42-ой поход. Запредельный дебют 2. 2011 год

На Эльбрус через гипоксическую энцефалопатию
 
Народ заскучал. Звонят ежедневно то один, то другой, интересуются, когда будут какие-нибудь из ряда вон выходящие события или мероприятия, сэйшоны, алкотрэш. 
Есть событие свежайшее. Как ни абсурдно моделировать на равнине горную болезнь, мы попытались это сделать. После определенных переговоров, согласовали, что в одном из учреждений будем посещать барокамеру. Это довольно вместительная герметичная бочка, снабженная иллюминаторами и насосами. Нагнетается внутрь воздух для вентиляции, но еще более забирается и тем самым создается разряжение. Практическое её предназначение совсем не для этих целей, но мы не изобретатели велосипеда. Был период, когда было модно этим способом акклиматизироваться к высоте. На сегодняшний день эффективность методики оспаривается. К примеру, заслуженный альпинист и коллега Липень Э.Б.  весьма лестно  отзывался о полезности этих процедур. 
 
Я выносил в голове научную работу, предметом которой является моделирование  гипоксии, и доказательство неэффективности препаратов группы «антигипоксанты». Однако,  какой научный руководитель согласиться дать такую дискредитирующую скандальную тему, и кто возьмется финансировать лабораторные исследования.  Посему изучением и моделированием гипоксии мы занялись чисто из соображений личного любопытства и как теоретически возможный способ акклиматизироваться. 
Хорошая подобралась пятерка. Глаз, Сережа Margasan, Сашенька Смирнов, Слава-Электрик, Андрюша Бай. Все дружные, энергичные, творческие,  харизматичные, деятельные. Но высотный опыт у потенциальной группы скромный: 5033 у Глаза, 5400 у Сергея, Саша ходил в зимние Хибины, а двое последних с горами знакомы больше понаслышке.  
Решение было принято. Мы пришли первый раз пробно на 3500. Снаружи завернули вентиль. Заработал насос, стало шумно. И так изо дня в день. Чай, конфеты-леденцы, стол, полумрак, вагонка на стенах. 
На 4500 появилась эйфория. Мысли так и лезли в голову: одна другой пикантнее, нелепей, они тут же обрастали и получали дальнейшее развитие.
  
Глаз:  - Можно заниматься популизмом, как Хрущев, в свое время. То он посетил свиноферму, то металлургическую фабрику, то овощную базу, то детский сад. И из всего получалось событие: декламировали по радио, печатали в прессе.
Сашенька: - И что ты собираешься делать на свиноферме?..
Глаз:  - Я это говорю к примеру.
Хохот. 
Смирнов:  - Я пытался заказать билеты на балет. На март уже все распродано. 
Глаз: - Но балет должен быть культовый. Что-то типа «Паулiнка», «Несцерка» или «Сымон-музыка» нам не подойдут. 
Смирнов: - А это, разве балеты?
Глазков:  - Навряд ли, но я говорю к примеру. 
Событие наш актив запланировал из ряда вон выходящее. Пойти с женами на балет, причем при параде, в костюмах, галстуках. После балета же устроить рутинную бытовую пьянку с элементами дозволенного свинства.  Масштаб получается Дмитрия Карамазова: от нравственной чистоты, до похоти, праздности и величайшей низости – все в масштабах одного вечера.  Все события и эмоции тем более хороши, чем сильнее придать им контрастность, поставить рядом - ведь все познаётся в сравнении.  Да и вообще, давно замечено, что любые  история, случай или будь то произведение искусства тем любопытнее и интересней, насколько умело в красоту или шедевр добавить немного говна. Но перебарщивать нельзя. И лишь тогда все обретает более доступные и осязаемые черты. Без этого же получается все скучно, бездушно и наивно идеалистично.
На 5000 случился конфуз. Случай вопиющей рассеянности. Глаз забыл  заблаговременно открыть термос с чаем и принялся это делать уже после набора высоты. Чай вскипел ураганно и взрывоподобно. Паром  ошпарило  идеологу руку. Ожог случился на тыльной стороне кисти и уже после каждый кто здоровается интересовался, что, мол, с рукой и как. И приходилось, когда и правду сказать, когда что-то и фантазировать. Заколебали советами, до навязчивости (мы все склонны советовать). 
После 5000 взяли анализы кислотно-основного состояния. У всех до одного результаты, как у коматозных больных с отеком  легких, которым неверно настроены параметры ИВЛ, но при этом сохранена хорошая метаболическая компенсация ацидоза.  Лактат (молочная кислота) от 3,9 до 5,8 ммоль в литре, как при жуткой ишемии с гипоперфузией тканей.
В одну из пятниц так случилось, что трое просачковали и на 6000 поднялись только Глаз и Смирнов.  Первый кандидат наук и очень близко знает теоретические аспекты  патологической физиологии гипоксии. Глаз, как практик, каждый день работает с гипоксией: дыхательной, гемической, циркуляторной, тканевой,  но не экзогенной, как теперь  здесь - истинной гипоксической, тем не мене очень неплохо разбирается во всех закономерностях этого симптомокомплекса. 
В общем, развилась у нас клиника ишемии: сетчатки, кожи, кишечника. Внешний вид очень цианотичный (синенькие). Мы это комментировали и делились ощущениями. Парадоксально, когда не хватает кислорода и не хочется дышать, пока не сделаешь несколько активных движений (стимуляция дыхательного центра происходит при повышении в крови уровня углекислоты).  Разумеется,  всему этому сопутствовала энцефалопатия, не токсическая, как большинство из нас периодически испытывают, а экзогенная гипоксическая. 
Но как бы кто это не называл, кто экзекуцией, кто членовредительством, я не могу сказать, что это столь тягостные и нетерпимые ощущения. А сколь ускоряет это акклиматизацию в горах – время покажет. 
А потом все смешалось, завертелось и изменилось. На Сашеньку нашли таки управу родственники, наложив на него окорот. Они правда имели весомые козыри. Он покинул состав.  Неожиданно нашелся другой Саша из велосипедных знакомых Сергея Margasana. Он с готовностью включился в наш авантюрный замысел.  Понравился. Но не сложилось и ему тоже пойти – приключилось в семье несчастье. 
В летний сезон на Эльбрус заходят и стар и млад.  Совсем другое дело – зима. Я сначала даже заикался про маршруты более оригинальные (Ачькерьякольский лавовый поток, подъем с севера), вместо классического.  После подсобрал нужных сведений, и эти мысли немедленно выбросил подальше вон из головы. Летом классика оценивается в 2А, зимой в 3А. Кроме мороза под 30 ожидается лед. Самый настоящий бутылочный.  Выше скал Пастухова и на косом траверсе. Но,  полазив в интернете, я ожидал найти про зимний Эльбрус значительно больше. 
13 февраля в ветреный и морозный день наша связка из четверых (без Сережи Маргасана,  но с Сашей) выступила на «переход ледника Гарабаши» - из ворот дачи через продуваемый ветрами сиротливый гребень поля к ближайшему косогору, что сразу за бывшей свалкой.  Только вместо ледовых трещин был один ров мелиорационного канала. Тотчас выявились проблемы с кошками у некоторых. Сам я подобрал неплохую обувь под полужесткие и был теперь весьма доволен.
Косогор популярен в плане проведения здесь тихих, уютных не масштабных пьянок. Земляной вал закрывает от ветра, который дует тут всегда почему то сверху. Мы спускались и поднимались по склону. Здесь не произошло ничего из ряда вон выходящего, ежели не считать, что Бай репетируя падения с ледорубом, расцарапал себе нос и порвал приготовленные к походу новенькие оранжевые бахилы. 
Потом поехали на озеро. Снова спускались по двойной веревке на восьмерках с отвеса осветительной мачты, куда забрались по обледенелой лестнице.  Это определенный тест, который прошли полтора десятка человек из наших,  никто из новых не забоялся – шагнуть через парапет с 25 метровой высоты. 
Одета наша четверка была не по Эльбрусски. 18 градусов мороза с бодрым ветром сказывались весьма. Лед озера после оттепелей смерзся и был по истине бутылочный глетчер. С собой у нас было 11 ледобуров (современный трубчатый ледовый крюк со спиральной нарезкой, режущей коронкой и ухом для карабина) .  Мы прошли по темноте лишь только 180 метров веревки – 4 станции, как ледобуры пришли в негодность. Их каналы забились настолько плотными слепками спрессованного льда, что убрать эти слепки механическим способом никак было нельзя. Мы стучали, ковыряли, но было все тщетно.
- Бросайте все. Мы уже слетели с косого траверса. У нас больше нет буров, нечем застраховаться, чтобы спуститься. 
Советовали потом специалисты разное, кто греть, кто механически выбивать из канала ледяной слепок . Надо оговориться, что это в минус 30 не шибко то и отогреешь, и что выбивать большой отверткой и так пытались, да все напрасно.
Я вспомнил фильм Бегущий человек со Шварцнеггером, там был человек-шаровая молния. Определили таковым Андрюшу Бая. Мы купили то, что нужно и замысел теперь  выглядел так.  Шаровая молния берет штук пять негодных к дальнейшему использованию буров, достает из рукава куртки баллон-карандаш, из крмана насадку-сопло с пьезоподжигом, одевает её на баллон и пламенем проходит с десять секунд по крючьям. Дальше ледяные слепки вываливаются сами. Тоже, если смерзнутся стойки палатки. 
Дальше события происходили еще более ужасные. Дело было в темноте и никто не мог видеть того со стороны.  Если вести хронику этого озера, то из года в год здесь происходят затеи одна другой краше.  Двое веревку встёгивали в карабин на обвязке третьего, потом в свою обвязку и бежали по льду в кошках. Третий тащился  волоком, как тряпка и отчаянно пытался зарубиться клювом ледоруба, чтобы остановиться.  Но при всем отчаянии – оставался лишь трек царапины, а остановить обезумевших бегунов в кошках позволял лишь только снежный перемет, и то не всегда. Да бегала рядом растерянная собака (мы с собой взяли и собаку), не понимая, что происходит, обнюхивала привязанного и скользящего юзом и не знала как себя вести. Собака чаще всего присутсьвует при всякой подготовке к походу. Её еще попробуй не взять. Она чувствует сборы заранее, мечется и готова даже от нетрпения визжать.  
Имитация похода на Эльбрус выявила существенные недостатки и незрелость группы. К выходу на маршрут мы не готовы и решили подобную импровизацию повторить. 
- Где ты нос ободрал! Ты как стал собираться в поход, что ни неделя приходишь домой в пол двенадцатого пьяный! - возмущалась жена А.Бая Оля.
- Мы вашу лавочку прикроем! – свирепствовала разошедшаяся семья Славы, - твои походы начинаются за полгода до походов!
- Разгромим мы вашу контору! – угрожает домашний альянс Смирнова, - хватит нам ваших Хибин!
- Знаю я вашу подготовку! – язвила Глазова Луша.
- Раз так, я тебя не возьму на Маашей Баши.
- Возьмесь! 
Немного спустя. Диалог сборный. Совет Идеолога и Менеджера в барокамере и Идеолога и Электрика тоже в барокамере. 
-  Что нам с ними делать? Как решить женский вопрос?
- Что-то он не решается.
- Тогда давай работать их методами, через детский сектор. Да, «теледети» и «компьютерные дети» они удобны и шишки себе не набьют, но прививать им более полезные интересы, со временем окупится. Будет интерес у детей, что смогут жены с бабушками противопоставить. Чтобы подоить корову, нужно подружиться с её теленком, - совсем уж цинично развил тему Глаз.
- У меня, когда спрашивают, что требуется, чтобы участвовать в автопробегах, я отвечаю, что первым делом необходимо развестись с женой, - уверенно подитожил Саша.
Поход, как говорит дядя Борис, начинается с подготовки. Подготовка к походу № 42 продолжалась. Так прошла неделя и снова в морозный
  
облачный день 19 февраля мы выехали на лед озера. Зима божественное время, если её любить. Мы отвыкли от зимы. Видим в ней лишь экономический ущерб, издержки, а большинству холод и мороз доставляют и физическое страдание. 
 
Все было почти так же, как и неделю назад, только всместо Саши приехал Сережа Margasan и было светло. По льду носилась короткобазная японка, развлекаясь штопорообразными заносаи, даже подъезжали к нам близко посмотреть, что это может тут такое быть. А ведь мы менее всего были похожи на рыбаков.
 
С ледобурами проблема почти решилась. Просто не нужно лениться, а после каждых пяти шести оборотов, выкручивать обратно и о ледоруб выбивать еще не сильно напресовавшийся слепок. Часть крюков, Глаз промазал предварительно изнутри пищевым жиром, и даже Слава орошал силиконовым аэрозолем – но все это лирика. Разницы существенной нет.
В ходе испытания движения нашей микрогруппы, сделалось очевидно, что спускаться по двойной веревке с самосбросами громоздко и нерентабельно по времени. Порешили идти вниз по связанной веревке 80 метров. Предпоследний вворачивает два промежуточных бура для последнего, спускающегося с нижней страховкой. Последний на спуске и первый на подъеме будут «пушечным мясом». 
Не знаю от чего это зависит. В этот субботний облачный день лед ухал, дышал, трескался. Ветер слабый, но стоять и заниматься страховкой, карабинами, крючьями и прочим альпинистским такеллажем – здесь вам не тут. Это не дрова зимой рубить и не рыбу сидя на ящике в бушлате ловить. Солоно придется нам на Эльбрусе. Пощады не будет. На то и готовимся. 
Пока сделали станции и прошли 180 метров вверх, ушли последние малочисленные рыбаки. Лед болотного озера продолжал ухать. Северо-западный ветер гнул в сторону и развеивал шлейф из трубы электростанции.
 
