Sidebar

  Вход   Регистрация

Кыргызстан 2011

Горный туризм
12069 просмотров
11 Комментариев
 
Вместо предисловия
 

Путь в Эльдорадо, Запредельный Дебют 2 были мероприятия этапные, как подготовка к походу на Памир. Но вот пришло время отправиться в очередной 44-ый поход. Это было большое событие, об этом читайте дальше.
 
Состав:
 
1. Климович С.М. 1960 г.р.- Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.  80296113951 Руководитель
2. Мацукевич Л.В. 1959 г.р. - Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. 80297681381 Завхоз. Ремонтник
3. Очеретний М.Д. 1972 г.р.- Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. 80296177695 Казначей. Чрезвычайное лицо. Врач
4. Павлюченко А.А. 1980 г.р. - Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. 80447498123 Пиротехник. Фотограф
5. Куцко В.С. 1978 г.р. - Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. 80296905901 Хронометрист. Звукооператор. Синоптик.
6. Глазков А.И. 1979 г.р. - Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript. 80293274016 Вербальный кординатор. Старший научный сотрудник
   
 Климович С.М.                                     Мацукевич Л.В.                                Очеретний М.Д
  
     Павлюченко А.А.                                     Куцко В.Г.                                    Глазков А.И.
Готовились каждый индивидуально и кроме того проходили акклиматизацию в барокамере. Глаз с Сашей Павлюченкой не смогли посещать сеансы по объективным причинам. Остальные почти ежедневно, кроме выходных ходили несколько недель и даже достигли иммитацию почти 7000-ой высоты. На 7000 стали петь песни. Перснал барокамеры, расценил это как проявление гипоксической энцефалопатии. Больше иммитировать 7000 метров не стали, ограничились 6500. Максим брал с собой портативный пульсоксиметр. Сатурация слетает до 60 %. Гипоксия субъективно не переносится тягостно, вызывает отчаяние и страх – гиперкапния, но это уже не наш случай.
 
 
 
Я, Глаз, на этот раз старался собираться обстоятельно и методично. Время на это как раз хватало (обычно никогда не хватает). Я обложился вокруг вещами сомого разного предназначения. Весь пол комнаты ими завален. Самое главное перед тем как собраться в какой нибудь вояж - это сложить всё в рюкзак и ничего не забыть. Немаловажно все собрать по рукам и сосредоточить в одном месте. Уже всё как будто собрал и нашел, только не было адекватных перчаток. Были всякие другие, но не те, что надо. В магазинах в августе перчатками не особо торгуют. Посему встала сама собою затруднительная задача, где их раздобыть. Обзванивать я тогда давай знакомых, у которых точно что-либо подходящее должно найтись. Все как один предлагали свои флисовые да еще и с дырками. У меня у самого есть флисовые и тоже с дырками. Так дошел я до команды дяди Бориса. Сережа Маргасан предложил как раз, что и требовалось - большие плотные, красные, велосипедные (в смысле для зимней езды на велосипеде).
 
Часть 1 Лениниана
1-ый день 5 авгута
 "Обнимательно-оконно-махательный период"
 
Поход, его активная часть, начинается с того момента, как затворил снаружи двери квартиры. Стало быть описывать нужно именно с этого. 
Присели с Леной на дорожку. Наконец вышли на лестничную клетку. С верхней площадки уже спускался Андрюша Бай, промахнувшийся этажем. Времени было 18.40. На вокзал поехали на машине у троих. Заехали таким образом на Дружную. Под табло уже ожидал Саша Павлюченко с красным мальчишеским рюкзаком Back (весом в 28 килограмм) и Эдуард Лимонов. Эдуард был вот теперь уже без усов и в желтой спортивной маечке. Он быстро распрощался, ибо куда-то там ехал пробовать кататься на водных лыжах. Причем впервые. 
Поезд проходящий. Раньше, еще не так давно, это был дешевый Барановичи-Челябинск. Теперь уже по другому: не иначе, как с целью повышения рентабельности рейса, расширили географию его следования - Брест-Караганды он теперь называется. Проводы и посадка состоялись под зикуратом ремонтируемого вокзала. Вагон наш № 12 (дюжина). Пришли и провожающие.
Сережа Маргасан. В облегающей веломаечке и таких же велошортиках на велосипеде с искуственно удлинненным задним щитком с помощью фрагмента от пластиковой бутылки. Вел он себя маргасанно - любопытно и критически оценивающе:
- А что ты, Глаз, веревку так скрутил. Ох, любите вы веревку не правильно складывать. 
Еще был друг Саши Павлюченко Коля. Он тоже на велосипеде и тоже в специальной веломаечке Diskavery. 
Друг Сережи Маргасана - опять таки на велосипеде (теперь по Минску бывает быстрее на велосипеде, чем на такси). Это был с виду серьезный парень с изящной внешностью, худощавым сложением и возрастом помоложе нас - он похож был на эльфа из фильма Властелин Колец. 
- Дай-ка мне свой рюкзак, - не удержался Сережа Маргасан, - у тебя рюкзак не правильно спакован. Ох, любите вы рюкзаки не правильно паковать. У тебя основной вес наверху, а надо наоборот, все тяжелое на низ класть. 
Глазова жена Луша в соответствующих сезону белых парусиновых штанишках.
Витя Куцко. Витя  и сам идет с нами в поход, но вылетает на самолете 9 августа. Витя пришел с крупной матерчатой сумкой мышиного цвета, нижняя половина которой была заполнена тем, что необходимо в походе, но что не хотелось бы провозить в самолете. Верхняя же половина заполнилась уже здесь на вокзале - это были магарычи, ссобойки в поезд, которые были не без деликатесов. Алкогольной продукции было что-то около полуящика (здесь промашка вышла, ребята, конечно, немного переборщили). 
- Вы с ума сошли, - театрально сокрушался Глаз, - мы ж потонем!
Глаз нашел себе не выгодного попутчика магаданского типа. С Сашей ехать, так напьешься чего доброго. Как в воду глядел. 
Гришко Стас тоже был среди провожающих - в южных сандалиях и как всегда небритого вида. 
Игорек Демидович, он же Ингвар, он же Росомаха, он же Пузо. Последние двое, коль вместе собрались, находились в предвкушении предстоящей выпивки, а повод тому был солидный, да еще и совпал с пятницей. 
Мой друг и коллега Андрюша Бай (я про него уже упоминал). Мы с Андрюшей 07 сентября следующего года сговорились ехать на Алтай. Будет туристический горный поход с восхождением на Маашей Баши. В состав группы уже на вокзале подписался и Саша Павлюченко. 
- Много предметов снаружи рюкзака цепляете, не правильно это, внутрь складывать всё надо, - посоветовал Серёжа Маргасан. 
Глаз распылялся, не зная, кому уделять внимание, и был бледно-рассеяного вида: "Книгу-то, книгу забыли! Что в поезде теперь делать?" Я хотел перелопатить за время дороги первые два тома Войны  и Мир, что когда-то нам вбивали не ко времени. Ради нее мне пришлось ехать к родителям. Однако, забыли с Леной дома на гладильной доске. На вокзале подходящей литературы найти не удалось: все Маринины, Донцовы, а что касаемо истории, то всё Виктор Резун. Пришлось звонить Максиму М. в Оршу, чтобы поднес к поезду, что-нибудь подходящее. Что-нибудь подходящее, как оказалось может и не найтись, но есть труды Ленина. Сошлись на том, чтобы Максим принёс труды Ленина. 
- Так а вы еще и места на боковушках взяли, - иронично завозмущался Сережа Маргасан, - не на боковушках брать надо.
Ну, наконец то закончился обаятельно-махательно-оконный период с медовыми улыбками и высокопарными изречениями. Поезд плавно тронулся. История 44 похода продолжалась. 
Вагон был новой модификации с невыгодной планировкой, когда есть вверху перегородка, из-за которой не влазят большие рюкзаки, лыжи, каяки и прочее туристическое. Глазов пухлый рюкзак на полку удалось таки водрузить с помощью методов сплющивания и заклинивания. 
Соседи попались довольно выгодные, даже несмотря на то, что был с ними ребенок. Незнакомая бабушка предоставила в распоряжение свой рундук, куда впритык и вошел Сашин мальчишеский  красного цвета рюкзак Bask весом в 28 килограмм. С ней ехала внучка Виолета лет пяти. Была она, конечно, егоза, но бабушка с ней справлялась. Сразу получили мы хороший бонус по первому впечатлению. 
- А вы, ребята, до Самары едете? - сладковато поинтересовалась бабушка.
- Да, до Самары, - с ехидной приветливостью поддержали мы.
- Я тоже до Самары, - обрадовалась наша соседка, - А вы на Памир едете?
- На Памир.
- Так вы альпинисты будете?
- Да, альпинисты.
- А у вас это какая-то секция?
- У нас это секта, - одной репликой все испортил Саша. 
Смежные соседи тоже были как будто спокойные. Это довольно важный фактор, ведь ехать в этом поезде всё-таки 38 часов.
- Вон смотри где я работаю, на третьем этаже, только окна на ту сторону выходят, - указал Саша, когда проезжали мимо территории БелАЗа. 
Тайфун в вагоне довольно быстро успокоился. Мы ехали на своей боковушке и поддавали. Есть не очень хотелось, но было надо поднажать на скоропортящиеся продукты. Время до Орши прошло довольно быстро.
Было темно, Светили станционные фонари. К поезу проводить нас приехали на велосипедах Максим с Федей - уже пьяные (накануне оба чинили ржавый бус Максима, залатывали жучки или даже меняли обшивку). Максим был с бутылкой водки и с курицей. Самое главное забыл - сочинения Ленина. Со слов Саши это 56 томов. Пятеро суток поезда без литературки - это конечно брутально. 
Сначала пили в полумраке вагона, однако пришлось выйти на воздух, - слишком громко разговаривали Максим с Федей. Потом поддавали под фонарем против вагона. Естественный гранитный выступ стены здания вокзала служил нам столом. Для конспирации водку налили в кружки. Федя умудрился запить водку водкой. Наконец, проводница жестами нас пригласила в вагон. 
В вагоне продолжили, но уже без Максима и Феди. 
             
2-ой день 6 августа
 "Москва-Петушки"
 
Спал я на своей верхней полке сладко, что для поезда не характерно. Спустился только лишь к 14.30. Требовалось завтракать - полезли в большую серую сумку, что под столом. Помимо еды было там ещё очень много водки. Вздохнув выпили по одной, потом ещё по одной, потом еще и так много раз. 
Поезд стоял в каком-то провинциальном Ряжске 1. Вышли из вагона уже пьяные, особенно Глаз и купили по мороженому за железные рубли, которых в избытке накопилось ещё с прошлых походов. Невдалеке заметили железнодорожный мост, поперек и на один уровень вверх. Рельсы были там сняты. Мы походили по перекрытиям, впрочем, они были не такими узкими. В это время как раз внизу под нами с лязганием и зубовным скрежетом проволочился долгий товарный состав.
  
 
День сегодня прошел в формате плацкартного алкотрэша. За это время мы купили ГАЗ 66, восстановили его до презентабельного вида, сходили на Эльбрус, куда взяли некоторых товарищей, которые не знают еще и сами, что с нами идут. Собрали чехов и немцев в будущие автопробеги: на словах за какое дело бы мы не взялись, входило триумфально успешно, какой бы проект не затеяли, он казался абсолютно прибыльным и беспроигрышным. Вели мы себя тихо, не вступая ни с кем в посторонние не нужные контакты. К полуночи бабушка-соседка делала уже нам замечания. Ей мы вопреки вчерашнему уже явно не симпатизировали. Садились в поезд еще романтичными альпинистами, а на поверку оказались просто барыгами с рюкзаками. 
 
3-ий день 7 августа
 "Самара-городок или Куйбышев - запасная столица"
 
За быстро проведенное время и вчерашнюю пьянку расплачивались сегодня. Утро, конечно, было адским. 
- А головы у вас не болят? - с укоризной поинтересовалась бабушка.
- Нет, чего кости то болеть, - начал было метать бисер Саша.
- Болеть нечему, субстрата нету, - ненавидяще подъитожил Глаз. 
На самом деле ничего не болело, однако колбасило капитально. К тому же Саша так отвратительно вздыхал, пыхтел и мычал, что становилось ещё более тошно.
Сегодня день железнодорожника. На вокзале выступал ансамбль какой-то местной самодеятельности. Было плохо с аккустикой и звукорежиссерством, что получалась какая-то какафония. 
Рюкзаки и гигантскую сумку, которую носили каждый за свою ручку вдвоем, сдали в камеру хранения. Там нечем было дать сдачу. В кассах тоже пятитысячную бумажку разменять отказались. Пришлось идти в магазин покупать напиток. Вокруг все казались ещё более тупыми, чем мы сами. Раздражало первое время буквально всё. Тревога достигла предела: было всё страшно, колотило. Не сиделось, не стоялось, но шлось. Саша был не вполне адекватен. Он увидел среди города пустырь, поросший лебедой, прямо здесь была большая базарная толкучка по типу нашего блошиного рынка на Ждановичах. Он от этого импровизированного рынка пришел в какой-то дурацкий истерическо-сардонический восторг. 
 
Мне ходить в городе стало постепенно нравиться. Пентхаусы вполне хорошо соседствовали с трущобами. Старые дома в центре города некоторые не были лишены оригинальной изюминки и деревянного зодчества. Никого не смущали как-то здесь естественно вписывающиеся пожарища. Россия привлекает меня своими контрастами: здесь всегда уживаются блеск и нищета. 
 
К Волге выйти хотели интуитивно, напрвление ни у кого не спрашивали. Вышли как будто по наводке на большую набережную Куйбышевского водохранилища. Современная Волга это цепочка водохранилищ. По воде интенсивно сновали парусники и моторки и неторопливо ползли суда более большого тоннажа, даже баржи-мастодонты. Долгий пляж был сегодня немноголюден. Он неплохо организован. В нужных местах на определенном расстоянии друг от друга спасательная лодка. В лодке наблюдатель с биноклем, который бдительно и неустанно следит за купающимися.
 
На небе ни облачка. Оно не глубокое голубое, как в горах, а по южному тусклое. Висят лишь несколько хрупких облачков над Жигулевскими Горами. Солнце не печёт сегодня нещадно, даже комфортно.
Под одинокими зонтиками выпили по бокальчику пива. Глаз недавно смотрел последние фильмы Никиты Михалкова и решил выяснить, что Саша думает по этому поводу. Мнение было единодушно. Много истерики, перегибы фантазии, а также самоупоения и самовеличия. Потом вспомнили какой-то фильм про войну во Вьетнаме и разговор уже перешел на тему этой войны. 
   
Посетили местный мемориал боевой славы. Во время ВОВ промышленность Самары выпускала в значительном количестве мины и снаряды. Самолетов  Ил-2 было выпущено 36000 едениц! После сдатия Москвы столицу планировалось перенести в Самару (Куйбышев). Для Сталина был построен бункер. Гораздо больший бункера Гитлера. 
   
Назад шли по другим уже улицам. Случайно наткнулись на музей освоения космоса и Куйбышевский авиационно-строительный завод. 
- Обычно при Советском союзе, если завод назывался "...по производству детских резиновых игрушек", то он работал на военную промышленность, но в том числе и выпускал детские резиновые игрушки; если назывался "...по производству подшипников", то он работал на военную промышленность, но выпускал в том числе и подшипники; а если назывался "имени Ленина" или " № такой-то", то он работал только на военную промышленность, - рассуждал Саша.
 
 
"Восточный экспересс"
"Восточный экспересс" или скорый поезд № 18 Москва-Бишкек, как мы и опасались, оказался не российского, а киргизского формирования. Он был пыльно-зеленым с проводниками киргизами, которые деловито гоготали на своем языке, а где не было нужных слов, там вставляли русские. Пассажиры на 50% были махровыми азиатами, 25% с переходным типом внешности (как наш Саша) и остальная четверть славяно-угорского вида (как Глаз).
- Вот я на тебя в Бишкеке буду пальцем показывать и говорить - смотрите какой чувак прикольный, - съиронизировал Саша. 
Состав все не трогался. После голливуда в поезде Брест-Караганды мы чувствовали себя ещё все тревожно, поглядывали друг на друга и тяжко вздыхали. Как и опасались, одно из наших мест было занято киргизом-зайцем. Но он не был наглым, пробовал включать дурку, но потом забрал вещи и ушел, а после Оренбурга совсем исчез из вагона. Как и опасались, ехали смежно дети. Одна девочка была совсем маленькая азиатской национальности, но она не создавала столько шума, сколько русский мальчик лет двух. Этот был какой-то брюзжаще-сопливый и истеройдный. Дорога ему давалась не легко - периодически ревел гроулингом. Напротив мама, дочка-нимфетка, и её бабушка с дедушкой. Нимфетка была почти набоковского описания. Она не была красивой, но отсутствие породистой статности компенсировали здоровая угловатость и молочность. Восхитительнее всех был дедушка. Этакий одухотворенный мохнатый пузач в роговых очках и с полысевшим лбом, но когда еще что-то осталось на висках. Он по детски радовался, вычитав в желтой газете очередную охинею, озвучивал ту или иную ремарку, давал на этот счет свою критику и интерпретацию. Он был похож на херувимчика, который не разочаровывается и не устал от этой жизни и не перестаёт удивляться всему. Это семейство вышло в Оренбурге. 
За окном начало темнеть. Поезд шел по магистральной двухколейке, пока еще электрифицированной. За окном уже исключительно степная равнина, еще, онако не полупустыня - временами попадаются могучие лиственные деревья. Багровый закат. Быстро похолодало. Чувствуется, что климат здесь уже континентальный. Так мы проехали Оренбург.
Российско-казахская граница получилась перманентно растянутой не по расстоянию между пунктами, а во временном интервале. На первом российском пропускном пункте паспорта проверял изящный худощавый прапорщик (младше Глаза) в белоснежной табельной белой рубашке и с загорелым интеллегентным лицом южанина. С нами у него разговор вышел, требуемый только лишь официальным минимумом. С бОльшим пристрастием проверка документов и сличение фотографий проходила по отношению к лицам горно-степной азиатской национальности. Здесь проявлялась бОльшая бдительность. 
Витя Куцко говорит, что поездка в Восточном Экспрессе безусловно утомляет, но один раз в нем проехать стоит для общего развития. Ему, говорит, прошлого раза хватило. Мало того, что надо следить, чтобы место твоё не занял очередной заяц, так еще на одной из таможен между какими-то перегородками в вагоне нашли две сумки травы. Хозяин сумок так и не нашелся, а раз не нашелся, то арестовали только сумки.
- Зачем едете в Киргизию? - поинтересовался на казахской стороне приятной наружности пограничник в звании лейтенанта.
- Памир. Альпинизм...
- Не понимаю я этого, - добродушно пошел дальше таможенник.
 
4-ый день 8 августа 
  "Один абзац про то, как ехали по казахстанской пустыне"
После казахской границы легли спать, когда уже давно рассвело. Глаз полез на свою верхнюю полку и не появлялся около семи часов. Спустя семь часов поезд шел по наезженной не электрифицированной двухпутке. Сахан-да-ля стучали колеса на бесконечных стыках. Снаружи иногда через открытые окна просачивался запах сгоревшей тепловозной солярки. За окном желто-серая пустыня, перехваченная цепью холмов, курганами, сухими балками. Встречались пересохшие сезонные озера с белой солью обнаженного дна. Щитки выгоревшей на солнце полумертвой рыжей травы. А ведь в апреле-мае, когда уже тепло и еще осталась после зимы влага, эта безжизненная пустыня оживает - все короткое время цветет и пестреет ковром травы и цветов. Но это доводилось видеть мне только на фотографиях. Вдоль железной дороги столбы и щиты, чтобы не переметало её снегом. Редкие и мелкие населенные пункты. Кладбища со строениями в виде ульев, почти как в Якутии, но здесь из камня или камнеподобного песчаника. На некоторых домах и на большинстве сараев крыша отсыпана землей. Лишь на многоэтажных домах лежит шифер. Небритый, глянцевого вида Саша, осунувшийся с желтыми глазами и первой пробивающейся сединой. 
 
Непосредственно против нас соседи после Оренбурга поменялись. Теперь ехала здесь кареокая мама, возраста лет тридцати. Она еще сохранила что-то привлекательное девичье, но была того габитуса, когда уже начинают накапливаться морфологические признаки "тетки". Я бывает где случайно и встречу иную особу из знакомых, что ещё десять лет назад казалась привлекательной или даже красивой; теперь, к разочарованию, хозяином положения становится его величество возраст, который медленно и, кажется не заметно в небольшой промеуток, делает свое дело: тетка, не назовешь уже девушка, именно тетка. С этой мамой был и ребенок, который не раздражал и его не хотелось выбросить в окно. Он даже несколько мог нам симпатизировать. Это был с виду здоровый и сколько надо упитанный мальчик лет четырех-пяти, белобрысый и с большими синими глазами. Мальчик был любопытен и самодостаточен. Разговаривал он громко и подчас как-то слишком звонко, однако не раздражал. Была у него ещё чистая и неопороченная аура. 
 
5-ый день 9 августа
 "Кыргыз Тэмир Жолы"
 
"Кыргыз Тэмир Жолы" - так написано на вагонах поезда Москва-Бишкек, что значит Киргизская Железная Дорога...
- Саша, иди сфотографируй в открытое окно пустыню.
Пошел. 
- Саша, спроси у проводников, когда будет казахо-киргизская граница.
Пошел.
- Саша, иди спроси у проводников, хорошо ли пускают через границу?
Пошел.
- Саша, иди спроси у проводников, когда умер Джим Морисон?
Не пошел, вместо этого в туалет. Как раз в это время в нескольких километрах от поезда в пустыне крутил смерч.
- Саша, а тебе больше нравится ZZtop или U2?
- U2.
- А ты мне напой и того и того, а я может быть чего и узнаю.
- Не буду я тебе ничего напевать, а то будет, как с Рабиновичем.
- А что было с Рабиновичем?
- Это анекдот.
- Рассказывай анекдот.
- Ну, идут два меломана. Один другому: "Вот все говорят Карузо-Карузо, ерунда всё этот Карузо..." - Вы ходили на Карузо?! - Нет, но мне вчера Рабинович напел.
- А кто такой Карузо?
- Тенор, признанный на мировом уровне.
- А Лучано Паворотти?
- И Паворотти тоже.
- Тогда напой мне что-нибудь Паворотти.
- Не получится, надо веса добавить и яйца отрезать.
Утром была пустыня с верблюдами. Саша утверждал, что двухгорбые это более медлительные и как бы стаеры, а одногорбые это более быстрые, однако, не такие выносливые (Саша весьма эрудированный человек). Перед обедом переехали большую пересохшую реку. Позднее пустыня стала превращаться в степь. 
 
Саша лег спать. Было бы все хорошо и тихо, если бы не устраивал истерики гроулингом ребенок с вьющимися белокурыми волосами, что в смежном отсеке. У него должно быть мягкое небо развито колоссально. 
Все что-то покупали. Как раз была большая станция Джамбул. Здесь примкнула какая-то электрифицированная двухпутка. Захотелось дыню. Как же купить. Опытный торговец распознает во мне лоха и обманет. Я уже был в курсе, что кого-то в вагоне на прошлой станции надули с виноградом. У них тут свои деньги и цены, но российские котируются. На пероне как раз продавали дыни. Из дверей вагона я насмотрел торговку, что будет поинтеллегентнее лицом и с более менее кроткой наружностью. 
-А-а?
- На 150 рассийских рублей мне.
На подножку поезда вступил я не с первой попытки. На 150 рублей оказалось слишком много: обе руки были заняты, прижимая к бокам две десятикилограмовые дыни-торпеды. 
Саша проснулся еще часа через два. 
- Может ты дыньку хочешь?
- А ты что купил?
- Да и попробовал уже. Дыня класс. Там возьми под сидением.
- Ты что упал! Мы же обожремся!
- Так я не знал, что на 150 рублей столько выйдет. 
Советам дяди Бориса не есть ничего местного до восхождения (иначе можно много срать) пренебрегли. 
 
