Осень. Время, когда на среднем пальце правой руки проступает след от чернил. Время, когда официально можно притормозить, призадуматься, оглядеться в поисках места для зимовки. Скоро облака затянут все вокруг и, как губка, будут поглощать громкие звуки и яркие краски. Не будет ни верха, ни низа, ни лева, ни прАва.. изнанка. Мысли станут длиннее и взрослее. Быть глупым и смешливым осенью как-то не к лицу.

Лето изматывает праздником, единственным спасением от которого может служить дождь. Лето забывчиво и распутно, оно склонно баловать и вводить в заблуждение.. разрешает жить, оставляя широкие поля. Искусственность летней радости начинаешь замечать с годами, когда опыт не накапливается, а повторяется. Один мой знакомый рассказывал, что, когда наступает сезон клубники, у него появляется тревожное чувство: к клубнике он равнодушен, но то оживление, которое возникает в связи с этим, заставляет его испытывать что-то вроде чувства стыда за неспособность и нежелание возрадоваться вместе со всеми. Примерно такие ощущения я испытываю с приходом лета.

Осень тяготеет к аскетизму, приручает и подкармливает меланхолию, с которой нужно будет как-то уживаться зимой. Этот внутренний покой (или, если хотите, скука) более универсален, легче трансформируется. В отличие от летнего угара, покой всегда знает путь обратно, в то время, как надрывной радости зачастую сложно выпутаться из себя самой, если только не сделав намеренно-серьезное лицо.

Вот на изломе этих двух времен мы и пошли в поход. Вышли в Крупках. Отпраздновали.

На велик я не садилась больше года, поэтому поход оказался для меня, как первый: ехалось тяжело, особенно по песку. Вскоре и вовсе стало сводить ноги, отчего я здорово отставала. Меня неизменно сопровождал Паша Петров, поддерживал и давал советы бывалого велосипедиста. Мне и сейчас кажется, что он преследует меня. Примерно первый 20км был сплошной песок, с ним мне никогда не удавалось договариваться. Остальная часть группы ехала как ни в чем не бывало, что очень раздражало. На очередном привале меня немного разгрузили, но это не помогло, я по-прежнему отставала. Паша предположил, что я недостаточно питаюсь, от чего и сил нет. Накормил правильной едой, и действительно, в голове прояснилось. Но, так как мы уже отстали прилично, решили не гнаться за всеми, а перемещаться по своим ощущениям. Пить хотелось неимоверно и постоянно. Неоднократно я убеждаюсь, что утоление жажды — одно из ярчайших удовольствий в жизни. Привалились в деревне.. там и напились из колодца, перекусили.

Тут же позвонил Волосач, и сообщил, что они буквально в двух километрах от нас продираются сквозь чащу.

Мы призадумались. Паша, усомнившись в моих силах, предложил вариант объезда этого участка, правда, при этом мы наматывали лишних 15 км, но по трудозатратам якобы дешевле. На том и порешили. С группой пересеклись уже в районе деревни Димитровичи, отдохнули, искупались.

Короче, к черту подробности, добрались до лагеря, где уже вынашивала ребенка Вика. В итоге в этот день намотали кто 95км, кто 85. Саша с Лешей приготовили замечательный кулеш. Прослушали парочку докладов, одной из ценных мыслей которых была в том, что высокоразвитые существа требуют много сна: отсюда стало понятно, почему у алкоголиков сон короткий.

Утром собрались довольно оперативно. Ребята приготовили харчо и грибную закуску из грибов, собранных по дороге.

Буквально на старте выяснилось, что у меня сломался багажник и ремонту не подлежит. Рюкзак пришлось сбросить Вике. Далее по маршруту порвалась цепь у Ковалева Сергея, поломку устранили.

Богушевичи. Мороженое. Доклад Максима.

У Алены отвалился щиток. Где-то на развалинах коровника Максим забыл шлем.

Последний магазин. Мороженое, перекус. Осиповичи. Минск. Бесследно растворились в суетном городе.