  Запредельный дебют 2

 

Когда собирались в Магадан, там наводнение случилось. Намеревались на Казбек – во Владикавказе что-то взорвали. Стоило в Хибины пойти, белорусов лавиной засыпало. Теперь перед отъездом на Эльбрус – теракты в Баксанском ущельи. То пожарная часть сгорела, то градобойную машину градом побило.
Группа развалилась. Сашенька вышел еще до этих событий. Сережа Margasan после того, как ночью взорвали канатную дорогу, дал самоотвод. Слава соскочил за день до похода.
Продукты я расфасовывал по дням и пытался их как-то упорядочить, делал это каждый день по мере того, как менялся состав, наконец  плюнув, хаотично все сгреб в два продолговатых зеленых мешка из ткани плащевки, перевязал тесьмой и сбросил в рюкзак.
 О-ой день 23 февраля
 Ночь. Ко мне домой зашли, как было и уговоренно Слава и Андрей Бай. Как всегда в последний момент впопыхах продолжались какие-то сборы. Опять все по Глазовски – рюкзаки мастодонты, вроде ничего лишнего не брали. Это скорее из-за того, что идем вдвоем и приходится общественное снаряжение между собой распределить. Лыжи и санки взяли больше для острастки – если не пустят в Баксанское ущелье, то пойдем со стороны Кисловодска. Говорили, что разворачивают машины, не дают проезда, проводится антитеррористическая операция. Я то и не помню, чтобы там когда-либо в Кабардино Балкарии было спокойно. Они то и между собой не всегда в ладах, а с русским населением конфликты испокон веку. 
Потом ехали на машине по второму кольцу. На Плеханова подобрали Товарища Полковника. Он косо шел от трамвайных путей с пакетом.
Поезд проходящий Калининград-Адлер. Провожающие – Диджей Ясь, Слава, Полковник,Феденька, похожий на кота, его приятель Саша. Из присутствующих на Эльбрус поднимался лишь только Феденька по Ачкерьякольскому лавовому потоку, но то был теплый сезон. Провожающие дружно гомонили, пока, наконец не тронулся поезд. Время 4.44. Мы остались наедине.
- А мы уже думали вас идти искать, - пробовали найти контакт соседствующие пассажирки (наши полки с Андрюшей были в разных местах).
- Я был в другом конце вагона, приятель там у меня.
Соседок было двое. Что напротив, лунная женщина лет сорока и с достаточно добродушным лицом, ограниченная детородным и хозяйственным ремеслом. Другая, что на боковушке была тучна до чрезвычайности. Одну ногу она сидела свесив с полки, а другую выпрямив. Из под бриджи выехал коллектор варикозно расширенной вены сафены магны. Кожа была пергаментная и дистрофичная. Сама женщина громоздилась горой, а избыточные телеса разделились на сегменты огромными глубокими складками. В таких складках частенько развивается кандидоз. 
Проводник вагона был ушлым малым, похожим на херувимчика с приторно сладостными чертами лица. Он видел, что мы бухали, но ни он нам, ни мы ему жить не мешали.
В поезд нас провожающие снабдили провизией. К этому моменту подошли они основательно. Теперь наша трапеза походила на гурманство с обжорством: соус вассаби, колбасы, маслины, грибочки, ром, виски, коньячок-с. 
Рассвело. Глаз напился до багровости еще не доезжая Орши. Андрюша поддать не большой любитель, но все они не большие любители, пока не свяжуться с Глазом. 
Потом не помню. Спал.
Состав шел не быстро перестукивая колесами через 50 метров. Было это где-то в Брянской области. За окном простирались обширные заснеженные поля, пересеченные оврагами. Брянщину Глаз любит за ее незамысловатое одиночество, пустынную патриархальность, какой-то печальный покой.
 
Вагон наш снабжен был биотуалетом. Такого я признаться еще не видел. Новшество ценное, поскольку доступен и на станциях тоже. Выглядит впечатляюще – это обьемистый пластмассовый унитаз (все равно кто-то умудрился насрать мимо). Вместо привычной педали есть кнопка. При нажатии появляется по периферии вода, довольно скудного количества. А после с реактивным звуком, даже свистом содержимое всасывается в адскую воронку.
 
1-ый день 24 февраля
Пассажиры-соседи поменялись. Теперь появилось много детей. Упаси Господь вступать с ними в контакт. Угрюмые дядьки их тоже особо не интересовали. Детей было семь или даже восемь, один значительно младше и совсем среди них не котировался. Вагон превратился в улей, почти как у нас в больнице в бухгалтерии, только голоса там взрослые. Из детей самым умным был по-видимому Матвей. Матвей был не самым старшим и не самым сильным среди сверстников, но обладал значительными лидерскими и организационными качествами. Во всех шалостях, шуме и причиной замечаний был зачинщик несомненно он, но как то прямо не фигурировал и первую скрипку не играл, а если и наказать бы пришлось кого, так никак не его: он же не участвовал, а только присутсвовал.
За окном поезда уже начинало темнеть. Это означало, что нам скоро выходить. Появился напротив новый сосед – мужчина лет сорока с развитым подбородком. Он все смотрел и перебирал свои какие то бумаги, но явно ему опостылившие и больше интересовался моими лыжами и рюкзаком.
- Спорт это? Достижение, самоутверждение? - пробовал получить у меня он нужный ответ.
- Нет, только развлечение.
- А это же ведь опасно, экстрим.
- Без этого боелзни будут.
Все наши болезни (а я это теперь точно знаю), качество жизни (если не брать в счет наследственные пороки) зависят от нашего образ жизни, который сами мы себе и формируем. Что не использовать подвергается инволюции, упраздняется: мозг то, легкие или просто скелетная мышца. 
Поезд прибыл на один из вокзалов в Ростове-на-Дону, который называется Первомайск. Это что-то типа нашего Минска Южного, но только еще примитивнее. Мы вышли из вагона на тускло и редко освещенный сиротливый и продуваемый порывистыми ветрами перрон с рюкзаками-мастодонтами, лыжами, санками, и не вмещающимися во все руки авоськами с трапезой и коньяками. 
Перешли через пути по переходу эстакадного типа. Здесь как раз отправлялся небольшой маршрутный автобус с номером 94, который как оказалось на вокзал Ростов Главный не идёт. Нам посоветовали 98-ой, что здесь отправляется рядом, только нужно немного пройти. В попутчики и сочувствующие набивалась неизвестная женщина с экспрессивно-цыганской манерой держаться. Ейбыло тоже нужно на Ростов Главный.
Мы прошли с веером торчащими из рук мешками и авоськами по темной и нечистой ветренной улице. Как того и ожидали, неподалеку было нечто типа диспетчерской автобусной станции и широкий выбор 98-ых. 
- А к кому садиться на вокзал Ростов Главный?
- К кому нравиться, к тому и садись.
Сели в первый попавшийся небольшой китайский автобус. Заняли четыре сразу места. За них и заплатили. Была здесь и та самая женщина с экспрессивно-цыганской манерой разговаривать и держаться. 
- Когда мы поедем?
- Сегодня поедем.
- Поехали, кучерявый, - посоветовали из другого такого же автобуса.
Кучерявый водитель походил несколько на Леву Соловейчика. Он стоял на небольшой горке и завелся с толкача, стартером не получилось. 
 
Пробыли мы на вокзале Ростов Главный  не долго. Нас обыскали металлоискателем, но как ни старнно не нашли никакого металла, ни газовых баллонов, ни карабинов, ни кошек. Воинский зал по соседству. Большой этап нищих солдатиков. Теперь они были организованны в строй. Здесь же я видел раньше безобразное зрелище. Такой самый этап, но только есть именно в этот момент к солдатам доступ  родителям, где родители, там и девушки, все это с клунками, термосами бутербродами и макаронами.
- Здравствуйте, ребята, - обрадовались ушлого вида проводники московского поезда, сразу двое - до Пятигорска, значит, с вами поедем.
- Здравствуйте.
- Да что там в плацкарте, одни в купе может хотите ехать?
- Не откажемся.
- Садитесь тогда сразу в соседний вагон. Что-там, по пятьсот рублей доплатите, так до самого Пятигорска и доедете. 
- Нет уж, давайте мы на своих местах, но без доплачивания.
- Лыжи надо полностью зачехлять и они должны в холодном тамбуре ехать, - рассердились ушлые проводники московского поезда: она упитанная и пронырливая, он подвижно-вертлявый воробей. Чтобы наладить контакт и сгладить сорвавшийся гешефт представительного и вежливого Андрюшу отправили потом к ним за чаем, они так несколько и потеплели.
 
2-ой день 25 февраля
Пятигорск. Погода пасмурная. Глаз пошел в разведку искать Анатолия (наш знакомый) на белой пятерке. Возле вокзала оказалось с десяток белых пятерок и каждый был готов сейчас же ехать в Терскол. На платформе остался с вещами Бай. Ему тоже предлагали там услуги, но мы стояли на своем, что нам нужен именно Анатолий. 
Анатолий появился припоздав минут на пятнадцать. Был он похож на Жана Рено, но только пропорционально уменьшенного, и только жигули была не пятерка, а семерка.
- Лыжи, лыжи то через окно засовывай! - с завистью советовал Анатолию другой кавказец тоже на белой семерке.
Анатолию стал названивать из Минска кто-то из наших. Эстрадная мелодия звонка телефона совсем не вязалась с его Жанореноподобным габитусом.
-  Да, я их забрал. Харашё все. На сам поговори с ним.
Это звонил Слава. Я не обиделся на него, что он не пошел, знаю лет его с десять и знаю какой шантаж устроили ему родственники.
Ставропольская трасса. Выкосили деревья справа. Что расширять ее собираются что-ли. Мощный по советским меркам двигатель семерки (ставили именно на милицейские машины) 1,6 явно был слабоват. Машина на газу на пятой передаче не тянула в даже ничтожную горку. Анатолий лихачем не был, а ездил размеренно и это дело яно любил. 
- Вот озеро Тамбукан.
- Рыбы в нем, наверное, нет.
- Да нет, откуда.
Озеро во льду, возле берега из которого торчали оглобли погибших деревьев. Горько-соленое с грязями. Сколько лет прошло, восемь – я с девкой сокурсницей сюда ходили в этих грязях купаться. 
Анатолий регулярно возит в Баксанское ущелье Стаса (друг Глаза). 
- А Стас еще работает в поликлинике при президенте?
- Да, работает, - почему-то солгал Глаз.
- Это хорошё...
- А Стас уже сколько ездил, раза два-три или может быть десять?
- Где-то десять. Я его и на ГАЗели возил.
В Баксанском ущельи было много КПП, но нигде, правда нас не остановили. Дорогу как правило перегораживал или бронированный Урал или БТР, были подле солдаты в нелепых и неуместных масках.
- Как же все вымерло! – сетовал Анатолий на пустые прилавки деревень. Ничего в Кабардино-Балкарии кроме Эльбруса нет. Без туристов они здесь с голоду все, блядь, подохнут.
 Останавливались пить чай в деревне, кажется, Жанхотеко. Магазин более походил на склад. Заправляла им бабушка бронзового цвета, по виду как вот служанки бразильских сериалов. Чай пили мы здесь же.
- Андрюша, возьми мне и колы литр, - как всегда страдал сушняком Глаз.
Река Баксан дорогу пересекала постоянно. Если летом это убойный и мощный пульсирующий поток, то теперь же, в зимний сезон для катамарана – сущий шкуродер.
Глаз рассуждал на переднем сидении, когда в хозяйстве нужен конь, когда ослы. Анатолий с большего объяснял. Как раз дорогу лениво и мерно покачиваясь пересекали два осла.
По безснежным склонам ущелий паслись овцы. Интересно, находят же что-то они пожрать в феврале. 
Тырныауз. Пост ДПС перенесли пониже. В прежнем узком месте на пост несколько раз нападали – место то самое, где с нас студентов ни за что пробовали снять по полтинику и написали в итоге нелепые дебильные протоколы с санкцией «предупреждение». Чтобы так уж косить деньгу, как они того тогда хотели,надо интеллект иметь хотя бы равный студенту. 
Оно же ведь в жизни так и происходит. Все мы хотим левачок иметь кроме зарплаты. А искуссно уметь вымогать талант нужно иметь большой и тут не допустимы перегибы. Да что там греха таить. Я сам бы не отказался полрою от левачка. Но когда это исходит от тебя же и после твоих намеков, у меня здесь брезгливость какая то просыпается. Гешефт он ведь тогда хорош, когда просят тебя, а не твоя это провокация. Пусть заискивают, либизят – здесь уж можно и подумать.
С Анатолием мы распрощались в поселке Терскол – все как и было запланировано, оставив ему лыжи и санки здесь и сейчас неуместные совершенно. 
 