Мы подъезжали к какому-то горному массиву. На самых верхушках даже лежал снег. Казалось, будто поезд ходит кругами. Мы переехали не то водораздел, не то перевал, затем долго железная дорога шла по долине вдоль неизвестной мутной реки. При всём моём отвращении к югам теперь мне начинало здесь уже нравиться. Вот бы еще оставить лишь природные факторы окружения и полностью исключить этнические. 
 
Много времени ушло на преодоление межгосударственного рубежа между Казахстаном и Киргизией. Красную Киргизскую печать Саше в паспорт почему-то не поставили (он у него российский). Но ведь зеленую в Казахстане же ведь ставили. Еще чего доброго, когда будем возвращаться, возникнут вопросы. 
На счет оплаты постелей проводница (она была похожа на мышку-нарушку) несла очевидную пургу. В билете указано, что постель оплачена. А ей билет якобы для отчетности нужно сдать (белоруские билеты одинарные). Но ведь  и нам при выезде из Бишкека он наверняка может пригодиться, поэтому постели лучше оплатить ещё раз. Решили, что это один из разводов, но ещё демократичный и постель оплатили снова. Саше в паспорт не поставили штамп, так покажем билет - будет чем доказать, как попал в Киргизию. 
Дальше мы ехали по однопутке без проводов. Разумеется, сама Киргизия никогда дорогу не электрифицирует, а при Союзе руки не дошли. Чем ближе к Бишкеку тем более вагон опустевал. От него осталась половина. Много повыходило в Джамбуле и Шимкенте. Не знаю сколько в вагоне проводников, сколько помощников: работают они целой бандой. Закипело движение - из всех щедей они стали вытаскивать контрабанду. Часть контрабанды была неумело замаскирована под багаж пассажиров, то есть рассосредоточена по полкам. Из подполья выволокли четыре агромадных мешка сахара. Разумеется, на границах про весь этот трафик знают и кому надо отстегивают.  
 
Про дорогу другой части группы написал Максим Очеретний:
Звонок будильника мобильного телефона в 3.00 в ночь с 8 на 9 августа. Утро не удалось. Идёт сильный дождь с переходом на ливень. В Минске 20 градусов тепла. Вещи собрали еще с вечера. Душ, легкий завтрак, посидели на дорожку и выехали с женой в сторону Сраных Боровлян, чтобы забрать Виктора. Ночная жизнь Боровлян удивила своей насыщенностью. На въезде ресторан "Очаг". Много света, музыки и припаркованых автомобилей. И это с понедельника на вторник. По обочинам дороги много алкашей, которые норовят попасть под или на капот. Не даром в Боровлянах каждые сто метров спящий полицейский. Приехали мы немного раньше назначенного времени. Виктор уже ожидал на остановке. Под навесом лежал бомж не определенного возраста. 
- Ты не один?
- Да. Здесь меня уже провожают. 
Посмеялись и поехали в аэропорт Минск 2. В аэропорту в это время многолюдно, множество рейсов, приемущественно на юг. Нашли свой gate. Лени с Сережей еще не было. Для пущей уверенности решили взвесить рюкзаки, чтобы не было перевеса. Спросили у работницы аэтопорта, которая готовилась к приему пассажиров, где это можно сделать. Она вызвалась помочь - предложила поставить рюкзаки на ленту, но лента к сожалению ещё не была включена и весы на ней не работали. Пришлось переть все вещи в друой конец аэропорта. Максимально допустимый вес багажа в компании "Аэрофлот" 23 килограмма. Ежели больше, то доплата значительная. В результате взвешивания в ручную кладь пришлось засовывать ботинки, часть еды и пуховик. Вес моего рюкзака в результате этого составил ровно 23 кг. Вновь подошли к своему gate. Одновременно с нами здесь появились Сережа и его жена, Леня. Мы поздоровались, поулыбались, поговорили для приличия о чем-то незначительном и пошли на регистрацию. Здесь возник вопрос, куда отправлять вещи: в Москву или сразу в Бишкек. Был риск того, что при смене самолета вещи могут затеряться и отправиться не в Бишкек, а например в Астрахань или какой-либо другой город. Такие случаи были неоднократно. Витя с Леней были за то, чтобы отправлять в Москву, я с Сергеем за Бишкек. Долго спорили, что тетки регистраторши уже стали раздражаться. В итоге я отправил в Бишкек, остальные в Москву. Недолго посидели в зале ожидания. Потом объявили посадку. Мы загрузились и полетели. Летели 1 час 10 минут. Но подлетели раньше. Шереметьево не давало разрешения на посадку из-за загруженности аэропорта. В Шереметьево 2 как всегда было многолюдно. Ребята получили свои вещи. Затем мы отправились в зал ожидания на второй этаж. Леня вызвался посидеть с вещами до вечера, мы же втроем отправились в Москву. Долго не могли выбрать, на каком транспорте ехать: ж.д., маршрутка, такси, автобус. Предпочли автобус. Так приехали к станции метро Речной вокзал, куда как раз было и нужно – неподалеку находится супермагазин туристических принадлежностей. Сергей купил себе модные бахиллы, Витя толстый рифленый коврик. Мне делать было нечего и я пошел с ними. Сделав необходимые приобретения, пошли гулять по Москве. Традиционно на станцию метро Охотный ряд, потом на Красную Площадь. Было много людей и суета. Всё какое-то чужое и не родное. На набережную вышли по Васильевскому спуску. По набережной до храма Христа-Спасителя. Поставили с Сережей по свечке, а я заказал обедню за здравие. Напротив храма находится государственный музей изобразительного искусства. Красочный плакат обещал нам присоединиться сего за 60 рублей в мир современного искусства. Почему нет.
Музей занимает три этажа. Всё по темам. Знаменитые фамилии – Дюрер, Ван Гог, Шагал, Пикассо и многие другие. По выходе из музея Сережа критически комментировал увиденное. Я ему напомнил анекдот про Рабиновича (у Глаза вариант про Карузо, в моей версии Шаляпин). На мой взгляд если чего-то я не понимаю, это ещё не значит плохо. Ван Гог всегда мне импонировал своими полотнами. 
Вышли из музея и больше никуда идти не хотелось. Побродили вяло, потом спустились в метро и поехали в сторону Шереметьево 2. Поселок Шереметьево удивил меня своими размерами. Только по нему мы 20 минут ехали на автобусе. Кроме международного пассажирского аэропорта имеется международный грузовой аэропорт, летные колледжи, училища, университеты – всё связано с гражданской авиаций. Леня ожидал нас в секторе D. Лицо у него уже опухло от ожидания. Нас не было около 10 часов. Он следил за вещами и теперь только появилась возможность отойти по нужде.
 
 
Ожидание рейса, регистрация и посадка прошли в штатном режиме. Сели наконец в аэробс № 321 имени П.И. Чайковского. У меня был 15 ряд. Ребята разместились удобнее в 19-ом, там можно свободно вытянуть ноги. Слева от меня сел интеллегентного вида приземистый мужик – Владимир Иванович. Рядом с ним тетка лет 35-40. Они друг друга знали и тотчас принялись оживленно болтать. За мной два уёбка лет по 30, которые, суки, весь полет пи....ли, бухали и громко роготали – заколебали до последней степени. Владимир Иванович с тетой тоже весь полет громко разговаривали, но не бухали. Вели они профессиональные темы. Я как понял, что это инженеры из Сургута, а в Бишкек летят в коммандировку. 

 

Этот ночной четырехчасовой полет для меня был отвратительный. Пришлось слушать этих инженеров, бухач и рогот сзади. Мягкая посадка в Манасе. Недолгое ожидание вещей и встреча наконец наших друзей – Саши и Леши. С ними вместе, как и договаривались был on line знакомый Мелис.

  

6-ой день 10 августа
 "Край радушия и гостеприимства"
10 августа в 0.04 поезд прибыл в Бишкек. Теплая не душная ночь. Вокзал небольшой, но довольно приличный. Слишком навязчивый сервиз местных таксистов. В здании вокзала висела огромная карта железных дорог СССР, которую мы теперь с удовольствием рассматривали. Так провели мы два часа, пока нас не окликнул довольно приятного вида киргиз. 
- Вы, ребята, из Минска? Здравствуйте, я МЕлис, - он протянул руку.
Мы сели к нему в машину и поехали в Манас (аэропорт в Бишкеке).
- Мы вас вчера встречали, оказалось, что ошибся это я.
МЕлис оказался весьма представительным и образованным человеком, что стало быстро очевидно. С его слов, правда, выходило, что современная Киргизия это просто райский оазис, край радушия и гостеприимства. Тридцать километров мы проделали за разговорами до аэропорта по пустынной ночной дороге.
- Военные базы здесь две по соседству, американская, а рядом забор - российская. С них за аренду большие деньги берут, - указал нам на заборы Мелис. 
В аэропорту встречающие и мы среди них ожидали возле барьера перед зеркальными дверями. Время от времени эти зеркальные двери раздвигаются, давая путь очередному пассажиру или группе пассажиров. Последний или последние вдруг оказываются в центре внимания перед ограниченной барьером толпой. Кто смущается, кто теряется, кто игнорирует, а кто театрально позирует. Пока дождались наших ребят, выспросили у МЕлиса, что интересовало. Про Пик Коммунизма например. Заброска туда делается на вертолете. Получается 300 доларов в час с человека. Выйдет только на вертолет 1200. Цены это не наши ни теперь, ни в ближайшем будущем. Потом спросили, что это в поезде так провозят конрабанду, или мы попали просто случайно. Нет, не случайно. Мелис и сам когда-то работал проводником поезда. Заниматься подобными перевозками, хоть и нервное, зато ощутимо доходное дело.
- А как по пустыне, понравилось вам, ребята, ехать?
- Конечно понравилось. Мы обязательно в пустыню пойдем в какой-нибудь поход.
- Там климат, конечно, суровый, особенно с тех пор, как море ушло. Раньше, говорят, в 60-ые годы прямо с поезда был Арал виден. 
- Мы и на Арал тоже собираемся. Если, конечно, успеем, пока он совсем не исчезнет.
- А то, что рыбу на пероне в пустыне продают, она оттуда?
- Да, с Арала.
Двери многократно разверзались и смыкались. Уже ожидать даже и надоело, как наконец появилась наша прилетевшая на самолете четверка: Сережа (S.klim), Ленечка, Максим и Витя.
Мелис - организатор трансфера. По согласованности с ним прямо в аэропорт прибыл водитель на своем транспорте - Mitsubisi Delica праворульной модификации. Водителя звали Юрой. Юра был мужик лет 55-60 с брюшком. Ушлого вида. По национальности русского габитуса. Высоковато гнусавый голос и располагающая непринужденная манера разговаривать. На носу добавляющие представительности очки в изящной тонкой оправе. Здесь за трансфер состоялся предварительный рассчет. Чтобы добиться пущей уверенности, заключили договор в двух экземплярах, который скрепили подписями.
 
Ленечка у нас был за завхоза. Согласно его плана часть продуктов на поход мы подготовили еще дома, а часть требовалось купить здесь в Киргизии. До Оша ехать 700 километров. Кто его знает во сколько там мы будем, решили заехать в продуктовый в Бишкеке. Под эйфорию первого дня мне Киргизия показалась на самом деле райским уголком, куда главное только доехать. В магазине к экстравагантным приезжим относились подчеркнуто учтиво (возможно мне  тоже так только показалось), а отборнейшее мясо, бевстроганов или антрекоты стоили  менее долара за килограмм. Будто мы попали в край изобилия, райский угол, Эльдорадо. Казалось так до той поры, пока в конце похода с Сашей не довелось нам снова побывать в магазине. Что касаемо мясного и прочего, то всё просто - это цены за 100 грамм. Саша увидел на дорожном плакате рекламу напитка Мыксым-Шаро. Купили. Это нечто мутное и тяжелое хлебобродильного свойства. На этикетке "Максыма-Шаро" усатый мужик в летчицком шлеме. 
Ехали, как селедки в бочке. На крыше не было багажника и вообще ехать должны были мы не с Юрой, а с Борисом, с которым Мелис нас встречал вчера. Но он сам ошибся. Борис в отличие от Юры как ехать на Пик Ленина знал, но Юра зато только вчера купил как раз JPS. Правда его ещё не знал как настроить, но на переднее сиденье посадили Максима - он знал. 
 
Дорога много километров была однообразной. По обе стороны дома частного сектора, заборы, вывески, шиномонтажи. Всё это беспросветно, плотный поток машин, палящее солнце и кажется, что пыльно. Затем на горизонте показались горы. Эти горы приближались медленно, но приближались. Потом мы заехали в сначала широкое, но постепенно суживающееся ущелье, пока дорога не стала подниматься серпантином. Попутно поднимались много КамАЗов. Они еле плелись на первой передаче и чадно дымили, сжирая с грузом на подъем огромное количество соляра. Первый подъем закончился тоннелем на высоте 3600. Тоннель был исключительно мрачного свойства: тусклоосвещенная задымленная труба и особенно этот преисподний вой, причина которого или от движущейся машины или от множества машин, а может быть его порождает что-то другое. 
Глаз страдал первое время от позиционного дискомфорта: всё что-то чесалось и затекало, пока наконец не разморила постепенная монотонная качка после бессонной ночи. Все позасыпали.
 
Километраж и время сильно стушевались. Не знаю через сколько времени и километров дядя Юра привез нас на берег большого опоясанного горами водохранилища с неестественной слишком голубой водой. Мы оказались на каменистом берегу, скупо поросшему местной флорой. В поле зрения была отара овец и жигули-девятка. Возле нее неестественно много для одной машины кыргызов. Они купались и похоже на то, что выпивали. Спустя немного как мы приехали оттуда подошла сильно пьяная неопрятная женщина, причем беззубая. Сложно у таких правильно оценить возраст, тем более женщины у этих южных народов быстро стареют. Она ничуть не понимала по русски, мы, разумеется, по киргизски.
 
 
Юра тоже не понимал по киргизски (да и мы с его стороны совсем не видели симпатии к Киргизии, не к природе, а к народу и этносу). Пьяная киргизка что-то лопотала на своем и пыталась взять то одного, то другого за руку. От неё отходили, отмахивались, но без агрессии, пока она не ушла восвояси. 
- Местные жители в основном такие, - кивнул в качестве подтверждения в её сторону дядя Юра (он ещё в машине критиковал местных жителей с периферии от Бишкека). 
 
Перекусили. Съели в том числе большую дыню-торпеду, ещё та вторая, которая осталась с поезда. 
 
 
 
 
 
 
Ехали в митсубиси до вечера, до того самого момента, когда вот-вот зайдет солнце. Ощутимо укачивало. Все в основном дремали. Обмолвимся мы одной-двумя фразами, да продолжаем дальше себе дремать. Сонное царство. Ехать ночевать в Ош отказались. На счёт места можно было договорится через Мелиса. Вместо этого съехали с дороги не так далеко от Оша. Как будто всё здесь нам нравилось. Рельефная местность, ниже и далековато крыши неизвестного аула. Выгоревшая на солнце и сухая уже поросль полыни и верблюжей колючки. Рядом здесь же быстро текущий мутный акведук, поросший вдоль кромки воды довольно мощным тростником. Любопытные пугливые дети пасли здесь небольшое стадо овец. Они наблюдали за нами, потом, когда стало темнеть, погнали скот в сторону аула. 
 
Поставили палатки. Водитель-Юра сообщил, что будет ночеватьв машине.
Глаз нашел нужное количество древесной коры. Разожгли костер. Быстро стемнело, зато появилась полная луна, которая ярко светила с безоблачного неба. Лучше бы только луна начинала расти. Нам бы на маршруте в горах полнолуние не помешало.
 
7-ой день 11 августа 
 «Алайская долина. Кызыл Суу и Поляна Эдельвейсов»
Сегодняшний день тоже был посвящен добиралову. Поднялись рано утром. Снова в машине укачивало и большинство восновном дремали. В Алайскую долину приехали сложно сказать когда – временные рамки и критерии расстояния сегодня стерлись еще в большей степени. Алайская долина широчена и пустынна. Дорога стреловидно-прямая и в многочисленных местах работает дорожная техника. Большинство участков
 
  
заасфальтировано ровным покрытием – черным и блестяще-жирным. Но это не киргизы работают. И здесь китайцы. Юра не знал, как ехать на Поляну Эдельвейсов и многократно звонил советоваться и выспросить, что нужно, коллеге Борису. Съезд к горам приметили огульно. Более того увидели и табличку «Lenin Peak 7134». Забыл упомянуть, что номер у машины дяди Юры был именно 7134. Это не нарочно, а чистейшее совпадение. Юра об этом слышал впервые и остался таким сходством очень доволен. 
 
Переехали по металлическому мосту реку Кызыл Суу. Это был мутный коричнево-красный упругий поток с мощными валами уже катамаранного размера. Река эта выглядела довольно агрессивно. Дул, поднимая пыль, сильный западный ветер тоже как-то неприветливо и злобно. Далее
  
дорога шла по полупустыни с редкой и чахлой травой, каменистыми обнажениями и разичными неровностями, что оставляют после себя весеннние ручьи. Вдалке, где-то километров в тридцати, или сорока белели горы с Пиком Ленина во главе панорамы. До них было еще далеко, однако уже здесь ощущалась их грандиозность и мощь. Я в больших горах впервой. Это поняти растяжимое, но как понимаю, что это то, что уже Памир и выше.
 
Пыль пробивалась внутрь салона, даже видна была визуально. Снаружи же ветер с одной стороны напрессовал ее на стекло гофрированными узорами. Дорога несколько раз разветвлялась. Выбирали по логике вещей, ту, которая выглядит крепче наезженой. Этот принцип подводил, и два раза мы попадали в соседние ущелья (те, что западнее от нужного нам), где были пастухи с семьями в своих войлочных юртах. По-русски   
они не говорили и продуктивно побеседовать с ними было нельзя, однако сочтание слов Пик Ленина узнавали и указвали жестами в восточную сторону. Нашелся паравда один владеющий русским. От него не сразу отделались – навязчиво и много раз предлагал нам пить чай и также навязчиво купить у нас веревку. Я по описаниям и прочим отчетам знал, что местные пастухи очень неравнодушны к альпинистским веревкам и треккинговым палкам. Эти атрибуты им помогают в скотоводстве. 
Чтобы попасть в нужное ущелье, пришлось возвращаться назад и объезжать. Поляна Эдельвейсов выглядела сиротливее чем на фотографиях из сети. Здесь были несколько групп палаток – базовые лагеря коммерческих фирм (обязательно есть флаг и довольно демонстративен туалет на отшибе). Несколько скоплений юрт местных жителей и коный двор.
Юра доставил нас по ухабисто-каменистой дороге выше Поляны Эдельвейсов, однако не доезжая бывшего традиционного базового лагеря – Луковой Поляны. Широкое ущелье открывалось вниз в смутную равнинную плоскость, которая ограничена на заднем плане панорамы зубчатым безснежным забором Алайского хребта. Вид в противоположную, южную сторону иной: травянистые склоны, потом осыпные серые, еще выше красные, тоже, наверное, осыпные, еще выше белоснежные снега. 
 
Здесь брала телефонная связь. Сговорились, что с Юрой созвонимся, если коснется необходимость нас раньше забирать. 
Высота 3600. Причем физически это сразу почувствовалось. Кроме того расперло герметичные пакеты (например от сухариков Кириешки) из плоской в шаровидную форму, будто их надули.
Мы стояли среди кучи вещей с дынями и арбузами и даже было 56 газовыхбаллонов, заказанных в Алма-Ате. Ниже и рядом по каменной россыпи бежал мутный ручей. Туда и спустились с вещами в две ходки. Пыльно, к тому же пыль еще поднимал ощутимый свежий ветер. Он наддавал порывами снизу вверх. Кроме мутного ручья был небольшой дочерний, где вода посветлее и уже пригодна для потребления. Поставили  палатки и даже Ленечкин чум-камбуз. Сделали несколько схронов, завалив камнями газовые балоны на несколько дней, арбуз и еще то, что явно не нужно тянуть с собой наверх. Сожгли мусор. Занялись смерки. Похолодало. Шумел ручей. По бровке долины над нами вниз возвращались несколько запоздалых всадников.      

 

 

 8-ой день 12 августа
 "Как всегда с мастодонтами"

Погода солнечная. Ветра, такого как вчера не было. По противоположному склону пастухи погнали отару овец. Не помню точно, с вечера мы делали схроны или уже утром, не суть дело важно. 

 

 

Как и опасались, рюкзаки оказались мастодонтами. Не видит нас дядя Борис с Сережей Маргасаном. Уж они бы тотчас подвергли сомнению успешность нашего предприятия. Весили наши ноши килограммов по сорок. Само то для горовосхождения!  Мы шли по ровной травянистой равнине. Встречались невзрачные с первого взгляда мохнатые эдельвейсы, уже отмирающие. Жаль, что видим мы эти цветы в пору их осени. Встречались помимо этого и более яркие мелкие голубые цветочки. Попутно с нами прошли трое всадников. Они навязчиво предлагали свой сервис - подвезти груз на лошадях, то есть взять рюкзаки во вьючные подсумки. при этом они очень спекулировали словом "помочь". От "помощи" мы отказались. 

До знаменитой Луковой Поляны шли неполный час. Место здесь уютное. Раньше традиционно базовый лагерь был тут. Луковую Поляну лет за пятьдесят нещадно засрали мусором, пока, наконец, всё не прибрали и запретили здесь стоять лагерем. На скальном выходе таблички в память погибшим альпинистам. Гора ежегодно собирает свои жертвы...

Коллектив пришел в неописуемый восторг, заметив дикий горный лук. Лук этот внешне очень походил на дачный, однако был насыщеннее окрасом, жестче перьями, более жгучего вкуса и не выдергивался из грунта, вопреки своему дачному собрату. 

 

Легкие скалы и водопад, дальше мы вышли на более плавный и пологий подъем по крепкой горной тропе. Уверенной машинной походкой нас обогнал легкоход-пенсионер. Мы шли с рюкзаками мастодонтами с вдвое более низкой скоростью, грузно и мерно покачиваясь. Леня в руках нес еще и сегмент дыни. Дыня вся не влезла в нас перед выходом, а выбрасывать её никак не решились. Целесообразно было предположить, что её можно съесть через переход-два. Съели.   

 

Не так далеко пасся скот. Подъехал к нам на лошади маленький мальчик - он был здесь пастух, который ничего не понимал по-русски. Когда кто-то за чем-то полез в рюкзак, мальчик бодро подошел поближе, вплотную почти, полагая, что ему дадут денег, а может чего другого. Но денег не дали. Просто угостили дыней.

 

- Вон смотрите-смотрите суслик !

Желто оранжевый суслик вылез из-под земли. В сравнении с кавказскими этот был просто гигантом. Он любопытно и неодобрительно нас осмотрел, свистнул и исчез в одном из своих ходов. 

Склон сделался круче, поменялся цвет на глиняно-красный. Снизу хорошо просматривалась поднимающаяся вверх четкая полоска тропы. Было несколько вариантов подъема: по пилообразной траектории, круто в лоб и некоторые промежуточные варианты. Наиболее дешевым нам показалось подниматься как бы по двузубой пиле - здесь и было больше всего нахожено. 

