвезти на рыбалку Георгия Воронца и сам поучаствовать. Но рыбаки наши проспали. В этом одну из первых скрипок играл товарищ Полковник, обещая разбудить, но не разбудил. Отправились они с трехчасовым опозданием.
Остальные поднялись в такое же самое время и в такой же последовательности, что и вчера. Сережу Климовича снарядили в Южноукраинск в водочный магазин.
Пили часа два, пока не вернулся Сашенька. Словили они, как и вчера мало, но на уху хватало: подлещики, бычки и еще одна морская зеленушка.
- А где Narkoz 9?
- Я его на водохранилище отвез.
На счет водохранилища, что при атомной электростанции они справились у местного мальчика.
Солнце поднялось выше. Погода обещала быть знойнее вчерашней. Мы спустились и нащупали неровную тропинку. Ближайший скальный массив был занят. Их было человек десять. Они уже провесили три веревки. Палаточный лагерь разбили подле.
Наша сегодняшняя скала называлась Одесская и была совершенно не такая, в сравнении со вчерашней. Верх отвесной стенки снабжен нависающей отрицательной пирамидой. Подножие скалы имеет существенные бонусы: паукообразные вязы с густой сводчатой кроной создают тень, здесь же замшелый грот, с потолка которого стекают тонкие струи воды. Это родник – казалось, скала плачет от старости и непосильной своей тяжести.
Рядом было и открытое место без тени, сразу рядом и Южный Буг, в русле которого отдельные гигантские плавно скругленные скальные образования. И здесь глубоко, однако.
Вверх по стене намечено много маршрутов: цепочками, соответствуя этим маршрутам, тянулись стационарные крючья. Внизу подъемы были помечены: их название и категорийная оценка. Выбрали мы подъем «О-о-о-о!». Сергей Фрэнк взялся провешивать маршрут с нижней страховкой.
- Тебе это делать не стремно?
- Конечно стремно.
Как и вчера, Глаз взял бухту веревки, приспособления и занялся самостоятельным заданием. Смастерил станцию, спустился отвесно вниз на восьмерке, поднялся со страховкой по узкой щели. Здесь был такой угол, что можно кое-где распереться, были и отрицательные элементы. Там, однако, есть за что ухватиться и подтянуться: несколько острых выступов.
По маршруту «О-о-о-о!» (Сергей Фрэнк, как профессионал, не в счет) поднялись пока только две Лены. От своей я этого не ожидал. Малая была в восторге. Сашенька и S.klim злились. У Полковника не получилось тоже. Пока он был поддатый, стоял со зримым удовольствием на страховке, затем ушел охранять наш лагерь и свою Иру.
Подошла очередь, полез Глаз. Снизу давали советы. Подъем не имел ничего общего со вчерашним, хоть и такой же по сложности. Здесь почти ничего толкового не было для рук. Глаз к тому же был без специальных скальных ботинок, в кроссовках, а в них подниматься ужасно. Специалисты хвалят для этих целей «галоши садовые» - совдеповское изделие с острыми носами.
Сегодня все было значительно тяжелее. Я многократно срывался, висел, отдыхал, пробовал опять. Снизу комментировали. Советы плохо помогали. На грани фола, я все-таки вылез на хорошую полку, почти балкон: это лишь половина пути. До следующей, но только поменьше, я понял, что этим маршрутом не зайду и схитрил – обошел сбоку. А последний этап «О-о-о-о!» тоже оказался мне не по зубам. До выступа, за который можно схватиться рукой, метра два с половиной. И допрыгнуть – не допрыгнешь, и нет адекватной промежуточной точки опоры. Никто не смотрит. Скажу, что поднялся. В пределах досягаемости было ухо крюка. Я снял с пояса карабин, вщелкнул туда, подтянулся на нем рукой и был таков.
- Глаз! Глаз! Забери карабин! Там висит ниже тебя! Это наш! Сергей забыл, - запрокинутые вверх головы и сразу несколько вторивших друг другу голосов.
- Мой это карабин!
- А-а! Гла-аз! Так ты схалявил.
Страхующий меня опустил вниз.
В промежутках между скалолазанием ездили за нашим рыбаком на водохранилище, что с восточной стороны то Южноукраинска. Земляной вал дамбы с башенными сооружениями смотрелся монументально. Среди степи открывалась нанотехногенная панорама Южноукраинской ядерной электростанции. Мрачные призматические и цилиндрические строения были окружены частоколом опор и паутиной линии электропередачи.
Твердая степная дорога вывела нас на берег водохранилища. Здесь Сипачев ничего не словил: закончилась наживка, а на кукурузу не клевало.
Сергей Фрэнк перевесил страховочную веревку на два новых маршрута: 5B и 6В.
5В «Туалет» (краска вылиняла, сохранился фрагмент названия, похожий на «туалет»). Пробовали все мы, причем многократно. Никто, кроме самого Сергея (он нам показывал как надо) не мог взять старт – самый первый этап. Глаз и S.klim даже подвешивали на крюк стремечко, но и этого было не достаточно – ничего у нас не выходило.
Превзошел все ожидания Сашенька. Он маятником на веревке перекинулся на стартовую ступень 6В и оттуда, хоть совсем не грациозно, не ловко и на грани срыва, но – поднялся! Самым сложным было здесь вот это вот начало. Он зашел до верха. Успех в скалолазании не в силе, а прежде всего в голове.
- А как оттуда никто стационарный хороший карабин не стащил?
- А кто же его стащит. Скалолаз чужого не возьмет, а какие-нибудь гопники туда не поднимутся.