 
 
Глаз верно определил дорогу наверх. Начиналась она через скотные дворы. Светило солнце. Пахло скотиной и навозом. Снег лежал выборочно. Лоскутами. Навстречу по заледенелой со вмеррзшим сеном земле протаривали себе дорогу первые ручейки. 
- Здравствуйте.Дорога то дальше эта идет, - оборатился Глаз к местной пожилой женщине в лохмотьях, которые составляли теплое одеяние, когда они во много слоёв и в своей купе.
- Идет, - сурово и лаконично ответила балкарка.
Высоту набирали по серпантину и в сногсшибательном сосновом лесу. Условия похода были профилакторными, впору ожиревшим пенсионерам с сахарным диабетом ходить. Светило солнышко и Глаз был в свитере. Все бы хорошо, но рюкзаки – мастодонты.
- Что, Леша, постоим?
- Ты не торопись, идти в горах нужно как больным пенсионерам, это я точно знаю, не то быстро ляжешь, надо подниматься потихонечку, кашляя. Давай, киви тут осталось и коньяка полбутылки. Не буду же я это стекло таскать. Опять рюкзаки, за тридцать. Старый я уже, не могу таскать в гору такое.
В гору довольно бодро и находяь при благодатной погоде в шикарнейшем расположении духа шло двое: Глаз и Андрон Бай. Исключительно слабая альпинистская двойка.  При всех своих недостатках оба имели железные достоинства. Первый праздного склада, очень слабый и посредственный альпинист, вернее всего имел статус значкиста, поскуольку был выше 5000 и прошел несколько 2А, имел тем не менее колоссальное чутье и навигационные способности и именно на маршруте братскую ответственность. Второй был строительным материалом из которого можно теперь сотворить что угодно, при таких способностях и накопившихся предпоссылках сделать что-нибудь маргинальное. Свяжись Бай с крепышами алкашами-катамаранщиками, перенял бы повадки этих самых катамаранщиков. Попади он в круг худосочных волосатиков – велосипедную тусовку: и слэнг, и повадки, и клубность и покатушки бы втянули его. Горный туризм оплот дисциплины и точности. Попади наш Бай в аудиторию этого круга, взвешивал бы охотно каждый куочек сахара и готовился бы к походу больше с калькулятром и телефоном. Альпинисты любят противопоставлять себя горным туристам. Не нужны им траектрории, маршруты, двойки А и сроки более нескольких недель. Погода им интересна, да и какие-нибудь биваки, площадки. Был бы Глаз альпинистом, хотя бы по натуре – навязывал бы Андрюше альпинизм. 
Все было по Глазовски. Нелепо организованная микрогруппа-двойка набирала высоту, довольно быстроь и верно. С рюкзаками-мастодонтами, с бодрым настроением и с почти детской беспечностью, прибаутками и смехом.  Беспечность сказалась быстро. При сборах упустили значительную деталь.
 
- Ты точно туалетную бумагу не брал?
- Нет, я думал возьмешь ты.
 
 
 
Позднее мы обнаружили с восторгом, что к горелке прилагаются инструкции с большим избытком. 
Водопад Девичьи косы свое название оправдывал. Эти косы явно мощнее весной. Теперь же водопад разбрасывал струи тонким веером. Только сейчас под видом недосягаемой воды захотелось пить. Снарядили горелку и растопили снега.
 
 
Дорога чем выше, тем становилась все более примитивна и тем сильнее была завалена снегом, что со временем и читаться перестала. Снега то и вовсе ощутимо добавилось: он лежал теперь сплошным ковром и освобождены от него были отдельные только камни. Теперь мы увидели двугорбый Эльбрус, сначала его восточную, затем западную вершину.Там было видно – хорошая погода. 
 
 
 
Кто-то до нас прокладывал дорогу наверх. Мы пошли по этим следам. Следы вели к абсерватории. Склон приличной крутизны. Мы вязли время от времени в снег. Он же маскировал уязвимые для ноги щели между камнями. 
Абсерватория находилась на плато контрфорса. Строений здесь оказалось больше, чем до этого снизу казалось, причем они были обитаемы. Лаяла глухо собака, мы не видели её – но по голосу это была явно не шавка. На тропинке появился мужик в тапках и темной рубашке. Кавказского вида, но не породистый, несколько обрюзгший и среди отсутствия прочих зубов он имел один только неровный сабельный зуб. Он нашему появлению на территории абсерватории несколько удивился.
- Здесь ходить нэльзя.
- А если мы мимо, да и дальше себе пойдем.
- Давайте тогда со мной.
По тропинке шли гуськом. Первый мужик с сабельным зубом в тапках. Тропинка вплотную подходила к невысокому вольеру с собакой. Собака была кавказской овчаркой размерами с теленка. Овчарка проявляла умеренную агрессию, но проходя мимо вольера мы с Андрюшей едва не наложили в штаны.
- У вас ребята только час времени. Вы можете дойти до 105-ого пикета, там есть хороший чердак. 
Дядька явно переоценивал наши силы. Глаз планировал отойти сколько успеем от абсерватории и становиться лагерем.
В конце территории мы встретили еще одного работника, которого видели еще до того, как фигурку за десяток секунд съехавшую со сноубордом по склону вниз, но потом вверх, чтобы вернуться, из-за этого два часа лопатившего снежную целину. 
- Вы, что на вершину? – посмотрел он на нас с укоризной и отенком презрения.
Собаку мы слышали долго и она нас чуяла. Отойти было уместно по максимому, поскольку её могут пустить погулять. Отошли не то чтобы далеко, а минимально достаточно. Как раз повсртечалось удобное плоское место: как все равно стол между пропастями ущелий Гарабаши и Терскола. 
 
- А как палатку закрепим?
- Фирн плотный, крюки завернем. Дававй рома по рюмке.
- Леша, ты ж знаешь я чуть-чуть.
- Я и сам чуть-чуть, не таскать же его.
 
 
 
Розовый закат окропил убийцу Ушбу.
- Вон, туда смотри, - показывал Глаз на зловещий двузубый лепесток, - эта гора и изображена на значке «Альпинист СССР» (на значке этот на самом деле изображено невесть что скругленное, больше похоже на женский бюст). Сколько на ней погибло...
- Ой, лучше бы ты мне не показывал.
- А я пойду на Ушбу в 2112 ом, но в качестве рядового участника, болванчиком, делать, что скажут. Просто ходить по преилам.
На термометре минус 14. Безветрие. Полный штиль. Кругом тишь и блажь. Подавала только периодически свой голос чуявшая нас собака. Но уже это издалека.
 
3-ий день 26 февраля
 
 
Погода сегодня тоже хорошая. Мороз утром 19 градусов. 
 
Начали неспешно продолжать набор высоты. Но сегодня было это, правда тяжелее. И склон местами до 30 градусов и снега больше. Приходилось временами двигаться на три такта с помощью ледоруба. 
 
105-ый пикет оказался чем то в виде задутого снегом сарая плесневого цвета. Чердак был без снега, но продолговатый, заиндевелый и не уютный. Пахло запустением. На лестнице себе я в палец загнал сразу две занозы. На стенке кто-то из фрагментов ржавого инструмента и элементов утвари придумал импозантный натюрморт.
 
От 105-ого пикета до Ледовой базы дорога еще более усложнилась. Пришлось одевать кошки.
 
 
Ногой приходилось пробивать в глубоком снегу ступени, что шло в разрез с нашими рюкзаками-мастодонтами. Наконец выбрались на очередное уже последнее выполаживание, где неуветренного снега еще сделалось больше. 
- Давай съедим что-нибудь, Глаз, у меня клиника гипогликемии.
- Доставай тогда что ты там приготовил.
Глаз прошел еще немного вверх между крупными лавовыми обломками и увидел ниже на плоской морене ледовую базу. Это строение с крышей в виде жестяного конуса. Вокруг различные столбы и прочие антропогенные предметы довольно уже глубокой степени деградации.
Солнце заходило. Мы разворачивали лагерь. Внутри здание ледовой базы было туго нафаршированно снегом, зато вокруг образовался превосходный надув, хорошо закрывающий от ветра (ветра и сегодня тоже особо не было). Глаз долго расставлял палатку. Андрей выпиливал стулья и кабинет под кухню. Глаз ловко сплавил ему котелки, горелки и весь процесс этот в целом. 
 
Поначалу сказывались недостатки.
- Не хочет твоя горелка гореть?
- Погрей баллон.
- Я же грел, но газ совсем не идет.
- А в снег ты её не ронял?
- Нет.
- Давай я буду смотреть....... !! Накручивать баллон надо на редуктор до конца! Даже резиновая прокладка для уплотнения создана. Давай, ладно по коньячку. У меня сегодня два года семейной жизни. Лене потом скажешь, что вспомнил. 
Из под неровного металлического уголка выскочила короткая и широкая мышь. Она проявляла интерес к рюкзаку. Действовать решили, чтобы ничего не прогрызла, просто накормить её до упора и положили возле норы кусок явно лакомее и халявнее, чем что бы приходилось ей добывать из рюкзака –  положили сыр. 
Пить дважды в день еще толком не научились и теперь чай поглощали с неимоверной жадностью. Зашло солнце. 
Спать не хотелось. Вот они первые признаки высоты – плохой сон. Высота 3600.   
 
4-ый день 27 февраля
Сон плохой и рваный. У обоих утром болела голова, боли летучие, не совсем симметричные, но довольно сильные. Когда поднимаешься и ходишь, делается несколько легче. Головы перестали болеть довольно сразу, к тому еще, что мы выпили таблеток кеторолака. Решено было, что третий день ночевать на 4100 будет слишком. Благоразумнее на Приют 11 просто сходить, да вернуться потом на ледовую базу. Тем более что закрытый ледник Гарабаши целесообразнее первый раз будет пересечь без рюкзаков. 
Одели нужное снаряжение и связались веревкой.
- Глаз, а в кольца ее надо собирать? – как дядя Борис показывал.
- Не надо. Это не ледовая стена. Меня не надо протравливать. Наоборот в натяг небольшой держи. Уговорились, что если Глаз провалится в трещину, выбираться будет сам: заранее приготовил жумар и стремена нужной длинны. Андрюше только требовалось закрепить веревку. Если в лед то крюком, если в снег, то ледоруб загнать по плешку. По какой траектории именно идут посмотрели заранее в нете, даже распечатали изображение и взяли с собой.
Поднимались мы обыкновенно, как становилось светло. Вышли сегодня не поздно. С собой у нас были кое-какие продукты – занести на Приют. Погода была неопределенной: ни пасмурной, ни солнечной. Все в ядерной дымке. Но очертания скал – ориентиры, где приют просматривались.
Двигались на подъем. В основном шлось легко. Все зависило от снега. Его количество было разным, от фирновых переметов до сугробов. Вот то было и плохо. Раз сугроб, значит скорее всего здесь над трещиной снежная пробка, но это не догма. По возможности путем тыканья и зондирования ледорубом сугробистые места обходили. Более трех часов шли мы к скалам, что возле приюта. На них усматривались видимые издалека желто-оранжевые строения. Склон перед приютом стал разительно круче. Поднимались, как подсказывала логика по бумерангоподобной траектории. За нами змеился трек следов, уходящий вдаль и теряющийся в дымке.
 Прошло три с половиной часа. Желтые домики оказались зданиями спасателей и были сейчас не обитаемы. Были пооддаль разнообразные и другие домики, на подобие жилых балков, но с замками. Дизельная сгоревшего приюта. Все безлюдно, хотя не до такой степени – много следов от ратрака - регулярно здесь ездят. Множественные лавовые обломки фекального вида и цвета (Эльбрус был когда-то вулканом): на одном из них облюбовали место множество табличек погибшим на здешних склонах.
Зашли к помосту на сваях. Под помост спрятали мешок с едой. Делали сваи добротно, укрыли синтетической мешковиной. Каждый металлический штифт промазали маслом и обернули изоляционным материалом.
Народа летом здесь на приюте столько, ступить просто негде. Теперь же, после терактов, мертвяк. Опять же летом это не иначе как мусорная свалка. А зима облагораживает. Мусора мы не видели ни малейшего подобия – все под снегом. 
Снизу стал доноситься машинный звук, в дымке он нарастал. Из-за перегиба склона выполз ратрак. Даже не то, чтобы выполз. Учитывая, что в гору, так он поднимался уверенно и быстро. Это такой большой трактор с адскими гусеничными траками. Ратрак привез шесть или семь лыжников и ссадив их отправился обратно. С него видели нас крутившихся возле помоста. Мы уже отошли, собираясь на базу. Ратрак подъехал к тому месту, где мы минут десять назад сидели. Вышел мужик, походил, заглянул под помост, видимо увидел наш мешок с едой, залез в кабину обратно и быстро уехал вниз.
 
На спуск к ледовой базе возвращались по своим следам бредущей походкой. Ветер не сильный, но очень он быстро их присыпал и модифицировал. На не крутой спуск идти удобно, если не торопиться и двигаться монотонно, уйдя в свои мысли.
 
Через час сорок мы вернулись на заброшенную базу, скинув пятьсот метров высоты. Мимоходом стал наближаться вечер. Где вечер, там и ужин, а где ужин, там и выпивка. Результат дня был неплохой. Закрытый ледник перешли благополучно и акклиматизацию дополнительную получили. Оба были довольны. Бай утвердился по кухне и варил на двух горелках почти с удовольствием, а сейчас с житейской болтливостью. Снова из своего убежища показалась вчерашняя мышь. За отсутствие наше еще немного похозяйничала на нашей кухне неизвестная птица.
 
5-ый день 28 февраля
Спали плохо, но не тягостно плохо и лучше, чем вчера. По тенту сеяла снежная крупа, шелестела. Когда стало светать воцарилась тишина гробовая. 
 
 
Поднялись с рассветом. Минус двадцать. По часам не жили, они только в телефоне, а его пока благоразумнее не включать.Небо прозрачное.Солнце по мере того как поднималось выше все более набирало силу и здешний мир превращался в адское царство света. Не теплого и ласкового, а зловеще ледяного и жестокого.
 
 
Все было после завтрака, как вчера, только шли мы по заметенным, но видимым следам, и с рюкзаками и с двумя перерывами, а так все также веревкой связанные. Через полтора часа от выхода притянуло тучу и какое то время, неполный час двигались мы в сплошном мутно-молочном мареве. С возрастанием крутизны склона перед приютом облачность рассеялась. 4 часа уходит на преодоление с рюкзаками ледника Гарабаши.
 