Сегодняшняя погода способствовала любому успеху. Было приятно солнечно и не жарко. Пока ещё хватало сил и мы медленно и верно тянули вверх свои мастодонты. Я, Глаз, плелся в своем неторопливом темпе в конце группы, хоть и отставая, но не чрезмерно. В коллективе видел силачей и настоящих альпинистов. Витя поднимался первее всех, как-то стреловидно и филейно в своих обтягивающих термоштанах. Ладноватый и ловкий Сергей мелькал своими красными фонариками всё больше рывками: пройдет в быстром темпе какой-либо отрезок, остановиться, подышит, снова в быстром темпе делает рывок. Саша Павлюченко по-мальчишески и свойски тянул свой потяжелевший рюкзак Bask. Леня, казалось, что крениться на бок к склону. Его косо закрепленная снаружи рюкзака снегорежущая пила время от времени бросала в глаза отраженных солнечных зайчиков. Максим поднимался расчетливо-неторопливо и как-то по-медвежьи грузно. 

 

Красно-бардовый, почти терракотовый склон вывел нас на перевал Путешественников. Высота 4200. Здесь на удобной широкой седловине мы привалились на травянистой полянке. Было комфортно, почти безветренно. С другой стороны открылись нашему взору гигантские разломы нижней части ледника Ленина. Они были грязно-серого, несвежего вида. Панораму ограничивали неистово блистающие крутые склони Пиков Латвии и Эстонии. Наша гора выглядела еще большим морщинистым снежным гребнем, в апогее снабженным, казалось плавной и изящной, гранитной пирамидой. Зрелище было потрясающим. Куда мы прёмся…

- Это же, ребята, 7, семь тысяч, - восхищенно спохватился вдруг Витя. 

Выдохлись мы со своими мастодонтами где-то ещё через час пути. Тропа шла траверсом по осыпному склону чувствительной крутизны. Подъемы чередовались со спусками. Мы смещались вдоль долгое время без значимого изменения горизонта высоты. Напастью были навьюченные животные, которым приходилось уступать дорогу. Проводить здесь животных дело тоже нелегкое. Разминуться с ними с рюкзаком-мастодонтом в некоторых местах было проблемно. Я как-то чуть не задохся: сошел с тропы, чтобы мимо прошла лошадь, а сам, чтобы срезать поворот, пролез вверх по крутым скалам.

 

 

В удобном месте сделали привал. Тут вниз к леднику стекал тощий ручей. Рельеф ледника был ошеломителен своими причудливыми разломами, нагромождениями грязного льда и вытаявшими полостями.. На одном локальном участке были кальгаспоры – ледяные иглы – удел больших гор. 

 

Идти на подъем чем дальше, тем становилось более мученически. Это была уже откровенная пахота. С нами рядом шла группа чехов. Их было четверо, три парня и девушка. Они не несли такие как у нас мастодонты, но было видно, что тоже уже сдохли. 

 

 

Потом какое-то время тропа шла на спуск и далее мутная красная от глины река, с шумом бегущая в осыпной каменоломне. Трафик воды такой, что переходить вброд нужно уже со страховкой. Здесь за большим камнем-останцем уже дежурили трое на лошадях. Это были щуплые молодые кыргызы. Переправа для них в такое время способ заработать дополнительный барыш. В ожидании клиентуры они расстелили здесь же подле реки на осыпи лежаки-попоны. За переправу на лошади просили 100 сомов (это 2,2 доллара). Что делать, согласились. С трудом взвалив поперек хребта животных рюкзаки, мы переправились верхом. А страшно ведь среди, хоть и не широкого, но стремительно мчащегося этого рыжего мутного потока. Сверху сам сидишь, кыргыз, который правит и рюкзак-мастодонт. А лошадь спотыкается, а вдруг поток её опрокинет. Но переправились спокойно. А следом чехи. Эти кыргызы на переправе ребятами оказались ушлыми. Они распознали в чехах иностранцев и зарядили цену им вдвое большую. Что им оставалось делать, переправились за 200 сомов с носа. Потом спросили у Ленечки, сколько это было для нас.

 

- Сто сомов, - пристально посмотрев, разочаровал их Ленечка. 

После следующего подъема группа стала истощаться и растягиваться. Мы шли по пологой ледниковой морене, а лагеря 1 (4400) все никак не было видно. Чехи совсем разочаровались и повернули обратно, хотя это теперь было очевидно не выгодно. Прошло еще время. Для меня теперь уже спустя каждые 30-50 шагов требовалось согнуться и отдыхать, оперевшись на треккинговые палки. 

Тропа спустилась в плоский осыпной цирк с плоским ровным дном. Здесь была сыпуха по типу морской гальки, а где и в виде халвичного песка. Подле бежал ручей. Он вырывался из цирка в узкую как траншея складку морены. Из цирка короткий подъем и вновь тропа выходит на морену. Тогда только мы увидели палатки Лагеря 1. Туда и ноги идти не хотели и головы. Глаз предложил стать в этом самом цирке, который по всем критериям был презентабелен. Особенно импонировало то, что там в камнях удобно делать схроны, которые едва ли кто догадается найти. В горах чужого брать не принято. Однако еще не та высота, когда доступно для вьючных животных и местных жителей. 4100 определил высоту Сергеев прибор. 

 

Поставили палатки. Вечерело. По краю цирка проходила тропа. Прошли последние ходоки. Приятно шумел ручей, да он и только. Было вокруг тихо. Уютный цирк. Случись так, коль разыграется ветер, сюда приходят лишь его отголоски.      

 
9-ый день 13 августа
 "Как легкоходы (на 300 метров ниже)"
Сон на высоте некрепок, тревожен. Ночью спали плохо, почти не спали. Для первой ночевки высота 4100 это много. Шумел ручей. Ярко светила только начинающая стареть луна.  Мороз сковал хрупкими льдинками лужицы между камнями и воду по кромкам ручья. Мне под уторо, когда лежал в палатке горизонтально, побаливала голова. Потом, правда, как поднялся, расходился, уже ничего не болит, появляется работоспособность. Остается  только легкая одышка - никуда от неё не денешься. 
Ручей поутру прозрачен и свеж. После полудня, когда пригревает солнце и растапливает ледники, вода в ручье поднимается и взмучивается, впрочем, как и в большинстве ручьев в горах. 
Вниз идти хоть и далеко, однако сброс по высоте получается незначительный - метров триста. Ленечка утверждал, что чувствует себя прекрасно, поэтому решил вниз не ходить и остаться здесь в этом осыпном цирке. Этот цирк в последующем называли Австрийско-Ленечкины Ночевки. Так группа разделилась: Леня остался, а остальные ушли вниз. Ему оставили рацию, другой передатчик захватили с собой. Для того, чтобы разделяться, это заведомо было понятно, что неизбежно, палаток взяли с избытком, кроме того камбуз-чум. Оттого-то рюкзаки и получились как всегда мастодонтами. Дядя Борис бы заругал. Ко всему прочему одного адаптогена крепостью 96 градусов было литров под 10, что еще более снижало шансы на успешное восхождение. 
Взяли с собой две палатки, набор газа и продуктов на дв дня, выданных пиротехником и завхозом соответственно. Перепрыгнули ручей, поднялись из цирка на ледниковую морену и направились в сторону базового лагеря. Стали встречаться  первые навьюченные лошади, позднее пошли ходоки. 
После вчерашних мастодонтов шлось настолько легко, что казалось даже подскакивая.
- Мы теперь как и все. Мы теперь легкоходы, - медово умилялся Глаз. 
 
 
 
Ниже разверзал свои трещины и промоины гигантский грязно-серый ледник Ленина. Время было ещё дополуденное. Вчера реку по брюхо в воде спотыкаясь проходила лошадь. Сегодня по этому времени ещё не поднялась вода и реку мы преодолели, перепрыгивая, где удобно по камням.
 
 
 
Мы прошли все изгибы, подъемы, понижения, пируэты и даже локальные разрушения участков этого длинного пути из лагеря 1 в базовый. Вокруг те же осыпные склоны, которые где-то серые, где-то красные, как Солинорские терриконы. Даже консистенция та же. Снова встретили "наших чехов", чехи шли навстречу. Вид у их группы сегодня был более оптимистичный и свежий, нежели вчера. 
 
После перевала Путешественников пошли на спуск. На выполаживании повстречали группу горных туристов. Группа mixt: дядька-руководитель из Киева, парень из Москвы, ядреная (это не я, а кто-то другой придумал) улыбчивая хохлуха Настя из Черкасс с визуально сильными бедрами, еще один парень, кажется из Владимира, лежал на рюкзаке. Интернет великое дело. Собираются совсем разные люди по интересам, не только из разных городов, но даже из разных государств. Была еще одна девица. Выше на крупноосыпном склоне мы видели только сидящую на корточках зеленую мастерку, болеющую не то диареей, не то рвотными событиями. 
- Это высота? - осведомился кто-то из наших.
- Нет, мы уже 18 дней в походе по перевалам ходим, - опровергла Настя из Черкасс.
- Она в Ачик Таше вчера обожралась, - с неудовольствием указал на зеленую мастерку дядька-руководитель из Киева. У него на затылке была своеобразная тонкая косичка.
Эта группа собиралась пройти ещё один перевал 2Б (виден кстати с перевала Путешественников). Потом будут пробовать подняться на Пик Ленина, поскольку уже акклиматизацию набрали. Один из перевалов, что они взяли был 5800. 
- А мы ещё раз через пять дней будем в Ачик Таше, двусмысленно вдруг сообщила нам Настя. 
Люблю хохлух. Они, хоть и хитрые, но нравятся мне своей доброй такой непосредственностью. 
До Луковой Поляны доходить не стали. Спустились к ручью. Высота 3800. По проекции отошли чувствительно, а высоты сбросили 300 метров. Каменистая россыпь. Склоны долины, местами поросшие травянистой порослью, довольно крутые и долина врезана глубоко. Дно - широкая каменистая плоскость, по которой бежит мутный ручей. Для палаток нашли удобный травянистый пятачок. Рядом росли метелки дикого лука. 
 
Саша вдруг сообщил, что пойдет в Ачик Таш (это базовый лагерь - Поляна Эдельвейсов, не так до него еще оставалось близко) пить пиво, что он никогда больше не будет пить, кроме того как по пятницам и кроме того как пиво. И действительно они ушли с Сергеем в Ачик Таш. 
 
Пришли мы сюда довольно рано. День занимались тем, что не занимались ничем. Полежали. Посидели. Потом связались с Леней по рации. Тут я впервые подумал и решил, что больше не пойду в такие походы. Этот гималайский стиль меня не устраивает решительно. Теперь ходить будем вот как на Казбек, вот как эта группа, где хохлуха Настя. И акклиматизация по перевалам хорошо набирается, не скучно, сильнее впечатления и более широкий охват территории. С тоски и горя перед ужином Глаз пускал мыльные пузыри. Пузыри надувались плохо, по-видимому не тот состав раствора, но иногда получались и большие. 
 
В вечернее время над нами нависло облако. Еще совсем недавно светило солнышко, неожиданно пошел снег. Снегопад был недолгим и скудным. Облако ушло в сторону Алайской долины. Вокруг просветлело, снова видны стали ограничивающие нашу уже долину горные хребты, осиянные садящимся солнцем. Но день сдавал свои права вечеру - все выше и выше ползла полоса тени, пока не наступили сумерки перешедшие в темноту. 
А так выглядели Австрийско-Ленечкины Ночевки
 
 
10-ый день 14 августа
  "В осыпной цирк мы возвращаемся"
Спалось всё равно плохо, какими-то урывками. Через стенки палатки просвечивал бледно-холодный лунный свет. Вдруг в этом свете пробежала крупная тень, потом еще тень. Снаружи что-то происходило. Что-то затем звякнуло, кто-то, скорее всего одушевленный, задел миску или что другое из посуды. Раздалось хрюканье. Неизвестный зверь фыркал, и настолько утробно, будто явился сюда мифический Эрифманский вепрь. 
- А ну пошли вон отсюда! - послышался вдруг голос Максима и шлепки бросаемых камней. Потом ненормативные комментарии.
Поднялись, когда уже восходило солнце, но место, где стояли наши палатки, еще оставалось в тени, скрытое от прямых лучей горными гребнями. На траве лежал иней. Водоносность ручья значительно снизилась, а лужи сковал хрупкий ледок. 
Ночью к палаткам забрело стадо памирских яков - это такой короткий и угловатый лохматый бык с мощным суженым носом и у некоторых особей с вострыми вилообразными рогами. Это стадо теперь в полукилометре от нас залезло в поисках травы на противоположный склон, который уже освещало солнце.
 
                                                                           Памирские яки 
На Австрийско-Лёнечикны Ночевки вернулись быстро по той же самой тропе, как легкоходы (дядя Борис бы умилялся). Мы теперь уже здесь освоились: знали, кто ходит по тропе в какое время и как. Альпинисты, которые нам встречались, были в основном с хорошим снаряжением и в дорогих одеждах. По национальному профилю здесь интернационал. Но процент россиян, пожалуй, преобладает. Лицо пока не привыкло к избыточном инсоляциям. Чтобы преждевременно не сгорела кожа, Глаз ходил в белой матерчатой маске с прорезанными глазами и дорисованной маркером широченной улыбкой. Такой прикид встречающимся нравился, они одобрительно улыбались, одна иностранка даже попросила разрешения сфотографироваться.
 
Реку перешли, пока еще не было большой воды. Ленечку застали, где и следовало - на Австрийско-Ленечкиных Ночевках. Он принимал как раз солнечные ванны, причем настолько обильно, что был уже коричнево-шоколадного цвета. За время нашего отсутствия ничего сверхъестественного не произошло. День был еще долг, солнце стояло высоко. Глаз, Ленечка и Саша решили отправиться вверх по тропе в разведку до того момента, как понадобиться снаряжение. 
Шли дружно и споро. Мы быстро приблизились к коммерческим лагерям, которые разрозненно раскинулись по ледниковой морене. Всё это собирательно именуется Лагерем 1 - 4400. 
 
 
Мы перепрыгнули многочисленные ручейки и полого набирали высоту по грязно-блестящему телу ледника Ленина. Тропа рассыпалась и затерялась. Снова она сформировалась, когда увеличился угол подъема. Вниз и навстречу нам по желобу тропы местами сбегали ручьи. Стало очевидно, что идти дальше можно только в кошках. Одели кошки. Тропа поднималась к крутому сбросу между двумя ледопадами. Всё чаще стали встречаться пусть и неширокие, но глубокие, дышащие мрачным холодом, клиновидно суживающиеся книзу трещины, с неровной кромкой, сосульками и капающей с них водой. Трещины эти когда перешагивались, когда перепрыгивались, когда переходились по снежным мостам. Назавтра решили идти со страховкой. 
 
Перед началом вертикальных перилл имеется плоская удобная ледовая терасса. На ней без труда можно собрать несколько групп. Сюда уже спустилась группа иностранцев. 
- Как у вас дела? - вычурно бодрым голосом осведомился Глаз. 
- Все нормально, - в тон остроте неожиданно ответила баба с чертами лидера на чисто русском языке.
 
Внизу плавно выгибаясь уходил вдаль гофрированный, весь в трещинах, разломах и сераках язык ледника Ленина. Уже далековато желтели маленькие желтые цилиндрики палаток Лагеря 1. На нашем уровне, выше и ниже по обеим сторонам ниспадали конгломератами сераков два крутых ледопада. По сторонам ледопады были зажаты мрачными серыми стенами скальных сбросов. 
Мы быстро спускались. Воешдший в раж Саша болтал без устали. Стоило сказать какую-нибудь нейтральную реплику, он её по-свойски поддерживал или опровергал десятью репликами. 
 
В осыпной цирк вернулись, когда уже занялись сумерки. По тропе шли последние ходоки и всадники. Маленький мальчик вел упрямого осла с двумя тяжелыми подсумками, которые со спины животного взяли да и свалились. Никто из нас не подошел помочь взвалить эти подсумки и заново навьючить осла. Пока наконец не проходил мимо турист с рюкзаком. Вместе с мальчиком они и взвалили куда следует поклажу. 
 
11-ый день 15 августа
 «Вниз и вверх»
Погода по расписанию. Утром и днем солнечно с минимальной облачностью. Под вечер из-за Пика 30 летия УССР ветер пригоняет тяжеловесные матовые тучи, затем какое-то время идет снег. Ночью становится безветрено и прозрачно. Занимается небольшой мороз. 
Поднялись мы, когда было уже светло, но солнце ещё не светило как подобает – оно и само поднялось вот только-только. Сегодня мы собирались идти вверх, лагерь сворачивали довольно быстро, хотя S.klim и сетовал, что медленно мол собираемся. 
Что не закопали вчера с вечера, заложили камнями сегодня. С собой взяли тот перечень и набор, какой сочли нужным. Рюкзаки были что-то среднее – и не легкоходы, но и не мастодонты. В принципе пригодные для подъема.
 
 
Трудно мне как-то охарактеризовать нашу группу. Не сказать, что она была сильна и профессиональна, однако,  на общем фоне её не назовешь такой уж слабой. Где-то были мы среди прочих нам встречающихся в серединке по силам и темпу, а одеждой, пожалуй, даже и слабее.  
Четких планов на акклиматизацию не было – как Бог даст. Четкого графика переходов и планирования восхождения тоже не было – как Бог даст. Слишком много «но» и «если». На сегодняшний день было очевидно, что необходимо забраться в лагерь 2 на 5300 и там закрепиться на этой высоте хотя бы до завтра. «Пик Ленина исключает случайные восхождения» - так написано в описании. Рекомендуется постепенно ходить в разведку, чередовать подъёмы на большую высоту со спуском для отдыха, также экономить силы на штурмовой рывок.
 
С рюкзаками мы дошли до веревок не так быстро, как это было вчера без рюкзаков. Двигались связанной воедино гусеницей. В самом начале подъема нам повстречался в попутную сторону турист-одиночка из Питера. Это был невысокий дядька лет 59 в очень дорогих и добротных альпинистских ботинках, но остальное всё было подобрано случайно – что приспособил. Особенно бросался в глаза волосатый советский шарф. Рюкзак у него был явно чрезмерно тяжелый, ранцеподобный и не симметричный, с прицепленными снаружи множественными мешающими предметами. Почему-то иногда какое-нибудь прозвище приходит на ум очень метко и прочно. «Дядя Коля» - заочно окрестил его Глаз, хотя он, скорее всего, был никакой не дядя Коля. Дядя Коля был всем хорош, но было что-то во внешности отталкивающее: какой-то с глубоко и широко посаженными невыразительными глазками и лягушачьими губами. 
Трещины... Дяде Коле предложили встегнуться седьмым в нашу шестичленную цепочку. Но он сильно отставал по темпу и вскоре отцепился. 
По вертикальным периллам поднимались по очереди. S.klim нашел для части пути более простой способ подъема без веревки, а уже потом за неё страховаться – близко к первой перестежке. Первая станция была закреплена двумя снежными якорями. Следующая за два вбитых в снег ледоруба. Угол подъема был градусов 45. 
- Вот, не хотите, у меня есть асеорбиновая кислота, - научно и солидно предложил догнавший нас на образовавшемся перед перилами заторе дядя Коля. 
- Нет, спасибо, я еще утром пол грамма съел, - отказался Глаз. 
- Аскорбиновой кислоты много не бывает,  - пытался разубедить дядя Коля из Питера.
 
 
 
 
 
На перилах потеряли время и силы, но не больше того, чем полагается. Дальше шло локальное выполаживание ледника в виде гигантской немного наклонной ступени. Глубокие и более широкие, чем до этого, трещины  переходились здесь по снежным мостам – совсем не надежным и которым в ближайшее время под кем-нибудь обрушится должно. 
 
 
Самый изматывающий участок пути в лагерь 2 после перилл. Это крутой однообразный склон в три или четыре перегиба. Каждый просматривемый отрезок ожидаешь, что вот-вот будет жлаемое выполаживание, но дальше оказывается такой же склон, нудный и выматывающий.
 
                                                                       4800 передышка после перил 
- Классическая одышка, - с чувством превосходства отметили о нас двое спускающихся. 
Четверку знакомых нам чехов, которых принято было уже называть «наши чехи» догнали на высоте 5100. Только здесь началось нечто похожее на выполаживание. Их силы были на исходе. Чехи выкопали небольшую могилу, куда сложили часть вещей. Всё это закопали и пометили место красными палочками. Затем они пошли вниз. 
 
                                                                            На высоте 5100 
Было около 15 часов. Наша группа находилась тоже не в лучшем своем состоянии. Откровенно говоря, некоторые были не свежими. Лагеря 2 не видно, но можно косвенно предположить, где он. Оставшийся набор высоты 200 метров. Но силы на исходе. Максыма-Шаро (Максима) не видно: очевидно, что до Лагеря 2 не дотянет. Хотелось пить. А горелки у Шаро. Была с собой у Сегрея новая набаллонная, которая или не горела или полыхала джином. Саша был дурноватенький, и это старался гипертрофировать. С набором высоты появилось раздражение. Что удивитльно и хорошо прогностически - мне хотелось есть. 
 
Наконец пришел Максым Шаро с клиникой горной болезни. А против этого не попрешь. Группа разделилась. Ленечка, S.klim и Шаро пошли вниз на Австрийско-Ленечкины ночевки. Палатка пьяниц должна была продолжать движение вверх и поставить на высоте 5300 две, свою и Сережину двойку-палатку. Как это сделали чехи, мы тоже вырыли здесь свой схрон возле небольшого серака. Леня и Сережа оставили часть своих вещей. 
Так ушли вниз Наши Чехи, так ушла наша половина группы. Безнадежно отстал дядя Коля. Сколько до лагеря 2 известно смутно, сил осталось дэц,л, но должны дотянуть. 
 
Громадная снежная трапеция вершины уже приблизилась к нам непосредственно и вздымалась над и перед нами. В высотной зоне было здесь царство света, смотреть было можно только в очках. Как дядя Коля без них обходится. Дядя Коля вызывал противоречивые впечатления, вроде как уважительно относишься, а вроде только как к чудаку. У таких вот одиночек, должно быть, очень богатый внутренний мир. 
Группа низвестных лезла на Пик в лоб, прямо по крутому сногсшибательному склону. Видна была изогнутая линия их тропы и черные точки. Находились они на высоте около шести тысяч. Эти точки в течении нескольких часов хоть и продвинулись, но совсем не сильно. Лезли они, по видимому, к одиночному крупному сераку, где собирались ночевать перед штурмом, поскольку тропа дальше не вела, а по мере приближения черные точки исчезали. 
 
Витенька, будучи более выносливым и скороходным, начал ощутимо отрываться. Глаз с Сашей шли вместе, сетуя на отсутствие сил. Всё чаще приходилось присаживаться. Воды совсем не было, а снег в бутылке плохо таял. Склон после 5100 выполаживался, но локально, дальше голубел очередной крутой взлет. На один шаг перестало хватать дыхательного цикла, само собой перешлось на режим шаг-два дыхательных цикла. Витя исчез за перегибом склона – убежал. После перегиба перед нами предстала плоско-воронкообразная равнина в виде гигантского цирка или мульды, крайний и ниже расположенный сегмент которой обрушивался ледопадом. Тропа проложена была самым найвыгодным образом, стараясь лишнего не набирать, не сбрасывать. «Сковородка» - именуется этот участок маршрута. Сковородка оттого, что по форме похожа, к тому же по яркому солнцу днем лучи отражаются здсь отовсюду и прожаривающий эффект усиливается, будто направили увеличивающую линзу. Сейчас время было почти вечернее и нас не жарило на сковородке. Солнце стало прятаться за напресовавшиеся на вершину Пика 30 летия УССР тучи. 
 
