Внизу не встретишь, как ни тянись,
За всю свою счастливую жизнь,
Десятой доли таких красот и чудес.
Спал я сегодня на трех смежных сидениях. Спал не крепко, в основном дремал. Но дремал сладко. Периодически будил Сергей и спрашивал какую-то чушь. Ехали они со Славой в «кабине». Неторопливо переговаривались, поддакивали и дублировали друг друга. Будто машинист и помощник в железнодорожном локомотиве.
- Вставай, Глаз, вставай. 457-ой километр.
- Что-что, что такое? Поспать дайте.
- Здесь же твой брат клад закопал.
Я вышел на воздух. Было влажно и зябко. Почти полная луна, едва начинающая стареть, была на самом горизонте, и собиралась скрыться за ближайшей сопкой, и своим светом освещала, как гребень, зубцы хвойного леса на ближайшей сопке. В свете фар клубился туман и стоял изваянием километровый столб «457». За обочиной дороги возвышалась отвесная стена скальной породы. Непрофессиональные граффити на стене, и, у ее основания журчал ручей. Слава к этому событию подошел торжественно. Выставил штатив и изготовил кинокамеру.
Клад находился в туре из камней. Здесь была поощрительная записка и два почти выработанных баллончика с краской и рекомендация оставить на скале автографы. Автограф на скале не оставили по причине тусклости краски, да и тяжело было лазить по камням прямо среди текущего ручья. Рекомендации в записке приняли. Баллончики с краской забросили в багажник. Предварительно я окрасил буквы на километровом столбе в желтый цвет, а на штативе этого столба с тех пор красуется синяя полоска.
Потом я долго, километров 300 спал в зимнем саду, пока не разбудили завтракать.
Кафе было весьма своеобразным. Мы уже про него были наслышаны. Расположилось оно возле пыльной гравейной автотрассы федерального значении и раскинувшихся вокруг лесистых сопок, тронутых уже признаками первой осени. С тыла деревянного домика кафе имелось классически скроенное отхожее место и, выставленные рядами, множество бочек из-под солярки. В небольшом помещении кафе имелся всего один стол. Стены были сплошь оклеены деньгами, подавляющее большинство – это были российские десятирублеки. На деньгах были оставлены автографы. На потолке обнаружили мы и единственную нашу белорусскую купюру, которую оставил брат ровно два месяца назад. Места на стенах и потолке здесь уже осталось мало. Мы оставили сразу две бумажки и визитку нашего главного спонсора alexnature. Если побываете – без труда найдете.
В последних кафе, точно так же как и здесь, отношение сдержанно раздражительное и не наделено элементами хлебосольного гостеприимства.
Дальнейшие километров 250 проехал я за рулем с удовольствием, особенно, сначала, когда федеральная гравейка была ровной и можно было разгонять машину до 70 километров в час. Периодически случались и заасфальтированные участки дороги. Но, разумеется, в основном это была гравейка. Множество дорожной техники и дорожных рабочих. Если поедет кто-нибудь через несколько лет, когда трассу оптимизируют, это уже будет не тот драйв.
Я наловчился с горочки спускать наш корабль на нейтралочке и, в зависимости от качества покрытия, перед очередным мостом в той или иной степени притормаживал.
Но потом гравейка стала значительно хуже и походила на стиральную доску. Первое время действительно было много пыли. И ехали какое-то время в респираторах. Водителю, более того, дали самый современный противогаз, по какой-то причине купленный Славой на «блошином рынке» и взятом с собой. Но вскоре голова от противогаза устала, пыли после встречных машин поубавилось, и в нем отпала необходимость.
Голос Александра Баля, который запустили на три четверти громкости, пересиливал гул и вибрацию в салоне. Сережа был крайне недоволен сегодняшним музыкальным репертуаром. Негодовал, пожалуй, больше, чем при прослушивании речей Л.И.Брежнева.
А вокруг открывались все новые и новые шикарные виды, подернутые первыми красками уже пришедшей осени. Багряные осины, желтеющие березы и островерхие лиственницы – все смешалось между собой. И сопки смешались, то вставая перед подъемом стеной, то расступаясь на спусках обширной по-осеннему многоцветной панорамой. Осень – это безусловно лучшая пора года.
Наш расхлябанный маломощный желтый фургон обошел, чтобы не дышать вздымаемой из-под колес вихрями клубящейся пылью, колонну из десятка мощнейших красных грузовиков противопожарного назначения. Оторваться от них получилось ненадолго. Головной Урал все наседал сзади, и, казалось, можно от него уйти, но жалко перегруженной подвески. Когда первый красный рычащий монстр совсем близко стал напирать сзади, съехали на обочину дороги и пропустили всю колонну. Наконец угомонилась за ними пыль, поехали дальше.