 
 
  
Возвышающийся помост ощутимо закрывал от доминирующего тут западного ветра. Под него и посадили с горелками Андрюшу. Глаз долго готовил под палатку площадку путем подрубания склона и перераспределения снежной подушки. От кухни к палатке подрубили ступени, но все равно, когда вниз, спешили, без кошек подскальзывались и падали. Высота 4100. 
 
 
 
6-ой день 1 марта 
Погода не глазовская. Снова солнечно и ветра нет.
Послышались голоса. Из одного из домиков вышли пятеро и стали становиться на лыжи, среди них и баба. Они говорят были вчера на вершине.
- А вы откуда?
- Из Казани.
- А на восточной были или западной?
- На западной.
- А вышли вы во сколько?
- В три.
- А пришли?
- В полшестого.
- Ну а нам пока рановато. Выше скал Пастухова страховка надо?
- Мы брали веревки, думали надо, но там везде лед можно обойти. А сами то откуда.
- Минск.
Одели кошки, взяли поесть, попить, ледорубы и пошли вверх. Очень потихонечку и методично, как старые дедушки пенсионеры, отправились вверх по следу ратрака. Глаз был в выигрыше со своим более длинным ледорубом для снежных маршрутов. Удобнее на не крутом склоне опираться на штычок. 
 
 
Эльбрус был перед нами и даже уже не такими далекими казались его вершины. Ветра не было совсем и солнце, уже весеннее делало свое дело, пригревало очень существенно. Пришлось снять некоторую одежду и повязать ее на пояс, на карабин варежки.
Снизу приехали два снегохода и ссадили выше чуть двух лыжников. Нашего возраста, один может несколько старше. Они из Калуги и катаются последний день. Раз такая погода, то не будут спешить спускаться, а попробуют позагорать: один и правда обнажился до пояса и устроил немного вверх нечто типа кросса. На Эльбрусе говорит не был, но поднимался на вершину Белухи. От них мы узнали, что на Эльбрус еще и проводят соревнования типа забегов на время.
Поднимаемся по следу ратрака. Здесь пока не тропа, а целая дорога. Не дорога даже – улица с вешками, на которых флажки RedFox. Подъем этот долгое время зажат между скальными грядами, заканчиваются которые где-то на 4500-4600. Этот отрезок воспринимается уютно. Затем склон все еще пологий, но уже не так становится приветлив. Очень резко становится мало снега. Из него выстоят отдельно скупо разбросанные булыжники. И погода здесь уже стала не та. Задул ветер и весь мир окунулся в дымку. Пришлось обратно одеться. 
 
Скалы Пастухова у всех на слуху. Это не памятник природы, более того, даже не богатый объект на художественные образы и фантазии. Это россыпь темно-коричневых крупных булыганов на высоте 4700-4800 вытянутой серповидной формы. Место мрачное, сиротливое и обескураживающее, после такой рекламы, своей аскетичностью. 
Прошли методично и Скалы Пастухова. Снег закончился, дальнейший подъем – лед и фирн. Это место называют «Ледовая Горка» или «Американская горка», вплоть до выхода на Косой Траверс. От Скал Пастухова крутизна подъема ощутимо возрастает. 
 
Но сегодня лед здесь был рыхлый с фирновыми переметами. Кошки держали превосходно. Темп подъема от скал Пастухова упал разительно. Двести метров было надо подняться до высоты Казбека и мы поднялись. Одну из вешек, что длинней других Глаз квалифицировал, как 5033.  
Время полдень. Четыре часа занял у нас акклиматизационный подъем. Эльбрус Восточный был прямо перед нами, приблизился он разительно. Скоро уже должен быть и поворот на Косой Траверс. Слишком как то много сил и ясная для 5000 голова, нет такого звона в ней, как на Казбеке. 
На спуске погода была уже плохая, даже мела снежная крошка. Но обзор удовлетворительный.
 
Спускаемся. Метров двести выше приюта встретили двух поднимающихся пешком лыжников. Мужик сухопарый лет 50 и с керамическим зубным мостом и жена его (он так сказал). Жена его была с виду младше Глаза, круглолицая и румяная, из под шапки выбивались некие нестандартные косички, в которые что-то по видимому было включено постороннее. Были они хохлы – из Харькова. Девка, кажется,  держалась уж с избыточным чувством собственного достоинства.
- Восходителям, привет!
- Да какое там, мы акклиматизируемся только. Завтра на вершину пойдем.
- Палатка ваша?
- Да это наша.
- Мы не собирались сами, может и нам сходить, на прокат внизу можно снаряжение взять...
- А стартовать откуда будете?
- Вот и я думаю? На приюте эти домики то закрыты.
Бай: - В дизельной я видел дверь открыта, но я туда не заходил. 
Глаз: - Где-то вчера группа там переночевала, они на западную вершину ходили. По следам можно посмотреть где, может открыт домик то.
Мужик из Харькова: - Ну я к вам подойду еще.
Глаз и Бай: - А вот это не надо (когда мужик с девкой ушли).
Мужик подходил, смотрел, сообщил, что в дизельной вполне можно жить. Глаз по следам той группы определил, где они жили, но на двери той хижины висел замок. 
В бывшую дизельную пиюта была не то что дверь, скорее лаз. Здесь внутри была целая гостиница. Глаз обычно пронырливый теперь как то маху дал: не осмотрел, полагая что все внутри зафаршированно снегом. 
 
Бай был воодушевленный завтрашним восхождением. С наслаждением готовил про запас воду, что перекусить. Глаз тревожный, что все как то до сих пор складывается гладко. Шероховатости были все впереди.  
 

7-ой день. 2 марта

Ложились мы обычно рано. С наступлением темноты. Точно также и вчера. Даже спали. Есть сон - это значит хорошо адаптировались к высоте.

Ночью проснулись оба синхронно. Сколько оставалось спать не известно. Включили телефон. Два часа ночи. Решили вставать. Андрюша, снабженный фонарем на лбу, сидя под покровительством помоста, с увлечением раскочегаривал горелки и рассуждал.

Ночь темная, зловещая, безлунная (когда надо, она всегда безлунная). В тусклом мутном небе слабо вырисовывались отдельные звезды. В свете фонариков мимо бежала снежная крупа. Термометр показывал минус 27. Это хорошо. День должен быть погожим, по крайней мере нам хватит, если такой будет его только первая половина.

- Раз, готовы, пошли, - Глаз сплюнул через левое плечо.

Время 3.30. Сначала все было хорошо. Прошел час, прошел другой. Тишина. Только два ползущих лучика фонариков. Одни мы на склоне. Одни мы идем сегодня на гору. Поднимаемся неторопливо, размеренно, постепенно, валкои методично. С двух сторон мимо тянулись медленно темные силуэты скальных гряд.

Прошло два часа. Как то становилось не комфортно, причем, что дальше - все пуще. Снежная крупа кропила капюшон куртки, а дальше я все более явственно начинал сожалеть, что не взял маску-балаклаву (не забыл, а именно пренебрег).

Скоро должо было начать светать, однако небо все не бледнело. Пора уж. Я смотрел под ноги, делал с десяток небыстрых на подъем шагов с закрытыми глазами, потом открывал их, смотрел опять на небо, но оно всё не хотело блекнуть на востоке. И так много-много раз.

Светать начало убедительно, когда проходили мимо Скал Пастухова. Усилился ветер, усугубился холод. С седловины Эльбруса сползали тучи. Снизу чуть ниже 4000 они спрессовались в плотное ватное клубящееся одеяло.

 

Ветер. Глаз начал раздражаться. Солнце все не поднималось, хотя давно уже было светло. Как раз еще до его восхода мы прошли ту вешку, до которой ходили на акклиматизацию. Высота 5000.

Солнце взошло наконец-то, но, показавшись на мгновение, надолго спряталось за возвышающуюся на востоке единственную тучу. Вместе с этой тучей оно потом и смещалось, прячась, словно нарочно.

- Дайте свет!......! – обматерил Глаз тех, кто там правит погодой.

Бай же в отличие от своего напарника не тратил силы в напрасной вокальной грязи, неизвестно кому адресованной. Поднимался следом молча.

Все же на короткое время мы увидели солнце. Оно осветило все эти безжизненные снежные поля, неприветливые ледяные склоны, дикие лавовые скалы, поднялось еще немного и воссияло, давая скудные лучики тепла и яросные,бешенные потоки избыточного и не нужного в таком количестве света.

 

 

Мнимое благополучие не было долгим. Мы проходили то место, когда Западная вершина скрывается за склоном. Восточный Эльбрус поседел, стал косматый от снежных флагов. Значит, труба дело, здесь сейчас эти флаги будут.

 

Ветер дул с западной стороны, навязчиво, напористо и упруго. Он кусал за лицо, гнал снежные змеи, которые утолщались и всё более крепли, пока не собрались в сплошную завесу и колючую пыль.

 

Мы не Геарклы и к восхождению относились как к борьбе ссобой и как к стратегии граммотно рассчитать силы. С собой бороться не было необходимости. Ноги и так шли. И были силы бороться с подъемом. Чувствовалось уже, что воздух не тот, но надышаться им пока хватало. Боролись именно с ветром. А как вышли на косой траверс, так борьба стала почти с ним только! Все погрузилось в сплошную снежную мглу, хотя снег не шел вовсе, и облачности, наверное, не было. Можно было назад повернуть, но можно было и продолжать сражаться – вперед было видно сразу две или три вешки.

  

 

Глаз матерился на глазовскую погоду, горе и невезение. Как по маслу до сих пор все ложилось гладко, а как на восхождение – нате, ешьте. Ладно ветер, видимости только лишку больше ДАЙТЕ!

 

 

Косой траверс на траверс похож только в своем конце. Уж тем более отрезок этот никак ни назовешь полкой. Это по нашим восприятиям долгий и нудный косой подъем по фирновому склону с участками рыхлого льда (кстати, пожалуй, самый тягостный участок). Летом, говорят, по снегу ходят. Сегодня здесь тоже идти было безопасно. Не то что крючьевой страховкой пользоваться, даже ледорубы на изготовку можно не держать. Но ЕСЛИ БЫ лед был теперьбутылочный..., тогда ниспадающие склоны выглядят более чем угрожающе-убедительно. Склоны книзу сходятся к ледопадам ледника Малый Азау, как в воронку – это «Эльбрусский трупосборник». Сколько таких как мы без регистрации сюда приезжают, особенно по весне. Падают они чаще всего здесь, если маленькая группа, поминай как звали. Никто не видел, никто не знает, где они сгинули.  Кто найдет тела в трещинах ледопада. Да и ледопад двигается и перемалывает все в муку, что туда в трещины попадет. Пропадают без вести на Эльбрусе...

Мы по крайней мере пропадать не собирались ни под каким предлогом. Упрямо продолжали подниматься. Подъем стал выполаживаться, закругляться и заходить за перегиб склона восточной вершины. Из белой мглы проступала первая мощная каменная гряда на склоне взлета западной вершины. В очередной раз запахло серой. Это смрадное дыхание горы. Эльбрус дышит – где-то в седловине во льду вытаивают периодически фумаролы. Как я понимаю, их локализация не постоянна. Группы некоторые находили фумаролу, и это описано.Фумарола спасала от замерзания те группы, что не успевали спуститься. Они там ночевали, прямо в стакане фумаромы. Я там не был, не знаю, наверное, газ в то время не выходил. И так дышать не чем, так еще сероводородом удавиться не хватало...

Еще спустя полчаса из белой пелены проступила вторая каменная гряда (почти апогей седловины), похожая на стафилококк.

 

Седловина. Семь часов пути позади. Принимая во вниманиесколько сил положили на борьбу с ветром – сногсшибательный результат. Без воды(замерзла и под курткой и в бахиллах, тридцать градусов мороза никак), без еды (на таком ветру и на склоне не - станешь что-то доставать и перекусывать). И, обессилив, мы свалились с ног, спрятавшись за импровизированное укрытие – обледенелый камень.

Про трупосборник я писал. Есть еще одна категория несчастных. Это замерзшие. Замерзших находят чаще всего в седловине, то есть здесь. После того, как в ночь с 9 на 10 мая 2009 года тут погибло сразу 9 человек, не знаю чьими силами и средствами, в седловине  построили хижину  

с дебильным названием «здравствуй ёжик». «Ёжика» Эльбрус на наше время уничтожил, превратив его в безполезный остов. Старый и добротно  

сделанный приют «Седловина», уже это было давно, уничтожила тоже не известная сила. Поговаривают, что кто-то дверь не закрыл и прочее. Хотя какие здесь ветра гуляют можно себе представить, что угодно сломают. Несколько бревен-перекрытий видны только возвышающиеся над снегом и сегодня недалеко от основания каменной гряды, там же недалеко и должен быть стакан фумаролы.

Седловина. Семь часов пути позади. Принимая во внимание, сколько сил положили на борьбу с ветром – сногсшибательный результат. Без воды(замерзла и под курткой и в бахиллах, тридцать градусов мороза), без еды (на таком ветру и на склоне - не станешь). И обесилив мы свалились с ног, спрятавшись за импровизированное укрытие – обледенелый камень.

 

Место демоническое. Нет ничего мрачнее и безжизненее седловины Эльбруса в такие мартовские дни и в непогоду. Во мне шла тетаническая борьба между разными Глазами. Пересилил разумный. Путь дальнейшего подъема не просматривался. Вешек дальше нет. Высота 5325, два часа пути осталось до вершины. Можно подняться попробовать на Восточную. Но Видимость! Подняться поднимемся, а на спуске можно выйти на отвесные сбросы (на Западной вершине тем более). Следы, разумеется, за пять минут заметет этот адский ветер. Когда четко не видит зрения, на такой высоте может приключиться беда, голова уже работает не очень адекватно.