                                                                                   сковородка 
Страшная трагедия произошла на сковородке в 1990 году. Со склона вершины сюда случился ледовый обвал. 43 человека оказались погребенными. Только сейчас стали находить при разных обстоятельствах трупы погибших еще тогда. 
Встретились двое идущих вниз молодых парней. Говорят поднялись на вершину в альпийском стиле (без долгой акклиматизации). Несколько человик в их группе поднялись до 7000 и обкакались – в прямом смысле слова – пробрал понос. Ничего удивительного, на высоте возникает ишемия кишечника. Это не приоритетный в экстримальных условиях орган. 
Встретили еще двоих из Красноярска. Они говорят, что тоже ходили на вершину. А вот были ли на ней не известно. На предвершинном плато были захвачены облаком. Какая именно из каменных гряд вершина не поняли. Скорее всего не были – вершина отмечена туриком. 
После сковородки не шли, а брели или плелись. Витя был уже в лагере. Мы перешагнули многочисленные узкие и глубокие трещины, тропа прошла по краю ледопада. Последний взлет перед лагерем 2 Глаз с Павлюченкой шли, как на ходулях, еле переставляя ноги. 
Лагерь 2 расположен на пологом участке осыпного склона пика 30-летия УССР. Палаток в сравнении с предыдущим лагерем процентов десять. Как водится в подобных местах, было здесь замусорено. Какой-то мужик что-то ел из пакетика, потом блевал, потом снова ел, потом снова блевал и.т.д. По соседству с палатками лежал присыпаный льдом труп. Со слов общительного дядьки лет сорока – альпиниста-одиночки в светло-зеленой куртке, мы узнали, что есть еще двое погибших. Лежат выше. Один недалеко от раздельной, другой близ предвершинного плато. А этот пришел сюда, уснул и не проснулся. Глаз в изнможении присел на рюкзак. Дошли... Витя прибыл относительно давно и сразу стал напдать с вопросами и хозяйственными предложениями. 
- Да ...... Дай пока хоть отдышаться, что ты всякую .....ю говоришь.
Площадка под трехместную палатку была так себе. Поставили несмотря на усталость довольно дружно. Кроме того выяснили, что неподалеку из-под льда пробивается вода. Это было хорошим бонусом. 
Варить есть не стали, поскольку не было аппетита. Что-то там перехватили и решили просто попить в палатке чаю. Налетел ветер, сгустилась тьма, пошел густой и колкий снег. На высоте холод усугубляется. Пальцы на кистях рук сморщенные и обескровленные, ногтевые ложа синие – гипосическая гипоксия и централизация кровообращения. Во флисовых перчатках было холодно. Ботинки при жарящем днем солнце по снежной каше намокли. Теперь в них мерзли пальцы ног. Но в палатке тепло и уютно. Мы пили чай, по тенту шелестело снежное крошево. В условленное время звонили на Австрийско-Ленечины ночевки. Спустились ребята нормально. Шаро лежит. А у нас как дела? Кто его знает... Пока нормально. Ночь и утро покажет. Стратегически мы дйствовали верно. Пограмма дня была выполнена чатично, поскольку часть группы всё-таки достигла 5300 и на этой высоте закрепилась. 
Витя уже в полутемноте выходил по свои делам наружу.
- Там с 6100 девушка спустилась. Одна. Она уже почти падала. Я спросил помочь может. Нет, - ответила – я уже дома.
 
12-ый день 16 августа 
 «Вниз и вверх ноборот»
Ночь была адской. Палатка стояла не ровно. Витенька с Сашей постоянно скатывались и приперали меня к стенке. Я крутился как уж, все не мог найти удобного положения. Все чесалось. 
Как и предполагалось, ближе к утру стала болеть голова. 
Поднялось солнце. Быстро потеплело. Мы вылезли наружу. Выпавший на камни снег стал быстро таять. Мужик лет сорока в светло-зеленой куртке – альпинист-одиночка собрал свою палатку и пошел на восхождение. С 6100 спустился платный гид и платные потеры: следом красивые, породистые и хорошо одетые девки лет 32-ух. 
Гид кому-то еще до их прихода говорил, что девки сильные и смелые и что он был уверен, что они зайдут. 
Потеры это красномордые от ветра и солнца ребята, не киргизы. Они молодые и худощавые. Зарабатывают тем, что таскают в промежуточные лагеря буржуям багаж. На лошадях это местные киргизы возят до первого лагеря. Я видел, как они поднимаются – идут быстро и дружно. Они же и ставят палатки. Потом ожидают клиента. 
Я поздоровался, ожидая на каком языке ответят мне холеные породистые девки. Ответили на чисто русском. 
- А вы откуда?
- Из Риги.
- С вершины или акклиматизация? 
- Вниз. Больше времени нет. Дошли до 7000, потом погода испортилась. Не успели подняться. 
Идем сегодня вниз и мы. А пока поставили вторую палатку и акуратно сложили те вещи, которые здесь собирались оставить: еда, баллоны, пуховки и пр. При деле и вертиальном положении перестала болеть голова. Но может успех обеспечен 20 милиграммами кеторолака. Саша нашел пакетик насвая (это местные закладывают за губу, жуют и тщаться). Мы в этом не были спецами, но на всяк случай пакетик прихватили с собой. 
Описывая задним числом, когда уже всё известно, считаю что выгодно и оправдано было тогда подняться нам еще метров 300 до перемычки Раздельная-Пик 30-летия УССР. На то были мы тем утром вполне способны.
Бравировать не стали, связались веревкой в связку. Избыток веревки свалили Вите в рюкзак. Стали сбрасывать высоту. Ниже сковородки, но выше 5100 всретили тихохода дядю Колю. Странно, как он мог так высоко за сегодня подняться.
- А как вы зашли сюда так быстро?
- А что, я поднялся, попил чаю, да и пошел.
- Хм.
 
Ничего оказалось нет здесь удивительного. Мы на склоне ниже обнаружили терассоподобную локальную площадку со следами стоявшей недавно палатки. Единственное здесь место кроме еще одного, немного ниже, где закопали схрон. Вот где заночевал дядя Коля из Питера.    
Тропа в лоб, по которой вчера лезли «черные точки», выросла сегодня до конца. Черных точек, правда, на ней уже не было. 
 
Мы спускались по крутому склону. Где-то на высоте 4900 встретили Ленечку с Сергеем. В осыпном цирке оставили Шаро. Говорят, утром он уже поел, но идти наверх воздержался. 
- Связались бы вы, ребята. Трещины там не из приятных. 
И мы быстро разминулись. Крутой спуск до вертикальных перил. Нас догнала группа связанных в связку бржуев, человек семь. Они быстро спускались. 
 
                                                                          Ледник Ленина с высоты 5000 
Мост, который проходили вчера, страхуясь через ледорубы, оказался сегодня уже обрушен. Нашли другое место, где адекватно переходится, точнее перепрыгивается. Но надо внимательно страховать. К периллам мы подошли раньше. Но буржуи, наглые как танки, прошли мимо нас и нагрузили первую связку всей связой (!!!) Это дядя Борис с Маргасаном не видят. Не такие там уж надежные эти станции, чтобы на них так виснуть. Один чел, правда, извинился за всех, что у них нет выбора, они так спешат. 
 
                                                              вся группа одновременно на веревке   бесстрашные иностранцы              
        
Снег потяжелел и погрузнел, вниз побежали ручьи. 
Австрийско-Ленечкины ночевки. Осыпной цирк. 4100, ощущения разительно отличаются от 5300. Мы здесь уже были как дома.
Глаз вечером поддал с Витей. Погода испортилась сегодня раньше, чем обычно по расписанию. Но сценарий был стереотипный. Тучи наползли как обычно с запада из-за склона Пика 30 летия УССР. Снежок пошел скупой и редкий.
20.00 время эфира. Лнечка и Сергей поднялись на 5300 хорошо, чувствуют себя тоже хорошо. У них идет снег.
 
13-ый день 17 августа
 «Плохая дневка»
Шумел ручей. День выдался солнечный на погоду и мрачный одновременно. Бессмысленный, как и вся наша утопическая затея и как весь альпинизм, если его рассматривать в чистом виде. Особенно гималайский стиль. 
  
                                                                                                   Вид на лагерь 2 и сковородку                            
 Примерно 5600  Перемычка между пиком 30 летия УССР и Раздельной  Видна крутая тропа на Раздельную
 
                                             Примерно 5600        
По рации сообщили, что Сергею болит голова, что они с Ленечкой немного, сколько рационально, поднимуться и будут спускаться. 
 
Спустились часа через четыре-пять. Заранее заказали чай, чтобы был к приходу – звонили с того места, где выполаживание ледника и можно снимать кошки. Время они выбрали не удачное. Впереди четверо спускали груз 200 в специальном чехле, который спускающие удерживали веревками. Чехол с покойником норовил разогнаться. Его иной раз приходилось задерживать падениями с помощью ледоруба. Я того не видел, однако, по рассказам очевидно, что процедура эта отработанная, и здесь подобное случается далеко не впервые, даже и не такая большая редкость. 
Рваные сизовато-серые облака появились сегодня тоже раньше обычного. Долгое время оставалась в стороне трапеция вершины, но и её наконец закрыли тучи. 
Большинство походов я оргнизовываю сам и в большинстве походов нет никаких дневок. В альпинизме это дело совершенно обыкновенное, но так сидеть не сидится. Расслабляешься и как-то теряется тонус. Плохая дневка.
Вечерело. Собирался вот-вот пойти снег. По гребню спускались пятеро горных туристов. Они были далековато и высоковато, к тому же не освещены. Судя по силуэтам, это та самая группа, где хохлуха Настя. 
Саша, когда ходил в Ачик Таш, в одной из юрт попросил зарядить телефон (там есть дизель-генератор). В юрте этой как раз и занимаются встречей туристов и организацией им различных услуг. За хозяйку была там женщина по имени Айнур. Айнур сказал что все, сезон заканчивается, но погода еще неделю будет. Потом ветра и холода. Снег, выпавший после 27 августа, уже до следующего лета не тает. 
Успеть бы. А подняться то надо. Не только для повышения личной самооценки, но и политически подняться важно. 
 
14-ый день 18 августа
 "Мы снова набираем высоту"
Глаз отмежевался от коллектива. Ночевал на кухне, то есть в чуме. Одному там было весьма привольно. 
Вышли хорошо, ни рано, ни поздно. По часам не смотрели, жили в основном по солнцу. Шли сегодня наверх впятером. Максым-Шаро, говорят, по ночам плохо дышит. От прогулки наверх он воздержался.
Был разговор, идти до 6100 и попробовать закрепиться уже на этой высоте. Дальше все опять по самочувствию и погоде. Скорее всего придется спуститься до 5300, или даже до 4100, а потом - снова набираем высоту. Алгоритм действий был примерно таков.
Каменистая и унавоженная тропа ледниковой морены. Разбросанные на широкую площадь группы палаток примерно на одной высоте 4400, что собирательно именуется, как Лагерь 1. Пологий сначала участок тела ледника, на котором рассыпается тропа, на котором много протаявших траншей от ручьев самого разного размера. Тур из поломанных ледовых лестниц (S.klim говорит, они жутких денег стоят). Потом возрастание крутизны склона. Снова формируется тропа, поднимающаяся наверх. Два иностранца с хорошим снаряжением (один из них с огромной огненно-рыжей курчавой бородой). Ледниковые трещины, которые перешагивали, обходили, перепрыгивали или, как чаще, переходили по снежным мостам. Наконец, ледовая терасса и спускающийся конец свободной перильной веревки с восьмеркой на конце. 
S.klim ушлый. Попробовал теперь его путь подъема я. Идется безопасно ногами сбоку снежно-ледового желоба, через который и провисает веревка. Встежка только в верхней трети первой веревки. Силы экономятся значительно. Станция, вторая веревка, вторая станция. На выполаживании есть еще веревка.
 
Обходим ледовые трещины, эти здесь пошире. Потом затяжной, нудный и крутой подъем, нудный крутой и затяжной подъем, затяжной подъем, крутой и нудный, подъем нудный крутой и затяжной.
 
Крутой и нудный участок подъема
Начали постепенно уставать, Глаз начал постепенно отставать, Витя начал постепенно наддавать вперед. Обогнали опять Наших Чехов. Только теперь их было трое. Глаз жестами поинтересовался, где четвертая, девушка.
 
Слева направо: Витенька, Ленечка и тройка "Наших Чехов"
- Заболела, - по русски ответил один из Чехов, который, вероятно, у них был поглавнее.
Встретили и мужика лет сорока двух, тот самый общительный турист-одиночка в светло-зеленой куртке. Возвращается домой. Восхождение удалось. На него с лагеря на 6100 он потратил 14 часов. 
 
Выполаживание перед подъемом на "Сковородку"
Не быстро это всё идется. С горем пополам вышли на сковородку. Я, Глаз, пробовал держаться за Витей. Это значило идти в довольно быстром темпе шагов сто, затем останавливаться и отдыхать, отдышаться. Но по силам это было очевидно не выгодно, впрочем, кто как привыкает.
 
Конец "сковородки". На осыпном склоне Пика 30-летия УССР виднеются палатки Лагеря 2
После сковородки затяжной подъем в лагерь 2. Перешли очередную систему трещин, зияющих глубокой прохлдой. В эти трещины, я видел, сволакивают и сбрасывают мусор. 
Мы снова второй раз в лагере на 5300. Конец сезона. Сегодня количество палаток поубавилось в сравнении с тем, что несколько дней назад. По соседству с нами теперь стояла другая палатка, оранжевая - она казалась необитаемой, пока не взвизгнула молния, и оттуда не вылезла девушка-иностранка лет 35. Она с нами изъяснялась на сюсюкающем английском. Как бы с придыханием, я точно не помню, как называется эта голосовая манера, вот, как у Ренаты Литвиновой. Затем она пошла в обтягивающих одеждах на длинных циркулеподобных ногах в ближайший стихийно возникший толчок: тропа на осыпном склоне, ведущая в тупик, упирающаяся в загаженные камни. Вид с толчка на ледопад офигенный. А в жизни всегда так волей-неволей и получатся: вот есть что-нибудь необычное, красивое, а уже насрали. Был и более дальний толчок в виде тропинки в снегу исчезающей за одиночным сераком. 
 
Мы пили чай, варили еще какую-то снедь, периодически поглядывали на тропу завтрашнего дня, которая неприветливо-круто вздымалась вспять. Кто сказал, что маршрут на Пик Ленина пологая топотуха...
На гребне давно уже показалась одинокая фигурка спускающегося. Шел он как-то уж совсем медленно и неуклюже. 
- Это наш дядя Коля спускается, - пошутил Глаз.
- Коля-Питерский, - по-свойски поддержал Саша. 
Приплелись (было видно, что очень уставшие) тройка Наших Чехов. Уже близились сумерки, а только в начале сковородки были те двое иностранцев, один из которых с огненно рыжей кучерявой бородой. 
Спускающегося, которого приняли за Дядю Колю на самом деле оказался Дядей Колей. Он уже почти падал и не расслышал с первого раза, когда его окликнули. В это время как раз вскипел чай.
- Давайте дадим чая чехам, - не удержался Саша.
Чехи, не смотря на усталость, проворно поставили аккуратную зеленую палатку, залезли внутрь и снаружи уже не показывались. 
- Давайте нальем чая Дяде Коле.
Дядя Коля не снимая кошек пошел к нам по сыпухе, за что-то зацепился и очень неловко и болезненно упал. От чая не отказался.
До Раздельной Дядя Коля не дошел, ночевал где-то на пологом месте - там есть промежуточные подходящие места для ночевок. Там у него случился конфуз. Взорвался газ. Огонь Дядя Коля тушил спальником, однако успела прогореть стенка палатки. Образовался обширный сквозной дефект. Прогорел и спальник. Из него высыпался пух. Дядя Коля ночью чуть не задубел. 
Я "горел" в палатке несколько раз. Обычно это происходит так. Открываешь подачу газа и начинаешь щелкать пьезой. Пьеза не берет, тогда хватаешься за зажигалку. За это время, пока не успеваешь поджечь, на поддон разбрызгивается много жидкого газа. Когда всё это поджигаешь - хаос и ужас - приходится бороться с беснующимся огненным джином. На подобное напоролись мы и в этом походе. Наш Саша-пиротехник устроил подобный пожар в камбузе-чуме. Однако благо, что газа вылилось наружу не очень много, и пламя было не такое большое и уничтожающее. Обьятую огнем горелку успели выбросить через распахнутых вход вон. Повреждений не было. Короче, открыл редуктор, если сразу не зажглось, закрой и подожди. 
Стемнело и сильно похолодало до мороза, даже до сильного. В палатке было тепло и уютно.
- Что делают паразиты, по ножу с фонарем идут! - пораженно воскликнул снаружи Сережа.
Это было что-то из ряда вон выходящее. Пришлось вылазить на холод смотреть. Было безлунно и звездное небо над темной трапецивидной громадиной гребня. В том локальном месте, где должен быть "нож", прямо на кромке гребня, горела звезда, но гораздо ярче тех, что в небесной сфере. Эта звезда постоянно меняла яркость, едва уловимо качалась, иногда исчезала вовсе, а иногда испускала хрупкий луч. То были неизвестные поляки (нам потом так на 6100 сказали), которые спускались с автомобильной фарой. 
Спать не торопились. Чаепитие устроиили в Витиной палатке, забрались в неё все впятером. Лёня предложил сделать Глаза массовиком-затейником. В этих высотных условиях затеять разумнее всего было беседы. Каждый рассказывал о себе, какое место в жизни у него занимают подобные путешествия, зарисовки дальнейших планов и перспектив. Сергей неожиданно взял слово, что до Лени по кругу даже не дошла очередь. Рассказывал он в основном про то, как и с чего начинал. Былое у него очень богатое и многообразное, а некоторые истории я слышал даже впервые. Да и у всех у нас собравшихся есть о чем поговорить, что повспоминать и над чем поразмышлять. Ведь путешествия это прекрасно.
 
 15-ый день 19 августа
 "На Раздельную"
Погода хорошая. Вышли, когда солнце набирало силу. Выступили на тропу и начали подъем. Такие были не одни мы. Обошли сразу вчерашних двух буржуев, один из которых бросался в глаза своей огненно-рыжей бородой. До нас еще вышла наверх четрверка потеров. Шли они очень дружно и бодро, что оставалось им только пробовать подражать и завидовать. Вскоре они скрылись на гребне за перегибом крутой тропы.
Довольно дружно, казалось мне, поднимаемся и мы. Я понимал, что может в любое время завалить горная болезнь, что каждый метр высоты для меня это с этих пор новый, что выше седловины Эльбруса подниматься мне пока еще не приходилось, что если не сложиться восхождение, то нужно по максимому добавить себе в зачет потолка. Прислушивался к себе. Пока всё работало исправно, а раз еще сохранился аппетит, нужно наедаться впрок. Напомню, что каждый был снабжен карманным набором с орехами, конфетами, сушеными фруктами. Я заряжал в себя десятки карамелек, одну за другой. Высота усугубила централизацию кровообращения. Ниже 5300 можно комфортно находиться бе перчаток, теперь только в них. Стало холоднее и не только в руки. 
Мы вышли на гребень - широкое плечо между Раздельной и Пиком 30-летия УССР. Вышли довольно быстро и дружно. Саша почему-то последним, хотя всегда (я ещё в походе на Казбек это заметил) ходит вторым за каким-нибудь идущим впереди лидером. Был он теперь печально-обреченно подавлен от сильно разыгравшейся головной боли. Вот уж второго участника нашей группы остановила горная болезнь. Мотивации идти вверх у него были столь высоки, что их пересилить могли лишь очень убедительные причины. Но против горняшки не попрёшь. Саша сам сразу согласился, что ему нужно вниз. 
 
                                   5605 м
- Бери палатку-двойку, поставишь её на 5300. Сложи туда снаряжение и спускайся к Шаро. 
Мы консультировались со спускающимися. Выше идти в связках нет необходимости. Веревка не требуется. "Нож" провешен периллами. Ледоруб можно не брать, выгоднее с палками. Все это мы оставили в организованном схроне на 5300. На высоте чужого брать не принято, но всё-же спокойнее, если бы он сложил всё это в палатку. 
- Сколько хоть высота по JPS? - поинтересовался Саша.
- 5605
- Хоть на Эльбрус почти зашел.
Дальше мы шли с пологим набором высоты по плечу между вершинами. Я оглядывался, всё пожирая леденцы. Саша всё сидел на рюкзаке. Когда я оглянулся в очередной раз, исчез - пошел, значит, вниз. Так осталось нас четверо, с рацией и частью аптечки. Другой передатчик у Максыма-Шаро. 
 
 Высота 5700. На заднем плане крутой подъем на Раздельную
Перед нами вздымался крутой снежный склон, не то белоснежный, не то матово-голубой. Редкими вешками была обозначена тропа. Вешки в виде худосочных бамбуковых палочек с треугольным красным вымпелом на конце. На вымпеле-флажочке реклама - чаще Redfox. Аналогичные вешки -маркеры тропы на Эльбрусе гораздо больше, стационарнее, капитальнее. 
Шлось по пологому плечу, хоть это было и высоко, комфортно. Здесь почти не было ветра. Поначалу условия подъема были даже курортно-санаторными, пока мы не вышли с плеча на крутой подъём на Раздельную. Крутизна была не многим меньше, чем крутизна подъема с седловины на вершину Казбека. Там, правда, склон был ледяной, а здесь всё-же снежный, что значительно облегчало дело. Предстоящие 400 метров подъема оценили по достоинству. Принялись за дело методично, без лишней оторопи, разумно распределив интервалы между привалами. Привал здесь в этих условиях скорее всего можно назвать присест, поскольку за счет крутизны, не то что позволительно здесь привалиться, а лишь только присесть и то - не уверенно на всю жопу, а лишь только на её половину. Самым трудоемким участком оказалась та часть пути, что на границе верхней и средней трети подъёма, где крутизна максимальна и значительно сил уже поистрачено.
Глаз упал - поехало из-под ноги. Поехал юзом, но остановился, только успев перехватить как надо палки. Благо склон не ледовый, а снежный, причем снега много. 
 
Подъем по крутому снежному склону на Раздельную. Сзади и слева вершина Пика Ленина
Склон наконец резко скругляется и мы неожиданно выходим в лагерь 3, что на 6100. Тут было с десяток палаток, по крышу врытые в снежные убежища. Погода была ласковой для такой высоты. Дул умеренный ветер. Чувствовалось, что этот лагерь уже будет куда суровее, чем тот, что на 5300. Одышка. Вот бросишь несколько раз лопатой, нужно постоять подышать. Палатку-тройку марки Radfox поставили коллективными усилиями. Снежный окоп использовали уже готовый, но доработали его конфигурацию до желаемой снегорежущей пилой и лопатой. Для растяжек нашли несколько кусков алюминиевого профиля, парочку деревянных палочек, камень и даже кусок колбасы. 
 
