Автор Павлик Глазков
Мерзавец- человек подвергшийся казни путем обливания его на морозе холодной водой до тех пор, пока не наступит летальный исход. (Широко распространенная казнь в Древней Руси).
Бля! Как холодно. Вот вот из дома вышел, а уже продувает. Ну ничего! Сейчас приедет Евгений Сергеевич и заберет до Руденска.- успокаивал я себя хорошими мыслями, подпрыгивая на остановке в районе 6 утра у родной общаги в Дружном. По плану нас в районе 7 утра должен были прихватить на даче в Руденске основной состав секты, но по каким-то непонятным причинам они тормозили. Возбужденные и довольные, мы с моим коллегой по работе и прочим делам, Евгением Сергеевичем, ждали и периодически "делали по рюмашке". Когда же к даче подъехал белый бус и из него высыпала разноцветная и возбужденная толпа, которая принялась рассматривать ЗИЛ, стало понятно: поход будет богат на события.
В автобусе ехали не то, чтобы чинно, но и не развязно. Ехать было недалеко и поэтому в разговоры никто не ввязывался и не вязнул.
На поляне у Русаковичей нас уже поджидала теплая, но весьма взрывоопасная команда Миндибекова, который в поход вовсе и не шел, но приехал проводить и потусоваться на природе. (со вчерашнего дня).
Разговоры, рассуждения, сборы, перекус, выпивка- все это смешалось в некое Броуновское движение, однако это не мешало народу грузиться, укомплектовываться и снаряжать свои суда в путь. Нам с Токарем досталась красная низкобортная байдарка, в чрево которой лег мой рюкзак россыпью, а Игоря целиком. Ну так вышло. Байдарка стояла на воде, а мы все еще рассуждали на берегу. Разговор все более и более склонялся к темам явно не относящимся к походу и поэтому мы решили выходить.
А теперь, Игорь, слушай меня внимательно! Блядства на воде не допущу! Идем слаженно и без выкрунтасов!- проводил я целевой инструктаж Токарю, будучи уже на воде.
Токарь- человек Божий, мухи не обидел, но после наших первых двух- трех неслаженных гребков , низкий борт байдарки черпнул воду. За что сразу был выплеснут весь эмоциональный запас в сторону Игоря, в виде инструктажа и увещеваний. А далее дело пошло, пошло это еще слабо сказано. Наш "Красный фарцовщик " резал стылые мартовские воды Птичи с характерным журчанием и буруном перед форштевнем, экипаж работал слаженно и уверенно. Мы шли головной байдаркой и давали весьма неплохую скорость, пока не дошли до моста и не пришвартовались в камыши . Спустя минут пять нас обошла байдарка Губарева-Гаусса и не сообщила, что не успел Палыч отплыть, как его постиг оверкиль. Ну будем ждать. Ждать в конце концов затрахало и мы пошли по реке далее, хоть километр, но чтоб размять затекшие мышцы. И тут у нас гребля совсем не задалась. Я не буду искать виноватых и правых в этой ситуации, но случилось так, что Игорь получил от меня веслом по шее, за то, что начал табанить, чем полностью лишил байдарку управляемости и бурю словесных эмоций в свой адрес от меня, что его дело матросское, а мое капитанское.
Игорь обиделся. Спустя некоторое время старший брат Алексей сидел на моем месте с Токарем, а я шел на однушке.
Долго ли коротко, но решили мы стать на маленький привал- булки размять. Швартуясь, я так неудачно вышел из байдарки на берег, что тут же провалился в жидкую прибрежную хлябь по самые пашоты. Пришлось переодеваться. Вообще-то одному идти нормально, если ты подкачан, вынослив и байда у тебя ненагружена. К моменту , когда наша эскадра шла уже четвертый час от места пересечения с трассой М.горка-Шацк я почувствовал, что ощутимо стал сдавать. Во первых проснулось чувство голода., во вторых стало заметнее холоднее, так , что пальцы на ногах стали зябнуть и в ногах стали бегать мурашки. К тому же эскадра вырвалась вперед и для того, чтобы ее догнать, требовались силы, которых не было. С учетом того, что утром я закинул в себя пару бутиков и далее только слегка подзакусывал- мой организм настойчиво требовал каллорий. Пришлось открыть рюкзак старшего брата Алексея и стырить у него первое, что нашлось- пакет сушек. Какие это были вкусные сушки! Жизнь тут же наладилась и грести стало веселее. Однако спустя минут десять жутко захотелось пить. Ладошкой с реки сильно не напьешься, а где в байдарке бутылка искать времени не было, ибо на горизонте уже мелькали фонарики эскадры. Русло реки отлично угадывалось при свете луны, чего не скажешь о байдарках. Справа по борту со мной сближалась тень и невозможно было без фонаря определить, что за экипаж.