- Андрюша?

- Что?

- Надо спускаться. Не виден путь подъема. Мы на спуске в сбросы какие-нибудь попадем или заблудимся.

Больше объяснять было ему не надо, да и слишком убедительно мчался ветер и слишком убедительно седловина Эльбруса была похожа на равнину в тридцатиградусный мороз во время бурана где-нибудь в суровых краях, где ничего не растет. Только вот одышка как-то наступает удивительно быстро, а это уже не как на равнине.

- Ничего. По семь часов ходить сюда роскошь. Придем с рюкзаками, поставим палатку, будет окно в погоде, сходим на обе вершины. Погода то, уж куда быть хуже (о как Глаз ошибался!). Прорвемся.

Что на последнее хватит сил никто ничуть не сомневался. Пилообразное хождение до 5000 и 5300 – сногсшибательная акклиматизация.

5100.

- Что, Леша?

- Подожди...

- Чего ты?

- Стой, смотри...

- Что смотреть?

- Да я следующую вешку не вижу.

- А-а.

- Нельзя спускаться. Вешку ищи! А если эту проебать, будет она нам последней.

Так мы и стали в полуравнодушном оцепенении. Сильный ветер дул теперь уже справа.

Стоять не стоиться.

- Давай отойдем, чтобы видеть эту вот вешку, а я буду искать следующую ниже, но чтобы видеть тебя, но и эту из виду не упускай, - сообразил Глаз.

И план уже давай приводить в исполнение, как глазастый Глаз рассмотрел волей случая следующую (здесь или повалило промежуточную между ними, или была более обыкновенного дистанция).

 

 

 

Спускались бредущей походкой, как собаки возвращаются домой после многодневного блуда. Погода все та же, но чем ниже, тем меньше ветер и теплее, а в остальном погода Глазовская.

Странное появилось чувство. Второй раз идем на спуск, а как входишь в промежуток между двумя скальными грядами, кажется, будто уже дома. Какже устают ноги на длительном спуске в кошках. Но, правда, когда шли уже между этими грядами, где спуск положе, там не фирн, а снег; можно опираться на прямую ногу и снег еще аммортизирует.

 

 

Приют 11. Время что-то около 13-и часов. Решили перебраться в бывшую дизельную. В дизельной был тот же мороз, но не было ветра. Вместо двери лаз. Помещение боксировано перегородками на комнаты. В одной из них было разбито окно и вся считай комната была нафарширована снегом. Зато за ним на улицу не придется ходить. Другие комнаты были вполне презентабельны: нары, ватные одеяла, вешалки и гвоздики на стенах – все что нам нужно.

 

 

Андрюша подтормаживал, но я за эту неделю к нему так привык, что в рейтинге друзей и товарищей, на кого можно положиться, он неоспоримо обосновался на первых местах.

- Вари на местных баллонах, немного съэкономим газ.

Местные баллоны были не зимние, как наши элитные, и пламя горело не так бойко, как вот на наших баллонах.

 К первой кружке воды Глаз успел уже перетаскать все вещи, в том числе палатку. Ходить обратно приходилось под горку, причем только в кошках.

Кошки... Без них никуда. Баю превосходно подошли кошки Глазовой супруги. Сам Глаз ходил в полужестких, в которых был когда-то разочарован, но на теперяшних сапогах с рантами сидели они незыблимо.

Горячий чай пили с неимоверным наслаждением. Глаз настаивал, что не состоявшееся восхождение надо замочить и изготавливал из спирта время от времени теплый пунш.

Внутри дизельной приюта все равно был мороз и сидели мы хоть и без перчаток, но съежившиеся и оцепеневшие. Горела местная свеча (Глаз нашел в одном из закутков), освещая незамысловатый стол.

 

- Глаз, что писать? – Андрюша приготовился отправлять сообщение на родину.

- Пиши...., - устало облокатился идеолог на заиндевелый и скрипучий досчатый стол. Шипел голубой василек горелки.

Спать разместились на деревянных нарах в кабинете № 4.

Акклиматизировались мы к тому времени уже настолько хорошо, что сон на 4100 был крепок и сладок. Назавтра проект планировался дерзкий. Мы решили идти в седло с рюкзаками. Мы не были слабы. Моральный дух и мотивации восхождения были весьма высоки. Описывая задним числом эти события, я все равно не берусь говорить, что то был легкомысленный и горячий замысел, как легко многие дают ему оценку. Оба мы понимали, куда идем. Будь все успешно – респект и уважуха, а не сложись –критика и порицание. Ведь любой успех коллективен, а всякая неудача – это твое одиночество. В неуспехах мы все одиноки. Об этом дальше.       

 8 день 3 марта       

Спали на досчатых нарах к кабинете №4. Тишина. Что что снаружи, за толстыми каменными стенами дизельной было неизвестно. Внутри морозно, но тихо.

8 утра. Собираем в рюкзаки, что понадобится нам там наверху. Что не нужно оставили в кабинете № 4. Глаз взял с гвоздика ключик и запер дверь. Ключ положил в карман.

Погода не определенная и не известно какая пересилит. Маятник может качнуться в любую сторону. Пока наша гора была вне облачности.

 

Поднимаемся между скальными грядами. На подъем ходим теперь, как на рутиную работу. Прошло два часа. Здесь на 4600 место какое-то благодатное: всегда хорошая погода. Ветер и вот теперь прекратился совершенно, а солнце и давай пригревать. Сделалось сразу нам очень вольно. Остановились отдохнуть. Оба сразу стали в наилучшем расположении духа. 

Благополучие и эйфория были мнимыми. Все также, как и раньше сплошным ковром лежал ниже облачный фронт, а конусы Эльбруса подозрительно время от времени начинали седеть и стушевывать свои границы. Мазали лицо кремом от загара. Глаз лег на склон навзничь, чтобы больше крови прилило к голове.

 

 

 

Довольно скоро солнечная идиллия улетучилась и от погоды не осталось и следа. Лишь только мы миновали Скалы Пастухова на нас обрушились первые заряды ветра и снежной пыли. Скалы эти – четкий рубеж, что выше их жесть. 

Это были пока цветочки. Мы продолжали упрямо ползти в гору, которая нам приготовила крысоловку. Глаз матерился на чем свет стоит. Самыми адскими были последние два часа косого траверса. Бай испугался не на шутку. Так получилось, что он шел впереди, а я, значит, вторым. Он несколько раз оглянулся и меня не увидел. Это ветер как раз в эти моменты сбивал меня с ног. Я падал, зарубался клювом ледоруба и ожидал, когда стихнет шквал, чтобы подняться и снова идти. Потом немного наловчился пережидать очередной лихой заряд ветра согнувшись пополам. 

Восемь с половиной часов хода фактически получилось до седловины с рюкзаками и против ветра. Эстетически место это было сейчас крайне неприятным. Опять мало чего видно, вихри поземки, и дышать к тому же нечем. Сегодня сероводородом не пахло. На этот раз я подготовился к седловине лучше: под бахиллы одел подбахильники (переняли совет дяди Бориса), также суперштурмовые оранжевые штаны из парашютной ткани. Штаны мне презентовал мой приятель Ромочка перед отъездом в Канаду. Ромочка инструктор по альпинизму, хоть и не высотник, и абы что не презентует. И балаклава теперь уж имелась на мне. Так что от внешнего мира я отгородился и был как в скафандре. Да и на мир этот смотрел сквозь очки. Пока при всей этой вакханалии ничего не мерзло и сил было много. Не зря мы регулярно бегали, не зря мы ходили в барокамеру. Я определенно был выносливее, чем, например, в предыдущем походе. Даже в минуты отдыха, казалось, особенно в начале похода, лом бы согнул.

От  новой хижины «ежик» остался теперь лишь скелет-остов. Деки, которые ближе к своду, многие уцелели, у основания еденичные. Предстояла работа. Время вечернее, нужно оптимизировать лагерь. 

Термометр показывал минус 32. Ветер о себе знать давал, но еще пока он нас не насиловал, будто даже стал слабее, чем час назад, когда мы падая под его навалом завершали подъем.  

Работали молча: Глаз выпиливал кирпичи из снега, Бай лопаткой ледоруба вырубал под палатку яму. Строительного снега был совсем мизер – только невысокий надув, остальное доскоподобный фирн и лёд. Весь надув и пошел на производство стенки. Производство и установка кирпичей вызывали одышку. Каждый новый, который я вырезал листом и устанавливал, требовал больше минуты покоя, чтобы заняться следующим. Андрюша рубил-рубил, но яма вырубалась небыстро. Каждые ударов десять было нужно подышать. 

Очки и кошки повесили на загнутые кверху гвоздики в своде перекрытий «ёжика». На одной из уцелевших дек свода было написано: «Не губите ёжика!».

Потом случился конфуз. Добавилось ветра, добавилось мороза. Сегменты стоек палатки соединяются резинкой. Эластичность её на таком холоде снизилась настолько, что её был как бы переизбыток и деть некуда, как мы ни пытались. Чтобы состыковать трубочки её, резинку, пришлось просто разрезать зубчиками на клюве ледоруба (на Глазовом острые, что нож). 

Стемнело. Эльбрус задался целью нас уничтожить. Нам только подняться и все, ничего больше не надо. Но мы были непрошенными гостями. 

Закрепили днище. Навалили в палатку вещей, ковры спальники, горелки, котелок. Когда садили на место тент, ветер свистел и палатку постоянно приходилось держать руками. Потом вязали за перекрытия ежика растяжки. На таком урагане это адское занятие. В перчатках не все то и сделаешь, и их приходилось попросту снимать. 

- Глаз, у меня палец деревянный.

- Грей в рукавице, но только в ладонь его согни, ладонью грей и сжимай. 

- Подержи палатку.

Шквал ветра ударил обжигающей снежной крошкой в глаза и я ослеп на несколько минут.

- Не могу, подожди, ничего не вижу. А..у меня вся рука стеклянная.

Левая рука двигалась и слушалась, но была уже не моя. Попробовал на зуб – никакой боли, да и прикосновения воспринимаются извращенно. Обмораживаться не больно. 

Руку отогрел. Но на безъимянном пальце уже было два желтых пузыря. Потом разломал иней на забрале балаклавы, то-то я смотрю, не вижу ничего и без зарядов снега. Потом еще получил порцию снега в глаза и ещё. Моргать глазами часто тоже нельзя – смерзаются ресницы. После вязал растяжку став коленями на перчатку. Случилось несчастье, убрал колено и перчатка вращаясь улетела. Улетела безвозвратно. Это были добротные синтипоновые не знающие мороза перчатки. На приюте остались запасные флисовые. 

- ........!

- Что, Леша?

- Улетела перчатка.

Пишлось на левую руку одевать носок.

Ветер завыл неистово, ледяная крупа стегала нас нещадно. Она секла. С наружным миром открыто мы контактировали только глазами, вот по глазам и получали. Сколько там в человеке парусности, а казалось, что невидимая сила нас хочет отсюда немедленно вышвырнуть, вымести поганой метлой.

Эльбрус был разъяренный. Эльбрус был страшен в своем гневе. Когда он дремлет, можно себе позволить вольности: на мотоцикле иные на вершину пробовали заехать. Но мы видели другую гору и на себе испытали его звериный норов. Будто собралась вся высотная нечисть, чтобы учинить над нами расправу. Мы были одиноки и рассчитывать оставалось только лишь на себя, оставалось крепиться. Говорю словами S.klima (мы все друг у друга чего-нибудь набираемся): «Что-то я уже не очень люблю крепиться. Я люблю удовольствие получать».

Но было теперь не до удовольствий. Разумеется, таким мазохизмом заниматься мы менее всего хотели. Но стихию никто не отменял. Закономерно поведение Эльбруса в такую пору или это случайность, теперь уж какая разница. Мы попали.

Я не имел с этим дело, но мне рассказывали. В горах наступает в высокогорной зоне мление. Погода как правило хорошая и благополучно все. Может это потусторонние силы какие-нибудь группу уничтожают. Ни с того ни с сего люди сходят с ума с вытекающими отсюда последстиями. Но у нас теперь не то было. С мышлением и критикой был порядок.

Мороз, где то сорок (термометр уже засыпало и было не до него). На наших глазах лопнули дуги. А палатка то зимняя, фирменная, современная и с юбкой, предназначенная для зимы.  Мы еще что-то делали и внутрь не залезли. 

- Палатке пиздец! Лезь внутрь. Будем в ней, как в мешке.

Бай ничего не обсуждал и не спорил. Пошел он в большой поход впервые. Дебют оказался запредельным: его сразу бросили на амбразуру дзота.

Спальников было у нас четыре, каждому по два. Два Глаза два Ленины, все новые и пока теплые. Мы и залезли в них, как две гусеницы. Теперь оставалось как-то переночевать. А ветер ревел и продолжал начатое дело: уже что-то трепыхалось (оторвал люверс растяжки наверное), ничего ему не мешало рвать дальше палатку, засыпать нас колкой и острой крупой. 