 
Мы находились на пологой и широкой площадке водораздела. С одной стороны был ледник Ленина, с другой пологий подъем на скругленную вершину Раздельная (6148). В противоположном от Раздельной направлении угрожающе-грубо дыбился путь на вершину, в самом своём верху заканчивающийся пирамидой светло-коричневого цвета, припорошенной снегом и серповидно заворачивающейся. За этой виднелась другая, подобная первой, скальная пирамида, что и не разобрать, какая из них выше, и где, собственно говоря, есть вершина. Фотографировались и неуверенными взорами оценивали вершину и подъем на вершину. Здесь мнения разделились, какая из этих пирамид наша. Что гадать, тропа все рассудит, сама выведет, куда следует. С четвертой же стороны вся панорама до далекой смутной бесконечности заполнилась бесконечными гребнями и Пиками Памира - крыши мира. Одни высотой были вровень с нами, большинство ниже. Горы блестящие, зеркальные, голубые, сероватые, с синевой, с розовыми бликами. Это был Памир. Настоящий Памир. Мы могли теперь вживую созерцать это царство света, цветов и теней: сложнейшую систему горного рельефа, рельефа громадных ледников. Зрелище было охуительное. Подобный вид по мощи и грандиозности, разумеется, превосходит подобные панорамы всех тех гор, что мне до этого доводилось видеть. 
 
Путь на восхождение
     Памир. Вид с Раздельной на юго-запад 
 
Мрачно громоздилась вершина. Уже сумерки скоро. Некоторые возвращались с восхождения (сегодня повезло с погодой). Один, как по рации мы услышали, чуть спускается. Пятьдесят метров пройдет и садится, спрашивали совета, что если есть врач, то что лучше сделать. Неподалеку независимо  приземлилась большая черная птица и с презрением стала вырывать из снега объедки. То был не иначе как ворон или другой какой гигант из врановых – величественный и могильный.
 
Для себя мы решили, что назавтра, коль будет позволять погода и самочувствие, надо пробовать выступать на вершину. Там уж как Бог даст. Иначе, возрвращаться и пробовать снова.
 
                           Возвращающийся с вершины 
 
6100. Лагерь 3. Вид на север, на Алайскую долину
 
Раз так, стали с излишней нервозностью разогревать назавтра воду. Для 6100 чувствовали мы себя сносно. Высотный потолок у всех здесь собравшихся был неважный.  S.klim – 5895, Витя -5800, Ленечка – 5642, Глаз – 5325.
Засопели горелки. Разумеется здесь только снег, уже о воде не было речи. Стало смеркаться. Будильник завели на три часа ночи.  
 
16-ый день 20 августа 
 "7134 или одиннадцать часов"
 
                                                                                Маршрут восхождения из штурмового лагеря на 6100 
С вечера и в начале ночи не спалось, не лежалось, хотелось быстрее идти. Снаружи было хоть и темно, но казалось что уютно - тишь да блажь. Потом хуже - разыгрался ветер, стал поднимать снежный порошок и сыпать им по тенту палатки. Казалось, что погода безнадёжно ипортилась. Возникло давление на теменную область. Спали кто как, но в целом сон был поверхностный. Уже подходило время, когда следовало выступать на восхождение. Единодушно идти не думали, высказывались сомнения: совет в Филях. В палатке было тепло. Наконец Витя растегнул молнию и просунулся в щелочку. 
- Есть погода! Небо звёздное.
- Глаз плохо дышит ночью, - намекал, чтобы не шёл, Лёнечка. 
Решили всё-таки выступать. Оделись соответствующе. Свой фонарик я забыл ещё в машине у Юры. Теперь приходилось кого-нибудь просить посветить. А луны не было. У меня обвязка полная. А полная одевается очень хреново. Сразу закоченели пальцы. В куртке и поверх в анераке плохо сгибаются руки. Насилу я застегнул усы с карабинами на боковые петли обвязки. Одевая кошки, обморозил руки окончательно. Пришлось их активно отогревать. 
Термометр где-то был, но термометриста не было. Мороз градусов 25. Плюс высота. Остальные уже ушли, пока я возился с кошками. 
Впереди, сначала ниже (спуск), потом выше (вверх) было несколько непостоянных пятна от луча налобного фонарика. Я злился, что много тратиться сил на отогревание рук. Подъём был крутой, затяжной и не приятный. Сильный вертер поднимал сухой снежный свей и заряжал им в глаза. Я ожидал рассвета с большой надеждой и нетерпением, что станет светло, тепло и угомониться этот стылый ветер, что не надо будет постоянно двигать пальцами, отогревая руки. На зимние рыбалки я беру табельные армейские варежки, точно такие, как были теперь на Ленечке. Они овчинные и громоздские, но надежные. Может и стоило их с собой взять, теперь я пожалел.
Рассвет на высоте какой-то другой. Теперь было как на Эльбрусе: возникла блеклая полоска, которая долго-долго-долго и постепенно-постепенно наливалась и становилась ярче. Лишь потом, как будто после долгой подготовки, она стала шириться и расползаться. Ноги шли сами в машинном темпе, который регулировался дыханием, сколько оно позволяло. Шаг, два-три дыхательных цикла, снова шаг. 
Постоять секунд тридцать. Руки немеют и мерзнут. Лишь бы на этой высоте понос не пробрал, но мы ничего не ели и почти не пили. 
 
                                                             На 6400 утром прохладно     
Рассвет забрезжил уже более явственно. Сергей, Витя и Лёнечка поднимались быстрее. Я от них отставал, но компенсировано, тянул. На удивление шли мы очень быстро, метров 150 в час. Я понимал тогда, что поднимаемся хорошо.
На время остался один, остальные скрылись за перегибом и вышли на выполаживание. Теперь только рассвело, причем как-то настолько быстро, что показалось минут за десять. Сейчас можно было одеть на глаза маску-очки. На выполаживании собрались все вместе (6400). Снова пошли.
 
 
                  6400. Виден "Нож".Вершина не видна из за вот этого скального массива 
Изрезанная скальная башня, ближняя из двух, значительно приблизилась. Она как-то торжествующе-сурово шерилась разломами светлой каменной породы и снега. 
Через час дошли до "ножа". Крутизна склона увеличилась до сорока градусов. Цена каждого шага возросла до пяти-шести дыхательных циклов. Я, Глаз, только до него приблизился, остальные уже лезли на середине. Нож 6600-6800 - узкий ледовый гребень. Я полагал доселе, что именно узостью своей он и опасен, что с него просто улетают в сторону Киргизии или Таджикистана. Но опасен Нож как раз именно крутизной, а не узостью. А крутизна дальше увеличивалась ещё более, градусов до 45. Здесь было провешено две перильных веревки: какие-то не толстые, двухжильно-плетеные и на вскидку хреновенькие, но я могу ошибаться. "Схватик" на такой веревке держал не надежно. Однако, веревка добавляла уверенности, за неё можно было схватиться руками, к тому же дальше восьмерки на конце не улетишь. Прошел я и перильную веревку, наверное так, как и положено на высоте 6800 проходить перильную верёвку при уклоне 45 градусов. Язык, конечно, на плечо и сопли. Через одетую балаклаву не очень то и получается сморкаться.
Нож сменился некрутыми скалами, переметенными снегом. Тропа, испещренная кошками, петляла здесь, как выгоднее. На очередном повороте из-за скалы вдруг вышел Лёня в ярко-оранжевых бахиллах и стал отправлять меня вниз. Вниз идти не очень то и хотелось, тем более, когда уже прошёл Нож.
Вверх, право, тоже, когда нечем дышать. Сатурация капиллярной крови, судя по цвету рук, была 50-60 %. Некрутые скалы закончились. Было очевидно, что идти надо на более дальнюю скальную пирамиду. Сверху она выглядела совсем иначе - как пологий снежный купол, утыканный скальными грядами. 
Было восемь часов утра. Погода способствовала успеху. Было уговорено, по рации связаться с Максымом-Шаро. Витя сообщил ему, что до вершины осталось нам 300 метров по высоте.
 
                                                         Погода благоприятствовала успеху. 7000 метров. Предвершинное плато 
Потом было широкое предвершинное плато с пологим набором. Кроме меня по нему ползли еще одиннадцать человек. То есть кроме нас четверых ещё восемь решили сегодня испытать судьбу. На Эльбрус в погоду поднимается около 200. Возможно, были ещё сегодня и другие желающие, решившие предпринять поползновение, попытать счастья, но повернули. Силы нужно было рассчитать на предвершинное плато и вершинный купол. На купол требовалось запастись терпением. Кто спускался, предупреждали, что вершиной кажется каждая следующая каменная гряда, но за ней идет новый участок пологого склона со следующей и следующей грядой. Тут я смекнул, что здоровья и сил до вершины у меня всё-таки хватит. Тут я сообразил, что погода сегодня шикарная и такая возможность дается не каждому. С подъемом выше солнца, стало значительно теплее. Все равно руки были мраморно синими и холодными, а хоть не то, чтобы холодно, но пробивает озноб - централизация кровообращения. Парестезии в кончиках пальцев, в кончике носа, а верхняя губа и вовсе онемела. Поля зрения сузились. Но всё это того стоит - вершина уже близко. Этот мазохизм - борьба не с природой, не с высотой, не с горой; они если захотят, то их не переборишь, именно борьба с самим собой. Альпинизм очищает. Не правильно говорят, мол, покорил вершину. Зашел, а не покорил. 
На предвершинном куполе перегиб шёл за перегибом. Мелкокаменистые гряды были сурово-унылыми. Навстречу шел спускающийся S.klim.
- Я замерз там на вершине.
- Далеко ещё мне?
- Полчаса.
 
                                                                         Вершина 
 
                                                                                               Последние 10 метров набора высоты 
Только бы Леня с Витей подождали. Так хочется сфотографироваться. Близко уже. Вершина уже была видна. Там стояли в цветных куртках. Узкие поля зрения, последние шаги, 7124. Я оперся на палки, чтобы повисеть на них и надышаться перед последними 10 метрами. Последние десять метров. 7134 м, наконец то! Здесь ещё группа неизвестных россиян. Синенькие все.
Начали обниматься с Леней и Витей.
- Ст-х-о-ой! Куда ты жмешь так! Задушишь!
 
                         Автор повествования с палками на переднем плане несколько секунд назад, как пришел 
Если на меня тогда хоть толику в тех условиях ещё надавить, можно выжать было без труда любое содержимое, которое у человека бывает. Сфотографировались с флагом Magadan.by. Вершина - это не совсем то, что мы видим снизу с севера, а есть еще подъем пологий, который не виден, поскольку вершина находится на южной кромке гребня. На юг срывался крутой сброс и открывалась панорама на весь Памир.  На юго-западе далеко, километрах не иначе, как в пятидесяти и уже в Таджикистане, высились настоящие исполины - столпы Памира - Пик коммунизма, Пик Корженевской, близко к ним Пик России, а несколько поотдаль, южнее - Пик Гармо. Это я проанализировал лишь потом по фотографиям, сопоставляя их с картой. Тур был примитивен: ледоруб, ленточки, повязи и крестики, флажок производственной фирмы S.klima "Роlymaster".
Памир с Пика Ленина: справа налево на горизонте - Пик Корженевской, Коммунизма, России, Пик Гармо 
 
                                                                                7134 м                                                                               
Мы стояли на границе Киргизии и Таджикистана. Высота 7134 м. Наша группа поднялась на вершину Пика Ленина. Какое колоссальное значение имеет теперь этот семитысячник для нас всех, для magadan.by и дляменя лично! Помимо впечатлений, роста самооценки сделать это было ещё важно и политически. Я люблю дразнить гусей (мне разгильдяю многие по жизни крепко завидуют, а я чужой завистью люблю подпитываться).
 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
Когда-то мы поездкой в Магадан на УАЗе раззадорили массы, теперь конечно же в меньшей степени, но тоже я разрекламировал наш поход довольно широко. Нам не верили. А мне чужая критика и насмешки помогают еще пуще доброго пожелания, теплого слова и счастливого напутствия. А здесь еще немного нас Эльбрус потрепал, на Полярный Урал пошли - погоду дерьмовую словили. Теперь это был реванш с лихвой. 
 
                                                                                                                    7100, спуск 
 
 
Сдох Глаз на спуске: на предвершинном плато опустился на жопу посидеть. Леня достал шоколадку и выпить воды. Шоколадку съел, специально долго её жуя, - из под языка всасывается быстрее. Пока сидел немного накопил сил, к тому же шоколадка стала "действовать". На шоколадке дошел до Ножа. Вокруг красоты были неописуемыми теперь при свете дня: на них я обращал теперь уже мало внимания, больше на Раздельную, где стоят палатки, они видны были издалека в виде точек. Шел как робот, сил не было совсем, но зато ничего не болело и даже не звенела голова. Перед ножом съел сникерс, который и израсходовался на прохождение перилл. Перилла проходил на восьмерке. Витя чуть не упал возле второй станции, но схватился за веревку.
                                                                        Идти сил нет. Приходиться подкармливаться 
                                     На "Ноже" страховочные перила 
 
                                                               Нож самый опасный участок. Крутизна до 45 градусов 
                                                                                6800 м
- Вот так на именно спуске и улетают. 80 процентов всех несчастий - это спуск, - сообщил Витя.
После перилл я шел сразу с Леней, потом Леня ушел в лагерь, рядом со мной шел Витя, чтобы, коснись что, подстраховал или за руку привел. Были видны уже ближе палатки штурмового лагеря на 6100. Они приближались быстро, по мере сбрасывания высоты. Однако, сил не было совсем. Я часто приседал. Руки улучшились и становилось легче дышать, но не шлось и всё. Не шли просто ноги. Первый раз так не шли. 
                                 6400. Слева на снимке на Раздельной на снегу пятнышки. Это лагерь.
- Витя, у меня такого раньше не было. Я солько раз выматывался и сильно. Обычно идти еще неизвестно сколько можешь, но уже головой не хочешь. А тут наоборот, голова идет, воля идти есть, но не можется, ноги не переставляются. После я посмотрел как это выглядело на видео - совершенно своеобразная походка, будто проталкиваешь вперед жопу, а прямые ноги переставляются, как ходят на ходулях. Одиннадцать часов ушло на восхождение. Было очевидно, что ниже 6100 сегодня мы уже не сбросим, да и стоит ли. Я читал про то, что слишклм быстро спускаться тоже не стоит (автор Н.Кузнецов "Лагерь на Фортамбеке"). 
 
 
            Вид на Раздельную. Лагерь на 6100 в виде пятнышек. Ниже на склоне можно рассмотреть Витю 
Перед самым лагерем идти пришлось еще и на подъем. Двое у нас было ещё молодцеватых: Витя и Леня, последний не доходя немного до лагеря провалился в ледниковую трещину, но застрял по пояс. Двое других попили водички и лежали навзнич. S.klim пришел не так давно и сам и с такими же симптомами, как у Глаза. Лежали с наслаждением, еле ворочая языком. Приятно знобило. Снаружи разговаривали. Не иначе, как те горные туристы, где хохлуха Настя. 
 
                                                                        Одиннадцать часов восхождения позади            
- А вообще подъем туда сложный? - женский голос или Насти или той, что обожралась  Ачик-Таше.
- Не знаю, как вам лучше сказать, но двое наших оттуда спустились и уже лежат, - высокий самоупивающийся голос Ленечки.
Обморожения я себе заработал первой степени - зуд и парестезии, уплотнения подушечек пальцев (это проходит две недели). На большом пальце левой ноги локальный участок сухого некроза в виде кровяной мозоли (я там неоднократно отмораживал). Нос и губа - такой своеобразный струп. Это все из-за балаклавы, течет с из носа и замерзает (должно проити за неделю). Еще не спустились, но по предварительным рассчетам не дорогая цена за семитысячник. 
- Безбайдовая вершина, - разговорился Сергей.
- Отличная вершина, - не соглашался Глаз.
Что же в ней безбайдового? Что на столпе Памира такой скудный тур, в отличие от Килиманджаро, например. Или вершина без шарма... По мне так на всю жизнь запомниться этот крутой снежный нож, запорошенный снегом и нависающий над и в стороне от ножа серо-желтый гранит скальной башни (на Казбеке, например, скалы лавовые - насыщенно фекального цвета). Я себе представлял маршрут таким же изнуряющим, но более однообразным, что-то типа, как Эльбрус по классике. Теперь уж можно много судачить и рассуждать, строить алгоритмы и анализировать. Нам повезло очень сильно - свершился из множества вариантов самый благоприятный. Статистика говорит, что на Пик Ленина поднимаются 10 процентов от совершивших попытку. Попытку на Пик Ленина совершают  не очкарики-ботаники. 
Стемнело. С приятными мыслями, что мы поднялись, уснулось. Понравилась мне гора сильнейшим образом. Идите на Пик Ленина, он всех рассудит. 
 
17-ый день 21 августа
"На ночевки - Австрийско-Ленечкины"
Отдохнули за ночь достаточно и теперь планировали идти до Австрийско-Ленечкиных ночевок на 4100, то есть собирались сбросить 2000 метров. Вчерашние "лежащие" были теперь, как огурчики. Глаз шутил и скандировал басни Крылова, делая ударения на разные слова. Голова не болела, была, однако, энцефалопатия. Нужно спускаться. «Лежачие» за вечер и за ночь отлежались и даже спали (хотя какой там на 6100 сон), теперь были вполне пригодны спускаться дальше и даже бодры. Сбросить по высоте требовалось два километра - идти решили на Австрийско-Ленечкины ночевки. 
                                                                          гребни "дымятся" от ветра 
Возвращались назад попробовавшие выйти на восхождение, в том чсле и та дама-одиночка лет 35 с сюсюкающим английским и придыханием, точно как у Ренаты Литвиновой. Были здесь же и те самые много уже упомянутые горные туристы, где хохлуха Настя - или не выходили или уже вернулись. Говорят, ветер ссегодня. Со мной вступила в разговор (или я с ней) девушка в красной дутой куртке. Она была по возрасту немногим меня младше и по внешности не дурна собой. Это та самая, что обожралась в Ачик-Таше, - догадался Глаз, - мы тогда её видели поодаль. Мы им, этим туристам предложили в дар баллонов, которых у нас теперь, хоть жопой ешь, но они не взяли - не подходят, кроме как те, что с винтовой нарезкой. А у нас другие. 
 
                                                                       собрали лагерь, сейчас пойдем вниз 
Спуск с Раздельной в лагерь 2 на 5300 занял полтора часа. Было солнечно и комфортно. Встретили выступивших наверх Наших Чехов. Снова они были у четырёх. Также еще троицу поднимающихся, из которых наиболее авторитетным был мужик бывалого вида в очках-консервах. Точки привалов совпали. Бывалый мужик сообщил, что бывал на Пике Победы, а на Пике Коммунизма даже несколько раз. Глаз тем пользовался и выспрашивал, что интересовало. Интерес к Пику Победы в последнее время среди альпинистов возрос. Поднимается больше все таки на Коммунизма, а больше гибнет однозначно на "Победе". Самая загвоздка там обойти серьезный жандарм. В плане прогноза погоды Пик Коммунизма все-таки значительно благоприятнее и предсказуемее. 
                                                          5700 
                                                                             вид на Раздельную 
 
Мы позвонили на 4100 Максыму-Шаро на Австрийско-Ленечкины ночевки. Узнали, что Саша уже пошел в Ачик-Таш, где мы в камнях закопали большой арбуз. 
Жизнь на 5300 протекала вяло и сонно. Палаток зесь стало ещё меньше. Мы собрали свою, что поставил Павлюченко, разобрали снаряжение, что тоже перенёс в палатку Павлюченко. Перед нами также свернули лагерь иностранцы, и состегнулись в связку. Когда прокладывают маршрут, первый лезет с нижней страховкой, делая промежуточные страховочные точки опоры и наконец станцию. На его обвязке как правило много железа и растяжек с карабинами. Так вот каждый из этих иностранцев навесил на себя ожерелье из цветных побрякушек с избыточностью даже для многодневного лазания по стене. На веревке каждые 30 см был завязан узел-восьмерка. Каждый узел ослабляет прочность веревки. 
- Инострацы обожают "железо", - подтвердил Сергей.
 
Глаз разделил нашу желтую веревку на равные отрезки и также завязал восьмерки. Получилась какая-то голиматья, то густо, то пусто - по два узла с концев близко, а между ними большой интервал. Пришлось переделать.
Мы спускались, связавшись в связку. Светило солнце, снег раскисал и утяжелялся на тропе. После сковородки на крутом участке попадались редкие встречные. Они ползли, еле переставляя ноги, как в своё время ползли этот подъем и натужно дышали мы. Нам спускающиеся тогда  
казались нарочито-беспечными и самодовольными. 
 
 
 
Перед лагерем «Австрийско-Ленечкины Ночевки» собрались вместе, чтобы идти кучно (так Лёня настоял) и организованно, как команда и группа, чтобы не разбредаясь. Нас ждали. Здесь уже был арбуз. Сашу узнал я не сразу. Он еще больше зарос черной, как смоль, щетиной, загорел до шоколадного вида и расхаживал по осыпому цирку в трусах. Здесь стояла неподалеку еще палатка с поляками. Это уютное место симпатизировало, глядя на нас, и другим. 
 
 
Саша говорил, что полчаса назад разговаривал с дядей Колей, который проходил мимо. Вниз, уже окончательно вниз, раз прогорела палатка. На губах у дяди Коли были черные струпья. 
 
Остаток дня провели в бытовых хлопотах. Вечер был размеренный, тихий и хороший. Ленечка положил камень, что покрупнее на горный гравий. На камень становились и дикламировали стихи про Ленина. 
 
18-ый день 22 августа
 "Пик Комунизма, Пик Победы и Хан-Тенгри"
 
Внизу было сегодня вольготно и привольно. В своё время на Казбек мы поднялись тоже очень впритык вовремя и вовремя оттуда спустились, когда началось "мясо". Теперь, похоже, тоже проскочили, застав уже, возможно, последнюю возможость зайти в этом сезоне. На верху было явно теперь солоно. Легко можно представить, что там может теперь твориться. Голубое небо, ослепительно-белый снег на громадине пика, серые скальные выходы и подернутые вуалью гребни - снежные флаги. 
 
 
                                                           На заднем плане хорошо виден траверс тропы 
Свернули окончательно и бесповоротно лагерь на Австрийско-Лёнечкиных Ночевках. Рюкзаки наши сильно разбухли. Мы конечно не были теперь мастодонтами, какими пришли сюда, но и назвать нас легкоходами язык не повернеться.
 
 
Тропа со всеми своими красотами, так удивлявшая нас тогда, когда по ней шли первый раз, теперь воспринималась как равнодушная работа. Ничего мы теперь не разглядывали, фотографировали теперь уже без пристрастия. А день был хороший, солнечный. Не жарко ни сколько, как-то комфортно и благодатно. Голубое прозрачное небо, казалось необычайно глубоким и прозрачным. А над горой висели флаги. 
 
 
 
 
 
 
Очередной раз перешли перевал Путешественников, на котором сделали привал. Дальше идти не хотелось, а просто развалиться и так лежать на не жарком солнышке. 
 