Мужики! Дайте чего горло промочить !- обратился я с просьбой.
Держи! -сказали из темноты и у меня в руках оказалась пластиковая бутылка. После пары тройки четверки глотков стало ясно, что это не вода, и даже не водка. Это была адская смесь со вкусом хрена.
-А ведь я эти места знаю! Мы как-то с первой супругой здесь проходили. Парни! Я знаю просто супер стоянку на правом берегу и она откроется ровно через 30 минут.
Через тридцать минут я обещал, что еще минут 10 и стоянка точно откроется, а спустя 10 минут пришлось обещать, что она вон за тем поворотом.
Стоянка открылась спустя час от обещанного, но уже с костром. Экипаж Губарева-Гаусса вырвался вперед в разведку и обнаружил это классное место.
Всех тянуло к костру, но это не мешало нам с Евгением Сергеевичем поставить палатку (точнее пол палатки) и распаковать вещи.
Спалось крепко. Даже не смотря на то, что неподалеку от нас всю ночь работал нижнеклапанный дизель ЯАЗ-204 и ему вторил верхнеклапанный ЯМЗ-236.
29 марта
Утром мы помирились с Токарем и ему была прочитана лекция о вреде который наносит человек управляемости байдарки если табанит спереди. Лекция всем понравилась, и выпив по мировой, мы принялись собираться.
Второй день похода проходил по таким же унылым местам, но в них чувствовался весь шарм весны и самой реки. Только вот погодка не радовала и неслаженность наших с Токарем действий. Все таки то ли борта у нас были ощутимо ниже, то ли мы такие каличи, но пару раз водички мы в борт прихватили. К жопе холодком подступила вода.
Будем крепиться.
Ощутимые бонусы в таких походах дают привалы с выходом на берег. Можно подставить мокрую жопу к костру и хоть как-то ее отогреть. Размяться, отогреться самому.
Уже ближе к вечеру, мы проходили мост у деревни Клетное. А далее..... А далее не самый приятный участок реки, где можно и попетлять и возможно придется продираться через заросли.
Так оно и случилось. Зашли не в ту затоку и не один раз. На разворотах мы с Игорем еще немного поднабрали и когда стемнело, моя жопа уже реально полоскалась в воде.
Стало не то, что холодно, не то, что ва-а-аще дубак, а жутко холодно. Ночь, темнота, ламинарная Птичь. Вода будто черное стекло. И в эти минуты ты начинаешь понимать, что согреться можно только если конкретно поднажмешь на весла и в такт каждому гребку будешь двигать ногами. Но холод уже проник к твоим конечностям и двигать ногами лень, двигать пальцами рук лень. Ты сидишь, гребешь и трясешься от холода.
Когда мы с Игорем вышли на берег, ноги нас держали плохо. Они были как ватные. Будто два паркинсоника мы стояли у костра и дрожали от холода. Стучали зубы, тряслись руки, но еще тряслись ноги и булки.
Больше двух часов мой организм приходил в себя и в конце концов можно было подключиться к лагерному быту.
30 марта
Под утро меня разбудил Игорь.
У него, что-то произошло с сердцем и по словам Палыча, этот сбой можно будет вылечить в шесть секунд если Токарь затаит дыхание. Старший предлагал более кардинальный способ лечения: покрутить Игорьку яйца. Узнав о предстоящем лечении, болезнь от Токаря отступила.
Третий день был не менее мокрожопый. Сначала канал, где пришлось крепиться всей эскадрой, сражаясь с упругим встречным ветром. Потом сушка, перекус и рассуждения. Не успели отплыть, как через минуту мы с Токарем опять приняли воду. Видя приближающийся шлюз, нависший как гильотина , Игорь запаниковал и принялся упираться в него веслом. Ну где ж ты остановишь массу байдарки , да еще на скорости каким-то ненадежным упором весла. В итоге создался такой кренящий момент, что мы были на грани оверкиля.
И опять плывешь жопой в луже и опять к вечеру замерзаешь и опять думаешь: Сидел бы ты , Павлик , дома.
А когда стоишь у костра, сухой, сытый и довольный, то все как-то по другому. Вот если хотел совсем недавно потянуть Токарю веслом, то сейчас он лепшый сябр, и наш почти оверкиль под мостом- это небольшая ошибка и недоразумение.
А на следующий день пришла расплата за хорошо проведенное время в походе. Голос сорвал, рожа красная и обветренная, мышцы болят и ноют. Ты пластом лежишь на диванчике и скулишь. А потом опять подписываешься в поход. И так будет всегда, потому, что мы ради таких ощущений , наверное то и живем.