Нашим дебютом и «скалолазанием впервые» довольны остались без исключения все. Окрестности Южноукраинска оправдали наши надежды. Только нужно было нам сегодня ночью выезжать, не то на Батоне пока мы доберемся?..Домой ехать не так уже и хотелось. За ужином Глаз был мрачный. Полковник и Narkoz 9 напились.
- О-о! Сегодня день медика. Может, за это выпьем?
- Нашел, за что пить. Медик теперь насмешка, а не то, чем можно гордиться и козырять.
20 июня
Ночь чересчур жаркая. Духота неимоверная. Трасса на Николаев даже ночью перегружена машинами. Хватило меня до четырех-пяти утра, когда до Киева оставалось километров 70. Потом прилег поспать
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Часа через три выехали снова. Пришлось через Город. Благодаря указателям удавалось кое-как справляться. Ехали правильно до реки. Днепр переехали по другому мосту, не тому, что нужен. Улица-проспект тянулась долго, пока не перешла в шоссе типа автомагистрали на Полтаву или Харьков. Не беда, Глаз скоро сообразил, как объездной дорогой выбраться на Черниговскую трассу.
Километров сто трасса Чернигов-Киев однообразная и почти прямая. Обсажена она тополем и акацией. Нельзя сказать, что неприятная.
Не скажешь, что путь наш дальше продолжался без сучка, без задоринки. Из вежливости отвалился разок-другой глушитель, пришлось ожидать, пока остынет горячая банка. Как-то не могли завестись, пока Глаз не покачал лапкой бензонасоса.
Миновали Десну. На нейтральной территории пересекли по мосту Днепр. Таможни Славутич-Комарин цивилизованнее, чем та через Александровку (Вильча называется).
Сотрудник на украинской стороне изучал документы.
- А почему обратно вы здесь поехали?
- Ну, как Вам сказать…
- Как есть, так и говорите.
- Там, там, ну, в общем деньги там просят. Не приятно.
Ухмыляется.
Наш ржавый УАЗ на каждом этапе был объектом повышенного внимания, которое хорошо только до поры до времени.
По моим подсчетам вот-вот должен был закончится бензин. Можно было заправиться и в Славутиче, но для этого тогда требовалось съезжать с трассы в сторону. Нам сказали, что заправка близко, в Комарине, через 4 километра, кто-то давал 7. Однако проехали мы уже 14 и ни Комарина, ни заправки, ни бензина. Слишком была вокруг отчужденная от людского присутствия местность: не жилые деревни, совсем застарелый асфальт, где-то с пробивающейся сквозь него через трещины травой, машин не видать. Наконец вывеска на украинском языке, что это радиационно-экологический заповедник. Мы снова пересекли границу с Украиной и без бензина направлялись в Чернобыль. Глаз выругался и начал разворачиваться.
- Что такое, Глаз?
- Труба дело.
- Ты катись на нейтралочке и тогда бензина может хватить.
- Горок нет, даже небольших.
Вернулись этих 14 километров до развили. Бензина хватило. До Комарина не доехали. Перегрелся мотор. Из расширителя поперла голубая вода (еще с зимы разведенный антифриз). Остыли. Снова отвалился глушитель (слабый хомут).
Только после этого всего заправились. Посетили местный магазин. Председатель сообщил, что без бутылки дальше не поедет, в смысле, чтобы она лежала рядом, а в Руденск приедем, тогда и выпьем.
Но не то, что до Руденска, до Хойников ехали долго. Я уже не смотрел на дорогу, видел ее больше интуитивно, а в основном на температуру мотора. Многократно останавливались, когда стрелка отрывалась от отметки 80, потом Лена с Полковником наперегонки ловили воду из расширителя, подставляя импровизированную тару. Голубую воду потом возвращали обратно, заводились, ехали минут двадцать, снова перегревались и так много циклов. А однажды, стоило только остановиться и отворить двери, как в совсем непродолжительное время влетела внутрь сотня мух. Не менее часа прошло потом, пока их перебили.
После того, как проехали Хойники, перегрелись опять. Как запорожец, только там воды нет. Ехать так дальше было нельзя. Если пар выдавливает воду, значит, непроходима пароотводная трубка. Я снял со стенки верхний расширитель и подул туда. Так и есть – не проходима. Продули с Полковником насосом. Глаз закрыл крышку радиатора и подул. Во втором расширителе стала подниматься вода. Патологический процесс был смоделирован. Выход найден. И трубку продули и Глаз не плотно завинтил крышку радиатора, чтобы пар так тоже мог стравливаться, едва создастся незначительное давление.
Езда после этого оптимизировалась. Тенденция к перегреванию была, поскольку жара снаружи была неимоверная. Глаз изобрел катиться с горочек на нейтралке, и это существенно помогало, мотор градусов на пять за это время охлаждался.
Вечереть, а вместе с тем и спадать жара, стало, когда проехали сраные Паричи. Была горелка и газ. Думали остановиться в лесу и сварить кофе. Но не было последнего, а купить его чтобы, так то надо заезжать в Бобруйск, а это - овчинка выделки не стоит.
После Осиповичей стало слишком много машин. Батон стал создавать заторы, потом машин еще сделалось больше и снизилась скорость потока.
До Руденска добрались без осложнений, если не считать, что заколебали постоянно открывающиеся задние двери. УАЗ загнали на импровизированную эстакаду.
Остальные пять членов нашего общества, выехали после нас на утро. Доехали хорошо.
{jcomments on}