Это было в 2009 -ом. Поход назывался 37-ой «Архипелаг ГУЛаг». На Полярном Урале есть вершина Большой Ханмей 1338,8. Вылезли мы на нее под вечер с лыжами и адскими рюкзакми. Была там ровная площадка с гигантскими снежными надувами и между складок мы сделали себе убежище, поставили палатку-четверку, соорудили из кирпичей стенку. Утром 19 апреля Большой Ханмей нам устроил «ночевки на вершине»: и снежную стенку разрушил, и палатку поломал тоже. Мы бежали оттуда (Глаз, Климович, Чича и Полковник Малышев) с одной лишь мыслью, быстрее спуститься из этого ада. Ураганный ветер не позволил нам спускаться безопасно по пологому острому ребру Ханмея, а загнал  без снаряжения в крутой и жуткий, дышащий смертью и переметными лавинами, кулуар Скалистого ручья. Но нас Большой Ханмей не уничтожил. Большой Ханмей нас сделал сильнее. Что теперь уж говорить. Высота была тогда не та, да и на градуснике минус десять. Жизнь не научила меня не ночевать на вершнах, в седловинах и в прчих местах, уязвимых для непогоды. Вот она расплата и уже следующее предупреждение. НО. Если мы с каждым годом все мощнее ходим, то когда-нибудь, не дай Бог еще и на стене придется, в любом случае хоть раз, да и выпадет испытать холодную ночевку. На маршруте бывает все. И как я не говорю с бывалыми людьми, почти все рассказывают, что да, по такой то причине была холодная ночевка, что забирались в спальник в кошках и еще и пристегнутые были к какой-нибудь точке опоры, что чуть не замерзли, но не погибли. Стреляного воробья на мякине не проведешь, тертый калач лучше не тертого, а за побывавшего в окопе под огнем бойца двух не побывавших дают. И статься так, что пойдем мы в серьезный маршрут, еще и может стеновой, себя окружу теми, с кем был в жопе. Не надо искать эту жопу, но побывать в ней хоть раз да и нужно. Наука будет.  

Глаз лежал в своем коконе как бы выше и с подветренной стороны. Страшно. Ведь крепко спать нельзя, можно чуть-чуть дремать и к себе прислушиваться, но замерзать нельзя. Оба мы слегка дрожали но в целом замерзать пока не собирались. Раз в час-два друг-друга толкали, спрашивали все ли нормально. Да все нормально. Бай был мне сегодня ценнее всего. Хотя кто он мне такой, не брат, не родственник, да и по образу жизни далек. Но за этих вот, что с тобой разделяют такие муки, десять других дают. 

Я не мог понять, что время от времени за поджопники получаю. Это, потом догадался, ураганный ветер разрушил мою стенку и сдувает кирпичи. Вот и бьют они мне, съезжая, по заднице, по затылку, по пояснице. 

Начало похода ложилось, как в пору вдохновения, стихи на лист. Что-то надломалось последние два дня. Нас гора не пускает. Да весь февраль я смотрел сводки про вершину Эльбруса. Что ни день: минус 30 и ветер 1 или 3 метра в секунду! На велосипеде заехать можно. Я не знаю сколько теперь минус, последний раз видел 32, сколько метров в секунду ветер. С ног он сбивает. Еще когда поднимались он был тягостный, но не уничтожающий, как теперь.

Страшно шевелиться и ворочаться, сразу одышка наступает, тогда и страшно. Но раз что-то затекает и хочется ворочаться, значит хорошо, до замерзания еще далеко. А ведь обмораживаться не больно и замерзать не тягостно. Вот это и страшно.

Ночь. Вой и рев ветра. Тента уже нет, его порвало на лоскуты и трепещет один из его фрагментов, на одной их растяжек. Снежная крупа с каким то надсадным звуком стегает по оболочке палатки – теперь уже безформенного мешка. В этом мешке мы в коконах- спальниках. Мы не спим, мы только дремлем, окликаем один другого, ворочаемся, задыхаемся, ведь высота 5325. Эльбрус нас побьет, заберет снаряжение, поморозит, но не убьет. Если с пафосом, не так мы слабы. Хотя куда уж тут до пафоса.

9-ый день 4 марта  

Ветер не стих ни на толику, хотя это уже и не назовешь таким демократичным словом. Ночь мы как-то переночевали в парабиозном состоянии. Погребенные заживо. С рассветом оно не стало лучше. В разреженном воздухе носилась как все равно пыль. Этот метельный свей был всепроникающ. В вентиляционые отдушины внутрь напресовался не один десяток килограммов самого сухого и самого мелкодисперсного снега, какой только бывает. Он закопал вещи, что мы сложили внутри палатки, когда она еще стояла. В спальник приходилось залезать с головой чтобы спастись от этой снежно-воздушной субстанции. Верх одежды от дыхания заледенел. Полы куртки, анерака, воротники, балаклава, шапка – это все смерзлось в один конгломерат, не гнущийся панцирь. Мы подрагивали мелкой дрожью, руки и ноги были теплые. По нужде, повезло, не хотелось: это была бы колоссальная проблема в тех условиях. Почти сутки мы ничего не пили, не ели. 

- Глаз, сваливать отсюда надо.

- Знаю, что надо. Лежи пока. Посдувает нас в трупосборник. Надо относительное затишье поймать.

Так ещё несколько раз.

Между тем метельный свей уже стал проникать туда, куда совсем не следует, даже в спальники. Наконец решились взять ноги в руки и бегом вниз. Кажется, буря стала немного истощаться, уже можно было высунуть нос. Явно светило солнце, но его не было видно из-за этой стены вздымаемого свея.

Конверсию имущества делать не стали. Брали что попалось под руку – горелку откопали одну – попалась Глазова, но она и мощнее. Котелок, спальники, коврики, снежную лопатку, вторую горелку – все это бросили. Бая рюкзак не нашли: болтался только рейпшнурок, за который был он привязан. Привязывал я правда стеклянными руками и мог там что-то не так сделать. Мой рюкзак с документами (был пристекнут на замок к какой-то узкой лестнице), фотоаппарат был на месте. На месте, это уже самое теперь важное, были ледорубы и кошки. Бая кошка сплелась с обрывком тента палатки и он её вырезал и распутывал от накрутившейся растяжки. 

Руки мы добили одеванием кошек и затяжкой ремешков. После этого куда уже было что-то откапывать и паковать в единственный рюкзак предметы снаряжения. Теперь главное было слинять быстро и никуда не улететь.

Сваливали очень быстро, но не летели сломя голову. Эльбрус нам давал на прощание под зад, но уже не уничтожающе, а мягко и назидательно: сбил только пару раз с ног. А потом на 5000 благородно отпустил восвояси: мол, ступайте, пока прощаю.

Нет погода не стала хорошей. Стало преемлимо спускаться. Глаз пробовал усиленно отогреть 4-ый и 5 палец на левой руке. Мизинц тот вообще примерз в согнутом положении, побелел, и уже не разгибался. Была какая-то рассянность и опустошенность. Я хотел сфотографировать спуск и достал фотоаппарат. Фотоаппарат не работал, еще не согревшись от того мороза, что был в седловине, по склону покатильсь запасные комплекты батареек и другая перчатка. Пришлось и на другую руку одеть толстый носок.

Позднее стала проходить рассеянность, появились созидательные мысли, что если еще попробовать попытку взойти и может быть спасти брошенные вещи. Чуть отпустит, начинаешь борзеть. Так мысли про вершину я выбросил из головы не очень скоро. Потом на время исчезли снежные змеи и даже пригрело солнышко. За пазухой в районе скал Пастухова фотоаппарат отогрелся и я сделал два кадра. Мы определенно оживали. В стороне от тропы внимание мое привлек какой-то темный, даже резко черный предмет. Это не камень, камни здесь не такие, а насыщенно коричневые, лавовые. Находка была более чем странная – пластиковый ботинок, обутый в кошку. Как можно потерять кошку, еще можно понять, но как и то и другое...И что потом делал тот, кто это потерял без ботинка и без кошки на высоте 4700. Находку забрали с собой и снесли в приют.

 

 

Когда спускались между скальными грядами в верхней части этого отрезка была пятнадцать минут хорошая погода. Здесь какой-то ниже Скал Пастухова заговоренный атмосферный слой: выше жопа, ниже облачно и идет снег. Сколько мы уже вверх-вниз ни ходили – здесь благодать. Оглядывались на Эльбрус. Гора была в «дыму». 

- Ну, вроде оторвались. Я руку отогрел.

Увидев мою руку, Баю на глаза навернулись слезы.

За промашкой и любым лихим поступком следует наказание. Вот и оно за ночевку в седловине – «пальцы отбитые молотком». Ноги не мерзли, я за ними следил и прислушивался, но на ноге одной что-то тоже «отбито молотком», значит прихватило в начале спуска. Ведь, когда идешь вниз, пальцы упираются в нос ботинка. Я гримасничал от боли. На автопилоте прошел мимо стоящего ратрака. Ратрак коротко взвизгнул, я остановился, оглянулся. Форточку открыл мужик:

- А вы не из Самары, ребята?

- Нет, не из Самары.

- А откуда тогда?

- Из Минска.

- У вас все нормально.

- Хорошо всё.

Я только в Приюте узнал, что смотрел на все одним левым глазом и к этому привык. Прорезь балаклавы замерзла сантиметровой коркой льда. Под левый глаз я разломал отверстие, а правый так закрыт и остался.

 

На Приют пришли не в изнеможении (откуда силы берутся), но убитые в усмерть. Шапка примерзла к балаклаве. С трудом я снял этот мотоциклетный шлем и поставил его на крышку от какой-то гигантской кастрюли – предмет местной утвари. Осмотрел пальцы. Обморожения 2А-2Б (потом оказалось есть точечные фокусы третьей степени). У Бая тоже но меньше геморрагических пузырей. Левые кисти поморозились

  

сильнее правых и в основном пальцы с тыльной стороны. На вскидку должно все зажить безследно. Кабинет № 4 открывали сообща. Отыскать ключ в левом кармане штанов было не сподручно обмороженной левой, Андрюша искал у Глаза своей более целой правой. На термометре в кабинете № 4 было минус 14. Чудом сохранился градусник, на который я наткнулся отвязывая рюкзак. На том, что достали из рюкзака минус 22 – нагрелся пока шли на кратковременном солнышке.

 

 

Хозяйство вели сообща, но более сохранен был Андрюша. Глаз пока стягивал на нары кабинета № 4 из других ватние одеяла по три каждому. 

Воду и чай пили с жадностью. Готовили это в объемистом местном чайнике. Пальцы горели. Глаз решил поддать. В горах три выпиваешь и не хочется больше.

- Что писать в Минск?

- Пиши как было.... Увалят нам дома за пальцы. А ты еще на Эльбрус пойдешь?

- С тобой пойду.

- Попробуем через пару годов с севера через скалы Ленца, только в августе, уже чтоб не минус сорок, уже чтоб наверняка.

- Глаз, а как бабы на Пике Ленина замерзли?

- А именно так и замерзли.

Было еще светло, когда мы залезли под ватные одеяла и устроились на нарах. Температуры не было и холодно не было, но бил какой то озноб, то мелкий, то крупный. Это не был озноб болезни, что-то другое. Он был даже приятен чем-то. А может только теперь мы стали толком согреваться. Крепко мы уснули в тот вечер, не смотря на высоту 4100.

 

 10-ый день 5 марта 

К дизельной приюта привыкли и жили как дома. Ночью довелось выйти на воздух. Снаружи творилось невесть что. Ветер добрался с опозданием и сюда, как будто спустились отголоски той бури, что застала нас в седловине. Мороз и стылая вьюга стегали колким ледяным крошевом. Но в сравнении с тем, что наверняка происходило теперь в седле горы, это был только первый круг ада. А за толстыми стенами дизельной хорошо, привольно, только свищет щель неплотно прикрытой двери лаза. Дверь в виде подогнанного под размер щита из досок с оборванными завесами, и в дополнении ширма из рваной толи. Проснулся и Андрюша. Болели пальцы на ногах и он участливо помог снять ботинки. Спали до рассвета. 

На восхождение больше не было билетов. После многократных спусков в кошках по 1000 метров и более ноги убились и не столько в последний раз поморозились, сколько были перегружены пальцы. Да и погода уже и здесь на 4100, было понятно, что не для восхождений. Для этого даже было не обязательно выглядывать на улицу. 

Все наше имущество сложили в Глазов единственный рюкзак, который стал очень пухлый. Нести решили по очереди. Обули кошки, захватили с собой и трофейную, что на принесенном с 4700 пластиковом ботинке. Пол в дизельной шероховатый, сплошь испещренный рубцами от зубьев кошек.

 

 

На улице ветрено и солнечно, сногсшибательная панорама на Главный Кавказский Хребет, но Эльбруса не видно. На его месте некий адский взвар. Гора как все равно растворилась в кислоте в смертоносной вуали снежной взвеси. Мы спускались. Вокруг солнце и идиаллистичное благополучие. Даже благосклонная погода на убийце Ушбе. На всем видимом протяжении кавказского хребта хорошая погода, но только не на обособленно стоящем Эльбрусе. На фоне прозрачного голубого неба определяются его только расплывчатые контуры. Мы пришли ОТТУДА.

 

 

 

 

 

 

Спускались как инвалиды. Рюкзак несли по очереди. Кто несет его – тому и солнцезащитные очки. Одни остались на двоих. Тропа всё более накатана ратраками и снегоходами. Лавовые обломки. Наконец спустились на 3700, приют Гарабаши или «бочки». Это людное обычно место. Теперь не сезон и после произошедших терактов вымерли и «бочки». 

 

 

 

 

 

 

Еще сорок минут мы спускались по наезженному снегоходами живописному склону, пока не пришли на станцию Гарабаши канатной дороги. Новая канатка не работала, так как её взорвали. Фуникулеры старой периодически привозили сюда лыжников и сноубордистов. Нужно было теперь подсесть в возвращающуюся вниз вагонетку. Дальше гламур. Работает ларек с пивом! У Глаза пальцы хуже, деньги считать совсем не удобно, отправили Андрюшу. И, правда, вернулся с пивом. Сняли не нужные далее кошки. Здесь начинается дальше релакс и социум. Шквалы ветра с Эльбруса сюда уже не долетают, а при всем снежном убранстве окрестных склонов солнце от всего этого отражается и светит здесь испепеляющее.     