 
Непрерывано мы шли до Луковой Поляны. За последнее время спусков я натрудил лодыжку, что теперь плохо ходилось любыми траверсами, когда склон выше слева. На Луковой Поляне протекает небольшой ручей. Из него группа отдыхающих набирала воду. Этих отдыхающих в майках "Lenin Peek 7134" гид вел на перевал Путешественников. По габитусу было видно, что просто отдыхающие, что не альпинисты. 
Откуда-то появился мужик в майке и с очень дорогими часами. 
- Здравствуйте, ребята, а я вас видел на вершине...
..............................
- А на Пике Коммунизма хорошо? - поинтересовался Глаз.
- Очень хорошо. Штурмовой лагерь на 6400.
- А перилла есть?
- Есть перилла.
- А на Корженевской есть?
- Есть. Часто связку идут Корженевская - Пик Коммунизма. Сразу две вершины берут.
- А на Пике Победы, на Хан-Тенгри, там хорошо?
- На Победе гибнет больше всего. Там погода не предсказуемая. А Пик Коммнизма, это всё-таки Памир. На Памире погода как правило хорошая.
- А сами вы где были?
- Только здесь и на Аканкагуа.
- А где сложнее, здесь или на Аканкагуа?
- На Аканкагуа куда проще. Из советских семитысячников на Ленина самые длинные маршруты.
                                                                       Горный лук 
 
                                                                                  Стадо Памирских яков 
 
                                                                  Эдельвейс 
                                                                            Максым-Шаро на Луковой поляне  
Потом мужик ушел, а у нас завелся разговор мимоходом про партию и про партийных.
Леня критиковал партийных.
- Все вы сейчас были беспартийные, - с сарказмом возразил Саша.
Лёня, похоже, обиделся.
- Ты, Леня, не обижайся, - пробовал загладить колкость Саша.
- Я, Саша не могу на тебя обижаться! - высокопарно-примирительно не согласился Ленечка.
До Ачик Таша не дошли не много. Рюкзаки скинули на отшибе возле покинутой юрты. Сразу как то не могли сориентироваться, что теперь делать. Дяде Юре в Бишкек уже позвонили, чтобы за нами выезжал, и он уже выехал. Вода в это время дня была уже глиняно-коричневая, не пригодная для кухни, да и вообще ни для чего. Ходоки пошли за пригодной, ажно на Луковую Поляну. Другие ходоки - не так далеко, выкапывать очередной схрон. Появился на сцене всадник, довольно приятный пожилой киргиз в национальной шапочке с узорами. Он с азиатской навязчивостью пробовал организовать нам ночлег. Мы от него отделались, якобы нам лучше всего тут, и машина тем более должна приехать сюда. Так и было: лучше всего в палатках и подольше от глаз людских. Но подальше от Глаз людских не получалось. Потом приперлись местные дети. Они подходят, смотрят пристально и навязчиво. Могут просто подойти так вот, стать и смотреть. S.klim утверждает, что непальские дети еще навязчивее. 
                                                                       Пик Ленина 
От безделья Глаз развел кружку спирта и стал его с Витей потихонечку потягивать. 
- Давай, Глаз, ещё на семитысячник когда-нибудь пойдем. 
- Давай тогда на Пик Коммунизма. А ты и будешь руководителем.
- Не хочу быть руководителем.
- Хорошо, давай, но не в следующем году, а в 2013-ом. Послушай, а ведь у нас буериста нет. Иди к нам в буеристы. Ну, подготовишь там чертежи, да и будешь нами руководить. 
- Я не могу так согласиться. Мне нужно прозондировать этот вопрос. 
- Да что тут зондировать, - убеждал Глаз, - соглашайся и всё там. Буериста у нас нет, а тебе бы подошло. 
Снова подъехал тот же пожилой всадник. 
- Я вам хозяина привел. Только он в армии не служил и не понимает по русски. Я вот служил, так вот понимаю. 
Хозяин нам был меньше всего нужен (тем более в армии не служил, да ещё и не понимает по русски). Он жевал нас и сопел. Их отправили. Но не прошло и минут двадцати, как снова объявился Хозяин и показал нам бутылку водки. Жестами объясняли, что не будем. Хозяин тогда подмигнул сговорщицки и отхлебнул из бутылки - он пробовал настаивать.
- Табу, - скрестил руки в области предплечий Глаз, хотя за минуту до его появления снова прикладывался к кружке со спиртом. 
Табу сработало. Разочарованный Хозяин ушел и сегодня уже больше не приходил. 
После ужина стало темнеть. Темнело снизу вверх. У нас были уже сумерки, а ещё отражала розовые блики заката вершина Пика Ленина. Воображаю как оттуда выглядит закат, как триумфально-зловеще. 
Глаз игнорировал общество, старался от него отмежеваться. Снова ушел жить в рыбацкую палатку-кухню. А после отбоя напился с Павлюченко, сидя на камушках, с видами на багровую в заходящем солнце вершину, что на всякий случай (мало ли, можно упасть) в чум решил заползти на четвереньках.     
 
19-ый день 23 августа
 "Выезд из Ачик Таша и гастрономический туризм  "         
С рассветом, пока вода сильно не замутилась, постирали вещи. Максым-Шаро сделал это в своё время в мутной воде: из материи теперь вытрясалась пыль или даже скорее дым. Неподалеку дети пасли большое стадо овец. Но пасли его не очень бдительно, больше крутились возле нас, причем не без национальной навязчивости. Наконец, дети ушли. Вскоре вернулся один из них, который постарше, верхом на осле. Мальчик покрутился, покрутился и ни за что ударил осла (в этом не было никакой необходимости) - бравирует. 
К юрте подъехал бортовой вариант грузовика.
- Глаз у нас грузовики советские любит. А, Глаз, что это за грузовик?
- Это ЗИЛ 130.
                         Хозяин и работники разбирают юрту 
Приехало трое. Вчерашний Хозяин, который и сегодня жевал нас, с ним трое работников. Втроем они планировали разобрать юрту и погрузить её на ЗИЛ 130. Но юг - дело тонкое. В Азии не принято никуда спешить, и тем более перенапрягаться. Больше по душе здесь не дело, а самосозерцание. Мы умилялись, как они работают: чуть-чуть поделали, потом надо долго друг против друга на корточках посидеть, попиздеть (извините, здесь к слову, иначе и не назовешь). Витя в Киргизии третий раз и говорит, что эти работают еще быстро. 
 
   Дядя Юра на своей Делике со счастливым номером 7134 на фоне Пика Ленина 7134 
Юра явился неожиданноскоро, к обеду. На крыше его Делики теперь уже стоял багажник. Вещички погрузили в основном туда, затем привязали, как надо, вернее Витя привязал, как надо. Уселись. Когда на крыше багажник, внутри ехать стало сразу вольготно и привольно. 
 
40 километров, если не больше, ехали по неровным предгорьям. Вверх-вниз. В коллективе хотели кумыс. Юра не советовал:
- Срать от него много будете. 
 
Настояли. Остановились у одной из юрт. Поторговались. Ничего не сторговали у улыбчивой кыргызки с комочками на щеках, но получили в придачу твердый сыр курут. Сережа восхищался этим курутом, но елся он очень медленно. Потом к нему охладели, да так и бросили в итоге в Бишкеке не съеденным. Это что-то по внешнему виду напоминающее большую котлету, которую щедро изваляли даже не в панировочных сухарях, а в батонной крошке. Лунно-бежевого цвета, по консистенции и вкусу, как твердый засохший кисловатый и немного мыльный творог. 
 
Мы долго ехали потом по живописной горной долине, прошли перевал, потом вниз по длинному ущелью, где дорогу сопровождала река. Дядя Юра рассказывал, как ему было поручено отвезти куда-то с виду лицеприятных иностранцев, но они оказались голубые.
Высказывались наивные мысли разменять валюту. Юра объяснял, что в этой глухомани это бесполезно. Для убедительности в одном месте остановились. Это был сравнительно крупный населенный пункт. Здесь была небольшая заправка эпохи СССР. На завалинке с равнодушным ликом сидел кыргыз. Леня не удержался и пошел спрашивать. 
- Здравствуйте, скажите пожалуйста, где здесь у вас банк?
- Я банк.
 
 
Банки больше не искали. Дядя Юра сообщил, что одолжит нам сколько надо сомов.
 
 
 
 
 

В окрестностях Оша остановились возле питейно-питательного заведения. За какой столик сесть, где чайхана или стулья? Решили, что конечно на чайхане, ибо на стульях мы всегда ещё посидим. Тем паче, что кухня национальная, а значит и сидеть по-национальному. Чайхана - постамент, где сидят скрестивши ноги. Заказали шарпо (суп типа нашей шурпы), манты (большие пельмени, начиненные мясом баранины, которое нарезается кусочками), самсы (трехугольный пирожок из слоеного теста, начиненный мясом), еще что-то, чай, лаваш и литр водки. Не дожидаясь, пока молоденькие киргизочки принесут блюда, стали выпивать за поход. Юра предупреждал, что блюда большие. Принесли огромные порции. 
Вышли исключительно довольные, желудок напирал на диафрагму. Обожрались, особенно Саша Павлюченко, который вздыхал, кряхтел и сетовал на перегибы в объемах ужина. Существует такой гастрономический туризм. Если упразднить это и не обставлять высокопарно, то "это когда ездят и жрут". Гастрономический туризм обошелся нам сегодня где-то по 6 баксов с носа.
Мы долго ехали в однообразной темноте. Леня спорил, сначала с Сергеем - критиковал кухню. Потом с Витей, утверждая, что тот не пловец. Каг же не пловец, когда он КМС по плаванию - Витя не соглашался, кто же он тогда. Выходит, что Леня хоть и инженер, но никак не инженер. Потом Ленечка завел довольно оживленный спор-семинар про уникальность и кто вообще уникален. Неожиданно тема разговора перешла в иное русло. Оспаривалось могущество и жизнеспособность беларускай мовы, потом Саша подлил масла в огонь, поставив под сомнения причасность Адама Мицкевича к беларускай мове, потом признание беларуских письменникау на мировом уровне (хотя бы одного). Быкова и Короткевича признали - слегка раздражался Лёнечка. Потом затих - обиделся.
 
20-ый день 24 августа
«Бишкек»
Ночью останавливались с тем, чтобы Юра какой час подремал. Рядом была придорожная толкучка торгашей. Пошли пройтись. 
- Квас есть? - поинтересовался Саша. 
- А-а? Нет, кокса нет.
- Да не кокса, а кваса.
- А-а? Нет, кваса тоже нет. 
Взяли просто пива. 
Дремать я начал только под утро. Как раз разбудили. Мы приехали на то самое водохранилище, кажется, Токтогульское. А река Сырдарья. Дальше по отработанной методике - купание и дыня. Вода была хороша, не смотря на легкую утреннюю прохладу. Берег каменистый и пустынный. Дыня-торпеда большая и сочная.
                                                                                   Кладбище 
                                                                 Пейзаж на подступах к Бишкеку примерно такой 
 
                                                          Оросительный арык, там таких много 
Приехали в Бишкек. Сразу к дяде Юре домой в переулок Самаркандский. Частнй дом, не помню из какого материала, был снаружи оштукатурен. Интересно какие там должны быть могучие стропила, чтобы удержать такую кровлю из тяжелой глиняной оранжевой черепицы. У дяди Юры был  просторный гараж с длинной ямой. Сжатый воздух, таль. На стенах гвоздики, на которых прокладочки, сальники и прочая мелкая автомобильная хрень. Что помассивнее и тяжелее лежит ниже или стоит, прислоненным к стене, даже блок циллиндров неопознанного четырехцилиндрового двигателя (потом выяснили, от Тайоты). В углу гаража буржуйка. Дядя Юра когда-то занимался автосесарным делом. 
Во дворе вилась виноградная лоза. Из массива листьев то там, то там просматривались массивно рдеющие гроздья. Глаз с Сашей украдкой пощипывали виноград. Лёню это разозлило до очень сильной степени. Черты лица неприятно заострились. 
Тут позвали пить чай. Дядя Юра живет с женой Людой, которая педагог, а где именно я не помню, но знаю что в рамках английского языка. 
- Я английского не знаю, - чинно рассуждал на стуле дядя Юра, - да и киргизского тоже не знаю, и сын говорит, что на хрен он ему сдался, что не будет его учить. Да у них то и письменности своей не было, может лет сто назад её только ввели. Буквы все русские, только пару своих придумали.
Под дверью на крыльце лежала немолодая небольшая пыльная миролюбивая собака - Джульбарс.    
Джульбарс был, как Джульбарс с того момента, как родился щенком. Но удивительным образом он оказался, что не кобелек, а сука. Однако, к тому времени к Джульбарсу уже привыкли и сама она привыкла быть Джульбарсом, что имя менять не стали. 
С прогулки прибыл старый облезлый кот, белый мех которого запылился до серого отлива. Кот был не крупный, худощавый, но долгоногой. Он что-то требовал сорванным высоким голосом. Он одновременно и признавал дядю Юру, что все-таки он хозяин, но держался независимо. 
- Это Малыш, - объяснил дядя Юра, - он тут с другими котами дерется, гоняет их, территорию держит. 
Пили чаи. Дяде Юре было необходимо отдыхать. А ехать на Иссык-Куль с его слов было вернее всего в четыре часа утра. Туда движение большое, а дорогу ремонтируют. Могут быть пробки. Определенно, выгоднее всего ехать рано утром. 
Собрались выбраться в город. Все ожидали уже сорок минут Сашу, с которым приключился конфуз. Глаз подходил к двери туалета на переговоры. Саша отвечал слегка раздраженно по ту сторону, что он, мол, скоро уже. Унитаз забился и не получалось никак восстановить его проходимость. Особенно неловко, когда это случается в гостях. 
 
Часа полтора мучили Глаза. Он был вынужден ходить за остальными по Ошскому рынку. Купил, правда, себе и жене по национальной шапке с вышитыми шёлком узорами. Под конец этой прогулки (к тому же ещё и хотелось есть) трясти уже стало крупным ознобом. Ошский рынок - большая южная толкучка, не сказать что хорошо организованная и систематизированная, но и не такая клоака, как я себе воображал. Витя уповал, что за бесценок купит здесь что-нибудь из альпинистского снаряжения ведущих производителей, якобы тот самый ледоруб, что у него теперь, он именно так и взял - здесь на Ошском рынке. Ничего подобного мы не нашли и наконец покинули эту тусовку. 
 
Кафе. Сидеть предпочли на улице. Взяли лагман - это такой густой суп, или скорее рагу. Его спрашивали ещё на трассе, но или не было, или ещё был не готов. Также еще несколько наименований. Кое-чего и здесь не было, что значилось в меню, но объелись опять под завязку. Было очень недурно и вкусно. Поесть я любил всегда, но как реализацию потребности и никогда не видел в этом процесса и это не обсуждал. Теперь поесть я стал любить более процессуально, или за счет потери веса в горах и прироста аппетита, или сказывается влияние S.klima. Уже придумал, как сделаю дома сам манты. Саша опять обожрался до последней степени, вздыхал, кряхтел и тягостно пыхтел. 
 
                        Максым-Шаро в Бишкеке 
Бишкек по периферии представлен скоплениями пыльного частного сектора. Вдоль дороги растянулись ларьки, шиномонтажи, забегаловки.
 
 
Главные улицы города - проспект Манас, проспект Чуй. Центральная часть столицы Киргизии мне понравилась. Планировалась и застраивалась она при союзе. Вся эта архитектура возводилась ещё тогда. Опрятные тенистые улицы, много фонтанов, южные скверы, много дешевых и не дорогих ресторанов, вполне вписывающихся в городской пейзаж. Сама столица Киргизии - Бишкек - в лучшую сторону разительно отличается от всей остальной Киргизии. Живет он за счет того, что столица, а, значит здесь концентрируются и пересекаются финансовые потоки. В Киргизии нет энергоресурсов, полезных ископаемых в значимом для экономики количестве, как и у нас у роднай Беларуси. Промышленность развалилась с развалом союза: что-то закрыли, что-то распродали. Средства в национальный бюджет идут на добрую половину за счет переводов из России денег от гастробайтеров. В любой почти семье хоть один её член как правило вахтовым методом работает где-нибудь на России. Впрочем и у нас на то наметилась тенденция. Системой уничтожен на корню средний класс - наиболее патриотический и продуктивный, бюрократы остались да голота, но все больше разбухает и ширится "электорат" – похоже, .....ц нам пришел.
 
 
 
                                                                                  Дворец правительства 
 
 
 
Город перегружен машинами. Есть всякие, но не сказать, что много добитых. Они то и ездят здесь то упраздняя ПДД, или просто их игнорируя. Сигналят без устали. На оживленных улицах все время гудки. Грузовой парк - старые и очень ржавые ЗИЛы, есть лобастые МАЗы (у нас уже редкость), 53-ие ГАЗоны  (эти вообще никогда не закончаться) - всё это наследие ещё советских времен. Значительная часть переоборудована на газ-бензин. Если грузовик попадается новый, это будет китаец. Тоже автобусы. Маршруток полчища. У нас за них взялись и зажимают всё новыми требованиями. В Бишкеке же рухлядь это исключительная. Но они востребованы, вон как в них народ набивается. 
 
 
 
 
 
 
Растерялись в подземном переходе. Остались Глаз, Павлюченко и Шаро. Остальных троих поискали по обе стороны подземного перехода, но не нашли. Пошли дальше у троих по проспекту Чуй. Газированную воду продают из советских автоматов, вкус, технология и стаканы - всё осталось как и прежде, только к автомату пиставлен продавец и вместо забрасывания копеек нажимает нужную кнопку: с сиропом или без. Попробовали - точно, как старая совдеповская газировка. 
- Раньше алкаши брали стаканы прямо из автоматов, - рассуждал Саша, - Но было принято возвращать, ставить на место. А мужик по внешнему виду, что включает, явно не на своём месте, озлоблен.
- Да ему можно было бы что-нибудь по престижнее подыскать, - согласился Глаз.
 
 
Встретились все вшестером, также случайно, как и растерялись, в книжном магазине ЦУМа. Мы ходили по городу, была теплая не душная погода. Наводили справки, можно ли сменить билеты на самолет с 30-ого числа на пораньше, и также на поезд вместо 31-ого на пораньше. На самолет не получается, а на поезд нам по телефону сказали, что есть билеты. 
На вокзал ж.д. пошли с Сашей вдвоем. Как - спросили совета. Ну конечно же билеты есть, и кассы предрасполагают к замене любых билетов. Никого нет, кресла, журнальный стол и кассир - молодая Киргизка, больше не как стандартный кассир, а похожая на менеджера. Но практически оказалось, что сменить билеты всё-таки не получится. Поскольку билеты мы купляли в Минске, а значит и возвращать их в Минске. А здесь денег за них не вернут. А новые выходит, что не за что купить. Так что ехать нам 31 августа. 
На Самаркандский переулок возвращались в темноте. До окрестностей Ошского рынка дошли пешком без проблем, но к искомому переулку идти пришлось ощупью и очень внимательно вспоминать ориентиры. Удивительно, что местные понятия не имеют, где здесь такой переулок. Попытки с десятой только сказали нам, что это где-то дальше. 
Наши пили чай, дядя Юра широкими ломтями нарезал огромный арбуз. Пересортировали вещи, что надо и что не надо брать с собой на Иссык-Куль. Что не надо, занесли в гараж. Спать легли на улице на бетонированных перекрытиях между стенами из виноградной лозы. Максым-Шаро с Павлюченкой смотрели фильм, "Как я провел этим летом" по сотовому. 
- Иди, Витя, сходи к хозяевам в кухню, набери воды, - попросил Глаз, - Я стесняюсь, а сам пока спирт достану.
Витя принес воду. Выпивали при свете налобных фонариков, сидя на ковриках, безо всякой закуски, спорили и рассуждали про снаряжение. Здесь же рвали мяту, которая пробивалась вдоль бетонированного перекрытия. Её же и бросали в разведенный спирт.
- Лё-о-ша, ......., - с повышенной серьезностью что-то убедительно хотел объяснить, дымя сигаретой Витя. 
- Ты, Витя, вот что, иди еще за кружечкой воды сходи, а я тогда еще разведу. 
Глаз хорошо наловчился разводить, что получалось всегда, сколько надо - градусов пятьдесят.
 
Часть 2 " Иссык-Куль - Терскей Алатау
21-ый день 25 августа
 "Второе после Байкала"
Как и планировали, поднялись в пятом часу утра. Было светло, солнце еще не поднялось. Небо чистое и не много розовое. Воздух хоть и теплый, но свежий - именно такая погода, когда говорят, что температура комфорта. 
- Виноград рвите, чего вы его не жрёте, - с выделанным возмущением показывал на лозы дядя Юра, - не то всё эти афганцы сожрут. Афганцами нарекались птицы, похожие и на наших белоруских охотников за вишней, черешней, а осенью за виноградом. Это или дрозды, или сойки. Орнитологи нас рассудят. 
На озеро ехали довольно комфортно. Дорога была заасфальтированная, крепкая. Местами её доводят до ума, опять таки китайцы. Дядя Юра не гоняет. Эксплуатирует свою машину в щадяще-экономично-комфортном режиме. Дорога сразу была монотонной. Монотонно наш Лёнечка массировал ушибленую коленку. В темноте он зачем-то пошел в дяди Юрин гараж и упал в смотровую яму. Упал болезненно, но как будто было всё цело. 
Быстро разморило, я проснулся, когда собирались в очередное придорожное кафе или столовую. Здесь для дяди Юры было бесплатно, как и любому водителю, который привез клиентов. 
В питательные заведения ходили с удовольствием. Самым ходовым пивом, не плохим, но ещё эконом класса, была "Арпа". Ели под завязку. Я и сейчас осилил заказ. Он был именно таков, когда уже предельно сыт, но ровно столько, когда еще не надо наворачивать через силу. Саша снова обожрался, кряхтел и тяжко-одутловато вздыхал.
В одной из узловых точек дорог S.klim купил связку рыбы. Это был селедкоподобный чебак. Внешне он также напоминает байкальского омуля, но того, однако, принято больше коптить горячим образом, а этот вяленый. Как нам рассказал дядя Юра Иссык-Куль раньше был богат на уловы чебака. Потом экологи решили, что, чтобы рациональнее использовать гидроресурсы озера, акклиматизировать в нем судака. И судак действительно хорошо аклиматизировался, причем настолько, что стал охотиться на чебака. Потом первый расплодился настолько, что стал второго просто выжирать. Теперь в рыбохозяйстве стала дыбом другая проблема, как истребить судака, чтобы сохранить сокращающуюся численность чебака. 
Был хороший день, безветренный и сонный. Небо было затянуто высокой, но не прозрачной мутью. Прошел дождь, но буквально минут десять, покропил пыльную землю крупными, но скудными каплями. 
Озеро нас давно уже сопровождало слева, то есть севернее. Глаз бывал уже на Байкале, Ильмне, даже Онеге и Ладоге, теперь еще и посетить Иссык-Куль было бы очнь ценно. Надо же как-то пособирать все жемчужины Советского Союза. С Каспием и Аралом дело обстоит похуже, но визит туда в ближайшем будущем по крайней мере планируется, а вот с Ханкой всё плачевно. 
Южный берег мы выбрали не зря, поскольку северный более урбанизирован. Там менее дико и постоять самим по себе на побережьи не получиться. Он застроен на значительном протяжении санатиориями, профилакториями, гостиницами, домами отдыха, пансионатами. Подходящее место знал дядя Юра.
 
                                                                                         Эфедра 
Мы положились на него, как на ушлого человека. Поставили машину и пошли осматриваться. Одним из первых, что привлекло внимание это оригинальные кусты. Они были зелено-сизыми из сочлененных последовательно конец в конец мелких хвощеподобных побегов. Растение явно эволюционно древнее. Вдоль основного ствола и побегов главных генераций были мелкие ярко-оранжевые ягоды. Прошел месяц. Я на работе ел и заодно смотрел телевизор. И тут показывают это самое растение. Эфедра называется. А используется как лекарственное сырьё для получения эфедрина. 
 