Превеликое множество было различных мелких событий, да где же все опишешь, чтобы отобразить этот целый процесс - авантюрное путешествие В Магадан На Батоне. Прочие организованные путешествия не оставляют и десятой доли получаемых нами впечатлений.
Съезд на поселок Сковородино еще не был построен, зато был уже обозначен знаками. Фактически имеющийся обозначен не был никак, его указали дорожные рабочие. В Сковородино нас интересовала прежде всего заправка и продовольственные магазины. Дорога ведущая в поселок была убойно разбита самосвалами и щедро изборождена гусеничной техникой. Нашему УАЗу пока что это было по плечу. И вот уже показались в поле зрения признаки поселка.
Из очередной лужи батон выбраться не мог и глох. Я его заводил скрипя стартером снова и снова. Снова и снова он вздрагивал и глох. Остальные члены кооператива спешили с советами. Я давал больше газу и все равно глох.
- Да выпустите же меня наконец, - разнервничался из зимнего сада Сергей (а ему на самом деле нужно было выйти)!
- Терпи. Мы в луже. Куда ты выйдешь!
За руль сел более опытный водитель. Как ни стремился Более Опытный Водитель выбраться из лужи, попытки были напрасны. Батон глох. Снова и снова.
- Аккумулятор [email protected] посадите, - забеспокоился тотчас Слава.
- Дайте же мне, наконец, выйти, - не унимался Сергей.
- Терпи! Мы в луже! Сейчас выедем!! Саша, газуй.
Саша газовал, что педаль упиралась в пол. Батон кудахтал, обороты падали, и двигатель замолкал. Мы отворили дверь. Под нами была серо-коричневая лужа, в которой отражался Батон.
- Мы не выедем из лужи. У нас закончился бензин.
- Пустите же меня наконец!!
- Открывай дверь да сцы!!
- Не могу!
- Ну сцы.
- Не могу я!!!
- Так, ищи сапоги!
Спустя мгновения Механик, слегка подскакивая, покинул помещение. Ситуация была более чем нелепой. Сапоги какие-то можно было достать изнутри, какие-то только снаружи. Начался хаос и вакханалия. Кое-как вышли из перекошенной машины (здесь было не без уклона). Для Идеолога нашелся только один сапог (к федеральной трассе «Лена» мы еще не были готовы). Лазили на крышу, доливали в бак «закончившийся» бензин из канистры. Накачивали лапкой бензонасоса. Нецензурно выражались. Заводились и снова глохли и все оставались в той же мутной луже.
Путем раскачивания вытолкали перегруженный батон из лужи просто в грязь. Начали рассуждать. Пока машина едет, покойно и комфортно. Когда начинаются ремонты, начинается бомжатник и хаос. Часть вещей лежит на кожухе двигателя. Их в таком случае перекидывают в зимний сад. Еще нужно куда то определить и саму крышку, накрывающую двигатель. Сразу становиться неуютно и мрачно. Так вот было и сейчас. Топливный фильтр забило основательно. Совсем грязный бензин.
Причину отказа двигателя работать под нагрузкой связывали не иначе как с засорением карбюратора. Это совершенно своеобразный многокамерный конструкт с медными, алюминиевыми и стальными частями, множеством заслонок, винтиков, и прокладок. Служит он для приготовления воздушно-бензиновой смеси. В современном мире эра карбюраторов уходит и в скором времени это уже будет пережиток прошлого. Самим лезть в камеры карбюратора не хотелось, и я со Славой отправился в поселок пешим порядком на поиск знающего человека. Уже в преддверии поселка пыл поубавился. Встретившиеся мужики, смотрели на нас, как на каких-то чудаков, словно мы невесть что ищем. Один дядька дал телефон таксиста. Они, мол, все знают.
Вместо усатого ушлого таксиста Славе ответил женский голос. Действительно она это и есть такси. Договорились возле железнодорожного моста, и что она будет на маленькой машинке.
Это была женщина уже не первой молодости, но отчаянно пытающаяся обмануть свой возраст. Тем не менее, она была наделена приятным бархатным голосом и контактно общительна. Машина была кой-то небольшой японкой малолитражкой с правосторонним расположением руля. Я сразу ей доверие не внушил, хотя пытался «метать бисер перед свиньями». Слава же , напротив, внушал ей доверие позитива. С ее слов выходило, что здесь в поселке в карбюраторах никто не понимает. Вот, если бы в Благовещенске, это другое дело. А так, разве что дядя Паша. Но тем, как ремонтирует дядя Паша, отзывы не очень. И опять же, застать его трезвым можно далеко не всегда. Пока ехали к дяде Паше получили общее представление о поселке. Здесь можно неплохо заработать. Приезжие так и делают. Местные жители в основной своей массе отпетые алкоголики и бездельники. Врачи взяточники и обыватели. Приехали на работу китайцы. Местные, значит, девушки ими чрезвычайно заинтересовались. Там не обошлось и без стычек с местными мужиками. Кому-то ухо откусили. Кому-то где-то ребра сломали. Как нас сюда занесло, не иначе еще и из Красноярска, в эту «чертову сковородку» - удивлялась тетя. Минск произвело на нее меньшее впечатление, нежели бы это было Красноярск. Я уже столько раз описывал подобные поселки в предыдущих походах, что сейчас на этом не будем останавливаться. Этот не был исключением из правил. Дороги были соответствующего качества. Но эта баба умудрялась лавировать на своей машине с ничтожным клиренсом мастерски и ни разу не цепануть. Чем она, интересно, руководствовалась, когда ее выбирала. На фоне здешнего антуража эта малолитражка смотрелась абсурдно.