Снизу пришла еще одна вагонетка. По лестнице спустились с десяток человек. На половину горнолыжники, наполовину сноубордисты. Мы были на их фоне побитые собаки. Они же жизнерадостные и восторгающиеся, обильно фотографирующиеся, гламурные и ухоженные , не без завышенной самооценки и чувства собственного достоинства. 

Мы было направились к не новой совдеповской вагонетке кровавого цвета, как нас окликнул кассир. Здесь такой, оказывается, есть в специальной будке. Кассира звали Сергей. Сергей был что-то типа нашего среднестатистического прощалыги, но кавказского вида.

- Билеты есть?

- Нет билетов. У вас покупать? Нам до конца.

- По двести рублей с каждого.

Мы заплатили. Бай долго не мог своими пальцами достать из кошелька то, что нужно.

- Так, а билеты где?

- Нэт билетов. 

- Так, а что мы на Старом Кругозоре скажем?

- Скажите покупали билеты у Сергея. Шьто вы зымой ходите (он обратил внимание на наши пальцы), летом приизжайте нахуй. На той неделе одын уже улетел…

Сергей был очень доволен. Спускаются в основном на лыжах, а тут левачок такой в руки сам приплыл.

 

 

Вагонетка тронулась. Минут десять на вскидку есть, чтобы попить пива, пока доедем до станции Старый Кругозор. Там пересадка. Спускались быстро. Обзор Кавказского хребта сразу ограничился панорамой Баксанского ущелья. Бай жаловался на заложенность в ушах. В мягко содрагающемся фуникулере были мы одни. На снежном ослепительно сияющем на солнце склоне двигались вниз зигзагом фигурки спускающихся лыжников, возле одной из опор новой канатки тоже были людские фигуры – проводят значит ремонт и восстановительные работы.

Станция Старый Кругозор. Разумеется, спросили и здесь билеты. Мы объяснили, что покупали у Сергея. Тогда спросили за сколько купили. Купили, как сказал по двести с каждого до конца. В тех отчетах по Эльбрусу, что попадались мне, упоминается про фантомные билеты на канатной дороге.

На посадку пошли не в тот коридор. Вагонетка ушла. Ожидали следующую, правда, не долго. На стене портрет. Дедушка-кавказец с клюкой-альпенштоком, в национальном армяке и в ботинках с «тракторной подошвой»,  на подошве советская модификация кошек (их называли трики). «Залиханов Чика. 209 раз поднимался на Эльбрус, последний на Восточную вершину в день своего 110 летия»

- Ты видел. Ста десятилетний дедушка и то поднялся, а мы с тобой тридцать с хвостиком и такие доходяги, не зашли по классике.

- Ничего. Это не последний раз мы пробуем. Я слыхал, на Кавказе склонны добавлять себе годы.

В сто десять лет на Восточную вершину…, да, в девяносто и то, как то не сразу поверишь.

Уже другая вагонетка доставила нас вниз в Азау. Глаз сел на скамейку. Светило солнышко. С крыш капало. Проторяли себе дорогу еще тощие весенние ручейки. Решили, что Андрюша человек более коммуникабельный и работает с людьми и что работа завязана как раз на общении, не то, что нелюдимый и угрюмый Глаз, значит, ему и идти справляться на счет гостиниц. Вернулся он довольно скоро. Пришлось идти в Терскол, откуда начинали маршрут. Здесь в Азау гостиницы закрыты в связи с антитеррористической обстановкой и менее чем за тысячу рублей связываться никто не станет, а там за пятьсот рублей переночевать можно.

 

 

Шли по асфальту. Сразу хотел с нами увязаться печально-понурый пес, но быстро понял, что не тот мы контингент и не выйдет здесь ему особой наживы и халявный харч. Потом рядом с нами отодвинулся пролет забора и выглянул похожий на баснописца Ивана Андреевича Крылова дядька:

- Вы Васю (или там Петю) из Саратова на Гарабаши не видели, он на вершину собирался.

Нет, не видели. Не нужно ходить в ближайшие дни Васе из Саратова на вершину.

Потом Глаз показал Андрюше выгоревший на солнце зеленый 131-ый ЗИЛ. 

- Вон, смотри туда во двор, на таком в поход скоро поедем. Бензина, правда, жрет много, но простой, как валенок. Рано нам пока на КамАЗах ездить. А звучит он как зато, пальчики оближешь!

В сосновом лесу Глаз поскользнулся и упал на локти. Потом дорога вышла из леса, и снега на ней не было совсем. Светило весеннее солнце. Щадя разбитые ноги, мы неторопливо брели эти три километра в Терскол. Бай бессменно взялся нести рюкзак. В Терсколе нашли гостиницу за 500 рублей с человека. Это что-то типа семейного бизнеса, живут здесь и работают. 

 

Небольшой двухместный номер и санузел, в принципе то, что нам нужно. Вещи разложили на полу грудой. Глаз с болью занялся водными процедурами. Андрюшу отправили в водочный магазин. Ходил он дольше, чем того требовалось и обошел, наверное, всё. На вопрос, что купить из еды, Глаз посоветовал то, чего не ели в походе, например вареной колбасы, майонеза. Ассортимент в здешних магазинах оказался исключительно примитивен, покупают местные только, как оказалось, лаваш, а все остальное друг у друга, кормятся натуральным хозяйством. Но закуску кое-какую он нашел.

- Глаз, водка не акцизная, но все говорят, что пьют.

- Пойдет. Ты пока мойся, а я стол организую.

 

Стол организован был на тумбочке. Поддавали часа два, пока не стемнело за окном. Написали в Минск Смирнову, что спустились в Терскол. Решили дальше спуститься на первый этаж. А там что-то типа бара, и попить чаи без ограничений.

На первом этаже в барном зале сидели четыре женщины, две бальзаковского возраста, одна почти бабушка и молодая девка, не породистая балкарка. Они без постояльцев явно скучали и произошедшие теракты в лыжный сезон шли явно в разрез с их семейным бизнесом.

- А что вы, ребята в носках пришли?

- Понимаете, так от ботинок устали, сил больше нет.

- Ой-ооой! Что у Вас, молодой человек, с лицом, - эпотажно и участливо смотрела на меня та, что почти бабушка. Хоть руки не видит.

- А-а. это солнце и ветер такие у вас.

Чая выпили литра по два-три каждый. Все-таки не восполняли мы на маршруте дефицит жидкости до конца. Нам чай и не носили. Выдали пакетики, кружки, чайник, да показали, где на кухне включать и подогревать воду. По телевизору показывали Баскова. Все четыре женщины погрузились в просмотр с забвением. Мы беседовали между собой, менее всего интересуясь воплями Баскова. Вдвоём ходить тяжелее всего, но Бай за поход мне не надоел. 

В номер вернулись, когда был час поздний с животами, как бильярдные шары.

- Давай еще по рюмке.

- Не, я уже все.

- Ты что! Для расширения сосудов!!   

- Ну, если только.

Это «для расширения сосудов» действовало безотказно и не устарело за время похода. Улеглись, наконец на кроватях. Было тихо. И на улице тоже ни звука. В не зашторенное окно заглядывали голубые отсветы уличного фонаря.

 

11 день 6 марта

 

В 12 часов вышли из гостиницы на крыльцо. Анатолий опаздывал. Мы уже с ним договорились, а то были и другие охотники нас подвезти. Мужик ехал на бусе в Минеральные Воды.

Увидев наши руки, Анатолий рассердился. Привел в пример Стаса, что он настоящий профессионал и будь с нами он, такого бы никогда не случилось. Назад ехали не столь гладко, останавливали несколько раз, разок оштрафовали на 200 рублей – Андрюша сзади был не пристегнут (этот способ вымогания денег стандартный). Можно было по внимательнее посмотреть и на впереди сидящих. Ремни то безопасности у Анатолия есть и их надо для вида держать рукой, поскольку замков, куда защелкивать нету.

- Анатолий критиковал сотрудников ГАИ, сообщил, что не даром их переименовали недавно в ПИДР: Патрульная Инспекция Дорожного Регулирования. А милиция отныне вроде как стала полицией. 

Возвращались с грустным чувством. Чувством чего-то не доделанного, не завершенного. Баксанское ущелье закончилось. Вдали мы увидели горы окрестностей Пятигорска: правильной конической формы Машук, Повыше и в стороне Бештау, потом Юца, и не известные. 

- А сколько живет в Пятигорске тысяч?

- Почти пятьсот. Его официально объявили столицей Кавказа.

- А в Ставрополе хорошо?

- Ставрополь больше, но жилье дороже в Пятигорске.

В городе заезжали в частный сектор за нашими лыжами и санками. На придворовой территории стоял бортовой УАЗик. Сразу захотелось залезть под него и что-нибудь разобрать. Анатолий, говорит, про УАЗик часто спрашивают, но его хозяева не продают. 

Анатолий поставил на крышу шашечки и машина стала такси. Оштрафовали за какой-то там сквозной проезд по дороге на вокзал. Без протокола стандарт 200 рублей. Можно отдавать еще до начала разговора. Анатолий пожаловался, что в кошельке остался последний полтинник. Сошлись и на полтиннике.

В санках у нас осталось еще столько продуктов, что тратиться на них для дороги домой не пришлось. Выбросили только кусок сыра, покрывшийся плесенью. 

Билеты пришлось покупать в разных кассах, не имеют права продавать, если между прибытием и отправлением поездов разница меньше трех часов. Что в обоих кассах, что в справке, все красотки, скорее всего знающие себе цену. 

Андрюша ходил за тетрадкой и ручкой, чтобы Глаз начал писать черновик отчета, что-то там еще покупал. Наконец пришло время и мы сели в свой плацкартный вагон московского поезда. Вагон нового образца. Верхние полки отделены от прохода перегородками, но лыжи мы кое-как приспособили. Ехать до Ростова часов семь или восемь. В Минеральных Водах подсели по соседству пассажиры. Бросалась в глаза девушка. Она загламурена была до последней степени. За собой можно просто следить, а можно ухаживать с пристрастием. Плохо, когда придание внешнего лоска составляет единственную заботу и сущность. Девушке было не комфортно или от самой вагонной обстановки или от соседства с барыгами с лыжами на боковушке, поглощающими колбасу и прочее очень грубо нарезанными крупными кусками.

 

12 день 7 марта

В Ростове вышли ночью. Ожидать пришлось не долго, даже не поднимались в здание вокзала. Только перешли на нужный путь. Поезд наш назывался Адлер-Минск. В вагоне было сумрачно. Расположились на своей боковушке, напились и легли спать.

Вагон был мутный. По соседству в смежном отсеке выпивали за восьмое марта. Но эти деликатно, не шумно, просто умничали. Напротив нас (они подсели позднее), музыканты. Еще и со своими гитарами. Группа Кассиопея называется. Тот, кто поёт, похож на поэта Генадзия Бураукина, разговаривал шепотом. Голос или сорвал на концерте или бережет. Другой был вылитый Сергей Михалок, но помолодевший и значительно сбросивший вес. «Сережа» был пассив и флегма. Третий, имел значительное внешнее сходство с Владимиром Сорокиным, был с бодуна. Девушка была четвертой, звали Настей. Настя была не крупной, носила удлиненное каре и в основном читала какие-то журналы. Скорее всего она появилась в составе их группы недавно и была клавишницей. 

Мы с Баем опять развели очередную кружку спирта. Теперь планировали разбогатеть и мало того, что купить для общего пользования ГАЗ 66, так еще и для экзотики бензиновый 375-ый УРАЛ. Последний недорогая в принципе машина. Предложения превышаюст спрос. Купить его только для того, чтобы кататься, устраивать пикники и пьянки. А с развитием Организации можно устраивать и платные троффи. Глаз вошел в своих фантазиях в раж и жестикулировал обмороженными пальцами. Бай интенсивно поддакивал, быстро моргал глазами и трес головой. 

По вагону ходили в тамбур курить какие-то пьяные зомби с крайне низким уровнем интеллекта. Один усатый и в тельняшке с довольно выраженным крепким лбом и развитыми надбровными дугами, под которыми дремучая, не прошибаемая ничем мгла. Еще был пожилой, похожий на гориллу. Раскрасневшийся и одутловатый, он если не рыкал, то как то уж совсем нездорово пыхтел и передвигался мелкими шаркающими шажочками.

Был еще один, звали его Дима. Дима напился до неадекватного состояния, болтаясь по вагону, не с кем то конкретно, а везде по чуть-чуть. Он видно головная боль для родственников, потому что звонил кому-то и терроризировал. Это был пузатый малый с мясистым лицом, может быть не таким неприятным, если добавить во взгляд немного ума и светлости. Дима повышал голос, матерился, ходил по вагону и задирался. Вагон оказался очень терпеливый. Диму сносили в основном и был то здесь, то там слышен его наглый голос. 

Дать по голове ему хотелось весьма еще до того, как он начал приставать к музыкантам. Дело дошло уже до неслыханных вольностей. Глаз свесился с полки и посмотрел на Андрюшу. Тот тоже вопросительно. Бая не менее раздражал этот обнаженный до пояса кусок говна. Глаз слез со своей полки.

- Ты его немного за руки придержи, я его сейчас прессону.

- Дай-ка я на твое место сяду, - предложил Глаз одному из музыкантов.

Все было тихо. Бай придержал, как сговорились, Глаз душил Диму за шею предплечьем. Он немного подергался и обмяк. То-то я думал потом, от чего ребра болят. Это так голову его прижал.

- Глаз, хватит! Хватит! Совсем задушишь!

Он потерял сознание и лежал обмякший у нас на коленях. Можно было связать веревкой и засунуть в рот кляп. Но тут всё испортила проводница.