Смутила близость санатория. Отправились в разведку, оставляя на песке следы. Рядом ласково шелестел прибой чистейшего и бирюзового теперь Иссык-Куля, уступающего своей прозрачностью разве только Байкалу. Второе после Байкала, говорят, озеро по чистоте. Песок был крупнозернистый и кирпично-красный. В воде отдельные гладко отполированные водой валуны. По замусоренности берега озеро было тоже второе после Байкала. Мы насмотрели вроде бы импозантное место, где было бы не плохо, если коллективно поработать и прибрать мусор. Здесь вдоль берега тянулась череда узких диких тополей. Но наш выбор дядя Юра забраковал (он был ушлый). Здесь любят пошакалить "зеленые". Они наезжают так без приглашения и весь мусор приписывают тебе. Мол, ты насорил и все. Приходится башлять, официально то, или на карман, уже не важно. 
Расположились за мизерную плату с палаткой на той части пляжа, которая относится к территории санатория. Санаторий представлял собой затененные одноэтажные строения, как в пионерлагерях. Были здесь старые потрескавшиеся заасфальтированные дорожки, обсаженные кустами и южными растениями - как в пионерлагерях. Фонтанчики с водой - как в пионерлагерях. Скамейки - как в пионерлагерях. Отдыхающих было мало и они с нами почти не пересекались. Мы поставили палатки на спрессованном песочке, совсем близко к шелестяще-шепотливому прибою озера. Камбуз в пятнадцати метрах от воды. 
Дяде Юре наша компания импонировала, казалась адекватной и он собирался провести эти несколько дней на пляже с нами. Он индуцировал поход в водочный магазин. Когда вернулись они с Сережей, принесли не все бутылки герметично укупоренными, а Сережа был несколько поддатым. Расположились на бережке с аскетичным комфортом (такой на самом деле и является наиболее комфортным). "Жемчужина Киргизии" оказалась для меня соленой самым удиительным образом. Про особенности солености Балхаша я слыхал и пр., но Иссык-Куль знал, как пресноводный водоем, второй после Байкала. 
- Когда же мы все-таки будем есть рыбу? - не выдержал Сережа.
Съели рыбу. Съели арбуз. Начали бухать. Иссык-Куль использовался, как декорации. Декорации нравились. Купаться не торопились (кроме Лёнечки). Глаз зарекался не играть в карты в тыщу - что нет ничего примитивнее и скучнее этой игры; теперь же поддатый втянулся и очень возмущался, когда его второй раз скинули с бочки. Саша Павлюченко был сразу лузером и спустился так глубоко, что его уже нельзя было рассматривать как соперника, только как болванчика, подкладывающего карты. Неожиданно резко он стал выбираться, что ни раздача хвалить, и вот уже ненароком залез на бочку и с первой же раздачи набрал тыщу. Проигравшие отжимались, кому сколько не хватило до тысячи делить на десять. 
 
Сначала пили и долго играли в карты, потом просто пили. Юра процесс поддерживал и поощрял. Как оказалось, он не только может сутками без устали ездиить за рулем, но и может и любит перманентно попить водки. 
Некоторые купались, у некоторых двадцать шагов не дошли до воды ноги. Незаметно быстро прошел день и стал наближаться вечер.  
 
Запланировали шашлыки. Шашлыки вышли не настоящие. Нам их где-то пожарили возле дороги и Серёжа принес уже готовые и еще тепленькие. Получились не шашлыки, а просто поедание жареного мяса. Я обычно к шашлыкам отношусь, как к "шашлыкам" и рассматриваю их как процесс. Сколько у нас уже было этих шашлыков, далеко не всегда у меня, когда уже готовы, до них доходит дело, в смысле их прямого назначени - есть. Хорош сам процесс, пока они жаряться. Что говорить, во многих вещах так. Они хороши лишь своим процессом. Только в походах иначе. Иногда пахота, сопли и даже откровенно членовредительство (процесс как раз наоборот, не всегда приятен)- а воспоминания всегда остаются только приятные и позитивные. 
 
22-ой день 26 августа
 " Иссык-Куль меняет цвет"
Озеро я представлял иначе. Как истошно-голубой пресноводный водоём с горами, возвышающимися под бирюзовым небосводом. На небе ни облачка, палящая сушь, что хочется постоянно куаться и купаться. Но нет. второй день ходят тучи, солнце ввглядывает только лишь временами. Противоположного берега не видно, хотя в короткий промежуток времени показывались очертания гор. Вода озера матово-серо-голубая. Когда же дело близилось к вечеру или сильнее начинало хмуриться небо, зеркало водоема темнело до фиолетового или свинцового оттенков. 
- В зависимости от погоды Иссык-Куль меняет цвет, - пояснял дядя Юра, - Далеко не заплывайте, озеро забирает людей. 
- А зимой замерзает? - поинтересовался Глаз.
- Нет, только возле берега шуга. 
- А Балхаш замерзает?
- Балхаш да. Мы туда на рыбалку ездим.
 
                           Фешенебельный Иссык-Куль 
Хорошо иметь с собой кого-нибудь адекватного из местных. Дядя Юра сообщил, что бывают здесь над озером и сильные ветра, которые иногда между собой сталкиваются. Улан дует с запада на восток, а Санташ наоборот, с востока на запад. 
Акватория озера совсем не использовалась. В пределах видимости было всего несколько купающихся, из них один наш Ленечка. Ни единого дымка или паруса, когда для парусного дела здесь раздолье. Только два дайвера мимо нас несколько раз проходили, где-то ныряют возле больших камней. Говорили, правда, что ничего особо стоящего не видели. 
 
День мы проведли примитивно. Читали книги. Глаз писал вот этот самый отчет, чтобы потом набрать. Несколько раз ходили в водочный магазин. 
У Павлюченки я периодически забирал книгу Михаила Веллера: рассказы и повести.  Начал читать рассказ «Кошелек». Там отец среднестатистического советского семейства Павел Арсентьевич работал на обувной фабрике. Жили, хоть от зарплаты до зарплаты, но ничего, хорошо жили. Павел Арсентьевич неожиданно нашел в метро невзрачный кошелек. В нем стали появляться сами по себе деньги. Не суть дела про что там речь, но семья быстро упрочилась в материальном плане и решили поехать на Юг. Супруга Павла Арсентьевича Верочка наотрез отказалась от Крыма - "грязной помойки". Тогда выбрали фешенебельный Иссык-Куль. 
 
Мы уже больше суток провели на фешенебельном Иссык-Куле и наметились кризисные тенденции. Пляжный отдых стал себя исчерпывать. Воображаю, что бы со мной было, если бы меня отвезли в Турцию и положили там на пляже. Или даже, как в фильме "Три плюс два" три не старых, холостых дядьки в Крыму...
С противоположной от озера стороны высились песчаные дюны. За ними были горы типа "Карпаты наоборот". Но в Карпатах, что ниже, то лес, а что вше, то зеленые лужайки. Здесь что ниже травянистые склоны, а лес будет выше. Назавтра был намечен радиальный выход в Карпаты наоборот, тем более, что дядя Юра говорит, в лесу много грибов. Карты не было и мы не знали даже приблизительно, где находимся. Глаз предположил, что в той части южного берега, где поперечник озера максимален. Поездка сюда подразумевалась, но не планировалась. Иссык-Куль обсуждался на факультативных основаниях. Иначе бы я сильнее подготовился. Иссык-Кульские Карпаты Витя окрестил, как Хребет Терскей Алатау. Название звучало солидно,это упрочило больше идею сходить на экскурсию на произвольный перевал Терскей Алатау. 
 
23-ий день27 августа
 "Поход радиальный, сухобезводный"
Я, Глаз, пытался часов с одиннадцати растормошить Сашу и Витеньку идти наконец в радиалочку на Терскей Алатау. Вроде бы уже всё складываем и собираемся, а они опять взяли в руки книжки, что не достучаться. 
- Да зачем вам туда идти, - убавлял уверенности дядя Юра. 
 
Все-таки выбрались. Совсем недавно поставили на горелку котелок, чтобы подогреть чай. Но его решили не ждать, и так уже время обеденное, можем совсем такими темпами сегодня не выйти. Дядя Юра нам всё пытался навязать свой большой термос с кипятком, мол, берите и все тут.
- Как же мне его взять, вдруг я упаду с рюкзаком, так колба ведь разобьется, - убедил его Глаз. 
Только вышли, как начало моросить. Едва пересекли территорию санатория, стало лить. Вернулись метров сто назад, но не на пляж в лагерь (высокопарно собирались и в лагерь было не солидно), а на старую скамейку, прикрытую навесом. Скамейка способствовала пережиданию дождя и расположена была интимно - скрыта от постороннего взгляда аккуратными стрижеными кустами. С собой имелся литр спирта и литр воды. Тары для воды было много, но Глаз беспечно взял бутылку от подсолнечного масла. Вода теперь была паскудно-жирной, в виде эмульсии. 
Единодушно рассудили что нужно достать бутылку.
- За наше здоровье.
- За хребет Терскей Алатау.
- За активный отдых.
Дождь шел бодрый, шелестя по кронам деревьев. С крыши навеса струйками стекала вода. 
- Давайте, чтобы ходить нам, не переходить в походы.
- И штоб еще в большие горы вернуться.
- И штоб погода распогодилась.
                                В радиалочку - сухобезводную 
Погода все-таки наладилась и мы выступили, куда следует.
- А то пошли в радиалочку, так готовились, а вернулись через час пьяные в говно, - подумал вслух Витенька.
Глаз, все это представив, хохотал, скандировал и долго не мог успокоиться. 
 
                                             Песчаные дюны - совершенно своеобразный пейзаж 
Сначала были песчано-каменистые дюны. Это был совершенно своеобразный пейзаж, такого видеть мне пока еще не приходилось. Песок был не сыпучий, а компактно-прочный, но не известняк. Эти дюны были изрезаны морщинами и трещинами, также руслами сезонных ручьев. Потом мы проходили или обходили, в зависимости от ситуации, множество оврагов. Были здесь и ежики щетинистой растительности, которые были скудными и придавали общему блекло-желтому цвету дюн зеленоватую крапчатость. За пологими дюнами мы прошли плоский участок и стали набирать высоту. По кулуару выходило не выгодно из-за каскада резких сбросов и обилия там грубой кустовидной растительности. Для подъема выбрали не выраженное ребро. Иссык-Куль отдалился, стал площе, как зеркало, но с разводами, будто его протерли нечистой мыльной тряпкой. Водная
 
 
гладь серебрилась в вечернем свете. Склон был твердокаменистый с незначительной порослью растительности и отдельными скальными выходами и валунами. Смущало отсутствие воды. Если, когда шли через дюны, вопросов с ней не возникало, то пересохшие здесь ручьи стали настораживать. Но выше решили, что вода должна быть, вот и с набором высоты растительность становилась богаче. Отдельные фрагменты травы уже слились в сплошной ковер. Выше хвойный лес. Там в распадках должны быть ручейки. Сгодиться нам самый даже чахлый. 
 
 
                                                      От ручьев остались только кулуары. Нет ни капли воды 
 
Поход продолжался. Глаз рассказывал историю, как Саша с сыном и бабушкой сына (мамой Саши) где-то шли и увидели стоящий трактор с открытыми настежь дверями, а возле него на лужайке лежащих в нелепых позах троих в усмерть пьяных крестьян, до комы. Надо заметить, мама у Саши человек довольно матриархальных взглядов и к походам относиться, мягко говоря, без приветствия.
- А я знаю как это называтся, - не растерялся ребенок, подразумевая, что люди лежат на открытом воздухе и спят на земле.
- Как, Вова? - с любопытсвом спросила бабушка. 
- Это поход называется... 
 
 
 
 
            
Насколько это было целесообразно, мы поднялись выше и оказались на травянистом водоразделе. Водораздел был между двумя долинами, но в какую ни спустись, все равно придешь не на "ту сторону", а к Иссык-Кулю. Иссык-Куль зеркально серебрился в вечернем свете, Его береговая линия сверху виделась, как неровная - волнисто изрезанная. Но с водораздела, где мы решили расположиться, озеро закрывал плавный пупырь. Совершенно не ощущалось, что мы куда-то поднялись по крутому склону. Обе долины вниз сбрасывались полого, а лес казался, что тоже, хоть и выше, но подъем к нему пологий. Было тепло и безветренно, но свежо. К вечеру воздух стал более тяжелым и влажным при ясном полупрозрачном небе. Ночевка была сухобезводной. Воды мы до сих пор так нигде и не видели. Подниматься дальше было не надежно. Мало ли, не будет ровной горизонтали, где остановиться. А с водой и дальше, что выше, всё равно выглядит всё бесперспективно. Разумеется, еду приготовить возможности не было - не на чем. Ужин был предельно примитивен - несколько конфет-карамелек, колбаса, какие-то орешки и даже инжир, одна еденица. 
Начало темнеть. 
- Сколько у нас там воды осталось?
- Больше стакана.
- Разводи тогда, Глаз, там еще спирта.
Из земли вывернули камни, что покрупнее. Сидели на них неподалеку от входа в палатку. Витя втянулся, сейчас рассуждал с серьезным видом - свойственный и патогмоничный ему признак алкогольного опьянения.
- Что ж ты нам не сказал, что в этих горах нет воды?
- Штоб я знал, что её здесь не будет.
- Ты же ходил через этот хребет?
- Там тогда вода была.
- Ничего, я уже так попадал, что воды суток полтора не пил. Пофиг. 
После ходового полудня, не было традиционных посиделок у костра, не было романтичных гитарных песен. Не гудели примуса и не сопели горелки. Не было даже угрюмого стука ложек о тарелки. Темнота и тишина, мы сидели просто возле палатки на камушках. Небо было безлунным, лишь через дымку виднелись неяркие звезды. Но, я знаю, как это называется, - это поход.
 
24-день 28 августа
  "У холмов есть глаза"
Еще расвело только-только, солнце пока не поднялось. Снаружи палатки происходило какое-то движение. Кто-то там присутствовал. Я высунулся наружу.
- Пошли вон отсюда!
Бросил камнем. Одна из собак завизжала, хотя камень в неё не попал. Одна черная, что поменьше, щенок наверное, была менее смелая и держалась поодаль. Других двое, с виду худые и полубеспризорные, поджав хвосты побежали. 
Прошло еще немного времени. Рюкзаки закинули в палатку, закрыли молнии, и пошли налегке дальше подниматься по склону, оставив палатку. Вскоре начались кусты. 
 
- Вы все равно мимо будете возвращаться, а я не пойду с вами дальше, - решил Витя.
- Что так?
- Не вижу смысла, я еще прошлый раз по таким кустам налазился.
 
 
 
 
Сфотографировались, как ракурс получше, и пошли дальше с Павлюченкой вдвоем. Кусты были колкие, щетинистые и густые, но обходились. Между, ними если идти как бы по кромке склона, даже можно было угадать что-то в виде тропки. Естественно, пить хотелось. Гадко-горькая сизая жимолость, что была здесь в изобилии, жажду совсем не утоляла. То же и рябина. Куда идти, было пока решить трудно, направились в лес. Мы ведь пошли не только гулять, но еще и за грибами. 
 
Флора с каждыми стами метрами набора высоты существенно богатела. Трава и кусты становились все более могучими. Встретилось нам много чего-то похожего на рододендроны. Когда вошли в лес, нас окружили папоротники, обилие мхов. Воздух стал сумрачно-влажным. В этот лес не выгодно экономически добраться леспромхозу. Он был найдревнейший, реликтовый. Как в сказках про Муромские леса. Хвойные деревья представлены елями. Они все исключительно корявые и поросшие мхом. Поперечник такой ели метр. Хвоя от старости кажестя не зеленой, а черной. А кругом гниль: пни, отдельные заваленные деревья, через которые надо переходить или подлазить под ними, и все заросло или проросло хвощами или корявым малинником. Где посуше, попадались муравейники - гигантских размеров. Но при всей этой сумрачной влажности ни капли открытой воды. Мы  внимательно осматривали все вокруг на предмет грибов. Грибы были в небольшом количестве, но все несъедобные. 
 
По лесу подниматься было не выгодно. Мы быстро ознакомились с характером этого леса, что дальше, было всё то же. Решили выйти в сторону и продолжить подъем по безлесному травянистому склону. Склон этот был красив на специфические древние растения, не знакомые нам. Были здесь и гигантские морщинистые валуны, или даже скальные останцы, поросшие тоже кое-где мясистыми мхами, как у меня на альпийской горке.
 
Мы стояли на перевале. Перевал был особенный. Склон, по которому мы поднялись вниз продолжался в долину. Долина выводила к Иссык-Кулю. На другую сторону склон криво закручивался и продолжался в долину, которая тоже выводила к Иссык-Кулю. Седловина перевала была лысо травянистая, в траве рос одинокий шампиньон - единственный из встретившихся нам съедобных грибов. Да что с него одного толоку. Выше топорщились каменные нагромождения и суровая кряжистая лесная поросль. Перевал обычно подразумевает две стороны, но здесь была и третья. С третьей стороны не было Иссык-Куля. Широкий некрутой, но долгий склон спадал в обширную плоскую долину, зеленую и безлесную - тоже сухобезводную. 
 
 
- Плохо, что облачности нагнало, так бы мы что там дальше увидели, - пожаловался Глаз. 
На короткое время нетяжеловесные, но плотные тучки разошлись и показались довольно близко снежные вершины тыщи по четыре с копейками высотой. Смотрелись они убедительно: с суровой торжественностью. Спустя несколько минут облачный фронт сомкнулся снова. Ничего не стало видно. 
 
 
Спускались на другую сторону. Очевидно, мы должны были выйти на тот же водораздел, где стояла наша палатка. Витенька предупреждал, что кусты могут статься существенной преградой. Это мы быстро почувствовали, но пока находили между их сплошными скоплениями проходы и лазейки. Кусты были в основном плодовые, но всё не по существу - рябина, шиповник, барбарис, жимолость, дикий боярышник. Толку не было от них никакого, воды мы не нашли, а так бы хоть ягод поели. Саша по-свойски рассуждал, как бабушки покупают в аптеках боярышник и потом напиваются с флакона этой настойки. У нас на работе была одна такая пожилая врач, теперь уже вышла на пенсию, так вот она как раз с возрастом стала увлекаться народными средствами лечения: делала на спирту какую-то настойку сабельника и, значит, нам, коллегам её приносила. Рекомендовала принимать по две чайные ложки в день с противовоспалительной целью и просто для повышения жизненного тонуса. Настойка быстро стала нравиться, никакого фармакологического эффекта от самого сабельника мы не видели, зато растворитель оказался по вкусу. В день принимались не по две чайные ложки, а за дежурство вся бутылка. Сабельник стали заказывать всё в больших количествах, что даже стало смущать его изготовителя. Потом, правда, закончилось сырье. Также и с этим боярышником. 
 
Еще ниже кусты ухудшились. Их ветки не только стали смыкаться друг с другом, более того, даже переплетаться. Профиль склона забирал вправо, мы продолжали спускаться. Наиболее плотные массивы кустов Глаз изобрел проходить ползком на четвереньках. У основания были ходы, а если выпрямиться во весь рост, то приходится продираться через терни и колючки. 
Витя в палатке читал Бернард Шоу. Мы быстро собрались и тронулись домой, к озеру. На сцене опять появились те же самые худые собаки. Подобный опыт у нас уже имеется. Брать их на довольствие нет возможности. А куда мы до этого ни приходили с увязавшимися собаками, рады нам там не были. Черный щенок держался поодаль, две другие были более ласковые. Глаз угрожающими жестами прогнал четвероногих друзей. Как раз в это время над водоразделом зависло облако. 
 
Пологий и удобный для спуска склон неожиданным образом превратился в каньон, хоть живописный, но труднопроходимый. Особенно тяжело давались мне левые траверсы. Это всё из-за натруженной лодыжки из-за дешевых ботинок фирмы Alpenpro. Пришлось снова набрать высоту - подниматься на другой склон-контрфорс, крутой, симпатичный и необычный. То, где мы шли, было не так погулочно просто. Поэтому меня удивило, спустя довольно продолжительное время, появление снова ранее упомянутых собак. Неожиданно вислоухие друзья в полном составе появились из-за перегиба склона. Они пока остерегались, но норовили подойти поближе, увязаться и подружиться. Саша с Витенькой шутили:
- Глаз, иди разберись, вон твои друзья. 
Глаз провел камнями артподготовку. Камни пролетели только половину расстояния. Собаки оглядываясь ретировались.
 
Мы спускались по плотному светло-коричневому песчаннику с выходами камней и отдельными лоскутами травы. Пейзаж был оригинальный. Такой, как в дебильном фильме ужасов (они в основном все дебильные, как их только моя жена смотрит)"У холмов есть глаза". Там бегают какие-то люди в солдатской форме с волдырями на голове.
 
Внизу нам встретилось небольшое селение. Здесь только мы нашли воду. Из земли торчал штуцер с краном. К озеру направились напрямки. Для этого потребовалось обойти какую-то плохо огороженную территорию. На входе был значок радиоактивности, а внутри раздавались какие-то глухие и зловещие звуки работы неизвестных механизмов. Саша хотел пройти через зону транзитом. Но, как известно, от подобных территорий следует держаться подальше. К озеру шли по высохшей речке. Ничего подобного пока мне не доводилось. Всё было, как на настоящей реке, песчаное дно русла, берега, но только не было воды. 
 
 
                                                                                                Путь по высохшей реке
 
 
Холмы расступились. Высохшая река вышла к озеру. Витю сфотографировали возле большого куста эфедры. Озеро было спокойно и пустынно, почти штиль. До нужного санатория нам еще требовалось вернуться вдоль берега. Как известно, берег Иссык-Куля захламлен весьма. Мы смотрели под ноги. Зернистый песок был вязок и поэтому шли мы медленно. Найти бы ту бутылку пива, которую положил охлаждать третьего дня Сережа и которая уплыла. Бутылку мы нашли совершенно неожиданным образом. Может та, а может и не та. Но была такая самая. Пиво тотчас раскупорили и оприходовали. 
 
- Смотрите давайте в оба, может пивной кег найдем, - стал входить в азарт Глаз.
- С чего ему здесь взяться, - не согласился Саша.
- Так мой брат так нашел прямо в поле у дороги, с фуры наверное свалился. 
Пивного кега не нашли. Зато в нашем лагере нашли "Первый Голос Киргизии". Это была знакомая дяди Юры. Она приехала "отдыхать на Иссык-Куль" и заодно попить водки. Звали её Кунгус. Кунгус обладала и на самом деле исключительно высоким и мощным оперным голосом, причем прорезливым настолько, что дядя Юра, говорит, сам видел, как лопается стекляный фужер.
- Фужер она голосом своим берет, а вот стакан не может. 
 
Возраст её мне оценить было сложно, я не берусь это делать особенно у киргизов. Была она в меру полной и в меру вульгарной, в поведенческом типе усматривалась привычка ко всеобщему вниманию и потребность во внимании окружающих. На лице проступали бахусные черты. 
Дядя Юра был поддатый, Кунгус была поддатая, Сережа был слегка поддатый, только Ленечка трезво и здраво занимался зарядкой. 
- Грибов в лесу нет, - с ходу сообщил Глаз.
Дядя Юра очень обрадовался вновь пришедшим и организовал тотчас, чтобы это всё замочить. 
 
- Пошли, Глаз, купаться, - предложил Витя.
- Я после первой не купаюсь.
Витя организовал. Посидели.
- Пошли, Глаз, наконец-то купаться.
- Не могу.
- ???
- Ну, я и после второй не купаюсь.
Глаз взял чехол от спального мешка, настругал туда мыльной стружки, сложил вещи, которые требовалось постирать, в том числе и обувь. Затянул шнурок и повесил это на торчащий из воды метра на полтора в высоту рельс. Пусть полощится, пока суть да дело.
Кунгус здесь провела достаточно времени, пока нас не было и её все, кроме Глаза с Витей пошли провожать. Мы выпили еще немного. Потом я решил побриться, а это довольно тяжело с моей бородой и пристроился возле зеркала машины. Витя не отходил ни на шаг и всё давал с самым серьёзным видом советы, как лучше и что, пробовал всячески помочь. Потом со знанием дела мы открыли капот дяди Юриной Делики и со знанием дела стали нахваливать двигатель. Хотя там весь обзор закрывал воздухозаборник со сложной системой фильтров.
 