Дядя Паша имел не очень презентабельный габитус. Быстрее походил на сантехника из ЖЭСа средней руки. Сейчас он ремонтировал nissan, разбросал вокруг себя запчасти. Был трезв и нашему визиту не очень доволен. Договорились разве что назавтра. Подворье у дяди Паши было захламлено нещадно. Среди многочисленных деталей самых разнообразных габаритов без труда угадывался блок цилиндров от УАЗа или Волги. Мы подумывали поискать еще какую-нибудь кандидатуру, но тут нам позвонили коллеги и с торжеством сообщили, что Сережа уже разобрал входную камеру карбюратора, где стоит фильтр-сеточка. Камера вместе с фильтром была обильно запрессована герметиком. Из герметика еще на Байкале Сережа изготовил на карбюратор прокладку. Сейчас эта прокладка засрала карбюратор. Но, слава богу, причина установлена, сейчас промоем. Заведемся и поедем. Поедем в Магадан. Ну раз все складывается так хорошо, то заехали на магазин. Молоденькая продавщица сообщила нам, что коль мы совершили покупки более ,чем на тысячу рублей, 6 октября у них в магазине будет проводиться какая то акция. Будет что-то разыгрываться. Мы подарили ей чек, объяснив, что никак не можем участвовать в акции.
Тетя-таксист доставила нас к той самой луже на въезде в поселок, где кипела работа по ремонту УАЗа. Цену тетя попросила очень не слабую.
В Батоне рассуждения не прекращались. Единственными помощниками нам были заочные консультации по телефону и интернет. Просто полтергейст какой -то. Бензонасос работает, в карбюраторе льется, искра есть. Стартер крутит. А заводится редко, да и то глохнет. И тогда мы развинтили карбюратор. В поплавковой камере обнаружили значительное количество хлопьев герметика. Промыли, свинтили. Поставили на место, но батон работать не хотел.
И тогда мы развинтили карбюратор, открутили жиклеры, продули жиклеры, завинтили жиклеры, собрали карбюратор, поставили на место, батон на минуту завелся. Сережа тут отсоединил одну свечу, Батон заглох.
Стемнело. При свете фонариков разобрали карбюратор, выкрутили жиклеры, прочистили их медной проволочкой, ввинтили на место, собрали карбюратор, поставили его на место, но батон заводится не хотел.
Похолодало. Мы разобрали карбюратор, изменили уровень в поплавковой камере, собрали карбюратор, но батон работать не хотел.
Кусались комары и мошки. Мы отгоняли их аэрозолями, развинтили карбюратор по камерам, продули и промыли канальцы, собрали камеры на место, но батон работать не хотел.
Читали пособие. Разбирали и собирали карбюратор мы еще раз десять, но батон работать не хотел.
Навеяло тумана. От постоянно проезжающих мимо мастодонтов стоял рев, и нас обдавало перегаром солярки. Задрожала земля и стали нарастать звуки апокалипсического значения. Причина их не заставила себя ждать и на сцене событий появился бульдозер (фирмы Катерпиллер) таких размеров, каких я, признаться, пока не видел. Он так яростно громыхал чудовишными траками, что захотелось отсюда бежать.
Когда поменяли свечи, сразу завелись, и заглохли. Больше заводиться не хотели. Лазили в трамблер. Многократно проверяли искру. Грешили на бензонасос. Потом вектор работы переключился на карбюратор. Это называется членовредительство. Сами же засрали карбюратор. Теперь работали мы вот уже часов восемь напролет, на результат нашей деятельности пока был нулевой.
Три часа ночи. Остановился КамАЗ, вздыхая пневмотормозами и низкочастотно работая двигателем, везущий гору гравия. Худой и очень подвижный водитель с экспрессивной манерой разговаривать и привычкой нецензурно выражаться.
- Так, [email protected], искра у вас красная, а должна быть синяя. Зачищайте контакты наждачкой, а я разгружусь и подъеду.