- Ой-ой, что с ним, что здесь происходит?

- Человеку тут плохо стало, пьяный, наверное.

- Не надо было его спаивать.

- Мы не поили его. Он нам не нужен, приперся тут…и упал.

Дима пришел в сознание, через минут пять уже дурил голову кому-то другому. Менял место, даже в кого-то там тыкал ложкой. Он не пересек границу. Сдали в милицию еще на Украине. Оказывается, чтобы ссадить с поезда, нужно оформить кучу бумаг. Бай и «Генадзь Бураукин» подписались в пустых протоколах: «С моих слов записано верно, прочитано лично». А там уж Диме можно что угодно приписать. Его родственники собирали в дорогу основательно. Вез он и подарки: игрушечную железную дорогу, некие коробки, сувенирную водку, к которой и приложился. Его не было жалко. Даже еще пусть и отлупят в украинской милиции. Каждому свое, а залетным залеты.

- Ух, бедолаги, - пробовал набиться в компанию ехавший по соседству мужик из тех, что отмечали 8 марта. Глаз его отослал даже излишне грубо и экспрессивно.

Потом разговорились с музыкантами. «Владимир Сорокин» еще и оказался соседом по району. Еще потом пили пиво. Проводница сказала купить не то им баланс надо подбивать.

Таможню миновали без приключений. Кое-кого досматривали, нас нет. Сказали, что для альпинистов и так выглядим убедительно.  

 

13 день 8 марта

На вокзале нас встречали Слава, Полковник, Сашенька, моя супруга, пришла, откуда-то (Луша, наверное, заложила, когда приходит поезд) моя мать. Встречающие были не довольны, отнеслись к походу с порицанием. Завез по домам нас Слава.

Собрались мы на следующий день на даче. Съехались десять человек. Рассказывали про поход. Немного получился пикник.

 

 

 

 

 

Итоги 42 похода.
Маршрут

- Много факторов, увеличивающих безопасность: приют, промаркированный вешками путь.

- Личный высотный максимум обоих увеличен до 5325м

- Склон на описанный срок был безопасен. В дополнительных способах страховки не было необходимости.

- Со стороны местного населения негатива не встречали.

-

- Маршрут банальный и заезженный. В сезон негде скрыться от людских глаз.

- Восхождение не состоялось. Моральное удовлетворение не получено.

Группа
+

- Выносливости хватало. За время похода ни разу не выматывались.

- Высотная акклиматизация расценена, как хорошая.

- Межличностные отношения были прямы и безхитростны.

-

- Все общественное снаряжение пришлось разделять на двоих.

 Погода
+

- Внизу благосклонная, способствующая успехам.

-

- Вверху отвратительная, исключающая возможность восхождения.

Снаряжение, быт

- Одежда и обувь были подобраны грамотно. Мы себя чувствовали комфортно (за исключением седловины).

- С организацией бивака и трапезой справлялись исключительно быстро.

-

- Раскладка продуктов 500г/человек*день избыточная. Часть пропала с рюкзаком, а что-то привезли домой.

Значение
+

- Личный опыт исключительно полезный. Несколько увеличилась уверенность в горах. Подросла самооценка.

-

- Потеряно значительное количество снаряженя: 1 фонарик, 1 горелка, 4 спальника, 2 коврика, 1 котелок, 2 миски, 2 ложки, 1 нож, 1 алюминиевый лист для горелок и производства кирпичей, 10 метров рейпшнура.

- Обморожения 2 степени кистей рук и у Глаза на ногах комбинированные повреждения – обморожение и компрессионная травма пальцев. По визуальной оценке все обратимо. 

- Общественный авторитет надломлен. 42 поход вспугнул колеблющихся, но относившихся доселе к нам с симпатией. Упрочилась за организацией слава авантюристов и раздолбаев. 

- Из-за непригодных для работы рук стаз автопроизводства и временная протяжка. Март был отведен для автобани.

 

На этом завершаю сие повествование. Альпинистов из нас не получилось, придется переквалифицироваться в шопингисты.

                                                                                                                       Март 2011 

Эльбрус разъяренный
Вести с Эльбруса. Эльбрус не покорился

Читайте также:

  1. Комментарии (38)

  2. Добавить свои

Комментарии (38)

This comment was minimized by the moderator on the site

Оба мы понимали, куда идем. Будь все успешно – респект и уважуха, а не сложись –критика и порицание. Ведь любой успех коллективен, а всякая неудача – это твое одиночество. В неуспехах мы все одиноки. Об этом дальше. Интересно, Андрей, который...

Оба мы понимали, куда идем. Будь все успешно – респект и уважуха, а не сложись –критика и порицание. Ведь любой успех коллективен, а всякая неудача – это твое одиночество. В неуспехах мы все одиноки. Об этом дальше. Интересно, Андрей, который вообще первый раз в горах тоже понимал куда идет? Критика и порицание состоит не в том, что вершина не покорена, а в грубом нарушении ТБ при восхождении. Респект и уважуха были бы в случае отсидики при непогоде на приюте и возвращении домой без обморожаний, пускай и с непокоренной вершиной.

Подробнее
Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

Леша, тебе не помешало бы хорошо проштудировать -- ИЗБА-ЧИТАЛЬНЯ Б. Маринов Проблемы безопасности в горах раздел Правила безопасности в горах. Борис Маринов болгарский специалист по альпинизму.

Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

Из мне известных респектных подвигов Глаза: Хибины 2010 - вы в непогоду брали перевал центральный Левачорр (в пургу даже промахнулись и вылезли на вершину) Хибины 2010 - вы в непогоду пошли на южный Чергорр (хоть мы и отговаривали)

Оба мы...

Из мне известных респектных подвигов Глаза: Хибины 2010 - вы в непогоду брали перевал центральный Левачорр (в пургу даже промахнулись и вылезли на вершину) Хибины 2010 - вы в непогоду пошли на южный Чергорр (хоть мы и отговаривали)

Оба мы понимали, куда идем. Будь все успешно – респект и уважуха, а не сложись –критика и порицание. Ведь любой успех коллективен, а всякая неудача – это твое одиночество. В неуспехах мы все одиноки. Об этом дальше.
А вот я считаю полной дурью ТЕ ваши подвиги, хоть успех коллективен был. Теперь вот Эльбрус ... Такой халатности и пренебрежением ТБ в горах я ещё не встречал. Если вы не сделаете правильных выводов из своих действий, то в более критических ситуациях на вашей совести могут быть и трупы. А ведь вы замахнулись на пик Победы? UP: Пардон, описался ... пик Ленина, ессно!

Подробнее
Guest
Александр Смирнов Администратор
This comment was minimized by the moderator on the site

Я согласен с Алексеем, что уровень подготовки к пику Ленина у большинства членов команды будет ниже необходимого. Нужно готовится на более простых восхождениях, и может быть даже отложить это мероприятие на пару лет.

Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

На risk.ru про восстановление хижины на седловине Эльбруса: [url]http://www.risk.ru/users/svedenin/15335/[/url] Комментарий известного горного фотографа Владимира Копылова: - что Эльбрус выше седловины в непогоду представляет собой Ад......

На risk.ru про восстановление хижины на седловине Эльбруса: [url]http://www.risk.ru/users/svedenin/15335/[/url] Комментарий известного горного фотографа Владимира Копылова: - что Эльбрус выше седловины в непогоду представляет собой Ад... который может убить любого, без разбора - новичка, или Гималайского Мэтра... - что абсолютно не круто выходить на восхождение в ураган или продолжать его при наступлении такового... - что непогода на Эльбрусе не приходит мгновенно! Она всегда (!) дает время повернуть обратно! - Что на Эльбрусе Круто не выживать в полную жоп..., загнавши себя в это самое место, а наоборот - не попадать в нее! - что люди, наивно пологающие, что выйдя или попав там в непогодь, дойдут до седла, отсидятся, а потом залезут на вершину! И они будут Героями. Они будут полными Козлами, а те, кто при этом еще вел за собой незнающих ничего про Эльбрус людей - преступными Козлами...

Подробнее
Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

Огрызаюсь: 1. На Пик Победы я лично не собирался никогда, да и не слышал, чтобы кто-то из наших про это поговаривал. 2. На Центральный Лявочорр полезли, поскольку обещали встретиться с вами, склон не был по визуальной оценке лавиноопасен. А при...

Огрызаюсь: 1. На Пик Победы я лично не собирался никогда, да и не слышал, чтобы кто-то из наших про это поговаривал. 2. На Центральный Лявочорр полезли, поскольку обещали встретиться с вами, склон не был по визуальной оценке лавиноопасен. А при той видимости уж всякий бы там промахнулся, не так велика перевальная седловина и подъем в нее с той стороны - это склон без кулуара. Южный же Чоргорр ничем не был конфузен, когда мы на него поднимались, спускалась группа из Рязани - не мы одни в тот день через него ходили. 2. На Эльбрусе получили по жопе. Я не мазохист и как-то больше хочется удовольствия получать, особенно когда на это тратишь время и средства. Выводы в любом случае будут. 3. Ночевка на седловине не новаторство. Мы тут не были пионерами. Её многие планируют, причем реализуют успешно, но приведенные комментарии тоже вполне убедительны. 4. Отчет не исповедь, а выражение субъективного восприятия и личных впечатлений автора. Где-то в изложении допущены вольности, возможно, экспрессивно-циничные взгляды на вещи. Любое мнение и критика ценятся. За внимание спасибо. Объективную оценку событий составлю, когда закончу отчет.

Подробнее
Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

Огрызаюсь: 1. На Пик Победы я лично не собирался никогда, да и не слышал, чтобы кто-то из наших про это поговаривал. ...
Да, пардон, я описался. На пик Ленина, конечно же. Он ведь, по сравнению с Победой ... кочка! http://magadan.by/tours/planed-...

Огрызаюсь: 1. На Пик Победы я лично не собирался никогда, да и не слышал, чтобы кто-то из наших про это поговаривал. ...
Да, пардон, я описался. На пик Ленина, конечно же. Он ведь, по сравнению с Победой ... кочка! http://magadan.by/tours/planed-trips.html Смотрим поход номер 44:
Автор: Глазков Лёша Регион: Памир Сроки: 05 августа-1 cентября Маршрут: С севера по классике на Пик Ленина Группа: На сегодняшний день костяк уже собран и проходит модерацию. После восьмого человека, можно присоединиться в качестве самостоятельного независимого звена. Значение: Попытка попробовать высоту «для галочки». В случае успешности восхождения смело переориентируем основной курс на несколько лет на автопробеги.
для галочки - ога? Всё же я надеюсь на здравый смысл ...

Подробнее
Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

Огрызаюсь: ....
1. Явно имелся ввиду Пик Ленина, что, однако, сути не меняет. 2. Встреча абсолютно не подразумевает переться в непогоду на перевал. 2. По Эльбрусу ситуация предсказуемая была из твоей манеры проведения походов (хотя надеялся все...

Огрызаюсь: ....
1. Явно имелся ввиду Пик Ленина, что, однако, сути не меняет. 2. Встреча абсолютно не подразумевает переться в непогоду на перевал. 2. По Эльбрусу ситуация предсказуемая была из твоей манеры проведения походов (хотя надеялся все таки на запланированный разумный подход). Даже не смотря на то, что в плане расписанном тобой было указано, что при непогоде отсидка в приюте и спуск без восхождения. 3. Не вводи в заблуждение по ночевке. Она планируема и реализуема, как и само восхождение ТОЛЬКО при хорошей погоде. Отчеты литературно очень красиво и хорошо написаны, можно сказать имеют героический оттенок, что может ввести в заблуждение новичков или новых туристов, зашедших на данный портал. Посему публичная критика скорее рассчитана на них, чем для тебя - мое мнение, как и других конкурентов ты прекрасно знаешь.

Подробнее
Guest
Александр Смирнов Администратор
This comment was minimized by the moderator on the site

На Эльбрусе получили по жопе. Я не мазохист и как-то больше хочется удовольствия получать, особенно когда на это тратишь время и средства. Выводы в любом случае будут.
Я считаю, что на Эльбрусе вы отделались еще очень легко. Успех, конечно,...

На Эльбрусе получили по жопе. Я не мазохист и как-то больше хочется удовольствия получать, особенно когда на это тратишь время и средства. Выводы в любом случае будут.
Я считаю, что на Эльбрусе вы отделались еще очень легко. Успех, конечно, коллективен. Но нельзя пытаться достичь успеха любой ценой. Потому что с каждым разом цена неудачи резко возрастает. И я не знаю, что можно сказать родным и близким кого-либо из участников, если ты привезешь домой труп. Скажешь, ну не получилось. В следующий раз попробуем. Правда, без вашего сына/мужа. Леша, конечно, очень везучий, но статистику не обманешь. Я считаю, что данный поход является хорошим уроком для всех, кто в него пошел, и кто в него не пошел. И Леше, и мне, как участнику проекта Магадан.by и всем остальным нужно поубавить самоуверенности и сделать из этого похода соответствующие выводы. Как говорит Борис, горы нельзя ломать, они этого не прощают. Плохо, что приходится учится на своих ошибках. Но хорошо, что ошибки пока не критические и позволяют их исправить. Я знаю, что Леша открыт для чужих идей, советов и методик, на свои грабли наступать второй раз не любит и правильные выводы из похода уже извлек.

Подробнее
Guest
This comment was minimized by the moderator on the site

2Nexus: Теоретег или просто тролль?

Guest
Здесь не опубликовано еще ни одного комментария
Загрузить еще

Оставьте свой комментарий

  1. Опубликовать комментарий как Гость. Зарегистрируйтесь или Войдите в свой аккаунт.
Вложения (0 / 3)
Поделитесь своим местоположением