25-ый день 29 августа 
 «Доброе озеро»
Проснулся, когда были рассветные сумерки. Был тяжелый сушняк. В ногах палатки лежали пивные бутылки, одна пустая и даже что-то разлито, одна полная. Что было вчера, неизвестно. Факт, что не ужинали или может ужинали, и странно, отчего это Павлюченко вдруг вздумал спать на улице. 
- Витя, а Витя, что было вчера?
- Я сам не знаю, что было вчера.
- Сергей, а что было вчера.
- Оставили детей одних дома бес присмотра, так они и варенье съели и хату подожгли.
- На какой-то час оставили, как можно за час так нажраться?- поддержал Саша.
 
Они благополучно проводили Кунгус, посадив её на попутку. Там где-то выпили на дорожку за столиками. Потом совершенно случайно договорились на счет радоновых ванн, купили продуктов на ужин. Когда вернулись обратно, Глаз спал в палатке мертвецки пьяный. Витя сидел под тентом и не мог подняться на ноги.
- Витя, что с тобой?
- Ы-а-а б...ь !, - крикнул Витя и стал разводить руками, но только и всего.
- Витя, ты что пьяный?
- Ы-а-а н....й! – только и смог изречь Витя.
 
  Кадр хороший: Максим укрепляет камбуз, Витя ходит квадратами, на заднем плане правее Вити из воды торчит
выше описанный рельс 
Глаза разбутить не смогли, Витя на ноги вставал, но на месте не стоял, а ходил квадратами. Но на радоновые ванны не пошли даже не по этой причине. Как раз готовился ужин. Тут налетел неожиданно ветер. Следующий его порыв опрокинул камбуз. Камбуз понесло в сторону ходящего квадратами Вити. Витя поймл камбуз, упал и уснул, держа его в руках. Ветер поднял песок, все это попало в растопившееся масло для картошки. Кухню прибрали. Спустя минуту на этом месте, где вот только стоял камбуз и готовилась еда уже бушевали волны. В такой шторм ужин уже больше пытаться готовить не стали. И время, согласованное на радоновые ванны было потеряно, к тому же часть личного состава была не готова. Глаз с Втей ворочались в палатке с боку на бок, постоянно били Сашу руками, он не выдержал и выполз на улицу.
 
                                                                                                  Иссык-Куль разбушевался 
За время нашего здесь времяпровождения ничего беспокойного со стороны озера мы не заметили, а здесь такое – забрал мои вещи. Они всплыли выше рельса и их попросту унесло. Две майки, штаны, кроссовки, альпинистские ботинки, чехол от спальника – нчего этого теперь не было. Домой ехать было тоже не в чем (у дяди Юры в гараже были еще синтипоновые). 
- Саша, одолжи своих мне хотя слацев.
Стоило проитись, конечно, по бережку. Я понуро поплелся в ту сторону, куда предположительно бы выбросили волны мои вещи. Теперь волны были небольшие, но по замокшему песку можно было предположить их вчерашнюю мощность. 
!!!! На песке лежал конгломерат. Мой чехол от спального мешка, изрядно потертый и все перекручено, перевито и удушено шнурками от кроссовок и ботинок. Вот это да. Какой всё-таки добрый оказывается Иссык-Куль. Постирал и выбросил. С тяжелой головой не без помощи Максыма-Шаро насилу я распутал эту паутину из шнурков. Только не было в мешке штанов – где-то утонули, значит.
Солнце на Иссык-Куле было итак не в избытке, а сегодня и тем более пасмурно, даже слегка накрапывал дождик. Собирались уже в районе обеда. Ехали в Бишкек 250 или 270 километров по той же уже относительно нам знакомой дороге. Часть её проходит в узком ущельи, где бортики и покрытие делают китайцы. Вдоль в каньонных берегах протекала упругая река с мощными валами катамаранного формата. Ближе к Бишкеку местность плоская, равнинная. Здесь мы видели таможенные переезды через реку. Тот берег это уже был Казахстан. Вдоль на большом протяжении шел высокий сетчатый забор, с той стороны были даже дозорные вышки. 
- Что это?, - поинтересовались мы у дяди Юры.
Он объяснил, что когда у них было здесь неспокойно, казахи от греха подальше решили отгородиться, так надежнее. 
Потом были долгие задворки и мы наконец въехали в Бишкек. Поток машин был плотный весьма. Что-то нещдно в этом потоке дымило, оказалось старый лобастый МАЗ. Его по какой-либо причине все не удавалось обойти, чтобы избавиться от этого чада.
- Так нельзя ездить, - возмущался Максым-Шаро.
Заскочили к Мелису, чтобы утрясти финансобые вопросы. В результате перерасчета оказлись должны 6 долларов. Дальше домой к Юре снова перепаковываться, потом в зведение поесть. Саша обожрался до последней степени.
 
Пришло время расставаться. Мы с Сашей обосновались у дяди Юры во дворе на цементном полу. Остальных благополучно проводили в аэропорт Манас. Для них поход можно сказал подошел к концу, а нам еще предстояла нескучная дорога в «Восточном эксперессе».   
              
26-ой день 30 августа 
 "20 лет независимости или "Наша Марка №3""
Дядя Юра выждал, чтобы жена ушла на работу и настоял на вылазке в магазин. Взяли одну, до одиннадцати её приговорили. Потом приехал друг и коллега дяди Юры Борис тоже на Делике, но только белого цвета. Это он планировалось, что повезет нас к Пику Ленина. Они ожидали нас с Мелисом на день раньше.
Борис, согласно габитусу, принадлежал к одной из самых древнейших национальностей. Был он подвижно вертлявым и, разумеется, ушлым. Быть таким подразумевает работа - извоз людей. А всякая работа откладывает отпечаток. 
Борис завез нас в центр города. Не могу знать, что нам там вдруг понадобилось. Обоих скоро стал пробирать понос. Ситуация в центре Бишкека становилась щекотливой. 
- Давай сюда вот зайдем, - указал на официальную парадную Саша. 
Согласно вывеске - это было здание Кыргизского Национального Университета. 
- Да ты что, там наверняка турникеты будут, - испугался Глаз. 
Времени на маневр оставалось не много. Как назло частный сектор, куда мы успели отойти, был не очень глухой. Проблему свою мы благополучно разрешили в кустах, но едва успели, не то бы приключился конфуз. 
В определенной степени нам повезло. Сегодня мы смотрели генеральную репетицию парада, который подготовили ко дню независимомти. Годовщина - 20 летие независимости после распада СССР и обретения Кыргизской ССР самостоятельности.
В центре было шумно и суетно. Мужик, который всем этим руководил, кричал в микрофон. Телемашины были здесь еще те самые с советских времен. Репетировали в национальных одеждах и разных там костюмах. Это был настоящий маскарад. Саша щурился, указывал пальцем и при этом хихикал. 
Назавтра нам уезжать. Решили прикупить кое-каких продуктов. Цены нас шокировали тем, что оказались на мясо, рыбу и пр. не дешевле, чем у нас, а не меньше доллара за килограмм. Всё оттого, что это идет у них за сто грамм. Решили напоследок ещё отведать национальной кухни. Это у них дешево. Недостатка в нужных заведениях не было. Зашли в то, что понравилось Саше. Быстро подошел официант-мальчик. Заказали что надо и ещё то, что не пробовали.  Пытались выяснить, что означает то или иное блюдо, но в силу языковых ограничений добиться толку не получилось. 
- Ладно, тогда нам это, это и это, а еще бутылку водки "Наша Марка №3" (в меню также числилась "Наша Марка №5 и №7).
Минут через пятнадцать пришел мальчик-кыргиз с супом и с акцентом неуверенно переспросил:
- Три "Нашей Марки"?
- Нет! Одну "Нашей Марки №3". А то мы отсюда сами не выйдем. 
На Самаркандский переулок прибыли уже в темноте. Оба были слегка выпившие, но чинные. У дяди Юры уже была только початая бутылка "Нашей Марки №5"(утром выпили №3). Посидели, поужинали. Дядя Юра настаивал, чтобы приезжали ещё. А он уже куда хочешь завезет.
 
27-ой день31 августа
 "Не видимые глазом баулы"
Сначала пили чай. Дядя Юра говорил, чтобы не торопились. В кухне-гостиной у него висело несколько часов, но они показывали разное время. К тому же местное и московское сильно отличаются. Но поезд отходит по московскому. Своих идущих часову у нас не было (как обычно). Хронометрист улетел на самолете и должно быть уже давно дома. 
На вокзал поехали на такси, причем с некоторым запасом времени.  К нашему величайшему изумлению до отхода поезда оставалось не более двадцати минут. Чуть нас часы дяди Юры не подвели. К составу через вокзал не пускали, а через открытые ворота. Здесь же подле стояли весы, чтобы взвешивать багаж. Причем за это взвешивание необходимо было чувствительно заплатить. Заплатили и приобрели квитанции, однако до самого взвешивания дело не дошло. Между тем молодые люди кыргизской национальности проносили в эти ворота большие черные тюки, проносили мимо этих весов и мимо этой кассы, будто их и не видели. В вагоне был южно-азиатский хаос и галдеж. Этими черными тюками был завален проход и их без особого разбору растасовывали, куда получалось. Такие были уже и на наших местах. Мы их скинули в проход. 
У Саши было минут десять и он помчался, чтобы еще прикупить хоть сколько там еды. Запас денег был скудный. 
Вагон был на этот раз благо без вопиющих детей. Со временем всё утряслось и затихло.  Большие черные сумки с контрабандой равномерно рассосредоточились. Они были прозрачны. Их не видели на таможнях. На киргизской стороне вообще никто, но на казахской хуже. Сначала проверили документы - одна служба. Потом багаж - другая служба, уже со спаниелем. Ни те ни другие не заметили прозрачной контрабанды. Потом появились человек пять откормленных казахов в синей форме. Они суетливо и с выделанным возмущением стали скидывать сумки (уже не прозрачные) в проход. Одну даже дотянули до титана с кипятком. 
- Кому-то не отстегнули, - заметил Саша.
Потом всё наладилось. Пришло под шумок несколько проводников из соседних вагонов, зашли в закуток, «поговорили» с одним, что в синей форме (он у них за старшего), и контрабанда снова стала прозрачной. Не так чисты были и мы сами, поскольку украдкой в палатках и спальниках провозили ажно 22 гаовых баллона.
 
28-ой день 1 сентября
Целый день мы провели в поезде. За окнами была пустыня. В вагоне не сказать, что сильно жарко: я всё сносил даже в своих синтипоновых штанах (не синтипоновые утонули в Иссык-Куле). Выходили на улицу в Кызыл Орде. Снаружи солнце конечно жарило крепко. 
По соседству в Москву на зароботки ехал кыргыз Глазового возраста. Спрашивал, что его интересовало. Любопытсво здесь определяется в какой-то степени завистью (но он не знал этого). То есть они могут только позволить себе приехать на низкоквалифицированные зароботки, а мы явиться к ним домой и ещё  зайти туда, куда не дозволено им самим - на высоту. 
- А мы пробовали, но только до трещин доходим, дальше не можем. У нас нету этих, как его?
- Кошек.
- Да, кошек.
Живет он где-то не далеко от Хан Тенгри. Там у них озеро какое-то особенное есть, которое весной постепенно водой наполняется, а затем его куда-то прорывает. Вот этого момента и ожидают съезжающиеся туда каждую весну каякеры.
Кыргызы тоже горцы. Но в отличае от кавказцев они не так обидчивы и агрессивны. 
Поезд Бишкек-Москва значительно отличался от поездов идущих на север (особенно в сторону Воркуты). Здесь хоть и была эта движуха с контрабандой и много суетливых азиатов, зато вагон был трезвый. 
 
29-ый день2 сентября
Сегодня мы проехали другую систему таможен между Казахстаном и Россией. Задалбывают, конечно, эти простои. В смежном отсеке проезжал кучерявый самодовольный перец до Самары. А ездил он туда, где родился и не был 20 лет. 
- Откуда и куда едете, - спрашивали на таможнях. 
- С родины домой, - отвечал со значением кучерявый мужик, - везу воду с Иссык-Куля. 
Переехали мутно-зеленоватую реку Урал. 25 минут поезд стоит в Оренбурге. На термометре 30 градусов. К тому моменту всё съели. Осталось 20 долларов. Саша помчался их менять, но это оказалось невозможно. 
 
30-ый день3 сентября
Пол дня, пока ехали в Москву, провели впроголодь. Есть, конечно, хотелось, но нигде не получалось сменить деньги. 
Зашел парень-кыргыз, который распространял симки от МТС или там Мегафона, и тут же заключал договор. Он поссорился со своей землячкой, которая то и дело в сделку вставляла свои пять копеек. 
- А Вы сидите и не возникайте. 
- А ты вообще сойди с моего места. Ишь, какой нахал. Я здесь еду.
- А Вы думаете, что в Москву из своего Бишкека выехали, так теперь всё можно.
- Нет, да ты ведь просто хам.
Поезд прибыл на Казанский вокзал. Перон превратился в типичную южную толкучку с шумом, гамом и суетой. Небыстро они рассосались. За месяц я все же порядочно устал от азиатов. В малой дозе они воспринимаются, как экзотика, а но слишком долго быть с ними в одной среде ни коим образом нельзя. 
На Белорусский вокзал приехали на метро. Я смотрел как то фильм Белорусский вокзал (всем известный). Фильм о чем угодно, про жизнь, нравственность, отношение между людьми, но менее всего там про Белорусский вокзал.     
Саша с двадцтью долларами помчался за едой и выпивкой. Не очень то в Москве на эти деньги выпьешь и поешь. Вернулся он совсем нескоро, но ужин в режиме эконом класса обеспечил (мы давно не ели). 
До сих пор ничего у нас не украли. Тут под конец косяк вышел. Саша пошел в толчок и на трубу повесил сумочку-кошелек (не помню как они там называются). Спохватился не сразу, когда уже прошел определенный трафик нуждающихся. Кошелек висел себе как висел. В нем паспорт также остался не тронутым, однако мобильный телефон (довольно дорогой) и десять тысяч белорусских рублей (больше 1 доллара) ушло и поминай как звали. Ладно бы в Киргизии, а то в родном белорусском поезде. Расслабились называется.
 
31-ый день 4 сентября
Саша вышел раньше, в Борисове, когда я ещё спал. Встречали нас двое – Луша и  S.klim. Последний подвез нас на машине домой. 
Погода в Минске была теплая и ласковая – стоял тихий сентябрь. За наше отсутствие исчезло с прилавков мясо и в разы подросли цены. К инфляции пока не привыкли, а дензнаков еще не подпечатали. Народ окрысился, астенизировался и деградироввал. Как вовремя мы всё-таки успели съездить в Кыргызстан.
На этом можно заканчивать этот громоздский отчет, который у меня у самого занял массу времени и сил. Завершаю уже без охоты. Это всё, что хотел донести до вас автор повествования. Написанному верить. Всё именно так и было. Возможно, некоторым событиям автор дал свою интерпретацию.
 
Выводы и итоги
Восточный Эксперсс

+

Дешевизна рейса
Путешествие по железной дороге расширяет кругозор
-
Неизбежный контакт с людьми (особенно не русскими) требует находиться в тонусе
Множество раздражающих таможенных пунктов
Этнографические особенности региона
Местному населению присуще любоытство, навязчивость. Характерна умереннная меркантильность. Я бы сказал, что в большинстве своем они туповаты. Зато ко, всему прочему, не обидчивы и не агрессивны. Средний уровень жизни несколько ниже нашинского. Национальная кухня жирная. Используется много приправ (но не таких острых, как в Грузии), уксуса. 
Классический маршрут восхождения через Раздельную 5А
+ 
Живописен, колоритен, удобен. Количество альпинистов и туристов соответсвует ожидаемому. Территория не засрана.
- 
Коммерцизация вершины
Слишком долгие переходы в промежутках между лагерями
Гималайский способ восхождения притупляет эстетическое восприятия, но повышает шансы на успех.
Климат
+5. Убийственной жары не было. В горах температура комфорта. Отсутстовали кровососущие и кусающие насекомые. Вода вкусная. 
 
Группа
Физически подготовлена удовлетворительно. Цели и задачи похода выполнены (если не перевыполнены), к тому же в короткий срок. На время объединились люди разного образа жизни, поведенчесого статуса, характера, темперамента и отношения к жизни. Межличностные отношения квалифицировались, как удовлетворительные. Дули, если не в одну дудку и пели если не в унисон, то всегда находили консенсус. Снаряжение необходимо немного «подтянуть». Больше внимания уделять безопасности (бывали случаи разбредания и пренебрегания страховкой). 
Кухня, раскладка и пр.
Продукты – удовлетворительно. Личное мнение – можно шире сделать с мясным в ущерб сладкого и молочного.
Газ +5
Аптечка – практичски не использовалась
Ремнабор – адекватен потребностям
Фотоаппараты и фотографии – посторонними наблюдателями расценены, как очень сильные 
              
 
1
Теги:
трансфер первал Путешественников Пик 30летия УССР вершина Раздельная Иссык-Куль
44Б ПВД с велосипедом и без
Маляренко Максим Анатольевич

Об авторе

Глазков Леша

Глазков Леша

(25589 Баллы)

Награды

Последние записи авторов
Больше записей автора

Читайте также:

  1. Комментарии (11)

  2. Добавить свои

Комментарии (11)

  2. #11704
This comment was minimized by the moderator on the site

Максим, поздравляю с творческим дебютом! Отлично! Я был уверен в тебе. Разделяю твои бурные эмоции по поводу отморозков из самолёта (вначале один из них сидел за мной и Серёгой, и за 10 мин. успел проявить себя в полной мере), но постарайся...

Максим, поздравляю с творческим дебютом! Отлично! Я был уверен в тебе. Разделяю твои бурные эмоции по поводу отморозков из самолёта (вначале один из них сидел за мной и Серёгой, и за 10 мин. успел проявить себя в полной мере), но постарайся воздерживаться в своём рассказе (в печатной версии) от табуированной лексики. Очень надеюсь на продолжение и желаю дальнейших творческих успехов.

Подробнее
Guest
  1. 0
  2. #11706
This comment was minimized by the moderator on the site

На все ушло 900 баксов. Билет на самолет дороже на 400 долларов в один конец.

Guest
  1. 0
  2. #11707
This comment was minimized by the moderator on the site

Спасибо, почитал и посмотрел с удовольствием, как будто сам побывал.

Guest
  1. 0
  2. #11708
This comment was minimized by the moderator on the site

Вы на фотках сами уже на прожжженных киргизов похожи :lol: особенно сашенька и сережа ))

Guest
  1. 0
  2. #11710
This comment was minimized by the moderator on the site

Отчет о походе очень понравился и вызвал массу различных эмоций. Ловила себя на том, что постоянно анализировала и пыталась найти объяснение тому - почему так притягивают к себе горы. Что увлекает тысячу людей из года в год заниматься...

Отчет о походе очень понравился и вызвал массу различных эмоций. Ловила себя на том, что постоянно анализировала и пыталась найти объяснение тому - почему так притягивают к себе горы. Что увлекает тысячу людей из года в год заниматься альпинизмом? Где этот мощный рычаг, управляющий сознанием человека и тянущий в горы вновь и вновь, если ты хоть раз побывал на вершине? Не взирая на трудности, которые приходится преодолевать, обморожения, гибель таких же альпинистов, не предсказуемость погоды в горах - встречаются, однако, даже альпинисты - одиночки такие, как дядя Коля. Наверно, горы обладают какой-то магической силой, что влюбляют в себя. А, может, люди ищут острые ощущения в горах для поднятия уровня адреналина - гормона действия в крови? Цивилизация обеспечила человеку слишком спокойную жизнь, он не использует свою потенциальную энергию, заложенную природой до конца, вот и нужен ему выброс адреналина в кровь для активной деятельности, чтобы быть здоровым и сильным. Вот и ждут туристы очередного отпуска, чтобы получить гормональную подпитку острыми ощущениями, чтобы чувствовать себя потом хорошо какой-то промежуток времени.

Подробнее
Guest
  1. 0
  2. #11711
This comment was minimized by the moderator on the site

Девушки из Риги молодцы! Искренние им пожелания счастья, любви, здоровья и новых интересных мероприятий. Извечный критик женского пола - Глаз с восторгом пишет: ...следом спускались КРАСИВЫЕ, породистые, хорошо одетые девки. И это после того, как...

Девушки из Риги молодцы! Искренние им пожелания счастья, любви, здоровья и новых интересных мероприятий. Извечный критик женского пола - Глаз с восторгом пишет: ...следом спускались КРАСИВЫЕ, породистые, хорошо одетые девки. И это после того, как девушки поднялись на высоту 7000 метров!!!Алексея и его команду, после подъема на вершину, красавцами ну ни как не назовешь. Особенно это видно на фото, когда они сидят на чайхане в питейно-питательном заведении.

Подробнее
Guest
  1. 0
  2. #11712
This comment was minimized by the moderator on the site

Хорошо, что есть на свете Такие парни - вот как эти! Леня, Витя, Саша, Глаз И Максим один из нас. Где высота, снега, лавины Мне, как бы, и не страшно с ними...

Guest
  1. 0
  2. #11713
This comment was minimized by the moderator on the site

Очень интересный рассказ... По поводу оплаты постельного белья в поезде Москва-Бишкек. Ездил минувшим летом в Киргизию, и тоже мне не хотели возвращать билет, требовали оплаты белья. Так я пошел к начальнику поезда, и он потом проводниц...

Очень интересный рассказ... По поводу оплаты постельного белья в поезде Москва-Бишкек. Ездил минувшим летом в Киргизию, и тоже мне не хотели возвращать билет, требовали оплаты белья. Так я пошел к начальнику поезда, и он потом проводниц отчитывал. На самом деле белорусский билет проводникам сохранять нет необходимости - для отчетности достаточно переписать его номер. В общем, развести пытались.

Подробнее
Guest
  1. 0
  2. #11714
This comment was minimized by the moderator on the site

Ваш отчет - лучший из всех. которые мне довелось отыскать в Интернете . Молодцы! СПАСИБО!

Guest
  1. 0
  2. #13093
This comment was minimized by the moderator on the site

https://www.milewood.co.uk/images/cheapest-web-hosting-86080.jpg

Guest
  1. 0
Здесь не опубликовано еще ни одного комментария
Загрузить еще

Оставьте свой комментарий

  1. Опубликовать комментарий как Гость. Зарегистрируйтесь или Войдите в свой аккаунт.
Фон
Вложения (0 / 3)
Поделитесь своим местоположением

Рубрики

Объявления
Объявления
Новости
Новости
Водные походы
Водные походы
Пикники и другое
Пикники и другое
Автотуризм
Автотуризм
Минск-Магадан, 2009
Минск-Магадан, 2009
Пешие походы
Пешие походы
Велосипеды /велотуризм
Велосипеды /велотуризм
Горный туризм
Горный туризм
Общее
Общее
Лыжный туризм
Лыжный туризм
Скалолазание и спелеотуризм
Скалолазание и спелеотуризм
Рыбалки
Рыбалки
Творчество
Творчество